ГЛАВА ВТОРАЯ,

в которой рассказывается об умении правильно находить себе друзей и врагов, переделывать вторых хоть в какое‑ то подобие первых, пользоваться чьей‑ то хорошей (или не очень) репутацией и создавать свою собственную, к хорошим не имеющую ни малейшего отношения

Минуты через две я сообразила, что радость – это, конечно, здорово, но только тогда, когда она подкрепляется чем‑ нибудь материальным. На данный момент из всего материального меня интересовали: комната, кровать и чего‑ нибудь поесть (причем именно в таком порядке).

Так, чего там нам, значит, говорили? Найти студенческий корпус?

Знать бы еще, где искать…

Я наконец‑ то сообразила осмотреть окрестности. Так. Прямо по курсу кирпичная стена корпуса, в ней широкая дверь, снабженная крылечком в три ступеньки и даже перильцами. Направо, в торце прямоугольника, который и представлял собою внутренний двор, тоже стена, тоже с дверью, но уже не такой приметной, без крыльца и перилец. Сзади, разумеется, опять‑ таки стена – а чего бы вы хотели? И слева, наконец, ворота, через которые я и зашла сюда шесть часов тому назад. Надо думать, Академия представляла собой большую букву «П», по ее углам я увидела четыре башни, высоко возносящиеся в небеса. Вокруг одной из них уже зажглись первые несколько звезд.

Ешкин кот, слегка обескураженно подумала я, сколько же сейчас времени?

Определить это мне не дали. Сбоку послышалось отчетливое постукивание каблуков, я машинально обернулась на звук – и в меня с разбегу врезалась какая‑ то девица неопознанных внешности и происхождения. Девица была невысокая, но довольно увесистая, так что я с трудом удержалась на ногах.

Вот удержаться от краткого «мрыс эт веллер! » оказалось куда сложнее.

– Нечего стоять где ни попадя! – окрысилась девица, тоже, надо думать, знакомая с относительно нормативной лексикой волкодлаков.

– Нечего разговаривать в таком тоне! – парировала я.

Девица внимательно осмотрела меня с ног до головы. По мере осмотра выражение ее лица менялось с раздосадованного на ехидное, закрепившись наконец на последнем.

– Сперва оденься поприличнее, а потом уже станешь болтать, – фыркнула она. – Что, тоже в чародейки захотелось? Чтобы магией дырки в сапогах замазать, да?

– Заткни хрюкальце, – вежливо посоветовала я, с трудом сдерживаясь от более заковыристой фразы.

– Что ты сказала? – с нехорошей ласковостью в голосе осведомилась девица.

Я запоздало вспомнила, что выпускницы Академии все, как одна, славятся премерзким характером, но отступать было некуда, и я мрачно уточнила:

– Что, со слухом проблемы?

Девица резко дернула ладонью; с ее пальцев слетело несколько маленьких молний, синхронно дернувшихся ко мне.

Не раздумывая, я протянула руку вперед, выставив ее ладонью вверх. Молнии, чуть замедлив ход, подлетели к ней вплотную. Обернулись вокруг запястья; поколебавшись, первая из них нырнула в середину ладони. Я ощутила только легкое покалывание.

За первой последовали вторая, третья и четвертая. Дождавшись последней, я сжала руку в кулак, с трудом удержавшись, чтобы не съездить им по морде скандальной девицы.

Но этого не понадобилось. Она и так смотрела на меня такими глазами, которые бывают исключительно после хорошей оплеухи.

– Всем все ясно? – для порядка уточнила я.

Девица нервно кивнула.

– Вот и замечательно, – заключила я.

– Студенческий корпус там? – Я ткнула пальцем в противоположную стену.

Она мотнула головой, ткнула пальцем в торцевую. Что же, здесь, значит, здесь. Ничем не хуже.

Говорить «спасибо» я почему‑ то не стала.

Дверь в студенческий корпус была хоть и неприметной, но до ужаса тяжелой – наверное, в расчете на то, что хоть немного выпивший адепт попросту не сможет ее отворить. Но во мне не было ни капли алкоголя, так что я, промучившись с полминуты, все‑ таки сумела проскользнуть вовнутрь.

Когда я просачивалась туда, мне показалось, что дверь подозрительно втянула носом воздух. Учитывая, что носа у нее не имелось, я списала это на свое общее переутомление – или просто на здешнюю магическую обеспеченность.

Внутри было сухо и темно. Чадили факелы, укрепленные на стенах; я принюхалась: из‑ за поворота коридора пахло съестным – и решительно пошла на запах.

За поворотом обнаружилась небольшая будка, освещенная светящимся шаром. Шар плевался искрами, но, когда одна упала мне на руку, я обнаружила, что она абсолютно холодная.

Над будкой висела аккуратная табличка с надписью «Комендант».

Я подошла ближе. Никакого коменданта внутри не имелось, а имелся молодой парень, мускулистый, светловолосый и довольно симпатичный.

– Кгхм, – сказала я, не придумав ничего другого. – А где комендант?

Парень поднял на меня мрачные глаза.

– Ну я за него, – недовольно буркнул он. – Чего надо?

– Того! – обиделась я. – Первокурсница я, поступила сегодня.

– Значит, надо ключ, – вздохнул он и полез куда‑ то в шкафчик, сиротливо притулившийся рядом. – Ты с какого факультета?

– Боевой магии, – гордо сказала я.

Парень выронил ключ из рук и, забыв его поднять, воззрился на меня снизу вверх.

– Заливаешь, – уверенно сказал он. – К нам девушек не берут.

– Все вопросы к магистру Рихтеру, – сладким голосом сказала я, вспомнив рекомендацию некроманта.

– Да? – подозрительно уточнил он.

– Иди спроси.

– У него, пожалуй, спросишь… Ладно. – Он поднял ключ и торжественно вложил его мне в руку. Улыбнулся, продемонстрировав белые клыки: – Я Хельги Ульгрем, вампир. А тебя как зовут?

– Яльга Ясица, – машинально ответила я. – Человек.

– Что, Хельги, уже поймал девицу? – весело спросили из‑ за спины. – Нет, этот вампирюга нигде не пропадет!

Я обернулась; там стояли два эльфа, похожих друг на друга как две капли воды. Я попыталась найти хотя бы одно отличие и поняла, что у меня, видно, двоится в глазах. Отличий не было.

– Кусай ее, придурок, пока не убежала! – рассмеялся правый эльф, нарушая симметрию.

– Это не девица, – серьезно сказал Хельги. – Это моя однокурсница, Яльга… как твоя фамилия?

– Ясица, – осторожно сказала я, не совсем представляя, как мне должно отнестись к ситуации и к эльфам.

– Ух ты, – ожидаемо сказал левый эльф. – А мы тут Полин повстречали. Трясется, говорит, на нее напали десять рыжих ведьм, покусали и отобрали золотые сережки. Одну пару на всех десятерых. Так это ты была?

– Что ты врешь, – вмешался правый. – Не сережки, а браслетик!

– Или кольцо обручальное?

– Если так, нечего рыдать. У нее их много…

– Если что, у тетки займет…

– Меня зовут Эллинг, – сказал правый эльф, улыбаясь во все сорок зубов. – А этого – Яллинг, он мой брат. Мы тоже на боевом, только на третьем курсе.

– Ты им не слишком‑ то верь, – вмешался Хельги. – Во‑ первых, они на втором, а во‑ вторых, этот, – он ткнул пальцем в назвавшегося Эллингом, – как‑ то больше на Яллинга смахивает…

– Ой‑ ой‑ ой! – хором протянули эльфы.

– А что это она на боевом факультете делает, а? – спохватился предполагаемый Эллинг.

– По распоряжению Рихтера, – ответил за меня вампир.

– Ну у этого шарики давно за роликами, – отмахнулся Яллинг.

– Не скажи, – серьезно сказал Эллинг. – Раньше у нас девчонок не было.

– Ну и разве это от большого ума? На лекции и посмотреть не на кого, пиши себе и пиши…

– Когда это ты лекции писал? – возмутился Хельги. – Вечно бегаешь ищешь, у кого бы скатать!

– А ты вообще молчи, страж порядка, – отмахнулся эльф. – Не видишь, мы тут девушку очаровываем!

– Давайте вы меня потом очаруете, – устало предложила я. – А то я уж сильно спать хочу.

– А, так и быть! – Правый эльф, кажется, он назвался Эллингом, ткнул левого в бок: – Слышь, нам еще к Вигго надо, он обещал динамиту привезти…

– Хорошо ему, его не обыскивают… – вздохнул левый.

– И вас бы не обыскивали, – хмыкнул вампир, – если бы в прошлом году вы актовый зал не взорвали.

– Это была его идея! – хором воскликнули эльфы, указывая друг на друга пальцами.

– А тебя здесь в прошлом году вообще не было, зубастый! – добавил один из них. – Так что прикинься ветошью и не отсвечивай.

– Зубками, пока не превратились в клыки, – уточнил второй, цитируя известную балладу, и оба расхохотались, уворачиваясь от чего‑ то круглого и поблескивающего, чем запустил в них Хельги.

– Прощай, о неподкупный коридорный бдун! – донеслось уже из‑ за поворота.

– Школьная достопримечательность, – буркнул вампир, глядя эльфам вслед. – Братья аунд Лиррен, так их растак…

– Эльфы? – зачем‑ то уточнила я.

– Чистокровные, – кивнул Хельги. – Они классные, только, главное, с ними пари не заключать. Денег у них мало, зато спорят всегда на большие суммы. Так что, даже если победишь, выигрыша все одно не получишь…

– Учту, – усмехнулась я. – Слушай, а ты что, тоже с первого курса?

– Ну да, – пожал плечами вампир.

– А как ты тогда уже…

– Так я же с платного отделения, – поняв, что я хотела спросить, пояснил он. – У нас еще курсы были, подготовительные. Ну я и засыпался… на спор пронес в корпус бутылку гномьей самогонки. Входную‑ то дверь я обманул, только оказалось, что надо было обманывать и межкомнатную…

– А, так ты тут в наказание? – дошло до меня.

– Ага… – понурился Хельги. – Хотя я‑ то легко отделался, вот двери – досталось. Теперь всех проверяет, даже магистров.

– Она что, разумная? – немного испугалась я.

Вампир пожал плечами:

– Вроде нет. В них, говорят, поселили простейших элементалей, вот они и бдят… Ладно, уже почти одиннадцать, а после двенадцати по коридорам ходить запрещено. Какая там у тебя комната?

– Девятая, – сверившись с номерком, болтавшимся на ключе, ответила я. – Это далеко?

– Не знаю, – честно сказал он. – Я к вам на этаж только снаружи поднимался.

– Как это?

– А, по веревке… ладно, мрыс с ним. Там дальше лестница будет, ваш этаж второй. На третьем библиотека, там же есть переход в учебный и церемониальный корпуса. Разберешься, дело простое. Завтра, кстати, первым уроком у нас боевая магия.

– Спасибо, – хмыкнула я.

– Да пожалуйста… И еще одно: заблудишься – у привидений дорогу не спрашивай. А то они тебе укажут…

– А у кого спрашивать? – на всякий случай уточнила я.

Хельги выразительно покрутил пальцем у виска.

– На дверях комнат есть номера, – сообщил он. – Читать, надеюсь, умеешь?

Я только фыркнула в ответ.

Признаться, в тех лубках на тему магических школ, которые мне доводилось просматривать – их было немного, от силы штук пять, но разнообразием они все одно не отличались, – на пути в комнату героиню ждало немало интересных приключений. Что же, учитывая, что я изумительно подходила под классическую лубочную героиню – рыжая, сирота, характер вредный и склонный к мелкому пакостничеству, – я не без оснований надеялась на свою законную долю экстрима.

Но судьба, очевидно, не читала лубков. Пренебрегала она и менестрелями; оттого, видимо, не зная, что ей положено делать, она лишила меня всякого намека на интересный путь.

Лестница – красивая, старинная, с хитрыми металлическими перилами – уже осталась позади, компанию ей составили: коридор короткий, коридор длинный, еще один длинный, отстоящий от предыдущего под прямым углом, – а комната с цифрой девять все никак не появлялась на доступных мне горизонтах. Вообще, нумерация здесь была какая‑ то странная: первая комната, например, соседствовала с триста шестнадцатой и сорок восьмой. Так что я уже отчаялась найти искомое, когда на левой стене замаячила медная девятка.

Я рванула к двери так, словно за нею бесплатно раздавали акции гномьих банков. Уже сжав пальцы на прохладной ручке, я сообразила, что магическая дверь запросто может затребовать с меня какой‑ нибудь пароль.

Обошлось. Дверь, даже не шмыгнув носом, распахнулась на необходимую мне ширину. Я переступила порог, прокручивая на пальце колечко с ключом, и только сейчас сообразила, что таковой мне так и не потребовался.

Дверь и без того была открыта.

Причем, похоже, изнутри. Взгляд мой, ознакомления ради скользивший по комнате, мигом наткнулся на два больших круглых глаза, испуганно взиравших на меня из дальнего угла. Я моргнула; глаза моргнули в ответ, взмахнув ресницами так, что я невольно ощутила слабый ветерок.

За две секунды обоюдного рассматривания я поняла, где видела эти глаза – да и всю остальную личность, прилагавшуюся к ним в комплект. Это была та самая девица, с которой мы малость поцапались во дворе; напрягши память, я вспомнила, что один из близнецов отрекомендовал ее как Полин.

Постойте‑ ка, внезапно дошло до меня. Она что, моя соседка по комнате?

– Э‑ э… – пробормотала предполагаемая соседка, в голову которой, видно, явилась точно та же несложная мысль.

Я решительно закрыла за собой дверь и подошла к свободной кровати. Плюхнулась на нее, стащила сапоги, сняла куртку и аккуратно развесила ее на спинке близлежащего, а точнее, близстоящего стула.

Этого времени возможной соседке хватило на то, чтобы малость осмелеть и отлепиться от прикроватной стенки, – на коврике, висевшем аккурат за спиной Полин, обнаружилась изрядная дырка, которую, похоже, та чисто автоматически прикрывала своим телом. Она вперилась в меня тем хищным взглядом, который, по идее, вырабатывается только у опытных сыщиков примерно к девятнадцатому году напряженной работы, да и то не у всех. Под этим взглядом мне моментально вспомнились и дряхлые сапоги, поберечь которые стоило хотя бы из уважения к возрасту, и потрепанная куртка, сменившая одни боги знают сколько владельцев, и штаны, служившие мне верой и правдой уже не первый год.

Да и то сказать, сама я тоже была невеликой красавицей. Мало того что рыжая (впрочем, волосы как раз мне нравились – длинные, пушистые и с золотистым отливом), так еще и веснушчатая – весна там не весна, а на моих щеках и носу всегда имелась целая россыпь конопушек. Кожа бледная и полупрозрачная, как у сказочного вампира, – реальные вампиры в лице Хельги опровергали все россказни, демонстрируя вполне себе достойный загар. Глаза непонятного цвета – то ли серые, то ли зеленые, то ли голубые. Ногти короткие, обгрызенные – спасибо, хоть форма не подкачала: если постараться, можно и отрастить.

Полин, даром что и ее красавицей назвать было сложновато, была моей полной противоположностью. Маленькая и кругленькая, она как будто вся характеризовалась этими двумя словами. Круглые глаза светло‑ голубого цвета, круглое напудренное личико с подкрашенными губками и оттененными веками; даже сережки, посверкивавшие у нее в ушах, представляли собой маленькие золотые шарики. Волосы у Полин были каштановые, стриженные по последней моде – коротко, выше плеч, – и зачем‑ то стянутые в миниатюрный хвостик.

Одежда у нее стоила, пожалуй, раз в семь дороже, чем моя. Тем не менее, рассмотрев ее получше, я раздумала огорчаться и комплексовать. Несмотря на то что гардероб пополнялся, бесспорно, исключительно самой Полин, выглядела она, мягко скажем, немножко странно.

Во‑ первых, создавалось впечатление, что шмотки покупались с учетом «завтра начну худеть» – меньше нужного примерно на размер. Светло‑ голубые брючки из мягкой эльфийской ткани обтягивали крепкие ножки Полин так туго, что мне казалось: вот‑ вот бисер, обильно украшающий штанины, разлетится в разные стороны.

Во‑ вторых, Полин определенно нравились прибамбасы – чем больше, тем лучше. Помимо бисера, упомянутого выше, мною были замечены: цветная вышивка на вороте рубашки и ее же рукавах; светло‑ голубые граненые бусины размером с четыре крупных горошины – из них был составлен пояс, обматывавший бедра Полин разиков так восемь; браслет из тех же бусин, бренчащий на правом запястье, и, наконец, забавные кожаные висюльки на стоявших у кровати сапогах.

Пока я рассматривала Полин, Полин рассматривала меня. Вроде как по взаимной договоренности; наконец у нее составилось общее впечатление, и она оторвала взгляд от моего правого сапога, со дня на день грозившего запросить каши.

– Привет, – несколько настороженно улыбнулась она. Улыбка вышла профессиональная, с демонстрацией всех тридцати двух зубов, причем без ожидаемого золотого. – Меня зовут Аполинария де Трийе, я из Межинграда. Можно просто Полин… А ты кто?

– Привет, – в тон ответила я. Подумав, улыбнулась, правда не разжимая губ. Вышло не шибко хорошо, ну да я и не старалась. – Яльга Ясица, из… – Тут я замялась, прикидывая, стоит ли говорить, как именно я провела последние лет так десять. Но города, подходящего на роль малой родины, отчего‑ то не находилось, и я, не особенно раздумывая, ляпнула: – С юга.

– Надо же, – чуть усомнилась Полин. «Все вы такие», – мрачно подумала я. С юга, – значит, чернявый и загорелый. А я что, виновата? Между прочим, все честно, не с востока же?.. – А ты дворянка, да?

Я пожала плечами. Начиналась самая неприятная часть знакомства, включающая в себя ознакомление с родословной. Что же… на эту тему я давно уже выучилась высокохудожественно врать.

– Как посмотреть. Дед по матери был бароном в таборе.

– Ты что, ромка? – ахнула Полин. От неожиданности она даже подалась вперед, бисер скрипнул особенно жалобно. – Да нет, что ты врешь… ты же светлая да рыжая…

– А это потому, – наставительно сказала я, – что папа у меня был кицунэ. Оборотень с Восточных островов, – пояснила я, заметив недоуменный взгляд с соседней койки. – В лиса перекидывался… м‑ да, пока крестьяне не поймали. За вороватость и кровожадность… Да ты не бойся, оборотничьи способности по женской линии не передаются…

«Все», – удовлетворенно подумала я. Полин была готова – осталось нарезать ломтиками, полить соусом по вкусу и подать к столу. Она смотрела на меня с таким священным ужасом, что я мысленно погладила себя по голове.

– А ты с какого факультета? – вежливо улыбнувшись, уточнила я.

– С алхимического… – растерянно ответила Полин. Зуб даю, она девица тертая, но проверить мои слова было решительно невозможно. Разве что явиться на Восточные острова, переловить всех тамошних кицунэ и затребовать у каждого справку о потомстве – в рамках всенародной переписи населения. – А ты? С некромантического?

Я нарочито небрежно пожала плечами:

– С боевого.

Полин малость оживилась.

– У вас, говорят, там такой магистр… – поднимая брови, сообщила она.

Я заинтересовалась:

– Какой?

– Ну‑ у… такой. – Алхимичка передернула плечиками, а на лицо ей сошло неземное блаженство. – Сразу видно, боевой маг. Такой… ну типа опытный…

Я загрузилась, стараясь припомнить среди комиссии столь лаконично обрисованную личность. Так, кто там вообще был? Центральный маг с донельзя усталым видом… позвякивающая ведьма в белой кофточке… гном… мелированный – или натуральный, мрыс его разберет – некромант… суровая дама с эльфийским ожерельем… тот, молодой и стильно небритый, с пальцами, которые прям сами собой растопыривались в веера…

Под описание не подходил ни один.

А может, магистр мечты Полин попросту отсутствовал на испытании?

– А у вас кто? – прекратив бесплодные попытки, поинтересовалась я. – В смысле алхимию кто ведет?

– Эльвира Ламмерлэйк, – скорчила рожицу алхимичка. – Ты ее наверняка заметила, суровая такая, вечно в зеленом ходит. Ногти такие… брр, не ногти, а когти какие‑ то!

«Завидуем, однако», – привычно отметила я. У самой Полин ноготки были длинные, подточенные специальной пилочкой и покрытые розовым лаком с блестками. Но Эльвирин маникюр все одно смотрелся как‑ то внушительнее.

– Слушай, – вдруг припомнила я, – мне тут Хельги про какие‑ то подготовительные курсы говорил…

– Так ты и Хельги знаешь? – заново расцвела Полин. – Хельги Ульгрема, вампира, да?

Я недоуменно кивнула. Полин хихикнула.

– Он такой рисковый! – чуть порозовев, поведала она. – Представляешь, по веревке лез на третий этаж!

– Зачем? – поразилась я. – Женский этаж второй, он что, так стремился в библиотеку?

Полин немножко поскучнела:

– Ну промахнулся, с кем не бывает… Ну ладно, Хельги еще куда ни шло, но Генри!.. Ты знакома с Генри Ривендейлом?

Я помотала головой.

– А что, должна?

– Да нет, – досадливо отмахнулась алхимичка. – Я его даже в глаза не видела, но все говорят, он будет учиться с нами! Представляешь, он вампир, из жутко древнего рода, вдобавок еще наследный герцог Ривендейл! Говорят, красивый, как… – Полин замялась, явно подыскивая подходящее сравнение, и выпалила: – Как бог!

Я с сомнением хмыкнула. Из всех богов, изображения которых попадались мне на глаза, я запомнила только Одина фьордингов (седой, одноглазый, кротость нрава читается по лицу), ихнего же Локи (рыжий, нахальный, так и хочется проверить, на месте ли кошелек) и словенского Семаргла (вообще выглядевшего как полуптица‑ полупес). Мои стандарты красоты явно не совпадали с божественными.

Ладно, мрыс с ними, герцогами, магистрами и вампирами. Если я хоть что‑ то понимаю в людях, на подобные темы Полин может распространяться практически бесконечно.

– Так что за курсы?

Полин изящно взмахнула ладошкой. Браслет соскользнул по предплечью вниз.

– Да не грузись… Были тут такие курсы, специально для коммерческого отделения, а что? Ну там основы магии – как активизировать резерв, как произносить заклинания… Разве тебя там не было?

– Я не с коммерческого. Я по льготному тарифу, – сказала я, чувствуя, как в животе опять шевелится нечто холодное и противное. Мрыс эт веллер, я же ничего этого не знаю! Их учили, а я… ладно, если я стану худшей, это не так уж обидно, но если меня и вовсе выкинут из Академии?

Ладно, решительно сказала я себе. Мрыс с ними всеми. Утро вечера мудренее – тем более такого вечера, когда одна неожиданность следует за другой. Ешкин кот, вдруг поняла я, – до чего же я устала!.. Я же сама не верила в то, что смогу поступить…

В конце концов, успокаивающе бормотала какая‑ то часть моего сознания, будем решать проблемы по мере их поступления. Первый пункт программы‑ минимум уже позади. А дальше пусть все будет, как того пожелают боги.

Я слезла с кровати, расправила на ней одеяло. Интересно, сколько лет мне не доводилось спать на настоящей постели? Ну лет восемь точно…

– Завтра во сколько вставать? – уточнила я у Полин, сворачивая снятые штаны в аккуратный рулончик. За ними последовала рубашка; Полин, до того спокойно сидевшая на постели, неожиданно приподнялась, с интересом разглядывая мой голый живот. Я было удивилась – чего это она там нашла? – но секундой позже до меня дошло. Ну да, разумеется. Не алхимичка первая, не она же последняя…

– Ой, Я‑ альга… – восхищенно выдохнула девица, похоже борясь с желанием потрогать меня пальцем, – это у тебя что такое? Хинди, да?

– Татуировка это, да! – гордо откликнулась я, не обратив внимания на странное, не иначе как ругательное слово.

– Эльфийская?

– Нет, – я мотнула головой, перебрасывая косу через плечо. – Говорю же, ромка я. Такие всем ромкам положены.

Хвала богам – и ромским, и лыкоморским, и эльфийским тоже, для комплекта, – Полин, похоже, никогда не занималась этнографией. Иначе она бы в два счета поймала меня на лжи: никакими татуировками нормальные ромки не хвастаются, да и ромы в принципе тоже. Эльфийская? – а почему бы нет! Вообще‑ то лично у меня такой вот стиль больше ассоциируется именно с Перворожденными – абстрактный орнамент, состоящий из веток, листьев и цветов, на первый взгляд не несущий никакого смысла. Но стоит присмотреться – и из хитросплетения линий на миг, не больше, выглянет непонятная руна, а может быть, даже несколько рун. Мрыс дерр гаст! – я знала не так уж много языков, писать так и вовсе умела только по‑ лыкоморски; но никогда, ни на одной вывеске, будь та вывеска эльфьей, человеческой или гномской, мне не приходилось видеть таких букв. Резкая и одновременно изящная, точно вычерченная единым росчерком пера… хотела бы я знать, что за народ пишет такими вот знаками.

И еще – откуда эта мрысь вообще на мне взялась.

– Так во сколько завтра вставать? – Сдернув тесемку, я быстро расплела косу, попутно кое‑ как разодрав спутавшиеся волосы пальцами.

– В восемь начало лекций.

– Спасибо, – кивнула я, залезая под одеяло.

Стираная простыня холодила кожу. Я свернулась квадратиком, привычно собирая вокруг себя тепло; веки налились свинцом, и я уже не слышала, когда Полин наконец задула свечу и тоже легла спать.

⇐ Предыдущая 123 4 5 6 7 8 9 10 Следующая ⇒