Часть вторая 5 страница

– Найти доктора Клериса, – ответила Катарина.

– Я уже объяснял – никаких следов мы не обнаружили. Канул словно в воду.

– Это понятно. – Катарина медленно подбирала слова. – Но нам бы хотелось получить более конкретные сведения о предпринятых мерах. Как он канул. Понимаете? Мы тоже займемся этим делом.

Нон кивнул:

– Единственное, что известно наверняка, это то, что он еще в Чикаго. Мы ничего не знаем о тех, кто украл его. Вы беретесь за дело, не имея на руках никаких фактов. У нас даже кончика нити нет, мисс Эмидж.

– Да, – согласилась она, и на ее лице появилось выражение то ли раздражения, то ли стыда.

– Что ж, – сказал Питер, – вы правы в том, что нет смысла браться за это дело, не имея на руках хотя бы каких‑ нибудь фактов.

Катарине наконец удалось взять себя в руки.

– Питер, я… уже говорила вам, что ваш отец работал в том же направлении, что и вы. Его целью было создать средство, способное трансформировать живое существо на генетическом уровне. Способное вырвать из наследственной цепочки метачеловеческие гены. Много лет назад он убедил моего отца, что это возможно. Но в этом году на совете директоров был поднят вопрос… Нам заявили, что цель не оправдывает средств и что доходы от использования этого открытия будут минимальны.

– Минимальны? – удивленно переспросил Нон. – Неужели метахомики… прошу прощения, – он кивнул Питеру, – откажутся от подобного средства? Да кто из них не мечтал обрести человеческий облик?!

– Я тоже так думаю. – Катарина машинально поправила волосы. – Но проблема не в этом. Проект был отвергнут из‑ за слишком высоких накладных расходов. Многие говорили, что это будет средством только для богатых. Ну, конечно, научный вопрос перешел в область социально‑ политическую, и кое‑ кто из верхних эшелонов власти начал вредить нам. Кстати, еще нет никаких достоверных данных о том, что это возможно.

– Я знаю об этом, – кивнул Питер. – Даже теоретически… Теория в этой области до конца не разработана, и любая неожиданность может погубить все надежды.

Мисс Эмидж улыбнулась:

– Хорошо, что вы сохранили объективный взгляд на вещи.

– Что мне остается! …– пожал плечами Питер. – Я не могу закрыть глаза и погрузиться в бесплодные мечтания.

– Тогда вы сами должны задуматься над стоимостью всего проекта и возможностью вернуть затраты. – Катарина с интересом смотрела на него.

Вот об этом Питер думал меньше всего – да и кто на его месте стал бы учитывать подобное обстоятельство?

– Я работал над самим средством. О производстве его я пока и не помышлял, – вяло ответил он.

– Это понятно, – кивнула Катарина. – Я ни в коем случае не осуждаю вас, просто в этом вопросе должно быть все ясно. Это скорее ободрение, так сказать, призыв к энтузиазму. Вы законченный теоретик, об этом можно судить хотя бы по тем материалам, с которыми вы меня ознакомили. Так же как и ваш отец. Но моя работа, мои обязанности, как и обязанности совета директоров, – найти разумное, а значит, выгодное применение полученных результатов. Если цена этого средства будет так велика, что только сверхбогатые смогут им воспользоваться, это обстоятельство отодвинет весь проект в неопределенное будущее, а то и просто сделает мечтой.

Питер впервые «на глазок» прикинул возможные расходы. Черт, цена получилась астрономическая.

– Да, – он поджал губы, и от этого его клыки еще резче выступили из нижней челюсти, – в процессе производства придется использовать нанотехнологию. Умение работать с молекулами, а то и с атомами, а нанотехнология находится в зачаточном состоянии. К тому же тут без магии не обойдешься – надо же создать условия для протекания процесса!

– Это не так уж и невозможно. Умных голов у нас в компании хватает, особенно по части экономики. Есть такие ребята, которые сидят и целыми днями думают, как добиться, чтобы самые сногсшибательные открытия могли приносить прибыль. – Катарина усмехнулась. – Так что даже об этом и не задумывайтесь. Занимайтесь своей работой.

– Но ваш совет директоров прикрыл эту тему. Они не знают, как можно использовать это открытие.

– Ага, и один из членов совета заключил контракт, чтобы меня прихлопнули. – Катарина лукаво посмотрела на тролля. – С чего бы это? Как считаете? Нет ли здесь известной доли лукавства? Или постороннего влияния… Зачем такие хлопоты? Чтобы доказать нерентабельность темы?

Питер повернулся к ней:

– Вы сказали, что помогали отцу заниматься поиском средства, несмотря на отрицательное решение совета директоров?

– Правильно, – усмехнулась она. – На нашей фирме мир не кончается. Кто‑ то очень хотел продолжить эту работу. Им была необходима поддержка вашего отца.

– Кто они? – Питер даже вытянул шею от нетерпения. Улыбку словно стерли с ее лица.

– Не знаю. Я сказала наугад. Это всего лишь вероятность… хотя, по моему мнению, вполне реальная. У меня был шанс закончить тему. Много шансов, но я их упустила. Кто‑ то перехватил вашего отца и все мои данные. Это случилось два месяца назад. С тех пор о докторе Клерисе ни слуху ни духу – Она вздохнула.

Питер не мог скрыть волнения:

– Но это же имеет огромное значение! Теперь очевидно, что мы должны искать отца в тех организациях, которые способны использовать нанотехнологию. У кого есть подобные установки? – Он вопросительно взглянул на Нона. – У вас ничего нет по этому вопросу?

– Не глядите на меня, – отмахнулся тот. – То, о чем вы беседуете, для меня – темный лес. Что это такое – нанотехника? В этом только специалист может разобраться. А они не очень‑ то разговорчивые ребята.

– Доктор Лендсгейт… – неожиданно громко сказал самому себе Питер.

– Кто? – удивился Нон.

– Доктор Ричард Лендсгейт. Он специалист по тему же самому вопросу, что и мой отец. Я с ним знаком. – Тролль улыбнулся и откинулся на спинку кресла.

Катарина бросила на него странный взгляд.

– Питер, – растягивая слова, спросила она, – откуда вы его знаете?

Он не менее удивленно посмотрел на нее:

– Зачем об этом спрашивать?

– Он… он превратился в прошлом году.

– Что?! Этого не может быть? – Тролль почти выпрыгнул из кресла.

Он был ошеломлен. Мысли смешались. Это было невероятно – они оба подверглись гоблинизации! Ему вспомнилось высказывание Лендсгейта о том, что случаи гоблинизации в настоящее время крайне редки. Это было в 2039 году. Тогда большинство металюдей рождались от себе подобных.

– Он стал вампиром. Упырем… Никто не знает, что с ним произошло. За последний год по континенту прокатилась волна превращений в упырей. – Катарина с волнением поглядывала на Питера. – Может, начался какой‑ то новый цикл, подобный тому, который случился в 2011 году. Или в 2021. Я не знаю. – Она мягко коснулась его руки. – Простите.

Питер никак не мог прийти в себя – восстановить прежнюю ясность мысли, унять боль в душе. Последний человек, с которым он был близок, на которого он надеялся, к кому мечтал явиться и поделиться своим успехом, сам попал в беду! Теперь у него никого нет, кроме Катарины. Но здесь другое… Ведь, глядя на нее, он теряет голову. Его влечет к ней, и это опасно. Почему – он не мог сказать, просто чувствовал: от подобной тяги добра не жди. Грустно стало, слов нет. Он с трудом вымолвил:

– Что с ним случилось?

– Он преподавал в Северо‑ Западном университете. Все было спокойно, никто никого не тревожил – там вообще чисто академическая наука. Работают по правительственным заказам, СМИ[13] их не тревожат. Вдруг сообщение – доктор Лендсгейт сбежал. Возможно, он хотел оградить от неприятностей свою семью, когда догадался, что с ним происходит. Или были какие‑ то другие соображения… Может, он испытывал от предстоящей трансформации… Как бы это точнее выразиться? Ну, что‑ то вроде…

Катарина замялась, а Нон неожиданно подсказал:

– Наслаждения.

– Ваш юмор, – мисс Эмидж поджала губы, – сродни анекдотам о Жутких могилах. Кстати, они ведь расположены по соседству от вас! На месте рухнувшей Башни ИБМ…

Нон словно бы не заметил язвительной реплики клиентки. Он деловито положил руки на клавиатуру.

– Посмотрим. Поищем. Потыкаемся… – Он как‑ то безразлично пожал плечами. Спустя несколько минут сообщил: – Ничего нет.

– Как нет? – удивился Питер. – Ничего нет о человеке, который был ведущим специалистом в своей области?

– Сами поищете? – предложил хозяин. Питер поднялся и подошел к пульту.

– В память‑ то он занесен, – объяснил Нон, пока Питер изучал экран, – но они стерли все его файлы. Он занесен в идентификационный список просто как вампир. Больше ничего.

Питер продолжал смотреть на экран. На гладкой поверхности светящегося экрана мерцала надпись: «Лендсгейт. Ричард».

Питер прочитал его имя вслух, затем добавил:

– «Гоблинизировался, вампир, 02. 06. 51». Не верю. – Он достал носовой платок и вытер пот со лба.

– Куда денетесь – придется поверить. Вампир и есть вампир. Кому охота с ними общаться? И вовсе не из‑ за их отвратительных привычек. Просто о них сложилось такое мнение. Исторически. Вот они и не желают общаться с миром. Лучше всего, если о них забудут.

Питер глянул в сторону Катарины:

– Что вы там говорили насчет Жутких могил?

– Это была шутка.

– Вот мы ее и проверим.

– Вы что? – внезапно возмутился Нон. – Из моих ребят не найдется ни одного, кто бы осмелился пойти с вами.

– Что поделать… – сдвинул брови тролль. Нон взял Питера за руку:

– Повторяю для непонятливых – у меня нет таких людей, которые отважились бы сопровождать вас в это место. Перестаньте валять дурака. Если самые отчаянные смельчаки обходят это место стороной, зачем вам туда соваться?

– А мы попробуем. – Тролль поправил галстук и закинул ногу на ногу. Вид у него был самый решительный.

Нон вопросительно глянул на Катарину.

– Питер, может, есть какой‑ нибудь другой способ? …– осторожно заговорила она.

Питер не обратил на ее вопрос никакого внимания.

– Сколько их там, как по‑ вашему? – спросил он у Нона.

– Ну, если честно, в каком‑ то смысле при сложившихся обстоятельствах ответить на этот вопрос затруднительно. – Негр недовольно кашлянул. – Знаете, мне еще не приходилось встречать клиентов, которые бы сами стремились принять участие в деле. Меня это не радует, совсем наоборот…

Питер задумался. Что ж, если на то пошло… Он может и не быть его клиентом.

– А что, если мы поступим следующим образом. – В желтых глазах тролля блеснули искорки. – Личность моя изменена или скоро будет изменена. Оружием я владею… скажем так, вполне прилично. Предлог появился – вы зачисляете меня в число ваших людей, и я становлюсь призрачным бегуном, ее личным телохранителем. Она оплачивает мою работу через вас. А вы являетесь посредником.

– Что вы об этом думаете? – Нон обратился к Катарине.

Женщина смотрела на Питера с нескрываемой досадой. Тот даже смутился. Неужели она считает, что он хочет выколотить из нее побольше денег?

– До сих пор он занимался очень выгодным дельцем. Очень доходным… – усмехнувшись, сказала Катарина.

– Каким‑ каким? – не понял Питер, а потом догадался – она имела в виду его прежнюю работу у Итами.

– Доходным… – повторила Катарина еще раз.

– Ага, только заработанные у Итами деньги я трачу как раз на то, чтобы заказного убийства ни в коем случае не произошло, – кивнул он.

Она с любопытством посмотрела на своего спутника.

– Хорошо. Итак, вы теперь призрачный бегун.

– Все верно. И зовут меня Профэссор. Кстати, – он повернулся к Нону, – большинство людей считает, что я как раз очень неприметен. Этакий глупый тролль. Я бы хотел, чтобы они как можно дольше тешились этим заблуждением.

– Ну ты, парень, даешь! – Негр громко захохотал. – Ты же отправляешься в сторону Жутких могил и хочешь при этом убедить меня, что у тебя все в порядке с головой? Ты кого хочешь надуть, Профэссор?

Чтобы добраться до Жутких могил, Питеру нужно было пройти добрый десяток кварталов. Сначала он спустился к югу по Стейт, потом повернул на Джексона и двинулся на запад. Огромные, величиной с собаку крысы шныряли по улицам в поисках добычи. Их отсвечивающие красноватым отблеском тела хоть как‑ то оживляли угрюмую темноту брошенного района. Чем глубже он забирался в городские развалины, тем чаще то слева, то справа мелькали огоньки разведенных бродягами костров. Бродяги старались забираться повыше, на последние этажи бывших административных зданий, давно уже превратившихся в развалины. По‑ видимому, чем ближе к небу, тем безопасней… Редко‑ редко в сероватом, подсвеченном свежевыпавшим снежком полумраке теплились очерченные розоватыми контурами, затаившиеся в подворотнях люди. Багряные облачка выдыхаемого воздуха выдавали их.

Тролль уже почти добрался до цели, когда ему под ноги попался обломок бетонной стены, намертво примерзший к тротуару. Питер споткнулся, пригляделся – обломок как обломок, величиной с его кулак… Потом поднял голову и ошарашенно замер – перед ним, в какой‑ то сотне метров, возвышался остов разрушенной Башни ИБМ. Словно памятник, выполненный скульптором‑ абстракционистом, Башня была испещрена провалами, местами зияли сквозные дыры, а в них заглядывали крупные яркие звезды. Отсюда, собственно, все и началось – грабежи, взрывы газа, пожары, разрушившие Петлю.

Питер решил, что тот камень, который попался ему под ноги, был первой ласточкой. Чем дальше он забирался в эти омертвелые развалины, тем крупнее становились обломки – в рост с машину, с дом. Искореженные стальные балки, щетина арматурной проволоки, металлические скелеты стен… Одним словом, пейзаж был жуткий, придавливающий душу. Удивительно, но все в этом саду смерти замерло в самых нелепых положениях. Здесь не было классической законченности – всюду ощущался порыв, пафос движения. Казалось, раздайся сигнал – будь то взрыв или пожар, – и все это нагромождение рукотворных чудовищных глыб вновь задвигается, начнет рушиться, раскалываться, гудеть, осыпаться…

Тишина была натянута до предела, до физического ощущения неминуемой беды. Мурашки по его почти слоновьей коже бегать не могли, но Питер шкурой ощущал надвигающуюся опасность. Самое время вытащить оружие! …

Пройдя еще сотню метров неровным, спотыкающимся шагом, он приблизился к двум угловатым бугристым бетонным блокам метров в десять высотой. Они стояли по обеим сторонам Джексон‑ стрит – этакие колонны, отмечающие вход в древнее заколдованное королевство.

Отсюда и начинались Жуткие могилы.

Миновав пограничные столбы, Питер пробирался через наваленные глыбы и кучи слежавшегося щебня и старался не потерять направление, ему нужно было идти на запад. Это было очень трудно – внутри района, окружающего Башню, улиц не было – от них остались только воспоминания. И все же он должен был сохранить хоть какое‑ то представление о проделанном пути, без этого ему никогда не выбраться из развалин, но уловить хотя бы намек на бывшую планировку было занятием безнадежным. Тут ни тропинок никаких не было, ни натоптанных дорожек – все в хаотически первозданном состоянии. Что же, живущие здесь выродки по воздуху летают? Нигде ни единого следа присутствия живого. Упыри они и есть упыри…

Не спеша падали снежинки, с ними безмятежно поигрывал ветерок, они плотно ложились на расколотые бетонные блоки, на мусор… Нигде ни единого следа… Действительно, дурное место!

Через десяток шагов, обернувшись, Питер не мог бы с уверенностью сказать, откуда он пришел. Его горячие, пропитанные быстро гаснущим кровавым цветом следы на снегу обрывались в нескольких метрах за спиной. Пройдут минуты, снег занесет их. Занесет всякую память о ком? Его передернуло. Неужели они съедят его? Выпьют всю кровь? Одна надежда – побыстрее разыскать Лендсгейта, поговорить с ним – и бегом назад. Значит, так и будем действовать, все внимание на окружающее пространство, пистолет в руке, чувства напряжены.

Что там слева? Он на мгновение замер.

Позади, чуть сбоку, послышались мягкие скрежещущие звуки. Питер даже не успел повернуться, как упырь бросился на него, сбил с ног и уже на земле попытался вцепиться в глотку. В нос троллю ударил тошнотворный зловонный запах протухшего мяса. Упырь дышал хрипло, звучно, с каким‑ то омерзительным подсвистом; его холодные, с обломанными длинными когтями руки вцепились Питеру в лицо.

Тролль, ошеломленный и едва справившийся с тошнотой, не сразу дал сдачи. Потом, уже сознательно, метко нанес удар, попытался покрепче взять вампира за грудки – и в этот момент боковым зрением заметил алые контуры, мелькающие между развалин. Так, началось. Добро, как говорится, пожаловать. Наконец он покрепче ухватился за вампира и мощно стиснул его. Тот отлетел на несколько шагов и упал на снег.

Питер встал, огляделся, отряхнул брюки. Не менее десятка таких же созданий окружили его. На некоторых еще болтались лохмотья, когда‑ то бывшие деловыми костюмами; другие были одеты в совершенное рванье. На лицах – следы кровавых драк. У стоявшего ближе всех к Питеру был только один глаз. Правая щека женщины в истерзанном вечернем туалете содрана до мяса. А ожоги… Ожоги были почти у всех, незаживающие, смердящие.

Мало‑ помалу духи окружили Питера. Стоило ему попытаться бежать, они бы тут же бросились на него. Путь к отступлению был отрезан. На лицах змеились радостные ухмылки, а кое‑ кто уже откровенно чистил зубы. Какие там зубы – ряд острых, как у акулы, резцов.

Пистолет все еще поблескивал у Питера в руке, но что теперь от него было толку? Так, пугалка – ну, двоих‑ троих пристрелит, остальные вмиг разорвут его. Нет, гневить их было бессмысленно, а стрелять – полная глупость. Тролль решительно двинулся на оборванцев – упыри расступились. Гниющие руки потянулись к нему. Каждый хотел дотронуться до забравшегося в эти края дурачка, ухватиться покрепче и, если представится случай, рвануть на себя вкусненькую свежую плоть. Питер едва не взвыл от ужаса. Его хваленая выдержка оставила его, он бросился в сторону, потом в другую, наткнулся на обломок стены, кого‑ то отшвырнул, отпрыгнул назад… Тут под ноги ему попалась хорошо различимая тропка – и он, уже не раздумывая, бросился по ней. Куда, зачем – не важно, лишь бы подальше от этих нелюдей.

Питер дважды поскользнулся – в первый раз упал, во второй – сумел удержаться на ногах. Но в первый раз он ударился крепко и здорово расшиб руку.

Он бежал все дальше и дальше – в самую глубь Жутких могил. Наконец, выбившись из сил, остановился, присел на скрученную стальную балку перевести дух.

Когда дыхание более‑ менее восстановилось, Питер заметил тусклый свет, пробивающийся неподалеку. Он повернулся всем корпусом в ту сторону и замер – действовать решительно уже не было сил. Теперь только тролль разглядел светлое овальное пятно величиной с человека. Оно всплыло над землей метрах в двух от него.

– Питер? – удивилось пятно.

Тролль невольно вскочил на ноги. Он сразу узнал этот голос.

Светлое пятно переместилось поближе к нему.

Питер разглядел, что оно имеет форму человеческого тела – скорее, только напоминает… Непонятная светящаяся аура окутывала более яркую и более оформленную сердцевину.

– Ты очень изменился, – промолвило пятно.

– Томас?! – испуганно вскрикнул тролль.

В тот самый миг, когда Питер назвал имя, посредине овала возникло лицо. Черты его переваливались и струились, омываемые волнами радужного света, но узнать шамана было можно.

Томас улыбнулся. Лицо у него было молодое, совсем как у юноши, чистое… Ни единой морщинки… Испуг прошел – и Питер, успокоившись, решил, что все это даже красиво.

– Здравствуй, Питер. Как дела?

– Томас? Что с тобой случилось? – почти выкрикнул тролль.

Лицо чуть улыбнулось. Легкая грустинка была в этой улыбке.

– Долго объяснять. Могу только сказать, что великая Змея наставила меня на путь истины. На этом пути меня ждет много превращений. Ты помнишь меня?

– Конечно! – с жаром откликнулся Питер. Точно, тогда тоже возник жуткий страх, а потом ничего, притерпелся. Вон как священная Змея его водит, совсем тела лишила. Сохранила лишь астральную оболочку.

– Она много требует от меня потому, что я много требую от нее, – объяснил Томас. – В последний раз, когда мы с тобой расстались, твои руки еще не были запачканы кровью.

Питер почувствовал себя обнаженным – ладно, если бы его лишили одежды, так ведь душу на Божий свет выставили! Секретов для этого посвечивающего лица не было.

– Мне… Я был вынужден. Жизнь – сложная штука. Не очень‑ то понятная… – сбивчиво заговорил он.

– Готов согласиться. Не могу только понять, почему кому‑ то пришла в голову идея сделать из тебя наемного убийцу? Невзирая на склад твоего характера, воспитание, наклонности.

Как мог Томас догадаться об этом? Питер вздохнул:

– А что же с тобой произошло, Томас? В тот день ты ушел и не вернулся.

– Меня уже нет, Питер. Я умер как раз в тот день, когда покинул тебя. – Световое пятно колыхнулось в воздухе. – Я бросился помогать тушить пожары, пытался облегчить страдания людей, но чем больше я увязал в бедах и страданиях человеческих, тем больше поражался: как могут разумные существа творить что‑ то подобное? Ведь своими же руками уничтожили добрую треть города! Зачем? Как может какой‑ то человек или группа называющих себя людьми фанатиков посягнуть на жизни многих сотен и тысяч невинных людей? Какое здесь может быть оправдание?

Питер опять тяжело вздохнул – ясно, что Томас не имел в виду его конкретно, но укор, звучавший в его словах, сделал свое дело. Ему стало неуютно рядом с этим слишком уже совестливым привидением.

– Чем больше я размышлял об этом, тем чаще приходил к выводу, что если и заниматься исцелением людских оболочек, то не с телесных, а с душевных надо начинать в первую очередь. Я хотел найти источник ненависти. Только тогда можно было успешно излечить ее. Знаешь, всякие неосторожные мысли приходят в голову, когда начинаешь вытаскивать людей из горящих зданий, оказывать им первую помощь. Голова начинает работать сама по себе. В таких обстоятельствах очень легко дойти до сути. Вот я и подумал: в чем же источник страданий? Что же там в мозгах у свихнувшихся негодяев сместилось, если они решили, что властны над жизнью и смертью невинных людей? Что за выключатель сработал? Но эти вопросы под силу решить только существам, подобным священной Змее. С каждым часом я все больше и больше обрастал чешуей, тело мое удлинялось, наливалось силой. Работа все больше и больше захватывала меня. Я так завертелся, что не заметил, как рухнула стена. Меня придавило ее обломками. С тех пор я и обитаю здесь в этом несколько непривычном облике.

Привидение примолкло, глянуло налево, потом направо, потом низким гудящим басом прошептало:

– Не знаю, было ли это наилучшим решением – прийти сюда и так нелепо погибнуть. Но что сделано, то сделано. – Он рассмеялся.

– Значит, ты стал бесплотным духом? – Питер во все глаза смотрел на светящееся существо.

– Да. По большей части. Хотя такому организму, каким я стал, трудно подобрать какое‑ то привычное название. Я и сам не могу точно сказать, что я такое. Поверь, это здорово раздражает. Всегда думаешь: вот когда я умру, переступлю порог инобытия, мне сразу откроется истина, прояснятся дали и прежняя жизнь предстанет всего лишь как попытка добиться какой‑ то высокой цели. Отчетливо понятной… Враки! Поверь мне на слово, нынче я знаю о себе только то, что я существую.

– Но тебе удалось проникнуть в тайну, раскрыть которую ты так стремился?

Облачко печали затемнило лик Томаса.

– Даже глубже, чем я ожидал. Эти упыри из Жутких могил дали мне… обильную пищу для размышлений.

– Как раз вампира я и ищу, – перебил его Питер. Томас нахмурился:

– Питер, зачем?

– Он был добр со мною. Поступал почти что как друг. Мне крайне важно найти его. Может, он чем‑ то поможет мне в одном неотложном деле.

– Ты все еще хочешь стать человеком?

– Да.

– Не надо, Питер. – Томас прикрыл глаза. – Оставь их и возвращайся, пока цел.

Питер засомневался. Ему трудно было перечить Томасу.

– А ты не можешь помочь мне? – спросил тролль. – Мне нужен доктор Лендсгейт.

– Питер, я не хочу помогать тебе в этом деле. – Аура призрака засветилась голубым светом.

– Ну пожалуйста, Томас.

– Если ты так страстно жаждешь найти его, ты найдешь его и без моей помощи. Побудь здесь еще несколько минут, и, обещаю тебе, ты столкнешься с ним лицом к лицу.

Тон, каким Томас заговорил с ним, Питеру не понравился. Ничего хорошего этот тон не предвещал, но прежде чем тролль успел обдумать сложившееся положение, Томас спросил:

– Питер, помнишь, о чем мы беседовали много лет назад… Ты упоминал о девушке.

– Да, ее звали Дениз, – ответил Питер. Он ясно вспомнил тот день, когда понял, что никогда больше не сможет позвонить ей.

– Ты мне хотел тогда что‑ то рассказать. Чем‑ то поделиться… Я тогда тоже хотел сообщить тебе что‑ то очень важное, но разговора у нас не получилось…

Питер задумался:

– Я тогда очень рассердился… Да‑ да, вспоминаю, я прервал тебя.

Привидение, казалось, вздохнуло с облегчением, и печаль сошла с его лица.

– Вот и прекрасно. Питер, я тогда хотел сказать тебе что‑ то очень важное. Существуют две разновидности женщин. Одна, например, может полюбить тролля, а другая никогда не решится на это.

Питер кивнул.

– Кажется, я понял тебя, – ответил он, – но сейчас мне нет дела до подобных вопросов.

– И до чего же тебе есть дело?

– Я хочу стать человеком! – упрямо сказал он.

– Разве ты не замечаешь связи, которая существует между этими вопросами? – Томас смотрел на него очень внимательно.

– Зачем ты темнишь? Зачем путаешь меня? Сказал бы прямо и ясно то, что хотел сказать.

– Такова жизнь, Питер. Она путает и петляет. Есть вещи, которые не объяснишь, – их надо прожить.

В этот момент рядом с ними появились едва заметные светящиеся тени. Питер затаил дыхание – значит, они успели добраться до него! В тролля полетели камни. Упыри метили в голову. Он попытался увернуться, но куда спрячешься от града камней! Вдруг страшный удар отозвался болью в плече, потом другой. Питер успел оглянуться, отыскал глазами Томаса. Тот печально покивал.

– Удачи! – пожелал он на прощание.

И еще один удар в голову! Темнота затуманила сознание Питера. Он провалился во мрак.

* * *

Сколько прошло времени прежде, чем он пришел в себя, Питер сказать не мог. Даже когда он открыл глаза, он все еще не мог утверждать, что сознание вернулось к нему. Окружающее проявлялось в каком‑ то странном зыбком свете. Прежде всего он понял, что подвешен вверх ногами, оттого и мир явился ему каким‑ то перевернутым. Стоило чуть‑ чуть дернуться, и тролль тут же начинал раскачиваться взад и вперед.

Висел он на длинной, окутавшей лодыжку цепи, вверху она была привязана к выступающей из расколотого фундамента стальной балке. Руки были заведены за спину и тоже стянуты цепью. Кровь застоялась в голове, потому, может, все вокруг и представало перед ним в каком‑ то нереальном багровом сиянии.

Было тихо. Снегопад кончился. Облака разошлись на небе, и в прогал между ними светила желтоглазая луна. Свет ее заливал руины цокольного этажа. Внизу торчали острия толстенных арматурин, скрученные балки, металлические листы. Упыри внизу собирались группами по трое – пятеро. Они сидели на полу ссутулившись, разгуливали между стальных балок, что‑ то с удовольствием жрали. Приглядевшись, Питер догадался, чем они закусывали. Его едва не вырвало от этого открытия. Тут‑ то он и разглядел в толпе вурдалаков доктора Лендсгейта. Тот сидел метрах в десяти от тролля, устроившись на троне, изготовленном из сварных полос металла и костей. В сердце Питера шевелилась надежда. Доктор Лендсгейт – это просто здорово! Это шанс на спасение, это свобода!

По обе стороны от трона были установлены баки для мусора, искореженные во время пожаров. Какие‑ то жуткие формы приняли они теперь… А если посмотреть, что в них хранилось…

Кое‑ кто из праздношатающихся упырей, с вожделением облизываясь, посматривал вверх, но, заметив грозный взгляд Лендсгейта, тут же опускал глаза. Было ясно, что этот тролль зачем‑ то ему нужен. К тому же пленник был еще жив и поэтому мало интересен.

Лендсгейт встал и подошел к Питеру. Их взгляды встретились. Питер непроизвольно отвернулся в сторону – он не в силах был вытерпеть зловоние, которое исходило от бывшего светила в области биологии.

– Привет! – сказал Лендсгейт. В его голосе прозвучала откровенная ненависть. – Послушай, парень, люди обычно изгоняют своих близких, если им повезет стать такими, как мы. Ты‑ то зачем явился сюда? Надеялся пощекотать нервы?

Питер засомневался. Первые слова решали все. Если он не угадает, что надо говорить, быть ему съеденным. Вот уж никак он не ожидал, что его ждет такая встреча! Рассчитывал на что‑ то более теплое – как было бы здорово устроиться где‑ нибудь в укромном уголке, положить руки друг другу на плечи, вспомнить прошлое, пустить слезу… А вместо этого его ожидала банальная смерть… И кости его потом используют для украшения трона… Приятная перспектива! Впечатляющая…

Нет уж, здесь темнить нечего. Разговор надо вести откровенный, без уверток, намеков, ахов, охов. Он так и сказал:

⇐ Предыдущая 9 10 11 12 131415 16 17 18 Следующая ⇒