Благодарность 3 страница

Мы миновали этот двор и очутились в следующем, мы молча шагали несколько минут, время от времени останавливаясь, чтобы заглянуть в какую-нибудь витрину.

— Ну, — заговорила я наконец. Я знала, что не следует этого делать, но удержаться не могла. — И кто она, твоя девушка?

— Не понял?

— Твоя девушка. Для которой ты купил ожерелье.

Винсент остановился и посмотрел на меня:

— Кэти, это украшение для друга… ну да, женского пола. Но это очень хороший мой друг.

Винсент явно был немного растерян. Я секунду-другую гадала, говорит ли он правду, а потом решила, что это лишнее.

Винсент всматривался в мое лицо:

— Ты подумала, что я попросил тебя выбрать украшение для моей возлюбленной? И из-за этого ты…

По улыбке, осторожно тронувшей его губы, я поняла, что он чуть-чуть не сказал что-то такое, что сильно бы меня смутило, и потому просто пошла вперед.

— Подожди, Кэти! — окликнул меня Винсент, догоняя и снова беря под руку. — Извини.

Я решила изобразить беззаботность:

— Но ты же меня предупреждал, когда предлагал прогулку, что это не свидание. Так с чего бы мне думать о твоей девушке?

— Вот именно, — кивнул Винсент, глядя на меня с деланой серьезностью. — Ну да, мы же с тобой просто друзья… и у нас дружеская прогулка. Не больше не меньше.

— Точно! — согласилась я, хотя мое сердце болезненно дернулось.

Тут Винсент расплылся в широкой усмешке, наклонился и поцеловал меня в щеку.

— Кэти, — прошептал он, — ну до чего же ты доверчива!

Я наслаждалась скрытым смыслом его слов ровно три секунды — до того как он решительно обхватил меня за плечи и повлек к выходу из волшебного пространства.

— Что… — начала было я, но холодное выражение его лица заставило меня умолкнуть, и я просто пошла туда, куда он меня вел, быстро, но все-таки не бегом.

Когда мы очутились на улице, он повернул назад к метро.

— Куда мы идем? — спросила я наконец, слегка задохнувшись от быстрой ходьбы.

— Я там заметил одного человека, с которым не хотел сталкиваться.

Винсент достал из кармана сотовый телефон и быстро набрал номер. Не дождавшись ответа, он попробовал другой номер.

— А ты не мог бы мне объяснить, что происходит? — спросила я, растерявшись от происшедшей с ним резкой перемены.

В одно мгновение Волшебный принц превратился в Тайного Агента!

— Нам нужно найти Юла, — ответил Винсент, говоря скорее с самим собой, чем со мной. — Его студия рядом, как раз за углом.

Я остановилась, а поскольку Винсент продолжал держать меня под руку, вынудила остановиться и его.

— От кого ты убегаешь? — спросила я.

Винсенту стоило немалых усилий совладать с собой.

— Кэти… пожалуйста, позволь объяснить все потом. Сейчас действительно важно найти одного из моих… друзей.

Волшебное чувство, охватившее меня, пять минут назад, растаяло. Теперь мне хотелось сказать Винсенту, чтобы отправлялся дальше без меня. Но, вспомнив, как в последнее время тянулись мои дни, я решила отбросить осторожность (и скуку) и последовать за ним.

Винсент привел меня к жилому дому, буквально истекавшему очарованием старого Парижа, — дом стоял рядом с церковью Святых Павла и Людовика. Мы поднялись по узкой винтовой лестнице на площадку второго этажа. Винсент стукнул в дверь один раз и тут же толкнул ее.

Стены мастерской были увешаны картинами вплоть до высокого потолка. Полулежащие обнаженные фигуры перемежались геометрическими городскими пейзажами. Невероятное смешение красок и форм было таким же ошеломляющим, как сильный запах масляных красок и разбавителя.

В дальнем углу комнаты на покрытой изумрудно-зеленой драпировкой кушетке сидела потрясающе красивая женщина. На ней был крошечный купальник, почти ничего не скрывавший, и она выглядела практически голой.

— Привет, Винсент! — поздоровалась она низким, прокуренным голосом, настолько подходившим к ее соблазнительной внешности, словно она купила их в паре.

Друг Винсента, Юл, вышел из маленькой ванной комнаты как раз за кушеткой. Вытирая какой-то тряпкой мокрые кисти, он сказал, не поднимая глаз:

— Винсент, приятель… А мы с Валери только начали. Жан-Батист дозвонился до тебя?

— Юл, надо поговорить, — сказал Винсент таким настойчивым тоном, что Юл резко вскинул голову.

Он удивленно посмотрел на меня, потом, глянув на лицо Винсента, потемнел.

— Что случилось?

Винсент откашлялся, выразительно глядя на Юла. И сказал, осторожно подбирая слова:

— Мы с Кэти гуляли в квартале Сен-Пол, и я там кое-кого увидел.

Видимо, Юл понял смысл его слов. Он прищурился.

— Выйдем, — сказал он, покосившись на меня, и сразу вышел за дверь.

— Я скоро вернусь, Кэти, — сказал Винсент. — Ох, ну да… это Валери, одна из натурщиц Юла.

Покончив на этом с формальностями, он выскочил следом за Юлом на лестницу, энергично захлопнув за собой дверь.

«Джентльмен даже в критической ситуации», — подумала я, восхищаясь тем, что он позаботился о том, чтобы познакомить меня с Обнаженной Красоткой, прежде чем оставить нас наедине.

— Привет, — сказала я.

— Bonjour, — со скучающим видом откликнулась натурщица.

Взяв лежавшую рядом книжку в мягком переплете, она углубилась в чтение. Я осталась у двери, рассматривая картины и пытаясь расслышать, что же происходит снаружи.

Голоса звучали приглушенно, и все же я уловила несколько слов.

— …без поддержки ничего не сделать, — говорил Винсент.

— Я с тобой. Третьим может быть Эмброуз.

Дальше последовала тишина, а потом Винсент заговорил с кем-то по телефону. Потом сказал Юлу:

— Он едет.

— Какого черта ты притащил ее с собой? — скептическим тоном поинтересовался Юл.

— Я дежурю двадцать четыре через семь. Она со мной потому, что у нас было свидание.

Голос Винсента легко прорвался сквозь деревянную дверь.

«Он назвал это свиданием! » — подумала я с таким удовольствием, которое могло бы показаться избыточным при данных обстоятельствах.

— Вот как раз поэтому ее и не должно быть здесь, — возразил Юл.

— Джи-Би говорил только то, что мы не должны приводить людей домой … так что не вижу причин, почему она не может прийти сюда.

Голоса зазвучали тише. Я подкралась поближе к двери, не сводя глаз с Валери, которая посмотрела на меня и тут же вернулась к книге. Ей явно было наплевать на то, что я подслушиваю.

— Пижон! Где бы мы ни находились в данное время, в этих местах запрещены… свидания. Или что-то в этом роде. Ты знаешь правила. В любом случае свидание закончено!

Наступила зловещая тишина. Я очень живо представила, как парни таращатся друг на друга, — а потом дверь распахнулась, и вошел Винсент, причем вид у него был виноватый.

— Кэти… мне очень жаль, но мне нужно кое-чем заняться. Я провожу тебя до метро.

Я рассчитывала услышать какие-то объяснения, но их не последовало.

— Ладно, все в порядке, — сказала я, стараясь сделать вид, что мне все равно. — Но тебе незачем провожать меня до метро. Я вполне могу и сама дойти. Заодно прогуляюсь тут вокруг по магазинам.

Он явно испытал облегчение, как будто как раз и надеялся на такой ответ.

— Ну, по крайней мере, вниз я спущусь вместе с тобой.

— Нет, не надо, все в порядке, — повторила я, чувствуя, как во мне собирается облако гнева.

Тут явно происходило что-то такое, чего я не понимала. Но все равно со стороны Юла было крайней грубостью потребовать, чтобы я ушла. Не говоря уж о том, что Винсент трусливо поддался другу.

— Нет, я настаиваю, — сказал он, открывая передо мной дверь и выходя на площадку.

Юл стоял там, скрестив руки на груди, и таращился на нас.

Винсент вместе со мной спустился по лестнице и вышел во двор.

— Прости, мне очень жаль, — сказал он. — Но кое-что случилось. Кое-что, о чем я должен позаботиться.

— Вроде той полицейской операции, хочешь сказать? — поинтересовалась я, не в силах скрыть сарказм.

— Да, вроде того, — уклончиво ответил Винсент.

— И ты не вправе об этом говорить.

— Не вправе.

— Отлично. Ну, полагаю, я тут поброжу по окрестностям, — сказала я, стараясь улыбкой замаскировать разочарование.

— Скоро увидимся, — сказал он, подавая мне руку.

Хотя он меня и не порадовал своим поведением, все равно его прикосновение согрело меня с головы до ног.

— Обещаю, — добавил он с таким видом, словно ему хотелось сказать гораздо больше.

А потом, сжав мою ладонь, Винсент развернулся и скрылся в доме. Его жест слегка улучшил мне настроение, и я пошла прочь, в общем не чувствуя, что просто убегаю, но все же и не слишком довольная поворотом событий.

Я направилась на север, пытаясь решить, то ли мне заглянуть в магазины на улице де Розьер, то ли прогуляться под тенистыми аркадами, окружавшими площадь семнадцатого века, которая называлась площадью Вогезов. Я не прошла еще и половины квартала, когда поняла, что в глубине души ничего этого мне не хочется. А хотелось мне узнать, что происходит с Винсентом. Любопытство просто разрывало меня на части, и если я не собиралась искать ответов, то лучше было просто отправиться домой.

Я остановилось возле стойки с блинчиками перед кафе «Дом» и стала ждать, пока продавец смажет маслом горячую, круглую блинницу. Я невольно думала о том, что Винсент вполне мог бы прийти сюда, чтобы съесть пару тонких блинчиков, и наблюдала за людьми, входившими и выходившими из станции метро на другой стороне улице. И как будто в исполнение моего желания я вдруг заметила Винсента, идущего ко входу в метро, вместе с Юлом. Они начали спускаться вниз.

«Вот сейчас я могу узнать, что скрывается за этими их полицейскими шарадами», — подумала я.

Винсент ведь сказал, что ему нужно кое о чем позаботиться. Ну, судя по его поведению в квартале Сен-Пол, скорее можно было подумать, что он должен позаботиться не о чем-то, а о ком-то. И я желала узнать, кто же это. Я рассудила, что если хочу продолжать встречи с Винсентом, мне следует разобраться в той таинственной деятельности, в которую он вовлечен.

— Et voila, mademoiselle, — сказал продавец, подавая мне блинчик на бумажной салфетке.

Я показала на мелочь, которую уже высыпала на прилавок перед ним, и, на ходу бросив: «Merci», помчалась ко входу в метро.

Проскочив через турникеты, я сразу заметила молодых людей, шедших к поезду. Когда я добралась до конца лестницы, я увидела, что они остановились в середине платформы. И прежде чем они смогли бы меня заметить, быстро села на одну из пластиковых скамей, что стояли вдоль стены.

И тут я увидела того человека.

Он стоял на расстоянии броска камнем от Винсента и Юла, на самом краю платформы, — аккуратно подстриженный мужчина лет тридцати с чем-нибудь, в темном костюме; в одной руке он держал портфель, другую прижимал ко лбу, низко опустив голову. Вид у него был такой, словно он плакал.

За многие годы поездок в парижском метро я много повидала странного: видела, как мочатся в темных углах бездомные, видела безумцев, рассуждавших о том, что их преследует правительство. Банды подростков, которые предлагали туристам донести их багаж и тут же исчезали с чужими вещами. Но я никогда не видела взрослого человека, плачущего на публике.

Волна воздуха, предшествующая появлению поезда, вырвалась из туннеля, и мужчина поднял голову. Спокойно поставив портфель на пол, он присел и, опираясь одной рукой на край платформы, спрыгнул вниз, на рельсы.

— Боже!..

Я ощутила, как с моих губ сорвался крик, и в отчаянии огляделась, пытаясь понять, видел ли это еще кто-нибудь.

Юл и Винсент обернулись в мою сторону, даже не глянув на мужчину на рельсах, хотя я показывала на него обеими руками. Не говоря ни слова, они обменялись кивком и тут же разошлись в разные стороны.

Винсент подошел ко мне и, схватив за плечи, попытался развернуть так, чтобы я не видела рельсы.

Сопротивляясь, я резко повернула голову и увидела, как Юл спрыгнул с платформы вниз и оттолкнул в сторону мужчину, уже рыдавшего в голос. И когда поезд находился уже в нескольких футах от него, он посмотрел прямо на Винсента и, чуть заметно кивнув, коснулся виска указательным пальцем, как бы небрежно салютуя.

Раздался чудовищный звук. Оглушительно завизжали, заскрежетали тормоза поезда, но было уже слишком поздно для того, чтобы предотвратить катастрофу, и тут же послышался громкий удар металла о плоть и кости. Винсент не дал мне увидеть само столкновение, но картина последней секунды отпечаталась в моем уме: спокойное лицо Юла, кивающего Винсенту, и поезд, несущийся на него…

У меня подогнулись ноги, и я покачнулась вперед, только руки Винсента удержали меня от падения. Со всех сторон раздавались крики, и громче всех завывал какой-то мужчина… Я почувствовала, как кто-то подхватывает меня и бежит. А потом вокруг стало тихо и темно, как в могиле.

Я очнулась от запаха крепкого кофе и подняла голову, прижатую к коленям. Я находилась на улице, сидела прямо на тротуаре, прислонившись спиной к стене какого-то здания. Винсент сидел на корточках передо мной, держа перед моим лицом крошечную чашечку горячего эспрессо, помахивая ею, как флаконом с нюхательной солью.

— Винсент, — выдохнула я, совершенно не задумываясь.

Его имя сорвалось с моих губ совершенно естественным образом, как будто я всю жизнь его произносила то и дело.

— Ты все-таки пошла за мной, — с мрачным видом произнес он.

У меня вдруг отчаянно закружилась голова, и одновременно в затылке возникла пульсирующая боль.

— О-о… — простонала я, поднимая руку и растирая затылок.

— Выпей это, а потом наклони голову пониже, между коленями, — приказал Винсент.

Он прижал чашку к моим губам, и я осушила ее одним глотком.

— Вот так-то лучше. Я отнесу чашку обратно в кафе, это рядом. Не двигайся, я сейчас вернусь, — сказал он, когда я закрыла глаза.

Но я не смогла бы пошевелиться, если бы даже и захотела. Я и ног-то не ощущала. «Что случилось? Как я здесь очутилась? » И тут ко мне вернулись воспоминания, окатив ужасом.

— Как ты, хватит у тебя сил сесть в такси? — Винсент уже вернулся и снова опустился на корточки передо мной. — У тебя сильное потрясение.

— Но… твой друг… Юл! — растерянно пробормотала я.

— Да, знаю. — Винсент нахмурился. — Но мы ведь все равно ничего не можем сделать. Нам нужно увезти тебя отсюда.

Он встал и махнул рукой, останавливая такси. Подняв меня на ноги и поддерживая сильной рукой, он прихватил мою сумку и повел к ожидавшей машине.

Винсент помог мне сесть на заднее сиденье и устроился рядом со мной; шоферу он назвал адрес на улице, находившейся совсем недалеко от моего дома.

— Куда мы едем? — спросила я, внезапно встревожившись.

Мой рациональный ум как бы похлопал меня по плечу, напоминая, что я нахожусь в машине с человеком, который не просто только что наблюдал за тем, как его друг погибает под мчащимся на него поездом, но и выглядит теперь таким спокойным, словно подобное случается каждый день.

— Я мог бы довезти тебя до твоего собственного дома, но думаю, лучше заедем ко мне, пока ты не успокоишься. Это всего в нескольких кварталах от тебя.

«Я, пожалуй, «успокоилась» бы куда успешнее у себя дома, а не у тебя…»

И тут в мои мысли вторглось нечто новое: я осознала смысл его слов.

— Ты знаешь, где я живу? — пробормотала я.

— Я ведь уже говорил тебе, что слыхал об американках, появившихся по соседству. Помнишь? — Он обезоруживающе улыбнулся. — А кроме того, кто сегодня потащился следом за мной в метро?

Я вспыхнула, представив, сколько раз он мог видеть меня гуляющей вокруг дома, когда я даже не подозревала, что за мной наблюдают.

А потом я снова вспомнила Юла, метро… и содрогнулась от ужаса.

— Ты просто не думай. Не думай, — прошептал Винсент.

В тот момент меня просто разрывали совершенно противоположные чувства. Я была испугана и растеряна из-за безразличия Винсента к смерти Юла, и в то же время мне отчаянно хотелось, чтобы он утешил меня.

Его рука случайно задела мое колено, и мне невыносимо захотелось схватить эту руку и прижать к своему холодному лицу. Прижаться к Винсенту и больше не тонуть в волнах страха, грозящих окончательно захлестнуть меня. Судьба Юла слишком походила на судьбу моих родителей. Мне казалось, что смерть примчалась следом за мной через всю Атлантику. Она не отставала от меня, грозя унести всех, кого я знала.

И Винсент как будто услышал мои мысли, и его рука протянулась ко мне и вытащила мою руку, зажатую между коленями. И как только он сжал мои пальцы в своей ладони, меня мгновенно охватило чувство безопасности. Я откинулась на спинку сиденья, закрыла глаза и не открывала их до конца пути.

Такси остановилось перед стеной высотой футов в десять, с массивной железной калиткой. На ее прутьях изнутри были укреплены листы черного металла, полностью скрывавшие то, что пряталось за ними. Густые плети глицинии свисали с верха стены, и еще виднелись верхушки пары величественных деревьев.

Винсент расплатился с водителем, потом обошел машину и открыл дверцу с моей стороны. Потом подвел меня к калитке, на боковом столбе которой я увидела пульт современнейшей аудиовизуальной охранной системы.

Замок щелкнул после того, как Винсент набрал на пульте код. Потом он одной рукой нажал на калитку, приоткрывая ее, а другой мягко подтолкнул меня. Войдя внутрь, я задохнулась от изумления.

Я стояла в мощенном камнем дворе hotel particulier, одного из тех городских дворцов, которые богатые парижане строили в качестве своих резиденций в семнадцатом и восемнадцатом веках. Этот дворец был сооружен из крупных камней медового цвета, его венчала черная сланцевая крыша, под краем которой тянулись сплошным рядом мансардные окошки. Я только однажды видела вблизи подобный дворец, когда мама и Мами брали меня с собой на экскурсию.

В середине двора красовался круглый фонтан, чья темно-серая чаша была высечена из гранита; размеры чаши вполне позволяли поплавать в ней. Над плещущейся в ней водой возвышалась фигура в человеческий рост — это был ангел, держащий на руках спящую женщину. Ее тело виднелось сквозь тонкую ткань платья, изображенного скульптором так искусно, что тяжелый камень как бы превратился в тончайшую кисею. Хрупкую нежность женщины подчеркивала мужественная сила державшего ее ангела; его мощные крылья распахнулись над обеими фигурами, укрывая и защищая. Это был символ, соединявший в себе красоту и опасность, и он бросал некую зловещую тень на весь двор.

— Ты здесь живешь?

— Это не мой дом, но — да, я здесь живу, — ответил Винсент, шагая через двор к парадной двери. — Идем!

Я вспомнила, почему мы оказались здесь, и звук удара многих тонн металла о тело Юла снова раздался в моих ушах. Слезы, которые я сдерживала так долго, хлынули из глаз.

Винсент открыл резную дверь и ввел меня в огромный холл, с двойной лестницей, изгибавшейся вдоль стен, к балкону, нависавшему над комнатой. Над нашими головами висела хрустальная люстра размером с мини-фольксваген, а на мраморном полу, инкрустированном цветами и виноградными гроздьями, лежал персидский ковер. «Что за чудеса, куда я попала? » — подумала я.

Я прошла следом за Винсентом через другую дверь — в маленькую комнату с высоким потолком, в которой, похоже, ничто не менялось с семнадцатого века, и села на древний диванчик с прямой спинкой. Опустив голову на руки, я наклонилась вперед и закрыла глаза.

— Я сейчас вернусь, — сказал Винсент, и я услышала, как закрылась дверь, когда он вышел из комнаты.

Через несколько минут я почувствовала себя лучше. Откинувшись на спинку дивана, я стала рассматривать необыкновенную комнату. Тяжелые занавеси на окне не пропускали дневного света. Изысканная люстра, изначально предназначенная для свечей, а не для их электрических копий, торчавших в ней теперь, давала достаточно света, чтобы можно было рассмотреть множество картин, висевших на стенах. Десятки лиц давних французских аристократов, явно обладавших дурным характером, хмуро смотрели на меня.

Маленькая дверь для прислуги, скрытая в дальней стене, внезапно распахнулась, в комнату вошел Винсент. Он поставил на столик передо мной большой фарфоровый чайник в форме дракона и парную с ним чашку, и еще тарелку с тоненькими печеньями. Аромат крепкого чая и миндаля поднимался над серебряным подносом.

— Сахар и кофеин. Лучшее лекарство в мире, — сообщил Винсент, опускаясь в мягкое кресло в нескольких футах от меня.

Я попыталась поднять тяжелый чайник, но руки у меня дрожали так сильно, что чайник стукнулся о чашку, только и всего.

— Эй, позволь-ка мне, — сказал Винсент, наклонился к столику и наполнил чашку чаем. — Жанна, наша экономка, готовит лучший в мире чай. Ну, так говорят. Я сам предпочитаю кофе.

Меня ошеломила его легкая болтовня.

— Ладно, хватит. Просто замолчи, а?

Зубы у меня стучали друг о друга. То ли от потрясения, то ли от зарождавшегося ощущения, что тут что-то не так… ох не так…

— Винсент… кем бы ты ни был…

«Я в его доме, а сама даже его фамилии не знаю», — пронеслось у меня в голове.

— Твой друг погиб только что, а ты тут рассуждаешь со мной… — У меня сорвался голос. — Рассуждаешь о кофе?

На лице Винсента отразилось нечто вроде желания оправдаться, но он промолчал.

— Ох, боже мой… — тихо пробормотала я и снова заплакала. — Да что с тобой такое происходит?

В комнате воцарилась тишина, и я слышала, как гигантские старинные часы в углу отсчитывают секунды. Наконец я стала дышать ровнее и вытерла глаза, стараясь взять себя в руки.

— Это верно. Я не слишком умею выражать чувства, — заговорил, наконец, Винсент.

— Одно дело — не уметь выражать чувства. И совсем другое — сбежать после того, как твоего друга размазало поездом метро!

Осторожно, негромко Винсент сказал:

— Если бы мы там остались, нам бы пришлось объясняться с полицией. Они бы стали расспрашивать нас обоих, точно так же, как всех прочих свидетелей. Я хотел избежать этого… — Он немного помолчал. — Любой ценой.

Холодная маска Винсента вернулась, или, по крайней мере, я снова стала ее замечать. Онемение охватило мои руки, расползлось по всему телу, когда до меня дошел смысл его слов.

— Так ты… — Я задохнулась. — Ты кто? Преступник?

Его темные задумчивые глаза притягивали меня, хотя ум твердил мне, что нужно бежать отсюда. Бежать как можно дальше.

— Кто ты такой? Тебя разыскивают? Разыскивают за что? Ты что, украл все вот эти картины? — Я вдруг заметила, что кричу, и понизила голос: — Или натворил чего-то похуже?

Винсент откашлялся, выигрывая время:

— Скажем, так: я не из тех парней, кого твоя мама хотела бы видеть рядом со своей дочерью.

— Моя мама умерла. И папа тоже.

Слова сами сорвались с моих губ, не успела я и опомниться.

Винсент прикрыл глаза и прижал ко лбу ладонь, словно от боли:

— Что, недавно?

— Да.

Он серьезно кивнул, как будто начиная что-то понимать:

— Мне очень жаль, Кэти.

«Каким бы плохим он ни был, он беспокоится обо мне». Эта мысль возникла в моем уме так внезапно, что я не справилась с реакцией. На глазах выступили слезы. Я схватила чашку с чаем и поднесла к губам.

Горячая жидкость скользнула по горлу, в желудок, и ее успокаивающий эффект сказался немедленно. Мысли слегка прояснились. И как ни странно, но я ощутила, что лучше владею ситуацией. «Он уже знает, кто я такая, хотя я не знаю о нем практически ничего…»

Однако мое признание явно его потрясло. «Винсент то ли старается держать себя в руках, — подумала я, — то ли пытается что-то скрыть». Я решила воспользоваться преимуществом момента, чтобы кое-что выяснить.

— Винсент, но если ты… если тебе что-то грозит, то какого черта ты стараешься подружиться со мной?

— Я уже говорил тебе, Кэти, я давно тебя заметил. — Винсент тщательно взвешивал слова. — И ты выглядела как человек, с которым мне хотелось бы познакомиться поближе. Наверное, это была плохая идея. Но я вообще-то об этом не думал.

Пока он говорил, тон его голоса сменился с теплого на ледяной. Я не могла понять, то ли он злится на себя за то, что позволил мне впутаться в его непонятные делишки, то ли злится на меня за то, что я сама в них вмешалась. Но это было неважно. Его внезапная холодность все равно произвела эффект: я вздрогнула, как будто меня ударили.

— Я уже вполне в силах уйти, — сказала я, резко вставая.

Он тоже поднялся и кивнул.

— Да, я тебя провожу до дома.

— Спасибо, не нужно. Я знаю дорогу. Я… лучше не надо.

Эти слова произнесла рациональная, рассудочная часть моего ума. Та часть, которая требовала, чтобы я как можно скорее покинула этот дом. Но другая часть отчаянно сожалела о сказанном.

— Как хочешь, — ответил Винсент и снова провел меня через грандиозный холл и открыл дверь во двор. — Ты уверена, что все будет в порядке? — настойчиво спросил он, загораживая проем, ожидая ответа, прежде чем позволить мне уйти.

Я нырнула под его руку, проскочив в паре дюймов от его тела.

Моя ошибка состояла в том, что я вдохнула как раз в этот момент. От Винсента пахло дубами, травой, костром… От него пахло воспоминаниями. Долгими-долгими годами воспоминаний.

— Но ты выглядишь не слишком крепкой.

Его твердая скорлупа приоткрылась ровно настолько, чтобы можно было увидеть вспышку сострадания.

— Я в порядке, — возразила я, стараясь говорить как можно увереннее, и тут же, видя Винсента, стоявшего в дверях, спокойного и собранного, перефразировала ответ: — Со мной все хорошо, но вот ты… Ты только что потерял друга в ужасной катастрофе, а теперь делаешь вид, что ничего не случилось. Мне наплевать, кто ты такой или что ты натворил, чтобы удирать вот так. Но если все это на тебя не подействовало… у тебя большие проблемы.

Тень эмоций прокатилась по мрачному лицу Винсента. Он казался расстроенным. Что ж, уже хорошо.

— Я тебя не понимаю. И не хочу понимать. — Мои глаза прищурились от отвращения. — И надеюсь, что больше никогда тебя не увижу, — закончила я и направилась к калитке.

И тут сильные пальцы схватили меня за руку, и я резко обернулась… Винсент стоял совсем рядом. Он наклонился так, что его губы почти коснулись моего уха.

— Вещи не всегда таковы, какими они кажутся, Кэти, — прошептал он и осторожно отпустил меня.

Я бегом бросилась к калитке, которая уже распахнулась навстречу мне. Как только я выскочила наружу, она начала закрываться. Откуда-то из дома донесся грохот, как будто кто-то швырнул фарфоровую вещь на мраморный пол.

Я застыла на месте, глядя на мощную железную калитку. Интуиция говорила мне, что я сделала что-то не то. Что я неверно оценила Винсента. Но ведь все указывало на то, что он — нечто вроде преступника… А судя по грохоту, продолжавшему звучать в доме, похоже, он был довольно жесток и вспыльчив… Я покачала головой, пытаясь понять, как я могла настолько забыться при виде красивого лица.

В течение нескольких следующих недель я постоянно вспоминала все эти события, так и эдак, прокручивая их, как сломавшийся плеер. Да я и снаружи, наверное, выглядела так же. Я вставала по утрам, читала в каком-нибудь кафе, шла на первый попавшийся фильм, пыталась поддерживать разговор с Джорджией и бабушкой за ужином… Конечно, они видели, что со мной не все в порядке. Но им и в голову не приходило связать мое мрачное настроение с какими-то новыми причинами.

Каждый раз, когда Винсент врывался в мои мысли, я старалась его прогнать. Как я могла настолько ошибиться? Теперь тот факт, что он состоял в какой-то преступной организации, выглядел почти непреложным, особенно когда я вспоминала о ночи на реке. Должно быть, там шла некая война затаившихся банд, отбросов общества… «Но даже если он плохой человек, но все равно спас ту девушку», — ворчало мое сознание.

Но каким бы ни было прошлое Винсента, я не в силах была понять его отстраненность и холодность после гибели Юла под колесами поезда. Как вообще кто-либо может уйти оттуда, где только что погиб его друг, уйти ради того, чтобы самому скрыться от закона? От всего этого меня до костей пробирало холодом. В особенности потому, что я уже начинала что-то чувствовать к Винсенту.

Я вспоминала, как он поддразнивал меня в музее Пикассо. Пристальный взгляд, то, как он держал мою руку перед домом Юла. Тот покой, который я ощутила, когда он взял меня за руку в такси. Эти мгновения то и дело вспыхивали в памяти, напоминая, почему Винсент так мне понравился. Я снова и снова отгоняла их, переполняясь отвращением к самой себе из-за собственной наивности.

Наконец однажды вечером Джорджия зашла ко мне в комнату.

— Что с тобой происходит? — спросила она со своим обычным тактом.

Она уселась на ковер и бесцеремонно прислонилась спиной к бесценному комоду в стиле ампир, которым я никогда не пользовалась из страха сломать ручки ящиков.

— О чем это ты? — ответила я, избегая взгляда сестры.

— О том, черт побери, что с тобой происходит. Я твоя сестра! Я вижу, когда что-то не в порядке.

⇐ Предыдущая 1 2 345 6 7 8 9 10 Следующая ⇒