ПРОДДА 37. 7 страница

- Угу... - сонный голос брюнета заставил умиленно улыбнуться. Нет, стоило его разбудить хотя бы ради этого момента!

- Ало, Билл? Извини, что разбудил... - по-прежнему улыбаясь, сказал Том.

- Том? Привеет! Нет, правильно сделал! Я так соскучился, ты мне постоянно во снах снишься! - Билл даже, кажется, проснулся. Интуиция Трюмпера подсказывала ему, что он вскочил на кровати. Она никогда еще его не подводила.

- Я тоже соскучился... Как проснулся, сразу подумал о тебе. - искренне произнес парень.

- А я о тебе уже тогда думал, когда спать ложился! - капризно и как-то совсем по-детски воскликнул брюнет.

- Хочешь теперь поспорить о том, кто из нас скучал больше? - засмеялся Том.

- И спорить не надо! Конечно, я соскучился гораздо больше! - заявил Каулитц, гордо выпячивая грудь и совсем позабыв о том, что парень все равно этого не увидит.

- Билл, ты - ребенок.

- Ты бы так не говорил, если бы знал, что именно ты делал в моих снах... - тихо проговорил Билл и Том забыл о том, как правильно нужно дышать. Воздух как-то слишком быстро набрался в легких и не хотел выходить оттуда.

- Как родители, сестренка? Купил ей подарок? - быстро перевел тему брюнет, и сам немного смутившись своих собственных слов.

- Родители нормально, Эрика просто прекрасно... Купил ей платье, теперь рассекает в нем по дому... - усмехнулся парень, вспомнив реакцию сестренки на подарок.

- Красивое, наверное... - отстраненно заметил Билл и спросил наконец то, что его так волновало - Том, ты ничего не говорил Гордону?

- Что?

- Ну... о нас. Ты не рассказывал ему? - робко произнес он.

- Нет. Единственный человек, которому я рассказывал о наших отношениях - это Георг. Гордон ничего не знает, а что? - озаботился Том.

- Да нет. У меня, наверное, паранойя разыгралась... Показалось вдруг, что он что-то знает... Он так говорил... Ладно, забудь! - Билл немного успокоился, услышав слова Тома и его голос, в принципе.

- Тебе действительно показалось. Дядя ничего не знает... Я ему не говорил. Ну, а то, что он говорит... Ха, он же любит поболтать! Всегда несет всякую чепуху! Не обращай внимания. - уверенно произнес парень, отлично зная своего родственничка.

- Да, конечно. Я и не обращал...

ПРОДА 29

- Мам, доброе утро! - поздоровался Том с матерью, зайдя в кухню.

- С рождественским утром! - поправила его женщина.

- Что? Уже? Черт, я все пропустил... Значит, сегодня будет дружный семейный ужин? - улыбнулся парень. - Тебе помочь?

- Что я слышу? Мой маленький Томми собрался помогать мне на кухне? Неужели в университете тебя еще и готовить научили? - засмеялась мать, прекрасно зная кулинарные способности своего сына. Она не раз пыталась научить его готовить, но тщетно. Вафли и омлет - единственное, что он усвоил из этих уроков. Однако, во всем остальном ее сыну не было равных. Наверное, каждая мать думает так о своем ребенке, но Том действительно во всем помогал родителям. В основном он выполнял, как говорится, мужскую работу. Но отец только гордился этим, называя сына " настоящим мужчиной". Этому человеку, воспитанному по особым правилам, всегда казалось главным выполнить свой мужской долг. И он успешно его выполнил: построил дом, посадил вокруг него деревья, вырастил сына. Он был мужчиной жестких правил, которых всегда придерживался и старался растить сына по ним же.

- Доброе утро! - в кухню зашел отец. Он потрепал Тома по плечу, обнял жену и принялся готовить кофе. В семье Трюмперов ароматный напиток готовил именно отец, так как у него это получалось лучше всего. Иногда к ним на чашечку фирменного кофе старшего Трюмпера любили заходить коллеги по работе. Но больше всех его кофе любил Гордон. Приезжая в гости к брату, он первым делом выпрашивал у него именно этот напиток. Но отец Тома и не был против.

- Томас, сходи разбуди Рику. Она растет такой же соней, как и ты. - вздохнув, произнес он. - Учти, ничем хорошим в будущем это не выльется ни для тебя, ни для нее! Наверняка, ты часто опаздываешь в университет, я прав?

- Питер, перестань! Сколько можно его поучать и осаждать? Он уже взрослый парень... - устало произнесла мать, обращаясь к старшему Трюмперу.

- Вот именно! Ему 20 лет. А он остался таким же 15-летним мальчишкой... Ума он не набирается... - упрямо продолжал отец. Том решил помолчать. Он не любил вступать с отцом в споры, все равно всегда оказываясь проигравшим. В их доме главой семьи считался отец, а Том всегда оставался несмышленным ребенком, что дико его бесило.

- То, что он не является страшным педантом, как ты, еще не значит, что он глуп! - женщина начала заводиться. Том усердно начал нарезать морковь, позабыв о маленькой сестренке, которую он должен был разбудить.

- Я говорю не о глупости, а об его беспечности! Нужно думать о будущем, относиться к жизни серьезнее! А что делает Томас? Он в свои 20 ведет себя, как ребенок! Каким же примером он будет Эрике? - вскинулся отец.

- Ладно, забыли. Питер, успокойся... Том, где же Эрика? - приподняв брови, обратилась к парню мать. Том, вспохватившись, умчался в детскую.

- Вот видишь! Он о ней просто забыл! Эх, я ведь хочу как лучше! А вы всегда выставляете меня строгим монстром... Он пустит свою жизнь под откос, если не остепенится. - уже спокойно проговорил отец семейства, поглядев вслед сыну.

Том тихонько приоткрыл дверь детской. На его бывшей детской кроватке спала маленькая девочка - его годовалая сестренка. Светло-русые волнистые волосики разметались по подушке, длинные реснички слегка подрагивали. Она беззвучно причмокнула пухлыми губками, когда парень подошел к ней, и продолжила посапывать. Том умиленно улыбнулся и поцеловал мягкую щечку. Он полюбил ее еще в роддоме, при выписке матери, когда взял в руки небольшой сверток. Тогда, как ему показалось, она даже улыбнулась, взглянув на него. Только потом он узнал о том, что в свои первые дни жизни дети не могут улыбаться. Уже в тот момент он понял: если у него будет свой ребенок, то он обязательно будет похож на нее.

И только сейчас до него дошло, что у него уже никогда не будет своих детей. Интересно, а Билл когда-нибудь мечтал о детях? И задумывался ли он об их будущем? По идее, " нормальной" семьи из них никогда не выйдет...

- Маам... - захныкала малышка, едва приоткрыв глазки. Том взял ее на руки и прижал к себе, целуя в макушку.

- Это я, Рики, не плачь... Сейчас пойдем к маме. - девочка тут же успокоилась, услышав родной голос и обняв пухлыми ручками его за шею, умиротворенно выдохнула.

- Том? - оторвавшись, произнесла она.

- Что, малышка? - спросил Том. Но девочка лишь улыбнулась и зевнула, снова устраиваясь у него на плече. Парень снова растроганно улыбнулся. Нельзя было не растрогаться, глядя на это маленькое чудо. И снова легкий укол в груди при мысли о Билле. Что ждет их в будущем? Нужны ли им эти отношения?

Зайдя на кухню, Том увидел уже весело о чем-то болтающих родителей с чашками кофе в руках. В их семье всегда было так: мать с отцом часто спорили, а потом как ни в чем не бывало миловались.

Эрика, завидев мать, потянула к ней ручки. Том отдал матери ребенка, оставшись стоять на пороге. Сложилась просто идеальная картина: отец, мать и их маленькая дочка за завтраком. Словно эпизод из рекламы или семейного фильма. Хочет ли Том для себя такого будущего? Неизменный кофе по утрам, дежурный поцелуй жены, семейный автомобиль, в котором он будет подвозить детей в школу...

" Нет"

Он вдруг ясно осознал, что не хочет всего этого. Потому что в его идеальном фильме с идеальным сценарием должен быть Билл. Такой, какой он есть, со своими татуировками, пирсингом, бижутерией, улыбками... Такой своеобразный, такой единственный в своем роде. А дети... если нужно будет, они их усыновят. У него будет семья. Пусть не банальная, а весьма экстравагантная. Семья, в которой нет матери. Пусть непонятная для окружающих, но счастливая. Он уверен, они с Биллом будут счастливы. Обязательно. Стоит лишь этого захотеть. А он хочет.

ПРОДА 30

В столовой стояла гулкая тишина, разрываемая лишь легким постукиванием вилок о тарелки. Наступило неожиданное молчание после долгого рассказа главы семьи о каком-то невероятно смешном случае из детства Тома. Все посмеялись, а потом неожиданно замолчали. Наступила долгая пауза, которых в последнее время так сильно боялся Том. В такие минуты его голова готова была расколоться надвое из-за количества гнетущих его мыслей. Перед ним стояло множество вопросов. Но самыми трудными оставались два: что ждет их с Биллом в будущем? Как признаться семье и окружающим, что он - гей?

Том отлично знал своего отца и точно был уверен в том, что он не похвалит своего сына за такое. Но скрывать эти отношения вечность тоже не хотелось. Да и во всем этом не было смысла: правда рано или поздно всплывет наружу. Уже два раза парень пытался признаться отцу и матери в своей ориентации, но страх перед реакцией родителей затуманивал мозг. В такие моменты руки начинали мелко трястись, а голова - кружиться, позорно заставляя блекнуть окружающее. Становилось стыдно перед самим собой за такую трусость, но... Питер, отец Тома, был очень правильным и строгим человеком. Его педантичность и жесткость иногда доходили до крайнего. Он придерживался всех установленных обществом еще в старые времена правил и отклонение от них считал настоящим грехом. Тому даже подумать о реакции отца было страшно. Навряд ли человек, который обрывает всякие связи с каждым, кто смеет браниться при женщине(да и материться вообще), будет рад нетрадиционной ориентации собственного сына.

Но Том твердо решил рассказать все родителям. Отец сам говорил ему, что нельзя уклоняться от уже принятых тобою решений. И он не стал уклоняться. Набрав в грудь побольше воздуха, Том начал:

- Папа, мама, я хочу вам кое в чем признаться. Я влюбился. По-настоящему. Помнишь, папа, ты говорил, что нужно уже завести серьезные отношения? Забыть об однодневных романах и т. д. Так вот... сейчас я полюбил одного человека. И у нас все весьма серьезно, несмотря на... В общем, я последовал твоему совету. - в голове было как-то подозрительно пусто. Он положил руки на край стола и говорил, обращаясь к собственной тарелке. Родители внимательно смотрели на него.

- Я очень рад за тебя, Томас. Наконец-то ты остепенишься! Почему же ты не привез свою избранницу познакомиться с родителями? - солнечно улыбаясь, произнес отец после секундной паузы. Мать напротив, сузив глаза, вперила в сына подозрительный взгляд. Материнская интуиция?

- Отец... Это не она. Именно поэтому я приехал один. Это - парень. Я люблю парня. Этот парень Билл. Пасынок Гордона, помнишь, дядя говорли о нем? Он действительно хороший парень, я могу вас познакомить... Я очень прошу, для меня это очень важно! Поймите меня... Я действительно его люблю. - подняв взгляд на отца, произнес Том. Мужчина лишь моргнул. Постепенно с лица стала сползать улыбка. Вскоре она и вовсе сошла на нет.

- Парень? - хриплым голосом проговорил отец. Лицо у него начало краснеть. - ПАРЕНЬ?! ТЫ ХОЧЕШЬ СКАЗАТЬ, ЧТО МОЙ СЫН - ГЕЙ?.. Молчи. Помолчи и подумай. А потом скажи правду.

- Я уже давно все понял. Я много думал. Да! Да, я - гей. И что? - с каждым словом Том повышал голос. Отец бешено глядел на него, пытаясь восстановить дыхание. Мать лишь наблюдала. Она смотрела только на сына, пытаясь понять что-либо. И выводы были неутешительны.

- Томас, подумай. Ты хоть понимаешь, что ты несешь? - угрожающе произнес отец.

- Понимаю. Прости, но я уже все решил. Все началось чуть раньше. Я сказал вам это, уже абсолютно все для себя решив. - спокойно произнес парень, впервые взглянув матери в глаза. В них стояли слезы.

- Вот как значит... Тогда... тогда у меня просто нет сына. Ты мне больше никто. С этой минуты. Но у тебя есть время все исправить... Даю тебе три дня. Не одумаешься - потеряешь отца. Ты подошел к этой цели ровно на 90 процентов. - вставая из-за стола, произнес отец. Мать с сыном ошарашенно подняли на него взгляды.

- Никто? Ты отказываешься от меня?! Раз так, то я и не хочу иметь отца! Мне он просто незачем!!! Если ты меня не понимаешь и не хочешь этого делать... Это твои проблемы. Мне плевать. Ты прав, я здесь никто. Я всегда был никем в этом доме. Учти, я никогда не передумаю! - сжав кулаки и вскочив со стула, произнес Том. Глаза заблестели. Но слез не было. Была лишь обида и дрожь, окутавшая тело с ног до головы.

- Питер, прекрати! Что ты говоришь? Том! - мать вскочила. По щекам струями стекали слезы. Эрика испуганно молчала, сидя на высоком стуле.

- Выметайся из моего дома!!! - прокричал отец и, не обращая внимания на плачущую женщину, поднялся по лестнице.

- Том, Томми... Мы всегда будем с тобой! Мы ведь тебя так любим! Ты же знаешь это... Он просто в шоке! Он поймет все, клянусь! Ты же знаешь своего отца! - схватившись за рукав сына, плакала мать.

- У меня нет отца. Я поеду... Мам, пусти, мне нужно забрать сумку с вещами. - с каменным выражением на лице Том прошествовал в свою комнату, вырвав рукав у матери. Внутри у него что-то словно сломалось.

У него больше нет отца.

Он сам отказался от него.

Он даже не попытался понять.

Он выгнал его из дома.

У него больше нет семьи.

В груди отчаянно билось сердце, исходясь слезами. Внешне же парень был совершенно спокоен. Также молча он одел верхнюю одежду, схватил дорожную сумку с вещами и вышел из комнаты.

Мать по-прежнему стояла на пороге, держа на руках маленькую дочку. Эрика испуганно возвела на парня огромные светло-карие глаза.

- Томми... Пожалуйста, не надо! Он поймет все, только позже... Ну куда же ты сейчас? - заламывая руки, говорила женщина. Том лишь обнял мать, чмокнул сестренку в щеку и отправился на выход.

- Мама, я правда его люблю. Ты должна понять...

- Я понимаю. Мне неважно с кем ты, главное - твое счастье! Пожалуйста, не уходи. Ну куда же ты пойдешь? - обняв сына за плечи свободной рукой, рыдала мать.

- Я тебя люблю, мам! И Эрику... Я свяжусь с вами. А сейчас попрошу у Дэвида машину и поеду домой. Не волнуйся, со мной все будет в порядке. - высвободившись из материнских объятий, проговорил Том и вышел из дома. Женщина осталась стоять на пороге. Рядом плакал ребенок. А в голове у нее эхом отдавались последние слова сына. Она потеряла его. Он называет своим домом другое место. Он покинул их.

Том вдохнул холодный воздух и направился к соседнему дому, в котором жил его хороший знакомый - Дэвид. В голове была лишь одна мысль, четко говорящая, что нужно увидеть Билла.

Сильно слезились глаза, но он не позволил себе слабости. Оказалось, что потерять семью очень легко. Больно правда, но легко.

ПРОДА 31

Одолженный соседом черный автомобиль мягко катил по темной дороге. Горящие фары тонкими лучиками освещали черный асфальт, заставляя сидящего за рулем часто моргать от ненатурального света. На небе не было ни звезд, ни луны. Окружающего не было видно. Передвигаться помогал лишь небольшой навигатор. Глаза уже не слезились, но под веками нещадно жгло, заставляя жмуриться. Руки парня сильно сжимали руль, отчего казалось, что он вот-вот лопнет под давлением крепких пальцев. Сколько он уже едет: час, три? Или больше? Том потерял счет времени, не зная несколько минут или же часов он уже в пути. Поэтому светящаяся вывеска небольшой придорожной гостиницы была как никогда кстати.

Маленький уютный номер гостиницы обрадовал Тома теплотой и мягкой кроватью. Ему хотелось поскорее заснуть и отдохнуть от всех переживаний, которых стало слишком много для привыкшего к спокойствию парня. Он решил, что отдохнет и и успокоится, перекантовавшись в гостинице хотя бы денек, чтобы не беспокоить своим поведением нервного и принимающего все слишком близко к сердцу Билла. Одна смска с пожеланием спокойной ночи и усталая улыбка, появившаяся на его лице после ответа брюнета - единственное, что запомнил Том перед тем, как забыться тревожным сном.

Симона спешно наносила на лицо пудру, нервно поглядывая на часы. Гордон звал ее вниз уже около получаса, но она никак не могла собраться. Разгневанный мужчина, кажется, начал поедать ужин Билла.

- Симона! - раздался яростный крик мужа снизу.

- Я уже готова! Бегу! - громко вздохнув, женщина поспешила к Гордону. Но как только она спустилась вниз, тут же оторопела.

- Том? Здраствуй... Не ожидала тебя увидеть! С праздником! - улыбнулась Симона. В холле действительно стоял Трюмпер, оживленно болтая с Гордоном. Рядом стояла большая дорожная сумка.

- Здраствуйте! Спасибо, с прошедшим Рождеством! - как-то слишком вымученно улыбнулся парень. Женщина нахмурилась. Что тут происходит?

- Да-да... Том, у тебя что-то случилось? Почему ты не дома? Что-то с родителями, вы поругались?

- Что? Нет, конечно! Знаете, мы ведь планировали с Биллом праздновать Рождество вместе, должна была быть вечеринка, только ее отменили... Даа... Решил приехать, запоздало поздравить вас. И Билла. Да. - радужно произнес Том, нервно сминая край толстовки.

- Ааа... Так все-таки вечеринка? А я то думала, что Билл по матери соскучился... Дети, дети... Ну да ладно! Я сейчас позову его, чтобы он помог тебе с вещами... - произнесла Симона, но Том резко прервал ее.

- НЕТ! Не надо, Симона! Скажите мне, где он, я сам найду его! Сюрприз устрою... - его резкость прикрыла ангельская улыбка, которой он одарил женщину в конце своей краткой речи.

- Ладно... Ты извини, просто мы с Гордоном собрались уехать на денька два, отдохнуть... - улыбнулась Симона.

- Да, ничего! Гордон мне уже рассказал. Хорошо вам отдохнуть! - льстиво улыбнулся Том. " Бог мой! Это судьба! Два дня... "

- Спасибо, пока! Кстати, Билл наверху, на чедаке! - крикнула женщина напоследок, пока муж выталкивал ее за дверь, бурча себе под нос что-то о говорливости жены.

- Чердак? - повторил Том и улыбнулся, резво перегивая через две ступеньки сразу.

" Еще минута... Еще минута и мы снова будем вместе! "

Том остановился и стал судорожно вспоминать в какой стороне у Каулитцев находится дверь, ведущая на чердак. Дышать вдруг стало тяжелее. Словно воздух остановился вместе с ним, не собираяcь поступать в легкие. Ощущение радостного предчувствия наполнило каждую клеточку его тела, заставляя мурашки разгоняться по широкой спине. Как только Том решил повернуть налево, собираясь найти злополучный чердак, откуда-то справа раздался до боли знакомый голос, отдавшийся звонким эхом в висках и прошедший электрическим разрядом по всему телу.

- Том?! - Билл оторопел. Сначала ему почудилось, что у него развились галлюцинации на почве тоски по Тому. Но затем почувствовался легкий оттенок родного запаха смешанный с терпким сигаретным, связанный с любимым человеком. Крепкий, терпкий, но вместе с тем такой легкий, воздушный. Так может пахнуть только от него. И глаза могут искриться так только у него. Словно медовые, отражающие солнечные лучи. На красивом лице проявилась счастливая улыбка. Такая теплая, мягкая, родная. Галлюцинации не могут быть такими явными и такими искушающими!

- ТОМ! - из губ брюнета вырвался победный клич, и он полетел в крепкие обьятия своего парня.

И снова горячие руки, крепко сжимающие талию. Снова этот запах, теперь он словно опутывает тонкими нитями самого Билла. И эти косички. Как же хотелось провести подушечками пальцев по их твердой рельефной поверхности! От него всегда исходит какой-то жар, от которого становится теплей. Этот огонь согревает душу, наполняя чем-то, чего раньше никогда не было. Билл поднял взгляд.

- Я больше никуда тебя не отпущу... Ты мой. - следя за тонким лучиком, который игриво перекатывался по блестящему пирсингу в губе, брюнет менялся в лице. Том завороженно следил за этими изменениями, глядя в ему глаза и не подозревая о своих собственных метаморфозах. Вот Билл облизывает губы, вот его взгляд становится резким и алчным, зрачки расширяются и заполняют своей смоляной чернотой радужную оболочку. Глаза кажутся еще темнее, чем обычно. Дыхание сбивается.

Раз...

Два...

Три...

И как по выстелу они срастаются в страстном поцелуе.

ПРОДА 32.

Красные губы легко сминаются под горячими, спешными укусами. Поцелуи напоминают ускоренный в несколько раз дележ добычи хищниками, разрывая тонкую и чувствительную кожу. И даже кажется, что почувствовался легкий привкус крови, смешанный с чем-то пряно-сладким, возбуждающим до предела. Напряжение разрывает тело изнутри, отдаваясь томной болью где-то внизу. Руки хаотично шарят по телу, освобождая от одежды. Толстовка, футболка, тонкая черная майка, кожаный ремень - все летит в разные стороны. Тяжелая железная бляха ремня с огромным грохотом ударяется в деревяную дверь, оставляя на ней толстую царапину, но звуки проносятся мимо ушей парней, увлеченных лишь друг другом. Они слышат только собственные откровенные стоны, прорывающиеся сквозь поцелуи.

- Тооом... дверь... там... - с трудом простонал Билл, надеясь найти свою комнату. Но все вокруг смешалось в одно большое пятно, не давая сориентироваться. Том лишь прижал его к прохладной стене, не давая опомниться ни на секунду. Его глаза горели безумным огнем, а без того крепкие руки стали просто железными от напряжения. Тело пылало, источая в невероятных количествах какие-то неведомые раньше брюнету флюиды, от которых он готов был кончить, не предпринимая никаких действий.

Такому Тому хотелось подчиняться, стать безвольным рабом железной хватки настоящего самца. Хотелось кричать и стонать от собственной(желаемой, как никогда) слабости и истинной мужской силы Трюмпера.

- Тооом! Комната... не стоя же... - неведомо как, но Билл все же нашел в себе силы заговорить. Задыхаясь от возбуждения, он почувствовал, что его отрывают от земли, придерживая за ягодицы и расставляя ноги еще шире. Такая поза поддевала какие-то струнки оставшегося сознания, распаляя еще больше.

Не переставая ласкаться, Том толкнул ближайшую дверь. Почему-то первой горизонтальной поверхностью оказался стол, на который парень толкнул брюнета, сразу опрокидывая его на спину. Брюнет охнул от контрастирующей температуры поверхности стола со своим собственным телом. С трудом забравшись в карман, он достал оттуда небольшой тюбик и позволил Тому окончательно расправиться с их одеждой. Парень наклонился к губам брюнета и, отвинчивая крышку, отрывисто прошептал:

- Если будет больно... только скажи...

- Я хочу, Том... Я так тебя хочу! - зарычал Билл, расставляя ноги как можно шире и выгинаясь в спине. Последние ошметки разума Трюмпера покинули его и он, хорошенько сдобрив лубрикантом пальцы, ввел в брюнета первый. Перевозбужденный Каулитц практически не заметил его, лишь закусив губу и отдаваясь сполна отвлекающим ласкам Тома. Следующие два пальца принесли весьма ощутимую боль, вскоре, однако, его отпустившую. Но сил сдерживаться у него уже не было, хотелось наконец почувствовать полную власть парня над собой, отдаться ему до конца, кончить, чувствуя его в себе.

- Том, возьми меня наконец... я не могууу... - завыл он от бессилия.

Том, словно ждавший этого сигнала, с каким-то животным рыком резко вошел в него. Билл закричал от резкой боли и прижал Трюмпера ногами еще ближе, схватившись зубами за плечо парня. Из глаз невольно потекли слезы. Его член терся о накаченный живот Тома, смешивая дикую боль с каким-то непонятным сладостным удовлетворением.

Парень двигался все быстрее и, немного изменив угол входа, заставил Билла хрипло закричать уже от удовольствия, запрокидывая голову назад и разбрасывая по плечам длинные черные волосы.

Темп ускоряется с каждой секундой, становясь просто бешеным.

Том просто вколачивает брюнета в стол, выбиввая из него пошлые крики и стоны, заставляя их обоих задыхаться от этих ощущений.

Секунда, вторая...

Хрипло застонав, не выдерживает и кончает Билл, вцепившись ногтями в плечи парня.

Следом за ним, сладко содрогаясь, кончает и Том. Задыхаясь, он опускает руки на столешницу и поднимает взгляд на брюнета.

Оливковые глаза встречаются с шоколадными, и губы, где-то на выдохе произносят всего одну фразу. Одну на двоих.

- Я тебя люблю...

ПРОДА 33.

Немного отдышавшись, Билл обвел уставшим взглядом комнату. Еще мгновение, и он, округлив глаза, воскликнул:

- Мама!

- Что? - непонимающе спросил его Том, оглянувшись и не найдя никого.

- Мамина личная библиотека! Кошмар! - прошептал брюнет и, слегка пошатнувшись, встал со стола. Он нахмурился от неожиданной боли, но промолчал.

- Пойдем ляжем... иначе я рухну... - Трюмпер прослушал его последние слова и просто устало побрел в комнату брюнета, обняв Билла сзади за талию и следуя за ним.

В комнате они просто забылись крепким сном в обьятиях друг друга на несколько часов, проснувшись лишь глубокой ночью. Они просто лежали в молчании, наслаждаясь размеренным сердцебиением. Одним на двоих. Каждый думал о своем, не смея нарушать тишину.

- Билл, прости... я не хотел, чтобы тебе было больно... - промямлил Том, спустя несколько минут.

- Поверь, это того стоило... - честно ответил брюнет, улыбаясь.

- Нет... я... Я просто не смог сдержаться! Я же видел слезы... Я... Черт! - Том резко сел на кровати, нервно ломая пальцы.

- Том... Это было... Без боли никак! Когда-нибудь все должно было произойти... Это было лучшее, что я когда-либо испытывал в своей жизни... Кроме того поцелуя в туалете кафе, конечно... - Каулитц мечтательно улыбнулся, обнимая парня за плечи. Том удивленно повернулся к немую

- В кафе? Я думал, что ты забыл... Неужели это было лучше, чем наш первый секс? - усмехнулся Трюмпер.

- Нет, не лучше... Просто это... Ты застал меня врасплох! Самый запоминающийся поцелуй... который на поцелуй, в принципе, даже не был похож... Это была полнейшая дразниловка, Трюмпер! - Том лишь коварно улыбнулся на такое заявление.

- А мне этого на тот момент хватило... Я едва на ногах держался, пока до столика шлепал... - прошептал он. Но тут же прорычал, заваливая брюнета на подушки:

- Но это только на тот момент!

- Том... - проговорил Билл куда-то в шею парню, все так же лежа в кровати.

- Что такое?

- Ты хоть понял, что мы... мы сделали это в маминой библиотеке?

- Да, мамина - это плохо... ну и ладно... - выдохнул Том, крепче обнимая брюнета и совершенно не придавая значения этим словам.

- Она разрешает туда заходить только мне. И то, только по делу. Она столько лет мечтала о ней. Ее личное пространство, святая обитель... А мы ее опорочили, представляешь?... Святыню... Если мама узнает... Нам грозит долгая смерть... - вздохнул Билл.

- Успокойся... мы ведь не специально... И... Точно! - Том резко сел на кровати.

- Что такое? - Билл тоже привстал, обеспокоенно вглядевшись в парня.

- Ты ведь говоришь, что эта библиотека особенное место, даже - святое? Да? А мы ведь даже не видели куда бредем! Судьба сама благословила нас, отправив туда! Это - Судьба! И родители твои уехали, и эта " святая библиотека"... К тому же, она принадлежит твоей матери... Это... Это что-то, да значит! - вдохновленный своими бредовыми мыслями Том повернулся к брюнету, счастливо улыбаясь. Его лицо в этот момент было поистине светящимся, счастливым. Глаза горели, как два колышашихся в темноте фитилька свеч. Только теплее, гораздо теплее...

Билл умиленно закусил губу и, улыбаясь, тихо произнес:

- Ты - мое счастье, Том...

ПРОДА 34.

Билл обреченно глядел в зеркало, стоя в ванной. С мокрых волос по спине стекали прохладные капли, забирась под завернутое на бедрах полотенце.

- Черт... черт, что делать? - прошептал он, прикоснувшись к опухшим искусанным губам.

- Ммм... Ты что тут без меня делаешь? - позади него открылась дверь и в душевую зашел Том. Обняв его за талию, он вдохнул свежий запах геля для душа. Не дождавшись ответа, он добавил:

- Я в душ... Пойдем со мной?

- Ну уж нет! - Билл вывернулся из его обьятий и обиженно повернулся к растерянному парню. - Посмотри на мои губы! И твои не лучше... Завтра приезжает мама! По нам разве что идиот не поймет, что мы... Что мы... В общем, ты меня понял!

- Ну... может мы просто целовались? Необязательно подразумевать под этим секс! - усмехнулся Том, поглядев на свои замученные губы в отражении.

- А этого мало?... Что я скажу? Мам, ты не смотри на мои губы, мы с Томом просто немного пососались... Вот и все, никаких проблем! Гордон, не надо звонить в скорую: мама просто упала в обморок, это не сердечный приступ! - истерично проговорил брюнет, дурашливо захлопав ресницами. Том захохотал, заставив Каулитца обиженно нахмуриться.

- Да ладно тебе, Билл! До завтра все вполне успешно заживет! - успокоившись, произнес парень и снова обнял брюнета. - Так ты пойдешь со мной?

- Ннет... Хватит тут меня соблазнять своим голым торсом... Это не действует! Я думаю, пока мы здесь, лучше нам сдерживаться... - отойдя от Тома на несколько шагов и отводя взгляд, произнес Билл. Трюмпер поднял брови. - Так будет лучше, не хочу, чтобы мама случайно нас заметила... Я ей чуть позже все сам расскажу.

⇐ Предыдущая 1 2 3 4 5 678 Следующая ⇒