Стефан Цвейг. 5 страница

⇐ ПредыдущаяСтр 5 из 5

каменного истукана. Теперь, прежде чем передвинуть фигуру,

он уже полностью выдерживал установленный максимум, а поведение

нашего друга от хода к ходу становилось все более странным.

Казалось, он потерял всякий интерес к игре и был занят чем-то

посторонним. Он перестал взволнованно расхаживать, сидел

неподвижно и, устремив в пространство отсутствующий, почти

безумный взгляд, бормотал себе что-то под нос, Либо он был

погружен в обдумывание каких-то бесконечных комбинаций, либо--

и я подозревал, что именно так, -- разыгрывал в уме какие-то

совсем другие партии. Как бы то ни было, каждый раз, когда

Чентович делал ход, его нужно было возвращать к

действительности. И теперь уже ему требовалась одна или две

минуты, чтобы снова разобраться в положении.

Во мне росло убеждение, что у доктора Б. начался припадок

тихого помешательства, который в любой момент мог перейти в

буйный. Он словно забыл и о нас, и о Чентовиче, И

действительно, на девятнадцатом ходу разразился кризис. Едва

только Чентович сделал ход, как доктор Б., бросив

мимолетный взгляд на доску, вдруг продвинул своего офицера на

три клетки вперед и громко, так что мы все вздрогнули,

закричал:

-- Шах, шах королю!

В ожидании чего-то необычайного все впились глазами в

доску. Но прошла минута, и дело приняло неожиданный оборот.

Очень медленно Чентович поднял голову, чего не делал еще ни

разу, и обвел нас глазами. Что-то, казалось, доставило ему

чрезвычайное удовольствие, губы его мало-помалу растянулись в

довольную и высокомерную усмешку. Только до конца насладившись

своим триумфом, причина которого была нам непонятна, он с

притворной вежливостью обратился к присутствующим:

-- Простите, но я не вижу шаха. Может быть, кто-нибудь из

вас, господа, подскажет мне, в чем заключается шах моему

королю?

Мы посмотрели на доску, а затем с тревогой на доктора Б.

Король Чентовича был защищен от офицера пешкой -- это заметил

бы и ребенок, -- так что ни о каком шахе не могло быть и речи.

Мы забеспокоились. Может быть, наш друг в волнении продвинул

фигуру на квадрат дальше или ближе, чем следовало? Наше

молчание привлекло внимание доктора Б., он пристально

посмотрел на доску и, запинаясь, сказал:

-- Но король ведь должен быть на " f7". Он стоит

неправильно, совершенно неправильно. Вы сделали неправильный

ход!.. Все фигуры стоят не на своих местах: эта пешка должна

быть на " d5", а не на " d4". Это совсем другая партия.

Это...

Он внезапно осекся. Я крепко схватил его за руку, вернее,

просто ущипнул с такой силой, что даже он в своем безумном

смятении почувствовал это. Он обернулся и, как сомнамбула,

посмотрел на меня:

-- Что... вам угодно?

-- Вспомните! -- сказал я только одно слово и легко провел

пальцем по шраму на его руке.

Он механически повторил мой жест и стеклянными глазами

уставился на кроваво-красную полосу. Вдруг он задрожал всем

телом, на лбу выступила испарина.

-- Ради бога, -- прошептал он бледными губами, -- неужели я

сказал или сделал какую-нибудь глупость? Неужели возможно, что

и опять?..

-- Нет, -- тихим голосом ответил я, -- но вы должны

прекратить игру сейчас же. Пора! Вспомните, что сказал

врач.

Доктор Б. резко вскочил со стула.

-- Прошу прощения за свою дурацкую ошибку, -- сказал он

своим вежливым голосом и склонился перед Чентовичем. -- Я,

конечно, сказал совершеннейшую чепуху. Само собой разумеется,

эту партию выиграли вы. Потом повернулся к нам:

-- И вас, господа, я тоже прошу извинить меня. Но я

предупреждал заранее, что не нужно возлагать на меня больших

надежд. Простите, что я так позорно закончил игру. Это

последний раз, что я поддался искушению сыграть в шахматы.

Он поклонился и удалился с тем же скромным и загадочным

видом, с каким впервые появился среди нас. Я один знал, почему

этот человек никогда больше не прикоснется к шахматам,

остальные же в замешательстве стояли вокруг, смутно

догадываясь, что нечто темное и грозное пронеслось мимо, едва

не задев их.

-- Черт бы побрал этого дурака! -- разочарованно проворчал

Мак Коннор.

Последним поднялся со своего стула Чентович и бросил еще

один взгляд на неоконченную партию.

-- Очень жаль, -- великодушно сказал он. -- Атака была

совсем неплохо задумана. Для любителя этот человек играет на

редкость талантливо.

_____________________________________________

(1) Галль Франц Иосиф (1758-- 1828), немецкий

врач, создатель френологии -- лженауки, якобы позволявшей

определять способности и наклонности человека по форме и

выпуклости его черепа.

(2) Это его профессия (фр. ).

(3) Неизвестный человек (лат. ).

⇐ Предыдущая 1 2 3 45