Глава 9. Держаться за воздух

Глава 9

Держаться за воздух

Все тихо и спокойно. Ярко светит солнце, беспечно щебечут птицы. Враги, разделенные каменной стеной, благоразумно держатся друг от друга на безопасном расстоянии. Почти идиллия, но это только на поверхности.

Под толстым слоем земли, в тесных, плохо освещенных туннелях разверзся ад. Копавшие подкоп гномы нарвались на засаду, организованную людьми и гоблинами. Закипела яростная, безумная схватка, наполненная рычанием и бешеными выкриками. Красная и зеленая кровь смешалась в грязные разводы. Оказавшиеся под землей люди будут клясться, что никогда ничего страшнее в своей жизни не видели.

Гудят спущенные тетивы маленьких горных арбалетов, обладающих невероятной пробивной силой на коротких расстояниях. Короткие копья и мечи, секиры и кинжалы, все, что может убивать, пришло под землей в движение, смешавшись в смертельном беспорядке.

В туннелях тесно. И тела свежеиспеченных мертвецов только усугубляют ситуацию. Гномы, оправившись от первого шока, загнали под землю почти целый полк, но теснота не дает ему развернуться, и гоблинам с людьми пока удается удерживать позиции. И все же гномы давят и давят, потихоньку тесня защитников из лондейлского гарнизона. Еще немного, и они смогут ворваться в город. У входа в подкоп маршал Годфри поспешно выстраивает спешившихся рыцарей, дабы достойно встретить перворожденных, если гоблины по какой‑ либо причине не справятся.

Но гоблины справились, они завлекли в туннель как можно большее количество своих смертельных врагов и привели в действие заготовленную загодя ловушку. В туннели хлынула отведенная из реки вода, и тяжелая пехота гномов попала в серьезный переплет. Гномы тонули и гибли в образовавшейся под землей давке, лишь немногим из них удалось выбраться на поверхность, жадно хватая воздух широко открытыми ртами.

Для большинства гоблинских ополченцев и помогавших им людей эта затея оказалась самоубийственной. Хотя они благоразумно избавились от тяжелых доспехов, бурный поток воды погубил множество храбрецов. И тем не менее они свою задачу выполнили, затопив и обрушив подкоп и преподав гномам тяжелый урок на будущее.

– Двадцать дней, – сказал осунувшийся маршал, – двадцать дней до назначенного нашим королем срока. Нам всем было нелегко, но мы справлялись, значит, должны справиться и дальше.

Собравшиеся офицеры одобрительно зашумели. За прошедшие с начала осады дни гарнизон уменьшился почти вдвое. Но каждый из оставшихся в живых стоил троих. Эти уже не побегут и не сдадутся ни при каких обстоятельствах. Вчерашние сиволапые крестьяне и мягкотелые горожане выковались в крепкий стальной клинок.

– Сегодня мы обрушили их подкоп, – продолжил маршал. – Обрушили с треском, вряд ли они захотят повторить попытку, и тем не менее мы будем начеку. Перворожденные от нас не отступятся, теперь они примутся за нас более основательно, поэтому готовьтесь и помните: нам нужно продержаться двадцать дней, всего лишь двадцать дней, и все будет кончено.

– А если король не придет через двадцать дней? – неожиданно спросил капитан мечников из Лансье. Он был опытным воякой, храбрым и честным, и не боялся говорить то, что думает.

– Его величество Георг Первый всегда держал свое слово, – отчеканил маршал Годфри, – сдержит и на этот раз. Я его знаю и верю его словам безоговорочно.

Задавший вопрос капитан кивнул, он мало знал о новом короле, зато много узнал о самом маршале, и его слов ему было достаточно.

– А теперь за дело, господа, – сказал маршал. – Возвращайтесь на свои позиции и будьте готовы ко всему. А ты, сэр Рустам, задержись, – остановил он уже в самых дверях готового уйти Рустама.

Рустам мысленно пожал плечами, но подчинился. Когда они остались одни, маршал спросил:

– Как там Фламенель?

Рустам, немного подумав, ответил:

– Нормально, господин маршал. Бойцов хорошо обучил, да и сам времени даром не теряет и со своими соплеменниками особо не церемонится.

– Хорошо, – задумчиво кивнул маршал. – Тогда будь готов, возможно, в скором времени я у тебя его заберу, у коронных арбалетчиков из Брайбери убили капитана, теперь требуется замена. Но Фламенелю ничего об этом не говори, вопрос еще не решен.

– Слушаюсь, господин маршал.

Рустам ожидал, что теперь маршал разрешит ему уйти, но ошибся.

– Да, и еще. Ты, наверное, должен об этом знать, капитан. Твой бывший унтер‑ офицер, гоблин Джинаро, сегодня погиб смертью храбрых. На закате гоблинская община будет хоронить своих погибших, если обстановка на стене будет спокойной, разрешаю тебе и твоим офицерам присутствовать при церемонии.

В глазах у Рустама потемнело, смерть в последние месяцы всегда шагала рядом, но впервые она забрала у него друга.

Погибших в подземном бою гоблинов хоронили торжественно и с почестями. Рустам, Гарт и Жано стояли в рядах гоблинской общины грустные и печальные. Верзила Сард плакал, не скрывая слез, они с Джинаро не раз дрались и любили подшучивать друг над другом, но дружба их тем не менее была крепка. И сейчас огромному орку не хватало вечно брюзжащего строптивого коротышки гоблина. На церемонии не было только Дайлина, он не смог прийти. Но Рустам помнил, сколько горя было в его глазах, когда ему сообщили о гибели Джинаро, и не сомневался, что друг сейчас скорбит вместе с ними.

Доброй памяти тебе, Джинаро. Твое имя внесут золотыми буквами в книгу памяти гоблинских родов, а в сердцах твоих боевых друзей всегда найдется для него заветное местечко.

Если и были у герцога Эландриэля разногласия с королем Торбином, то в последнее время от них не осталось и следа. Обоюдные неудачи снова сплотили ряды союзников. Эльфы провалили ночной штурм южных ворот, гномы, в свою очередь, облажались с подкопом. Ситуация стала слишком серьезной, чтобы рядиться и вести глупые споры из‑ за не захваченной еще добычи. Лондейл следовало взять во что бы то ни стало.

Знавшие себе цену и от того особенно заносчивые гномьи мастера снимали кожаные чехлы с грозных и могучих катапульт. Король Торбин подогнал‑ таки к городу тяжелые осадные орудия. Эльфийский герцог оценил размер и вес больших каменных снарядов и довольно улыбнулся:

– Это прекрасные изделия, мой дорогой друг.

«И очень дорогие», – хотел добавить гномий король, но не стал, неудачи его многому научили, а поддержка герцога была необходима как никогда раньше.

– Здесь двадцать первоклассных катапульт, любезный герцог, – сказал король. – Надо решить, как лучше их использовать.

– Ну за этим дело не станет, – улыбнулся герцог и позвал: – Риталь.

– Да, мой герцог? – выступил вперед генерал.

– Мы с его величеством хотим выслушать ваше мнение относительно наилучшего использования этих чудесных орудий, – сказал ему герцог.

Генерал окинул катапульты оценивающим взглядом и отрапортовал:

– Катапульты очень сильны, но, думаю, нет смысла рассеивать их по всему фронту. Разумней будет сосредоточить обстрел всех двадцати катапульт на одном участке с целью как можно быстрей проломить в стене брешь и сокрушить заодно ближайшие к проему башни.

– Это предложение выглядит дельным, – признал гномий король.

– И на каком же участке, Риталь, ты предложил бы поставить катапульты? – спросил герцог.

– Самое удобное место для последующего штурма, ваше высочество, это западная стена, – ответил генерал, хищно прищурившись. У него к этому городу были свои счеты.

Герцог переглянулся с королем и величественно качнул головой:

– Решено, отведите катапульты к западной стене. И составьте до вечера план предстоящего штурма. Этот штурм должен быть последним.

– Господин капитан, унтер‑ офицер Фламенель по вашему приказу явился, – доложил эльф хриплым, натруженным голосом.

– Как там у тебя с ранеными, унтер?

– Все в порядке, вернулись в строй.

Лицо у эльфа усталое, щеки впали, нос заострился, но глаза смотрят бодро и весело.

– А как там Старк? Справляется с обязанностями первого сержанта? – прищурился Рустам.

– Справляется, господин капитан, – отвечает Фламенель без раздумий. – Паренек способный.

– А унтерские нашивки по плечу ему будут или нет, как считаешь?

Эльф задумался, во взгляде появилась некоторая напряженность. Он уже понял, что вопрос задан неспроста, но что за этим кроется, ему было пока неясно. Однако отвечать нужно, и эльф решил ответить честно:

– Стрелковое дело Старк знает на «отлично». Сможет грамотно выстроить каре и караколе[8], прекрасно разбирается в арбалетах и режимах его стрельбы. Вот только… с подчиненными чересчур мягок, не хватает ему иногда жесткости, господин капитан.

– Ну это мы исправим, – усмехается Гарт.

Рустам невольно улыбается:

– Да, уж этот‑ то вопрос решаемый. Что ж, тогда поздравляю тебя, унтер‑ офицер Фламенель, с повышением. Арбалетчикам из Брайбери требуется капитан, в связи с чем тебя срочно вызывают в штаб. Сдавай все дела Старку и собирай вещи, а мы пока подготовим твои бумаги.

Лицо у эльфа разгладилось, он с облегчением выдохнул и, улыбнувшись, отдал честь.

– Дельный унтер и стрелок хороший, – с сожалением протянул Гарт, когда Фламенель ушел с куртины, скрывшись в темном проеме барбакана. – Хоть и эльф, а жалко его терять.

– Ты лучше о другом подумай, – усмехнулся Рустам, – раз из нашего полка уже два капитана вышло, значит, неплохо воюем. Верно?

– Верно, командир, – вздохнул Гарт. – Вот только нам от этого не легче будет, особенно теперь, когда на горизонте новая проблема нарисовалась.

– Что еще за проблема?

Гарт подвел Рустама к краю стены и указал на вражеский лагерь:

– Посмотри, командир, и скажи, что ты об этом думаешь.

Рустам недоуменно наморщил лоб:

– Не понимаю, о чем ты. Я туда каждый час смотрю и пока ничего тревожного не вижу. Суматоха, правда, у них сегодня какая‑ то. Но ни лестниц, ни настилов для рва не наблюдается. Штурма можно не ждать по крайней мере хотя бы в ближайшие три часа.

– Штурма не будет, это верно, – подтвердил Гарт. – Вот только я не об этом. Посмотри, командир, на вон те штуковины, возле которых бородатые особо сильно суетятся. Ничего они тебе не напоминают?

Рустам приставил ладонь ко лбу козырьком, чтобы солнце не слепило глаза, и вгляделся получше.

– Вот черт. Это то, что я думаю?

– Если ты думаешь о катапультах, то да, – кивнул Гарт.

– Сколько же их здесь! – присвистнул Рустам и стал считать: – Одна, две… десять, одиннадцать… семнадцать, восемнадцать… Восемнадцать? Черт, нет. Вон еще две. Получается двадцать. Двадцать катапульт. Елы‑ палы. И что же ты об этом думаешь, Гарт?

– Я думаю, что мы влипли.

Рустам отрывает взгляд от готовящихся к стрельбе катапульт и смотрит на друга. Глаза у Гарта встревоженные, сильно встревоженные.

– Что же нам теперь делать? – с ноткой растерянности спросил Рустам.

– Для начала, командир, надо известить маршала. Ну а дальше по обстоятельствам, – ненавязчиво посоветовал ему Гарт.

– Докладывай, – коротко бросает Рустаму барон Годфри, поднимаясь на верхнюю площадку линейной башни.

За ним следом на открытую площадку поднимаются граф Лондейл и глава гоблинского ополчения Бруно.

– Господин маршал, – вытягивается Рустам, – в стане врага замечены устройства, похожие на катапульты. Мы насчитали двадцать единиц, причем вчера их здесь еще не было.

Маршал, перегнувшись через каменный зубец, напряженно вглядывается в даль.

– Бруно?

– Да, господин маршал, нет никаких сомнений, что это катапульты, – подтвердил гоблин слова Рустама.

– Вижу, что катапульты, – отрезал маршал. – Ты мне характеристики давай: дальность стрельбы, вес снаряда, пробивная способность, скорострельность и прочее.

Гоблин взбирается на зубец и, опасно балансируя под порывами ветра, пристально разглядывает ближайшую к нему катапульту. Некоторое время он молчит.

– Могу дать лишь приблизительную оценку, – предлагает он наконец.

– Давай хотя бы приблизительную.

– Катапульта гномьей работы, причем сделана горными мастерами. Дальность стрельбы и вес снаряда зависимы друг от друга. Если стрелять с того места, где они сейчас находятся, то не больше тридцати килограмм. Но если подвести катапульты поближе, то и пятьдесят килограмм запросто. Так, теперь скорострельность. Конструкция типичная для северных гномов. Хороший, натренированный расчет может делать в час по три выстрела, плохой и того меньше. Но с другой стороны, при должной сноровке можно довести скорострельность и до четырех выстрелов.

– А теперь давай самое важное, – нахмурился маршал, – смогут они пробить нашу стену или нет?

Гоблин оторвался от катапульт и окинул прищуренным взглядом стену. Не удовлетворившись осмотром, он спустился с башни на куртину и в нескольких местах поковырял кладку острием кинжала.

– Тридцатикилограммовым ядрам понадобится не меньше двух месяцев, – высказал он свое мнение последовавшему за ним барону Годфри. – Но пятидесятикилограммовые ядра управятся дней за восемь – десять.

Маршал невесело призадумался.

– А ты уверен, что они способны стрелять пятидесятикилограммовыми ядрами? – спросил он наконец у Бруно.

– Они способны стрелять и восьмидесятикилограммовыми, – мрачно отозвался гоблин. – Но для этого им придется подойти уж слишком близко, и мы сможем без особого труда расстрелять катапульты баллистами. Конечно, это все только приблизительно. Лишь когда они начнут стрелять, я смогу дать более точную оценку. Однако уже сейчас могу с уверенностью утверждать, что эти катапульты представляют для нас смертельную опасность. И проем в стене – это только дело времени.

Маршал переглянулся с графом Лондейлом.

– Что скажете, граф? – спросил он.

– Когда станет ясно, где они захотят сделать проем, можно будет спешно начать укреплять стену в этом месте с внутренней стороны, – предложил граф.

– Это задержит их максимум еще на один день, – мотнул головой Бруно. – Свежую кладку катапульты разнесут вдребезги без особого труда.

– Да, это так, – согласился с ним маршал. – Поэтому поступим по‑ другому. Как только наметится участок прорыва, начнем выстраивать защитный рубеж позади него, прямо на городских улицах. До восьмого чертополоха девятнадцать дней. На крайний случай свяжем их боями в городе и постараемся продержаться, – принял он решение и начал отдавать распоряжения: – Граф, нам с вами нужно срочно вернуться в штаб и разработать план уличной обороны. Бруно, останешься здесь до тех пор, пока не будешь знать об этих катапультах все, что нам нужно. А ты, капитан, – повернулся маршал к Рустаму, – убери своих людей на нижние ярусы башен, от греха подальше. И оставь на куртинах только сторожевые посты. А когда эти бандуры начнут стрелять, первый же снаряд, который попадет тебе в руки, взвесишь и немедленно доложишь в штаб.

Куртина к северу от западных ворот обезлюдела, лишь десяток сторожевых со строгим сержантом сиротливо стояли на своих позициях. Да еще Рустам с Гартом, сопровождавшие гоблина Бруно, выведшего их именно сюда после произведенных им расчетов.

– Брешь будут пробивать здесь, – уверенно заявил офицерам гоблин, после того как первые выпущенные катапультами ядра зарылись в землю со значительным недолетом. – Конечно, это только предварительно, но пока, во всяком случае, все катапульты нацелены именно сюда.

Еще несколько ядер взрыхлили почву, не долетев даже до рва.

– Если они будут стрелять так и дальше, то беспокоиться нам особо не о чем, – заметил Рустам.

– Это временно, – поморщился гоблин. – Сейчас они пристреляются, и тогда здесь будет довольно жарко.

Но и следующие залпы вопреки его прогнозам оказались не лучше первых. Рустам многозначительно хмыкнул:

– Они уже третий час стреляют, а у меня еще нет ядра, которое я смог бы взвесить.

Озадаченный гоблин потеребил пальцем бровь. Он проводил недоуменным взглядом очередные не долетевшие камни и глубоко задумался.

– Ага, – сказал он наконец, поднимая к небу палец, – понял, в чем тут дело. Катапульты, видимо, привезли наполовину разобранными, и теперь расчетам нужно больше времени на калибровку.

– На что им нужно время? – прищурился Гарт.

– На отладку, если по‑ простому, – отмахнулся гоблин. – А это значит, что радоваться нам не стоит. Скоро они все‑ таки пристреляются, и ты, капитан, получишь‑ таки свой снаряд.

Но время шло, а катапульты по‑ прежнему били внедолет. Уже стало темнеть, и Рустам с Гартом, признаться, даже заскучали. На куртине показался Фламенель – форма приведена в порядок, на поясе лишь короткий кинжал, а за спиной вещевой мешок.

– Готов к отбытию в штаб, господин капитан, – доложил он, останавливаясь в четырех шагах от Рустама и образцово четко отдавая честь.

– Давай без чинов, – предложил Рустам и улыбнулся, – ты как‑ никак уже почти капитан.

– Это верно, – усмехнулся эльф, расслабляясь. – А с другой стороны, я же все‑ таки наемник, господ… то есть я хотел сказать, Рустам, – поправился он и продолжил: – Сегодня я капитан, завтра генерал, а послезавтра снова рядовой стрелок. Хотя это и не значит, что я не рад.

– Ты это заслужил, – пожал плечами Рустам. – Надеюсь, когда будешь генералом, ты о нас не забудешь.

– Не забуду, – серьезно ответил на его шутку эльф. – У меня большой опыт, ребята. И о людях, как о воинах, я всегда был не слишком высокого мнения. Но про вас, парни, скажу одно: если после окончания всей этой заварушки вы вляпаетесь еще куда‑ нибудь, то только свистните, и я буду тут как тут. А возможно – учтите, я говорю возможно, – я даже соглашусь поработать вместе с вами в долг. – Фламенель улыбнулся и, подобравшись, снова отдал честь: – А теперь разрешите отбыть в распоряжение гарнизонного шта…

Каменное ядро с грохотом снесло край крепостного зубца и смело со стены эльфийского наемника, оборвав его на полуслове. Изломанной куклой упал Фламенель на землю, а окровавленное ядро прокатилось дальше, застряв в конце концов в деревянной изгороди.

– Вот и пристрелялись, – сухим голосом нарушил гоблин воцарившуюся на стене пронзительную тишину. – Теперь всем нужно быть начеку, камни посыплются только так.

– Жалко парня, – сдавленно заметил Гарт, утирая ладонью холодный пот, выступивший на лбу, – хороший был мужик, хоть и эльф.

– Черт! – выругался в сердцах Рустам, приходя в себя, и закричал: – Сторожевые, не спать! Наблюдайте за катапультами и извещайте криком об опасности! Гарт, пойдем, – сказал он другу уже вполголоса, – нужно позаботиться о Фламенеле и взвесить это чертово ядро.

– Шестьдесят килограммов – средний вес каменных ядер, – доложил Бруно маршалу. – Вчера они только пристреливались, сегодня уже лупят всерьез. При таких темпах еще пять‑ шесть дней, и можно идти на приступ.

После его слов в кабинете маршала стало тихо. Помимо гоблина и самого маршала в кабинете были вызванные на срочный совет граф Лондейл и сэр Злотарь. Врывавшийся в окно ветер теребил огни свеч и играл на стенах всполохами теней, в которых собравшимся чудились отблески приближавшегося ада.

– Что у нас с уличными укреплениями? – спросил наконец маршал.

– Возводим, – тихо ответил граф, – но вряд ли мы их сможем там удержать до восьмого чертополоха.

– А что скажет разведка?

– Герцог с королем готовятся к штурму, ваша милость, – отозвался Злотарь и веско добавил: – К последнему штурму.

– Какие есть предложения? – спросил маршал, задумчиво прокручивая в руках кинжал.

Собравшиеся переглянулись.

– Можно покинуть город, – предложил Бруно. – Реку они не перекрывали, соорудим плавсредства, погрузимся на них тайно ночью и уйдем по течению реки.

– Весь город на плоты не посадишь, – мрачно заметил граф.

– Да, – согласился с ним Злотарь, – но можно спасти солдат и привести их к королю. Четыре тысячи закаленных бойцов будут для него не лишними.

– Нет, – отмел этот план маршал. – Для короля и королевства сейчас важнее время. Поэтому примем бой и будем драться за каждый час. Всем ясно? Тогда предлагайте новые варианты.

Вариантов не было. Маршал в задумчивости прокрутил кинжал замысловатым стальным веером и с силой его метнул. Кинжал пролетел метров пять и пригвоздил к стене большую ночную бабочку, войдя в дерево почти до середины лезвия. Советники невольно вздрогнули, а маршал встал и решительно сказал:

– Раз эти катапульты настолько для нас опасны, то мы должны их сломать.

– Баллистам до них не дострелить, – с сожалением мотнул головой гоблин.

– К черту баллисты, – отрезал маршал. – Сделаем вылазку и уничтожим катапульты. Они больше месяца их до нас везли, у них уйдет столько же времени, чтобы привезти другие. Как ты и предлагал, Бруно, используем реку, но не для бегства, а для вылазки.

– А что, это может сработать, – оживился Злотарь. – Особенно если пересечь реку не на плотах, а вплавь и, выйдя ниже по течению, ударить по катапультам с тыла.

– Граф? – посмотрел маршал на Лондейла.

– Я за, – ответил граф после небольшого раздумья. – Это лучше, нежели сидеть опустив руки в ожидании божьей милости.

– Бруно? – Маршал перевел взгляд на гоблина.

– Я тоже за, – отозвался гоблин и предложил: – У нас есть мехи для вина, если наполнить их воздухом, то получится что надо.

– Решено, – подытожил маршал. – Вылазку устроим завтра ночью. Злотарь, мне нужен план их лагеря с западной стороны стены. Секретность вылазки также на твоей совести. Смотри, – потряс маршал пальцем, – чтобы твой оставшийся в городе эльфийский шпион, которым ты меня постоянно пугаешь, даже пискнуть не смог о готовящемся событии.

Злотарь кивнул:

– Сделаем.

– Бруно, – продолжил маршал отдавать распоряжения, – за тобой мехи с воздухом, как можно больше. Граф, ваши люди должны подготовить зажигательную смесь в водонепроницаемых горшочках. Времени у нас мало, а катапульты быстрее всего и надежнее будет сжечь. И еще позаботьтесь о западных воротах, возвращаться вышедшим на вылазку предстоит через них. А я тем временем займусь отбором солдат, умеющих плавать.

– Это несправедливо оставлять на стене именно меня, – сказал Жано, наблюдая за Гартом и Рустамом. – Я рыбак, и это задание по мне. Прошу заменить меня на Сарда.

– Сард молод и горяч, – ответил ему Гарт, снимая с себя тяжелую кольчугу. – К тому же унтерские нашивки для него пока великоваты, слишком уж недавно он их получил.

– Это несправедливо, – повторил Жано, кусая губы.

Рустам проверил, хорошо ли закреплены два коротких боевых топора у него на поясе, и, подойдя к старику, положил руку ему на плечо.

– У нас может не получиться, – сказал он, глядя Жано в глаза. – И на этот случай я хочу быть уверен, что мои солдаты в надежных руках. В твоих руках, Жано. Ты меня понимаешь?

Взгляд старика потеплел:

– Возвращайтесь, ребята. Обязательно возвращайтесь.

– В вылазке будут участвовать два отряда. – Брови у маршала нахмурены, взгляд напряжен. – В каждом по триста бойцов. Первым отрядом будет командовать капитан Рустам. Твоя задача, капитан, жечь катапульты. Не давай бойцам увлекаться боем, не позволяй преследовать убегающего противника. Катапульты, катапульты, и только катапульты! – взмахивает кулаком маршал. – Драться только с теми, кто встанет между вами и вашей целью. Остальных игнорировать, даже если они сами будут подставляться. Второй отряд возглавит капитан Дайлин. – При этих словах Рустам вздрагивает и с тревогой переглядывается с Гартом. – Капитан Дайлин, – продолжает тем временем маршал, – твоя задача прикрывать отряд капитана Рустама. Это значит – никаких лишних движений, биться только с теми, кто будет стремиться помешать жечь катапульты. И не бейте тех, кто побежал, беглецы разносят панику. А паника – это время, выигранное для основного дела. Запомните, капитаны, неважно, сколько перворожденных сегодня вы отправите на тот свет, важно, сколько катапульт вы сожжете.

Шесть сотен бойцов, собранных со всех полков. Без кольчуг, шлемов и щитов. Легкая одежда, оружие и решимость драться до последнего – вот и все, что они имеют. Небо, затянутое тучами, сегодня на их стороне. Они смогли покинуть город незаметно для вражеских наблюдателей. В двух километрах от города они выходят из реки и выстраиваются по отрядам.

Дайлин подошел к Рустаму.

– Мы пойдем первыми, – сказал он, – ударим и пробьем вам проход. После чего пропустим вас к катапультам, а сами задержимся и прикроем.

Рустам кивнул, посмотрел на друга и, кусая губы, хмурясь, спросил:

– Почему назначили именно тебя, ты же интендант, черт возьми?

– Я действительно работал на складах, – слабо улыбнулся Дайлин, – но я не интендант. Эти нашивки просто прикрытие. Настоящее название моей новой работы – тайная служба.

– Зараза! – шепотом выругался Рустам. – Значит, это Злотарь тебя у нас забрал?

– Да, – качнул головой Дайлин. – Извини, что не сказал раньше. Нельзя было.

– А сейчас что, можно?

– И сейчас нельзя, – снова улыбнулся Дайлин. – Но ты мой друг. Самый лучший мой друг. И обманывать тебя я больше не хочу.

– Ладно, – сказал Рустам растроганно. – Давай вперед со своим отрядом. Пробивай дорогу. Только… будь там поосторожней, не нарывайся.

Поздняя ночь, но Риталю не до сна. Генерал готовится к штурму. Скоро катапульты пробьют брешь и вынесут с ближайших башен баллисты. Тогда наступит его время, его и его лучников. Хватит с них потерь и грубых массовых атак. Нужно спланировать стремительный и неотразимый выпад, чтобы с одного раза переломить городу хребет. Поэтому он и не спит, тщательно подбирая штурмовые отряды и вырабатывая стратегию предстоящего удара.

Шум, поднявшийся за пределами палатки, поначалу его не встревожил. Мало ли что там может произойти, сержанты разберутся, это их задача. Но шум не прекращался, послышались крики, топот сотен ног, лязг оружия. Да что там происходит?!

В палатку ворвался бледный адъютант:

– На нас напали, господин генерал! На нас напали! – Молодой офицер чуть ли не в панике.

– Кто и откуда? – спросил Риталь намеренно спокойно, берясь за меч и надевая шлем.

– Люди, их много, и они повсюду! – воскликнул адъютант, тщетно стараясь успокоиться.

Риталь стремительно вышел из палатки и огляделся. В лагере царил хаос, мелькали тени, ржали кони. И везде, куда ни посмотри, перепуганные эльфийские лучники – без оружия, без брони, в одном исподнем, с выпученными от страха глазами. За ними никто не гнался, но там, где эльфы брались за оружие, появлялись темные силуэты, били копьями, разили топорами. Ломали очаг сопротивления и тут же уходили, не трогая бегущих и безоружных. А на боевой позиции гномов уже заполыхала жарким пламенем первая катапульта и начинала разгораться вторая.

Риталь грязно выругался, подтянул к себе за грудки испуганного адъютанта, ударил его по лицу кулаком, чтобы привести в чувство, и прорычал:

– Бегом к рыцарям! Передать мой приказ: немедленно контратаковать! Направление удара – позиции катапульт! Пошел!

Он резко оттолкнул его от себя в сторону привязанных лошадей. А сам сильным движением вырвал из креплений свое знамя и, размахивая им, побежал навстречу бегущим лучникам:

– Стоять! Стоять!!!

– Куда?! Стоять! – закричал Дайлин, увидев, что несколько десятков его бойцов увлеклись преследованием. – Вернуться в строй!

Он оглянулся. Отряд Рустама без труда поджег две первые катапульты, не встретив даже признаков сопротивления. Но потом гномы спохватились, и третью и четвертую катапульты пришлось брать с боем. Однако вот уже и они горят, весело треща искрами. А отряд Рустама штурмует позиции пятой и шестой, гоня перед собой полураздетых гномов. Тогда Дайлин гудит в рог, привлекая к себе внимание своего отряда, и кричит:

– Вправо, на двести метров, ма‑ арш!

Быстрая перебежка, десяток эльфов, взявшихся за мечи, смели и растоптали. Седьмая катапульта вспыхнула ясным пламенем, восьмая сразу же вслед за ней. Повсюду хаос, все идет прекрасно. Но неожиданно в отряд Дайлина врезается несколько десятков эльфийских лучников, без кольчуг и шлемов, вооруженные чем попало, они тем не менее дерутся яростно и остервенело. На самом острие эльфийской атаки развевается багровое знамя. Увидев его, и другие бегущие эльфы останавливаются, подхватывают валяющееся на земле оружие и устремляются в бой. Вот уже сотни эльфов, разнузданно вопя, схватились с его отрядом. И с каждой минутой их все больше.

– Держаться! Держаться! – закричал Дайлин, его крик подхватили уцелевшие сержанты.

– Арк! – выкрикнул высокий эльф в генеральском шлеме, размахивавший знаменем.

– Арк!!! – подхватили взбешенные коварным ночным нападением эльфийские лучники.

– Глинглок!!! – прокричали в ответ люди, умирая, но не сдаваясь.

– Четырнадцатая! – проорал Гарт. – Еще шесть!

– Вперед! Вперед! – прокричал в ответ Рустам, устремляясь к темневшей впереди очередной катапульте.

Четыре десятка гномов в натянутых впопыхах доспехах выстроили на их пути еж. Одетые лишь в легкие куртки люди навалились на них с яростным безрассудством. Первые ряды погибли почти сразу, но гномьи алебарды и секиры завязли в их телах, и бегущие следом проломили строй. Гарт махнул Рустаму рукой, дескать, жги катапульты, а с этими мы сами разберемся, и запрыгнул в самую середину гномьего построения, размахивая подхваченной с земли секирой. Круговой взмах – и сразу трое гномов, захваченных врасплох, валятся на землю с зияющими ранами. Строй распался. Гарт не мешкая бьет снова, секира разрубает следующего гнома чуть ли не до пояса и вязнет в его теле. На безоружного Гарта набрасываются гномы, ошалевшие от ярости и страха. Но на помощь первому унтеру уже пробился Сард, он отбивает устремленные к Гарту секиры и дает ему время подхватить оружие. Некоторое время они бьются спиной к спине, но сопротивление гномов быстро ломается под превосходящим натиском, уцелевшие бородачи спешат обратиться в бегство. А Рустам уже поджег эту катапульту и машет рукой, увлекая свой отряд к следующей, шестнадцатой по счету.

Расчет шестнадцатой катапульты, устрашенный участью своих товарищей, разбегается без сопротивления. Солдаты Рустама поспешно ее поджигают. Теперь к семнадцатой, также оставшейся без защиты. Глаза Рустама и его бойцов горят боевым азартом.

Они подожгли восемнадцатую, когда в них с ходу врубились тяжелые эльфийские рыцари. Кони сбивали людей с ног, топтали копытами, а рыцари рубили сверху незащищенные головы мечами и секирами.

– Пора уходить! – прокричал Гарт Рустаму, с трудом отскочив в последний момент с пути пролетевшего мимо рыцаря.

– Нет! – закричал Рустам в бешенстве. – Осталось еще две! Вперед! Вперед!

Из темноты на Рустама налетел один из эльфийских рыцарей. Рустам присел, уворачиваясь от его меча, и рубанул топором по беззащитным ногам рыцарского коня. Конь встал на дыбы и сбросил всадника на землю. Рустам бросился к упавшему рыцарю, взмахивая окровавленным топором, и напоролся на выставленное лезвие меча. Внутренности резануло болью, Рустам пошатнулся, упрямо было пошел вперед, но другой рыцарь ударом сверху разрубил ему правую ключицу. Рустам упал. Последнее, что он увидел, прежде чем все взорвалось, – цветущие алматинские черешни, которыми он так любил любоваться в детстве.

Отряд Дайлина таял на глазах, но не подпускал к катапультам озверевших эльфийских лучников. Напрасно их генерал размахивал знаменем и гнал их вперед. Горстка людей стояла твердо, не прогибаясь и не пропуская врага через свою позицию.

Дайлин рубанул неосторожно подставившегося эльфа эльфийским же мечом и быстро оглянулся. В свете горящей восемнадцатой катапульты он увидел, как свора тяжелых рыцарей рубит отчаянно сопротивляющийся отряд Рустама. Рубит его друзей. Им не уйти, понял он в одно мгновение, и сердце резануло болью.

– Глинглок! – прокричал он из последних сил и бросился к генералу, держащему в руках ненавистное эльфийское знамя, за ним устремились все, кто еще мог держаться на ногах.

Дайлин был от знамени всего в каком‑ то шаге, когда тяжелый клинок пробил ему грудь.

– Глинглок… – выдохнул он и упал на землю.

Его еще несколько раз рубанули, но он уже не чувствовал боли, видя перед собой лишь своего отца, своего улыбающегося отца.

У западных ворот в боевом порядке застыли глинглокские рыцари. Их всего сотня, но они рвутся в драку. За все время осады они участвовали всего лишь в одном бою, и стыд рвет их сердца и гонит вперед. Молодой виконт Брайбери, возглавивший отряд, искусал губы в кровь, нетерпеливо сжимая и разжимая вспотевшие от напряжения ладони. Там, за стеной, кипит бой и умирают люди. Там, за стеной, решается судьба, решается все. А они здесь, они пока еще здесь, и это приводит Куно в бешенство. Он ждет команды, но ожидание затягивается, а команды все нет.

На верхней площадке барбакана напряженная тишина. Маршал Годфри, граф Лондейл, Злотарь застыли в молчании, про себя считая загорающиеся катапульты. Шестнадцатая, семнадцатая, восемнадцатая… их огонь освещает лондейлских добровольцев, рвущихся вперед и вперед. В их пожаре видно, как редеют ряды прикрывающего отряда, видно знамя генерала Риталя, завязшее в ожесточившихся людях. И, к сожалению, хорошо видно, как врубаются в отряд Рустама эльфийские рыцари.

– Назад, отступайте, отступайте, – невольно шепчут губы старого графа.

Но добровольцы его не слышат, они рвутся к девятнадцатой катапульте, умирают один за другим и все равно рвутся.

– Пора выводить рыцарей. Пора! – не выдерживают стальные нервы Злотаря.

– Нет, – тихо отвечает маршал, – рыцари выйдут, чтобы прикрыть отступающих. А там нет отступающих, там их пока просто нет.

И все‑ таки люди подожгли девятнадцатую катапульту. Как это им удалось, неясно, но они это сделали. И только после этого жалкая группка выживших попыталась уйти в город. За ними устремились эльфийские рыцари, топча израненных добровольцев копытами боевых коней и рубя их в клочья.

Ворота распахнулись с невиданной быстротой, в считаные мгновения опустился мост, и в схватку вмешалась сотня глинглокских дворян. Они сцепились с эльфами, смешав их ряды, отскочили в сторону, снова сцепились, завладев целиком и полностью их вниманием. Выбежавшие следом за ними ополченцы на руках втащили в город израненных добровольцев. И в то же мгновение заиграл горн, подавая рыцарям сигнал возвращаться в город.

Вслед за людьми в город устремились было и эльфийские бароны, но дружный залп арбалетов и баллист остудил их рвение, позволив уцелевшим всадникам беспрепятственно вернуться в Лондейл. А крепкие руки ополченцев не мешкая захлопнули ворота и подняли мост. Вылазка закончилась.

Госпиталь при графском дворце гудел как потревоженный улей, переполненный слухами о ночной вылазке. Выздоравливающие солдаты, сестры милосердия, помощники и ученики целителей – все говорили только о ней.

Герда напряженно прислушивалась к разговорам, ловя каждое слово. Очередное поражение эльфийских хозяев ее не особенно‑ то и взволновало, но вот вероятность потерять по‑ глупому свою мишень, а с нею и богатую награду встревожила ее не на шутку.

«Какого лешего этот чужемирец‑ капитан влез в эту гибельную авантюру? – подумала она с раздражением. – Старуха Ангейро явно поторопилась, назначив за его голову награду. Ей стоило подождать годочек, и все уладилось бы само собой. Уж больно этот парень неуемный, лезет всюду, куда его не просят».

И она с жадностью слушала рассказы о произошедшем, пытаясь понять, попал ли ее чужемирец в число выживших или нет. Но все бесполезно, госпиталь был переполнен слухами, а не информацией. Ясно было только одно – ушли шесть сотен, а вернулись единицы. И эта не самая лучшая для нее статистика приводила Герду в бешенство.

Почувствовав, что теряет контроль и огрызается на самые невинные замечания, ставя под угрозу свое «белое и пушистое» прикрытие, Герда усилием воли взяла себя в руки и отпросилась из госпиталя. Ей нужна была верная информация, а таковую в этом городе можно найти только у одного человека, вернее, эльфа. И плевать, что он на это скажет, в конце концов, он у нее в долгу.

Герде не пришлось искать толстяка Трамгеля и терять время, выходя на связь. Эльфийский бог Неиклот был к ней сегодня благосклонен – Трамгель пришел к ней сам. Как и в прошлый раз, он поджидал Герду в ее же квартире.

– Как ты узнал, что я приду? – прищурилась Герда, когда невозмутимый эльф показался из‑ за занавески. – Или ты собирался ждать меня здесь до вечера?

– Девочка, добывание информации это не твой конек, – поморщился Трамгель, усаживаясь на стул, – поэтому считаю бесполезным отвечать на твои вопросы.

– Хм, ты назвал меня девочкой, – удивилась Герда и высказала догадку: – Значит, что‑ то тебе от меня снова надо.

– Надо, – не стал кокетничать Трамгель, – но не мне, а нашему общему хозяину – герцогу Аркскому.

Девушка подобралась. Если Трамгель заговорил о герцоге, то все серьезно, шутить и кривляться неуместно.

– И что же надо от меня его высочеству? – спросила она деловито, начиная переодеваться.

– Как всегда, – усмехнулся Трамгель, – чужие жизни. Три чужие, человеческие жизни, которые нужно будет оборвать.

– Если это нужно его высочеству, значит, это нужно и мне, – сказала Герда заученно, без малейшего стеснения снимая платье и белье.

Трамгель окинул ее обнаженное тело холодным оценивающим взглядом. Такими глазами смотрит землекоп на свою лопату. Способна ли еще копать? А если способна, то насколько хорошо?

– Правильно мыслишь, – буркнул он, с прохладцей наблюдая, как Герда застегивает ножны с двумя короткими кинжалами на своем соблазнительном бедре. – Если будешь продолжать в том же духе, то далеко пойдешь, а возможно, даже и разбогатеешь.

Девушка криво усмехнулась, закончила с туалетом и повернулась к своему куратору.

– Сроки? – спросила она отрывисто.

– Сроки? – удивленно переспросил Трамгель. – Тебя интересуют только сроки? А ты не хочешь спросить для начала – кого?

– Сначала сроки, – невозмутимо повторила Герда, глядя ему в глаза.

Трамгель с интересом прищурился, но спорить конечно же не стал:

– Через шесть дней двое из троих должны быть мертвы, а на восьмой должен умереть и третий.

Девушка облегченно вздохнула:

– Сроки неплохие. Теперь говори кого.

– Маршал Годфри, граф Лондейл и сэр Злотарь, – проронил Трамгель, наблюдая за ее реакцией.

– Ух ты! – притворно восхитилась девушка. И съязвила: – А почему бы заодно не добавить к этому списку и глинглокского короля?

– Потому что его здесь нет, – спокойно ответил Трамгель. – А ты не паясничай. Работа сложная, зато игра крупная, и ставки соответствующие. Сыграешь удачно – мало того что внакладе не останешься, так еще и внимание герцога обратишь на свою скромную человеческую персону. А что значит внимание его высочества, мне тебе объяснять не надо. Тут одним золотом выгоду не измеришь, особенно для девушки из простонародья.

Герда задумалась, серьезно и основательно задумалась. Быть богатой – вот о чем она грезила ночами. Но быть богатой дворянкой – о таком она даже не мечтала. А ведь Трамгель прав, внимание герцога для простолюдинки дорогого стоит. Игра, конечно, получится опасной, но ничего невозможного в предложенном нет. Риск велик, однако и награда достойная.

– Хорошо, – сказала она наконец, – я это сделаю.

Трамгель кивнул и проронил:

– Первым должен умереть Злотарь. Пока он жив, первая же твоя жертва окажется и последней. До второй мишени, равно как и до себя, он тебе добраться уже не даст. Пока у тебя есть преимущество внезапности, туши Злотаря. Без него граф с маршалом от тебя не спрячутся. Поняла?

– Да, – кивнула девушка, – поняла. Но есть одно условие – этим делом я займусь только с завтрашнего дня. Сегодня мне нужно закончить свое дело, и ты мне в этом должен помочь.

Трамгель замолчал. Когда же он начал говорить, голос его способен был превратить в кусок льда кипящий чайник:

– Ты что, заблудилась в своей неповторимости? Ты кому здесь собралась диктовать условия, кошка? Я ведь тебя не уговаривать пришел, если ты этого еще не поняла. Сделаешь то, что тебе сказано, когда сказано и как сказано. А свои дела оставишь на потом, ясно?

Герда улыбнулась, ссориться она не хотела, но и отступать не собиралась.

– У тебя ведь нет связи, Трамгель, – высказала она свою догадку. – Убрать этих троих – это твоя игра и твое решение, а вовсе не его высочества. Хотя я и не спорю, что ему это наверняка понравится. Игра крупная, и все же она твоя. А следовательно, львиная часть выигрыша достанется тоже тебе. В то время как играть и рисковать нужно будет мне.

Трамгеля и Герду разделяло не больше четырех шагов. На ее стороне было удобное платье, не стесняющее движений, оружие под рукой и к тому же изученное вдоль и поперек пространство. И тем не менее ей совсем не улыбалось его злить и испытывать судьбу, поэтому, выдержав небольшую паузу, она примирительно сказала:

– Я ведь не отказываюсь, Трамгель. Более того, я тебе обещаю, что через шесть дней потушу всех троих. Ты меня знаешь, я дружу со смертью, я живу смертью, я и есть смерть. Шесть дней. И все трое уйдут, уйдут навсегда. Никто из нас не останется в проигрыше. Ты выиграешь свою игру, а я получу обещанную награду. Но мне нужен еще и бонус, Трамгель. Бонус, который ты же сам мне и задолжал. Помоги мне поднять пятьсот золотых, которые лежат у меня на дороге. Помоги, и я тут же превращусь в пай‑ девочку и все сделаю как надо.

Трамгель потер переносицу и задумался. Без этих троих людей оборона города сломается как карточный домик. Герда же обещает шесть дней вместо восьми. Шесть дней это хорошо. Это очень хорошо. Есть смысл пойти навстречу этой строптивой проводнице смерти. К тому же, если ее не будут отвлекать мысли об этом чертовом золоте, она сможет целиком сосредоточиться на работе, и это тоже пойдет только на пользу.

– Хорошо, – сказал он. – Какая тебе нужна от меня помощь?

– Информация, – мгновенно ответила девушка, лучезарно улыбаясь. – Этот дурак сунулся в ночную вылазку. Мне нужно знать, жив ли он. А если жив, то где его сегодня можно будет найти.

Трамгель вздохнул, появилось искушение солгать, но тут же исчезло, как бесполезное и даже вредное.

– Он жив. И я скажу, что тебе очень повезло. Ушли шесть сотен, а вернулись всего семнадцать. Твоего чужемирца сильно изрубили, но умереть он не успел, двое унтер‑ офицеров вынесли его на себе из боя. Ты бы и сама все узнала, но он был слишком плох, и его боялись не довезти до графского дворца. Сейчас он находится в западном госпитале, и тебе следует поторопиться, иначе он может сдохнуть еще до твоего прихода и ты лишишься‑ таки своей награды.

– Господин Трамгель, – восхищенно сказала Герда, – вы чудо. Откуда вы все это узнали, да еще так быстро?

– Неважно, – жестко отрезал Трамгель, вставая и направляясь к двери. – Сделай все сегодня, ибо завтра тебе придется о нем забыть. Если не успеешь, виновата будешь сама.

В большой комнате пусто, лишь трое мрачных, озабоченных людей мешают одиночеству крепкой массивной мебели. Город ликует – скорбит по погибшим героям и все равно ликует. Катапульты сожжены, единственной уцелевшей на пробивание стены понадобятся месяцы, в то время как до восьмого чертополоха осталось всего лишь двенадцать дней.

Но в этой комнате не ликуют, этим троим не до веселья, оставшиеся двенадцать дней нужно еще продержаться, и вся забота об этом на их ответственности.

– Мы потеряли шесть сотен бойцов за одну ночь, – мрачно роняет в тишину граф Лондейл, – а ведь нас и без того оставалось мало. Сможем ли мы оставшимися тремя с половиной тысячами закрыть стену? Боюсь, что, если они сейчас снова пойдут нахрапом, как в первый день, нам не устоять.

– Не пойдут, – уверенно отвечает маршал. – Воинское искусство это не только цифры, иначе бы нас уже сожрали. Нет, дорогой граф, в ратном деле важнее голых цифр – боевой дух солдат, их готовность рисковать жизнью и не отступать, даже когда кажется, что все пропало. На Мальве у нас этого духа не было, и мы проиграли. Даже тот бездарный королевский план мог бы сработать, если бы наш левый фланг попросту не убежал еще до столкновения. А сейчас этого духа нет у них. Самых отчаянных мы перебили, остальные – осторожное большинство, даже если получат приказ, жизнью рисковать побоятся, откатятся назад при первой же возможности. Сейчас там уже далеко не те сорвиголовы, что были пару месяцев назад. Погибли все на наших стенах, сложили свои буйные головушки в первые же отчаянные дни. А тех, кто выжил, мы перебили позже, на южных воротах. Вот эти были особенно опасны. Львы, а не солдаты. Вы знаете, граф, они же, когда поняли, что ворота не откроются, достали запасенные на всякий случай веревки с крючьями и полезли на стены. Под градом болтов полезли. Никто не побежал, ни одна сволочь. Мы тогда всех там положили, но и они в безнадежной ситуации, а все же умудрились захватить с собой больше двух сотен наших ополченцев. И даже чуть было и в самом деле не взяли южные ворота. Такими же отчаянными были, что и наши шесть сотен смельчаков, которые не вернулись из боя этой ночью.

– Это радует, но все равно бойцов у нас сейчас на стенах мало, – покачал головой граф. – Перворожденные не отступятся, если на стены и не полезут, то придумают что‑ нибудь другое.

– А вот это верно, – вздохнул маршал. – Что‑ нибудь придумать они смогут. И боюсь, что не обойдется здесь опять без диверсии. Как думаешь, Злотарь? А то что‑ то ты в последнее время притих, об успехах докладывать не торопишься, молчишь больше. Выскажись наконец, что там у тебя накипело.

А Злотарь и впрямь был сегодня более задумчив и хмур, нежели обычно. Он поднял голову, и от простоты его не осталось и следа, уж больно он был озабочен.

– Нечем хвастаться, милорды, – заметил он мрачно. – Есть эта гадость в городе, есть. Ходит кругами, в затылок дышит, через плечо заглядывает, а поймать за руку не могу. Матерый волчище, матерый. Уж даже и не знаю, кто на такое способен. Чего только мы не делаем, какие только ловушки не ставим. Все чувствует, гад. Когда надо – затаится, когда надо – ужалит. Не щука в нашем пруду плавает, милорды, а рыба‑ кит. И поймать мне ее пока не по силам. Я уж и капитана вам своего навязал на вылазку, дав ему в придачу тройку своих первостепенных волкодавов. Надеялся, что ему удастся не только отряд Рустама прикрыть, но и языка нужного захватить из герцогской полиции. Так ведь вон как все повернулось. Даже сами не смогли вернуться. И теперь остается только ждать, когда эта рыба‑ кит примется кусаться. Инициатива в его руках, не в моих. А это в нашем деле ох как опасно. Нащупает он наше слабое место и ударит. А я боюсь, как бы это не было для нас смертельно. Шибко боюсь, милорды, а поделать ничего не могу, могу только ждать.

Маршал и граф тревожно переглянулись. Если уж такой человек‑ лед, как Злотарь, начинает трубить опасность, дело и впрямь плохо.

– Учитель?

Дементос, осматривавший раненого ополченца, поднял голову и увидел Ральдину, которая пришла к нему вместе с Айрин.

– Я ждал вас, ваше сиятельство, – сказал он, устало поднимаясь на ноги. – А ты, любезный, – обратился он к ополченцу, – больше не делай резких движений и не пытайся вставать, пока я тебе не разрешу. Иначе рана опять откроется и ты останешься без обеих ног, понял? Вот и хорошо.

Дементос направился в свой кабинет, знаком пригласив девушек следовать за ним. Войдя в кабинет и заперев за девушками дверь, целитель первым делом налил себе бокал сухого красного вина и залпом выпил.

– Еще немного, и я совсем сопьюсь, – мрачно пояснил он девушкам и снова наполнил бокал. – А что поделать? Вино помогает восстановить энергию, которую мы расходуем сейчас неимоверно много.

– Я знаю, учитель, ты уже об этом говорил, – качнула головой Ральдина.

– Знаю, что знаешь, – проворчал Дементос, делая большой глоток, – и это я не для тебя говорю, вертихвостка, а для госпожи баронессы.

В глазах Ральдины мелькнули веселые огоньки – когда рядом не было посторонних, целитель переходил с ней на «ты» и, по правде говоря, особо не церемонился. А вот Айрин он всегда называл баронессой и относился к ней с подчеркнутым уважением, несмотря на то что последнюю это весьма смущало.

– Это все весьма поучительно, – сказала она довольно язвительно, – но если ты позвал меня только за этим, то это очень странно. Так как не думаю, что сейчас время для подобных лекций, тем более что один молодой рыцарь ждет, когда я ему сделаю перевязку.

– Вот и пускай ждет, – отрезал Дементос весьма сварливо, – тем более что перевязку ему сделаешь уже не ты.

Ральдина открыла было рот, чтобы начать протестовать, но, подумав, сказала уже совсем другое:

– Кому‑ то нужна моя помощь. Кому‑ то, кому эта помощь нужней. Я правильно поняла, учитель?

– Да, девочка моя, – ответил Дементос уже совершенно серьезно. – В ночной вылазке участвовали два капитана, один не вернулся, второго принесли всего изрубленного. Проникающее ранение живота с серьезными повреждениями, разрублена правая ключица, повреждено легкое, сломано шесть ребер, к тому же страшная потеря крови. Когда он попал нам в руки, сердце уже не билось, но мы успели. Кроме меня еще троим целителям пришлось выложиться без остатка, чтобы только сохранить ему жизнь. Теперь нужно поставить его на ноги, скоро восьмое чертополоха, и маршал требует, чтобы капитан к этому времени оправился. И я его понимаю. Этот капитан будет весьма не лишним в том сражении, что обязательно последует. Поэтому, моя девочка, тебе нужно хорошенько постараться и помочь ему как можно быстрей встать на ноги. Не отвлекайся больше ни на что, будь всегда рядом и все перевязки делай только сама. Энергия твоих ладоней это то, что ему сейчас нужно больше всего на свете.

– Ради одного из героев этой вылазки я готова пожертвовать даже своей рукой, – абсолютно серьезно отозвалась Ральдина. – Где мне его найти и в каком он сейчас состоянии?

– Он в западном госпитале, – ответил целитель. – Состояние ужасное, он без сознания и все время бредит, но с твоим приходом ему должно полегчать. Отправляйся не мешкая.

– А можно мне тоже пойти вместе с ней? – неожиданно спросила Айрин.

Дементос удивленно поднял брови:

– А почему бы и нет? Твое присутствие будет даже полезно. Ты поднимаешь Ральдине настроение, а это, в свою очередь, положительно повлияет на ее целительские возможности.

Когда девушки вышли из кабинета, Айрин внезапно улыбнулась, чем сильно удивила свою подругу. Ведь в последнее время Айрин почти не улыбалась, разве что только из вежливости.

– Ты чего? – изумленно и в то же время обрадованно спросила Ральдина.

– Дементос впервые назвал меня на «ты», – ответила Айрин. – А это значит, что я тоже стала приносить пользу.

– Не обольщайся, подружка, – усмехнулась Ральдина, – дело исключительно в вине, три бокала – это не шутка. А впрочем, может быть, ты и права. Тогда продолжай в том же духе, и скоро он начнет обзывать тебя соплячкой и вертихвосткой. Вот тогда можешь быть уверена, что он загрузил тебя по полной и где‑ то на горизонте уже замаячили эти противные оркские глаголы.

– А мне нравятся оркские глаголы, – заявила Айрин, – они очень выразительные.

Подруги многозначительно переглянулись и рассмеялись, что было весьма не лишним, учитывая то, что им предстояло.

– Вперед… вперед… не стоять… только не стоять… вперед…

Раненый, лежавший на кровати в отдельной палате западного госпиталя, мучился от снедавшего его жара и все время бредил, призывая кого‑ то идти вперед. В палате помимо него находились двое высоких и могучих воинов с угрюмыми, опечаленными лицами. Причем один из воинов был орком. Он то и дело вздыхал, да так сильно, что колыхались легкие занавески на высоких окнах. Второй был старше и спокойнее, и к тому же был человеком. Впрочем, когда в палату вошли Ральдина и Айрин и, не говоря ни слова, подошли к бредившему раненому и стали менять ему свежие вроде бы повязки, удивились оба.

– Эй‑ эй, девушки, а вы кто будете‑ то? – озадаченно воскликнул орк, опередив своего товарища.

– Это графиня Лондейл и баронесса Гросбери, – ответил ему появившийся в дверях сразу вслед за девушками помощник целителя. – Они будут ухаживать за господином рыцарем. А эти офицеры – друзья раненого, – представил он в свою очередь воинов девушкам и, поклонившись, ушел.

– Простите, госпожа… э‑ э‑ э, графиня, – смущенно пробормотал позеленевший от смущения орк.

В то время как второй воин просто кивнул головой, не отрывая взгляда от своего раненого друга, оказавшегося в руках Ральдины.

– Ничего страшного, – ответила Ральдина орку, не отрываясь от работы. – И можете обходиться впредь без «графинь» и «баронесс», я Ральдина, а это Айрин.

– Очень приятно, – пробормотал польщенный орк. – Меня зовут Сард, а его Гарт, а тот, кого вы перевязываете, – это Рустам, наш командир и… друг.

Раны и впрямь были ужасны, а сил у целителей оставалось к этому дню слишком мало. Ральдина сделала перевязку при помощи молчавшей Айрин, стараясь как можно больше прикасаться к раненому ладонями. Слабая целительская энергия, которую она не могла отдавать самопроизвольно, но которую постоянно излучали ее руки, понемногу сделала свое дело. Раненый перестал биться и бредить, жар немного спал.

– Ему лучше, госпожа… Ральдина? – впервые нарушил молчание Гарт, и Ральдина почувствовала в его голосе скрываемое волнение.

– Да, – ответила она просто. – Через некоторое время его состояние ухудшится, но мы будем регулярно делать перевязки и вообще будем рядом. Так что с каждым днем ему будет становиться все лучше и лучше.

– Спасибо, госпожа Ральдина, – серьезно отозвался Гарт, – это очень хорошая новость.

А орк Сард заулыбался.

Ральдина наконец‑ таки оторвалась от раненого, передала Айрин использованные бинты и нахмурилась. В углу палаты, на маленьком столике, лежал снаряженный арбалет. Арбалет был небольшим, но очень грозным с виду, к тому же он был весьма искусно украшен причудливыми узорами.

– А это еще что такое? – спросила она, указывая на арбалет.

– Это подарок от гоблинской общины, – прогудел Сард и снова отчего‑ то смутился.

– А почему он заряжен? – удивилась Ральдина.

– Ну они не знали, что Рустам так плох. Хотели все представить в лучшем виде, даже болт особый поставили, а когда увидели командира, смутились и вот… оставили тут. Да вы не волнуйтесь, госпожа. Мы скоро уйдем и унесем его с собой. Только немного еще побудем, можно?

Ральдина улыбнулась:

– Вам не нужно спрашивать разрешения. Ведь, если я, конечно, правильно поняла, это вы вынесли его из боя?

Сард оглянулся на Гарта в поисках поддержки, разговаривать с графинями и баронессами было для неискушенного орка непривычно, но Гарт снова предпочел отмолчаться, и орку пришлось отдуваться за двоих.

– Да, это были мы, госпожа, – ответил он, немилосердно потея.

– Вы спасли ему жизнь, – заметила Ральдина, – и вообще, это было очень смело. Все, что вы сделали этой ночью, было очень смело. Правда же, Айрин? – спросила она у своей молчаливой подруги, чтобы хоть как‑ то ее расшевелить.

Но Айрин ответить не успела. Дверь распахнулась, и в палату вошла миловидная медсестра с чудесными золотыми волосами. Увидев Ральдину, Айрин и двух дюжих воинов, она удивленно остановилась, но быстро справилась с собой и, мило улыбаясь, плотно закрыла дверь.

Ральдина посмотрела на медсестру и изумленно спросила:

– Герда, а ты‑ то что здесь делаешь? Неужели тебя перевели сюда?

– Да, госпожа Ральдина, – не переставая улыбаться, ответила Герда, подходя ближе. – От помощников целителей я узнала, что здесь лежит один из героев ночного боя, и не смогла удержаться.

«Дикая кошка» Герда не ожидала встретить здесь столько людей. Правильнее было бы прийти позже, но Трамгель выразился вполне определенно, все должно закончиться уже сегодня либо не закончиться никогда. Что ж, грязновато, конечно, получится, пять трупов вместо одного, но такова судьба. Герда сделала еще шаг.

Ральдина тем временем недовольно нахмурилась:

– Он тяжело ранен, и праздное любопытство здесь не совсем умест…

Раз! И верзила орк, кажется что‑ то все‑ таки почуявший, сильным и жестоким ударом отлетел к стене и бесформенной куклой сполз по ней на пол.

Два! Неслыханно, но второй воин успел среагировать и даже начал движение, впрочем, это ему не помогло, разве что отсрочило неизбежное. Страшный удар точеной девичьей ножки не убил его на месте, отправив всего лишь в глубокий нокаут.

Три! Ральдина невольно отшатнулась, но удар второй ноги Герды все‑ таки ее достал, и она упала на пол, скорчившись в три погибели.

Герда бросила быстрый взгляд на вторую девушку, застывшую словно в ступоре, и решила не тратить времени зря. До двери этой дурочке все равно не добежать, а если начнет кричать, то умрет в следующее же мгновение. И Герда решительно шагнула к лежавшему на кровати раненому. Краем глаза она заметила, что выживший воин стал приходить в себя после ее удара, но решила, что вполне сможет его добить двумя секундами позже. Он слишком заторможен, чтобы хоть как‑ то ей помешать.

– Тебе привет от семьи Ангейро, – произнесла она обязательную фразу, доставая кинжал и наклоняясь к раненому.

У Гарта двоилось в глазах, руки и ноги были ватными и еле двигались. Он видел, как эта тварь заносит над его другом кинжал, и понимал, что не может ему помочь, тело не слушалось, несмотря на все его усилия. А Сард, верный и храбрый Сард сейчас лишь бездыханно подпирает стенку.

Герда на мгновение замерла, вспоминая условия контракта. Ага, сначала в сердце, а потом уже выколоть глаза…

Страшный удар пришелся по правой стороне ее груди, отшвыривая назад и прокручивая Герду несколько раз вокруг своей оси, прежде чем уложить на пол. Перед тем как погаснуть, ее сознание взорвалось вспышкой боли и изумления. «Как же так? » – успела спросить она у самой себя, проваливаясь в темноту.

Гарт, пошатываясь, встал на ноги, подошел к лежавшей на полу убийце и ногой перевернул ее лицом вверх. Удовлетворенно кивнув, что вынудило его скривиться от сильной боли, он отбросил ногой кинжал и взглянул на Сарда. Орк, как ни странно, был жив и сейчас медленно приходил в сознание. Гарт посмотрел на стоящую на коленях кашляющую Ральдину и только после этого, глупо и удивленно ухмыляясь, подошел к остолбеневшей Айрин и осторожно вытащил из ее рук разряженный арбалет.

Глава 10

Приказа верить в чудеса не поступало…

– Да, Сард, тебе повезло, что ты родился орком, – сказал Трент, проводя ладонями по его шее. – У вас позвоночник крепче, чем у людей, это‑ то тебя и спасло. Будь ты человеком, эта девочка сломала бы тебе шею. – Он посмотрел на лежавшую связанной на полу девушку и удивленно покачал головой: – И откуда что берется? Такая с виду хрупкая, а лупит будь здоров. Что твой медведь.

Дверь распахнулась, и в палату ураганом ворвался Злотарь. Он быстро огляделся, наткнулся глазами на связанную Герду и воскликнул:

– Что с ней?! Жить будет?!

– Жить будет, – буркнул Трент, продолжая исследовать оркские позвонки. – Но соблазнять уже никогда. Правую грудь разорвало в клочья. Сколько живу, а такого еще не видел. Что‑ то там уж шибко намудрили гоблины со своим подарочным арбалетом.

Но Злотарь его уже не слушал.

– Дорк, найди носилки и лошадей. Агерт, охрана по высшему уровню. Пригони сюда всех, кого только сможешь. И учти, если с пленницей что‑ нибудь случится, ты пропал. Понятно? Ну тогда давайте действуйте, что встали? – Раздав распоряжения, Злотарь присел перед все еще не пришедшей в сознание Гердой и радостно улыбнулся: – Вот наконец и свиделись, «дикая кошка». Теперь остается только попросить тебя промурлыкать, где же прячется твой хозяин.

О том, что Герда попалась, Трамгель узнал в тот же день. Если бы он дал выход охватившим его чувствам, он бы разнес лавку, служившую ему прикрытием, вдребезги. Но он был профессионалом, разведчиком высшей пробы и привык держать эмоции в узде. Поэтому он молча поднялся в свой кабинет, плотно притворил дверь и, вместо того чтобы крушить мебель, стал напряженно думать, просчитывая все возможные комбинации.

Заговорит ли Герда? Безусловно, в опытных руках и не такие ломались. Но заговорит она не сразу, не тот характер. А значит, у него есть как минимум еще несколько часов.

Что же можно сделать за эти несколько часов? Очень много и в то же время очень мало. Все зависит от того, в каком направлении дальше двигаться. А для этого нужно ответить на другой вопрос.

Стоит ли продолжать выполнять задание в Лондейле? Этот город очень важен для них, безусловно. Но он не сможет эффективно действовать, после того как его раскроют. Покинуть лавку, скрыться, затаиться в укромном месте, время для этого есть.

Но есть ли смысл? Нет, смысла нет. Зная точно, кого искать, Злотарь поймает его за считаные дни. Перетряхнет весь город и поймает. Можно, конечно, поиграть и изрядно навредить людям за эти дни, но кардинально это на ситуацию не повлияет, а вот игра его будет проиграна, однозначно.

Что же тогда делать? Ответ очевиден. Отдать сопернику эту партию, раз он ее и так выиграл. И минимизировать потери, искусно разыграв концовку, дабы получить шанс на реванш. Что ж, решено. В этой партии граф Честер и его протеже Злотарь одержали победу, но мы еще поиграем. Однозначно, поиграем.

Трамгель криво улыбнулся и тяжело поднялся со своего любимого кресла. Скоро к нему придут гости, а у него еще не все готово к их приему. Такое положение надо исправить, даже если это и не доставит ему особого удовольствия.

Когда за ним пришли, он сидел в своем кабинете и задумчиво потягивал из бокала вино. Дверь в кабинет была предусмотрительно открыта. Первыми в нее вошли четверо крепких и гибких бойцов в серых, неприметных куртках. Они взяли Трамгеля под прицел небольших гоблинских арбалетов, сторожа каждое его движение.

Очень медленно Трамгель поставил бокал на стол и положил на него руки ладонями кверху. Трагические случайности ему не нужны. Трамгель равнодушно посмотрел на застывших бойцов. Они не были ему интересны, это всего лишь инструмент. Глупо разговаривать с инструментом, он и не разговаривал. Он ждал мастера. И мастер не заставил себя долго ждать.

Полненький простоватый человек с внешностью деревенского простофили вошел в кабинет и посмотрел на Трамгеля.

– Здравствуй, Злотарь, – негромко поздоровался Трамгель.

Злотарь, не отвечая, прошел к столу и сел на колченогий стул.

– Вот и свиделись, – улыбнулся Трамгель, стараясь двигаться медленно и предсказуемо.

Злотарь по‑ прежнему ничего не говорил, молча и внимательно его разглядывая. Трамгель понимающе усмехнулся:

– Ломаешь голову, почему я не убежал? А ведь все очень просто. Я умею проигрывать.

– Да, – прервал наконец Злотарь свое молчание, – ты умеешь проигрывать, купец Трамгель. Или, может быть, мне следует обращаться к тебе… Пес?

– Браво, – улыбнулся Трамгель, блеснув глазами. – Когда догадался?

– Пять минут назад, – проронил Злотарь, не отрывая взгляда от его глаз. – Когда увидел в подвале мальчонку и служанку. А точнее, их аккуратно проломленные височные кости. Ты повторяешься, Пес, – покачал он головой, – подобное уже было.

– Черт, – вполне искренне огорчился Трамгель. – А знаешь, я как‑ то даже об этом и не подумал.

– Ничего, – успокоил его Злотарь, вставая, – у тебя еще будет время подумать. А теперь собирайся, нам с тобой нужно еще о многом поговорить и, как ты уже, наверное, понял, не здесь.

– С удовольствием, – добродушно улыбнулся Трамгель, медленно поднимаясь на ноги, дабы его могли связать и обыскать. – Я люблю разговаривать с умными людьми. Вот только хотел бы тебя сразу предупредить, что не стоит злоупотреблять раскаленными железяками. Я – Пес, – сказал он с гордостью. – И ты должен знать, что, для того чтобы умереть, мне достаточно этого захотеть, и тогда ты останешься без собеседника.

– Я не понимаю, зачем нужна эта встреча, сэр Злотарь, – заметил граф Лондейл, устало потирая онемевшую за день шею. – Почему бы просто не отдать вашего Пса палачам? В опытных руках ломаются все. Кто‑ то раньше, кто‑ то позже, но неизбежно ломаются и начинают говорить. Зачем все усложнять?

– Он не все, ваше сиятельство, – покачал головой Злотарь. – Он – Пес, легендарный агент герцогов Аркских. Такие, как он, штучная работа. Его подготовка феноменальна. Если его начать пытать, он умрет. Просто прикажет своему телу умереть и умрет. И никто ему не сможет в этом помешать.

Маршал и граф посмотрели на Дементоса. Тот мрачно кивнул:

– Сэр Злотарь прав. Наш орден знает о таких методиках. И с сожалением вынужден признать, что мы против них бессильны.

– Ясно, – подытожил маршал, – значит, давить на него бесполезно. И все, что он знает, он собирается унести с собой в могилу. Но тогда зачем же он нам нужен, Злотарь?

– Потому что ему есть что сказать, и он не прочь с нами поговорить и сам, господин маршал, – ответил Злотарь. – Думаю, нам нужно его выслушать. Хотя бы для того, чтобы узнать, что он задумал.

– Хорошо, – кивнул маршал после короткого раздумья. – Зови сюда этого Пса, поговорим.

Скованного цепями Трамгеля ввели в кабинет и усадили на стул. За его спиной встали двое бойцов Злотаря с обнаженными кинжалами в руках. Маршал глубокомысленно хмыкнул, но комментировать не стал. Если Злотарь решил, что подобные предосторожности необходимы, значит, так оно и есть.

– Ну что, Пес, – проронил Злотарь с наигранным безразличием, – здесь собрались люди, которые имеют право принимать решение. Всё как ты и хотел. Теперь давай выкладывай, что там у тебя на уме.

Трамгель прокашлялся, устроился поудобнее на грубом деревянном стуле и сказал:

– В этой комнате не хватает графини Лондейл. Пока она не придет, я говорить не буду.

Люди переглянулись.

– Какое тебе дело до графини Лондейл? – спросил Злотарь.

– Мне нужно кое‑ что ей передать, – ответил Трамгель.

– Я граф Лондейл, – заявил старый граф, – можете передать свое послание мне. Все, что касается моей жены, касается и меня.

– Безусловно, ваше сиятельство, – качнул головой Трамгель, – это послание конечно же касается и вас тоже. Но без графини я все равно разговаривать не буду.

– А ты не увлекаешься, Пес? – с едва заметной угрозой в голосе осведомился маршал Годфри. – Ты, на мой взгляд, не в том положении, чтобы ставить условия.

– Господин маршал, – усмехнулся Трамгель, – при всем к вам уважении хочу все же кое‑ что прояснить. Если вы думаете, что я в ваших руках, вы ошибаетесь. В ваших руках моя жизнь, не больше. В какой‑ то мере это тоже немало, в особенности для меня, но не стройте иллюзий. Убить вы меня можете, а заставить заговорить – нет. Поэтому если вам интересно то, что я хочу вам предложить – а я гарантирую, что как минимум одного из присутствующих здесь мое предложение касается напрямую, – то пригласите тогда сюда графиню Лондейл, и я начну говорить.

Все не сговариваясь посмотрели на старого графа. Граф после короткого раздумья пожал плечами:

– Ну что же, почему бы и нет? Пошлите за графиней и попросите ее прийти к нам как можно скорее.

Долго ждать не пришлось. Графиня вошла в кабинет, поздоровалась с вежливо вставшими мужчинами и села рядом с мужем, с интересом разглядывая закованного в цепи Трамгеля.

– Дорогая, – обратился к ней граф, – этот человек вовсе не человек. Это эльф с измененной под человеческую внешностью. Более того, это шпион нашего врага, герцога Аркского. У него есть к нам какое‑ то предложение, но, перед тем как его сделать, он хотел что‑ то передать тебе лично. Поэтому мы тебя сюда и пригласили. Надеюсь, ты не возражаешь?

– Все это очень странно, – ответила графиня, настороженно хмурясь, – но раз вы меня сюда позвали, то дело весьма серьезно. – Она повернулась к невозмутимо сидевшему Трамгелю и сказала: – Я графиня Лондейл, и я вас слушаю.

– Ваше сиятельство, – улыбнулся Трамгель великосветской улыбкой, – у меня есть для вас две новости. Одна не слишком хорошая, а вторая, напротив, очень даже радостная. Первая новость – ваш сын Хорнблай, к сожалению, потерял свою левую руку.

Графиня невольно вскрикнула и, смертельно побледнев, закрыла ладонью рот. Лицо ее мужа исказилось и посерело, маршал удивленно поднял брови, а Злотарь прищурился – он начал понимать, что задумал Трамгель.

А Трамгель тем временем скривился в притворном сочувствии:

– Мне очень жаль, ваше сиятельство. Но рука это всего лишь рука, тем более левая. К тому же все это означает – и тут я плавно перехожу ко второй новости, – что ваш сын жив. И, за исключением потерянной руки, вполне здоров.

Графиня закрыла глаза и откинулась на спинку стула. Она несколько раз тяжело вздохнула, и слезы потекли по ее щекам, потекли беззвучно. Старый граф крепко обнял жену.

– Чего ты хочешь, Пес? – тихо спросил маршал.

– Сделку, – ухмыльнулся Трамгель. – Предлагаю сделку – моя скромная персона в обмен на наследника Лондейлского графства сэра Хорнблая. Храброго и отважного молодого рыцаря.

Маршал посмотрел на плачущую графиню, на утешавшего ее постаревшего графа и мрачно кивнул:

– Мы подумаем над твоим предложением, Пес. А пока возвращайся в свою темницу и жди. Уведите его.

Трамгеля увели, и в комнате повисло тягостное молчание.

– Что скажете? – проронил наконец маршал, ни на кого не глядя.

Ему никто не ответил. Злотарь хмуро смотрел в окно, Дементос мрачно тер лоб, а старый граф утешал свою жену. Маршал тяжело вздохнул. Что же выбрать? Интересы государства или интересы не чужих ему людей? Тяжелый выбор, тяжелый и неприятный. Молчание затянулось.

Тогда заговорила графиня. Она вытерла слезы, встала, горделиво вскинув убеленную сединою голову, и твердым голосом произнесла:

– Хорни – мой сын. Наш сын, – поправилась она тут же, обнимая стоявшего рядом растерянного мужа. – Наш первенец. Наш наследник. Мы всегда им гордились. И он никогда не давал нам поводов для стыда либо огорчений недостойностью своих поступков. Я бы сделала все для его спасения, но… сейчас мы с мужем должны уйти. Уйти из этой комнаты. Ибо речь идет не только о моем сыне, но и о важных государственных интересах. А я никак не могу забыть, что Хорнблай не только мой сын, но и глинглокский рыцарь. Его жизнь принадлежит королевству, и не нам с мужем решать его судьбу в такие минуты. Этот вопрос вы должны будете решить без нас.

С этими словами графиня взяла мужа под руку и вывела его из кабинета. Гулко захлопнулась за ними тяжелая, мореного дуба дверь. Дементос невольно вздрогнул и неуверенно поднялся:

– Мне, наверное, тоже лучше уйти…

– Не думаю, – мрачно заметил маршал. – Две головы хорошо, а три лучше. Останьтесь, господин целитель, будем решать вместе.

Дементос послушно сел, но потом снова встал и, взяв из шкафа пыльную бутылку, наполнил вином бокалы.

– Думаю, это нам не помешает, – сказал он негромко, прикладываясь к своему.

Маршал в задумчивости покрутил бокал в ладонях, но пить не стал.

– Злотарь, насколько важен для нас этот Пес?

– Он очень много знает, – словно нехотя, проронил Злотарь. – За его знания граф Честер не задумываясь отдал бы обе свои руки, а может быть, и обе ноги в придачу.

– Ясно, – мрачно отозвался маршал. – А насколько он для нас полезен?

Злотарь долго молчал, но потом правдиво ответил:

– Как он и сказал, у нас в руках только его жизнь. Мы можем его убить, но заставить говорить или что‑ то сделать мы не в силах. Купить или завербовать – тоже нереально. Не тот игрок, не того уровня. Такие, как Пес, сторону не меняют и к врагам не переходят. Предпочтут умереть.

– Значит, мы имеем не так уж и много, – приободрился Дементос. – Жизнь на жизнь, вполне равноценный обмен.

– Не совсем, – нахмурился Злотарь. – Мы заполучим однорукого рыцаря, а взамен отдадим матерого разведчика, который способен принести нам еще очень много бед.

– Да, об этом я не подумал, – опечалился целитель.

– К тому же, – добавил Злотарь, – если мы его отдадим, то он расскажет перворожденным все, что успел узнать, в том числе и про восьмое чертополоха.

Дементос задумался, а потом сказал:

– Вот с этим‑ то как раз можно кое‑ что сделать. Предлагаю погрузить его в «холодный сон», есть в нашем ордене подобный целительский прием. Если потребуется, я могу его к нему применить. И погружу этого Пса в тридцатидневный сон, из которого его никто не сможет вывести, пока не истекут положенные тридцать дней.

– А можно сделать так, чтобы он из него вообще не вышел? – живо поинтересовался Злотарь.

Дементос развел руками:

– Мы целители, и все наши приемы целительские, он обязательно проснется, и не позже чем через тридцать дней.

– А что, в этом есть смысл, – заметил маршал. – Тридцати дней было бы достаточно. К этому времени все уже должно решиться, мы или победим, или умрем. И в том и в другом случае информация, которой владеет Пес, уже не окажет существенного влияния.

– Так что, мы согласимся? – прищурился Злотарь.

Маршал снова задумался. После чего спросил:

– А как поступил бы граф Честер?

– Он бы ни за что не отпустил Пса, – без колебаний ответил Злотарь.

– А как поступил бы ты? – снова спросил маршал.

– Не знаю, – честно ответил Злотарь. – Но он и вправду бесполезен. А насчет его будущих возможных козней… что ж, один раз мы его уже переиграли. Если потребуется, переиграем повторно.

– А как поступил бы король? – неожиданно спросил Дементос.

И лицо маршала просветлело. Он знал, как поступил бы в такой ситуации его бывший воспитанник. И понял, как следует поступить ему.

В темнице сыро, темно, грязно и очень много наглых больших крыс. Но Трамгелю было не привыкать. Скованный цепями и прикованный ими к стене, он тем не менее был спокоен и безмятежен. Когда дверь со скрипом открылась и хмурый воин молча вошел в камеру и направил на него арбалет, Трамгель поднялся на ноги и приготовился выслушать приговор судьбы стоя.

Вслед за воином в темницу вошел маршал Годфри, он задумчиво посмотрел на Трамгеля и сказал:

– Мы обменяем тебя на сэра Хорнблая. Но на наших условиях.

Трамгель кивнул, помимо воли в его взгляде отразилась радость.

– И каковы же условия, господин маршал?

– Ты будешь погружен в «холодный сон» на тридцать дней, – бесстрастно ответил маршал.

– Слышал о таком, – улыбнулся Трамгель, – и с удовольствием посплю наконец‑ то вдоволь…

– Я не договорил, – оборвал его маршал, и Трамгель осекся. – Ты убил мальчишку и старуху‑ служанку. И твой герцог за это заплатит. Заплатит четырьмя нашими рыцарями, захваченными им в плен на Мальве. Любыми четырьмя рыцарями, имена и титулы не важны.

– Четыре рыцаря за двух простолюдинов? – удивился Трамгель.

Маршал прищурился:

– Я не торгуюсь, Пес. Условия не обсуждаются. Не заплатит герцог – заплатишь ты. И заплатишь жизнью. Это будет даже более справедливо.

Трамгель примирительно вскинул ладони, зазвенев кандалами:

– Хорошо, господин маршал. Хорошо. Я думаю, они заплатят запрошенную вами цену. За меня – заплатят.

– Через час мы пошлем парламентера, – сказал маршал уже в дверях. – Если они согласятся, вечером к тебе придет целитель. Если нет – палач.

Дверь захлопнулась, загремели засовы.

«Они согласятся, – мрачно усмехаясь, подумал Трамгель. – Побоятся, что иначе я начну болтать, и согласятся. Обязательно согласятся».

Солнце в последний раз улыбнулось и зашло за горизонт. Кто‑ то протяжно вздохнул, и маршал крепко стиснул зубы, с трудом удержавшись от грубого ругательства. На башне и без того было достаточно напряженно. Восьмое чертополоха наступило, тягуче медленно прошло и приготовилось уйти. А короля все еще не было.

Люди стали терять надежду. Еще с утра все были возбуждены и полны радости, а сейчас стены застыли в тревожном безмолвии. Что же там, на юге, происходит? Где его величество? Где войско? Отбито множество штурмов, пролито море крови, и потеряны тысячи жизней. Лондейлский гарнизон уменьшился в три раза, потеряв две трети своего первоначального состава. Но выполнил возложенное королем обязательство. Выстоял и вынудил врага потерять время у своих стен. Вот только сил почти не осталось, не осталось уже больше сил держаться. А восьмое чертополоха тем временем стремительно уходит в небытие, унося с собой надежду на обещанную помощь.

Сгустились сумерки, проклюнулись первые звезды. В лагере перворожденных зажгли костры. Прекратила свой ленивый обстрел единственная уцелевшая катапульта. Люди на стенах молчали, они не разжигали огней, они ждали. Ждали, теряя надежду с каждым уходящим мгновением, и все равно ждали.

Опустилась ночь. Граф Лондейл осторожно тронул маршала за плечо.

– Наверное, что‑ то его задержало, – произнес он тихо.

Маршал не отреагировал, он продолжал напряженно всматриваться в ночь.

– Люди устали, – сказал тогда граф. – Они подавлены и обеспокоены, они ждут ваших слов, Седрик. Вы должны пойти к ним и успокоить. Объяснить, что не все в силах человеческих. И есть тысячи явлений, помешавших нашему королю появиться сегодня у этих стен.

Маршал сокрушенно качнул головой, понимая его правоту, и внезапно замер, прислушиваясь.

– Слышите?! – спросил он возбужденно.

– Что? – с легким беспокойством переспросил граф и оглянулся на своего целителя. «Уж не повредился ли бравый маршал умом от трудностей осады? »

Но Дементос лишь недоуменно пожал плечами.

– Я ничего не слышу, – признался граф, нахмурившись.

– Потому что вы и не слушаете, – неожиданно резко сказал маршал. – Прислушайтесь хорошенько. Вот… вот сейчас. Слышите?

– Слышу! – внезапно подтвердил Дементос. – Только не понимаю, что это такое.

Граф замер, обратившись в слух, и неожиданно тоже услышал далекий, но неуклонно приближающийся рокот – «тум‑ тум, тум‑ тум, тум‑ тум».

– Что же это? – переспросил Дементос.

– Барабаны, – ответил граф и прослезился, – оркские боевые барабаны…

– Это значит… – начал радостно что‑ то говорить Дементос, но его слова потонули в криках солдат и горожан.

– Ура! Ура! Ура! – кричали на стенах. – Да здравствует король! Да здравствует восьмое чертополоха! Ура!

– Ура, – тихо произнес маршал, глядя, как в лагере перворожденных поднялись волнение и суматоха. – Ура.

А барабаны били с каждой минутой все громче и громче…

Лондейлская осада закончилась. При приближении оркской орды и вновь набранной королевской армии герцог Эландриэль и король Торбин не стали искушать судьбу и сняли осаду с города, уведя свои армии к северу и разбив лагерь возле маленького городка Прайтенбери.

Лондейлский гарнизон вышел из города и присоединился к войску короля Георга. Предстояла битва, решающая битва, в преддверии которой обе стороны собирались с силами. Эльфийский герцог и гномий король понимали, что завоевания их закончились, сил идти вперед у них больше не было. Но они всерьез рассчитывали удержать завоеванные ранее области и готовы были за это драться.

Молодой король Глинглока в свою очередь отдавал себе отчет, чего стоят его поспешно набранные полки. Оркские союзники существенно усиливали его позиции, но орки – это конница, а для победы нужна еще и хорошая пехота. Атаковать занявших удобную позицию перворожденных было рискованно и опасно. Но и отдавать им без боя северные провинции королевства было нельзя. Из двух зол Георг Первый выбрал меньшее. Его армия подошла к Прайтенбери и заняла позицию для атаки.

Наступившая ночь окутала землю, примирив до утра противоборствующие стороны. Раним утром полки людей и оркские тумены[9] покинули свой лагерь и вышли к Прайтенбери, где их уже ждали перворожденные. Огромному полю, раскинувшемуся между городом и большой березовой рощей, предстояло стать полем битвы, полем трагического откровения, полем истины.

Перворожденные, как и на Мальве, закрыли свои боевые порядки рядами выстроившихся эльфийских лучников. Уверенных, сытых, готовых драться за завоеванное эльфийских лучников. За их сплошными рядами невозможно было разглядеть, как именно встали гномьи хирды и где разместил эльфийский герцог свою тяжелую рыцарскую конницу.

Другое дело, что люди и орки тоже сполна воспользовались отведенным им временем и тщательно рассчитали план своей атаки, постаравшись предусмотреть все возможные неожиданности и заготовив запасные варианты для любого развития событий – от легкой победы до сокрушительного поражения.

Бой начала легкая оркская конница. Под грохот племенных барабанов, выбивавших ритм, сорвались с места дикие, дерзкие оркские сотни. Сплошная лава зеленокожих клыкастых всадников стихийным бедствием помчалась к напряженно замершим эльфийским лучникам. За четыреста шагов до первых рядов орки натянули свои составные мощные луки и обрушили на эльфов град тяжелых бронебойных стрел. Эльфы прикрылись круглыми щитами, но пущенные с мчащихся коней стрелы пробивали щиты и проникали сквозь стальные звенья кольчуг. Первая кровь окрасила сухую землю. И кровь эта была красной.

Когда расстояние сократилось до двухсот шагов и разозленные эльфы изготовились к стрельбе, оркская лава разошлась в стороны и отхлынула назад. Несколько долгих, напряженных минут ничего не происходило, и эльфийские лучники тщетно вглядывались в клубы поднявшейся пыли.

И вдруг новый град стрел осыпал их ряды, вылетев из облаков желтой сухой пыли. А следом показалась новая волна бесстрашных, дико улюлюкающих оркских всадников, непрерывно осыпающих эльфов стрелами. И эта волна, выполнив свою кровавую задачу, отхлынула назад, не принимая боя. Разозленные эльфы обстреляли третью волну орков, не дожидаясь команды. Несколько всадников упали на землю, но большая часть орков благополучно ушли, осыпая эльфов злобными насмешками. Четвертая волна, пятая, шестая… десятая… шестнадцатая… Легковооруженные оркские конные лучники превратили позиции эльфийских лучников в кровавое месиво, непрерывно осыпая их стрелами с безопасного для себя расстояния.

Ряды эльфов расстроились, в воцарившемся хаосе командиры стали терять контроль над своими бойцами.

– Почему вы не стреляете? – раздраженно поинтересовался король Торбин у своего союзника.

– Разве вы не видите, что они четко выдерживают расстояние? – зло парировал раздосадованный герцог. – На такой дистанции наши стрелы для них что мухи – жалят, но не больно.

– Но почему же тогда их обстрел столь эффективен? – удивился гномий король.

Герцог посмотрел на него чуть ли не с жалостью:

– Да потому, что они стреляют с несущихся вскачь коней. И скорость лошади позволяет их стрелам лететь дальше и бить мощней. Это излюбленный оркский прием. О нем наслышаны даже дети.

– В наших подземельях нет лошадей и нет орков, – пробурчал задетый за живое король.

«В ваших пещерах много чего нет, в том числе и мозгов», – захотелось сказать герцогу, но он благоразумно промолчал. Не стоит ругаться с союзником в такую минуту.

Вместо этого герцог отдал стоявшему рядом с ним нахмуренному генералу Риталю приказ:

– Отводите лучников на запасные позиции.

– Хм, но тогда же раскроются боевые порядки моих хирдов, – заметил король, начиная нервно теребить бороду.

– Верно, – ответил герцог и вымученно улыбнулся, – но другого выхода у нас нет. Вашим закованным в панцири гномам оркские стрелы не страшны, а если мы не уберем лучников, то в скором времени потеряем их всех.

Эльфийские лучники облегченно выдохнули и отошли за спины ощетинившихся алебардами гномов. Тогда оркская лава обрушила тучи своих стрел уже на гномов. Но тяжелая пехота гномов, закованная в цельные панцири, почти не несла потерь. Однако орки словно этого и не замечали, снова и снова пролетая с диким визгом по полю и продолжая осыпать гномов стрелами.

Зато это заметили в их объединенном штабе.

– Эльфы отошли, – сказал хан Адылай королю Георгу, – мои кречеты выполнили свою задачу. Теперь твое время, брат.

Молодой король, сжав зубы, кивнул и, побледнев от нахлынувшего волнения, резко вскинул кулак, отдавая приказ.

Стройные ряды глинглоксих полков вздрогнули и, прикрываясь клубами поднятой оркскими конями пыли, пошли вперед.

– Не кричать. Все команды отдавать только шепотом, – тихим голосом предупредил Гарт своих сержантов.

Где‑ то там впереди гномы, стиснув зубы, пережидают очередной шквал стрел. Все происходящее им уже изрядно надоело и ослабило их внимание. На чем и был построен весь расчет сражения. Излишне громко отданная команда могла насторожить гномов и сорвать эффект внезапности.

Прожженный в боях, злой и опытный бывший лондейлский гарнизон шел впереди, на самом острие атаки. Лучшей пехоты у короля Георга не было. И право первого удара могло быть доверено только им. Эти не дрогнут. Эти не сломаются, когда польется кровь. Их задача – смешать боевые порядки гномов и пробить брешь, в которую устремятся необстрелянные глинглокские новобранцы. И видит бог, сегодня все зависело в первую очередь от них.

Гарт облизнул пересохшие губы и, пока еще было время, оглянулся на своего друга и командира. Рустам был собран, но мрачен. С того времени как он узнал о гибели Дайлина, Рустам изменился до неузнаваемости. Он больше не шутил и не улыбался. Он всегда был серьезен, погружен в себя и печален. Смерть Дайлина что‑ то в нем надорвала, что‑ то сломала или, напротив, высвободила. Гарт знал, что это пройдет, нужно только время. Но времени у них не было, до начала боя остались считаные мгновения. Как поведет себя друг в бою, будучи в таком состоянии? Справится ли? Не подставится ли по‑ глупому? Ответов на эти вопросы у Гарта не было. И поэтому они с Сардом заранее договорились не спускать в этом бою с командира глаз, стараясь держаться рядом и быть всегда готовыми прийти на помощь. Хотя кто знает, вполне может быть, что этот бой окажется последним именно для них…

К черту такие мысли! Гарт тряхнул головой, вызывая холодную боевую ярость, и поудобнее перехватил копье. Пыль начинала оседать, и впереди забрезжили удивленные гномьи лица.

– Глинглок! – закричал Рустам, оживая буквально на глазах.

– Глинглок! – подхватил Гарт.

– Глинглок!!! – прокричали люди свой привычный клич и, бешеным рывком преодолев короткое расстояние, вклинились в ошеломленные ряды гномов, развязав наконец‑ таки долгожданное сражение.

Битва при Прайтенбери войдет в историю как одна из самых ожесточенных. До самого вечера будет литься кровь и греметь оружие. Снова и снова будут бросаться глинглокские полки на стальные ряды перворожденных. Храбрость и трусость, доблесть и глупость – всему найдется место на этом пропитанном смертью поле. Столкновение тяжеловооруженной дружины хана Адылая с эльфийской рыцарской конницей, самоубийственная атака легкоконного оркского тумена на гномий хирд, беспримерное мужество остатков лондейлского гарнизона, остервенело сражавшегося сначала с гномами, а потом и с эльфами и едва не захватившего ставку короля Торбина. И только стремительная контратака «железнолобых» гномьих гвардейцев спасла короля от позорного пленения. «Железнолобые» гвардейцы сжали лондейлский гарнизон в смертельных объятиях и после жестокого боя отбросили его назад. В этом бою погиб Гастер. Он не позволил гномам захватить порученное ему полковое знамя. Его жестоко изрубили, но он пробился к своим и, только передав древко знамени Сарду, позволил себе умереть. В этом бою снова серьезно ранили Рустама, чуть было не отрубили ногу Гарту и исполосовали лицо Сарда двумя новыми шрамами.

На своем правом фланге эльфы благодаря усилиям генерала Риталя потеснили неопытные полки, и им не хватило самой малости, чтобы обратить их в бегство. Зато на другом фланге подобный маневр закончился для эльфийских лучников печально, налетевшая оркская конница смяла их ряды и при поддержке глинглокской пехоты отбросила назад. И лишь на улицах Прайтенбери эльфы смогли остановиться.

Это было весьма противоречивое сражение. Длинный и кровавый день не принес победы ни одной из сторон. С наступлением темноты обессиленные бойцы отошли на свои первоначальные позиции. Потери обеих сторон были чудовищными и практически равноценными.

Разница была лишь в одном. Люди и орки были готовы на следующий день вернуться на поле боя и постараться закончить начатое накануне дело. А вот перворожденным с лихвой хватило и того, что они потеряли в первый день.

Король Торбин, мрачный и насупленный, вошел в шатер герцога Эландриэля. В шатре было тихо и светло от множества зажженных свечей. На большом столе лежало тело генерала Риталя, покрытое герцогским знаменем вместо савана. Рядом с телом, облокотившись на стол и закрыв длинными изящными ладонями лицо, сидел герцог Аркский.

Гномий король подошел к нему и сел рядом. Он немного помолчал, отдавая дань горю своего союзника, и только после этого сказал:

– Надо думать, что делать дальше. Сегодняшний день так ничего и не решил.

Герцог убрал ладони и посмотрел на короля взглядом, заставившим того внутренне содрогнуться.

– Я ненавижу людей, – прошипел герцог зловеще. – Я ненавижу орков. Я готов убивать и тех и других днем и ночью. Но мои лучники больше не хотят умирать. А моих рыцарей изрубили эти зеленокожие ублюдки. Нам все равно не удержать завоеванные земли. Нужно уходить, чтобы сберечь оставшееся войско. Иначе нам будет просто нечем защищать уже и свои земли.

Король Торбин глубоко и протяжно вздохнул.

– Хорошо. Я поддерживаю ваше решение. Мои гномы тоже устали. Они хотят вернуться в горы. Мы начнем собираться, как будем готовы, я пришлю гонца.

Король еще раз тяжело вздохнул и вышел. А герцог остался наедине со своим горем и своей ненавистью.

Глинглокская армия шла за перворожденными след в след. Не атакуя, но и не давая им останавливаться. Оркские конные разъезды в свою очередь без передышки жалили отступающие отряды, не давая им покоя, постоянно обстреливая, захватывая пленных и громя обозы.

Но когда перворожденные перешли пограничную реку, люди остановились, и орки вместе с ними. Предстояло решить, атаковать земли перворожденных или удовлетвориться достигнутым. В огромном лагере, раскинувшемся у самой границы, обсуждался вопрос – что делать дальше?

Разошедшиеся оркские батыры высказывались за продолжение войны. Уставшие глинглокские генералы рекомендовали остановиться на старой границе. Мнения разделились, а решение не могло долго ждать. Нужно было выбирать.

Чашу весов качнули сами перворожденные. Герцог Эландриэль и король Торбин прислали своих представителей с предложением мира. После долгих и упорных переговоров мир был заключен. Эльфы и гномы возвращали всех пленных и платили контрибуцию в размере десяти килограммов золотом. Орки обязались вернуться в степь, а глинглокцы распустить ополчение. На том и порешили, война измотала к этому времени всех. Даже орки в конце концов передумали, затосковав по родной степи.

Война закончилась, унеся сотни тысяч жизней и так и не принеся ни одной из сторон победы. Война закончилась, но семена, посеянные ею, еще долго будут напоминать о себе, тревожа старые раны и неся с собою новые беды.

Граф Калу с улыбкой посмотрел на стоявших перед ним навытяжку четырех офицеров.

– Ваша служба закончена, господа, а ваши отряды распущены. Здесь, – он указал рукой на увесистые кошельки на столе, – положенная вам награда за вашу безупречную службу. Награда достойная, этого хватит вам на годы, даже если вы будете каждый день гулять и кутить. – Граф задорно усмехнулся, но офицеры по‑ прежнему смотрели на него серьезно и внимательно.

Граф закашлялся и мысленно пожалел, что в лагере нет маршала Годфри, уж тот точно знал, как нужно разговаривать со своими офицерами. Но что поделаешь, в лагере нет ни короля, ни маршала, ни даже графа Лондейла, и отдуваться приходится ему. Он сделал серьезное лицо и продолжил:

– Ваши отряды распущены, но сейчас повсюду заново формируются коронные полки. И мне поручено предложить вам, господа, продолжить службу уже в качестве коронных офицеров. С учетом всех ваших заслуг каждому будет предложено повышение в звании, хорошее жалованье и прочие сопутствующие привилегии и награды.

Друзья переглянулись. Первым шагнул вперед орк Сард.

– Спасибо, ваше сиятельство, за оказанное доверие. Но от своих соотечественников я узнал, что мое племя простило меня за совершенный мною проступок и мне разрешено вернуться в степь. Поэтому вынужден отказаться.

Граф Калу поморщился, но спорить не стал. В принципе на согласие орка он и не надеялся.

– А я, ваше сиятельство, уже слишком стар, – выступил вслед за Сардом Жано. – Пока шла война и лилась кровь, я не мог оставаться в стороне. Но война закончилась, и все, чего я хочу, это спокойно дожить свой век.

Граф понимающе кивнул, этого он тоже ожидал, поэтому не особенно‑ то и удивился. Он посмотрел на офицера Гарта.

– А что скажете вы? – спросил он. – Ведь вы, кажется, профессиональный солдат? Служили и до войны?

– Да, ваше сиятельство, – прогудел Гарт. – И, признаться, порядком устал от своего ремесла. Ваше предложение очень заманчиво, и в другое время я принял бы его без раздумий и с радостью. Но сейчас вынужден сказать нет. Я устал, ваше сиятельство, таскать броню и махать железом. Хочется отдохнуть и хоть немного пожить спокойно.

А вот это было уже неожиданно. Но граф справился с недовольством и подошел к последней своей надежде:

– Что ж, сэр Рустам. Право, мне очень жаль, что ваши друзья отказались. Но уж вы‑ то, надеюсь, согласитесь. Вы храбро сражались и заслужили рыцарское звание исключительно своей доблестью. Теперь перед вами открывается широкая и многообещающая дорога. Вы можете сделать прекрасную карьеру. Что скажете?

Рустам, словно очнувшись от сна, поднял на графа запавшие глаза и глухим, безжизненным голосом ответил:

– Ваше сиятельство, я пережил смерть своих друзей. Я похоронил множество своих солдат. И скажу вам сейчас откровенно, я сыт по горло воинской службой. Война закончилась, и я хочу уйти. Убивать и терять – это не для меня.

Граф покачнулся, словно от удара, и еще раз пожалел, что здесь нет маршала, уж он бы их убедил.

– Хорошо, – выдавил граф, признавая свое поражение. – Вы вольные люди и свободны в своих решениях. Мне остается только поблагодарить вас за службу, господа!

Четверо офицеров вскинули руки, отдавая честь. Последний салют в их воинской карьере, начавшейся в полку безнадежных, а закончившейся в палатке королевского советника.

– Мы богаты, и мы свободны, – пробормотал Гарт, вдыхая воздух широкой грудью и мрачно усмехаясь.

– А я в этих местах родился и прожил всю свою жизнь, – с неожиданной грустью сказал Жано. – Если идти по этой дороге, то через четыре километра будет моя родная деревня… то есть была моя родная деревня. – Он тряхнул головой, прогоняя непрошеные воспоминания, и внезапно предложил: – А давайте порыбачим, я знаю тут одно местечко неподалеку, просто чудо. Тихо, спокойно, много рыбы и очень красиво.

Рустам поднял голову.

– Тихо и спокойно, – повторил он вслед за стариком, – мне это нравится.

– Да, было бы неплохо, – отозвался Сард и с неохотой развел ладонями: – Но я не смогу. Сегодня лагерь покидают орки из моего племени, они возвращаются в степь. Я уеду вместе с ними. Иначе боюсь, что застряну здесь надолго.

– Жалко, – искренне огорчился Жано. – Нам будет тебя не хватать.

– Точно, – поддакнул Гарт, – тем более что я тоже не смогу пойти с вами.

– Это еще почему? – удивился Жано.

– Да ты знаешь, что‑ то совесть прихватила, – ответил Гарт смущенно. – У меня ведь родственники в Калу есть. Дядька родной, он мне в детстве как отец был. У него семья большая, живут небогато, а я как в десять лет от него уехал, так ни разу и не проведал. Сейчас, пока при деньгах, надо бы съездить, отблагодарить за ласку да помочь золотишком. А то не будет мне покоя, кто знает, что еще придется пережить.

– Это что же получается, – сказал Сард, – разбегаемся, что ли?

– Ну почему же разбегаемся? – не согласился с ним Гарт. – Нет, нам теперь надо вместе держаться. Предлагаю через три месяца всем собраться, и не где‑ нибудь, а в самой столице. В Клайдивале. Слышал я, что есть там постоялый двор – «Лондейлский мельник». Вот в нем и встретимся.

– У меня может и не получиться, – предупредил Сард.

– Весточку пришлешь, – подсказал Жано, которому идея пришлась по душе. – А мы вот обязательно приедем. Заодно и на столицу посмотрим. Да, командир?

Рустам в ответ безразлично пожал плечами. Друзья озабоченно переглянулись. Перед отъездом Гарт отвел Жано в сторонку и сказал:

– Проследи за Рустамом хорошенько. Худо ему сейчас. Это пройдет, обязательно пройдет, но нельзя оставлять его одного.

– Не волнуйся, Гарт. Я командира не брошу, – пообещал ему старик. – Напротив, рыбалка, тишина, костер на берегу быстро его на ноги поставят, вот увидишь. Уж я‑ то знаю.

– Я и сам знаю, – проворчал Гарт, пожимая старику на прощание руку. – Иначе бы я его не оставил, а с собой взял. А так ему здесь все одно лучше будет.

Тут и впрямь было очень красиво и тихо. В первое время Рустаму было, как и раньше, плохо. Он смотрел на воду, на траву, на деревья и спрашивал у самого себя: «Почему? Почему так часто мы льем кровь? И зачем? Зачем все эти смерти? »

Но со временем тоска прошла. Уже на второй день он начал помогать Жано в ловле рыбы и с удовольствием слушал его бесконечные стариковские байки. На пятый впервые улыбнулся, а на шестой день пришли егеря.

Рустам с Жано по‑ прежнему ходили в своих офицерских туниках со свежими следами недавно споротых нашивок. И сержант, возглавлявший неполный пул коронных егерей, был вежлив и предупредителен. Егеря разбили лагерь по соседству, переночевали и на рассвете ушли. Но перед уходом сержант подошел к их костру с необычной просьбой.

– Сэр рыцарь, – обратился он к Рустаму, как к старшему по званию, – вы не могли бы нам помочь?

– Чем? – удивленно спросил Рустам.

– Да понимаете, сэр рыцарь, тут такая история глупая получилась. Мы в лесу поймали трех эльфийских подростков с оружием. По приказу графа Калу всех пойманных с оружием эльфов мы обязаны задержать и доставить в Норфолд для дальнейшего разбирательства. Но до Норфолда три дня пути. А здесь в округе вурдалаков развелось страсть. Мы их гоняем и уничтожаем, а по ходу дела повсюду с собой этих троих эльфенков таскаем. Повисли они на наших плечах бесполезным грузом, а ведь вурдалак нежить хитрая, его просто так не поймаешь. Иногда по несколько дней по лесу гонять приходится. А тут эти…

– Ну а от нас‑ то вы чего хотите? – встрял в разговор Жано.

– Так это… – смутился сержант. – Вы все‑ таки офицеры, хоть и бывшие. Может, мы вам оставим этих эльфенков, а вы при случае их в город и закинете?

Рустам и Жано удивленно переглянулись. Лишние заботы им были, конечно, ни к чему, но умоляющее лицо сурового сержанта решило дело.

– Черт с тобой, – подытожил Жано, – оставляй. Вурдалаки дело серьезное, а с эльфятами мы с твоими справимся, не волнуйся.

Сержант радостно кивнул и поспешил уйти, пока бывшие офицеры не передумали. Егеря в мгновение ока свернули свой лагерь и растворились в утреннем густом тумане. А Рустам с Жано смотрели на трех связанных подростков и чесали в затылках, не понимая, что на них нашло.

Троим эльфам, двум мальчикам и одной девочке, было от силы лет по четырнадцать. Что они делали в лесу с оружием? Почему не ушли к себе? Оставалось неясным. Связанные по рукам и ногам, они лежали около костра и с ненавистью и испугом наблюдали за двумя людьми, в чьи руки их передали суровые егеря.

– Что делать будем, командир? – озадаченно спросил Жано.

– Отведем их в Норфолд и сдадим стражникам, как и обещали, – пожал плечами Рустам.

– И все бросим? – поинтересовался Жано, оглядываясь по сторонам.

Рустаму тоже жалко было уходить отсюда. Жалко было покидать реку. Но не помочь егерям тоже было нельзя. Мужики серьезным делом заняты, вурдалаков ловят, о которых Рустам только в сказках слышал, как же тут не помочь.

– Хорошо, – правильно истолковал Жано его молчание. – Тогда давай разделим обязанности, командир. Я вещи соберу, а ты вентеря из реки достань. Этих оглоедов в дороге‑ то еще и кормить надо.

Рустам вытащил на берег последний вентерь, достал из него рыбу, с удовольствием ощущая, как бьется в ладонях упругое чешуйчатое тело, и переложил в корзинку. Собранные вентеря он аккуратно повесил на березу – мало ли кому может пригодиться. Туман над рекой стал постепенно рассеиваться, и Рустам смог увидеть в его просветах другой берег. Чужой берег, эльфийский.

«Хватит с нас войны, и ненависти с нас тоже хватит, – внезапно подумал он. – Надо предложить Жано отпустить этих эльфят, совсем же еще дети. Что их пугать‑ то зазря да в город тащить. Ничего хорошего их там не ждет. Да и нужды в этом нет. Накормим завтраком и отправим их через реку. Даром что и не река это, а так, речушка. Переплывут запросто, даже замаяться не успеют».

Рустам повесил на руку корзину с рыбой и пошел в лагерь. Спокойный и умиротворенный, впервые за долгое время. Война для него закончилась, и понял он это только сейчас.

Жизнь столько раз уже била его по лицу. Больно била, в полную силу, в кровь. Но он так ничему и не научился. Потушен и разбросан костер, раскиданы и забрызганы кровью вещи. Троих эльфят и след простыл, а Жано лежит на спине, харкая кровью и тяжело дыша. На его теле четыре колотые раны.

Рустам отбросил в сторону корзину и, бросившись к старику, встал на колени.

– Как?.. Как?! – прокричал он, чувствуя, что земля уходит у него из‑ под ног.

– Глупо… глупо… все так глупо… – выдавил Жано, хрипя пузырящейся на губах кровью. – Я думал… хватит с нас… веревки расслабил… а оно вот как…

– Не надо, ничего не говори, – сказал Рустам со слезами на глазах, пытаясь руками остановить кровь, текущую из ран друга. – Сейчас… сейчас, подожди! Я перевяжу тебя, а потом догоню егерей. Держись, старый. И не из таких переделок выходили.

– Нет… командир… – прошептал Жано, на глазах слабея. – Это конец… я чувствую…

– Мм… – замычал Рустам от невыносимой боли. – Я убью их. Убью! Даже если придется для этого переплыть реку и заново начать эту чертову войну! Я убью их, я тебе обещаю…

– Нет… – прошептал старик, хватая его за руку. – Зарубки… зарубки… – сказал он, дергая себя за рукав. – Их девятнадцать… командир… девятнадцать… Одна лишняя… для меня…

– Нет! Не умирай! – прокричал Рустам в отчаянии, он не хотел больше терять друзей.

Но Жано, в последний раз выдохнув:

– Не надо… – вздрогнул и умер.

Рустам провел ладонью по его лицу, закрывая распахнутые глаза, и вскочил на ноги.

Во взгляде его была смерть. Безумная, жестокая смерть.

Все оружие – копья и его меч – эльфийские подростки забрали с собой. Но Рустама это не остановило. За последние месяцы он стал настоящей машиной для убийства, и боевого ножа на поясе ему хватит, хватит с лихвой. Он бросился по оставленному эльфятами следу. Подобно бешеному волку, он думал только об убийстве и ни о чем больше. Он готов был переплыть реку и драться с каждым, кто встанет у него на пути.

Эту реку было несложно переплыть, но один из эльфят не умел плавать. И они задержались, чтобы связать маленький плот. Когда Рустам выскочил из береговых зарослей, мальчишки схватились за копья.

– Элинор, беги! – крикнул один из них девчонке и пошел навстречу Рустаму с отчаянной смелостью в глазах.

Что можно сделать с копьем против самой смерти? Ничего. Рустам прыгнул, как некогда показывал ему Гарт, и, ударив одной ногой по древку копья, другой пнул эльфенка в грудь. Тот закашлялся и, выронив копье, упал навзничь. Рустам на мгновение присел. Резкий взмах рукой – и фонтан горячей алой крови из перерезанного горла забрызгал его одежду. В глазах второго мальчишки заплескался ужас, он стал пятиться, выставив перед собой копье. Рустам шагнул ему навстречу, вырвал копье у него из рук и с силой ударил им эльфенка в грудь. Удар был таким сильным, что копье пробило худое мальчишеское тело насквозь. Царапая пальцами древко и хрипя, эльфенок упал на землю.

Девочка не убежала. Ей приказали бежать, но она осталась. Обнажив меч, она закричала и бросилась на Рустама. Он легко выбил меч из ее ладоней и, схватив за горло, поднял вверх на вытянутых руках. Девчонка захрипела и забилась. Ее лицо стало отекать, она посинела и тщетно старалась разжать стальные тиски, сомкнувшиеся у нее на горле.

На Рустама со смертельной мукой смотрели ее широко распахнутые зеленые глаза. А он смотрел и видел перед собой другие глаза, серые. Сколько было той девчонке, которую он чуть было не спас, тоже четырнадцать?

– А‑ а‑ а‑ а! – дико закричал Рустам и бросил девочку на землю.

Она откатилась в сторону, держась за горло и с жадностью дыша. А Рустам смотрел на свои руки, испачканные свежей мальчишеской кровью, и кричал. Девочка, пошатываясь, поднялась на ноги. Рустам перевел на нее безумные глаза и, дрожа от разрывавшего его напряжения, махнул в сторону реки.

– Уходи!.. – прорычал он.

Эльфийская девочка кивнула и бросилась в воду. Она плыла и плакала, плакала и плыла. А позади нее кричал человек из другого мира. Он катался по траве. Царапал землю, ломая ногти, и рычал как зверь. Когда она выбралась на эльфийский берег и обернулась, то увидела, что человека рвало. Выворачивало наизнанку от того, что он только что сотворил собственными же руками. И она побежала что было сил, стараясь скрыться от возобновившегося безумного воя, летевшего над водой.

В придорожном трактире было шумно. Сюда часто наведывались возчики, доставлявшие товары из Эдвитании в Глинглок. Пока шла война, эдвитанские возчики сидели без работы, перебиваясь случайными заработками. Но война, слава богу, закончилась. Дорога оживилась пуще прежнего, и взбодрившиеся вернувшимся заработком возчики с удовольствием просаживали монету‑ другую в приютившемся вблизи от глинглокской границы трактире.

Помимо возчиков в расположенный в удобном месте трактир не брезговали заглядывать и купцы, путешественники и прочий дорожный люд. Разбитной бывалый эдвитанский трактирщик повидал на своем веку всякого. Но даже его удивлял молодой глинглокский рыцарь, пришедший в трактир три дня назад и все эти три дня напивавшийся без отдыху и передышки.

Вот и сейчас, разбив очередной кувшин о грубый деревянный пол, рыцарь выразительно смотрит на трактирщика мутным взглядом. Кому‑ либо другому столь регулярно бить посуду трактирщик не позволил бы. Но рыцарь платил щедро и не глядя. Такому можно позволить многое.

Трактирщик, взяв в каждую руку по кувшину, подошел к столу и поставил их перед рыцарем. Рыцарь окинул кувшины мрачным взглядом и хмуро буркнул:

– Плохое у тебя пойло… не цепляет.

– Есть и покрепче, – подобострастно заметил трактирщик. – Но оно дороже.

– Деньги… брызги, – выдавил из себя рыцарь и махнул рукой. – Неси.

Трактирщик убрал кувшины и принес другие.

– Это, – сказал он, показывая на темный пузатый кувшин, – гномий брабадар, сильная вещь.

– Гномий? – прищурился рыцарь. – Не‑ а, гномьего нам не надо… даже даром.

– Хорошо, господин, – не стал спорить с ним трактирщик и похвалил себя за предусмотрительность. – Тогда вот, – он поставил на стол другой кувшин, длинный и узкий, – это гоблинский тургибат. Даже посильней брабадара будет, ну и уж конечно получше.

– Гоблинский это хорошо, – качнул головой рыцарь, думая о чем‑ то своем. – Неси сразу пять… нет, десять кувшинов.

– У тургибата только один недостаток, господин, – осторожно заметил трактирщик. – Он очень дорогой.

Рыцарь двинул пальцами, и по столу заскользила золотая монета. Глаза трактирщика округлились, и он сноровисто ее подхватил, не дав ей упасть на пол.

– Вот… – буркнул рыцарь, откупоривая первый кувшин с тургибатом, – свистнешь, когда закончатся.

Рустам не помнил, как он здесь оказался. Не понимал, зачем он здесь. И не хотел знать, что будет завтра. Он похоронил Жано, похоронил убитых им эльфийских мальчишек и пошел куда глаза глядят. Ему было больно, так больно, как никогда в жизни. Больно и пусто. У него осталось только прошлое, прошлое, о котором он не хотел вспоминать. И он даже не представлял, как может существовать еще и будущее, когда в прошлом и настоящем так много боли и крови. Он пил дерущий горло тургибат, не чувствуя вкуса и с радостью ныряя в серый туман алкогольного небытия. Когда он из него выныривал, его разрывало тоской и болью, и он поспешно нырял туда снова.

Когда его организм в очередной раз переработал чудовищную порцию алкоголя и Рустам снова вынырнул, он с удивлением обнаружил, что не один. Рядом с ним за столиком сидел немолодой уже мужчина со спокойными черными глазами и длинными вьющимися волосами, перевязанными узорчатой ленточкой.

– Ронин… – выдохнул Рустам и пошарил рукой, пытаясь нащупать то ли меч, то ли очередной кувшин.

– Да, это я, причем собственной персоной, – криво усмехнулся Ронин.

Рустам наконец нащупал меч, но не смог выдернуть его из ножен.

– Черт! – пьяно выругался он, смотря на Ронина плывущим взглядом.

Ронин многозначительно хмыкнул, небрежно прочитал заклинание и щелкнул перед лицом Рустама пальцами. В то же мгновение в шею ему уперлось острое лезвие меча.

– Зря ты это сделал, – проговорил протрезвевший Рустам. – Лучше бы ты меня оставил пьяным.

– Для кого лучше? – поинтересовался Ронин, словно не чувствуя, как меч опасно натягивает кожу на шее.

– Для обоих, – хмыкнул Рустам.

– Да брось. – Ронин пренебрежительно махнул рукой. – Хочешь меня убить? Давай убивай.

Рустам задумался.

– Раньше хотел, – произнес он наконец и убрал меч, – а теперь мне все по фигу. Зачем приперся? – спросил он, открывая стоявший на столе кувшин.

– И стоило тебя трезвить, если ты все равно заново напьешься, – задумчиво протянул Ронин, не спеша отвечать на его вопрос.

– А я тебя, между прочим, и не просил, – буркнул Рустам, прикладываясь к кувшину. – Говори, зачем приперся? А если не хочешь, тогда вставай и уматывай.

– Да ладно, – примирительно сказал Ронин. – Неужели ты на меня до сих пор сердишься?

– Пошел ты, – веско сказал Рустам вместо ответа.

– Ну если сердишься, тогда извини, – сказал Ронин и пожал плечами. – На меня, знаешь ли, иногда накатывает. Это все из‑ за магии. Обычно все нормально, но бывают периоды, когда меня всего ломает и корежит. Я становлюсь мнительным, злым и раздражительным. А тут ты мне под руку попался со своим цвейхандером. Вот и не удержался.

Рустам недоверчиво хмыкнул и смерил мага тяжелым, потухшим взглядом.

– Веришь или нет, мне и в самом деле жаль, – повинился Ронин. – Наказал тебя не адекватно проступку. Да и не было никакого проступка. Просто меня ломало. Ты же не будешь обижаться на женщину, у которой критические дни?

– А у тебя что, критические дни? – невесело ухмыльнулся Рустам.

– Хуже, – улыбнулся в ответ Ронин. – Целые месяцы. Только две недели назад отпустило.

– Черт, надо же, – покачал Рустам головой и подвинул к Ронину кувшин. – Будешь?

– Нет.

– А я выпью.

Ронин посмотрел на стремительно пьянеющего Рустама и неожиданно спросил:

– Хочешь вернуться?

Рустам задумался, лицо его стало на миг серьезным, но почти сразу же беззаботно разгладилось.

– А давай, – сказал он, бесшабашно махнув рукой. – Прикольно получится. Выйду на дорогу и заору: здравствуй, Алматы, я вернулся!..

Ночные фонари освещают плавно изгибающуюся улицу, утопающую в деревьях. Спят уставшие за день микрорайоны. Дремлют продавщицы в ночных магазинах, и изредка проезжают по изгибающейся пустынной улице ночные таксисты, дисциплинированно останавливаясь на светофорах.

Рустам машинально посмотрел на руку и с удивлением обнаружил, что часы на месте. Тогда он посмотрел на свою одежду – его потрепанное рыцарское одеяние испарилось без следа. Джинсы, рубашка без рукавов, кроссовки. Все неновое, зато чистое и добротное.

– Маг хренов, – буркнул Рустам вполголоса.

Выходить на дорогу и орать «Здравствуй, Алматы!.. » ему решительно расхотелось. Он пошарил в карманах и ничуть не удивился, когда обнаружил в них толстую пачку денег и записку:

«Рустам, эти деньги твои. Я разменял заработанное тобою золото. Драгоценные камешки стоят дороже, но потребуется время, чтобы превратить их в свободно конвертируемую валюту. Даже у магов есть ограничения, особенно в твоем мире. Через недельку‑ другую я тебя найду и отдам оставшееся.

P. S. Меч я продавать конечно же не стал. Но и ходить тебе с ним в твоем мире не стоит. Я сохраню его пока в своей квартирке… до поры до времени.

Ронин».

– Прямо и не поймешь, маг он или торгаш, – язвительно проворчал Рустам и огляделся.

Четыре часа утра. Алматы, незабвенная улица Шаляпина. Он вернулся. А город спит, городу все равно. Как, впрочем, и ему. Нет у Рустама радости, нет и сожаления. Одна пустота внутри. Пустота размером с безбрежную Вселенную.

Рустам сел прямо на тротуар, посмотрел на фонари и почувствовал себя выброшенной вещью. Он скомкал записку и бросил ее в арык. Все было пусто, все для него было безнадежно…

А где‑ то неподалеку пылился в маленькой квартирке могущественного мага Ронина рыцарский меч. С глинглокским львом в навершии и с надписью на лезвии, выгравированной неизвестными этому миру рунами: «Верой и Правдой».

Эпилог

Лотар Кинродаль, барон Винроэль, вошел в сапфировый кабинет герцога Эландриэля и почтительно замер. Вслед за ним, стуча деревяшкой вместо правой ноги, вошел пожилой эльф, больше похожий на человека.

– Ваше высочество, – подобострастно сказал бледный как смерть барон, – позвольте представить вам вашего тайного агента Луинэля Монтейро, работавшего в свое время под псевдонимом Пес.

Герцог равнодушно скользнул взглядом по согнувшемуся в поклоне тайному агенту и повернулся к барону.

– Лотар, сегодня у нас всех грустный день. Сегодня, Лотар, мы хоронили нашего храброго Риталя.

– Это очень большая потеря для всех нас, ваше высочество, – почтительно сказал барон.

Глаза герцога блеснули, но он справился с собой и, встав с кресла, собственноручно наполнил вином высокий хрустальный бокал.

– У меня было два верных помощника, Лотар. Ты и Риталь. Теперь Риталя нет, он погиб. Возьми, Лотар, – герцог протянул барону наполненный бокал, – я хочу, чтобы ты почтил его память.

Барон еще сильнее побледнел, он принял бокал дрожащими пальцами и посмотрел на герцога.

– Пей, Лотар, – ласково сказал герцог, – пей до дна, это хорошее вино. Тебе должно понравиться.

Барон глубоко вздохнул и приложился к бокалу. Герцог и Пес не спускали с него глаз. Пес, известный лондейлским горожанкам как толстяк Трамгель, смотрел с интересом, в глазах герцога больше было мрачного удовлетворения.

Барон допил вино, поставил бокал на стол и пошатнулся. Лицо его стремительно посинело, он схватился за горло и рухнул на пол.

– Риталь был бы доволен, – криво усмехнулся герцог, наблюдая за его мучениями.

Пес промолчал. Он только сегодня вышел из «холодного сна» и не собирался форсировать события.

Герцог тем временем наполнил другой бокал и протянул его Псу. Пес взял его недрогнувшей рукой и выпил вино до дна. В глазах герцога появился интерес. Он опустился в кресло и задумчиво произнес:

– Глинглок понемногу начинает подниматься на ноги. Не в интересах герцогства Аркского иметь под боком столь сильного и враждебного соседа. К тому же мы не забыли нанесенные нам обиды и хотели бы отомстить. Но мстить надо кому‑ то определенному, таков закон мести. И надо же, я даже знаю кому.

Герцог улыбнулся и посмотрел на Пса. И тогда Пес понял, что время пришло. Он шагнул вперед и уверенно произнес:

– Вы абсолютно правы, ваше высочество. Достаточно убить всего одного человека, и королевство Глинглок вновь погрязнет в бедности и междоусобице.

– И этот человек…

– …Георг Первый, ваше высочество, – уверенно закончил Пес начатую герцогом фразу.

Герцог резко встал, игры и проверки закончились.

– Мне нужен новый глава тайной службы.

Пес молча поклонился.

– Глинглок надо растоптать, Георга убить, его маршала барона Годфри схватить живьем и привести ко мне, – продолжил герцог, впившись в стоявшего перед ним Пса цепким, требовательным взглядом.

– Хорошо, – просто ответил Пес.

И герцогу это понравилось.

– С этого дня, – сказал он, – агента Пса больше не существует. Остался только Луинэль Монтейро, новый барон Винроэль.

– Благодарю вас, ваше высочество, – поклонился свежеиспеченный барон и почтительно поцеловал протянутую руку.

– Идите, барон, – сказал герцог. – И учтите, я даю вам на достижение поставленных целей два года. Через эти два года вы или станете графом… или последуете за своим предшественником.

Луинэль Монтейро, барон Винроэль, еще раз почтительно поклонился и вышел. А герцог Эландриэль пренебрежительно пнул ногой голову мертвеца и злобно выцедил:

– Георг Нойманид, юный долговязый выскочка, скоро ты умрешь. И я еще спляшу на твоей могиле. Я еще потанцую…

[1] Участок стены между двумя башнями.

[2] Гоблинские сказки – местный афоризм, обозначающий явную ложь. Его происхождение связано с особенностью городских гоблинов, будучи в сильном опьянении рассказывать окружающим небылицы с самым серьезным видом.

[3] Летнее пастбище у кочевых орков.

[4] Стой! (Оркск. )

[5] Кто вы?! (Оркск. )

[6] Гости (оркск. ).

[7] Пролилась кровь!!! (Оркск. )

[8] Каре и караколе – построения для стрелковой пехоты в Средневековье.

[9] Тумен – у орков военный отряд в тысячу всадников.

⇐ Предыдущая 6 7 8 9 10 11 12 13 1415