Часть вторая 15 страница

– Может, ты и прочесть сможешь, – язвительно бросил Албен.

Никидес не обратил внимания на насмешку.

– Думаю, именно это называли бесконечной надписью. Такая надпись создает магическую силу или благословение, когда ее читает жрец. – Он пошел вокруг сосуда, рассматривая слова. – Думаю, она начинается вот здесь… «Слезы Астеллуса на груди Далны рождают дуб Сакора, и возносит он руки свои к луне Иллиора, которая роняет слезы Астеллуса на…» Ну вот, теперь понятно? Наверное, этот сосуд использовали в храме Четверки для сбора дождевой воды.

Тобин довольно усмехнулся, видя, как сияет его друг. Может, Никидес и не был выдающимся бойцом, но никто не превзошел его в науках. Даже Солари еще раз внимательно посмотрел на огромную чашу. Внезапно Тобин увидел, как лицо лорда‑ протектора на мгновение отразилось в изогнутой золотой поверхности, превратившись в желтую алчную маску. Тобин бросил взгляд на герцога, чувствуя, как по спине пробежал такой же холодок, как в тот день, когда Брат прошептал свое обвинение. Но Солари выглядел как обычно и, похоже, с искренним удовольствием показывал Тобину его наследство.

Несмотря на королевские обязанности, Эриус находил время для охоты с гончими и соколами, посещал коннозаводчиков вместе с мальчиками и каждый вечер усаживал компаньонов с собой за стол. Тобин все так же боролся с собственным сердцем. Чем ближе он знакомился со своим дядей, тем меньше король казался ему чудовищем. Он шутил и пел вместе со всеми, щедро раздавал дары и вознаграждал всех после выездов на охоту.

Они пировали каждый вечер, и Тобин недоумевал, откуда берется такое количество еды и вина. Каждый день по подъездной дороге грохотали целые вереницы повозок, и Солари приходилось постоянно посылать людей для ремонта мостовых. А мальчиков он отправлял проверить, как продвигаются дела. Дороги еще не просохли после весенних дождей, так что солдаты укладывали поперек них бревна, закрепляя вбитыми по краям кольями, а потом по новому участку прокатывали телеги, груженные камнем, чтобы бревна как следует улеглись.

Каждый день приносил новые открытия, и Тобин понемногу стал привыкать к мысли, что эта величественная крепость и все ее богатства и земли действительно принадлежат ему. Или, по крайней мере, скоро будут принадлежать. Придворная жизнь увлекала его, но куда уютнее Тобин чувствовал себя в комнате Хакона или в огромном заднем дворе, где располагались солдатские казармы. Там его всегда встречали с искренним теплом.

Из канав уже поднялись ирисы и высокий конский щавель, жеребята с ягнятами резвились на лугах, когда королевский отряд спустя две недели наконец отправился в Эро.

Корин и компаньоны сначала скакали рядом с королем, обсуждая соколиную охоту и лучшие из добытых трофеев. Но ум Эриуса уже умчался вперед, в большой старинный город, и вскоре он, не покидая седла, занялся делами и принялся выслушивать петиции, которые читали ему верховые писцы. Мальчикам стало скучно, и они, придержав коней, отстали от короля.

В конце колонны кто‑ то затянул балладу, и скоро уже пели все солдаты. Это была старая песня времен Великой войны, в ней говорилось о генерале, который погиб, сражаясь с черными некромантами Пленимара. Баллада закончилась, и все принялись говорить о темной магии. Никто из мальчиков ничего по‑ настоящему не знал о подобных вещах, но все слышали какие‑ нибудь страшные истории и готовы были ими поделиться.

– Мой отец рассказывал историю, которую у нас в роду передают из поколения в поколение, – сказал Албен. – Один из моих предков водил войско на замок некромантов, что стоял на острове неподалеку от Коруса. Замок был огорожен телами скаланских воинов, прибитых к кольям, как огородные пугала. В самом замке все книги были переплетены в человеческую кожу. И обувь и пояса слуг тоже были изготовлены из нее, а все чаши сделаны из черепов. Отец говорит, мы должны уничтожать любого некроманта, как только подвернется такая возможность.

Все утро они не видели Нирина, и вдруг он появился – рядом с Корином.

– Твой отец рассуждает мудро, лорд Албен. Некромантия пустила глубокие корни в Пленимаре, и сейчас она вновь набирает силу. Их темный бог требует, чтобы в его храмах приносили в жертву невинную кровь и плоть. Жрецы устраивают чудовищный пир на крови, а для их чародеев человеческие тела – все равно что туши животных, ты прав. Грязные ритуалы некромантов добрались даже до нашего побережья, и кое‑ кто из тех, кто носит облачения Четверки, втайне привержен кровавой вере. Они предатели. И вы, мальчики, должны быть бдительны; их влияние как червоточина в сердце Скалы, и излечить такую язву можно лишь смертью. Они должны быть пойманы и уничтожены.

– Так и поступаешь ты и твои Гончие, мой лорд, – сказал Албен.

– Подхалим, – пробормотал Лута и тут же сделал вид, что занят уздечкой, заметив быстрый взгляд темных глаз волшебника.

– Гончие служат королю, так же как и вы, мальчики, – ответил волшебник, прикасаясь рукой колбу и сердцу. – Волшебники Скалы призваны защищать трон от подлых предателей.

Он умчался вперед, а Зуштра и Албен заговорили о том, как именно Гончие защищают трон.

– Они сжигают волшебников живьем! – сказал Зуштра.

– Нет, жрецов они вешают, – поправил его Албен. – А для чародеев у них есть особая магия.

– Как же им это удается? – спросил Урманис. – Наверное, они ловят только слабых волшебников. Сильные могут использовать собственную магию и сбежать.

– У Гончих свои методы, – самодовольно сообщил Корин. – Отец говорит, Нирину явился Иллиор и даровал ему связующие чары, приказав использовать их ради процветания Скалы.

Весть о приближении высокого гостя намного обогнала отряд, и в каждой деревне установили украшенный цветами помост для встречи короля. На вершинах холмов горели костры, люди выстраивались вдоль дороги, радостно крича и маша руками, когда мимо проезжала свита. И неважно, что в результате до Эро они добрались лишь к сумеркам второго дня. Весь город пылал огнями, а вдоль северной дороги на добрых полмили выстроились радостные горожане.

Эриус радовался гостеприимству, махал рукой и бросал в толпу горсти золотых монет. У ворот он отсалютовал резному изображению богов, потом выхватил меч и поднял его высоко, чтобы видели все.

– Именем моих предков Герилейн и Фелатимоса, а также именем Сакора и Иллиора, наших защитников, я вхожу в мою столицу!

Это вызвало новый взрыв одобрения. Шум волной прокатился по городу. Когда эхо затихло, Тобин расслышал вдалеке приветственные крики.

За стенами все улицы были увешаны знаменами и факелами, люди усыпали мостовую сеном и душистыми травами, чтобы путь короля был легким. Облака благовоний вздымались на каждом углу над усыпальницами и храмами. Люди выбежали из лавок и домов, толпились на рыночных площадях, высовывались из окон, приветствуя короля и размахивая чем придется – шляпами, платками, цветными лоскутами, даже плащами.

– Война кончилась? – кричали они. – Ты вернулся с добрыми вестями?

Рядом с дворцом царило то же оживление. Вельможи, наряженные в лучшие одежды, толпились вдоль пути короля, бросая цветы под копыта его копя и размахивая алыми шелковыми знаменами.

Добравшись до Нового дворца, Эриус спешился и пошел через толпу: кому‑ то пожимал руку, кого‑ то целовал в щеку. Компаньоны и офицеры следовали за королем, и их приветствовали с таким же восторгом.

Наконец они дошли до дворцовых ступеней, и толпа, запрудившая дорогу, расступилась, пропуская короля в зал для приемов.

Тобин был здесь всего однажды, вскоре после прибытия в Эро. Деревенский увалень, он тогда был просто ошеломлен величественными колоннами, огромными фонтанами, цветными витражами и массивными алтарями. Теперь же он почти не видел всей этой роскоши за толпами людей, набившихся в прилегавшие к залу коридоры.

Фаланги королевской гвардии встали между увенчанными изображениями драконов колоннами, образовав неширокий коридор к возвышению, где стоял трон. На ступенях возвышения выстроились волшебники из отряда Гончих, их белые плащи казались ослепительными на фоне красных мундиров гвардейцев. Лорд‑ канцлер Хилус, ожидая короля, стоял у подножия трона в парадном мундире. Когда Эриус приблизился, он низко поклонился и поздравил короля с благополучным прибытием так, словно они не виделись всего несколько дней назад в Атийоне.

Нирин, компаньоны и остальная свита заняли свои места перед гвардейцами рядом со ступенями, но Корин и Тобин последовали за королем.

– Просто повторяй все за мной, только с другой стороны, – научил Тобина наследный принц до начала церемонии.

Следуя наставлению кузена, Тобин занял место рядом с троном и замер, положив левую руку на эфес меча, а правую на сердце.

Трон еще был укрыт церемониальной мантией, как полагалось во время отсутствия короля, а на сиденье лежала высокая, сплошь усыпанная драгоценностями корона. Корона была не круглой, а квадратной и напоминала дом с затейливым шпилем на каждом из углов. Когда Эриус подошел к трону, знатные конюшие почтительно подняли корону и перенесли ее на большую бархатную подушку. Другие придворные набросили мантию на плечи короля и пристегнули ее на плечах Эриуса драгоценными брошами. С неприятным удивлением Тобин узнал в одном из конюших Мориэля Тода. В алом плаще, с ужасно серьезным лицом, Мориэль пристегнул брошь и занял свое место у подножия трона. Остальные компаньоны оказались за его спиной, и Ки бросил на Тобина смущенный взгляд. Мориэль делал вид, что никого из них не замечает.

Эриус повернулся лицом к трону и снова поднял меч.

– Именем моих предков и меча Герилейн я утверждаю себя на трон!

Все, кроме Корина и Тобина, опустились на одно колено и прижали кулаки к сердцу. Огромный зал показался Тобину похожим на овсяное поле, колосья на котором внезапно согнулись под порывом сильного ветра. Сердце мальчика болезненно сжалось. Что бы ни говорили Аркониэль и Лхел, Эриус был настоящим королем и настоящим воином.

Эриус сел на трон и положил меч на колени.

– Меч Герилейн вернулся в город. Наш покровитель снова с нами, – возвестил Хилус удивительно сильным для такого хрупкого старика голосом.

Ответный радостный крик взорвался с такой силой, что у Тобина загудело в ушах и в груди. Его охватило такое же волнение, какое он испытал, въезжая в Атийон. «Вот что такое быть королем», – подумал он.

Или королевой.

Глава 22

Возвращение короля положило конец вольной жизни компаньонов. Эриус почти каждый день требовал присутствия Корина при дворе, и компаньонам приходилось сопровождать принца.

Или половине из них. Уже разделенные возрастом, они обнаружили и другие препятствия прежней дружбе – кровь и титулы. Тобин начал, хотя и медленно, осознавать разницу между оруженосцем и знатным юношей, хотя оруженосцы тоже были выходцами из благородных семей. Но теперь эти различия стали более отчетливыми. Когда Корин и компаньоны отправлялись ко двору, оруженосцы оставались заниматься в Старом дворце.

Тобину не слишком нравился новый порядок, потому что он означал разлуку с Ки.

Однажды днем принц шел по флигелю компаньонов, ища Ки после возвращения из Нового дворца, – и вдруг услышал женский плач. Завернув за угол, Тобин увидел горничную, она быстро уходила по коридору, прижав к лицу передник.

Удивленный, он продолжил свой путь, но когда приблизился к двери своей комнаты, снова услышал плач. Войдя, он обнаружил своего пажа Балдуса – тот рыдал, свернувшись в кресле. Над ним стоял Ки, неловко похлопывая мальчика по плечу.

– Что случилось? – воскликнул Тобин, торопливо подходя к ним. – Он ушибся? Ранен?

– Я как раз пытаюсь это выяснить. Но пока выудил из него только то, что кто‑ то умер.

Опустившись на колени, Тобин отвел руки мальчика от его лица.

– Кто умер? Кто‑ то из твоих родных?

Балдус покачал головой.

– Нет, Калар!

Это имя ничего не говорило Тобину.

– Ну‑ ка, возьми мой платок и вытри нос. Кто она?

Балдус судорожно вздохнул.

– Она разносила по комнатам белье и меняла тростник в коридоре… – Мальчик снова разразился рыданиями.

– А, ну да, – сказал Ки. – Хорошенькая блондинка с голубыми глазами, она еще всегда напевала.

Тобин знал, о ком говорит Ки. Ему нравились песни этой девушки и ее милая улыбка. Но ему никогда не приходило в голову поинтересоваться ее именем.

От Балдуса они больше ничего не добились. Ки налил пажу вина, потом отвел его в нишу для оруженосца, которой сам никогда не пользовался, чтобы тот выплакался и заснул. Пришел Молай и занялся привычными делами, но был на удивление молчалив и мрачен.

– Ты тоже знал эту Калар, да? – спросил Тобин.

Молай вздохнул, развешивая в шкафу одежду принца.

– Да, мой принц. Ее все знали.

– И что с ней случилось?

Молай вытащил из‑ под скамьи Тобина несколько носков и стряхнул с них восковую крошку и стружки металла.

– Она умерла, мой лорд.

– Это мы уже знаем, – сказал Ки. – Но что с ней случилось? Это ведь не чума, нет?

– Нет, благодарение Свету. Похоже, она была беременна, а прошлой ночью у нее случился выкидыш. Ну и сразу стали говорить, что ей не выжить… – Молай замолчал и отвернулся, чтобы украдкой вытереть повлажневшие глаза. – Она ведь была совсем девочкой! – воскликнул он низким, гневным голосом.

– Ну, вообще‑ то нет ничего необычного в том, чтобы потерять ребенка до срока, особенно первого, – задумчиво заговорил Ки, когда Молай вышел. – Вот только большинство от этого не умирает.

Еще через несколько дней до компаньонов добрался новый слух. Говорили, что ребенок Калар был от Корина.

Корин отнесся к известию философски. В конце концов, ведь это был всего лишь бастард, ребенок служанки. А вот рыжеволосая леди Алия, которой Корин с некоторых пор уделял особое внимание, похоже, оказалась единственной, кого обрадовала печальная новость.

Вскоре мальчики отвлеклись на новое событие, и о несчастной девушке забыли. Неприятным известием, поразившим всех, оказалось назначение Мориэля Тода в ближайшее окружение короля. Мориэль не только загадочным образом умудрился попасть в королевскую свиту, но и стал фаворитом Эриуса.

Корину, как и Тобину, не нравилось неожиданное назначение. Насколько юноши могли заметить, повышение ничуть не улучшило манер Тода, однако король души не чаял в своем любимце. Мориэль – высокий, бледный, надменный мальчик, которому едва исполнилось пятнадцать, – как будто приклеился к королю, он всегда был рядом, неизменно подобострастен и исполнителен.

Новые обязанности частенько приводили его в Старый дворец, хотя прежде конюших здесь почти не видели. Мориэль постоянно доставлял разные сообщения или приходил за нужными королю вещами из старых помещений. Тобину уже начало казаться, что, где бы он ни появлялся, он всегда видит Тода. А еще Мориэль с Маго и своими дружками вечно крутился среди оруженосцев.

Корин ненавидел Мориэля больше, чем кого‑ либо еще.

– Да он бывает у отца чаще меня! – ворчал принц. – Каждый раз, когда я прихожу к королю, он уже там, ухмыляется и виляет хвостом. А как‑ то раз, когда отец не мог его услышать, он назвал меня просто по имени!

Несколько недель спустя вражда между мальчиками дошла до высшей точки. Тобин и Корин отправились в покои короля, чтобы пригласить Эриуса на охоту. Внезапно путь им преградил Мориэль. Вместо того чтобы поклониться, он шагнул в коридор и закрыл за собой дверь.

– Пойди и доложи моему отцу, что я хочу его видеть, – приказал Корин, ощетинившись.

– Король не хочет, чтобы его беспокоили, твое высочество, – грубо ответил Мориэль.

Тобин увидел, как кузен изменился в лице. Никогда еще он не видел принца таким разъяренным.

– Ты немедленно доложишь обо мне, – произнес он тоном, который лишь глупец осмелился бы не заметить.

К изумлению Тобина, Мориэль покачал головой:

– Я выполняю приказ.

Корин замер на секунду, потом резким движением с такой силой отшвырнул Мориэля, что тот полетел на пол и проехал несколько футов по полированному мраморному полу. Кровь хлынула из его разбитого носа и рассеченной губы.

Корин наклонился над ним, дрожа от ярости.

– Если ты еще хоть раз осмелишься говорить со мной таким тоном… если ты посмеешь не повиноваться моему приказу или забудешь, как следует ко мне обращаться, ты будешь посажен на кол на Холме Предателей.

С этими словами он распахнул дверь отцовской комнаты и вошел внутрь, оставив Мориэля лежать на полу. Тобину стало жаль юношу, но ядовитый взгляд, брошенный Мориэлем вслед принцу, моментально убил жалость.

Из‑ за двери доносились гневные возгласы Корина и насмешливый голос его отца. Войдя в комнату, Тобин увидел Нирина, волшебник стоял рядом с креслом короля. Он молчал, но Тобин был уверен, что заметил в глазах чародея такую же ядовитую насмешку, как в глазах Мориэля.

Если не считать всех этих мелких неприятностей, лето проходило спокойно.

Правда, такой жары не помнили даже старики. Приходившие к королю просители рассказывали о чудовищных лесных пожарах, ящуре и пересохших колодцах.

Стоя возле трона каждый день, Тобин с интересом и сочувствием слушал посетителей, но все это его не слишком задевало, поскольку он был слишком занят своими новыми обязанностями.

Знатные компаньоны теперь часто прислуживали за королевским столом, точно так же, как оруженосцы служили самим компаньонам. По праву рождения Тобин занимал особое место: он нарезал разные сорта хлеба к каждой перемене блюд. Корин был специалистом по резке самих блюд; он искусно обращался с шестью разновидностями ножей, нарезая мясо или пироги. Остальные мальчики выполняли другие обязанности, в соответствии с возрастом и знатностью. Неуклюжий Зуштра выступал в роли старшего лакея, Орнеус очень плохо исполнял роль виночерпия, несмотря на все попытки Лисички научить его. Но когда Орнеус во второй раз пролил вино на королевский рукав, его все‑ таки понизили в должности и назначили раздатчиком милостыни, а королевским кубком занялся Никидес.

Дневные тренировки и уроки старого Ворона продолжались, несмотря на жару, но утро они неизменно проводили в зале для приемов. Корин и Тобин сидели рядом с королем. Хилус и остальные вельможи стояли за их спинами, иной раз часами. Эриус начал понемногу обучать Корина делам, позволяя наследнику решить судьбу какого‑ нибудь мельника, пойманного на обвесе, или хозяйки пивной, выдававшей прокисшее пиво за свежее. Король даже разрешил принцу судить мелких преступников, и Тобин с удивлением наблюдал за тем, с какой легкостью его кузен приговаривал людей к порке плетьми или к выжиганию клейма на их телах.

Всем мальчикам, кроме Никидеса, посещение двора казалось скучной обязанностью. Несмотря на высокие потолки, поддерживаемые колоннами, и освежающие фонтаны, к полудню тронный зал становился похожим на жарко натопленную печь. Однако Тобин обожал бывать на приемах и находил свои новые обязанности увлекательными. Он всегда неплохо умел читать полипам людей, и теперь у него не было недостатка в объектах для изучения. Вскоре он уже чуть ли не читал мысли просителей, когда они льстили, жаловались или пытались заслужить благоволение. Тон голоса, поза человека, его взгляд – любая мелочь в поведении не ускользала от внимания Тобина. Лжецы всегда беспокойно двигались. Честные люди говорили спокойно. Подлецы хныкали и говорили громче, чем нужно.

Однако больше всего ему нравилось наблюдать не за жителями Скалы, а за иностранными посланниками. Тобин восхищался сложностью дипломатических премудростей, экзотическими одеждами гостей и их речами. Чаще всего ко двору являлись мисенцы – горячие и упрямые люди, озабоченные урожаями, пошлинами и необходимостью защищать свои границы. Ауренфэйе сильно различались между собой; в их стране насчитывались десятки разных кланов, каждый носил особенный головной убор и вел свои дела.

Однажды король принимал группу смуглых мужчин с курчавыми черными волосами. Они были в длинных черно‑ синих полосатых балахонах; ничего подобного Тобин прежде не видел. В ушах посланников висели тяжелые серебряные серьги со сложным орнаментом. С немалым удивлением Тобин узнал, что это были вожди племен зенгати.

Аренгил и ремесленники ауренфэйе, с которыми подружился Тобин, всегда отзывались о зенгати с ненавистью или презрением. Но позже Хилус объяснил Тобину, что зенгати делятся на племена точно так же, как ауренфэйе – на кланы, и что одним из этих племен можно доверять больше, чем другим.

В этом году лето принесло с собой не только засуху. Тобин, Уна и их друзья со своей тайной тренировочной площадки на крыше дворца видели широкие коричневые полосы на далеких полях – вредители пожирали урожай.

И еще летнее небо почти постоянно затягивала странная дымка. Вдоль побережья, за стенами города, гуляла Красно‑ Черная Смерть. Все окрестности города пылали, и над водой висели огромные столбы дыма. На западе поднимался дымок поменьше – там сжигали умерших. Сжечь спешили даже тех покойников, у которых не было признаков чумы.

Из городов в глубине страны шли донесения о падеже лошадей и быков, о новых вспышках чумы. Эриус приказывал богатым лордам снабжать людей зерном и пригонять скот в пострадавшие районы. Гончие Нирина мгновенно вешали любого, кто смел лишь намеком заговорить о проклятии, лежащем на их земле, но страх наказания не мог остановить нарастающего недовольства. В храмах Иллиора у изготовителей амулетов прибавилось работы, они даже не успевали с ней справляться.

Компаньоны, пребывая в безопасности во дворце, считали, что их не касаются несчастья за королевскими стенами, пока однажды Порион не запретил им выходить в город дальше улицы Птицеловов. Корин был ужасно недоволен ограничением своей свободы, потому что не мог больше появляться в портовых притонах.

Компаньонам оставалось лишь пьянствовать, несмотря на ворчание короля. Вино полилось щедрее прежнего, и даже обычно сдержанный и рассудительный Калиэль начал являться на учебные бои с красными глазами и изрядным «выхлопом».

Компания Тобина следовала примеру своего вождя и пила вино, основательно разбавленное водой. Поэтому они, как правило, просыпались по утрам первыми – и первыми обнаружили, что оруженосец Корина нашел себе новое местечко для ночлега.

– Что ты здесь делаешь? – спросил Руан, когда в первый раз обнаружил Танила, тот лежал на полу возле очага в обеденном зале, закутавшись в одеяло.

Руан легонько толкнул старшего оруженосца ногой. Обычно Танил в ответ на такую бесцеремонность бросался на обидчика и начинал молотить его кулаками, подавая сигнал другим, и оруженосцы тут же устраивали веселую свалку. Но на этот раз он просто ушел, не сказав ни слова.

– Какая муха его укусила? – пробормотал Ки.

Все захихикали, кроме упавшего духом Руана; он просто обожал Танила.

– Ну, я бы тоже не особо веселился, если бы мне пришлось провести ночь на полу, – сказал Лута. – Может, он устал от храпа Корина?

– Да Корин в последнее время вроде не особенно храпит, – сообщил Ки.

Живя по соседству с принцем, они с Тобином частенько слышали ночные шорохи и приглушенные голоса, чтобы догадаться – Корин редко ложится спать в одиночестве.

– Ну, по крайней мере теперь мы знаем, что ложится он не с Танилом, – сказал Руан.

– Да он никогда с ним и не ложился! – фыркнул Лута. – Нет, Корин нашел себе другую горничную.

– Я так не думаю, – пробормотал Никидес позже, когда они уже отправились на утреннюю пробежку и он тащился последним.

Он заметно подрос и окреп за лето, но все равно бежал медленнее всех.

– Ты о чем? – мгновенно спросил Ки, обожавший любые сплетни.

Никидес посмотрел вперед, убеждаясь, что никто из старших юношей его не услышит.

– Я вообще‑ то не собирался ничего говорить…

– Ты уже начал, трепло! Говори! – потребовал Лута.

– Ну, как‑ то вечером я ужинал у дедушки и подслушал, как он говорил с моим кузеном, казначеем, о принце, и… – Он снова посмотрел вперед, проверяя, далеко ли Корин. – Ну, что принц… развлекается с леди Алией.

Даже Ки был потрясен. Одно дело – служанки или даже другие мальчики, но всех знатных девушек держат в строгости…

Но даже не сама новость поразила юношей. Алия никому не нравилась. Она была хорошенькой, но со всеми, кроме Корина, держалась надменно и язвительно. Даже Калиэль старался избегать ее.

– Неужели вы сами не заметили? – спросил Никидес. – Она всегда рядом с ним. Вы только посмотрите на хнычущих горничных. Она всех выставила из его постели.

– И Танила, – напомнил Руан.

Лута присвистнул.

– Думаешь, он ее любит?

Бареус расхохотался.

– Корин – любит? Своих лошадей и соколов – возможно, но ее? Потроха Билайри, надеюсь, что нет. Вы только представьте ее королевой!

Никидес пожал плечами.

– Совсем не обязательно любить тех, с кем спишь.

Лута сделал вид, что шокирован.

– Неужели это говорит внук самого лорда‑ канцлера? Стыд какой! – И он легонько дернул друга за ухо.

Остальные завизжали и бросились на Луту, но он легко оторвался от преследователей и умчался вперед.

– Эй, вы там! – рявкнул на них Порион. – Прибавить ходу! Или хотите бежать второй круг?

– Нет, наставник Порион! – крикнул в ответ Тобин и побежал быстрее, предоставив Никидеса самому себе.

– А знаешь, Никидес прав. Ты только посмотри на него, – сказал Ки, кивая в сторону принца. Корин вприпрыжку бежал впереди группы, его темные глаза сверкали, когда он делился какой‑ то шуткой с Зуштрой и Калиэлем. – Он слишком необуздан, чтобы отдать кому‑ нибудь свое сердце. Но если Алия и вправду его фаворитка, хорошего от нее не жди.

Глава 23

К концу лета жара в городе стала невыносимой. Многие дворцовые вельможи сбежали в свои деревенские владения, а те, кто остался, устроили для себя купальные бассейны. На окраинах города больные и старики умирали десятками.

Король и Порион дали мальчикам небольшое послабление. Освобожденные от придворных обязанностей, компаньоны устраивали верховые прогулки по лесистым холмам и купались в море. Гвардейцы принца были весьма благодарны за облегчение их работы, компаньоны тоже радовались неожиданной свободе. В узких бухточках, окруженных скалами, они раздевались догола и плавали. Вскоре все загорели, как крестьяне, а Ки был самым темным. В своем развитии он уже догонял старших мальчиков, и Тобин поневоле обращал на это внимание. А вот сам он в этом отношении не менялся.

Когда они возвращались в город после одной из прогулок, Тобин вдруг поразился почти полному безмолвию, царившему вокруг. Конечно, в эти обжигающие дни на улицах всегда было тихо: большинство людей оставались в домах, скрываясь от жары и зловония. Но все равно обязательно находился кто‑ нибудь, кто приветственно кричал и махал руками, завидев знамя принца Корина. И этим утром было так же, а сейчас прохожие отводили взгляд или мрачно смотрели вслед компаньонам. Один мужчина даже плюнул на землю, когда Корин проезжал мимо.

– Что‑ нибудь случилось? – крикнул Корин шорнику, тот сидел на ящике возле своей лавки и обмахивался от жары.

Шорник покачал головой, встал и ушел в лавку.

– Что за невежа! – негодующе воскликнул Зуштра. – Я его сейчас проучу!

К облегчению Тобина, Корин отрицательно качнул головой и пустил коня в галоп.

Уже показались дворцовые ворота, когда из верхнего окна дома, мимо которого они скакали, кто‑ то швырнул кочан капусты. Кочан пролетел в паре дюймов от головы Корина и врезался в плечо Танила, вышибив оруженосца из седла.

Взбешенный Корин остановил коня, и компаньоны сомкнули ряды вокруг него.

– Обыскать дом! Привести сюда того, кто осмелился напасть на королевского сына!

Капитан гвардейцев Мелнот вышиб дверь и с десятком своих людей ворвался внутрь. Остальные окружили компаньонов, обнажив мечи. Через минуту из дома донеслись крики и грохот бьющейся посуды.

Корин помог Танилу снова сесть в седло.

– Да я в порядке, – повторял Танил, потирая локоть.

– Повезло, что руку не сломал, – сказал Ки. – И кому только взбрело в голову метать в нас капустой?

Гвардейцы выволокли из дома троих человек: старых мужчину и женщину и молодого парня в бело‑ голубом облачении жреца храма Иллиора.

– Кто из вас напал на меня? – резко спросил Корин.

– Это я бросил кочан, – так же резко ответил жрец, с вызовом глядя на Корина.

Принц был явно ошеломлен наглым поведением жреца. На мгновение на его лице появилось выражение обиженного ребенка, на которого накричал рассерженный вельможа.

– Но почему?

Жрец плюнул на землю.

– Спроси своего отца!

– При чем тут он?

Вместо ответа молодой жрец снова плюнул и начал пронзительно выкрикивать:

– Мерзавцы! Убийцы! Вы убиваете нашу землю…

Капитан Мелнот ударил жреца по голове рукояткой меча, и тот без чувств рухнул на землю.

– Это ваш родственник? – спросил Корин у перепуганных стариков.

Беззубый старик лишь всхлипывал, не в силах произнести ни слова. Жена обняла его и умоляюще посмотрела на Корина.

– Он наш племянник, мой принц, он только что приехал издалека, чтобы служить в храме на Собачьей улице. Я и не думала, что он такого натворит! Прости его, умоляю, он так молод…

⇐ Предыдущая 11 12 13 14 151617 18 19 20 Следующая ⇒