Часть вторая 6 страница

Мишка потянул за веревку, собираясь подвести Иону к крыльцу, но тот уперся, с ужасом глядя на Нинею и, кажется, даже постукивая от страха зубами. Нинея, слегка приподняв левую бровь, с интересом оглядела «подарок» с ног до головы, потом спустилась с крыльца и подошла вплотную к Ионе. Пленник зажмурился и втянул голову в плечи, словно ожидая смертельного удара.

– Ну‑ ну, что ж ты так боишься‑ то? – заговорила Нинея таким голосом, как будто успокаивала домашнюю скотину. – Глаза‑ то открой.

Иона продолжал стоять зажмурившись. Нинея взяла его большим и указательным пальцем за щеки, сдавила так, что губы сложились «дудочкой», и властным голосом приказала:

– Глаза! Открой!

Иона приподнял веки, встретился взглядом с Нинеей и… перестал трястись, расслабился, выражение его лица стало тупым. Вернее сказать, с лица Ионы исчезло всякое выражение вообще. Нинея деловито и не торопясь принялась осматривать «подарок», как коня на ярмарке. Повернула туда‑ сюда голову Ионы, потянув за бороду, заставила открыть рот, помяла мышцы, потом, не стесняясь ни Мишки, ни крутящегося рядом Глеба, пощупала в паху. Последнюю манипуляцию, как показалось, Нинея проделывала долго и с удовольствием.

«Блин, она что, трахаться с ним собирается? Богемская графиня, едрена вошь, да за одну эту сцену… э‑ э, не знаю, что, но… туды твою вперекрест и ржавый швартов родне по женской линии… обалдеть! »

Нинея довольно хмыкнула и тоном мурлыкающей пантеры пропела:

– Благодарствую, Мишаня, знатный ты мне подарок преподнес, не знаю, чем и отдариваться буду.

– Кхе! Н‑ н… на здоровье, баба Нинея. – Мишка потеребил поводья Зверя и откашлялся. – Не надо ничего, я так… из уважения…

– Нет, Мишаня, такие подарки без ответа оставлять нельзя, ты меня не позорь.

– Тогда… тогда, как всегда, баба Нинея, мудростью одари.

– Мудрости, значит, хочешь… Ну пойдем в дом, поговорим. Глеб, коня прими, а этого, – Нинея качнула головой в сторону тупо пялящегося перед собой Ионы, – сам знаешь, куда. Пойдем, Мишаня.

Войдя в дом, Нинея распорядилась:

– Неждан, Снежана, помогите Глебу баньку приготовить, помыть кое‑ кого надо будет. – При последних словах волхва улыбнулась, и Мишка готов был поклясться, что улыбка ее была, как принято выражаться, сладострастной. – Садись, Мишаня, кваску с дороги испей.

«Ну попал ты, Иона. А и не жалко – ты никого не жалел, теперь сам попробуй. Однако, сэр, настроение у вдовствующей графини сейчас, надо понимать, самое что ни на есть романтическое. Не напомнить ли ей о старом обещании? Срок, правда, еще не пришел, но вдруг получится? »

– Баба Нинея, помнишь, ты как‑ то говорила, что есть способ Юльку… то есть Людмилу, удержать, чтобы она не ушла… как бы это сказать…

– Помню, Мишаня, помню. – Нинея уж и совсем разулыбалась. – Почуял бабкино настроение, негодник этакий? Почуял, я вижу. Эх, был бы ты девкой… А способ простой, никакого секрета тут нет. Влюби ее в себя! Мы, бабы, ради любви… Влюби, одним словом, да так, чтобы она про все забыла. Сможешь?

– Не знаю… она, кроме лекарских дел, и думать‑ то ни о чем не может.

– Ничего, скоро сможет, да и подумывает уже. По‑ детски, глупо, но подумывает – время пришло. И не думай, что если она лекарка, то смотрит на все это иначе, нет, женское в ней все равно свое берет. Разочарован? Думал, что я тебе зелье приворотное дам или заклятию научу?

– Нет, про заклятия она и сама все знает, этим ее не возьмешь, а зелья я и сам у тебя не взял бы.

– Тогда почему недоволен?

– Как‑ то у тебя, баба Нинея, получается… вроде как собаку приручить. И еще одно… не знаю, как сказать. Понимаешь, лекарское дело для Людмилы – сама жизнь. Если я даже и смогу… Вот ты намекнула, что бабы ради любви чуть ли не на все готовы…

– Не чуть ли, а на все! – поправила Нинея.

– Но ведь и проклинают потом… любовь эту.

– Бывает. – Волхва согласно кивнула. – И частенько бывает. Но потом.

– А я не хочу, чтобы Юлька… чтобы Людмила прокляла. Вдруг она дара лекарского лишится? Что ж ей, головой в прорубь?

– Влюбился, – тоном врачебного диагноза произнесла Нинея. – Это ты зря – намаешься.

– Уже маюсь, баба Нинея. – Мишка совершенно искренне вздохнул. – Вроде и не красавица, характер вздорный, а присушила. Не поверишь, лавочку возле лазарета поставил, каждый день там сижу.

– Пропал, добрый молодец! – Нинея, продолжая улыбаться, сочувствующе вздохнула. – Ничего‑ то ты с ней теперь не сделаешь – ни влюбить в себя не сможешь, ни характер мужской показать, ни пристрожить соплячку…

– Ее пристрожишь… да и характер показывать… Бесполезно, баба Нинея, у нас же мысли общими делаются, когда сливаемся…

– Что?!! – Улыбку с лица Нинеи как ветром сдуло. – Вы что натворили, паршивцы?! Я же предупреждала: есть грань, за которую простым смертным ходить нельзя! Допрыгался? Как козла тебя теперь на веревочке водить будут! Радуйся, что пока она сама еще дите, мало что понимает. А потом порадуешься, когда она уйдет неведомо куда, иначе рабом ее станешь, хуже раба! Будешь сапог лизать, которым тебя в морду бить станут, и даже утираться не захочешь, лишь бы еще раз лизнуть!

– Почему? Ты о чем, баба Нинея?

– Да что ж такое‑ то? – Нинея возмущенно всплеснула руками. – Сами голову в петлю суют, а потом еще и удивляются! Лечили вместе? Силу она в тебя вливала?

– Да было… и без лечения тоже, просто так… сливались. А что?

– И он еще спрашивает! Радость от этого чувствовал? Еще и еще того же желал? Готов просить ее, чтобы опять это повторить?

– Радость чувствовал, а больше ничего такого не было.

– Ну твое счастье. И запомни: если хочешь и впредь самому себе хозяином оставаться, ни разу, ни под каким видом, этого не повторять! Радуйся, что Людмила сама еще ничего не поняла. Она лекарским духом одержима, как только догадается, что тебя этим к себе намертво привязать можно, сразу же так и сделает. Не потому, что зла тебе желает, а потому, что лечить – для нее единственная радость на свете, все остальное ей заменяющая. Соберется уходить и тебя с собой заберет – не как человека, не как мужа, а как снасть лечебную. А ты слюни до пупа развесишь и потащишься за ней хоть на край света, хоть за край.

– Ну уж нет! Никуда я не потащусь и никакие сапоги лизать не буду! – ощетинился Мишка. – Я сильнее ее, когда мы сливаемся вместе, я управляю, она со мной бороться не может!

– Это ты сейчас сильнее, пока Людмила еще сама своей силы не понимает. И не спорь! – Нинея пристукнула костяшками пальцев по столу. – Не родился еще муж, способный в таком деле женщину перебороть, хоть бы и девку сопливую. Переломит тебя, как соломинку, даже и сама не заметит!

«Это что же, на ментальный контакт можно, как на наркотик, «подсесть»? И Юлька будет меня, как наркошу, на коротком поводке держать? Не верю! Пусть я необъективен, пусть втюрился в девчонку (в моем‑ то возрасте? ), пусть Юлька «сдвинута» на медицине, пусть… да что угодно! Не верю, и все тут! Не может она так поступить! Нинея могла бы, возможно, и творила нечто подобное, а Юлька – нет. Не такая она, не так ее Настена воспитала. И Макошь – не Велес, Макошь такого не позволит!

Господи, а это‑ то откуда? Еще не хватало язычником заделаться. А в общем‑ то все правильно – поклонение одному из персонажей языческого пантеона детерминирует, соответствующим образом, нравственные императивы. Если я правильно понимаю разницу между Велесом и Макошью, Нинее разрешено то, что напрочь запрещено Настене и Юльке. И что же, Нинея этого не понимает? Судит по себе? »

– Не боится! – констатировала вслух Нинея. – Все понял, паршивец, и не боится! Да что ж это за дети такие пошли? Оружие, силы ведовские, лезут туда, куда и умудренному старцу заказано, и хоть бы что! Или не поверил мне, Мишаня?

– Ну почему? Поверил. Только знаешь, баба Нинея, – Мишка на секунду задумался, пытаясь сформулировать свою мысль, – я в последнее время как‑ то перестал понимать: чего надо бояться, а чего не надо.

– Врешь! – уверенно заявила волхва. – Тот, кто не понимает, чего надо бояться, – боится всего, ты же, наоборот, ничего не страшишься. А слыхал ли ты, Мишаня, такую мудрость: «Ничего не боятся только полные дураки»? От незнания твое бесстрашие, от молодости и глупости!

«Угу, точно подмечено, особенно несчет молодости».

– Ну ты, баба Нинея, и сказанула! Да со времен Ад… Одинца и Девы дня не проходило, чтобы кто‑ нибудь из стариков не проворчал: «Ох уж эта нынешняя молодежь! » И про тебя так когда‑ то говорили, и я когда‑ нибудь буду так бурчать.

– Ну что с тобой поделаешь? – Было заметно, что Нинея хочет выглядеть сердито, но не может сдержать улыбку. – Иногда гляну на тебя, и покажется, что с ровесником разговариваю.

– Гляди, боярыня, вот возьму и посватаюсь!

– Ой! – Нинея в притворном ужасе прижала ладони к щекам. – Да Красава, как узнает, мне все глаза выцарапает!

– Неужто так грозна?

– Еще как грозна! Так, бывает, осерчает, так сердцем разгорится, что… пока веник об нее не обломаешь, и не успокоится.

– Да‑ а, Нинея Всеславна, не та нынче молодежь пошла, не та. – Мишка сделал постное лицо и сложил руки на выпяченном животе. – Мы со старшими почтительнее были.

– И не говори, Михайла Фролыч! – Нинея покивала и преувеличенно горестно вздохнула. – Разве ж в наше время такое дозволялось?

– Истинно сказываешь, матушка, истинно! – подхватил Мишка. – Вот как сейчас помню, две тысячи лет назад… э‑ э… о чем это я? А! Про молодежь! Ты знаешь, Нинеюшка, девки теперь такие бедовые пошли, ну прямо огонь!

– Ага! Тебе бы только девки! Все вы, кобели, одинаковые, только об одном и думаете!

Первым не выдержал и улыбнулся Мишка, вслед за ним засмеялась Нинея.

– Давненько я так приятно не беседовала! Ты, соседушка, почаще заглядывай, еще поболтаем, я тебе медку стоялого чарочку поднесу. Больно уж ты мудр да велеречив, просто сердце радуется.

– Благодарствую, Нинея Всеславна, всенепременнейше загляну… опять же медок…

Нинея, продолжая посмеиваться, поднялась с лавки и направилась за занавеску.

– Погоди, Мишаня, я сейчас.

– Уж не за медком ли собралась, соседушка?

– Сиди уж. – В тоне волхвы не осталось и намека на недавнее веселье. – Не медок тебе нужен.

Мишке показалось, что за занавеской открылась и закрылась дверь, и он только сейчас задумался, что нигде, кроме этой горницы, в доме Нинеи не бывал. А дом был большим, в нем наверняка было еще несколько помещений. Преодолевая любопытство, так и тянувшее заглянуть за занавеску, Мишка налил себе квасу и принялся терпеливо ожидать возвращения волхвы.

Отсутствовала Нинея довольно долго, но вернулась с довольным видом, у Мишки возникло ощущение, что она искала какую‑ то вещь, про которую неожиданно вспомнила во время их разговора. Предположение его тут же и подтвердилось – старуха развернула тряпицу, и на ладони у нее оказалась маленькая бронзовая статуэтка – поднявшийся на дыбы матерый медведь. Чеканка была настолько искусной, что у небольшой – размером с кулак взрослого мужчины – фигурки, были отчетливо видны зубы, когти и завитки шерсти.

«Опаньки! Такой же, как лис, которого мне Илья подарил. Одна рука чувствуется! »

– Смотри, Мишаня, этот зверь самим Велесом отмечен. Он от многих бед защитить может, и если ты почувствуешь, что Людмила тебя под себя подминать начинает…

– Баба Нинея, у меня такой же есть!

– Что? Что ты сказал?

– У меня такой же зверь есть, вернее, так же сделанный, только не медведь, а лис. – Мишка вытащил из малого подсумка фигурку и поставил ее на стол. – Смотри: наверное, один мастер делал, очень уж похоже.

– Так что ж ты раньше‑ то?.. – Нинея, кажется, была не на шутку взволнована. – Светлые боги! Восьмой зверь! Лис – и пришел к Лису… Даже не верится. Откуда у тебя?

– Илья подарил.

– А у него откуда?

– В Куньем городище нашел, на капище.

– Вот змей подколодный! И молчал, паскуда!

– Так я же не знал…

– Да не про тебя я! – досадливо прервала Нинея. – Про волхва куньевского. Молчал, дурак, ни себе ни людям. Правильно мы его тогда под лед спровадили.

«Ага! Значит, все‑ таки «мы», а не Красава! Ладно, это потом, сейчас внимательно слушать бабку».

Нинея, как назло, замолкла, уставившись на фигурку лиса и едва заметно шевеля губами. То ли молилась, то ли разговаривала с бронзовым зверем. Мишка деликатно помолчал, но, когда губы волхвы перестали шевелиться и она о чем‑ то задумалась, решил напомнить о себе:

– Очень уж работа похожая, как будто один мастер делал.

– Не мастер их делал, вернее, мастер, но руками его водил сам Велес! Повезло тебе, Мишаня, в который раз уже повторяю: любят тебя светлые боги славянские, а паче всех Велес – скотий бог, дарующий достаток и благополучие в жизни.

«Ну это понятно: божество, сохранившееся еще со времен кочевничества. Для кочевника главное богатство – скот, от него и достаток, и благополучие. Жизнь давно изменилась, а старый бог живет».

– Всего было сделано двенадцать зверей, – продолжала Нинея. – Я видела трех: тура, лося и медведя. Слыхала еще про четырех: сокола, волка, пардуса[7] и коня. Про остальных знаю, что они есть, вернее, были, но что это за звери и где они находятся, не ведала. А тут Лис! Восьмой!

– И в чем смысл?

– Тот, кто соберет у себя всех зверей Велеса, числом двенадцать, силу невиданную обретет, сам Велес ему во всех делах помогать станет… или погубит, если сочтет, что звери достались недостойному. Но и каждый зверь в отдельности силу большую имеет, только надо знать, как ей пользоваться. Волхв куньевский не знал, слабый был, глупый или недоучка. А расстаться не желал, надеялся, видать, постигнуть тайну. Дурак, даже я про своего зверя всего не знаю. А тебе, Мишаня, повезло – лис к Лису пришел. Когда человек своей сутью с Велесовым зверем совпадает, сила от этого только увеличивается. – Нинея сожалеющее вздохнула и принялась заворачивать статуэтку медведя в тряпицу. – Я‑ то вот с медведем не очень‑ то совпадаю.

«Да, тебе бы удав Каа подошел бы. Только вряд ли славянский мастер стал бы удава изображать. Тогда, тогда… рысь, наверно».

– Что же мне с ним делать, баба Нинея?

– Перво‑ наперво, носи его всегда при себе. Положи его в кожаный мешочек и носи на груди. Только ни в коем случае не из лисьей кожи – обидится. Ну или если удобнее, то так, как сейчас. Во всякое свободное время, когда тебя никто не видит, доставай его и смотри. Запоминай каждую черточку, каждый волосок, любую подробность, чтобы при нужде ты его перед собой по своему желанию увидеть мог. Постарайся почувствовать его, понять, еще лучше будет, если ты сам себя им ощутишь. Чем прочнее вы с ним в единую суть сольетесь, тем полезнее он для тебя может оказаться. Помочь он тебе сможет в двух делах, вернее, это я знаю про два дела, а тебе наверняка что‑ то еще откроется. Первое дело – он тебя защитит, если кто‑ то тебя подчинить себе захочет, так, к примеру, как я тебе про Людмилу объясняла.

– Или так, как ты отца Михаила тогда под себя нагибала?

– Гм… или так, или еще как‑ нибудь, правильно ты понял. Так вот, когда кто‑ то попытается твоей волей овладеть, выпусти на него лиса! Просто представь себе, что лис прямо из тебя выскакивает и в горло твоему недругу вцепляется. Сразу отпустит, а может быть, ты и сам научишься других своей воле подчинять. Не знаю, это зависит от того, насколько вы с ним единой сутью сделаетесь.

Второе дело проще, но тоже очень полезное. Приучись каждый вечер, перед сном, с ним разговаривать. Если тебя заботит что‑ то, если чего‑ то опасаешься или еще неприятность какая‑ то случилась, рассказывай ему. Держи перед собой, смотри ему в глаза и рассказывай. Только обязательно словами, а не мысленно. Хоть едва слышным шепотом, но словами.

Ответа не жди, он говорить не умеет… со мной вот никогда не говорил. Но мысль полезную подскажет, может, не сразу, может, через день или два, но мысль как бы сама тебе в голову придет. Радостью тоже не забудь поделиться – ему приятно будет. А еще лучше рассказывай ему по вечерам обо всем, что за день произошло, какие мысли у тебя были, что порадовало, что огорчило, в общем, все. И убедишься: начнет он тебе дельные мысли в голову подкидывать, обязательно!

«Вторая функция понятна – словесное описание проблемы если и не порождает решения, то эмоциональное напряжение снимает весьма эффективно, недаром же люди так ценят возможность выговориться. Впрочем, и нахождению правильного решения это тоже очень способствует. Кроме того, «прокрутка» событий прошедшего дня благотворно влияет на память и зачастую выявляет некоторые детали, ускользнувшие от внимания. Слов нет, очень полезную штуку мне волхва присоветовала, а для человека, не знающего о существовании границы между реальностью и виртуальностью, это все и вообще чудом может показаться. Чудом, совершённым зверем Велеса.

С первой же функцией – не очень понятно. Возможно, это способ блокировки гипнотического воздействия или еще чего‑ нибудь этакого, на что местные умельцы способны. Надо будет попробовать с Юлькой».

– Благодарствую, светлая боярыня, вот и отдарилась ты мне мудростью великой.

– И ты, Мишаня, старуху не забывай. А если уж откроется тебе что‑ то, про что мне неизвестно… ты уж не таись, прошу тебя, расскажи. Может быть, разобраться помогу, а может, и меня, старуху, чему‑ то научишь.

Вечером, сидя на постели, Мишка поставил на ладонь фигурку лиса и всмотрелся в его мордочку.

– Ну‑ с, здравствуйте, мистер Фокс. Не возражаете, если я буду вас так называть? Нет? Прекрасно. Тогда разрешите представиться и мне: Ратников Михаил Андреевич, он же Михайла сын Фролов из рода Лисовинов, он же Бешеный Лис. Будем считать, что познакомились.

Огненный язычок свечи вдруг мигнул и затрепетал, тени на бронзовой фигурке задвигались, и Мишке показалось, что зверек ухмыльнулся и подмигнул.

«Вот так и рождаются темные суеверия, мистер Фокс! Пардон, забыл, что надо говорить вслух».

– Будем мы с вами, мистер Фокс, заниматься психотерапией, презрев предупреждения Минздрава о вреде самолечения, а то больно уж много мне хлопот природный Лисовин доставляет – то в грех гневливости введет, то в грех чревоугодия, а грехи‑ то это смертные. Фома Аквинский, окончательно уточнивший их список из семи штук, правда, родится только через сто лет, но и до него перечень смертных грехов составляли. Иоанн Лествичник, например.

Я понимаю: вы, мистер Фокс, – зверь Велеса, и на христианские грехи вам наплевать, но обязанности свои вам выполнять придется, никуда не денетесь. И не хрен ухмыляться, милейший! Польза от словесного описания проблем несомненна, и вам это хорошо известно, по крайней мере, так утверждает ученица бабы Яги боярыня Гредислава Всеславна, вдовствующая графиня Палий. Скажу больше: не менее полезно излагать свои мысли на бумаге. Сочувствующего слушателя, конечно, в этом случае нет, но зато подобные упражнения очень способствуют рациональному взгляду на факты, события и обстоятельства. И ежедневные отчеты тоже неплохо бы записывать, то бишь вести дневник, но от этого воздержимся, за отсутствием бумаги и наличием опасности утечки информации.

Короче, вам предписывается ежедневно выслушивать мои отчеты и комментарии к ним. И пусть идиоты смеются над взрослыми тетками, нежно хранящими всяких куколок и плюшевых мишек: женщины интуитивно чувствуют пользу от общения с такими собеседниками и зачастую, при прочих равных, оказываются психически крепче и здоровее тех, кто подобным средством эмоциональной разгрузки пренебрегает.

Приступим. Сегодня я подарил колдунье живого человека, такой вот вышел со мной казус. Человечишка, конечно, дрянь, доброго слова не заслуживает, но…

* * *

«Когда ж она меня захомутала‑ то? Блин, даже и не заметил. Ну баронесса Пивенская, сильна! «Ой, зачаровать тебя не могу, не поддаешься ты, Мишаня! » Нашла, однако, способ, карга старая, да еще и на блестящий предмет срабатывание своего внушения зафиксировала… или как там эта технология у специалистов называется? Помнится, Максим Леонидович сказал: «Это у них вы гипнозу не поддавались, а у меня… В этом‑ то я как раз специалист». Нинея тоже специалист, еще какой! Ну‑ ка быстро, сэр Майкл, прикинули: как эта пакость на вас действует? В чем изменилось ваше поведение?

Черт, со стороны, конечно, виднее – как вы поведение ребят только что разложили… разложили, разложили… Блин, анализ! Никакого анализа ситуации, поперся вслед за Алексеем, как баран, даже выяснить цель операции не удосужился. Вот оно! Начисто снята способность к критической оценке событий и анализу. Даже думать‑ то не хотелось! Хотя один раз я, помнится, уперся и окрысился, это после того мы христиан‑ подпольщиков не застали. Ага! Так вы, сэр, накануне с мистером Фоксом перед сном не беседовали – устали, как ломовая лошадь.

Тек‑ с, понятненько… то‑ то вы, сэр, как только нервишки сыграют, за эту животину хвататься начали! Успокаивает, уводит от неприятных мыслей, ничего делать неохота, ни о чем думать – отупляет, как скотину! А пела‑ то, зараза, как сладко: «Если уж откроется тебе, Мишаня, что‑ то, что мне неизвестно, ты уж не таись, прошу тебя, расскажи. Может быть, разобраться помогу, а может, и меня, старуху, чему‑ то научишь». Открылась третья функция – дистанционное управление владельцем! Впрочем, не полное управление, сдерживание, лишение инициативы. А вот хрен вам, мадам Петуховская, не на того напали!

А ну‑ ка, мистер Фокс, иди сюда, гроза курятников, сейчас я тебя отучу баловаться. Раз срабатывание внушения завязано на конкретный предмет, то с этим предметом работать и будем. Первобытные люди со своими божками сурово обходились, не то что сейчас – бывало, и палками лупцевали за хреновое исполнение обязанностей, а то и в огонь кидали – как говаривали в свое время в структурах КПСС: решали кадровый вопрос. Ну и мы не дурнее ребят из неолита… или мезолита? А, неважно, главное – способ апробирован веками! »

Мишка ухватил левой рукой лиса поперек туловища, словно не давая тому сбежать, а правой вытащил засапожник и, сжавшись, будто бил не по бронзе, а по собственным пальцам, рубанул лезвием по загривку зверя Велеса. В глазах полыхнуло, и Мишка готов был поклясться, что бронзовый лис издал крик боли. И отпустило! Ощущение было таким, как после утреннего умывания холодной водой: откуда‑ то пришла бодрость, ясность мысли, даже мурашки по коже побежали. Мишка огляделся и наткнулся взглядом на расширенные, кажется, в ужасе глаза Матвея.

– Минь… ты это… Минь… ты что сделал?

Мишка подкинул на ладони статуэтку с отчетливой зарубкой на загривке и, прямо‑ таки с наслаждением выпуская наружу фамильную лисовиновскую ярость, прошипел злющим голосом:

– Властвовать надо мной захотел, паскуда! Я те покажу, как надо мной властвовать… я вам всем, бл…м, покажу, как властвовать!

Если раньше Мишка убирал лиса в подсумок бережно, то сейчас, ухватив фигурку за хвост, грубо сунул ее головой вниз, закрыл подсумок и зло прихлопнул его кулаком к боку.

– Чего встали? – раздался рядом окрик Дмитрия. – Минька, Матвей, чего у вас тут?

– Минька… вылечился, – растерянно произнес Матвей. – Не знаю от чего, но вылечился!

– Ты ребенку руку посмотрел? – рявкнул Мишка.

– Так… слышишь же – не плачет…

– Я не спрашиваю: плачет или не плачет! Я спрашиваю: ты посмотрел? – Мишка уже не шипел, а рычал. – Отвечать, когда тебе старш… боярич Лисовин вопрос задает!

– И правда вылечился, – не менее растерянно, чем Матвей, протянул Дмитрий.

Дорога приближалась к концу, до хутора оставалось уже около версты. Мишка мотался вслед за Дмитрием от головы колонны к хвосту и обратно, вместе со всеми преодолевал на рысях затененные участки дороги, ловил на себе любопытные взгляды урядников (то ли «излечение» проявилось как‑ то во внешности, то ли Дмитрий рассказал), а сам, раз за разом, прокручивал в уме события похода за болото, пытаясь понять: что же происходило на самом деле и что послужило причиной действий Алексея и деда.

Все было как‑ то «не так». Алексей – не тот человек, чтобы не выполнить прямой приказ сотника, дед никогда и ничего не делал «просто так», и во время разжалования Мишки хотя и был зол по‑ настоящему, но некая наигранность в его поведении все же улавливалась. Ратники, что ратнинские, что погостные, как‑ то уж очень подчеркнуто пренебрежительно относились к отрокам Младшей стражи, хотя в их словах и поведении несколько раз проскользнула смесь удивления и одобрения – «хорошо вас учат». Ну ладно бы ратнинские – у них вроде бы были причины относиться к «Мишкиным щенкам» настороженно, но погостные‑ то вообще видели Младшую стражу впервые в жизни, да и не слыхали о ней наверняка!

«Каша какая‑ то, и позвольте вам заметить, сэр Майкл, и кашка эта «с душком‑ с». Не находите ли вы, что весьма неаппетитные детали погрузки рыбы и вашей борьбы «в партере» с беглецом в свете последних событий обретают некий символизм? А если так, то, следуя традиционной логике, на сцену обязан выйти некто «весь в белом», если уж все вокруг, пардон, в фекалиях. И не окажется ли в этой роли пресловутый Журавль? Вот номер‑ то будет!

Ну уж нет! Журавлевский Штирлиц в Ратном – это уже паранойя. Кончайте‑ ка, сэр, гадать на кофейной гуще и займитесь анализом фактов, которые не вызывают сомнения, а домысливать что‑ то можно по ходу дела, если для этого будут основания. Итак, цель похода. Если верить Алексею, а оснований не верить… м‑ да‑ с, ну будем считать, что он не соврал. Итак, цель похода – выманить Журавля на себя, подкинув ему дезу о нашей малочисленности, и навешать по сусалам, пользуясь эффектом внезапности и возможностью выбора времени и места для столкновения. Не знаю, нашел бы в этом плане изъяны профессиональный военный, но вы, сэр Майкл, не находите. Правда, неясно, что должно последовать потом – то ли захват земель Журавля, то ли… а что еще может быть? Возможно, боярин Федор для того здесь и присутствует, чтобы в традиционном стиле Рюриковичей «примучить» и обложить данью «бесхозного» боярина? Ладно, это будет потом, а пока ограничимся рассмотрением того, что уже произошло.

Как осуществлялся вышеупомянутый план? Сейчас уже понятно, что в соответствии с ним Младшей страже доверялось только захватить хутор, а острогом должны были заниматься взрослые ратники. То есть мальчишкам давали возможность самостоятельно совершить небольшой поход с форсированием водной преграды и захватить легкую добычу. Ничего странного или необычного – хищники детенышей так и натаскивают, и нет никаких оснований делать исключение для «Михайловых щенков».

Однако концовка первого этапа плана ознаменовалась сразу несколькими сюрпризами. Первый сюрприз – добыча оказалась вовсе не такой уж и легкой. Четверо убитых и четверо раненых, а могло все и вообще закончиться хреново. Сюрприз второй – мистер Алекс «совместил приятное с полезным» и попытался выполнить заявку леди Анны на ликвидацию Первака. Сюрприз третий – вы, сэр, стараниями Нинеи, оказались, скажем так, ограниченно дееспособным – «тормозить» будущего отчима начали только сутки спустя. Сюрприз четвертый – Младшая стража показала себя далеко не лучшим образом. Хотя это, пожалуй, и не сюрприз – сопляки, первый бой… это Роська может считать захват хутора победой, а вы‑ то, сэр, понимаете «что почем», да и Дмитрий, прирожденный военный, черт побери, тоже оценил все достаточно реалистично.

Выводы? Их два, и оба не радостные. Во‑ первых, к основному субъекту управления – лорду Корнею – «присоседился» еще один – леди Анна. Ох и взгреет дед, если узнает! И правильно сделает, между прочим! Был у вас, сэр, ТАМ один знакомый, который переводил французское выражение «шерше ля фам», как «все зло – от баб». Три трупа из четырех – не только результат нарушения инструкций отроками Первака, но и следствие вмешательства матери.

А второй вывод – Алексея «понесло» еще там, на болоте. Обнаружив, что хутор представляет вовсе не такую легкую добычу, какую готовили для натаскивания «Михайловых щенков», он обязан был оповестить деда, а не лезть с полусотней необстрелянных новобранцев на три десятка взрослых вооруженных мужиков, пусть даже и нетрезвых.

Иными словами, план лорда Корнея «посыпался» еще в самом начале из‑ за вмешательства леди Анны и неадекватности поведения мистера Алекса. Вот с этой‑ то неадекватностью надо бы и разобраться. Что‑ то же вам, сэр, во время конфликта на следующий день, после захвата хутора, поведение мистера Алекса напомнило… была какая‑ то мысль… Да! Еще сравнение возникло, «как будто тумблером переключили»: то озлился, даже руки распускать собрался, и вдруг мгновенно успокоился, расслабился, заговорил доброжелательно. Переключили… переключили… ну конечно же! Красава «перезагрузилась без сохранения файлов», когда вы ей «неудобный» вопрос задали! И детишки у Нинеи когда надо – шумят, когда не надо – неестественно тихие для своего возраста. Тоже как бы «переключаются».

Что ж выходит? Нинея и мистера Алекса запрограммировала? А не слишком ли, сэр Майкл? Договорились же: никакой мистики, чудесного нет – есть непознанное. А никаких чудес и не было! Нинее даже никого особо отклонять «с пути истинного» не требовалось. Вас, сэр, достали проблемы – голова пухла, втайне мечтали об отпуске. Извольте – через вашего бронзового тезку вам устроили «отдохновение», а мистер Алекс, ежу понятно, мечтает о собственных землях, холопах и… ну зазорно ему в примаки идти, и все тут. И ему, «милости просим» – чуточку горячности в осуществлении его намерений придали да тормоза слегка отпустили. И он не заметил? А вы, сэр, заметили? Да, заметили, но только тогда, когда лорд Корней к вам «шоковую терапию» применил, а Дмитрий носом в игрушку ткнул. К тому же вспомните о границе между «реалом» и «виртуалом» – вы‑ то знали, чего можно опасаться, а он‑ то нет!

⇐ Предыдущая 2 3 4 5 678 9 10 11 Следующая ⇒