Последствия 3 страница

⇐ ПредыдущаяСтр 3 из 4Следующая ⇒

Не лёд, а холод от усталости.

Не сталь, а твёрдость в виражах.

Пушинкой в мимолётных слабостях

мы все блуждаем в миражах.

Жизнь, как река течёт в забвение.

Мечты как звёзды в небесах.

Порой приходит озарение,

где и у смерти есть коса.

Мысль как искра, но жажду молнии

не утолить простой водой.

У бога власть и монополия –

вселенная, где я изгой.

И незаметно меланхолия

Змеёй закралась в мысли мне.

Мы все, по сути, алкоголики.

Все топим истину в вине.

А в чьей вине?.. Прощай миллениум.

Я твой разрушенный маяк.

Пусть всеми движет вожделение.

Естественный отбор. Стояк.

Прощай-привет

Вот год прошел.

Я стал ещё мертвей.

И нет нужды

в бессмысленном позёрстве.

Талант во мне заснёт,

или проснётся?

А всё одно в конце –

прощай-привет!

Я не люблю ошибки повторять.

Душа болеть бессмысленно устала.

А что душа?

Ошмётки и останки.

А хоть и так, да всё-таки моя.

Вот год прошел,

а я ещё живой!

Привет-прощай!

А толку-то?

Что дальше?

Опять ассортимент паршивой фальши.

Предпочитаю отдых и покой.

За хламом неоправданной возни

возник

вопрос:

чего бы это ради?

Я весь свой пыл

на пыль

себя растратил

и сам себя за это же казнил.

***

Сложней писать по правилам,

чем психом быть затравленным,

ведь гений пробивается

сквозь формулы и крайности.

Переоценка ценностей

Искал я раньше ум, спокойствие,

не страсть в любви, а красоту.

Но понял нынче я, что пользы в ней

нет ни на грош. Всё в пустоту.

И, встретив идеал младенчества,

постиг я жалость и тоску.

Зачем принцессу? Мне б минетчицу

из самых грязных потаскух.

Не преклонил пред ней колени я

и, проще говоря, отшил.

Она во всём великолепии

не тронула моей души.

Иссяк напор воображения.

Я был отнюдь не изумлён.

Осталось только раздражение

от бесконечных мозгоёбств.

Поправка на ветер

Улыбнусь не для забавы –

отведу чужую жалость.

Не под маской, под забралом

скрыл ненужность мерзких жалоб.

Чувством больше, чувством меньше…

Взгляд печальный: сила воли.

Между делом спросят: «Где же

Стон страданий? ». С ветром в поле –

я отвечу им с улыбкой,

той печали не скрывая,

как немого исполина

спрятав суть моих страданий.

Призрак боли с ветром в поле.

А причины… да всё те же.

Боли труп порос травою.

Ветер в поле – вот мой стержень.

Что случилось? – Ветер в поле.

Ветер воет, плач не слышен.

Я герой на этой бойне.

Я палач своих излишеств.

Ни о чём

Ссал поэт всегда по ветру,

орошая километры.

Но назло людским запретам

стал он писать против ветра.

Обоссавшись, он победно

написал стихи про вредность

пользы бесполезных действий

без интриги и подтекста.

Хоть через край в небытие

Не мог Колумб надеяться,

когда снимался с якоря,

что встретится с индейцами,

что как индийцы якобы.

Отплытие до Индии –

вот наша индульгенция!

Вы где такое видели? –

Колумб вне конкуренции!

Мы будем плыть до берега,

где встретимся с индусами

в обратном направлении

без голода и устали.

Оголодав по странствиям,

с усталостью от глупости,

преподносимой паствою

на плоскости их глобуса.

Христово, Христофорово –

кому какая разница?

Но, в общем, это здорово,

когда разнообразие.

Проверить мы намерены

непогрешимость истины.

В обратном направлении

мы держим путь до Индии!

Край света ждёт. Он против нас

встаёт оградой храмовой,

но Пифагор в гипотезе

предполагал обратное…

Попы не напугали нас

в небытие падением,

сравнениями с Каином

и адом, полным демонов.

И вот на богоматери*

плывём на бой с невежеством.

Сие мероприятие

грозит успехом бешенным!!!

*Каравелла Санта Мария.

***

Насколько неосмысленна потеря,

настолько же бессмысленна печаль.

Когда мы ничему уже не верим,

нам нечего и негде отмечать…

Канун ли, торжество ли: всё едино –

с тоской осточертевшей поединок.

Религия

Мой Хрунтинг – это кот домашний.

Убьёт печаль он видом важным.

Мой кот бездельник, не смертельно.

И так неделя за неделей.

Его нашел слепым котёнком

и он считал меня в потёмках

своей души

своей мамашей,

в одежду носом тычась даже

искал соски. Купил я грушку,

грел молоко в железной кружке

и шесть раз в день кормил беднягу.

Глаза прорезались и я в них

в момент кормёжки видел бога

с восторгом диким бандерлога.

И бога нет вне той заботы.

Не почитайте день субботы.

Не посещайте люди церкви.

За жизнь последнюю зацепку

в злой час крушенья идеалов

нашел в коте святого Павла.

Причём тут Павел? Падший Паша*,

жить для себя противно даже.

Мой кот святой, а все иконы –

суть бандерложеского гона.

*Эта строчка написана в порыве творческого безумия. Истолковать её не могу. Однако впоследствии мой кот, поскользнувшись, упал с балкона. Спустя неделю знакомая пошутила: «У котов же девять жизней». Я иронично ответил: «А этажей-то десять». Но, если честно, переживал долго. Даже всплакнул, когда узнал о смерти кота.

***

ГодЫ-года гадали «да».

А поезд мчался в Магадан.

Над ним гудели провода.

Как параллели в никуда.

А в памяти: запой, вокзал,

на посошок и вот я взял

один билет в один конец.

И всем страданиям пиздец!

Озарило

Мой милый друг, мне так теперь отрадно.

Я вспомнил вас впервые без того,

чем я горел. Спокоен, что обратно

мне нет пути. Я больше не с тобой.

Хотя причём тут «больше», или «меньше»?

То было раньше. Было и прошло.

Но в тех мгновеньях мне открылась вечность –

короткий миг в значении большом.

Звезда исчезла с мраком предрассветным.

Холодный воздух обещал тепло.

Тогда остался с чувством безответным,

теперь уж не вздыхаю тяжело.

Пишу с улыбкой. Дань воспоминаний

хочу тебе, Замира, возвратить.

У нас с тобою не было свиданий,

а стало быть, и не о чем грустить.

Ты идеал капризный и далёкий,

забытый в чём-то, как минувший сон,

оставшийся прекрасной подоплёкой

к лучу, что озарил с утра восток.

Призраки

Я на съеденье отдан

призракам прошлых дней,

что оседают в годы

в сердце моём на дне.

Ворох воспоминаний

перебирать порой

издали зазывает

совести злой манок.

В эти минуты тяжко,

только без них нельзя.

Вспомнил одну бедняжку

в облаке разных «зря».

Тёмные тучи – признак

ливня ненужных слёз.

Засухи злобный призрак

их от меня унёс.

Вехи моих предательств

мне возместили дни.

Бывший один приятель

в мыслях моих возник.

Призрак убитой дружбы

сердце моё сожрал

будто бы черви грушу.

Жива ль моя душа?

Или за гранью тризны

в поисках доброты

бродит как странный призрак

к правде и лжи остыв…

Ковчег

Демоны живут в сознании людей.

Коллективное сознание и есть настоящий ад.

Фанатизм, идеализм и менталитет

омерзительней чем озлобленность, или разврат.

…………………………………………

Я встретил её в воплощении светлых чувств

и, разуверившись в нужности молитв,

стал вкладывать чувства молитвы в повседневную чушь,

иначе говоря, в быт.

Я одухотворённо готовил обед,

благоговейно его ел.

Ибо молитва в пустоту – бред,

но сила молитвы – души предел.

И среди икон повседневных забот,

увидев Мадонны прекрасный лик,

сказал ей: «Привет», подразумевая: «Мой бог»

и запел светлейшую из молитв.

«Хочу с тобой познакомиться», подразумевая «Люблю» –

произнёс, замолчав, подразумевая «Аминь».

Паруса и якорь нужны кораблю,

чтоб осилить морскую синь.

И пусть я боялся услышать «нет»,

но снялся с якоря мой фрегат

и сквозь глупость гаданий и зло примет

рванул на шторм почти наугад.

А парус надежды, как белый флаг,

сорвавшись, метался в кромешной тьме.

Не всегда белое на чёрном убедительный факт

света в ночи. О, нет…

здесь дело не в том, что отвергнут был.

Мы стали встречаться с ней.

Но из молитв её вылез быт

во всей своей крутизне.

Она не искала предела чувств,

не пыталась страдать острей,

а только несла повседневную чушь

со свистом амурных стрел.

Она играла со мной в игру,

что вычитала из книг.

И в одно из скучных и серых утр

я грубо сказал: «Заткнись! ».

И в блеске слёз её прочитал:

«Не всё то золото, что блестит».

И когда уходил, не подразумевал

прощения её просить.

Банальность

А. Кабанову

«…пусть зрение моё – в один Гомер,

пускай мой слух – всего в один Бетховен…»

Александр Кабанов

Жизнь это просто чудеса,

когда всему предел ты сам.

Тогда она бесценна.

Быть самому собой трудней,

чем объяснить себя стране.

В том скрыта беспредельность.

Банален до корней волос

я задаю себе вопрос:

а где же уникальность,

когда любви учил Шекспир,

а лихости учил шахид,

а нравственности Каин?

Я как заядлый биржевик,

что в курс валют ещё не вник

(а чувства как валюта)

пытаюсь впрок не прогадать –

урвать потомкам благодать

с азартом жизнелюба.

Задорнов юмор мой, мой страх –

как инквизитор на кострах

своих же размышлений.

Я каждым словом доказал,

что ничего не написал

(от трусости и лени).

Но в каждом классике есть путь

и их банальность это суть!

К примеру Маяковский:

из Велимира вышел в мир

по лесенке чудесных рифм,

сквозь жизненную прозу.

Но всем конечно всё равно,

что жизнь – затёртое кино

становится привычкой.

Минор размоется в мажор

мажор размоется в минор:

как всё это типично…

Всем наплевать, а я тону,

увязнув в эту вот слюну

и в глупые вопросы.

А внутрь себя куда расти,

когда тут, господи прости,

поэзия – доносы.

Здесь следует провести черту…

***

От эгоизма до отечества

тянулась нить из века к веку.

Я верю в богочеловечество

с личиной богочеловека.

Здесь каждый прав в своём невежестве

и виртуоз в последнем танце.

Здесь музыкой играет бешенной

смех смерти в свете святотатства.

Свечка

Ты знаешь, что я не ослеп,

но, веря обрядам пустым,

ты ставишь мне свечку на след,

не дав сожаленьям остыть.

А я ухожу не стыдясь

и светится путь мой в ночи,

как гордости иконостас,

а ты как икона молчишь.

Ты знаешь, что я не богат,

бросаешь мне деньги в карман.

Ты любишь другим помогать,

но я не нуждаюсь пока.

Заботу твою обо мне

уходом своим омрачу.

Мой след исчезает в огне

твоих незаконченных чувств.

Нелепость твоей ворожбы

уже превращается в дым.

Заботой своей дорожишь –

в том нет ни на грош теплоты.

Угол зрения-оборзения

называют постыдно точкой.

Независимо от намерений

я хочу изъясняться точно.

Примеряйтесь к любому мнению

необузданным любопытством.

нет пределов, а есть лишь рвение -

величайшая зона риска.

Угол зрения в треугольнике

не бермудском и не любовном -

превосходная аллегория

к человечеству поголовно.

Под каким-то углом предательство

это нравственность, или святость.

Под каким-то углом читатели

сами авторы самиздата.

Угол зрения при статичности

превращается быстро в точку.

Если мыслить аналитически,

можно вырасти до пророчеств.

Безделушка

Глупая вещица - твой подарок

вовсе мне не нужный пустячок.

От чего ж снимать мою усталость

он в минуты боли обречён?

Маленький кораблик на подставке.

Столько штормов он перетерпел...

Мы с тобой, любимая, расстались,

наигравшись. Порознь теперь.

Наши встречи были так похожи

на прыжок в страстей безумных мир.

Этот твой подарок тем дороже,

что из мира страсти сувенир.

***

Непринуждённостью бравирую,

трусливо кичась оптимизмом.

Зачем встречался я с красивою,

а в идеальную влюбился?

Зачем она с моим товарищем

и я в притворстве безнадёжном

так мил и так доброжелателен,

что дальше больше невозможно?

А искренность подобна ужасу.

Ломать - не строить... Строить козни.

Зачем смиряюсь я с ненужностью? -

Ответ скрывается в вопросе.

***

Внутри человечьего следа

едва различим след жука.

И мне бесконечность вселенной

предстала в тяжелых шагах.

Я груз своих дум беспокойных

нести отказаться бы рад.

О горе мне, горе мне, горе...

влачащему мир по мирам!

И сердце моё как матрёшка

из множеств чужих мне сердец.

Во всём меня гложет возможность

сомнений и страх умереть...

Боюсь моя смерть станет смертью

внутри чей-то смерти и я

секундой зависну в столетьи,

травинкой в полях бытия.

***

Я след от века, тень от ветра,

я привиденье.

И никакие теневеды

мной не владеют.

Я слот от славы, плоть от плоти.

Я мысль от чувства.

Любовь приходит и уходит

в предел кощунства...

***

Как странно,

как странно,

как странно...

Влюблённый в твою красоту,

постиг я невинность обмана

и радость прыжка в пустоту.

Настолько,

насколько

возможно

продолжи

тот сладкий обман.

Ведь я упиваюсь той ложью.

Ты дым, незаметный в туман.

Мир грезит лишь внешним угаром,

придумав явлениям суть.

Мы все на обложке романа

слезим сожалений росу.

В плену относительных истин

и гамельнских дудочек мод

я сам распадаюсь на бисер,

светил не зажегшихся мот.

Теория развода

Будда убежал в нирвану

от ребёнка и жены

к мудрецам и оборванцам

и мосты все сожжены.

Ведь нирвана в переводе

на известный вам язык

значит счастье при свободе.

Вот вам святости азы.

***

О глупость древней старины,

воспетая в стихах красивых,

где все друг в друга влюблены,

в борьбе со злом неистребимым,

как я обманут был тобой,

когда ушел в литературу

и твой лирический герой

стал для меня второй натурой.

Я видел в женщинах принцесс,

самообманом обольщённый.

Нёс свою веру, словно крест

к своей вершине обречённо.

Но этот груз, точнее грусть

однажды сбросил у подножья

на землю вымерших искусств,

на ложном крест поставив прошлом.

И встал иных стихов поэт:

помоек, грязных тротуаров,

но на спине остался след

от двух не донесённых балок.

И те занозы проросли,

меня с крестом соединяя,

поскольку я ленив, труслив

и очень часто невменяем.

И я пришел к своим корням,

увенчанный венком из веток,

смиренно крест с земли поднял

и путь продолжил вдохновенно.

УГАСАНИЕ

Маленькая поэма взаимопонимания

Мегаполис:

– Приелось всё. И вот многообразие

скорее утомляет, чем бодрит

и быт как клещ в борьбе за эвтаназию –

рутинно-вещевой энцефалит.

Клопы проблем заели просто дО смерти.

Вши нервотрёпок и глисты потерь

пищат навстречу самой поздней осени.

А на земле навязчивая тень.

Не радует, не бесит пик усталости

к которому ты падал, а не лез.

Рифмуются со вздохом ранней старости

намёки на Бодлера и Рабле.

И рифмы все исписанные дочерна,

что даже и чернилам скучно спать

приелись. Рифмовать уже не хочется

(и лишь на автомате выдать «блядь»).

Приелись… или всё ж изголодался я…

но нет достойных блюд. Один фастфуд.

Все сломаны решетки нынче гласности.

Всё можно: хоть пизди, хоть голосуй.

Первая вошь:

– Приелось. Красной кровью я насытилась.

Хочу зелёной, чёрной, золотой.

Вторая вошь:

У крови есть поток, но нет развития.

Везде одно: что пятка, что ладонь…

Старый клоп:

– В былые времена пиры закатывал,

что радостно и нынче вспоминать…

Но жить мечтами – доля препоганая.

А раньше… Что не день – то благодать.

Глист:

– Измотанный тоской и потребительством,

я сам себя с хвоста стал пожирать.

Банальность ежедневного вредительства

назойлива как в зное мошкара.

Первая вошь:

– Красивое и точное сравнение.

Вы, глист, прекрасно поняли меня:

нужны реформы, то есть изменения.

Какие предложения?

Клещ быта:

– Ням-ням.

Тень:

– Все лягут в землю, сразу всё уляжется.

Всему итог – забвение и смерть.

Ваш мир не вечен.

Старый клоп:

– Доля наша тяжкая.

Сколь многого ни смог за жизнь я съесть…

Первая вошь:

– А что по мне, так вся проблема в качестве.

Однообразен каждый вздох-глоток.

И сколько этой дряни не выкачивай,

нет в капиллярах крови золотой.

Вторая вошь:

– А я о голубой однажды слышала

от старой многоопытной блохи.

Глист:

– Устал от каждодневного излишества.

Хоть в узел завяжись дела плохИ.

Старый клоп:

– Иные времена. Минула молодость.

И зубы, и сноровку потерял.

Я верил, что осилю тело полностью,

но не учёл глобальность бытия.

Первая вошь:

– Текла бы кровь в обратном направлении…

Вторая вошь:

– Иль вовсе никуда бы не текла.

Старый клоп:

– Вас слушая, скучаю и старею я.

Тень:

– А(. ) Блок писал «Могила холодна».

Первая вошь:

– Всё верно! Нужно сделать кровь холодною.

Уж больно горяча она на вкус.

Старый клоп:

– Но в юности ведь был таким голодным я…

Глист:

– Я от себя ж в клубок себя ж свернусь.

Тень:

– Намёк на землю. Влезете в планету вы.

Три метра глубины – темна нора.

Иссякнет благодать, что льётся венами.

Придётся голодать. Надежд на рай

погибнет восхитительное множество

на пиршестве грядущем для червей.

Глист:

– Мои собратья жалкие ничтожества.

Первая вошь:

– А может тем вкуснее, чем мертвей?..

Старый клоп:

– Я в ваши годы действовал без продыху

и трёпа. Слов на ветер не ронял.

Да только не осталось нынче пороха

на подвиги и подлости.

Клещ быта:

– Ням-ням.

Первая вошь:

– Да хоть бы и не каплями, а струйкою.

Вторая вошь:

– И чтобы пятен не было вообще.

Глист:

– Измучен изобилием.

Первая вошь:

– С подругою

желаю подменить обмен веществ.

Что скажете на это нам старейшина?

Старый клоп:

– Вполне. Вот только зубы отрасли б.

Все вместе:

– Приелось всё!!!

Глист:

– До плача.

Первая и вторая вши:

– Нет до бешенства!

Первая вошь:

– Уж слишком вызывающе краснит.

Не в моде цвет, не в духе поздней осени.

Глист:

– Духовности вопрос имеет вес!

Вторая вошь:

– Как говорил комар с забавным носиком:

«Не выдаст муха, таракан не съест».

Первая вошь:

– Гостей аж стыдно. Боже сколько сраму-то!..

Клещ быта:

– До сраму ли, когда сезон жратвы.

Жизнь бьёт ключом и нА руку всем нАм это.

О чём же рассуждаете все вЫ?

Мегаполис:

– Я доводы все ваши взвесил, выслушав

и подведу дискуссии итог:

пусть жертвуют деревья ворох высохших

осенних листьев, я для них никто.

И незачем мне, значит, преклоняться им.

Я сам себе в апатии не дрУг.

«Спасибо» – говорю своей планете я.

Усталость в порошок свою сотру.

Вся эта неизбежность – стимул к действию.

И столько я пока что не успел…

Довольно прибедняться, декадентствуя!

Пусть кровь моя кипит! Грядёт успех!!!

Vept*

Посвятить ли тебе целый стих,

или может тебя спасти,

освятив твою падшую душу?..

Слушай!

Если падение вверх

не искусство, а смертный грех,

значит много грехов бессмертных…

С ветром –

не иначе ловить порыв.

И трамплином – всегда обрыв.

А виной тому – обречённость.

К чёрту!!!

Нечем мне эту карту крыть…

только белым замкОм из крыл

за которыми лишь никчёмность.

*Введённое на клавиатуре английскими буквами русское слово.

Ниже излагаю стихи на давно минувший конкурс в интернете. Целью которого было – создать ощущение праздника (причём не имело значения с каким оттенком (положительным или отрицательным).

Ещё одним из важнейших условий являлось использование десяти случайных слов, которые должны были обязательно употребляться в тексте произведения. Эти слова:

линейка,

крем,

икона,

чашка,

железо,

кулак,

пилотаж,

лицо,

пункт,

дощатый.

Разминка

Попы, как Санта-Клаусы в трауре

под новый год в своей келейке

кровищей бога душу радуют.

Железо, крем, кулак, линейка.

Кагором дружно причащаются

под богохульство и лаваш.

В горячке белой воплощается

лицо в дощатый пилотаж.

Кагор иссяк. Молитесь троице!

Но есть бутылка самогона.

А как допьём, так всё устроится.

Пункт – чашка, а итог – икона.

Дед отморозок

Мой праздник – состояние души.

А пункт – дощатый дом с зелёной крышей.

Здесь чашка молоком не дорожит,

а пилотаж мечты до слёз и грыжи.

Под маской Санта-Клауса я пришел

в чужой покой, увы, незваным гостем.

Я спрятал лом в подарочный мешок

и им пересчитал барыге кости.

Линейка завалялась между книг.

А в туалете зеркало – икона.

Неизмерима радость в эти дни,

когда звучит повсюду «С Новым Годом! ».

И крем такой же надписью лежит

На торте за витриной в гастрономе.

Мой праздник – состояние души,

а в этот год никто ещё не помер.

Железо зажимает мой кулак.

Я должен выжить и лицо барыги

уже в грязи. И всяких разных благ

сулит его кошель под плач и крики.

С Новым Годом!

«Я люблю смотреть, как умирают дети. »

В. Маяковский

Я трахал собственную мать

линейкой в розовую жопу.

Мой юмор надо понимать

в моем характере тяжелом.

Меня оценка не ебёт.

Хотите, смейтесь, или плачьте.

Сейчас моя душа поет,

а разве может быть иначе?..

Икона – зеркало души.

Кулак ей в помощь! Аллилуйя!

Когда резвится дебошир

весь мир летит напропалую…

Железо, пилотаж, лицо,

крем, чашка, грохот, пункт дощатый …

Все критикуют подлецов,

презрев в себе грехов зачатки,

что я линейкой измерял.

Ну что для вас моя линейка?

Анал мамашин? Очень зря

все понимать прямолинейно.

Нет запрещенных тем для дум.

Весь мир для вас Эдипов комплекс.

Встречайте Новый Год в аду

под храп и праздничные вопли!

Нравоучение

А если будешь ты правдив

и в мыслях и в поступках,

то бог тебя вознаградит

по всем твоим заслугам.

Поиск

В мире истины продажной

не нашел ковчег я Ноев,

ведь теперь представьте даже

продают и паранойю.

Не топите рыбу, братцы,

в пропасть не бросайте птицу.

Мне бы с правдой разобраться

(только ради любопытства).

Миром правят олигархи,

или антиглобалисты,

или всё же патриархи,

или всё же похуисты,

или миром правят money?..

В свете этих «или-или»,

или, лама савахфани,

о тебе совсем забыли.

Вновь звучат слова пиита:

«Буря мглою* небо кроет»

в мире очень странных пыток,

где живьём крота хоронят.

*Матом.

***

Он и псих, и аналитик,

он и психоаналитик –

мой приятель и романтик,

что на женщин деньги тратит.

***

Пятна есть и на солнце,

что об этом писать...

Но умеем мы совесть

дочерна запятнать.

Весеннее

Невозможно идти по слякоти в такую весну.

Я пиздую по грЯзи, как ёбаный вездеход.

И мне трудно понять, почему мимо текущий люд

называет это плачевное зрелище «пешеход».

Я, блядь, сраный «Титаник», идущий в говно ко дну.

Из меня проклятия пассажирами лезут за борт.

Я узрел пред собой пиздующую пизду

и завёл, семеня, банальнейший разговор.

«Я с утра обещал самому себе

непременно единственную найти».

А потом я узнал, что ей только шестнадцать лет.

Вот тогда-то наши и разошлись пути.

Уси-пуси, учЁба, блядь, твою мать!

У меня и своих забот до хуя.

нехуй школой своей мне мозги ебать!

Я откланялся.

Вежливо.

Под стояк.

Лучших нет эпитетов для весны,

чем мои откровения. Я плыву

в этом диком запахе новизны,

словно сон шизофреника наяву.

Кто не вылез в рождении из пизды,

тот трактует по-своему стих пускай.

Новый год для меня начинается лишь с весны,

ибо сердце взрывается. И в кусках

ты осколок бутылки пивной найдешь

и окурок, раскуренный натощак.

То, что так не бывает – тупой пиздёж!

В этом самый главный весны ништяк.

Выйти в поле и громко орать «Ура!!! » –

вот что важно, а прочее – ерунда.

Если кто не согласен – то он дурак!

Если кто-то согласен – то он дурак!

⇐ Предыдущая 1 234 Следующая ⇒