Кристи Голден 9 страница

Тихий звук наполнил воздух, и Трэль с трудом поднял тяжёлую, как камень, голову.

Теперь они неспешно плавали вокруг него, и Трэль понял, что его подвергли испытанию и сочли достойным. Рядом взвился на дыбы призрачный олень, и Трэль осознал, что больше никогда не сможет просто есть кусок оленины, не чувствуя духа оленя и не думая о том, что это он дарует ему насыщение. Трэль почувствовал родство с каждым орком, когда‑ либо рождённым на свет, и даже ощущение от присутствия духа человека больше напоминало доброту Тареты, чем чёрную жестокость Блэкмура. Всё было прекрасно и светло, даже если иногда и подёргивалось дымкой; все в жизни было взаимосвязано, и любой шаман, который вмешивается в эту цепь, не проявив бесконечной заботы и уважения к духу, обречён на провал.

А потом все духи ушли. Трэль упал без сил. Он почувствовал, как Дрек'Тар трогает его за плечо. Старый шаман помог Трэлю сесть. Никогда ещё молодой орк не чувствовал себя таким слабым и разбитым.

— Прекрасно, дитя моё, — похвалил Дрек'Тар, и его голос дрожал от переполнявших его чувств. — Я надеялся, что они примут тебя… Трэль, ты должен знать. Прошли годы, нет, десятки лет с тех пор, как духи в последний раз принимали шамана. Они сердились на нас за сделку с Тьмой, которую заключили наши колдуны, за то, что колдуны извратили магию. Сейчас осталось всего несколько шаманов, и все они такие же старики, как я. Духи ждали, пока появится некто достойный, чтобы передать ему свои дары. Ты первый за долгое‑ долгое время, кто заслужил такую честь. Я боялся, что духи навсегда отказались от связи с нами, но… Трэль, я никогда в жизни не видел более сильного шамана, а ведь ты ещё только начал.

— Я… я думал, что это даст мне такую силу и могущество, — слабым голосом проговорил Трэль. — Но… до чего же я ничтожен и жалок…

— И именно поэтому ты достоин. — Дрек'Тар погладил Трэля по щеке. — Дуротан и Драка очень гордились бы тобой.

Когда Духи Земли, Воздуха, Огня и Жизни стали его преданными друзьями, Трэль почувствовал себя сильным и уверенным, как никогда в жизни. Дрек'Тар учил его особым «зовам».

— Колдуны называют их заклятиями, — рассказывал он Трэлю, — но мы, шаманы, говорим просто «зовы». Мы просим, а силы отвечают нам. Или не отвечают, как захотят.

— Случалось ли такое, что они не отвечали? — спросил Трэль.

Дрек'Тар ответил не сразу.

— Да, — медленно проговорил он, наконец.

Они сидели в пещере шамана и вели одну из своих обычных вечерних бесед. Эти разговоры были очень дороги Трэлю, и всегда он узнавал из них много нового.

— Когда? Почему? — пожелал узнать Трэль и тут же прибавил: — Но если ты не хочешь говорить об этом…

— Теперь ты шаман, хоть ещё совсем птенец, — ответил Дрек'Тар. — Нужно, чтобы ты понимал, чего нам нельзя делать. Мне стыдно, но я должен признаться, что мне не раз случалось просить о неподобающих вещах. В первый раз я попросил о наводнении, чтобы разрушить человеческий лагерь. Ненависть и горе снедали меня, ибо они убили многих из нашего клана. Но в том лагере было много раненых, а также женщины и дети, и Вода не пожелала уничтожать его.

— Но наводнения происходят постоянно, — удивился Трэль. — Гибнет множество невинных, и без всякой цели.

— Это цели Духа Воды и Духа Жизни, — резко перебил Дрек'Тар. — Их нужды и замыслы мне неведомы. Разумеется, они не посвящают меня в них. Тогда Духу Воды не нужно было это наводнение, и он не стал топить сотни людей, которых считал невинными. Позже, когда ярость моя утихла, я понял, что Дух Воды был прав.

— А когда ещё тебе отказали?

Дрек'Тар замялся на мгновение.

— Ты, должно быть, думаешь, что я всегда был духовным наставником клана, старым и дряхлым.

Трэль хихикнул:

— Никто не рождается старым, Мудрейший.

— Иногда я бы хотел родиться стариком. Но, увы, когда‑ то я был молод, так же как ты, и кровь бурлила в моих жилах. У меня были подруга и дитя. Они умерли.

— В битве с людьми?

— Нет, их смерть была не столь героической. Они просто заболели, и все мои мольбы к стихиям были тщетны. Я обезумел от горя. — Даже теперь в голосе старика звучала мука. — Я потребовал, чтобы духи вернули жизни, которые они отняли. Они рассердились на меня и много лет не внимали моему зову. Из‑ за моего надменного требования вернуть к жизни тех, кого я любил, пострадал весь наш клан, ведь я больше не мог призывать духов. Когда я осознал глупость той моей просьбы, я молил духов о прощении. И они простили меня.

— Но… но ведь это только естественно — желать, чтобы те, кого любишь, оставались в живых, — заметил Трэль. — Духи должны были понять это.

— О, они понимали. Сначала я смиренно просил, и Дух Жизни выслушал меня с сочувствием, прежде чем отказать. Но следующая моя просьба была яростным требованием, и Дух Жизни оскорбился тем, что я так злоупотребил силой.

Дрек'Тар положил руку на плечо Трэля.

— Более чем вероятно, что тебе придётся пережить боль утраты тех, кого ты любишь, Трэль. Ты должен понимать, что у Духа Жизни есть свои причины делать то, что он делает, и ты должен уважать эти причины.

Трэль кивнул, но на самом деле всей душой сочувствовал Дрек'Тару и ничуть не осуждал старого орка за то, что в своём горе он оскорбил духов.

— Где Остроух? — поинтересовался он, чтобы сменить тему разговора.

— Не знаю. — Казалось, Дрек’Тара совершенно не заботит этот вопрос. — Он мой друг, а не раб. Он уходит когда захочет и возвращается по своей воле.

Как будто чтобы уверить его, что она‑ то никуда не денется, Вьюга положила голову Трэлю на колено. Он потрепал её по загривку, пожелал учителю доброй ночи и ушёл в свою пещеру спать.

Однообразной чередой тянулись дни. Теперь Трэль большую часть времени посвящал учёбе, хотя иногда отправлялся поохотиться вместе с небольшой группой соплеменников. Свою новообретенную связь со стихиями он использовал па помощь клану: спрашивал у Духа Земли, где пасутся стада, просил Духа Ветра изменить направление, чтобы запах не выдал их чутким животным. Только однажды, когда их припасы были на исходе, а на охоте удача отвернулась от них, он обратился за помощью к Духу Жизни.

Орки прекрасно знали, что в округе есть олени. Деревце с обглоданной корон и свежий помёт красноречиво свидетельствовали об этом. Но уже несколько дней хитрым зверям удавалось ускользать от охотников. Желудки орков опустели, и наполнить их были нечем. Дети совсем исхудали.

Трэль закрыл глаза и сосредоточился: «Дух Жизни, вдыхающий жизнь во всё сущее, я прошу тебя об одолжении. Мы возьмём не больше, чем нам необходимо, чтобы утолить голод нашего клана. Ни один из даров твоих не пропадёт втуне, и мы окажем тебе почести. Многие жизни ныне зависят от жизни одного».

Он надеялся, что подобрал верные слова. Юный шаман говорил с глубоким искренним почтением, но ему никогда раньше не приходилось делать этого. Но, открыв глаза, он обнаружил, что в паре метров от него стоит белый олень. Его спутники, похоже, ничего не видели. Олень поймал взгляд Трэля и наклонил голову. Потом животное отпрянуло в сторону, и Трэль заметил, что на снегу не осталось никаких следов.

— За мной, — велел он.

Вскоре Снежные Волки увидели взрослого мощного оленя, лежавшего на снегу. Одна нога у него торчала под немыслимым углом, а в прекрасных карих глазах плескался ужас. Снег вокруг был разбросан и примят — свидетельство безуспешных попыток подняться.

Трэль приблизился к оленю, послав успокаивающий импульс. «Не бойся, — говорил он. — Скоро твоя боль закончится, а твоя жизнь по‑ прежнему будет иметь смысл. Благодарю тебя, Брат, за твою жертву».

Олень успокоился, расслабился и опустил голову. Трэль нежно коснулся его шеи и быстро, чтобы не причинить боли, вонзил нож ему в сердце. Оглянувшись на остальных, Трэль увидел, что они смотрят на него с благоговением. Но он знал, что это не по его воле, но по воле Духа оленей его народ сегодня не будет голодать.

— Мы заберём этого зверя и насытимся его плотью. Мы сделаем из его костей инструменты, а из шкуры — одежду. И всё это время мы будем помнить, что он оказал нам честь.

Трэль трудился бок о бок с Дрек'Таром, питая силой семена, скрытые под землёй, чтобы они росли здоровыми и весной, которая была уже близко, распустились цветами. Он наделял силой и нерожденных животных — орлят, козлят, волчат, подраставших в материнских чревах. Вдвоём они обращались к Воде, чтобы она избавила поселение орков от весенних ручьёв и лавин. Сила и мастерство Трэля росли с каждым днём, и он с завидным упорством развивал свои способности. И когда из‑ под тающего снега показались первые жёлтые и пурпурные цветы, он понял, что в них есть и его частица.

Однажды, вернувшись домой с охапкой священных трав, помогавших шаману разговаривать со стихиями, Трэль с удивлением обнаружил, что у Снежных Волков новый гость.

Это был огромный орк. Несмотря на весеннее тепло, он сидел, близко придвинувшись к костру.

Вьюга бросилась вперёд, чтобы поздороваться с Остроухом, который, наконец, вернулся из своей долгой отлучки. Трэль повернулся к Дрек'Тару.

— Кто этот незнакомец? — тихо спросил он.

— Странствующий отшельник, — ответил шаман. — Мы его не знаем. Он говорит, что Остроух нашёл его, когда он заплутал в горах, и привёл его сюда, в безопасное место.

Трэль посмотрел на чашку похлёбки, которую чужак держал в огромной ладони, и отметил, как вежливы с ним другие члены клана.

— Его вы привечаете куда с большей добротой, чем когда‑ то меня, — обиженно заметил он.

Дрек'Тар усмехнулся:

— Он просит всего лишь приютить его на несколько дней, прежде чем снова отправится в путь. Он не явился к нам, размахивая изорванным одеялом, носящим знак Снежного Волка, и желая, чтобы его приняли в клан. И к тому же он пришёл весной, когда всего в изобилии, а не в голодное и холодное зимнее время.

Трэлю пришлось признать справедливость шамана. Стараясь быть вежливым, он присел рядом с незнакомцем.

— Приветствую тебя, чужеземец. Как долго длятся твои странствия?

Орк взглянул на него из‑ под капюшона. Его внимательный взгляд был суров, хотя ответил он вежливо, даже с почтением:

— Дольше, чем стоит вспоминать, юноша. Я ваш должник. Я думал, Снежные Волки — всего лишь легенда, которой прихвостни Гул'дана запугивают орков.

В Трале шевельнулась гордость за свой клан.

— Нас изгнали несправедливо, но мы сумели выжить здесь, в этом суровом месте, — ответил он.

— Но, насколько я понимаю, ещё недавно ты был таким же чужаком для этого клана, как я, — сказал странник. — Они говорили мне о тебе, юный Трэль.

— Надеюсь, они говорили обо мне хорошо, — произнёс Трэль, не зная, что ответить.

— Вполне, — загадочно молвил чужеземец и вернулся к еде. Трэль заметил, какие у него сильные, мускулистые руки.

— Из какого ты клана, друг?

Рука с ложкой замерла на полпути ко рту.

— У меня больше нет клана. Я странствую один.

— Они все погибли?

— Погибли или в плену, а некоторые… у некоторых погибла душа, — ответил орк с болью в голосе. — Давай не будем говорить об этом.

Трэль склонил голову. Он чувствовал себя неловко рядом с этим незнакомцем, и в то же время чужак вызывал у него подозрения. Что‑ то в нём было неладно. Трэль встал, кивнул и направился к Дрек'Тару.

— Нельзя упускать его из виду, — предупредил он учителя. — Что‑ то мне не нравится в этом странствующем отшельнике.

Дрек’Тар откинул голову и расхохотался.

— Мы ошиблись, подозревая тебя, когда ты только пришёл к нам, а теперь ты единственный из нас, кто не доверяет этому оголодавшему страннику. О Трэль, тебе ещё так многому предстоит научиться.

В тот вечер за ужином Трэль продолжал наблюдать за незнакомцем, стараясь делать это не слишком заметно. Тот никому не позволял прикасаться к своему огромному мешку и ни разу не откинул капюшон, полностью скрывавший лицо. На вопросы он отвечал вежливо, но кратко, и очень мало рассказывал о себе. Трэлю удалось узнать только, что он был отшельником уже двадцать лет, всё это время пребывал в одиночестве и утешался воспоминаниями о минувших днях, не слишком стремясь обратно в общество.

— Ты когда‑ нибудь видел лагеря для интернированных? — поинтересовался Утул. — Трэль говорит, что те орки, которых там держат, безвольны и потеряли всякое желание бороться.

— Да, и тут нечему удивляться, — проговорил чужеземец. — Того, за что мы могли бы бороться, почти не осталось.

— Вовсе нет! — Трэль так и вскинулся, в нём внезапно вспыхнула ярость. — Ещё есть свобода. Есть наша земля. Есть память о наших корнях. За всё это стоит побороться!

— И всё же вы, Снежные Волки, скрываетесь здесь, в горах, — парировал странник.

— Так же, как ты скрываешься на юге, — отрезал Трэль.

— В мои намерения не входит призывать орков сбросить оковы рабства и поднять мятеж против своих хозяев, — спокойно ответил чужеземец, не поддавшись на язвительность Трэля.

— Я не задержусь здесь надолго, — заявил Трэль. — Весной я присоединюсь к вождю орков Грому Адскому Воплю, который всё ещё не сдался людям, и вместе с ним и его благородным кланом Боевой Песни отправлюсь в поход на лагеря. Мы поднимем наших братьев на битву против людей, этих трусливых тиранов, которые силой удерживают орков в рабстве!

Трэль вскочил на ноги, унизительные слова, которые осмелился произнести чужак, привели его в ярость. Он всё время ждал, что Дрек'Тар одёрнет его, но старый орк молчал, только спокойно поглаживал своего волка и слушал. Прочие Снежные Волки, как заворожённые, внимали словам и не вмешивались.

— Гром Адский Вопль. — Чужак фыркнул с презрением и пренебрежительно махнул рукой. — Этот мечтатель, одержимый демонами. Нет, вы, Снежные Волки, имеете полное право сидеть здесь, так же, впрочем, как и я. Я видел, на что способны люди и понял, что лучше держаться от них подальше и искать укромные места, куда им не добраться.

— Меня вырастили люди, и поверь мне, победить их не так уж сложно! — воскликнул Трэль. — Впрочем, я полагаю, тебя тоже, трус!

— Трэль… — наконец вмешался Дрек'Тар.

— Нет, мастер Дрек’Тар, я не буду молчать. Этот… этот… он пришёл к нам за помощью, он ест у нашего огня и смеет оскорблять мужество нашего клана и его же собственного племени. Я этого не потерплю. Я не вождь и не заявляю о своих правах, хоть и рождён, чтобы стать им. Но я заявляю о своём личном праве сразиться с этим чужаком и загнать его речи обратно ему в глотку!

Трэль думал, что трус‑ отшельник принесёт извинения. Вместо этого чужеземец искренне расхохотался и вскочил на ноги. Он был почти так же высок, как Трэль, и теперь, наконец, стало видно, что скрывается под его плащом. Заносчивый странник с головы до ног оказался закован в чёрные пластинчатые доспехи с медными бляхами. Когда‑ то эти доспехи были великолепны, но хоть по‑ прежнему производили впечатление, пластины явно знавали лучшие времена, а медные бляхи давно нуждались в чистке.

С диким воплем чужеземец развязал свой мешок и достал оттуда самый большой боевой молот, какой когда‑ либо видел Трэль. Он легко поднял оружие и замахнулся на молодого орка.

— Посмотрим, сумеешь ли ты достать меня, щенок! — воскликнул он.

Остальные орки тоже разразились криками, и во второй раз в эти несколько мгновений Трэль испытал глубокое потрясение. Вместо того чтобы броситься на защиту своего собрата, Снежные Волки расступились, некоторые даже пали на колени. Только Вьюга осталась с ним, она встала между своим другом и чужеземцем, ощетинившись и оскалив белые зубы.

Что происходило? Трэль бросил взгляд на Дрек'Тара, который не пошевелил даже пальцем, чтобы помочь ученику.

Значит, так тому и быть. Кто бы ни был этот чужак, он оскорбил Трэля и Снежных Волков, и молодой шаман готов отдать жизнь в защиту чести, своей и своего клана.

Оружия у него не было, но Утул вложил в его протянутую руку длинное острое копьё. Пальцы Трэля сомкнулись на нём, и он затопал ногами.

Трэль чувствовал, как вопросительно отзывается Дух Земли. Как можно мягче, чтобы не обидеть стихию, он отклонил предложенную помощь. Это была битва не для стихий, здесь не нужно было наводить на врага священный ужас. Трэль сам должен преподать этому грубияну столь необходимый ему урок.

Он чувствовал, как дрожит земля под мерно бьющими в неё ногами. Чужак сначала как будто удивился, но через секунду его лицо озарилось радостью. Трэль ещё не успел сосредоточиться, а его противник, защищённый доспехами, кинулся в атаку.

Копьё Трэля само взметнулось кверху, чтобы защитить владельца, но хоть это было и грозное оружие, оно не могло отразить удар огромного боевого молота. Могучее копьё переломилось надвое, как сухой сучок. Трэль бросил взгляд вокруг, но другого оружия не было. Он приготовился к следующему удару, решив применить испытанную стратегию, которая так хорошо служила ему в прошлом, когда ему приходилось безоружным бороться против вооружённого противника.

Чужак снова взмахнул молотом. Трэль уклонился, потом ловко извернулся и схватил оружие. Но, к его немалому изумлению, как только его пальцы сомкнулись на древке, противник сильно рванул молот. Трэль упал, и чужак встал над его простёртым телом.

Извиваясь, как рыба, Трэль сумел перекатиться на бок, крепко зажал ногу врага между лодыжек и дёрнул. Чужак потерял равновесие. Теперь они оба лежали на земле. Трэль обрушил крепко сжатый кулак на запястье сжимавшей молот руки. Чужеземец хрюкнул и невольно ослабил хватку. Пользуясь моментом, Трэль схватил молот и вскочил на ноги, размахивая им высоко над головой.

Молодой орк внезапно опомнился. Он уже почти обрушил огромное каменное оружие на череп противника, но это был его соплеменник‑ орк, а не человек на поле битвы. Это был гость его клана, воин, с которым он бы не отказался сражаться плечом к плечу, освобождая пленных сородичей из лагерей.

Это колебание вкупе с тянущей к земле тяжестью молота на мгновение вывели его из равновесия. Чужаку этого мгновения оказалось достаточно. Рыча, он проделал тот же приём, который только что применил против него Трэль. Он ударил его по ногам. Все ещё сжимая молот, Трэль рухнул на землю. До того, как он сообразил, что происходит, противник оседлал его и схватил за горло.

Мир вокруг Трэля стал красным. Он потерял контроль над собой и начал бешено извиваться. Этот орк был почти одного с ним роста и защищён доспехами, но горячее стремление Трэля победить и преимущество в массе придали ему сил.

Но вдруг чьи‑ то руки подхватили Трэля и оттащили от обидчика. Он сопротивлялся со страшным рёвом, жажда крови пылала в нём и требовала выхода. Восемь Снежных Волков с трудом удерживали его, пока не рассеялась красная дымка у него перед глазами и не выровнялось дыхание. Когда Трэль кивком дал понять, что пришёл в себя, ему позволили сесть.

Чужеземец поднялся раньше. Он тяжело шагнул вперёд, и его лицо оказалось на расстоянии вытянутой руки от лица Трэля. Молодой шаман встретил его взгляд спокойно, но учащённое дыхание выдавало едва сдерживаемую ярость.

Чужак выпрямился во весь рост и захохотал.

— Много времени прошло с тех, как кто‑ нибудь смел хотя бы просто бросить мне вызов, — радостно проревел он, будто забыв о том, что мгновение назад Трэль чуть было не размазал по земле его кишки. — И ещё больше времени прошло с тех пор, как меня положили на лопатки. Такое удавалось только твоему отцу, юный Трэль, да будут мирными странствия его духа. Значит, Адский Вопль не лгал. Я действительно нашёл себе помощника в своём деле.

Он протянул Трэлю руку. Молодой орк фыркнул:

— Помощника? Чужак, я побил тебя твоим же оружием. Я не знаю такого правила, по которому победитель становится вторым после побеждённого!

— Трэль! — Голос Дрек'Тара отрезвил, как удар молнии.

— Он всё ещё не понял, — ухмыльнулся чужак. — Трэль, сын Дуротана, я прошёл долгий путь, чтобы найти тебя, чтобы убедиться, что молва не врёт, что ещё есть для меня достойный помощник и преемник, которого я мог бы обучить и которому смогу довериться, когда стану освобождать лагеря.

Он замолчал, его глаза заискрились весельем.

— Сын Дуротана, я Оргрим Думхаммер.

От стыда и изумления у Трэля отвисла челюсть. Неужели он оскорбил Оргрима Думхаммера, военного вождя Орды? Лучшего друга его отца? Орка, чей образ вдохновлял его столько лет? Одни только доспехи и молот уже должны были сказать ему все. Каким же дурнем он оказался! Трэль рухнул на колени, потом пал ниц.

— Благороднейший Думхаммер, прошу простить меня. Я не знал… — Он бросил мрачный взгляд на Дрек'Тара. — Мой учитель мог бы и предупредить меня.

— И это бы всё испортило, — ответил Думхаммер посмеиваясь. — Я хотел вызвать тебя на бой, посмотреть, на самом ли деле у тебя такой гордый и пламенный дух, как столь горячо расписывал мне Гром Адский Вопль. Я получил больше, чем рассчитывал, — меня побили!

Он снова громко расхохотался, как будто с ним уже много лет не случалось ничего более забавного.

Трэль почувствовал облегчение. Отсмеявшись, Оргрим дружески положил руку на плечо молодого орка.

— Сядь подле меня, Трэль, сын Дуротана, — сказал он. — Мы закончим ужин, и ты поведаешь мне свою историю, а я расскажу тебе о твоём отце то, чего тебе больше никто не расскажет.

Волна радости захлестнула молодого орка. Он порывисто схватил руку, лежавшую у него на плече.

Теперь, когда все узнали, кем на самом деле был таинственный незнакомец — Дрек’Тар признался, что знал об этом и нарочно посылал Остроуха за Оргримом, — Снежные Волки, наконец, могли проявить все надлежащее уважение почётному гостю. Вынесли нескольких зайцев, чьё мясо рассчитывали засушить про запас, начинили их драгоценными маслами и ароматными травами и повесили жариться над огнём. В костёр подбросили особых травок, их сладковатый едкий аромат смешался с дымом. Все это действовало почти опьяняюще. Принесли барабаны и трубы, и вскоре к небу взлетели звуки музыки и голоса орков, которые переплетались с дымом костра и несли мирам духов слово почтения и радости.

Поначалу Трэлю было неловко, и он говорил без особой охоты, но Думхаммер внимательно слушал его, задавал наводящие вопросы, пока не вытянул из него все. Когда Трэль закончил, Оргрим заговорил не сразу.

— Этот Блэкмур, — произнёс он, наконец, — он похож на Гул'дана. Его тоже волнуют в первую очередь не интересы его народа, а личная выгода и благополучие.

Трэль кивнул:

— Не я один пострадал от его жестоких прихотей. Я уверен, что он ненавидит орков, но и к своему народу он испытывает не лучшие чувства.

— А эта Тарета и Сержант… Я не знал, что людям известно, что такое доброта и честь.

— Я не знал бы ничего ни о чести, ни о милосердии, если бы не Сержант, — сказал Трэль. Глаза его весело сверкнули. — Это он научил меня тому приёму, который свалил тебя с ног. Благодаря ему я не раз побеждал противников.

Думхаммер тоже усмехнулся, но тут же снова стал серьёзным.

— Я давно понял, что люди‑ мужчины ненавидят наш народ, а женщины и дети боятся нас. И всё же та девочка сама захотела стать твоим другом.

— У неё большое сердце, — вздохнул Трэль. — Я говорю, что с гордостью принял бы её в свой клан, а высшей похвалы я не могу придумать. У неё дух орка, смягчённый способностью сострадать.

Оргрим снова помолчал. Наконец он проговорил:

— Все эти долгие годы, после своего позорного поражения, я жил в уединении, в глуши. Я знаю, что обо мне говорят. Я отшельник, трус, боюсь показать своё лицо. Ты знаешь, почему я брезговал обществом вплоть до этого вечера, Трэль?

Трэль молча мотнул головой.

— Потому что мне нужно было побыть одному, поразмыслить над тем, что произошло. Подумать. Вспомнить о том, кто я есть, кто есть все мы как единый народ. Рискуя, я подходил к кострам становищ, пользовался гостеприимством хозяев, слушал, что они скажут, и собирал сведения. Так же, как и ты, я не понаслышке знаю, что такое быть в плену у людей. Меня поймали и какое‑ то время держали как забавную диковину при дворе короля Теринаса Лордаэронского. Я бежал из его дворца, как ты бежал из Дэрнхолда. Побывал я и в лагере. Я представляю, как живётся пленникам, сломленным и отчаявшимся. Я чуть было не стал одним из них.

Пока Думхаммер говорил, он неотрывно смотрел в костёр, теперь он повернулся к Трэлю. И хотя его серые глаза были ясными, отсветы огня вдруг заплясали в них подобно пламени преисподней, пылавшему во взгляде Грома Адского Вопля.

— Но не стал. Я бежал, как и ты. И так же, как тебе, это удалось мне без проблем. И всё же для тех, кто, сбившись в кучу, сидит в лагерной грязи, это по‑ прежнему невыполнимо. Если свинье по нраву её свинарник, открытая дверь её не интересует. Точно так же и с лагерями. Нужно, чтобы они сами хотели выйти в дверь, когда мы откроем её для них.

Трэль начал понимать, куда клонит Думхаммер.

— Чтобы принести свободу нашему народу, мало просто сокрушить стены, — заметил он.

Думхаммер кивнул:

— Мы должны снова напомнить им о пути шаманов. Они должны изгнать из своих отравленных душ ядовитый шёпот демонов и вернуться к своему истинному пути — пути воина, пути духа. Ты снискал восхищение клана Боевой Песни и их свирепого вождя, Трэль. Теперь у тебя есть Снежные Волки, самый независимый и гордый клан, который я когда‑ либо видел, и они готовы идти за тобой. Если на свете и есть орк, который может помочь нашим павшим духом собратьям вспомнить, кто они на самом деле, — так это ты.

Трэль вспомнил лагерь, где в воздухе витали тоска и смертоносная сонливость. Вспомнил он и о том, как сумел избежать опасности.

— Хоть я и терпеть не могу это место, я охотно вернусь туда, если это поможет пробудить мой народ, — сказал Трэль. — Но ты должен знать, что Блэкмур жаждет снова заполучить меня. Дважды мне едва удалось сбежать. Я надеялся, что когда‑ нибудь отомщу ему, но…

— Но всё напрасно, если у тебя не будет войска, — закончил Оргрим. — Поверь мне, Трэль. Я бродил в одиночку, но внимательно следил за всем, что происходило вокруг. Будь спокоен. Мы доберёмся до Блэкмура и его людей.

— Начальство лагерей уже извещено и тоже ищет меня, — напомнил Трэль.

— Они ищут высокого, могучего, воинственного и хорошо образованного Трэля, — ответил Думхаммер. — А на очередного сломленного, перемазанного в грязи орка они и внимания не обратят. Сможешь ли ты скрыть свою неукротимую гордость, мой друг? Сможешь ли ты схоронить её глубоко внутри и притвориться, будто лишён как боевого духа, так и собственной воли?

— Это будет непросто, — признался Трэль. — Но я сделаю это, если это поможет моему народу.

— Эти слова достойны сына Дуротана, — проговорил Думхаммер, и почему‑ то его голос звучал хрипло.

Трэль поколебался немного, но всё же воспользовался случаем, чтобы задать мучившие его вопросы.

— Дрек'Тар говорил мне, что Дуротан и Драка отправились на твои поиски, чтобы открыть тебе, что Гул'дан был предателем и использовал орков, чтобы получить силу и власть. Одеяло, в которое меня тогда завернули, поведало Дрек'Тару, что они погибли насильственной смертью, а я знаю, что, когда Блэкмур нашёл меня, рядом со мной были тела двоих орков и одного белого волка. Пожалуйста… не мог бы ты сказать мне… мой отец нашёл тебя тогда?

— Да, — тяжело вздохнул Думхаммер. — И нет у меня большего позора, и ни в чём не раскаиваюсь я больше, чем в том, что не оставил их тогда у себя. Я думал, так будет, лучше и для моих воинов, и для самого Дуротана. Они пришли вместе с тобой, юный Трэль, и рассказали мне о предательстве Гул'дана. Я поверил им. Позже выяснилось, что несколько моих воинов были шпионами Гул’дана. Достоверно я этого не знаю, но уверен, что охранник, которому я доверил проводить Дуротана до безопасного убежища, вместо этого позвал ассасинов, чтобы убить его вместе с семьёй.

Оргрим глубоко вздохнул, и на мгновение Трэлю показалось, будто на этих широких, мощных плечах покоится тяжесть всего мира.

— Дуротан был моим другом. Я бы с радостью отдал свою жизнь за него и его семью. И всё же я, не желая того, стал причиной их смерти. Я могу лишь надеяться искупить свою вину и сделаю всё, что смогу, для его сына. Ты сын гордого и благородного рода, Трэль, несмотря на то, что судьба дала тебе имя раба. Будем же хранить честь этого рода вместе.

Через несколько недель, в самый разгар весны, Трэль, не прилагая особых усилий, средь бела дня ворвался в одну из деревень, припугнул крестьян рёвом и быстро позволил взять себя в плен. Сразу, как только его накрыла сеть, он обмяк и заскулил, чтобы люди поверили, будто им удалось сломить его дух.

Оказавшись в лагере, Трэль продолжал мастерски играть свою роль. Но как только стражники привыкли к нему и уже не отличали от остальных пленников, молодой орк начал тихонько разговаривать с теми, кто его слушал. Он выделил нескольких орков, которые как будто сохранили мизерные остатки духа. В ночной тьме, когда стражники клевали носами на своих постах, Трэль преподал этим оркам урок истории. Он говорил о могуществе шаманов, о своих собственных способностях. Большинство пленников не поверили ему, потребовав доказательств. Трэль не стал устраивать землетрясение или призывать гром и молнию. Он просто зачерпнул ладонью грязь и попытался пробудить те крупицы жизни, которые ещё остались в ней. И на глазах у изумлённых орков бурая земля в руках Трэля поросла травой и даже цветами.

—Даже в том, что кажется мёртвым и уродливым, кроется сила и красота, — сказал Трэль исполнившимся благоговения наблюдателям.

⇐ Предыдущая 4 5 6 7 8910 11 12 13 Следующая ⇒