Апельсин. Озеро правды

Апельсин

Когда сталкеры бегом преодолели почти весь путь до входа в институт, стальная дверь бесшумно втянулась в стену, толщина которой, как заметил Сергей, была не меньше полутора метров. За дверью находился тесный тамбур и лифт. Как только Волк и Сергей вошли в него, его массивные двери захлопнулись, и лифт автоматически стал подниматься вверх.

Вскоре они очутились в зоне санобработки. Многочисленные сопла распылителей дезактивирующего раствора не оставляли в этом никаких сомнений. Но на этот раз двери, ведущие из этой камеры дезинфекции и радиационной очистки в оставшуюся часть НИИ, были распахнуты. У порога стоял высокий седой мужчина в научном скафандре без шлема. На его вытянутом черепе в глаза сразу бросался шрам, уходящий от центра лба куда-то на затылок, и крупный тонкий нос с аккуратными ноздрями. Его глаза холодно смотрели на Волка, который тоже уже успел снять шлем.

– Сам Волк – воскресший главарь Должников снизошел до того, чтобы лично посетить наш скромный НИИ. Чем обязаны?

– Гриф? С каких это пор ты встречаешь сталкеров, не приставив к их виску ствол? – Волк явно был удивлен поворотом событий.

– Не Гриф, а Петр Владимирович Собиновский, – ученый разговаривал жестким, почти грубым тоном, но при этом не имел при себе никакого оружия, – А кто же еще, как не научный руководитель исследовательской смены, должен встречать спасителей ученых от убийц специального назначения?

– Я смотрю, ты нам не очень-то благодарен.

– А за что я должен тебя благодарить? Здание института построено так, что эти спецназовцы при всех их знаниях о НИИ и навыках потратили бы часа три, чтобы проникнуть сюда против моей воли. То, что ты с твоим подручным перебили всех нападавших, меня тоже не удивляет. Как я знаю, подготовка у Должников ничуть не хуже. Вы и раньше людей из ОССН убивали при первой же возможности. И они платили вам тем же. Так что это для тебя было привычно. И, наконец, просто так ты к НИИ не подходишь. Значит тебе что-то нужно от нас. Ведь так?

– Хм… Нужно, но не от тебя, – Волк щелкнул курком “Грача”, зажатого в правой руке.

– Ах, да! Ты, наверное, хочешь прорваться к Андрею? Что удивлен? А ты думал, что я не знал, как Андрей тебя две недели выхаживал в резервном реанимационном модуле на складе и потом вывез из института, когда ты весной приполз сюда с дырой в ноге? Я только терпел это, потому что второго такого биолога, как Андрей, я бы искал очень долго. Да и твои Должники такой “товар”, как вы говорите, Андрею приносили, что он стоил всех остальных находок. Пистолет, кстати, убери, от греха. И взгляни наверх. Я своим привычкам по отношению к сталкерам не изменяю.

Над выходом из лифта были установлены и умело замаскированы два ХМ-134 с дистанционным приводом. Одного нажатия пальца Собиновского или кого-то другого, управлявшего пулеметами, было достаточно, чтобы от сталкеров почти ничего не осталось.

– Где Андрей? – зло спросил Волк, поняв, что хозяин ситуации – Гриф.

– Андрей погиб меньше суток назад. Но мне некогда это обсуждать. Зачем ты пришел?

– Со мной журналист из “Спутника”. Нам надо выбраться из Зоны.

– Тот самый корреспондент “Спутника”? Наслышан о Вас, наслышан. Это несколько меняет дело.

– А кто Вам сказал, что я действительно тот самый журналист? – зло спросил Сергей, которого выводили из себя двенадцать скорострельных стволов, загнавшие их с Волком в угол.

– Я, молодой человек, достаточно хорошо знаком с Волком. Хотя и почти исключительно заочно. В такой ситуации он не станет врать. А кроме этого, мы же находимся в Закрытом НИИ. И судя по показаниям приборов, ни один из показателей тела Волка не дает повода моим ассистентам усомниться в его правдивости, – Собиновский легко постучал ухоженным пальцем по миниатюрному наушнику, незаметному в его пышной седой шевелюре.

– Долго мы здесь будем, как мишени стоять?! Расков уже, наверняка, выслал вторую порцию своего боевого мяса. Или ты, Гриф, их и дожидаешься? Хочешь сдать им Волка с напарником, а себе шкуру сохранить? – Волк начинал терять контроль над собой. Боль в раненной руке постепенно усиливалась, выдавливая капельки пота на его побледневшем лбу.

– Я с убийцами не торгуюсь. И вряд ли они оставят меня в живых, даже если я сдам вас. Те, кто сейчас валяются вокруг НИИ, прилетали именно за моей… “шкурой”. Оставьте оружие здесь и следуйте за мной.

– Петр Владимирович, я даю слово, что мы не причиним Вам и вашим сотрудникам вреда. А Вам, я думаю, не помешают двое хорошо подготовленных и вооруженных провожатых по Зоне, – заметив состояние Волка, Сергей взял инициативу в свои руки.

– В Зоне? Нет, юноша, в Зону мы выходить не будем. Ну а раз Вы дали слово, то мне будет достаточно того же со стороны Волка. Провожатые нам действительно могут понадобиться.

– Двадцать человек из охранного взвода тебе уже мало? – Волка начало заносить.

– Они все мертвы, как и Андрей. Так ты согласен, Волк?!

– Да, даю слово. Только кончайте воду в ступе толочь.

– Идите за мной, – профессор развернулся и вышел из камеры. Взвизгнув невидимыми электроприводами, оба пулемета скрылись в потайных нишах и сталкеры, наконец, оказались во внутренних помещениях НИИ.

Озеро правды

Через двадцать минут, за которые раненному сталкеру оказали медицинскую помощь, Сергей, Волк, Собиновский и еще четверо ученых – все, кто были живы в НИИ, – двигались в четырех электрокарах по узкому бетонному желобу глубоко под землей в направлении секретной вертолетной стоянки. Там их ждал Ми-46С. Этот вертолет был сильно уменьшенной копией Ми-45, но имел более мощную бронезащиту, намного более высокую скорость и маневренность, а, главное, был спроектирован с использованием последних разработок стелс-технологии. Узнав, что военные даже не подозревают о наличии данного вертолета, который Собиновский со своими сотрудниками собрали из узлов, поступавших к ним в течение шести месяцев в специальных научных поставках, не подлежавших досмотру, Сергей по-другому стал относиться к руководителю НИИ. Он понял, что на Линии доверчивые вымерли не только среди сталкеров, и что между военными и учеными, во всяком случае, на уровне людей, владеющих значительным объемом информации, подспудно существует не меньшая стена отчуждения и тайной враждебности, чем между Должниками и головорезами Раскова.

Но его мысли были поглощены другим. То, что он услышал от Собиновского, поразило его гораздо больше, чем вертолет – конструктор, самостоятельно собранный учеными.

Едва Волка уложили на кушетку в медицинском блоке, Собиновский подошел к Сергею и, внимательно взглянув на покрытое потом грязное осунувшееся и небритое лицо журналиста, тщательно взвешивая слова, заговорил с ним о том, чего Сергей никак не ожидал услышать.

– Сергей, я думаю, Вам надо знать, что здесь произошло в последние дни. Вы были в Чернобыле-4, когда произошел выброс?

– Да, – Сергей, на которого навалилась усталость, едва только он сел в мягкое кожаное кресло, не был даже способен удивляться загадочности начала речи Собиновского.

– Это был Третий Выброс. В энергетическом масштабе он вполне сопоставим с двумя предыдущими. По вредоносности всех последствий он превосходит их в десятки раз вместе взятые. Зона впервые произвела направленный выброс. Конечно, вся территория самой Зоны была охвачена возмущением, но, как Вы и сами поняли, от Зоны отделился некий протуберанец, скажем так, ударивший именно по Чернобылю-4. А вслед за ним на город целенаправленно двинулись мутанты, причем различных видов, в том числе, и враждующие друг с другом. Такого раньше тоже не случалось.

– Я был в третьем эшелоне той ночью.

– Хм, тем лучше. Вы четче поймете то, что я хочу Вам рассказать. Причина этих явлений кроется в появлении нового вида мутантов. Они возникают крайне редко и, в основном, после самых крупных выбросов. Например, коллоидные низко организованные организмы, которых сталкеры называют прыгунами, появились после Второго Выброса. До этого они не существовали. Третий Выброс породил нового контроллера. Принципиально нового. Вся атака мутантов направлялась и руководилась именно ими. Большая часть аномальных организмов напрямую контролировалась извне. Кроме этого они смогли поставить подчинить себе около тысячи солдат второго эшелона…

– Из-за того, что все забили на экраны.

– Ошибаетесь, Сергей. Вот уже неделя, как эта практика пресечена самым жестким образом. Контроллеры подчинили себе солдат, не благодаря отсутствию экранов, а несмотря на них.

– Ваши коллеги в Учебном секторе уверяли меня, что это невозможно.

– Для контроллеров старого типа, да. Но не для вновь возникших. Их телепатические способности гораздо шире. Стандартные экраны не способны защитить от них. Но и это не главное. В конце концов, уже существует более совершенная модель, эффективная и против них, которой пользуемся мы и бойцы ОССН. Телепатические силы новых контроллеров по принципу воздействия на жертву не сильно отличаются от способностей прежних мутантов. Важнее то, что новые контроллеры, подчиняя жертву, почти не снижают ее мыслительного потенциала. Мозговая активность не подавляется, а полностью контролируется извне. Вот почему второй эшелон в конце ночного боя довольно эффективно ударил по третьему. Прежние зомби, говоря простым языком, не смогли бы этого сделать.

– И что из этого? – Сергея начал утомлять этот разговор.

– Ну, например, то, что именно это в совокупности с большим количеством контроллеров, а, значит, и разумных зомби стало причиной поражения армии под Чернобылем-4 и потери военными двух десятков боевых вертолетов, значительного количества другой техники и примерно трех-четырех тысяч солдат. Все это, не считая потерь мирного населения.

– Как поражения?! Мутанты взяли город?!

– Я вижу, Вы, наконец, заинтересованы. Да. Зомби подавили сопротивление после того, как часть резерва, стянутого к третьему эшелону, стала орудиями контроллеров – их пятой колонной. Армия смогла остановить их распространение только залив весь театр боевых действий напалмом и уничтожив всех, кто там находился.

– То есть опасность все же ликвидирована?

– Не совсем. Опыт позволяет предположить, что контроллеры такого типа теперь будут возникать после каждого из мелких выбросов. Первоначально это не представляет угрозы, так как новые модели экранов довольно надежны. Но здесь вступает в силу еще один важный момент. Мы изучали в эти дни нового контроллера, захваченного военными живым. В результате за двое суток он смог, условно говоря, “проанализировать” возможности новых экранов, перестроиться и подчинить себе пятерых солдат, охранявших его. Его возможности были во многом ослаблены. Но их оказалось достаточно для того, чтобы в течение двух часов здесь погибло тридцать человек, десять из которых в момент смерти подчинялись ему.

– То есть нас ждет поголовное превращение в зомби? Вы это хотите сказать.

– В худшем случае и в отдаленной перспективе именно так.

– А в лучшем?

– Боюсь, реализован будет самый худший сценарий. Среди военных на Линии всегда была сильна группировка, представляющая интересы ГРУ. Они никогда не давали проникнуть за пределы Линии хотя бы в большей степени объективной и детальной информации и с самого начала воспринимали Зону как источник новых технологий ведения войны. Их лидер – Расков – лично участвовал в последних боях, взял командование на себя, был ранен и единолично принял решение о применении напалма, ставшее победным. Кроме гибели зомби и мутантов напалм попутно гарантировал смерть остававшихся на Линии офицеров штаба армии в Зоне, способных противостоять Раскову, и уничтожение сталкеров. Сталкеры уничтожены. Волк – единственный, оставшийся в живых. Влияние Раскова сейчас резко возросло. Всего за несколько дней он получил почти абсолютную власть на Линии. Я уверен, что скоро он будет национальным героем – победителем Зоны. Масштабы случившегося, как всегда, будут занижены, а его причины искажены. Расков уже жестко контролирует все информационные потоки. Я не подчинился его приказу о наложении грифа секретности на данные о новом типе контроллеров и отослал ряд материалов своим коллегам в США, Германию и Италию. Скорее всего, сообщение было перехвачено. Я не вижу иной причины штурма НИИ со стороны ОСНН. Но, надеюсь, что адресаты также получили эту информацию. Теперь мне, как и вам, необходимо как можно быстрее покинуть пределы Зоны и Линии.

– Вы весьма спокойно рассуждаете обо всем этом.

– Юноша, если банальная медицинская практика зачастую делает человека циником до мозга костей, то чего можно ожидать от меня – старого книжного червя, который провел в Зоне уже почти год. Зона – это куда как более сильный фактор, делающий из человека циника, ни во что не ставящего банальные или вечные, как Вам угодно, человеческие ценности.

– Почему Вы все это мне рассказали?

– Ну, во-первых, Вы первый журналист, оказавшийся в Зоне именно в тот момент, когда в представителях вашей древнейшей профессии была необходимость. А во-вторых, я узнал о Вашем прибытии через полчаса после того, как Вы приземлились в Чернобыле-4. И со слов моего старого друга – вашего недавнего дипломного руководителя – Вы – тот человек, который сможет донести правду до людей… Ведь неизвестно, кто из нас выйдет живым на Большую землю… И может быть, люди даже поймут, что эта правда для них означает… Вот. Возьмите. Здесь небольшая подборка принципиально важной информации о произошедшем, – и Собиновский протянул Сергею небольшой пакет, – Волку, как Вы понимаете, пока знать о гибели Должников и всем остальном необязательно…

Заметив глубокую задумчивость Сергея, ученый, ехавший вместе с ним в первом электрокаре, усмехнулся и заговорил с ним.

– Похоже, наш НИИ стал для Вас Озером правды. В древней китайской философии была притча об этом волшебном и мудром Озере – отражении Неба на земле. Путь к Озеру лежал через страшные испытания, леса и горы, ставшие причиной гибели многих искателей. Пройти к нему мог только человек, в котором спал прирожденный истинный правитель, чье дэ – добродетель – было очень велико. Настоящий благородный муж – Цзюнь-цзы. Пришедшим Озеро раскрывало Истину, раскрывала законы Неба. Но знания эти были столь велики, что и многие из дошедших теряли дэ и хотели использовать их во вред другим или, пораженные, навсегда теряли способность к действиям на благо людей,. Это было проверкой Неба достойных его Мандата. И не прошедших экзамен Озеро убивало. Они становились всего лишь каплей в нем, растворялись в беспредельной мудрости и оставляли полученные знания там же, под защитой всех тягот и опасностей пути к истине. Боюсь только, что наше Озеро может погубить Вас, даже если Ваше дэ самое большое из всех ныне живущих людей, и Вы не собираетесь вредить другим.

Сергей не успел что-то ответить. Сзади, со стороны покинутого НИИ, из темноты туннеля раздались сухие звуки одиночных выстрелов и ученый, ехавший на последнем электрокаре упал на руль миниатюрной машинки, закрутившейся на месте. Через миг остановилась и второй электрокар, оба пассажира которого тоже были мертвы.

– Выжимай из нее все, что можно! – закричал Волк своему соседу, сидевшему за рулем, и развернулся назад, держа наготове “Барс”. Сергей сделал то же самое.

Электрокары почти сравнялись друг с другом, цепляясь боками за узкие стены туннеля и высекая искры, когда в руках сталкеров заработали пулеметы. Плотная завеса огня и несколько брошенных гранат позволили беглецам оторваться от преследователей. Пройдя плавный поворот, двое ученых и сталкеры оказались всего в каких-то ста метрах от мощной стальной плиты, закрывавшей вход в подземный ангар. Казалось, цель была почти достигнута. Электрокары, в каждом из которых лежало по паре зажигательных гранат с включенными на задержку в несколько секунд таймерами, были развернуты и направлены в сторону преследователей. Дверь в ангар уже начинала медленно подниматься. Грянуло два взрыва, туннель залила яркая вспышка, а из его глубин послышались вопли и стоны раненных. Но секундой раньше из места, ставшего эпицентром взрыва вылетела длинная автоматная очередь. Один из ученых был убит, Собиновский тяжело ранен в грудь, а Волк получил еще одну пулю в левую руку.

Сергей затащил едва живого ученого в ангар, проскользнув под дверью, а вслед за ним из туннеля ушел и Волк. Собиновский смог переключить блок управления двери, и она закрылась гораздо быстрее, чем открывалась.

– Я оказался прав… Не все мы выберемся из Зоны, – ученый умирал на руках у Сергея, – Рядом с вертолетом стоит консоль управления. Сначала проверните справа крупный рычаг… Он там один… А потом… нажмите голубую кнопку рядом с ним… Через пятьдесят секунд защитный купол раздвинется. Не забудь… ты должен рассказать об этом… У меня теперь уже не получится, – глаза Собиновского закатились. Ученый был мертв.

– Заводи движок, Серега, уходим! – Волк был мертвенно бледным. Рукав его комбинезона был залит кровью, которая обильно капала на пол.

– Погоди, надо тебя перевязать!

– В воздухе наложу перевязку. Заводи!

Сергей подбежал к консоли, провернул рычаг, и ангар встряхнул мощный взрыв где-то над ним. Потом он нажал голубую кнопку и услышал, как стал сползать куда-то в сторону бетонный купол. В дверь били из гранатометов. Она начала постепенно деформироваться.

Через пару минут, когда сталкеры сидели в вертолете, было уже ясно, что дверь продержится совсем недолго. Вертолет оторвался от земли и начал набирать высоту. Когда высота была еще не больше двух метров, Волк открыл дверь кабины со своей стороны и обернулся к Сергею.

– Ну вот и все, Серега, прощай. Я уже все равно не жилец. Слишком много крови потерял и еще потерял бы, пока до Большой земли добрались. Сделай, что должен, что обещал Грифу. А я прикрою. Я ведь слышал, как “апельсины” между собой говорили о том, что положили сталкеров всех. Мне теперь без Должников и заняться-то нечем, – и Волк выпрыгнул из вертолета.

Сергей, медленно поднимаясь, видел, как Волк залег за металлические ящики, стоявшие в углу ангара, как зарядил РПГ последней гранатой, и как эта граната вылетела в туннель, едва только дверь вырвало из проема очередным взрывом. Потом все скрылось в дыму и пыли. А вскоре и звуки перестрелки заглушил мощный гул винтов Ми-46С, который вылетел из шахты ангара и, развернувшись над выжженным заранее размещенными предусмотрительным Грифом зарядами напалма пятачком Белого леса, лег на курс к Большой земле в прямо противоположную от места бывшего Чернобыля-4 точку Линии.

Эпилог

Сергей сидел в массивном кресле дорогой кожи в кабинете, на дверях которого висела черная с золотом табличка “Заместитель главного редактора Сергей Владимирович Макаров”.

С того дня, когда погиб Волк, прошло две недели. Статья Сергея в “Комсомолке ” вызвала фурор. Это была настоящая сенсация. Столичные журналисты снова и снова возвращались к этой теме. Продажи и рейтинг журнала взлетели до небес, а сам Сергей – по служебной лестнице, добравшись до кресла зама Колобка, который тут же свалил на него большую часть обязанностей и уехал в очередную “деловую командировку” то ли на Канары, то ли на Мальдивы.

Ему даже грозила одна из самых престижных премий пишущей братии Союза. Но все это приводило его в холодное, хорошо скрываемое бешенство. Его работа стала образцом полускандальной статьи в глянцевом журнале. На Западе ей уже приклеили ярлык “real live industrial horror essay ”, а его возвели на пьедестал основателя нового жанра в журналистике. Военные не отрицали ничего из того, что написал Сергей. Они лишь давали обширные комментарии, разъяснения и вносили “небольшие уточнения”. Через две недели многочисленных интервью, ток-шоу и аналитических программ его статья стала всего лишь зарисовкой об ужасах Зоны и о борьбе с ее тварями. Ученые скептически оценивали материалы Собиновского: “К сожалению, они носят эклектичный и далеко неполный характер. Скорее всего, выводы Петра Владимировича были основаны, по большей части, на эмоциях, а не на фактах”, – заявил в одном из последних интервью убеленный сединами патриарх отечественной науки. Из сталкеров же, которые уже не могли постоять за себя, сделали козлов отпущения: “Организованные сообщества уголовников, которых терпели и даже иногда покрывали из-за сомнительной помощи в изучении Зоны, но которые постоянными нарушениями режима ее исследования наносили огромный вред и повышали риски для военных и ученых, уничтожены. Последний выброс в полной мере показал их истинное лицо. Даже в пылу боя эти отродья успевали заниматься мародерством, снимая с убитых солдат амуницию и оружие. Кстати, именно они, в первую очередь, подчинялись контроллерами. По мнению ученых, это говорит о слабости их психики и отсутствии морального стержня, если хотите”, – Расков купался в лучах своей славы и максимально использовал в своих целях каждое интервью и появление на публике. Когда же ему был задан вопрос о том, будет ли он подавать в суд на Сергея за клевету, он, играя в благородство, встал в позу: “Я не вижу в этом смысла. У Сергея Владимировича просто были некорректные источники информации. Я уверен, что это недоразумение – просто следствие его дезинформации и излишней эмоциональной горячности под влиянием всего произошедшего. Я не буду подавать в суд из-за такого пустяка на человека, с которым плечом к плечу сражался в третьем эшелоне Внутреннего периметра, и который проявил себя как настоящий мужчина. Смело и откровенно описав свое видение ситуации на Территории карантина, он лишь подтвердил это”.

Почти все факты, описанные Сергеем, были “объяснены”, “уточнены” и “исправлены”. Легкий налет скандальности и сгущение красок – вот единственные минусы, которые приписывали его статье. Уже неделя, как с Линии, вернулась группа тележурналистов одного из центральных государственных каналов. Они привезли большое количество материала и теперь готовили к эфиру документальный фильм, посвященный Зоне. Она стала в какой-то мере открытой для журналистов, и это тоже ставили в заслугу Сергею. А Сергей сидел в своем кабинете, просматривал новости и статьи, посвященные Зоне, и все отчетливее понимал, как грамотно и четко из него и его статьи сделали образчик искренней и честной журналистики (хотя и с небольшим налетом скандальности), сведя на нет все то, что он хотел сказать, успокоив общественное мнение и добившись максимальной выгоды для таких, как Расков.

– Пойдем. Уже надо бежать. Церемония начинается через час, – в кабинет вбежала Лариса в откровенном вечернем платье, чмокнула Сергея в щеку и стала его тормошить, – Ну не грызи ты себя. Все хорошо. Такие, как Расков, всегда выкрутятся. Поедем… Ну…

Через три часа Сергей уже в статусе лауреата престижной публицистической премии сразу в нескольких номинациях получал многочисленные поздравления от незнакомых ему людей в банкетном зале, где проходила неофициальная часть церемонии. Внезапно он, как в Зоне, каким-то шестым чувством почувствовал, что кто-то в упор с ненавистью смотрит в его затылок. Обернувшись, Сергей увидел Раскова. Свежеиспеченный генерал-лейтенант в чине руководителя ОССН, в подчинение которых были переданы все военные подразделения Зоны, тоже присутствовал на церемонии.

– Здравствуйте, здравствуйте, Сергей Владимирович! Рад за Вас, искренне рад, – Только глаза Раскова, жившие отдельной жизнью от маски, которую он нацепил на себя, выдавали его. Он ненавидел Сергея всей душой, но не собирался вступать в открытый конфликт.

– Не думаю, что Вы говорите правду.

– Ну… Не надо снова делать из меня злого гения современности, – Расков придвинулся к нему и, все так же добродушно улыбаясь, тихим шипящим шепотом выдохнул почти в ухо журналиста, – Ты и так отделался легким испугом, хотя узнал очень, очень много лишнего. Премии теперь получаешь, в звезды выбился на пару месяцев, кресло помягче и повыше под свою задницу подставил. Не лезь в это дело. Не тебе со мной тягаться. Волк куда как покрепче был. А где он сейчас? Помнишь? И ты там будешь, если не успокоишься. В Зону тебе теперь путь заказан. Если и приедешь, то ты там увидишь и услышишь только то, что мне будет надо. Не дергайся… Ну да ладно, не буду отрывать Вас от поклонниц. А мне уже пора, – и Расков все так же мило улыбаясь и здороваясь с многочисленными знакомыми, вышел из заполненного цветом журналистики и столичной богемой зала…

В эту ночь Сергей почти не спал. Заснув лишь под самое утро, он встал, когда на часах было уже почти двенадцать. Подошел к окну, закурил и прищурился от ярких лучей еще теплого сентябрьского солнца. По улице шла шумная и беззаботная праздничная процессия. Заканчивалось празднования дня города Минска.

Одного из последних в его истории. Так как Зона не собиралась останавливаться.

⇐ Предыдущая 1 2 3 4 5 6 78