Stalker-Book.com 38 страница

– Да ладно сокрушаться, – махнул рукой Яхонтов. – Как-нибудь и без этого казенного добра дотянем до цели.

– Н-да, – устало кивнул Крест и еще раз посмотрел на мусор на дне шкафчика. Он снова наклонился. Отбросил бинт и еще кусок какой-то пыльной материи и поднял старую запылившуюся тетрадь. Прошуршал страницами и кинул ее Николаю. – На, блаженный. Тебе такие артефакты нравятся.

Васнецов поднял ее. Она не была слипшаяся, как дядина записная книжка. Наоборот. Страницы очень сухие. Исписанные химическим карандашом. Многих листов явно не хватало. В том числе и в самом начале. Не было также и обложки. Он взглянул на первый лист. То с чего начинался текст…

* * *…и было время думать, и было над, чем думать. Уж чего-чего, но сейчас на нехватку свободного времени грех жаловаться. Да. Мы трудимся. Выживаем. Ищем пропитание и проводим разведку нового, враждебного мира. Но есть и досуг. И наш досуг больше не занят лицезрением футбольного матча или игрой на компьютере. Мы не ходим в бары и не забавляемся рыбалкой. Не смотрим киноновинок на своем ДиВиДи за бутылкой пива. У нас теперь есть время подумать. И очень жаль, что не было времени подумать раньше. Особенно у тех, кто довел всех нас до этого края. И в эти часы раздумий, я думаю именно о нем. О нас. О себе. О человеке. Странное существо человек. Вроде разумное. Как будто бы. А что на поверку оказалось? Ведь сколько книжек было написано. Сколько фильмов снято, за коими, бывало, коротали это самое свободное время. Тут вам и апокалиптические картинки будущего. Вот вам, дескать, люди. Внемлите предупреждениям. И вроде понимали все. Знали, что угрожает цивилизации. И снова спрашиваю сам себя – «а как так вышло? ». Разве не знали мы, к чему приведут всякие эксперименты с силами природы? Разве не знали мы, что такое атомная бомба? Разве не видели мы, что делали с экологией? Мы с удовольствием покупали билет в кино, отпечатанный на яркой глянцевой бумаге. И сидя в кинотеатре жрали попкорн в огромных картонных ведрах или чипсы из пакетиков, которые двести лет будут лежать в земле и не сгниют. А потом выходили из кинотеатра, бурно обсуждая всю актуальность этого фильма о последних днях мира, и швыряли в урну, а то и мимо нее, эти самые пакетики от чипсов, от этих сушеных соплей называемых кальмарами. Кто считал, сколько пластика и полиэтилена мы выбрасывали? Кто считал, сколько леса ушло на всякие никому не нужные рекламные проспектики, которые нам всовывали в руки на тротуарах молодые подрабатывающие студенты в ярких майках? Мы потребляли бензин и пресную воду в непомерных количествах. Жрали, пили, курили, гадили, жгли костры в лесу и смывали в унитаз презервативы. Сливали отработанное масло из своих легковушек прямо в канаву. Равнодушно смотрели на жирные пятна мазута в наших портах, реках, морях. Разве никто ни помнил тогда слова из фильма «Через тернии к звездам», которые произнес Ракан?

«Сегодня еще шумят наши леса, и смеются наши дети. Сегодня еще богаты наши недра и поют птицы. На наш век хватит, говорили мы. А вот не хватило!!! ».

Я эти слова помню очень хорошо. И больно мне. Нам было мало предупреждений от самих себя. От тех из нас, кто писал об этом. Кто снимал об этом. Нам было мало зловещих предвестников апокалипсиса. Нам было мало Хиросимы. Было мало Нагасаки. Нам оказалось мало Чернобыля. Мы отмахивались от все чаще случающихся природных катастроф и от все реже выпадающего снега. Нам всего этого оказалось мало, и мы получили все сразу. Скопом!!!

Так разве можно после всего этого сказать, что это странное существо человек, было разумным? Или самоуничтожение и разрушение собственной среды обитания, и есть квинтесенция разума?

Ведь все шло по логической цепочке. Мы угробили экологию и истощили ресурсы земли. А за этим неминуема война.

Да, человек живет, как ему хочется и получает в итоге то, что заслуживает. На наш век хватит, думали мы… А вот не хватило… Получили то, что заслужили.

И после этого похода в этот мифический подземный город я упрочился во мнении, что человек не странное существо, а страшное…

* * *– Коля, ты идешь? Уснул что ли? – Сквернослов толкнул Николая.

– Чего? Куда? – Васнецов оторвался от чтения. Он заметил, что та, вторая дверь уже открыта и Варяг светит внутрь фонарем.

– Дальше. В глубину горы. Пошли, – Сквернослов поманил его рукой, – Потом почитаешь.

– Кто замыкающим будет, пусть свет вырубит в этой комнате. – Сказал Яхонтов и шагнул в темноту. За ним Людоед.

Замыкающим был Николай. Он спрятал тетрадь за пазухой, выключил свет и медленно шел за своими товарищами. За второй дверью, как оказалось, скрывался длинный коридор. Они осторожно шли по нему, тщательно осматривая стены и пол. Тут не было шероховатостей и неровностей. Ровные бетонные стены и ровный пол. Под потолком тянулись кабельтрассы, прерываемые периодически плафонами, аналогичными тому, что был в разоренном тайнике. Еще у стыка стены и потолка тянулась труба, которая примерно через каждые двадцать шагов имела небольшое зарешеченное окошко.

– Видимо вентиляция, – предположил Варяг.

– Ну да, – кивнул Людоед, – Но судя по смраду, давно не работает.

Под ногами раздался знакомый лязг.

– Опять гильзы! – Воскликнул Вячеслав.

– Такие же? – Варяг наклонился и посветил под ноги. – Да. Точно такие. Что же тут произошло?

– А ну дальше, – Людоед махнул рукой вперед, – Туда посвети.

В глубине коридора на полу и стенах виднелись темные пятна. Приблизившись, путники поняли что это давно засохшая кровь. И пролили ее тут немало.

– Интересно, а останки куда делись? – пробормотал Варяг, разглядывая пятна. – Ну, должны же были остаться хоть кости.

– Может крысы утащили? – предположил Сквернослов.

– Зачем крысам кости?

– Ну, от голода… или… мало ли что…

– Мы ни одной норы не видели. Если крысы и могли появиться из вентиляционных отдушин, то им как подняться и опуститься по стене? Это ведь не тараканы. Да и решетки пока на всех отдушинах были.

– Занятно все это, – хмыкнул Людоед. – Хотя может норы дальше будут. Коридор ведь еще не кончился.

– Послушайте, может, дальше не пойдем? – сказал, наконец, Сквернослов. – Ну чего нам там делать? Тайник разорен до нас. Тут замочили кого-то. Так нам чего тут ловить, а?

– Тихо, матершинник, не очкуй. – Ответил Крест, – Мы тут не задержимся. Но раз пришли надо осмотреться. Мало ли что найдем. Пошли…

Еще полсотни шагов закончились очередной дверью. Идентичной второй.

– Опять двадцать пять, – проворчал Варяг.

– Тут тоже выключатель, – Людоед подошел к двери и повернул «флажок». В длинной веренице плафонов загорелись три. Пусть света совсем немного, но все-таки больше чем от карманного фонаря, который надо было постоянно сжимать.

– Да откуда тут электричество? – озадаченно воскликнул Яхонтов.

– Оттуда же, откуда и там, в схроне, я думаю, – ответил Крест.

– Ну ладно. А там откуда?

– Помнишь, что там про секретный комплекс и ядерный реактор говорил Ветер? Может все это, правда?

– Ядерный реактор? – усмехнулся Варяг, – А градирни? А воду, откуда для охлаждения брать? А цикл, какой у него на одной заправке? Туда уран запихивать надо каждые полтора-два года. Разве нет?

– Слушай, чего ты ко мне пристал? Я откуда знаю? На лодках нет никаких градирен, зато по два реактора стоят. И еще лет шестьдесят назад проектировали танк с ядерной силовой установкой.

– Ну, допустим. И самолет экспериментальный испытывали. Но заправка-то?

– Да вы еще подеритесь, – буркнул Николай. Откройте дверь и идите дальше. Может, там и ответ найдете.

За очередной дверью оказался огромный зал. У входа стояли колесные тележки как раз таких размеров, чтобы на них можно было что-то транспортировать по коридору, который они только что миновали. Вдоль стен зала стояли какие-то кабинки и контейнеры. В центре пару десятков массивных железных столов в два ряда. На всех столах, смонтированные на кронштейнах какие-то агрегаты. Микроскопы. Много вращающихся кресел. Всюду разбросаны листы бумаги, белые халаты. Разбитые колбы. Стреляные гильзы. Несколько пустых рожков от автомата. Все это постепенно выхватывал тусклый свет фонаря, пока они не отыскали очередной выключатель. На потолке загорелось две лампы дневного света. Их было явно недостаточно для такого большого помещения, но остальные лампы видимо давно вышли из строя. Еще одна постоянно и назойливо моргала, пытаясь включиться. Путники осмотрелись.

– Ничего себе мы местечко нашли, – пробормотал Крест. – А тут достаточно тепло. Тут и жить можно очень долго. Электричество в наличии. Что тут было?

– И чем все это закончилось, вот еще вопрос, – кивнул Варяг и подошел к одному из столов. – Посмотри. Кровь.

На столе действительно было большое бурое пятно засохшей крови. На полу тоже. Видимо она капала туда, растекаясь по керамической плитке.

– Точно, кровь, – нахмурился Людоед. – И на тех двух столах тоже. Зато никаких останков и тут нет. Хлама много, но никакой органики. – Он прошел вдоль столов и поднял с пола разбитые очки. Посмотрел на них и положил на стол. – Чертовщина какая-то.

– Мужики, гляньте! – крикнул Сквернослов. Он указал на дальнюю стену. Там была массивная гермодверь примерно три на четыре метра, состоящая из двух створок, на одной из которых была большая круглая ручка типа штурвал. Самым примечательным было то, что дверь забаррикадирована сваленными возле нее столами и шкафами.

– Может это место и есть тот самый Аркаим-13? – предположил Крест.

– И мы так легко его нашли? – скептически покачал головой Яхонтов.

– Легко? – Людоед усмехнулся и сел на один из стульев, – Думаешь легко найти это место, не зная о маячке и не поймав его сигнал? Черта с два, вот что я тебе скажу. – Он снова осмотрелся. – Нет тут явно какая-то лаборатория. И очевидно, что это не единственное помещение. Коля, нука дай эту тетрадь. Может там что написано об этом месте?

Николай нехотя достал из-за пазухи находку и протянул ее Илье. Тот принялся быстро ее просматривать и хмуриться.

– Черт, да тут больше половины страниц отсутствует. А ну… Вот что-то… В шестом блоке мы нашли легендарную Чандарскую карту. Я если честно думал, что все это выдумки. Но она существует… Что за карта? Кыштымский карлик находится на объекте «колыбель»… Какой еще карлик? Абракадабра какая-то… Боевой костюм, что был в тайнике пришелся мне в пору. Теперь я понимаю, зачем вербовщик затребовал тогда размеры одежды, ворота, маски противогаза и обуви. Даже талию и ширину плеч. Не просто им было сделать такой костюм для такого великана как я…

– Что ты сказал? – Николай вдруг уставился на Людоеда.

– Чего? Костюм для… Для великана… – Крест вдруг и сам опешил и уставился на строки дневника.

– Нука дай сюда! – Варяг выхватил тетрадь и, подойдя под светящуюся лампу, стал пристально смотреть на текст, – Твою мать! – воскликнул, наконец, он.

– Мужики, вы чего? – непонимающим тоном спросил Вячеслав.

– Коля, ты почерк отца помнишь? – Спросил Варяг у Васнецова.

– Нет… вообще-то… а что?

– Да это же его почерк! Это его дневник, черт побери!

– Ты уверен?! – Васнецов вырвал тетрадь из рук Яхонтова. – Ты точно уверен?!

– Да конечно! Мы столько лет с ним знакомы были! Да и химический карандаш! Все искатели в Надеждинске химическими карандашами для записей пользуются! Он же безотказный в таких условиях. Не мерзнет как шариковая или гелевая ручка! И грифель не крошится как у обычного карандаша!

* * *…однако нам пришлось уходить в спешном порядке. Конечно, никто не ожидал того, что выкинул этот свихнувшийся профессор Лодзинский. В этой ситуации костюм конечно хорошо. Однако костюм всего один. И Дима совсем плох. Ранение тяжелое. Его нужно доставить в ближайшее поселение, способное оказать ему помощь. Мы отходили с боем. Молохи не просто дикие животные. Это нечто большее в плане разумности. Они пользовались укрытиями, и кто-то из них даже стрелял по нам. Хотя, не исключено что это был профессор. Только дойдя до тайника, я понял, что мы забыли тот письменный материал, что я собрал в лабораториях и в архиве. Большая кипа отобранных мною бумаг осталась в первом зале, в картонной коробке под одним из столов. Тот, кто прочтет эти строки, должен добыть их. Это очень важно для понимания того что сейчас происходит всюду. И для понимания природы многих биологических аномалий, с которыми мы все чаще сталкиваемся. Дело не только в ядерной войне. Это было бы слишком просто. Тут целый комплекс рукотворных факторов. Но помните, что там эти твари. И они, кстати, тоже загадка, на которую можно найти ответы в тех бумагах. Я, конечно, закрыл дверь и забаррикадировал ее, и лишь несколько из них затаились в первом зале и потом преследовали нас. Но они, должно быть, уже мертвы. Тот шквал огня, который я насылал на них из обнаруженного в тайнике ручного шестиствольника, не мог оставить им шансов. Однако мне нет времени возвращаться за бумагами. Дима очень плох. А потом, я должен отправиться в Москву. С таким костюмом и оружием, я могу рассчитывать на успех задуманного. Я знаю, что где-то там, в московском метрополитене бункер, где служил мой брат Володя. Я не знаю насколько велики шансы найти его, но этого я не узнаю никогда, если не попытаюсь. А если не попытаюсь, то буду жалеть всю оставшуюся жизнь. Я должен его найти. Он мой брат. А старые обиды остались в прошлой жизни…

* * *…прямо на него, медленными шагами, шло какое-то существо, показавшееся настоящим монстром. Но только на первый взгляд. Все-таки, было похоже, что это человек. Но сейчас он казался настоящим великаном. Огромного роста, облаченный в странные черные доспехи, покрытые рельефом и мерцанием стальных пластин. Голова была заточена в капюшон и черную маску с двумя большими и шипящими от дыхания фильтрами под скулами и парой больших круглых и выпуклых глаз черного матового стекла. Какой-то сложный механизм, приделанный к могучему торсу, поддерживал огромный шестиствольный пулемет, направленный в сторону шевелящихся и преследующих Николая тварей. Из большого ранца с твердым каркасом, на спине у великана, к пулемету тянулась лента блестящих, словно начищенных войлоком, патронов большого калибра.

Великан ничего не говорил. Только шипели и урчали его фильтры. Яркая вспышка осветила адскую станцию дьявольского метрополитена и грохот выстрелов, перемешанный с жужжанием и свистом от вращения стволов, привел Васнецова в чувство. ОНО стреляло не в него. Лавина пуль, подобно урагану обрушилась на тварей, разрывая их на части и перемалывая в кровавый фарш.

Васнецов спрыгнул с перрона на пути и бросился прочь, в ту сторону, откуда пришел. Мимо сожженного состава. Прочь! На поверхность!!! Мимо промелькнула белеющая надпись АД УЖЕ ЗДЕСЬ! Значит можно выбраться из этого проклятого, заколдованного места?! Скорее! Прочь! На поверхность! Вон из метро!

Еще долго его догоняли разносящиеся эхом выстрелы пулемета, пока впереди не замаячил чернеющая дыра, за которой была ночная скованная холодом Москва…

Так это… Был… ОТЕЦ?! Николай выронил тетрадь и схватился за голову.

– Господи! Я был в полуметре от него! И я не знал что это мой отец! ОБОРОТЕНЬ!!!

Васнецов бросился к выходу, снося на своем пути стулья.

– Держите его!!! – заорал Людоед, вскакивая со своего места.

Ближе всех оказался Сквернослов. Он кинулся Николаю наперерез и сбил его с ног, но тут же получил удар локтем в голову.

– Уйди, тварь!!! – рычал Васнецов и полз к двери.

– Да ты совсем рехнулся! – Славик снова навалился на него и тут же заорал, так как Васнецов вцепился ему зубами в ладонь.

Наконец обезумевшего Николая настиг Варяг. Он попытался схватить его, но Васнецов увернулся и, схватив стул, ударил им Яхонтова по голове. Варяг отпрянул, тряся головой и убирая ладонью копну соломенных волос от глаз…

– Ну, щегол… мать твою… я аж звезды увидел… сука, контуженного по голове бить… баран… – бормотал он шатаясь.

Васнецов поднял свой автомат и щелкнул затвором.

– Мне нужен луноход! Мне нужно в Москву! В метро! Мне нужно туда!

– Конечно, – услышал он в ответ голос, который не просто доносился до его ушей, но и пронзал все тело, разносясь волнами волнующего озноба. – Конечно тебе надо туда. Ты раскрыл секрет истребителя морлоков… Нашего злейшего врага… С твоей помощью мы одолеем его… С твоей помощью он станет уязвим…

– Что? – Николай стал в недоумении озираться, глядя на то, как все вокруг расплывается. – Что это значит? Кто это говорит?

– Я! – перед ним стоял Людоед. Он улыбался и пристально смотрел черными глазами, казалось, прямо в душу.

– Что? – снова пробормотал Васнецов.

– Мы вернемся в Москву. В метро. Только опусти оружие. Оно тебе не нужно.

Николай послушно опустил автомат и почувствовал какой-то дурман в сознании. Ноги стали ватными и захотелось улыбаться. Однако Людоед ударил его кулаком в лоб, и Васнецов потерял сознание.

– Ловко, – простонал Варяг, все еще держась за голову. – Как ты его так?

– Да, есть такие способности с некоторых пор. – Крест медленно стал оседать на пол и, нащупав рукой стул, уселся в него.

– Чего это с тобой?

– Это много сил отнимает сразу… Сейчас передохну и приду в норму. – Устало и сонно проговорил Илья.

– А что с Николаем будет?

– Все нормально будет. Придет в себя человеком. Бывает такое… Отец все-таки… – Людоед уснул.

– Н-да, Славик, ох и повезло нам с тобой с попутчиками, – усмехнулся и поморщился одновременно Варяг.

– Долбанные морлоки, – сплюнул Сквернослов.

39. ЭХО БЫЛОГО

– Н-да, интересное чтиво. Особенно на ночь, – усмехнулся Дмитрий Ермаков. Широкоплечий невысокий крепыш с наголо бритой головой, что было очень неактуально в последнее десятилетие постоянной зимы. – Вот послушай, майор. Читаю… Mesenchytraeus solifugus, блин, да язык сломаешь ко всем чертям. И кто-то эту латынь наизусть учил. Короче, ледяные черви. Считались ненаучными до начала 1990х годов с точки зрения биологии. Пока не были открыты в ледниках Аляски. Так же обнаружена колония на дне мексиканского залива. В местах наиболее низких температур. Оптимальные температурные условия жизни, ноль градусов. При замерзании, черви впадают в анабиоз и, способны находится в нем годами. Послушайте, профессор, неужели такие черви существуют?

– Конечно, – сидящий, как и его вооруженные спутники, на полу столовой, профессор Глеб Лодзинский протер очки и, надев их, посмотрел на Ермакова. – Конечно, существуют. Вы же читаете. Ведь существуют организмы, которые живут в кипящей, пропитанной сернистыми испарениями воде у жерл подводных вулканов. Так почему не могут существовать такие черви? Они из семейства энтихреиды. Правда, вам это мало что скажет, конечно. Мы их изучали тут. Проводили эксперименты.

– А смысл?

– Ну как же, – вздохнул Лодзинский, – Это ведь научное открытие. Тут перспективы. Например исследование возможностей глубокой заморозки клеток, без нанесения им необратимого ущерба. Например, НАСА сразу обратило внимание на это. Это ведь перспектива для дальних космических перелетов. Заморозили астронавта и отправили куда-то, куда лететь много лет. А он не стареет. Мы тоже поначалу ухватились за эти исследования. Потом раскрылись новые возможности. Например, использовать этих червей в военных целях в областях с низкими температурами. Например, на Аляске, в арктической тундре, в Гренландии. В Антарктиде.

– И что может сделать полусантиметровый червячок? – Засмеялся Дмитрий.

– А есть особый гормон принудительного роста. Вообще давно известны онкологические функции гормонов и их влияние на рост, и трансформацию клеток. В том числе и на их мутацию. Мы исследовали рак. Да-да. Самый настоящий рак. Болезнь, а не то, что вы с пивом любите.

– Насколько я понимаю, вас тут заботило не лечение рака? – прочищающий шомполом ствол своего автомата, майор Николай Васнецов взглянул на профессора.

– Ну что вы. Рак можно вылечить. Рейгана ведь вылечили, – усмехнулся Лодзинский.

– Но сколько умерло?

– Не повезло, – цинично заметил профессор, – Однако вы совершенно правильно подметили. Нас другой аспект интересовал. Рак, это, по сути, ураганное деление клеток. Мы хотели замахнуться не на лечение. Мы предполагали, что это дарованная человеку, но не понятая им возможность к регенерации. Да-да, такой вот нетривиальный подход к этой страшной болезни мы избрали. Что если возможно обуздать этот губительный механизм и сделать его управляемым? Наряду с клонной трансплантологией можно было вырастить у человека утраченный по какой-либо причине орган. Даже целую ногу! Можете представить?

– Вы бы лучше мозги себе вырастили, – поморщившись пробормотал Ермаков, – Черви тут эти при чем?

– О, это просто подарок свыше. Мы проводили опыты обычно на лабораторных мышках. Они быстро плодятся и легко за относительно короткий промежуток времени проследить наследственность. Воздействие эксперимента на следующее поколение. Но тут эти червячки. Мы за то же время что и с мышами, могли проследить гораздо больше поколений. И при этом еще и уникальные физиологические возможности червей в плане их выносливости и живучести. Уже в пятом поколении мы получили метрового червя! И он был устойчив к более низким температурам, чем первичный образец. При помощи таких червей, но еще больших размеров, предполагалось проводить разминирование. Скрытые атаки на патрули и посты, естественно в заснеженных районах. А четырехметровый червь, двигаясь в глубоком снегу, мог оставлять ходы для скрытного продвижения под снегом диверсионных групп. Уже были подготовлены испытания на Новой Земле метровых экземпляров. Погрузили их на самолет. Отправили в наш филиал в Подмосковье, но… Детки Ферми и Оппенгеймера внесли существенные коррективы во все наши планы, – Профессор усмехнулся.

– Кто внесли? – непонимающе поморщился Ермаков.

– Ядерные ракеты, – тихо сказал ему Васнецов.

– Как это все у вас, у ученых яйцеголовых, лирично и трогательно. Детки. Атомная бомба… деточка… Сынуля, дочурка… Отцы атомной бомбы, папочки водородной. И червячки ваши эти, тоже детки? Да? Что за сюрпризы вы еще приготовили нам, простым смертным? А? Какие еще ваши дети и внуки нас поджидают в этом мире? – Ермаков злился.

Лодзинский снял очки и, наклонившись ближе к Дмитрию злорадно прошипел:

– Ты себе даже не представляешь, мент!

Ермаков схватил его за ворот тулупа.

– Я краповый берет, придурок ты чокнутый!

– Дим, пусти его. Не надо, – Васнецов одернул товарища. – У него же опять это, – он покрутил растопыренной пятерней у виска. – Эй, профессор. Что там с центрифугой?

Лодзинский облокотился спиной на стол, у которого сидел и, взглянул на часы.

– Еще часа два ей крутиться. А что?

– Мне кажется, у вас приступ опять начинается.

– Брось, майор. Потерплю пару часов. Два года ведь как-то без лекарства этого обходился. Тяжко бывало, конечно, но кому сейчас легко?

– Нет, Коля, ты только подумай. Они вместо того чтобы лечить людей от рака, делали из него оружие. – Хмурился Дмитрий, – А что еще? Может и из СПИДа что-то смастерили? А? Ну давай профессор, поведай.

– А нет никакого СПИДа, – ухмыльнулся Лодзинский. – СПИД, это проблемы с иммунитетом. От наркомании, бесконтрольного прелюбодейства, и простите, задолюбства. Откуда все это пошло, вы вспомните? Есть комплексная проблема, а не один мифический и неизлечимый вирус. Но кому-то надо было напугать весь белый свет конкретной болезнью. Эдакой чумой нового времени. И знаете зачем? Бизнес! Чистый бизнес! Вы знаете, сколько сделали производители презервативов на антиспидовой рекламе своей продукции? Сотни миллиардов! И это при том, что поры латекса в тридцать, а то и в пятьдесят раз больше самого вируса возбудителя! То есть просочиться через поры латекса ему легче, чем Чкалову пролететь под мостом! – профессор засмеялся. – Но главное не в этом, а в том, что люди со страху покупали резинки пачками. Вот где собачка-то зарыта! А самым эффективным лекарством от этой болезни могло быть только нравственное общество! Где мораль это не то о чем с экрана этого теледилдоса могла учить общество какая-то псевдообразованная тварь. Это нечто большее. Тысячелетний опыт знаний и воспитания духовности. Это не только мораль человека, но и следование, например, врачом данной им клятве Гиппократа, а не халатность способная заразить или убить. Но в безнравственном обществе даже мифическая болезнь грозила обернуться пандемией! Но! Все оказалось проще. Содом сожгли. И поделом. – Лодзинский улыбнулся.

– Вы говорите как проповедник, – хмыкнул Васнецов. – И это человек науки. Нелогично. Или в вас говорит болезнь?

– Да бросьте вы, майор! – разозлился профессор, – Болезнь, – презрительно фыркнул он. – Я в здравом уме, да будет вам известно. Но что есть наука? Официальная наука для непосвященных! Но мы, засекреченные, лучшие умы человечества, по всему миру, каждый во благо своего режима, соприкасались с такими тайнами бытия, которые тысячу раз противоречили той науке, которую вам скармливали с пеленок! Мы – прогресс! Мы – знания! А вы, все остальные, лишь потребители! Мы даем вам понемногу то, что считаем нужным!

– Да-да, – майор покачал головой, – Мы потребители. Мы потребляли электричество от атомных станций, после того как вы смогли сделать рукотворный ад возможным. Мы потребляли морфий, придуманный вами как обезболивающее, а когда стало ясно, что он вызывает привыкание, то вы придумали лекарство от привыкания к морфию. И лекарство это называется…

– Героин! – закончил за него Лодзинский, – Совершенно верно. Мы ставили опыты над вами десятилетиями. Скидывали обществу диковинную новинку, а общество потребляло его с жадностью, даже не подозревая, что они все есть наши любимые лабораторные мышки.

– За что вы так людей ненавидите? – спросил Ермаков.

– Людей? – профессор закинул голову и уставился в потолок. – Людей… – задумчиво пробормотал он. – Я родился очень болезненным ребенком. Еле выжил. Но часто жалел об этом. С самого детства. Со школы. В школе меня обижали. Дразнили дохляком. И еще там по-всякому. Друзей не было. Весь в учебу сублимировался от боли и одиночества. Вырос. К армии оказался негодным. Девушки на меня не смотрели. Это ведь в советские времена было. Если ты негоден по здоровью, то служить не будешь. А девушки считали тех, кто не служил, ущербными. Но, тем не менее, в институте нашел свою половину. Любил ее. Души не чаял. Поженились… Потом перестройка, потом свобода, – с иронией вымолвил он. – Что значит хаос. Мы, люди науки, оказались не удел. Развал во всем. А я ведь знал близко таких талантливых ученых-самородков. У нас в России могли быть свои мобильные телефоны. Свои компьютеры на субмикронных чипах. Дисковые летательные аппараты. Столько умов! Столько идей! Но все оказались ненужными обществу и власти. Многие разъехались в страны западного рая. А я вот остался. Идеалистом был. Верил во что-то. Катался по стране на последние крохи со своими изобретениями и идеями по всяким НИИ. Но они отмахивались от меня. Куда там с твоими идеями, приятель, сами не знаем, как прокормиться, на рынке сторожами подрабатываем. И вернувшись однажды из одной такой поездки, я узнаю, что мою… мою любимую жену сбил автомобиль. Так называемый новоявленный хозяин жизни, пьяный до того что стоять на ногах не мог, вел свой шестисотый на полной скорости. И сбил ее не на проезжей части, а на остановке троллейбуса. Средь бела дня. Как потом мне рассказали, он еще вышел и орал на нее, лежащую в крови. Ходит тут всякое быдло. Реальным пацанам проехать негде. Фару дескать из-за нее разбил. Милиция связываться даже не стала. Уж очень крут был этот выродок. Люди вокруг не спешили на помощь умирающей женщине. Подумаешь. Кто она им? А тут этот еще, на своей тачке. Скорая приехала через полтора часа. Стояла в пробке половину времени из-за того, что должен был проехать кортеж высокого чиновника. Умерла по дороге в больницу. Да ее и спасать никто не собирался. Нет человека, нет проблем. Горе страшное. Но осталась отрада. Дети. Сын и дочь. Да вот только… Когда вся страна во главе с самым главным рассеянином, панимашь, жрала водку под новогоднюю елочку и тупо пялилась на этих обезьян, визжащих какие-то там песни о главном, мой сын оказался в адском котле вместе со всей печально известной Майкопской бригадой. Славный новый год выдался… Те кто выжил прятались в каком-то подвале и отстреливались, как могли. Пытались связаться со своими. С командованием. Хоть какую-нибудь помощь запросить. Но свои молчали. Толи от пьяного угара еще не отошли. Толи ужаснулись тому, что натворили и оттого молчали, но на связь вышел кое-то другой. Плешивый вонючий депутатишка, нацепивший на себя непорочную сутану правозащитника. Вышел на связь из цитадели боевиков на частоте наших парнишек покинутых всеми. И сказал им, за что вы мальчики воюете тут? Вы же не за родину воюете, вы уже столько мирных жителей погубили! Не марайтесь в крови, в которой вас изваляло ваше правительство. Сдавайтесь. И я гарантирую, что завтра вы поедете домой. Не в казарму, а именно домой! Я гарантирую вам жизнь! И ребятки стали сдаваться. Они ведь не понимали, зачем там воюют… И потом, в плену, их насиловали. Резали им уши. Многих обезглавили. Я ведь… – Он сильно сжал веки, – Я ведь только голову своего сына смог похоронить. И то, она провалялась в рефрижераторе под Ростовым четыре года среди сотен останков других безымянных сынов. Но пришло время, и рефрижераторы надо было освободить для останков новой войны. Дочка моя вышла замуж. Внучку мне подарила. Но уж так распорядилось ее сердце, что полюбила она… в мужья выбрала, так называемое лицо кавказской национальности. Даже ссора у меня была с ней. Для меня ведь различий не было после того нового года. Для меня они все были зверьми, что резали голову моему сыну. Конечно, я не прав был. А потом… Шли они вечером из театра под руку. А на встречу полтора десятка отморозков, которые мнили себя поборниками расовой чистоты и защитниками Родины, а сами даже в армии не служили потому, как боялись ее как черт ладана, но зато чувствовали себя героями, напав толпой на беззащитную супружескую пару. И внучка моя осиротела. И я. Забили до смерти мою дочь и ее мужа железными прутами. Но и этого оказалось мало. За пару лет до всеобщего конца, похитили мою усладу, когда она шла из школы. Похитили последователи какого-то сатанинского культа, которым непременно надо было принести в жертву кровь невинного ребенка. Их так и не поймали. А тело девочки нашли через полгода только, в колодце заброшенном… Так ты спросил почему я так ненавижу людей? – Профессор посмотрел на офицеров глазами полными слез, вскочил и закричал, – Да потому что вы даже после ядерной войны умудрились не издохнуть все! Вы же, как тараканы живучие! Как крысы! Никаких средств нет против вас?! Да нет, черт подери, есть!!!

⇐ Предыдущая 33 34 35 36 373839 40 41 42 Следующая ⇒