Часть четвертая 1 страница

Глава 37

Аркониэлю весть о выкидыше, случившемся у принцессы, послал Фарин. Конечно, в момент несчастья ближе всех к принцу находились Тобин и Ки, но ни у одного из них не хватило духу написать об этом другу.

«Все было точно так же», – написал Фарин, говоря об уродстве младенца.

– То была воля Иллиора, – бормотала Нари.

Стояла середина зимы, вечер был морозным, и они вдвоем сидели у очага в кухне, закутавшись в плащи и поставив ноги на горячие кирпичи.

– После того как первые дети короля умерли, он уже не смог произвести на свет здорового младенца. А теперь проклятие пало на его сына. До того как Айя привела меня в дом Риуса, я и не думала, что Светоносный так жесток.

Аркониэль смотрел на огонь. Даже после стольких лет его воспоминания ничуть не потускнели.

– Знание и безумие, – тихо произнес он.

– Как это?

– Айя однажды объяснила мне, что только волшебники видят истинное лицо Иллиора; что только мы по‑ настоящему чувствуем силу бога. Но та же сила, что дает знание, может также принести с собой и безумие. Во всем, что случилось, есть свой смысл и цель, и цель есть в том, что будет после, но иногда это выглядит как жестокость.

Нари вздохнула и поплотнее завернулась в плащ.

– Ну, это ведь не страшнее того, что делали король и его Гончие, убивая тех девочек, а? Мне до сих пор снится лицо герцога и выражение его глаз, когда они стояли над бедняжкой Ариани, а внизу толпились все эти солдаты… Ведьма отлично сделала свое дело в ту ночь. Но почему дальше все пошло именно так?

Аркониэль слегка покачал головой, не отрывая взгляда от огня.

– Только между нами… – осторожно сказала Нари. – Я все время пытаюсь понять, не имела ли Айя к этому отношения. Она моя родственница, и я вовсе не желаю проявить неуважение, но после той ночи…

– Она не убивала Ариани. Даже если бы захотела, сомневаюсь, чтобы она смогла.

– Ты так думаешь? Ну, я рада это слышать. Во всяком случае одной смертью меньше на ее совести.

– И на моей, – тихо произнес Аркониэль.

– Ты совсем не такой, как Айя.

– Разве?

– Конечно. Я это с самого начала поняла. А ты не задумывался, почему тот демон больше ни разу не трогал тебя после первого раза, когда сломал тебе запястье?

– Он напугал мою лошадь, и она меня сбросила. Сам он до меня не дотрагивался.

– Ну, тебе виднее. Но на Айю он нападает каждый раз, когда она оказывается поблизости от него.

– Он со мной один раз разговаривал. Сказал, что чувствует вкус моих слез. – Нари вопросительно посмотрела на него, и Аркониэль пожал плечами. – Я плакал, когда хоронил его. И мои слезы упали на тело младенца. Видимо, для него это что‑ то значит.

Нари помолчала немного.

– Знаешь, я думаю, ты единственный, кто оплакивал его, кроме его несчастной матери. Риус горевал только о своей жене. И именно ты вернулся, чтобы позаботиться о Тобине. А теперь тебе приходится присматривать за всеми, кто приходит. Но она‑ то этим не занимается, так?

– Если бы не она, их бы здесь не было, – напомнил ей Аркониэль. – А видения, что были у нее и остальных? Я‑ то ничего никогда не видел. Никогда.

Новые и новые волшебники прибывали в замок, по одному и по двое. К тому времени, когда пришла весть о женитьбе Корина и о случившемся у леди Алии выкидыше, появились уже шесть новых беженцев, и с ними несколько слуг. Маленький табун лошадей и осликов пасся на опушке леса, скрытый от любопытных глаз торговцев.

Серана, старая подруга Айи, была первой из пришедших осенью. Вслед за ней явились верхом на лошадях Лиан и Ворнус, пожилая седовласая пара, разменявшая четвертое столетие. С ними была лишь одна дородная горничная по имени Симеус. Волшебники щебетали друг с другом так нежно, словно были мужем и женой; Аркониэль заподозрил, что в молодости они не слишком стремились соблюдать обет целомудрия.

Вскоре после них прибыла Мелиссандра, чародейка с юга, – она ворвалась в дом ночью, как потрепанная бурей птица. Темноглазая и молчаливая, от страха она даже казалась моложе ее ста с лишним лет. Пока к ней не явились Гончие, она была богатой женщиной, ее служанка Дар тащила следом за госпожой сундучок с монетами.

Хайн приехал, когда выпал первый снег. Коренастый, с виду обычный молодой человек с клочковатой бородой, он был учеником, когда Аркониэль видел его в последний раз. Но, как и старые волшебники, он обладал аурой настоящей силы, несмотря на нужду и отсутствие знаний.

Лорд Малканус и его маленькая свита добрались до замка как раз перед тем, как все дороги завалило снегом. Он был лишь на несколько десятков лет старше Аркониэля и даром обладал посредственным, однако ему нравилось покровительствовать богатым вдовам в Илани (а заодно заглядывать к ним в постель), и прибыл он с тремя лакеями, сундуком золота и очень высоким мнением о самом себе. Аркониэль прекрасно обошелся бы без него. Малканус всегда относился к нему пренебрежительно, глядя на Аркониэля, а возможно, и на Айю почти как на грязных бродяг. Ни время, ни обстоятельства не изменили к лучшему его манер. Аркониэль сожалел о том, что Айя дала этому волшебнику один из своих камешков, и понять не мог, чего ради Светоносный мог общаться с таким человеком.

Комнаты в замке были прибраны, найдены кровати – и вскоре все устроились более или менее удобно. Малканус поднял шум из‑ за того, что ему сначала предложили разделить спальню с другим волшебником, так что Аркониэль отдал ему свою старую спальню на третьем этаже, не предупредив о другом постояльце в этой части замка. Но, к его разочарованию, Ариани не обратила внимания на нового жильца.

Повариха и Нари были в восторге от того, что замок наполнился людьми, и новых слуг охотно заняли делами. Замок снова стал выглядеть как настоящий дом, несмотря на странности его обитателей.

Аркониэль никогда не видел стольких волшебников в одном месте, и ему понадобилось время, чтобы привыкнуть к этому. Он понятия не имел, встретит ли кого‑ нибудь, занимающегося практической невидимостью или отрабатывающего чары левитации, но все равно был рад компании. Лиан и Ворнус обладали большой силой, а у Хайна был огромный потенциал. Мелиссандра, хотя ее сила и была не слишком велика, оказалась настоящим мастером чар защиты, и вскоре и луг, и дороги были сплошь окружены сторожевиками. После этого Аркониэль вздохнул несколько свободнее. И еще она была очень добра к детям и вместе с Лиан и Ворнусом помогала Аркониэлю учить их. Маленький Витнир сразу влюбился в нее, и Аркониэль стал уже побаиваться, что потеряет своего первого ученика.

По его настоянию все волшебники участвовали в занятиях с детьми, проверяя их способности и передавая собственные особые таланты. Колин и Серана научили детей простой домашней магии и практическим чарам. А Лиан умела посылать сообщения, составленные из разноцветных огоньков, что было по‑ настоящему редким даром. Ворнус и Мелиссандра увлекались чарами превращения, и еще она ловко управлялась с установкой защиты и с замками. А умению Эйоли затуманивать ум, хотя и простому в своей основе и очень полезному для жизни, как вскоре выяснилось, было почти невозможно научить других. Это было природным даром, вроде музыкального слуха или способности сворачивать язык в трубочку. Витнир и Аркониэль могли удерживать иллюзию в течение нескольких секунд, но у других и это не получалось.

Да, все это были полезные умения, но больше всего удивил их чванливый, пустой Малканус – как выяснилось, он обладал весьма опасным даром управления огнем и молниями. Младшим детям не позволили учиться этим чарам, но Аркониэль вместе с Этни и взрослыми волшебниками занялся ими всерьез, объяснив всем: «Если вдруг Гончим вздумается когда‑ нибудь заглянуть к нам в гости, мне бы хотелось приветствовать их как следует».

Однако со временем стало ясно, что многие из чар, особенно самые трудные, не могут быть освоены всеми до единого.

Как и предполагал Аркониэль, подопечные Виришан не смогли научиться ничему, кроме простейших заклинаний. Но зато сила Витнира проявлялась сама собой. Мальчик просто расцвел от того, что у него появилось так много учителей, и к середине зимы уже с легкостью превращал каштан в серебряный наперсток и умудрился поджечь конюшню, когда пытался повторить заклинание, которое подслушал у Малкануса по невниманию Аркониэля. Аркониэль сурово отчитал мальчика, но втайне был очень доволен.

Слуги оказались такими же полезными, как их хозяева. Норил и Семион, двое из тех, что пришли с Малканусом, отлично управлялись с лошадьми, а третий, Киран, делал из деревяшек и лоскутов чудесные игрушки для детей. Слуга Ворнуса Симеус оказался искусным плотником, он занялся ремонтом замка. Не довольствуясь простым трудом, он еще и установил над колодцем удобный отвес, так что теперь даже малыш Тотмус мог с легкостью поднять наверх бадейку с водой, просто нажав на конец длинного шеста. Еще он показал поварихе, как осушить ее все расширявшийся огород с помощью глиняных труб и крытых ям для воды, и в кухне тоже устроил нечто в этом роде, подтянув трубу к большой деревянной лохани для мытья посуды; теперь, вместо того чтобы выплескивать грязную воду за дверь, поварихе достаточно было вытащить пробку – и вода сама убегала по трубам, проложенным через огород.

– Ну разве не умно придумано! – воскликнула повариха, когда все собрались посмотреть на то, как вода закручивается водоворотом, прежде чем исчезнуть в трубе.

Симеус – высокий бородатый мужик – смутился, как девушка, и грубовато сказал:

– Ну, этому я научился за время путешествий, вот и все.

– Ты скромен, как всегда, друг мой, – с усмешкой сказал Ворнус. – Этот малый настоящий чародей, хотя и не владеет магией.

Аркониэль не спешил обнаруживать перед другими собственную магию, потому что она подразумевала связь с Лхел. Чары, которые она ему даровала, моментально выдали бы его тайную наставницу. И Лхел настойчиво требовала хранить секрет.

– Как ты им объяснять, почему я тут, а? – спросила она одной из зимних ночей, когда Аркониэль лежал рядом с ней.

– Я не знаю. А разве мы не можем просто сказать, что ты пришла с холмов и поселилась здесь?

Лхел нежно погладила его по щеке.

– Ты со мной так долго, ты забывать пути собственных людей. А кстати о твоем народе, ты уже поймал в свою постель тот маленький хорошенький птичка?

– Один раз, – признался Аркониэль, сообразив, что Лхел уже все знает.

– Только раз? И что ты узнал?

– Понял, почему волшебники принимают обет целомудрия.

Лхел могла быть не слишком красивой и не молодой, но ее сила питала Аркониэля как ничто другое, сила исходила и от ее очага, и от ее постели. Когда Аркониэль соединялся с ней, он как будто впитывал молнию. А после соития с Этни внутри у него стало темно. Его сила вытекла в девушку, а взамен он получил лишь легкое расстройство здоровья. Но физический спазм ничего не значил в сравнении с потерей силы. Он пытался скрыть свои чувства, но Этни ощутила их и больше к нему не приходила.

– Твой Светоносный поставить тебя на узкую тропу, – сказала Лхел, когда Аркониэль попытался объяснить ей это.

– А у вашего народа все по‑ другому? Вы ведь можете рожать детей, несмотря на магию.

– Наш народ совсем другой. Ты забывать, зная только меня. Для твоих друзей я быть бы не лучше некроманта. Тот надменный молодой метатель огня сжег бы меня до угля, как только видеть меня.

– Ему бы пришлось сначала сунуть в огонь меня, – заверил ее Аркониэль, но он понимал, конечно, что Лхел права. – Но такого не случится, – заверил он ее. – Благодаря тебе у Скалы снова будет королева.

Лхел уставилась на тень над его головой.

– Да, так быть скоро. Пора держать мое обещание.

– Какое обещание? – спросил Аркониэль.

– Я должна показывать тебе, как отделить Тобина от Брата.

Аркониэль резко сел в постели. Он ждал этого уже много лет.

– А это трудно? Этому долго учиться?

Лхел наклонилась и зашептала ему прямо в ухо. Аркониэль недоверчиво уставился на нее.

– И это… и это все? Но тогда… зачем вся эта загадочность? Ты могла сказать нам об этом давным‑ давно, и тебе не пришлось бы жить здесь, в изгнании!

– Я здесь не только потому, что Великая Мать приказать мне оставаться. Разрушить связь, может, и легко, но кто сплетет новую нить, когда это надо? И может быть, у тебя палец был бы целый, если бы ты не создал магию, которая теперь есть. Великая Мать предсказала – и я была там, где должна быть.

– Прости меня. Я сказал, не подумав.

– А раз уж разорвать связь так просто, тем более причин хранить тайну. Ты бы доверил этому несчастному ребенку такое знание?

– Нет.

– И не обманывай себя, – сказала Лхел, зарываясь в одеяла. – Деяние может быть простым, но сделать такое… ей понадобится вся храбрость, какая у нее есть.

Слова Лхел звучали в ушах Аркониэля на обратном пути, но чем ближе он подходил к дому, тем сильнее его охватывали другие опасения.

– Тут на днях посыльный мясника заметил, что я очень много мяса заказываю, – предупредила его повариха однажды вечером, когда все сидели за ужином в холле. – А поскольку луг уже весь покрылся снегом, нам скоро придется покупать корм для лошадей. Не думаю, что твоя мистрис предвидела это; а если народу еще прибавится, будет еще хуже. И дело не только в шпионах, если они вообще тут есть поблизости.

Аркониэль вздохнул.

– И что нам делать?

– Повезло тебе, что я была солдатом до того, как стала поварихой, – ответила женщина, качая головой. – Прежде всего, мы не должны больше покупать так много всего в Алестуне. Мужчины могут охотиться, но овощей в лесу не добудешь. У меня в огороде этим летом кое‑ что выросло, но если мы поедем, то куда‑ нибудь подальше. До Кроуфорда всего день пути в повозке, и там никого из нас не знают. Пошли туда сейчас пару мужчин, пусть оденутся как торговцы или разъезжающие купцы, а в следующий раз поедут двое других. Дед Тобина однажды зимой использовал такую стратегию, когда нам пришлось разбить лагерь у границы Пленимара.

– Да, вот она – разница между солдатом и волшебником. Я о таких вещах никогда и не думал. Будем считать тебя нашим квартирмейстером. – Когда повариха повернулась, чтобы отправиться назад, в кухню, у Аркониэля возникла некая мысль, и он коснулся рукой потрескавшейся, красной кисти поварихи. – Послушай, я столько лет знаю тебя, но ни разу не спросил, как тебя зовут на самом деле.

Повариха рассмеялась.

– Ты хочешь сказать, тебе неизвестно то, что знает каждый торговец в Алестуне? – Она вскинула брови, глядя на Аркониэля, но весело улыбалась. – Меня зовут Катилан. В свое время я была сержантом Кат, одной из лучниц королевы. Я немножко забросила это дело ради тренировки на мечах, но все еще могу натянуть тетиву. Я тренируюсь, когда нахожу время.

– Как же ты стала поварихой? – ляпнул Аркониэль, не подумав.

Женщина фыркнула.

– А ты как думаешь?

Глава 38

Из‑ за случившегося у леди Алии выкидыша королевский вояж отложили почти на месяц, и по Новому дворцу пополз слушок, что кое‑ кто из советников короля хотел бы, чтобы Корин вообще оставил принцессу; и, если учесть подробности случившегося с ней, ничего удивительного в таких слухах не было. Но развод привлек бы слишком много внимания к его причинам, да к тому же Корин, похоже, искренне любил жену, хотя Тобин и другие компаньоны не могли понять этого – ведь замужество ничуть не улучшило манер леди Алии.

– Наверное, она уж очень хороша в постели, – ворчал Ки после того, как однажды Алия обошлась с ним особенно пренебрежительно.

– Да уж, наверное, в этом ее ценность, если учесть, что она потеряла, – согласился Никидес. – И она достаточно умна, чтобы понимать свою власть. Посмотрите, как ловко она пользуется любовью короля. Уж она‑ то знает, кто пряники раздает.

А Эриус действительно все сильнее любил жену сына и всю ту неделю, пока она провела в постели, каждый день навещал ее с дарами.

Алия, за которой ухаживали мать и чуть ли не половина дризидов из рощи, поправилась быстро. К тому времени, как она в полной мере окрепла для морского путешествия, ее горе уже утихло, и люди осторожно поговаривали, что, возможно, свежий морской воздух поможет молодой жене лучше выполнить свой долг.

После долгого сидения на месте Тобин и остальные восторженно приветствовали сообщение об отплытии. После отчаянной скуки городской жизни перспектива долгого путешествия, пусть даже в разгар зимы, казалась великолепной.

К тому же у Тобина были свои причины рваться в путь. За неделю до того, как они должны были сняться с места, к нему с очередным неожиданным визитом явилась Айя.

– Это для тебя редкая возможность, – сказала она, когда они остались наедине в доме его матери. – Никогда не забывай того, что ты предназначен править этой страной. Постарайся узнать о ней как можно больше. Смотри так, как учил тебя твой наставник Ворон.

– Потому что мне придется защищать Скалу от Пленимара? – спросил Тобин.

– Нет, потому что тебе придется сражаться против твоего дяди или двоюродного брата.

– Ты говоришь о войне? Но я думал, что Светоносный… я не знаю…

– Ты думал, тебе приготовлена гладкая дорожка? – невесело усмехнулась Айя. – По собственному опыту я знаю, что боги дают лишь возможность, а уж воспользоваться ею они предоставляют нам. Ничто не обещано.

Именно в тот вечер Айя рассказала Тобину о видении, что посетило ее в Афре перед его рождением.

– Я после того бывала у оракула, но Иллиор ничего нового мне не показал. Будущее – как старая истершаяся веревка, и мы должны как следует сплести ее нити, чтобы она не оборвалась.

– Но тогда, значит, я могу и проиграть? – От этой мысли Тобина пробрало холодом.

Айя взяла его за руки.

– Можешь. Но не должен.

Они подняли паруса в двенадцатый день месяца достина, и на мачтах их кораблей радостно плескались знамена и гирлянды. Корин взял с собой компаньонов, гвардию и небольшой штат слуг. Алию сопровождали мать и несколько тетушек, слуги, двое дризидов, егеря и сокольничьи с собаками и птицами и переносное святилище плодородного Далны.

Было холодно, однако достаточно спокойно для плавания вдоль берегов, и маленький флот пять дней спустя сделал первую остановку в Сирне. Тобин был в восторге, что увидит наконец свое владение, на свой лад такое же важное, как Атийон; но для этого ему пришлось выдержать путешествие вместе с теперешним протектором Сирны. Лорд Нирин отправился вместе с ними и должен был изображать хозяина, когда они прибудут в крепость.

Нирин встретил их на борту в день отплытия, и выглядел он скорее как знатный вельможа, чем как волшебник. Под плащом, отороченным зимним мехом лисицы, на нем было одеяние из плотного серебристого шелка, расшитого жемчугом.

– Добро пожаловать, мои принцы! – воскликнул он так радушно, словно был капитаном судна.

Тобин внимательно изучал искусное шитье на рукаве чародея и старался ни о чем другом не думать.

Деревушка в Сирне представляла собой небольшое скопление примитивных домиков, пристроившихся над заливом с восточной стороны в самой узкой его части. Однако встречали их здесь так же восторженно, как и на всем пути. Красивый, энергичный, молодой будущий король с прекрасной супругой представлял собой чудесное зрелище; а за пределами Нового дворца никто не знал, как он проявил себя в первой битве.

Корин произнес короткую речь, потом Нирин проводил их вверх по замерзшей неровной дороге к крепости, что нависала над перешейком. Крепость выглядела весьма внушительно, и Тобин слегка порозовел, вспомнив, как по чистой случайности пытался подарить ее. Сэр Ларент вряд ли сумел бы управиться со здешним хозяйством, и все же Тобин предпочел бы его нынешнему лорду‑ протектору.

Замок в крепости был совершенно не похож на атийонский. Древние, сырые, унылые помещения скорее напоминали казармы, чем жилище знатного человека. Тобину они не понравились точно так же, как и их хозяин, и он предпочел большую часть времени потратить на осмотр крепости вместе с друзьями.

Парапеты смотрели на север. Высокая куртина имела три уровня, с деревянными галереями и бойницами для стрельбы. Верхняя часть стены была открытой, с широкими площадками, на которых было удобно стоять, и зубцами, между которыми могли разместиться лучники. Юноши долго стояли у амбразур, представляя, как по дороге в их сторону движется вражеское войско. Крепость была построена в самой узкой части перешейка, и почти вертикальные стены утесов со всех сторон не давали возможности подобраться к ней иначе как по крутой дороге со стороны деревни.

Со стен они могли смотреть на восток, на Внутреннее море, а если поворачивались – то меньше чем в миле от себя видели уже пространные воды Осиатского моря.

– Ты только посмотри! – воскликнул Ки. – Внутреннее море сегодня по цвету совсем как бирюза, а Осиат – темно‑ синий, будто чернила!

– Это Ауренен вон там? – спросил Руан, показывая на горные вершины, видневшиеся по другую сторону вод на западе.

– Нет, Ауренен гораздо дальше к югу, – ответил Тобин, припоминая карту, которую они с Ки изучали в дворцовой библиотеке. – Если ты отсюда будешь двигаться на запад, думаю, ты попадешь в Зенгат.

Прослеживая взглядами береговую линию мыса, они всматривались в отвесные, головокружительной высоты утесы на западной стороне. Далеко внизу над водой кружились чайки, а еще ниже о каменные стены бились увенчанные пенными гребнями волны прибоя.

– Этот перешеек сам как крепостная стена, – сказал Тобин. – Чтобы добраться до этого клочка земли, придется обойти под парусами всю Скалу.

– Именно поэтому на западе почти нет укреплений, – сказал Никидес. – Склоны гор с этой стороны очень крутые, и заливов почти нет. Дед говорит, что все три королевства обращены к острову Куросу, потому что это сердце мира.

– Отлично. Это значит, что нам, по крайней мере, не придется плыть так далеко в ту сторону, – сказал Руан, который постоянно страдал морской болезнью.

Но Тобин все смотрел и смотрел на дразнящий далекий мыс. Он уходил в невероятно синее море Осиат, и казалось, на нем одна сплошная дубовая роща. Каково было бы прогуляться там? Наверное, ему никогда этого не узнать… Почему‑ то при этой мысли Тобина охватила грусть. Эта продуваемая всеми ветрами полоска земли и суровые горы, проходившие, как хребет, по центру Скаланского полуострова, разделяли страну на две половины.

Покинув Сирну, они направились вдоль неровного северного побережья страны. Иногда они останавливались в замках, а иногда в городах, и везде их встречали радостно, благословляли и произносили торжественные речи и пили за их здоровье в каждом порту. К весне они добрались лишь до Волчи, но Тобин уже заполнил две тетради своими наблюдениями с военной точки зрения. Мысли же другого рода он предпочитал не доверять бумаге.

Глава 39

Айя приехала в замок в середине лета и привезла с собой еще троих волшебников для команды Аркониэля. Она была в восторге от результатов их работы, особенно когда узнала, что Аркониэль и Эйоли овладели чарами отправки сообщений, которыми поделилась с ними Лиан.

Дни и ночи стояли жаркие, и второй вечер они потратили на прогулку вдоль прохладной реки. На берегу после весеннего паводка осталось принесенное водой большое бревно, и они сели на него, опустив босые ноги в воду. Айя наблюдала за тем, как Аркониэль отправлял шутливое послание Лиан – в крошечном шарике голубоватого света. Мгновением позже насмешливый ответ женщины примчался назад в похожей на светлячка зеленой искре.

– Восхитительно! – воскликнула Айя.

– На самом деле это совсем нетрудные чары, если почувствуешь схему, – сказал Аркониэль.

– Я не о том. Ты молод, Аркониэль, и ты лучшую часть своей жизни тратишь на мой замысел. Но разве ты не помнишь, как все было раньше? Волшебники никогда не жили большими группами и весьма редко делились между собой знаниями. Вспомни, какое ты испытывал разочарование и какую боль, когда кто‑ то показывал тебе замечательные чары, но отказывался объяснить, как они работают?

– Да… А ты мне говорила, что расспрашивать – невежливо.

– Так оно и было, но нынче настало другое время. Большие несчастья сплотили нас – и тех, кто живет здесь с тобой, и тех, кто живет в Эро, я тебе рассказывала о них.

– Твои волшебники из норы? – усмехнулся Аркониэль.

– Да. А сколько еще может быть таких маленьких групп заговорщиков, как ты думаешь?

– Немного. Есть ведь Гончие. Они появились раньше, чем волшебники начали объединяться.

Губы Айи скривились от отвращения.

– Пожалуй, ты прав. Когда я в первый раз услыхала об этих Гончих, я подумала, что это ненадолго. Однако теперь… вот что мы имеем. – Она покачала головой. – Да, времена действительно изменились.

Аркониэль оглянулся на замок, где теплым светом горели окна.

– Мне это нравится, Айя. Мне нравится видеть столько детей, нравится учить их. И делиться знаниями со взрослыми мне тоже нравится.

Айя погладила его по руке и встала.

– Ты для этого и предназначен, дорогой.

– Что ты имеешь в виду? Ведь когда мы выполним свою задачу, все станет таким, как прежде.

– Я в этом не уверена. Помнишь, что я рассказывала тебе о своем видении в Афре?

– Конечно.

– Я тогда не все тебе сказала. Я видела еще и тебя.

– Меня?

– Да, ты стоял в огромном сверкающем дворце, где было полно волшебников, и рядом с тобой стоял подмастерье.

– Витнир?

– Нет, в моем видении ты был уже очень стар. Должно быть, прошло несколько веков с сегодняшнего дня, а ребенок был совсем маленький. В тот момент я не поняла, что это значит, но теперь мне кажется, я начинаю понимать смысл увиденного.

Аркониэль снова посмотрел на замок и покачал головой.

– Это не похоже на сверкающий дворец.

– Не похоже, но и ты еще не старик. Нет, я думаю, мы видим сейчас самое начало пути, который определит твою жизнь.

– Наши жизни.

– Думаю, что нет.

При этих словах Айи Аркониэль ощутил укол страха.

– Не знаю, о чем ты говоришь, Айя, но поверь – ты будешь желанной гостьей везде, где бы я ни очутился. Может, именно ты и построишь тот белый дворец. Ты просто заглянула слишком далеко, вот и все.

Айя взяла его под руку, и они пошли вверх по склону.

– Может, ты и прав. Но что бы все это ни означало, я видела то, что видела, и я довольна.

Какое‑ то время оба молчали. И лишь когда они дошли до моста, Айя спросила:

– А как у тебя обстоят дела с чарами туннеля в воздухе? Я вижу, что остальные твои пальцы пока на месте, а?

– Вообще‑ то новости у меня есть, и интересные. Я показал эти чары Ворнусу, и он сказал, что нечто подобное практикуется магами кентавров в горах Нимры. Он назвал это магией транслокации, или перемещения. Думаю, такое название лучше описывает суть чар, чем «туннель в воздухе». Ведь это больше похоже на водоворот, воронку, которая втягивает предметы и уносит их, как ураган. Проблема в том, что воронка вращается слишком быстро. Если бы мне удалось как‑ то замедлить ее движение, я мог бы, пожалуй, перемещать людей.

– Поосторожнее, милый мальчик! Ты вступил на опасный путь. Я постоянно думаю об этом с тех пор, как ты показал мне свои чары.

– Не беспокойся, сейчас мы используем крыс и мышей. – Аркониэль криво улыбнулся. – Если учесть наши старания, подозреваю, что в замке не останется грызунов задолго до того, как мы добьемся результата. И все равно я надеюсь.

– Я имела в виду не только опасность самой работы. Ты должен всегда учитывать последствия применения подобной силы. Обещай мне, что будешь пока держать все в тайне.

– Обещаю. Я доверяю Ворнусу и Лиан, но в Малканусе я совсем не так уверен. У него и так достаточно силы, и он, похоже, наслаждается ею и вполне доволен.

– У тебя проницательное сердце, Аркониэль. Я всегда так думала. И если ты не позволишь жалости ослепить себя, оно послужит тебе как должно.

Аркониэль уловил оттенок упрека в ее словах. И хотя они никогда об этом не говорили, Аркониэль знал, что Айя так до конца и не простила его за то, что он пощадил Ки.

Глава 40

Корин и компаньоны вернулись в Эро вместе с осенними дождями и были бесконечно рады, когда увидели на причале встречавших их Луту и Бареуса. Лута не только окончательно поправился, но еще и подрос на целых три дюйма.

– Смертельное ранение пошло мне на пользу, – сказал он, смеясь, когда все радостно его приветствовали. – Но за тобой, Тобин, мне все равно не угнаться.

Тобин застенчиво усмехнулся. В течение прошедшего года он рос так быстро, что пришлось шить новую одежду. Он стал почти таким же высоким, как Корин, но, хотя ему было уже почти пятнадцать, он оставался очень тонким в кости, и борода у него не росла, из‑ за чего компаньоны безжалостно над ним насмехались.

Тобин предпочитал отшучиваться, но втайне просто ужасался из‑ за этого. Все его друзья уже становились мужчинами. Ки раздался в плечах, отрастил жиденькие усы и узкую бородку, на тот фасон, что весной ввел в моду Корин. Ник и Лута вперегонки хвастались «двойными стрелами», весьма заметными пучками шелковистых волос над углами их ртов.

⇐ Предыдущая 20 21 22 23 242526 27 28 29 Следующая ⇒