Аннотация 11 страница

Я сунул письмо и карту в карман куртки, затушил сигарету в грязной пепельнице на столе. Затем снял с кровати в спальной чистую простыню и завернул в нее моих воинов. Придется им подождать меня в каком‑ нибудь безопасном месте.

Проходя по дому, я задумался. Зачем же я все‑ таки пришел? Я вспомнил людей, живших по соседству, своих старых знакомых. Интересно, справлялись ли они обо мне? Этого я, конечно, никогда не узнаю.

Наступила ночь, и на чистом небе появились первые звезды. Я запер за собой дверь, положил ключ на старое место и забрался на холм.

Стоя на его вершине, я оглянулся и посмотрел на дом, пустой и одинокий, словно жестянка из‑ под пива, которую выбросили на обочину дороги за ненадобностью. Повернувшись, я пошел через небольшое поле к дороге, на которой оставил машину. Зря я оглянулся.

Мы с Ганелоном отбыли из Швейцарии на двух грузовиках. В Бельгии я загрузил в них автоматические винтовки. Одно ружье весило всего десять фунтов, значит, триста — полторы тонны, так что у нас осталось место для канистр с горючим, запасных частей и провианта. Само собой, нам пришлось срезать угол, меняя отражения, чтобы не попасться на глаза людям, которые стоят на границе с единственной целью — создавать автомобильные пробки.

Мы отправились в путь (я возглавил нашу скромную колонну). В маленьких деревнях, раскиданных среди бурых холмов, навстречу нам попадались лишь запряженные в телеги кони. Небо стало лимонно‑ желтым, повсюду летали птицы без оперения. Мы ехали долго и несколько раз натыкались на Черную Дорогу. Небо часто меняло цвет, местность была то равнинной, то холмистой. Грузовики трясло на проселочных дорогах и заносило на шоссе, гладких, как стекло. Мы перевалили через горы, обогнули темно‑ вишневое море. Над нами бушевали бури, с земли поднимались густые туманы.

Я потратил почти весь день на поиски отражения (или отражения отражения — в данном случае это не играло роли), в котором они жили.

Да, да, те самые мохнатые существа невысокого роста с клыками и когтями, которыми я когда‑ то командовал. Их чуткие пальцы были прямо таки созданы, чтобы нажимать на курки. К тому же бедняги меня боготворили и радовались моему появлению, как дети, хотя всего пять лет назад я повел на верную смерть цвет их нации. Впрочем, с богов не спрашивают. Их любят, чествуют и им поклоняются. Мохнатые существа очень огорчились, узнав, что мне нужно всего несколько сот солдат. Я отказал тысячам и тысячам добровольцев, хотя моральный аспект на этот раз меня не тревожил. В конце концов, я всегда мог сказать, что преследую благородную цель: отомстить за погибших товарищей и доказать, что гибель их была не напрасна. Естественно, я так не думал, но мне всегда нравилось упражняться в софистике. А может, мне следовало смотреть на них как на наемников, которые получают плату в виде духовных ценностей. Одни сражаются за деньги, другие — за веру, а результат один. Я готов был заплатить и тем и другим.

Впрочем, моим солдатам почти ничего не грозило — они были единственными обладателями огнестрельного оружия. Правда, на их отражении капсюли все еще не взрывались, и мне пришлось подыскать другое, похожее на Эмбер. К сожалению, в соответствии с законом, которому подчиняются все отражения, оно находилось в непосредственной близости от Эмбера, и я нервничал всякий раз, когда моя маленькая армия отправлялась на стрельбища, чтобы попрактиковаться. Вряд ли, кончено, сюда забредет один из моих братьев, но на моей памяти происходили и не такие совпадения.

Через три недели я решил, что мохнатые существа достаточно хорошо подготовлены, и отдал приказ к выступлению. Прохладным солнечным утром мы снялись с лагеря и пошли по отражениям: колонны солдат маршировали за грузовиками. Моторы их начали работать с перебоями, но, слава богу, пока не отказали.

На этот раз я решил атаковать Колвир не с юга, а с севера. Я разбил отряд на батальоны, и каждый солдат знал, что ему делать и какую позицию занять, когда мы подойдем к вечному городу.

Мы сделали привал, плотно позавтракали и продолжали идти вперед, а голубое небо потемнело, совсем как в Эмбере. Каменистая равнина закончилась; на черной плодородной земле росла зеленая трава, цвели кусты, покачивали ветвями деревья. Воздух был свеж и прозрачен.

К вечеру мы дошли до Арденского леса и разбили лагерь у деревьев‑ великанов, выставив тройные караулы. Ганелон, вырядившийся в костюм цвета хаки и нацепивший берет, долго сидел со мной рядом, изучая карты местности, которые я ему чертил.

До Колвира оставалось около сорока миль.

Грузовики подверглись нескольким трансформациям и в конце концов перестали заводиться. Мы столкнули их в овраг, прикрыли ветками и, распределив патроны и продовольствие между солдатами, продолжали путь.

Я решил идти через лес, который знал как свои пять пальцев. Дорога, естественно, становилась длиннее, но безопаснее. За весь день мы не увидели никого, кроме лис, оленей, зайцев и белок. Вдыхая упоительные ароматы, глядя на изумрудно‑ зеленые с вкраплениями золота стволы деревьев, я вспоминал более счастливые времена. Перед восходом солнца я забрался на один из лесных великанов и посмотрел в сторону Колвира. Над некоторыми его пиками бушевала гроза, над другими — висел густой туман.

На следующее утро мы столкнулись с одним из патрульных отрядов, и было непонятно, кто кого застал врасплох. Пальба началась сразу же. Я сорвал голос, крича, чтобы прекратили стрелять без толку, но каждому не терпелось опробовать оружие на живой мишени. В патруле было человек двадцать, и никто не ушел живым. С нашей стороны потерь не было, лишь один солдат по ошибке ранил другого, а может, он сам себя ранил — я так и не разобрался в этом инциденте. Шуму мы наделали много, и я приказал двигаться как можно быстрее, так как боялся, что поблизости могут быть другие патрульные отряды.

К вечеру мы покрыли довольно большое расстояние и сквозь просвет деревьев увидели горы. Над их пиками все еще висели грозовые облака. Мохнатые существа были опьянены первой победой и долго не могли угомониться.

Весь следующий день мы шли, не останавливаясь, успешно избежали столкновений с двумя отрядами и разбили лагерь на высоте в полмили над уровнем моря. Стоял туман, облака сгустились, предвещая штормовую погоду. В эту ночь я спал плохо. Мне снились Лорен и горящая голова кошки.

Мы продолжали двигаться так же быстро, как накануне, и дорога все время шла в гору. Вдалеке гремел гром, воздух был насыщен электричеством.

Проходя узким извилистым перевалом, я неожиданно услышал сзади какие‑ то крики, а затем оружейные залпы. Подбежав к последней колонне, я увидел столпившихся солдат, среди которых был Ганелон. Они смотрели на землю и возбужденно переговаривались.

Я подошел к ним и не поверил своим глазам. Никогда еще это чудовище не появлялось так близко от Эмбера. Омерзительная тварь, примерно двенадцати футов в длину, с человеческой головой на львиных плечах, дергалась в предсмертных судорогах, прижимая широкие, как у орла, крылья к окровавленным бокам и судорожно подергивая скорпионьим хвостом. Когда‑ то я видел мантикору на острове в южном море, и при одном воспоминании о ней испытывал чувство гадливости.

— Она разорвала Ролла на куски, она разорвала Ролла на куски, — все время повторял один из солдат.

Останки Ролла лежали шагах в двадцати. Мы прикрыли его брезентовым плащом и завалили камнями. Эта смерть послужила нам хорошим уроком. Люди молчаливо продолжали путь, настороженно глядя по сторонам.

— Ну и ну, — сказал Ганелон, шагающий теперь рядом со мной. — интересно, эта мразь обладает человеческим разумом?

— Не знаю.

— У меня возникло какое‑ то странное чувство, Корвин. Как будто должно произойти что‑ то страшное. Точнее я не могу выразить словами.

— Понимаю.

— Вы тоже это чувствуете?

— Да.

Он кивнул.

— Может, на нас действует погода, — добавил я.

Он вновь кивнул, но не так уверенно, как в первый раз.

По мере нашего восхождения на гору небо темнело все больше, а гром гремел, не умолкая. Поднялся сильный ветер, засверкали молнии. Тяжелые массы облаков опустились на горные вершины. Над ними виднелись черные силуэты, похожие на птиц.

Ближе к вечеру на нас напала еще одна мантикора, а за ней — стая птиц с клювами острыми, как лезвия бритв. Мы прикончили всех, не потеряв ни одного человека, но с каждым часом моя тревога росла.

Тучи сгущались, ветер усиливался. Стало совсем темно, хотя солнце еще не село. В воздухе стоял такой туман, что нечем было дышать. Сапоги скользили по мокрым камням.

Через четыре мили, оказавшись на высоте в несколько тысяч футов над уровнем моря, мы разбили лагерь на каменистом склоне горы и выставили часовых. Не видно было ни зги, лишь сверкали молнии. Гром гремел, как оркестр, играющий похоронный марш. Температура воздуха резко упала. Если б не отсутствие дров, я рискнул бы и разрешил разжечь костры. Мы сидели на холодных камнях, закутавшись в плащи, и ждали неизвестно чего.

Мантикоры напали на нас через несколько часов — бесшумно и стремительно. Мы потеряли шесть человек и уничтожили шестнадцать тварей. Я даже не знаю, скольким удалось удрать. Перевязывая раны солдат, я проклинал Эрика, недоумевая, из какого отражения он выкопал этих страшных созданий.

Туманным серым утром (больше похожим на вечерние сумерки) мы двинулись в путь к Колвиру и, пройдя пять миль, повернули на запад. Я шел одни из трех маршрутов, которыми можно попасть в Эмбер — наиболее удачным, с моей точки зрения. Под непрерывные раскаты грома мы добрались наконец до большого плато, от которого начиналась дорога в Гарнатскую долину.

Когда я в последний раз ее видел, она представляла собой мрачную картину, а сейчас и вовсе производила ужасающее впечатление. Черная дорога тянулась по ней, доходя до основания Колвира. По всей длине, куда бы я ни посмотрел, кипела битва. Всадники сшибались, кони падали, отряды пехоты наступали, сталкивались, откатывались назад. Черные птицы, как хлопья пепла, пролетали над их головами.

На таком большом расстоянии я не мог рассмотреть, кто с кем сражается. На какое‑ то мгновенье мне пришло в голову, что Блейз остался жив и напал на Эмбер.

Я быстро понял, что ошибаюсь. Отряды нападавших шли с запада, по Черной Дороге. И теперь я отчетливо видел, что их сопровождали черные птицы и какие‑ то звери с человеческими головами. Может, это были мантикоры.

Молнии били в них, и они горели, падали, взрывались. Но ни одна молния не ударила в защищавшихся, и я вспомнил, что Эрик умеет управлять драгоценным камнем правосудия. Когда‑ то его носил отец, создавая в Эмбере погоду себе по вкусу, а пять лет назад с помощью того же камня Эрик разбил нас с Блейзом наголову.

Значит, темные силы оказались куда страшнее, чем я предполагал. Я думал, между ними и Эмбером происходят мелкие стычки, небольшие сражения, но никак не ожидал увидеть чудовищную битву у подножья Колвира. Черная дорога буквально кишела нечистью.

Ганелон подошел ко мне и остановился рядом. Некоторое время мы молчали.

— Что будем делать, Корвин? — спросил наконец он.

— Нам надо спешить, — ответил я. — Сегодня ночью я хочу попасть в Эмбер.

После короткого отдыха мы вновь пустились в путь. Дорога уходила вниз, идти стало легче. Буря, так и не принесшая дождя, свирепствовала, молнии сверкали еще ярче, гром, гремел оглушительнее.

В полдень я объявил последний привал — мы находились всего в пяти милях от северных границ Эмбера. Нам приходилось кричать друг другу чуть ли не в ухо — Иначе не было слышно, — и поэтому я не смог обратиться к солдатам с речью. Пришлось передать по цепочке несколько напутственных слов и объявить, что цель близка.

Пока мои воины отдыхали, я взял пару бутербродов и отправился на разведку. Примерно через милю, преодолев небольшой подъем, я остановился и стал смотреть вниз.

На склонах гор тоже кипела битва. Я спрятался за большой камень, чтобы меня не увидели, и стал вести наблюдение. Эмберийцы сражались с превосходящими их силами противника. Этим, видимо, и объяснялось наше везение — ведь мы подошли к Эмберу незамеченными. Было ясно, что к атакующим непрерывно прибывают подкрепления, причем не теми тремя маршрутами, которые вели в Эмбер.

Они летели с запада, как осенние листья, обрываемые ветром. Теперь я видел, что это были не птицы, а крылатые, похожие на драконов, двуногие создания, больше всего напоминавшие геральдических зверей на штандартах древней земли.

Многочисленные лучники Эмбера поражали драконов и их седоков на лету. Молнии сверкали и чудовища загорались в воздухе. Но они прибывали нескончаемым потоком, опускались на землю и вступали в бой.

Я внимательно огляделся по сторонам, и в центре самого большого отряда эмберитов, сражавшихся у подножья горы, увидел пульсирующий свет драгоценного камня правосудия. Да, сомнений не оставалось. Он висел на груди у Эрика.

Я пополз вперед, продолжая наблюдать.

Командир большого отряда одним ударом отрубил голову дракону, схватил левой рукой седока, отшвырнул его футов на тридцать и тут же повернулся, выкрикивая какой‑ то приказ. Это был Жерар. Он явно пытался обойти нападавших и нанести удар с фланга. На противоположном склоне горы другой отряд Эмберийцев проводит точно такой же маневр. Еще один мой брат?

Судя по тому, что искусственно вызванная буря бушевала уже много часов, сражение началось давно. И оно разгоралось — как в долине, так и на склонах гор, — а с запада продолжали прибывать войска темных сил.

Я колебался, не зная, что предпринять. Совершенно очевидно, я не мог напасть на Эрика в тот момент, когда государству грозило полное уничтожение. Разумнее всего было подождать, пока битва закончится, потому что впоследствии Эрик не сможет оказать мне серьезного сопротивления. Я глядел на поле боя, и в душу мою закрадывались сомнения. Похоже, исход сражения был предрешен. Эмберийцы не могли его выиграть — тем более что к врагу все время подходили подкрепления. Нападающие были сильны и многочисленны, я не знал, располагает ли Эрик резервами. Если же он окажется побежденным, мне придется отвоевывать Эмбер, который лишится большинства своих защитников.

Я ни секунды не сомневался, что небольшая армия может практически мгновенно уничтожить как драконов, так и прочих тварей. Достаточно послать (с помощью карты) по небольшому отряду каждому из моих братьев, и темным силам придется несладко. Они ведь наверняка не предполагали, что их будут расстреливать в упор из огнестрельного оружия.

Я вновь посмотрел на поле боя и вновь убедился, что дела у Эмберийцев идут хуже некуда. Итак, что произойдет в результате моего вмешательства? Эрик не посмеет что‑ либо со мной сделать, и не только потому, что я спасу его от поражения, но и потому, что многие испытывали ко мне чувство симпатии, памятуя о выжженных глазах. Он, конечно, обрадуется победе, но положению его не позавидуешь. Я окажусь в Эмбере, окруженный непобедимой личной охраной. Общественное мнение будет целиком на моей стороне. Интригующая мысль. И куда более гладкий путь к достижению цели, чем тот, который я избрал и который неизбежно привел бы меня к убийству принца Эмбера.

Да будет так.

Я почувствовал, что улыбаюсь. Скоро я стану героем.

Должен, однако, сказать хоть несколько слов в свою защиту. Если бы мне предстоял выбор между Эмбером, где правит Эрик, и Эмбером уничтоженным, я, не колеблясь, принял бы точно такое же решение: атаковать врага, напавшего на государство. Я никогда не смог бы ненавидеть тебя так сильно, Эрик, если бы не любил Эмбер еще сильнее.

Мохнатые существа отдыхали, а Ганелон стоял поодаль и что‑ то кричал невесть откуда появившемуся всаднику.

Когда я направился к ним, лошадь, которую я сразу узнал, повинуясь твердой руке, пошла мне навстречу.

— Какого черта ты здесь делаешь?! — вскричал я.

Дара спешилась и посмотрела на меня, улыбаясь.

— Мне необходимо в Эмбер, — ответила она.

— Как ты сюда попала?

— Вслед за дедом. По отражениям куда труднее идти самой, чем за кем‑ то. Я это поняла.

— Бенедикт здесь?

Она кивнула.

— Там, в долине. Он командует войсками. С ним Джулиан.

Ганелон подошел и остановился рядом.

— Она говорит, что следовала за нами несколько дней, — крикнул он.

— Это правда? — спросил я.

— Да. — Она вновь кивнула, продолжая улыбаться.

— Но зачем?

— Я должна пройти Лабиринт! Ведь ты идешь в Эмбер?

— Естественно. К сожалению, по дороге мне встретилось небольшое препятствие, которое называется война!

— Что ты собираешься делать?

— Выиграть ее!

— Вот и прекрасно. Я подожду.

Несколько долгих секунд я ругался всеми известными мне нецензурными словами, одновременно обдумывая сложившуюся ситуацию. Затем спросил:

— Где ты была, когда Бенедикт вернулся?

Она перестала улыбаться.

— Сама не знаю. После того как ты уехал, я отправилась прогуляться верхом и вернулась поздно вечером. На следующий день я опять поехала кататься и, когда стемнело, решила переночевать в лесу. Я часто так делала. Утром, возвращаясь домой, я увидела с вершины холма, что дед проезжает внизу. Я поскакала следом и почти сразу поняла, что мы двигаемся по отражениям. Мне трудно сказать, сколько времени это заняло, потому что ночь сменялась днем, а утро вечером, и в голове у меня все перепуталось. Затем дед встретился с Джулианом в лесу, изображение которого я видела на одной из карт, и они вместе отправились на север, где сейчас идет битва. — она махнула рукой в сторону долины. — Вспомнив твои слова, я не посмела самостоятельно вернуться домой по отражениям и несколько дней жила в лесу, не зная, что мне делать. Затем я увидела твой отряд, поднимавшийся в гору. Я сразу тебя узнала, но побоялась подойти — ведь до Эмбера было еще далеко, и ты мог отправить меня обратно в Авалон, а я этого не хотела.

— А я не верю, что ты говоришь мне всю правду. — Я посмотрел ей в глаза. — Но у меня нет времени тобой заниматься. Мы сейчас уходим, а ты останешься здесь. Так безопаснее. Я приставлю к тебе двух телохранителей!

— Они мне не нужны!

— Я не спрашиваю, что тебе нужно, а что нет. Будет так, как я сказал. Я пошлю за тобой, когда сражение закончится.

Я резко повернулся, подозвал двух солдат и приказал им остаться охранять Дару. Лица их не озарились радостью.

— Чем это вооружены твои люди? — спросила она.

— Оставим разговоры на потом. Я занят.

Отдав необходимые распоряжения, я построил отряды в колонны.

— Немного же у тебя солдат, — заметила Дара.

— Вполне достаточно. Увидимся позже.

Мы пошли вперед — тем путем, который я только что разведал. Гром прекратился, наступила тишина — тревожная, неприятная. Сумерки сгустились, плотный туман укутывал, как сырое одеяло, дышать было нечем.

По моему знаку отряд остановился, а мы с Ганелоном преодолели небольшой подъем и забрались на мой старый наблюдательный пункт.

Всадники на драконах покрыли весь склон горы и теснили Эмберийцев, прижимая их к пропасти. Я поискал глазами Эрика, но ни его, ни пульсирующего света драгоценного камня правосудия видно не было. Жерар тоже куда‑ то исчез.

— Кто из них враг? — спросил Ганелон.

— Всадники на драконах. Веди сюда отряд. — Я поднял ружье к плечу. — Скажи, чтобы убивали и наездников, и зверей.

Ганелон удалился, а я прицелился в снижающегося дракона и выстрелил. Он вспыхнул, камнем рухнул вниз и, ударившись о землю, покатился по склону холма, теряя перья. Скоро я зажег уже три костра, а затем продвинулся немного вперед, занял удобную позицию и открыл стрельбу.

Хитрые твари быстро смекнули, что их уничтожают с тыла, и, развернувшись, побежали в мою сторону. Скорость их бега была просто фантастической. Я расстрелял все патроны, вставил новую обойму, и в это время подоспел мой первый стрелковый батальон. Мы устроили самый настоящий заградительный огонь и кинулись в атаку.

Поняв, что у них нет ни одного шанса на успех, драконы начали улепетывать со всех ног, но не могли взлететь без хорошего разбега, и мы расстреливали их в упор. Горели они красиво.

Скала, окутанная туманом, возвышалась слева от нас, вершину ее скрывали облака. Создавалось впечатление, что мы стоим перед сказочным замком с огромной башней. Легкий бриз рассеивал дым; склон горы покраснел от крови.

Мы продолжали наступать, стреляя, и Эмберийцы, сообразив, что им пришли на помощь, тоже перешли в наступление, шаг за шагом удаляясь от пропасти, к которой их теснил враг. В первых рядах сражался мой брат, Каин. На мгновение глаза наши встретились, и он очертя голову бросился в атаку, увлекая за собой остальных.

Честно говоря, они нам здорово помешали, потому что в результате их действий угол обстрела сильно уменьшился. К сожалению, с этим ничего нельзя было сделать. Мы подошли ближе, не тратя даром ни одного патрона, и противник обратился в бегство.

Я начал спускаться к подножию горы, по направлению к большой группе людей — Видимо, личной охране Эрика. Наверное, его тяжело ранили — иначе невозможно было объяснить, почему прекратилась гроза.

Краешком глаза я увидел, как сзади на меня надвигается огромная тень. Отпрыгнув в сторону, я перекатился по земле и поднял ружье. Однако мой палец не нажал на курок. Дара пронеслась мимо меня на галопе, а затем повернула голову и засмеялась.

— Черт тебя побери! — закричал я. — Немедленно вернись! Ты погибнешь!

— Увидимся в Эмбере! — крикнула она в ответ и, пришпорив коня, поскакала по тропинке.

Я был в бешенстве, но помешать ей не мог. От души выругавшись, я встал, отряхнулся и продолжал свой путь.

Меня окликали по имени, головы поворачивались в моем направлении. Я ни на кого не обращал внимания. Люди расступились, давая мне пройти.

Я думаю, мы с Жераром увидели друг друга одновременно. Он стоял в середине толпы на коленях и, когда я приблизился, молча поднялся на ноги. Лицо его осталось бесстрастным.

Мои догадки подтвердились. На земле лежал Эрик.

Я подошел к ним вплотную, кивнул Жерару и наклонился, испытывая какое‑ то странное волнение. Из глубоких ран на груди Эрика текла кровь, заливая драгоценный камень правосудия, висевший на цепочке и продолжавший пульсировать мягким светом. Глаза Эрика были закрыты, дыхание затруднено.

Я опустился на колени, не в силах оторвать взгляда от пепельно‑ серого лица, и попытался забыть о своей ненависти, чтобы хоть как‑ то понять человека, который был моим братом и которому осталось жить считанные минуты. Я познал чувство жалости, когда подумал, чего он лишается вместе с жизнью, и захотел сказать что‑ нибудь хорошее; но в голову ничего не приходило, кроме дурацкой фразы: «Он погиб, сражаясь за Эмбер». Все лучше, чем ничего.

Веки его задрожали, глаза открылись. Он смотрел на меня отсутствующим взглядом, и в первую секунду я решил, что Эрик меня на видит. Я ошибся.

— Корвин, — прошептал он, тяжело дыша. — Я знал, что это будешь ты. Они избавили тебя от ненужных хлопот, верно?

Я промолчал. Он заранее знал мой ответ.

— Когда‑ нибудь наступит твой черед, — продолжал Эрик. — Тогда мы окажемся в равных условиях. — Он усмехнулся шутке, и, видимо, зря, потому что сразу же зашелся кровавым кашлем. Когда приступ закончился, он вновь поглядел на меня. — Я чувствовал твое проклятье каждый день, каждый час, каждую минуту. Тебе даже не пришлось умереть, чтобы оно сбылось. — Он умолк и, словно прочитав мои мысли, слабо усмехнулся. — Не бойся. Я не потрачу на тебя своего предсмертного проклятья. Я приберег его для врагов Эмбера.

И когда Эрик прошептал свое проклятье, я задрожал, услышав, что он шепчет.

И вновь мой умирающий брат посмотрел на меня и дотронулся до цепочки на шее.

— Камень… — с трудом произнес он. — Возьми его в центр Лабиринта, поднеси к одному глазу. Сконцентрируйся… и смотри в него, как в окно… Попытайся… спроецировать себя… внутрь. Ты не исчезнешь, но поймешь… как им пользоваться.

— Как? … — невольно вырвалось у меня, но я тут же прикусил язык. Он ведь уже объяснил, что надо сделать. Зачем же лишать человека драгоценных секунд жизни, задавая дурацкие вопросы.

Но Эрик понял, что я имел в виду.

— Записки Дворкина… под камином… в моей…

Он зашелся во втором приступе кашля, и кровь хлынула у него из носа и ушей. Внезапно он сел, набрав полную грудь воздуха, и глаза его бешено засверкали.

— Попробуй найти себе оправдание, как это удалось мне, ублюдок! — вскричал он и, бездыханный, упал мне на руки.

Несколько секунд я держал его тело, затем бережно опустил на землю. Я закрыл ему глаза, почти машинально сложил его руки на груди поверх потухшего камня правосудия, который мне не хотелось сейчас забирать. Потом я встал и накрыл Эрика плащом.

Повернувшись, я понял, что взгляды всех присутствующих устремлены в мою сторону. Я увидел множество знакомых и незнакомых лиц… Людей, которые смотрели, как однажды вечером меня, закованного в цепи, привели и усадили за праздничный стол.

Нет. Сейчас на время вспоминать прошлое. Надо выкинуть эту дурь из головы… Стрельба прекратилась, и Ганелон сыпал приказами, пытаясь навести в отряде хоть какой‑ то боевой порядок.

Я пошел вперед.

Мимо Эмберийцев, живых и мертвых, мимо Ганелона и мохнатых существ. Я взобрался на вершину горы и посмотрел вниз.

В долине кипела битва: ряды кавалерии накатывались один на другой, словно волны бушующего моря, пехотинцы копошились, как муравьи в муравейнике.

Я достал колоду, вытащил карту Бенедикта и через несколько мгновений увидел его самого, все на том же черном коне с красной гривой и красным хвостом. Мой старший брат был в самой гуще сражения, и, невольно любуясь его отточенными молниеносными движениями, я молчал, не желая ему мешать.

— Жди, — коротко бросил он, почувствовав контакт.

Двумя ударами шпаги он сразил и своего противника, и его лошадь и стал постепенно отъезжать в сторону. Я заметил, что Бенедикт пользуется удлиненными поводьями с петлей на конце, накинутой на культю правой руки. Прошло не меньше десяти минут, прежде чем ему удалось выбраться в более или менее безопасное место. Остановившись, он посмотрел на меня, явно пытаясь разглядеть, что происходит за моей спиной.

— Да, я на высотах, — сказал я в ответ на его невысказанную мысль. — мы победили. Эрик пал в сражении.

Он продолжал молча на меня смотреть. На лице его не дрогнул ни один мускул.

— Мы победили потому, — пояснил я, — что мой отряд был вооружен автоматическими винтовками. Мне наконец удалось найти вещество, которое заменяет порох в Эмбере.

Бенедикт прищурился и кивнул. Он сразу понял, что это было за вещество и откуда оно взялось.

— Нам надо многое обсудить, — заметил я, — но первым делом необходимо уничтожить врага. Если ты не прервешь контакт, я пошлю тебе несколько солдат с ружьями.

Он улыбнулся и произнес одно слово:

— Поспеши.

Я громко позвал Ганелона, который тут же откликнулся. Оказывается, он стоял всего в нескольких шагах позади меня. Я приказал ему построить наш отряд в цепь и привести сюда. Он кивнул и побежал по склону горы, на ходу отдавая распоряжения.

— Бенедикт, — нарушил я затянувшееся молчание, — Дара здесь. Ты не заметил, но она шла за тобой по отражениям от самого Авалона. Я хочу…

Губы его раздвинулись в недоброй усмешке.

— Да кто такая эта Дара, в конце концов?! — крикнул он. — Ты все время о ней говоришь, а я никогда о ней не слышал! Скажи мне! Я требую ответа!

Я слабо улыбнулся и покачал головой.

— Притворяться бессмысленно, Бенедикт. Я все знаю. Не бойся, я никому не сказал, что она твоя праправнучка.

Рот его невольно открылся, а глаза расширились от изумления.

— Корвин… Либо ты сошел с ума, либо жестоко ошибаешься. У меня нет никакой праправнучки. И никто не мог идти за мной по отражениям по той простой причине, что Джулиан срочно вызвал меня в Эмбер, и я, естественно, воспользовался его картой.

Ну конечно. Почему же я сразу не поймал Дару на вранье? Единственным оправданием мне служило то, что я был слишком занят мыслями о предстоящем сражении. Действительно, с какой стати Бенедикту тратить время попусту, когда в его распоряжении находился куда более надежный и, главное, быстрый способ передвижения?

— Проклятье! — воскликнул я. — Она уже в Эмбере! Я позову Каина и Жерара, чтобы они помогли тебе в пересылке отряда. Ганелона тоже возьми, пусть командует под твоим началом.

Оглянувшись, я увидел, что Жерар разговаривает с несколькими придворными. Я крикнул, и, почувствовав в моем голосе отчаяние, он резко поднял голову и сразу же побежал по склону горы.

— Корвин! Что случилось?! — вскричал Бенедикт.

— Не знаю! Но боюсь, что произойдет непоправимое!

Я сунул карту Бенедикта подбежавшему Жерару.

— Проследи за отправкой отряда. Рэндом во дворце?

— Да.

— На свободе или под арестом?

— На свободе, но к нему приставлена охрана. Эрик не доверяет… Не доверял ему.

Я повернулся.

— Ганелон, — приказал я, — делай то, что скажет Жерар. Он отправит тебя в долину. Проследи, чтобы наши ребята выполняли все распоряжения Бенедикта. Я ухожу в Эмбер.

— Хорошо, — спокойно сказал он и пошел вместе с Жераром к солдатам, уже построенным в цепь.

Я вытащил из колоды карту Рэндома. В это минуту наконец‑ то начал накрапывать обычный мелкий дождь.

⇐ Предыдущая 3 4 5 6 7 8 9 101112 Следующая ⇒