Гийом Мюссо 10 страница

– Мы как будто виделись только вчера, – сказал Сэм, стараясь не давать воли чувствам.

– А мне показалось, что прошла целая вечность. Мы были тогда совсем мальчишками, а сегодня ты явился в костюме, работаешь в крупной больнице…

– Это все благодаря тебе.

– Не морочь мне голову!

Они помолчали. Потом Шейк сказал:

– Я слышал о Федерике. Я много раз тебе звонил…

– Знаю. Слышал твои сообщения на автоответчике. Я не мог тебе ответить, но был рад слышать твой голос.

Словно почувствовав что‑ то, Шейк спросил:

– Чувак, у тебя опять неприятности?

– Ну, у кого их нет…

– Пошли, расскажешь мне за чашкой кофе. Это, конечно, дом Господа, но здесь чертовски холодно.

Шейк жил в небольшой чистой и ухоженной квартире позади церкви. Он указал Сэму на табурет, который предназначался для гостей, а сам стал готовить кофе при помощи древней кофе‑ машины, которая много лет назад могла стоять в каком‑ нибудь итальянском баре. На полках были расставлены награды, которые Шейк получил, когда был боксером. Но это не выглядело гимном насилию, потому что рядом Шейк повесил рамку с пословицей: «Кровь смывают не кровью, а водой».

– Попробуй‑ ка и скажи, что это плохо, – произнес он, ставя перед Сэмом чашку.

– Колумбийский кофе?

– Ямайский, «Блю Маунтин». Отличный, да?

Сэм кивнул.

– Смотри. – Шейк указал на газетный лист, приколотый к стене. – Я вырезал из «Нью‑ Йорк таймс» статью о тебе.

– Это была статья о больнице, а не обо мне, – возразил Сэм.

– Я смотрю, ты все такой же скромник…

Сэм пожал плечами.

– Я получал твои пожертвования, – продолжал Шейк. – Каждое Рождество пять тысяч долларов на добрые дела.

– Я тебе доверяю. Уверен, что ты распорядился этими деньгами как надо.

– Да, конечно, но ты вовсе не обязан присылать так много.

– Я пытаюсь расплатиться с долгами, – ответил Сэм. – Когда мы с Федерикой уехали отсюда, отец Хатуэй одолжил нам денег.

– Знаю. Однажды он сказал, что это была его самая удачная инвестиция.

– Но эти деньги предназначались бедным.

Шейк усмехнулся.

– Тебе никогда не приходило в голову, что тогда бедными были мы?

Сэм задумался на минуту, потом повернулся к другу:

– Слушай, Шейк, со мной происходит что‑ то очень странное.

И он рассказал ему обо всех удивительных событиях, которые случились с ним за последние несколько дней. Он рассказал о случайной встрече с Жюльет, о давно забытом чувстве, что живешь полной жизнью, о новой любви, о надежде создать семью. О своих страхах и неловкости, которые помешали ему удержать Жюльет и привели к тому, что она оказалась в тюрьме после крушения самолета. Запинаясь, он рассказал о стычке с женщиной‑ полицейским, которая утверждала, что послана с небес, чтобы выполнить задание.

Шейк Пауэлл был приходским священником, он посвятил свою жизнь помощи неблагополучным семьям и трудным подросткам. Он был не силен в метафизике и богословские вопросы оставлял решать другим. И он не увлекался историями о сверхъестественном. Но тем не менее он очень серьезно выслушал рассказ друга. Он знал, что Сэм не фантазер и не верит чему попало. Став служителем церкви, Шейк пару раз сталкивался с необъяснимыми вещами. Когда это происходило, он смиренно соглашался, что в мире есть то, что выше его понимания. Иногда стоит признать, что ты не всему можешь найти объяснение. Он надеялся, что ответы, может быть, придут позже.

Но по мере того, как Сэм говорил, Шейк чувствовал, что его охватывает волнение, которое достигло апогея, когда друг рассказал ему о чудовищной сделке, которую он заключил с Грейс Костелло.

Они долго молчали. Потом Шейк задал вопрос, который просто должен был задать, хотя и так знал ответ:

– Ты по‑ прежнему не веришь в Бога?

– Нет, – признался Сэм, – не буду тебе врать.

– Знаешь, иногда Бог…

Сэм тут же оборвал его, не давая разговору свернуть в ту сторону, которая ему не нравилась.

– Пожалуйста, давай не будем об этом.

Потом он встал, пересел на подоконник. За окном была видна баскетбольная площадка, на которой они столько раз играли. Воспоминания об этом были самые разные. Иногда они от души веселились, иногда их прогоняли старшие, которые были сильнее и злее.

Но никто и никогда не видел там его слез, и это тоже было победой.

– И что, по‑ твоему, мне делать? – спросил он друга.

Шейк вздохнул.

– То, что ты мне рассказал, очень необычно, но ты не должен поддаваться на шантаж этой «посланницы небес».

– Она угрожает нам с Жюльет.

– Сэм, ты должен с ней разобраться, не впутывая Жюльет. Защити женщину, которую любишь.

– Я не уверен, что смогу.

– Ты опять себя недооцениваешь.

– Я говорю серьезно. Я просто не знаю, что делать.

– Я сам с ней поговорю, – сказал Шейк, стукнув кулаком по ладони другой руки. – Может, у меня получится напугать ее…

– Нет, Шейк, на этот раз не выйдет. Похоже, эта женщина ничего не боится.

– Так не бывает. Все чего‑ то боятся, уж поверь мне.

Шейк проводил Сэма до машины. Район просыпался: открылась корейская пекарня, школьный автобус медленно ехал мимо, на улице появлялись люди.

– Знаешь, и дня не проходит, чтобы я не вспоминал тот вечер десять лет назад, когда… – начал Сэм.

– Да, я знаю, – перебил его Шейк. – Если тебе станет легче, то и я думаю об этом каждый день.

– Ты уверен, что мы тогда поступили правильно?

В глазах священника промелькнула грусть.

– Никогда нельзя быть уверенным, что решение, которое ты принял, правильное. В этом и заключается свобода выбора, которую дал нам Господь.

Сэм завел машину и опустил окно.

– Пока, Шейк.

– Держи меня в курсе и сразу позови, если понадобится помощь. Да, и не жди еще десять лет, чтобы приехать повидаться. Тут теперь спокойно, бояться нечего.

Сэм не был в этом так уж уверен. Он помахал Шейку рукой и уехал.

Он часто задавал себе вопрос: как бы все повернулось, если бы он пошел на встречу с Дастфейсом без оружия? Спас бы он Федерику в тот вечер или только отсрочил бы неизбежную трагедию?

В тот день он узнал, что люди делятся на две категории: на тех, кто кого‑ то убил, и на всех остальных.

Он принадлежал к первой.

Вот, Я посылаю Ангела хранить тебя на пути и ввести тебя в то место, которое Я приготовил.

Исход, 23, 20

С сумкой на плече Грейс брела по улицам Ист‑ Виллиджа. Когда она только начинала работать в полиции, ее часто посылали патрулировать эту часть города. Она помнила, что здесь всегда кипела жизнь, тут можно было встретить стариков‑ эмигрантов из Восточной Европы, панков, растаманов и готов. Теперь этот квартал стал более благополучным, хотя некоторые островки бедности вокруг Алфавит‑ Сити[34] продолжали цепляться за прошлое.

Было очень холодно, но утреннее солнце обещало, что день будет хорошим. Грейс зашла в кондитерскую на углу, заказала кофе навынос и кусок шоколадного торта. Жизнь полна соблазнов, которым невозможно сопротивляться!

Джоди Костелло шла вверх по Первой авеню в сторону Томпкинс‑ сквер‑ парк. Толпы продавцов‑ барахольщиков разложили свой товар по обе стороны улицы. Спрятавшись за прилавками, Джоди осмотрелась, чтобы убедиться в том, что поблизости нет полицейских. Когда она собиралась на охоту за чужими сумками, то выбирала туристов: вероятность того, что у них с собой наличные, была гораздо выше.

Сегодня она выбрала не самое привлекательное для туристов место, но и полицейских тут было меньше. Джоди была не в форме. Ее била дрожь, живот сводило, она едва держалась на ногах. Сегодня нужно было выбрать что‑ то попроще. И не дай бог, кто‑ нибудь решит изображать героя и погонится за ней.

Джоди заметила женщину, которая стояла к ней спиной. На ней была кожаная куртка. Женщина выглядела спортивной и довольно молодой. Затея была рискованной, но обе руки у будущей жертвы были заняты – она держала стаканчик кофе и коробку из кондитерской. Ее кожаная сумка выглядела дорогой – вероятно, женщина была богата.

Джоди прикинула все «за» и «против»: «рискнуть, не рискнуть, рискнуть, не рискнуть…» Господи, как она все это ненавидела. Она была отвратительна сама себе, и еще ей было страшно. «Рискнуть, не рискнуть…» Но ей нужны деньги. У нее началась ломка, по спине тек пот. «Рискнуть, не рискнуть». Внезапно она решилась: рискнуть!

Левая рука Грейс дернулась вперед и едва не вылетела из сустава. Стаканчик с кофе взлетел и упал на асфальт. Грейс пошатнулась и не смогла удержаться на ногах. Она лишь мельком увидела, кто на нее напал: это была женщина – вернее, девушка в куртке военного покроя. Еще Грейс заметила ярко‑ красные волосы и ногти, выкрашенные черным лаком. На секунду их взгляды встретились. В потухших глазах Джоди вспыхнула надежда, боровшаяся с недоверием. Это длилось всего лишь мгновение, но время словно остановилось, превратилось в осколок стекла, впившийся в память каждой из них.

И вдруг все понеслось с бешеной скоростью. Джоди бросилась наутек, прижимая к груди украденную сумку. Раздались возмущенные крики. Грейс вскочила и бросилась вдогонку. Что‑ то поразило ее в этой девушке, но она не понимала что. Джоди перебежала через дорогу, едва не угодив под колеса. Обернувшись, она с досадой увидела, что жертва гонится за ней.

Она попыталась прибавить скорости и мчалась, задыхаясь и почти не чувствуя ног. Под рев гудков Грейс лавировала между машинами, чтобы добраться до тротуара на другой стороне улицы. Расстояние между ней и воровкой постепенно сокращалось. Джоди чувствовала, что ее выворачивает наизнанку; если бы она хоть что‑ то съела сегодня, ее бы сейчас точно вырвало. Грейс нагоняла девушку, и с каждым шагом ее волнение росло.

Джоди изнемогала. Еще чуть‑ чуть, и ее схватят. На перекрестке Четырнадцатой улицы она повернула налево. Впереди станция метро, осталось продержаться всего несколько минут.

– Вон она! – крикнул какой‑ то мужчина.

Джоди быстро обернулась и увидела двух полицейских, которые бросились за ней.

Снова встретившись с воровкой глазами, Грейс вздрогнула. Она поняла, что ее так поразило в этой девушке, но это было настолько невероятно, что она отказывалась верить.

Джоди в панике бросилась в метро, скачками спускаясь по лестнице. Собрав последние силы, она перепрыгнула через турникет, пытаясь оторваться от Грейс и полицейских. Грейс не могла упустить ее. Чтобы попасть на платформу, она, расталкивая пассажиров, ринулась вниз по эскалатору, ехавшему наверх.

Она снова увидела девушку в толпе, и ее сердце заговорило раньше, чем рассудок.

– Джоди! – крикнула она. – Джоди!

Девушка остановилась как вкопанная. Ее словно ударило током. Она медленно обернулась, уронила сумку. Ее сердце колотилось так, словно рядом взорвалась граната. Этот голос, это лицо!..

Застыв на месте, они смотрели друг на друга.

– Мам? – Голос Джоди дрожал. Она опять открыла рот, но не могла произнести ни слова, ее сотрясали беззвучные рыдания.

Время снова замерло, это было их мгновение. Мгновение, выпавшее из времени, из реальности. Узнавание.

Поезд ворвался на станцию, неся с собой ураганный порыв ветра. Джоди шагнула навстречу матери. Но двое полицейских уже нагнали их, и тот, что был крупнее, схватил Джоди.

– Я держу ее! – крикнул он, бросив девушку на пол. Он повернул ее лицом вниз и заломил руку назад, чтобы надеть наручники. Он застегнул один браслет, как вдруг получил сильный удар под ребра. Не понимая, что происходит, он повернулся к Грейс в тот самый момент, когда она нанесла ему сокрушительный удар в лицо.

– Прыгай в вагон! – приказала Грейс дочери.

Второй полицейский выхватил дубинку, чтобы защитить коллегу. Джоди не могла сдвинуться с места.

– В вагон! – повторила Грейс, когда раздался сигнал, предупреждающий о том, что двери вот‑ вот закроются.

Первый удар дубинкой обрушился ей на голову, за ним второй. Прежде чем потерять сознание, Грейс показалось, что она увидела, как Джоди прыгнула в вагон. Поезд тронулся. Прижавшись лицом к стеклу, Джоди смотрела, как полицейские тащат ее мать по лестнице.

* * *

Шейк Пауэлл был взволнован. Он не хотел показать это Сэму, но история о «посланнике небес» потрясла его. В его голове бился один вопрос. Он узнал в справочной телефон больницы Святого Матфея, дозвонился, представился и попросил соединить с доктором Гэллоуэем.

– Шейк?

– Скажи, старик, как зовут женщину, о которой ты говорил?

– Грейс Костелло, – ответил Сэм. – Это тебе о чем‑ нибудь говорит?

– Нет, – соврал Шейк. – Извини, что побеспокоил.

Он поспешно повесил трубку, опасаясь, что друг станет его расспрашивать.

«Грейс Костелло», – повторил он про себя. Это было то самое имя, которое он был готов услышать. Но как это вообще может быть? Сердце его билось так, что отдавало в виски. Ему нужен был воздух. Пошатываясь, он спустился по лестнице и вышел на баскетбольную площадку.

«Грейс Костелло! » Может быть, все‑ таки нужно было предупредить Сэма? Он еще раз обдумал это, но так ни к чему и не пришел. Решив, что так тому и быть, он вошел в церковь и перекрестился. Все эти годы он, чтоб сохранить веру, убеждал себя в том, что существует Бог, который все понимает и всем сострадает. Но что на самом деле ему известно о природе Небес? Конечно, Бог, с которым он постоянно говорил, был милостив и щедр. Но существует ли этот Бог где‑ то еще, помимо его сознания?

* * *

Жюльет проснулась, наслаждаясь уютом, который так разительно отличался от бесприютности голых стен камеры, в которой она провела три дня. Она потянулась под одеялом, мягким и теплым, как перина, посмотрела одним глазом на будильник и тут же подскочила: уже половина девятого! А ведь иммиграционная служба вызывает ее к десяти. Чтобы продлить визу, нужно пройти медицинский осмотр и сделать прививки.

Жюльет выскочила из постели, вызвала такси и посмотрела расписание поездов. Еще можно успеть, но нужно торопиться. Жюльет собиралась в душ, когда увидела записку, которую оставил ей Сэм. Она прочитала ее. Потом перечитала еще раз и еще. Набросив на плечи одеяло, она вышла на пляж, навстречу океану, ветру, небу. Она с восторгом окунулась в совершенно новое ощущение счастья, прокручивая в голове события последних часов.

Воздух был ледяным, но она все равно несколько раз прошлась колесом по песку. Она чувствовала себя прекрасной и легкой. Жизнь была восхитительна.

* * *

Грейс открыла глаза. Она сидела на заднем сиденье полицейской машины, ее рука была прикована наручниками к дверце.

– Эй, вы что?! Я тоже полицейский! – крикнула она.

Один из полицейских, сидевших впереди, повернулся и мрачно посмотрел на нее. Он прижимал к носу окровавленный платок.

– Парни, вы делаете большую глупость. Я детектив из тридцать шестого участка.

– Ага, – ответил тот, кто сидел за рулем. – А моя мамочка – Бритни Спирс.

– Посмотрите сами, документы во внутреннем кармане.

Для очистки совести полицейский с разбитым носом порылся в куртке Грейс и вытащил значок нью‑ йоркской полиции.

– Вот дерьмо! – выругался его напарник, тормозя. Он остановил машину на Лексингтон‑ авеню.

– Что это была за девушка? – спросил он.

– Мой осведомитель, – объяснила Грейс.

– Но она же украла у вас сумку!

– Это было разыграно, для отвода глаз.

– Разыграно?

– Слушайте, парни, даже не пытайтесь в это вникать. Хорошо?

– И зачем вам понадобилось так драться? Вы мне чуть нос не свернули!

Грейс пожала плечами.

– Нужно же было как‑ то исправить то, что вы натворили.

– Но мы выполняли свою работу! Согласитесь, вы вели себя неадекватно, – оправдывался один из полицейских, снимая с Грейс наручники.

– Ладно, ладно! Лучше помогите мне и подвезите.

– Куда?

– В больницу Святого Матфея, – ответила Грейс, растирая запястья.

* * *

Центр здоровья имени Джона Кеннеди находился в башне из стекла и металла на углу Парк‑ авеню и Пятьдесят второй улицы. Жюльет вбежала в здание. Она уже опаздывала на пятнадцать минут, но надеялась, что ее за это не отправят обратно в тюрьму.

«Хотя на этот счет никогда нельзя быть уверенным».

Дожидаясь лифта, она восхищенно оглядела холл. Его высокий потолок был выложен золотой византийской мозаикой. Вот за что Жюльет любила Нью‑ Йорк: даже если ты давно живешь тут, не бывает дня, чтобы ты не увидел вдруг что‑ нибудь новое и прекрасное. Жюльет поднялась на тридцать третий этаж, обещая себе, что, когда покончит с делами, обязательно вернется, чтобы как следует рассмотреть потолок в холле.

Она подошла к администратору и сказала, что ей назначена встреча. Ее попросили подождать, потом провели по коридору. Вокруг пахло больницей. Жюльет все еще витала в облаках, и даже холодный строгий интерьер медицинского центра не смог испортить ей настроение. Хотя она, конечно, предпочла бы сейчас оказаться в другом месте.

«Если хочешь быть здоров, меньше слушай докторов», – говорила ее прабабушка, которая бодро пересекла девяностопятилетний рубеж, и до сих пор Жюльет всегда старалась следовать ее совету.

– Мадемуазель Бомон? – спросил человек в белом халате.

– Да.

– Я доктор Голдвин. Начнем, если вы не против.

Жюльет вошла вслед за ним в длинный неуютный кабинет. Начался быстрый медицинский осмотр. Жюльет сделали прививки, взяли кровь на анализ. Она ответила на несколько вопросов о перенесенных заболеваниях, о наследственности.

Затем врач начал прослушивать ее легкие. Чтобы разрядить обстановку, Жюльет пошутила:

– Доктор, никакого рака, пожалуйста! Мне некогда, я влюблена.

Но врач даже не улыбнулся. В медицинском центре пациенты идут непрерывным потоком, и если вам хочется участия и приветливости, обратитесь в другое место.

– Мадемуазель Бомон, мы закончили.

– Я могу идти?

– Да. Оставьте ваш адрес, мы пришлем результаты осмотра. Или вы можете сейчас подождать?

– Сколько времени это займет?

– Полчаса.

– Тогда я подожду, – ответила Жюльет.

Уж лучше разом покончить с этим. Ее проводили в зал ожидания. Она налила себе кофе из автомата и долго стояла у окна, глядя на блики в стеклах небоскребов на Парк‑ авеню. В них отражалось небо, и огромные здания казались Жюльет прекрасными и в то же время пугающими. Наверное, потому, что сама она чувствовала себя маленькой, хрупкой, смертной.

Кофе был отвратительным. Жюльет почувствовала, что ее тошнит. Она смяла пустой стаканчик. Ей вдруг стало не по себе. У нее возникло какое‑ то смутное предчувствие, что со здоровьем у нее не все в порядке. Что за ерунда! Она отлично себя чувствует. Если бы понадобилось, она смогла бы пробежать нью‑ йоркский марафон или пешком подняться на семь тысяч ступеней Эмпайр‑ стейт‑ билдинг.

Жюльет тряхнула головой и стала думать о приятном. Как только она выйдет отсюда, тут же бросится в объятия Сэма. Днем у него должен быть перерыв, и они смогут погулять в Брайант‑ парке.

Дверь в зал ожидания открылась, на пороге появилась медсестра.

– Мадемуазель Бомон, доктор Голдвин получил результаты вашего обследования. Пройдите за мной, пожалуйста.

* * *

Джоди всю дорогу простояла, прижимаясь лбом к стеклу вагона. Мимо с бешеной скоростью проносились стены подземки.

Она была потрясена. Похоже, она окончательно чокнулась. А что еще думать, если она только что видела свою мать?

О нет, она не строила иллюзий. Ей было прекрасно известно, что Грейс умерла и уже десять лет лежит на кладбище. Все, что только что случилось, было побочным действием этих чертовых наркотиков. Галлюцинация, помрачение рассудка.

Но все это казалось таким реальным! Мать была именно такой, какой Джоди ее помнила: возраст, походка, уверенный голос, от которого сразу становилось спокойно. В ее голове проносились картины встречи с Грейс, но что‑ то отвлекало ее. Какой‑ то вопрос не давал покоя. Если это не ее мать, откуда эта женщина знает ее имя? Почему защитила от полицейских? Джоди понятия не имела. Она вообще не могла теперь точно сказать, что именно видела. С тех пор как наркотики вторглись в ее жизнь, она ни в чем не была уверена.

Джоди вышла на станции «Юнион‑ сквер» и пересела на северную линию. В вагоне, по дороге в Бронкс, кто‑ то уставился на наручники, которые болтались у нее на запястье. Она сунула руку в карман. По щекам у нее катились слезы, и она не могла их остановить. Никогда еще она не чувствовала себя такой разбитой и одинокой.

* * *

Жюльет толкнула дверь в кабинет доктора Голдвина.

– Входите, мадемуазель Бомон.

Она села напротив него. Врач смотрел на нее с превосходством того, кто знает о вас то, что вам неизвестно, и пользуется властью над вами.

– Итак? – спросила Жюльет, чтобы положить конец этой комедии.

Врач протянул ей лист бумаги: результат анализа крови. Жюльет увидела только ряды цифр, которые плясали у нее перед глазами.

– Я скоро умру? – спросила она наполовину в шутку, наполовину серьезно.

– Нет, даже наоборот… Всем нашим пациенткам детородного возраста мы делаем тест на беременность.

– И?..

– Мадемуазель Бомон, вы беременны.

Мы сделаны из тех, кого любим, и все.

Кристиан Бобен [35]

Больница Святого Матфея

– Вам сюда нельзя!

Грейс Костелло обошла стойку администратора в службе скорой помощи, подошла к стенду с расписанием и стала искать имя Сэма.

– Сюда можно только персоналу, – возмутились две мощные охранницы, бросаясь к ней. Они уже были готовы схватить Грейс за руки, когда она сунула им под нос значок полицейского, приколотый к отвороту куртки.

– Полиция! Я ищу доктора Гэллоуэя. Это срочно.

Конни посмотрела на расписание.

– Второй этаж, двести третий кабинет.

Грейс бегом поднялась по лестнице и ворвалась в кабинет, где Сэм заканчивал перевязывать мальчика, который не придумал ничего умнее, чем повторить один из трюков, который показали в «Придурках». [36]

Увидев Грейс, Сэм закатил глаза, но Грейс не дала ему времени рассердиться.

– Гэллоуэй, мне нужна ваша помощь.

Сэм удивился и внимательно посмотрел на Грейс.

– Что с вами случилось? – спросил он, указывая на ссадины, которые остались у нее на лбу от ударов дубинкой.

– Ничего страшного.

– Постойте, у вас кровь идет…

Грейс потрогала бровь и с недоумением посмотрела на испачканную руку. Тоненькая струйка крови текла у нее по виску. Она ударилась головой о платформу, когда дралась с полицейскими, но даже не заметила, что поранилась.

– Идите сюда, я посмотрю, что там такое, – сказал Сэм.

Грейс сняла куртку и села на стул. Сэм взял марлевые салфетки и стал обрабатывать рану.

– Кто это вас так приложил?

– Двое полицейских, но видели бы вы, как я их отделала.

Сэм усмехнулся. Он теперь лучше понимал Рутелли, который так и не смог признаться в своих чувствах этой гордой и независимой женщине.

– Знаете, мне вы можете не демонстрировать свою крутизну.

– Тем лучше, потому что мне нужна ваша помощь, но я не собираюсь умолять вас об этом на коленях.

– Какая помощь?

– Я должна найти свою дочь.

Ее голос едва заметно дрогнул. Сэму показалось, что он услышал в нем невольное признание в собственной слабости.

– Вы видели дочь?

– Это произошло случайно. Полчаса назад она хотела украсть у меня сумку.

– Ну и семейка! – вздохнул Сэм.

Грейс с упреком посмотрела на него.

– Гэллоуэй, это очень серьезно. Я действительно волнуюсь. У нее в глазах было что‑ то такое…

Сэм нахмурился.

– Что именно?

– Странный блеск, какой бывает у наркоманов.

Грейс подробно рассказала все обстоятельства случайной встречи с Джоди. Сэм невольно почувствовал волнение.

– Почему вы не попытались с ней поговорить? – спросил он.

Грейс вздохнула.

– Гэллоуэй, я мертва. Я думала, у вас было достаточно времени, чтобы это понять.

– Для мертвой вы в неплохой форме, – сказал Сэм, рассматривая промытую ссадину на лбу Грейс. – Это нужно зашить.

Пока он готовил инструменты, Грейс продолжала:

– Помогите мне найти Джоди. И поговорите с ней.

– И что я ей скажу?

– Вы найдете нужные слова. Я вам доверяю.

– Почему я?

– Ей нужна помощь, а вы врач. И еще…

– Да?

– У меня нет никого, кроме вас. Для всех остальных я мертва и должна остаться мертвой. Я не могу вторгаться в жизнь других людей.

Она подняла на него глаза. В них Сэм увидел надежду. И страх услышать отказ. На несколько мгновений женщина одержала верх над полицейским. Сэма тронула эта борьба силы и слабости.

Но Грейс быстро вернулась к своей обычной манере разговаривать.

– Эй, осторожней там! – вскрикнула она, подскакивая. – Вы что, нарочно?

– Конечно, мне нравится видеть ваши мучения.

– Прекрасно. Я рада, что доставила вам это маленькое удовольствие. А теперь я жду ответа. Вы поможете мне или нет?

Избегая прямого ответа, Сэм снова спросил:

– Где живет ваша дочь?

– Если бы я это знала, я могла бы обойтись без вас.

– Но вы же работаете в полиции, – заметил он. – А я всего лишь врач.

Грейс ничего не ответила. Сэм задумался, потом сказал:

– Я думаю, чтобы разыскать Джоди, нам придется обратиться к одному человеку…

Грейс нахмурилась. Сэм вытащил из бумажника визитную карточку, которую дал ему Рутелли. Грейс резко ответила:

– Ну уж нет! Марка мы в это вмешивать не будем!

– Послушайте, вы сказали, что у Джоди на руке остались наручники. Это обязательно кто‑ то заметит. И возможно, сообщит в полицию. Рутелли будет знать об этом…

– Необязательно. Вы же знаете, что его понизили в должности.

Сэм настаивал:

– Если мы расскажем ему, я уверен, что он сможет нам помочь. Он же был отличным копом, так?

– Он был лучшим, – не раздумывая, сказала Грейс.

– Тогда позвольте мне позвонить ему. Это не помешает нам самим что‑ то предпринять.

Грейс все еще сомневалась. Сэм продолжал:

– Костелло, он безумно вас любит. Но я думаю, вы это и сами знаете.

Грейс опять ничего не ответила, но в ее глазах что‑ то блеснуло. Не слезы. Грусть, воспоминания, сожаление.

Сэм сказал:

– Когда вы умерли, Рутелли потерял что‑ то важное.

– Вы думаете, я этого не знаю? Не стоить сыпать соль на рану и играть на моем чувстве вины. Хочу вам напомнить, что меня убили. Я не выбирала такой судьбы.

Сэм с сочувствием смотрел на нее. Возможно, у них было гораздо больше общего, чем казалось на первый взгляд. Если бы они встретились при других обстоятельствах, то могли бы стать друзьями.

И он спросил:

– Грейс, вы знаете, кто вас убил?

Вопрос повис в воздухе. Они все еще молчали, когда дверь распахнулась и на пороге появилась Джанис Фриман с пациентом.

– Я думала, кабинет свободен…

– Я уже закончил, – ответил Сэм. – Мне нужен сегодня свободный день.

– Даже не думайте, – возразила Джанис. – Приемный покой переполнен, и должна вам напомнить: вы уже брали полдня не далее как вчера.

– Я два года работал без выходных!

– Вот и прекрасно. Продолжайте в том же духе.

– Но это очень важно! – настаивал Сэм.

– Гэллоуэй, я сказала: нет. Моя служба должна работать бесперебойно.

Грейс начала терять терпение. Она всегда была сторонником резких решений, поэтому она встала и в упор посмотрела на главу службы скорой помощи.

– Полиция Нью‑ Йорка. Мы ведем сложное расследование. Нам необходима помощь доктора Гэллоуэя.

* * *

Джоди спустилась на платформу метро в Южном Бронксе. Губы у нее дрожали, лоб пылал. Она чувствовала ужасную слабость и решила отправиться прямо к Сирусу, хотя и понимала, что этого лучше не делать. У нее не было денег, значит, он снова начнет приставать. Но когда у тебя ломка, ты уже себе не принадлежишь. Ты во власти внутреннего демона, который пожирает тебя изнутри и мучает, не давая ни минуты передышки. Сила воли и голос разума тут бессильны.

Джоди пересекла двор между обшарпанными домами, срезала путь через пустырь, окруженный колючей проволокой. Несколько лет назад некоторые кварталы были обновлены на деньги, пожертвованные общественными фондами, но Хайд Пирс перемены не затронули. В телерепортажах обычно упирали на то, какая творческая атмосфера тут царит, и рассказывали о том, как местные жители стараются облагородить квартал собственными силами.

Это означало, что Южный Бронкс по‑ прежнему остается одним из беднейших районов города. Люди селились здесь не по своей воле, и это место никто не стал бы рекомендовать для прогулок.

Словно на поводу у какой‑ то злой силы, Джоди пришла к дому, где жил Сирус. На фасаде было мрачное граффити, изображавшее заключенного за решеткой, который провожал взглядом улетающего голубя. Внизу было написано: «Ад – это когда надежды больше нет». Отличный девиз, который никому не мешал употреблять наркотики.

⇐ Предыдущая 5 6 7 8 91011 12 13 14 Следующая ⇒