Эпилог. 14 страница

Стараясь не улыбаться, я вписала в текст два абзаца о том, что его сын, после радостного известия испытал облегчение и понял, что его жизнь до этого была пустой и глупой. И что теперь он жаждет посвятить себя благотворительности, чтобы спасать жизни других, и больше не имеет желание принимать наркотики и алкоголь.

Написав всё, я со скучающим выражением лица протянула листок депутату и спросила:

-Перечитывать будите или сразу приступим к изготовлению амулета, чтобы не терять драгоценное время?

-Делайте амулет, - тут же сказал он, и я отвернулась от него, чтобы он не увидел мою злорадную улыбку.

Сжигая листок бумаги, и собирая пепел, я радовалась, что на одного морального урода стала меньше, а женщина и дети выживут.

Но, в тот момент, когда я, с улыбкой, вручила господину Завадскому готовый амулет, меня пронзила такая боль внизу живота, что я закричала и, схватившись за живот, еле удержалась на ногах, потому что перед глазами всё поплыло.

-Рина?! – испуганно закричал Сева и тут же оказался возле меня.

-Живот болит… Что-то не так… - прошептала я и почувствовала толчок малышка, а потом второй, ещё более болезненный спазм. – Сева… Мне страшно… Надо в больницу сроч…

Договорить я не смогла, потому что застонала от третьего спазма, и если бы он меня не поддерживал, то упала бы.

-Сейчас, солнце! – он заботливо подхватил меня на руки, и зло бросил Завадскому: - Ты труп! – после чего чуть ли не бегом выбежал из квартиры.

Дорога в больницу казалась бесконечной, потому что с каждой минутой живот болел всё больше и я, как не старалась, не могла сдержать стонов. Сева испуганно что-то шептал и гладил меня то по животу, то по лицу, но его слов я не понимала, потому что боль уже была настолько сильной, и всё остальное, кроме неё казалось каким-то нереальным и далёким. «Я, наверное, умираю» - как-то отстранённо подумала я, но эта мысль меня не испугала, потому что в этот момент я поняла, что моя жизнь это ерунда.

Собрав последние силы в кулак, я прошептала:

-Ребёнка главное спаси… Обещай! – и провалилась в темноту…

Какой-то резкий запах заставил меня прийти в себя и я, застонав, повернула голову, пытаясь избавиться от его источника.

-Айрина Романовна, - раздался знакомый голос, но кому он принадлежит, я почему-то вспомнить не могла, поэтому открыла глаза и, увидев своего врача, испытала облегчение. – Вы рожаете, но кесарево уже поздно делать, потому что ваша малышка усиленно проситься на свет. Вы должны нам помочь, поэтому тужьтесь.

-Хорошо, - прошептала я, пытаясь хоть на пару секунд на чём-то сфокусировать взгляд, потому что перед глазами опять всё поплыло, и картинка стала нереальной. Сейчас мне мог помочь только один человек, и я тяжело дыша, спросила: - Где мой муж?

-Я здесь, солнышко, рядом, - раздался над ухом нежный голос Севы, и почувствовала, как меня взяли за руку и слегка её сжали. – Ты в больнице и осталась самая малость – чуть поднатужиться и наша кроха появиться на свет.

-Угу, - прошептала я, и мне стало чуть легче, но сосредоточиться на главном мешало непонятное головокружение, и почему-то я не могла вспомнить, что мне делать.

-Глубоко дыши и слушайся доктора, - произнёс Сева и стал громко дышать у меня над ухом.

В памяти тут же всплыли воспоминания о занятиях в школе будущих родителей, и я начала дышать в такт с ним.

Прислушиваясь к пыхтению Севы и просьбам врача, я старательно тужилась, и хотела только одного – чтобы мои мучения поскорее закончились, поэтому, когда раздался громкий детский крик, почувствовала, как на глазах появились слёзы. «Отмучилась» - пронеслось в голове, и я снова провалилась в темноту…

Глава 25.

Какой-то непонятный писк навязчиво звучал в ушах и сильно раздражал. «Кто-то решил меня позлить и согнал в комнату комаров со всей округи? Сейчас я расскажу всё, что думаю об этой шутке и о шутнике лично» - подумала я и открыла глаза.

Комната была незнакомой и я удивлённо оглянулась, пытаясь понять, где я. Увидев сидящего в кресле возле кровати Севу и поняв, что я в больнице, тут же всё вспомнила. «О Боже, где моя кроха? ».

-Сева! – позвала я, одновременно снимая с пальца какой-то датчик, и садясь в кровати.

Один из приборов тут же начал пищать непрерывно и Сева вскочив с кресла, метнулся к двери, но остановившись на полдороге и повернувшись, посмотрел на меня.

Я испугалась, когда он резко вскочил, и с открытым ртом смотрела на него.

-Рина! – с облегчением прошептал он и улыбнулся. – Наконец-то! – подойдя к кровати, он сел рядом и приложив свою ладошку к моей щеке, поцеловал меня, а потом спросил: - Как ты себя чувствуешь?

-Хорошо, - прислушавшись к своим ощущениям, и вспомнив ту боль, которую испытывала до этого, с удивлением ответила я. – На самом деле всё – хорошо. Бодро и ничего не болит.

Неожиданно он нахмурился и строго сказал:

-Если ещё хоть раз выкинешь такой фортель, я не знаю, что я с тобой сделаю! Та Алтайская порка будет казаться тебе нежными ласками! Поняла? Не смей больше так делать! Я чуть с ума не сошёл, пока ты тут двое суток лежала без сознания.

Дверь в палату открылась и вбежала медсестра, но увидев, что со мной всё хорошо, улыбнулась и, подойдя к пищащему прибору, отключила его, а потом вышла.

-Двое суток?! – изумлённо спросила я.

-Да!

-Где ребёнок? – я задала самый главный вопрос, потому что моё бессознательное состояние мало меня волновал. – С ней ведь всё хорошо? – и замерла в ожидании ответ.

-Хорошо! – Сева широко улыбнулся. – Пятьдесят два сантиметра, три килограмма двести двадцать граммов очень красивого, крикливого и требовательно счастья! – с гордостью закончил он.

-Честно? – с сердца упал камень, и я почувствовала, как на глаза навернулись слёзы.

-Честно! Доктор сказал, что рождённые на тридцать восьмой неделе уже считаются доношенными детьми, так что всё просто идеально. Да и наша кроха всеми возможными способами даёт всем понять, что с ней всё хорошо и чувствует она себя прелестно.

-Я хочу её видеть!

-Думаю, она тоже очень хочет тебя видеть. Сейчас попрошу её принести, - наклонившись, он поцеловал меня в губы таким страстным поцелуем, что голова приятно закружилась. – Спасибо тебе, солнышко за нашу кроху, - прошептал он. – Люблю тебя.

-И я тебя, - по щеке покатилась слеза и я добавила: - Странно, уже родила, а слёзы до сих пор лью, как беременная.

-Это ведь от радости, - он улыбнулся. – Ты не видела, как я рыдал, когда меня уложили на кушетку и положили её на грудь. Я и не думал, что так умею лить слёзы от счастья.

-Ты плакал? – представить Севу со слезами на глазах мне было тяжело и я, вздохнув, сказала: - Ну, вот самое интересное пропустила. Ничего, когда второго ребёнка буду рожать, уже постараюсь не потерять сознание и увижу сие знаменательно событие.

-Уж будь так любезна! Второй раз твой провал на два дня я не выдержу, - поцеловав меня ещё раз, он поднялся с кровати и подмигнул мне. – Я сейчас!

Но сейчас не получилось. Сева не успел даже выйти из палаты, как появился мой врач.

-Айрина Романовна, добрый вечер! Как вы себя чувствуете? – мягко спросил он.

-Чудесно, Эдуард Семёнович, - улыбнувшись, ответила я. – И очень хочу увидеть свою дочь!

-Она должна проснуться минут через двадцать-тридцать, поэтому я вас пока осмотрю, а потом вы попробуйте её покормить первый раз. Аппетит у неё будь здоров, так что всё должно пройти хорошо.

Он долго и нудно меня осматривал, а я, послушно выполняла его просьбы и, отвечая на вопросы, и не сводила взгляда с настенных часов, в ожидании первой встречи со своей крохой. Казалось, что время, как назло, решило идти медленно, и я начала нервно постукивать пальцем по кровати и сверлить недовольным взглядом часы.

Смешок Севы отвлёк меня от часов, и я, поняв, что он смеётся с моего нетерпения, показала ему язык и выжидающе посмотрела на врача.

-Всё хорошо, - наконец сказал Эдуард Семёнович. – Если честно, я даже не понимаю, почему у вас так быстро начались роды и почему всё так произошло. Ведь первые роды, как правило, проходят не так быстро, а вы родили меньше чем за час.

Зато понимала я. «Всё-таки, судьбы менять во время беременности не стоит. Варвару Степановну мы с моей крохой перенесли спокойно, а вот для Завадского я писала, по сути, четыре судьбы – его сына, Анны Корсак и её детей, причём трёх из них, я вытаскивала с того света. Поэтому, наверное, всё так и вышло. Что ж, запомним на будущее, что лучше этого не делать».

-Вам очень повезло, - продолжил врач. - При таких быстрых родах можно получить не одну травму, а вы на удивление легко отделались и никаких травм.

-Зато было очень больно, - вспомнив, как мучилась, ответила я.

Сказать что-то в ответ Эдуард Семёнович ничего не успел, потому что дверь в палату открылась и медсестра вкатила какую-то тележку, из которой раздавался недовольный крик. Я оцепенела и уже не сводила с неё глаз, желая поскорее взять свою кроху на руки.

Медсестра наклонилась, чтобы взять её, но Сева сказал:

-Я сам, - и наклонившись, осторожно взял нашу малышку на руки. – Сейчас, моя хорошая, ты познакомишься со своей мамочкой.

Подойдя к кровати, он аккуратно вручил её мне, и я улыбнулась, глядя на свою девочку.

-Какое чудо, - прошептала я, рассматривая её.

На душе творилось такое, что описать словами невозможно. Казалось, что сердцу в груди мало места и оно не в состоянии вместить всю любовь и нежность, которую я испытываю сейчас. Хотелось прижать её к себе посильнее и больше никогда не отпускать.

А наша малышка, которая до этого плакала, замолчала и, причмокивая маленькими розовыми губками, посмотрела на меня.

-Привет, моя ласточка, я твоя мама, - прошептала я, и поцеловала её в лобик. Проведя кончиком пальца по нежной щёчке, я почувствовала, как на глаза опять наворачиваются слёзы и я добавила: - Какая же ты у меня красавица! Люблю тебя!

-Да, вся в папу, - с гордостью сказал Сева, садясь на кровать.

-Павлин самодовольный, - сквозь слёзы улыбнулась я и с любовью посмотрела на него.

Наша дочь действительно была больше похожа на него, по крайней мере, волосы были такие же тёмные, как и у него, а глаза голубыми.

Она зевнула, потом снова зачмокала губками, а затем разразилась таким криком, что я испугалась и растерянно посмотрела на врача.

-Знакомство, по-видимому, закончено, - с улыбкой ответил он. – И теперь она хочет есть. Попробуйте приложить её к груди.

-Очень надеюсь, что моя молочная ферма работает, - пробормотала я, оголяя грудь и вспоминая занятия в школе будущих родителей.

Наша кроха сразу же взяла грудь и начала с таким аппетитом сосать молоко, что я улыбнулась. Ощущения были необыкновенные и, если минуту назад мне казалось, что счастливее быть нельзя, то сейчас я поняла, что была неправа. «Вот что значит – безмерное, всепоглощающее счастье! Боже спасибо тебе, что дал мне Севу и ребёнка от него! ».

Доктор и медсестра тихо вышли из палаты, оставив нас втроём и Сева, сказал:

-Она такая прелесть! Меня так и распирает гордость за неё. Знаешь, когда раньше попадал на крестины ребёнка, не понимал, почему родители так раздуваются от гордости за своё чадо и часами могут рассказывать про них, хотя и любил детей, а сейчас сам не могу остановиться и, найдя свободные уши, тут же начинаю рассказывать какое чудо моя дочь.

Я улыбнулась, сама испытывая безмерную гордость за нашу малышку и подмигнув, сказала ему:

-Так ведь есть чем гордиться. Она на самом деле чудо, - взяв её за крохотную ручку, я поцеловала её и улыбнулась.

-Угу. Сразу видно, что мы очень старались, делая её, - и рассмеялся.

Как только наша кроха наелась, Сева тут же положил себе полотенце на плечо и, забрав её, начал носить по палате, а мне как раз принесли ужин и я, поняв, что очень голодна, набросилась на еду.

Через час в больницу приехала Нина, и мы с ней отправили Севу домой, потому что, оказалось, что он все эти дни провёл в больнице, боясь отойти от меня. А сама осталась со мной, чтобы ночью помочь если что, хотя я и ей предлагала поехать домой. Но ночью я очень порадовалась, что Нина осталась, потому что когда понадобилось менять памперс и переодевать нашу девочку, я боялась даже прикоснуться к ней, страшась ей что-нибудь сломать.

На следующий день Сева появился в палате ни свет, ни заря, и отправил Нину домой отдыхать. А как только малышка проснулась и поела, забрал её у меня и начал ходить с ней по палате, что-то ей с улыбкой шепча на ушко, и я, чтобы не терять драгоценного времени, пошла принимать душ.

В десять утра с огромным букетом цветов и большим медвежонком в палату вошёл Алекс и поздравил нас с рождением дочкой, а потом долго её рассматривал, и вынес окончательный вердикт, что она действительно больше похожа на папочку. Сева, который до сих пор относился к Алексу с лёгким презрением, впервые улыбнулся ему, и я поняла, что хоть дружбы и не будет, теперь он спокойно будет переносить его присутствие.

Правда, кое-что меня всё же огорчило в тот день. Господин Завадский узнав, что я пришла в себя и что всё хорошо, прислал мне огромную корзину фруктов с открыткой, в которой выражал радость и желал мне всего наилучшего. Прочитав написанное, я поморщилась и с отвращением посмотрела на подарок, поэтому Сева тут же отдал корзину медсёстрам.

Вечером того же дня мы дали имя нашей крохе, решив её назвать Вероникой, потому что мать Севы звали Верой, а Ника была богиней победы, и мы очень хотели, чтобы она всегда выходила победительницей из любой жизненной ситуации. Правда, практически сразу к ней приклеилось сокращённое имя – Ника.

К моменту выписки, второго апреля, я уже наловчилась и перестала бояться, что-то сделать неправильно, и уже сама спокойно меняла памперсы и переодевала нашу кроху, поэтому рвалась побыстрее оказаться дома.

Дома, первые две недели моя жизнь была полностью подчинена Нике и я занималась только ею, не желая хоть на секунду отвлекаться от своей крохи. Сева тоже старался как можно реже покидать дом, и ездил на работу только, когда это действительно было необходимо.

Кроватку мы перенесли в нашу спальню, и вечерами иногда чуть ли не дралась за право искупать Нику и укачать её. Но потом оказалось, что Ника предпочитает засыпать у папочки на груди и мне ничего не оставалось, как смириться.

Теперь вечера стали моим любимым временем суток. После кормления и купания мы укладывались в кровать – Ника спала на животике, прислонившись щёчкой к груди Севы, а я клала ему голову на плечо и наслаждалась покоем, глядя на нашу дочь и упивалась близостью своего мужа. В камине горел яркий огонь, который освещал комнату, и мы тихо болтали обо всём на свете и строили планы на будущую жизнь.

Засыпая каждую ночь, я не уставала благодарить Бога, за то, что он дал мне это счастье, и мне очень хотелось верить, что и дальше всё будет хорошо. «Главное, разобраться со всеми этими Кольцовыми, Завацкими и прочими личностями, и вот тогда наша жизнь будет абсолютно счастливой! ».

Глава 26.

Семнадцатого апреля, когда Нике исполнилось три недели, в гости приехал Алекс. В руках у него было две огромные папки и, подождав пока я покормлю свою девочку, утащил меня в зимний сад.

-Душа моя, у тебя через два с половиной месяца свадьба и уже пора серьёзно задуматься о свадебном платье. Ты быстро входишь в свою прежнюю форму, поэтому платье уже сейчас можно шить, а потом просто подгоним его по фигуре, - положив мне одну из папок на колени, строго сказал Алекс. – Я разработал для тебя три эскиза и хочу, чтобы ты определилась с моделью сейчас, потому что все три платья предусматривают ручную вышивку и около двух месяцев уйдёт только на это. Так что давай, вперёд!

Я улыбнулась и, открыв папки начала рассматривать платья. Одно было лучше другого и, в конце концов, я обиженно сказала:

-Ты специально, да? А нельзя было придумать два платья так себе, а одно красивое?

-Я дизайнер, а не какой-то портной в ателье маленького городка, - высокомерно ответил он. – Поэтому платья «так себе» я придумывать не собираюсь даже ради тебя.

-Скромность – твоё второе имя, дорогой, - ехидно ответила я и опять стала рассматривать платья.

Выбор действительно был тяжёлым, и просто по эскизу определить какое мне больше всего нравиться, было тяжело.

-На этом платье я хочу сделать вышивку бисером и дополнить всё это крошечными стразами, а ещё добавить жемчуг, если твой мачо раскошелиться на него, - указав мне на второй рисунок, произнёс он. – Ты будешь в лучах солнца сиять в прямом смысле этого слова. Правда оно будет тяжеловато, потому что туда уйдёт не меньше трёх килограмм бисера, плюс нижние юбки…

-Ясно, то есть надо ещё и кран с лебёдкой заказывать, чтобы я могла перемещаться, - и улыбнулась.

-Ой, твой красавчик, по-моему, и сам без крана справиться. Ему твои плюс пять – шесть кило, как ещё одна пушинка.

-Точно-точно, - с гордостью сказала я.

-И почему он гетеросексуал? – со вздохом пробормотал Алекс и с завистью посмотрел на меня.

-Эй! Слюни на моего мужа прошу не пускать! – смеясь, воскликнула я.

-Ладно, не буду, - улыбнувшись, сказал он. – Вернёмся к нашим баранам. Третье платье будет вышито шёлковой ниткой всё – от лифа до шлейфа. Только тебе, наверное, придётся потренироваться ходить в нём, чтобы потом не запутаться в шлейфе.

Я поморщилась, зная, что не стану тратить время на такую ерунду и сразу исключила его. Оставалось два варианта и я, представив себя переливающуюся в лучах солнца, решила пожалеть глаза гостей и остановила свой выбор на первом платье. Оно предусматривало кружевной обегающий лиф с открытыми плечами, и пышный низ, вышитый белоснежными цветами.

Алекс улыбнулся, когда я определилась, и вручил мне вторую папку с образцами ткани. Здесь дело пошло быстрее, и я практически сразу выбрала ткань.

-Хорошая девочка, - довольно сказал он, забирая у меня папки и хитро глядя на меня. – А теперь самое главное. Я прощупал всех твоих приятелей по своим каналам. Как я понимаю, тебе нужны люди, которые близко знакомы с ними, чтобы ты могла нейтрализовать их?

-Да, - я с интересом посмотрела на Алекса.

-Итак, - он достал листочек из кармана и развернул его. – Начнём по порядку – господин Кольцов…

-Кольцова мы знаем, как достать, - сразу ответила я, потому что его бывшая жена Елена согласна была на всё, чтобы вернуть ребёнка. - С Завадским тоже всё более – менее ясно. Сева знает, как его убрать, а дёргаться он вряд ли будет, да и сынок здорово облегчит его кошелёк, поэтому у него, думаю, не будет ни денежных возможностей, ни желания связываться с нами.

-Хорошо, тогда номер три – Суханов. Мерзкий тип, да ещё и жмот. Его любовница у меня изредка заказывает платья и это просто ужас! Как-то она приезжала с ним ко мне в мастерскую, и я готов был его придушить. Думаю, если ей пообещать, что он на ней жениться и станет щедрым, она на коленях будет умолять тебя прописать её судьбу, и будет держать язык за зубами, а ты впишешь нужное тебе, когда займёшься ею.

-Алекс, спасибо! – я с благодарностью посмотрела на него.

Он самодовольно улыбнулся и продолжил:

-Так, номер четыре – Поляков. Здесь тоже всё очень интересно – его субтильный, восемнадцатилетний сынок из моего племени и боится, что его папашка сильно расстроится, узнав, кого он предпочитает таскать в свою кровать, и лишит его денег. Так что, если пообещать ему, что папочка спокойно воспримет его ориентацию, он тоже будет молчать. Тем более, мой хороший друг как раз сейчас занимается Поляковым младшим и может напеть ему в уши всё, что ты скажешь. Теперь номер пять – Хлебников, - с отвращением сказал он и вымученно на меня посмотрел. – Если бы ты, душа моя, знала на что, я пошёл ради тебя! Это просто издевательство над моей хрупкой психикой и моим эстетическим вкусом.

-Только не говори, что тебе пришлось его соблазнить, - испуганно пробормотала я.

-Хуже, ma chè re! Всё намного хуже! Лучше бы я его попытался соблазнить, - со вздохом, ответил он и поморщился. – Мне пришлось пойти на огромные жертвы. Его дочь возомнила себя дизайнером и уже давно порывалась представить мне свои рисунки. Я пошёл ей навстречу, и познакомился с ней ради тебя. Это ужасно! – воскликнув, он вскочил на ноги и стал ходить туда-сюда. – Такой бездарности и убогости я давно не видел. Но это полбеды! Мало того, что у неё нет вкуса и чувства стиля, так она ещё и глупа, как пробка. Я могу сказать ей, например, что ты можешь сделать из неё великого дизайнера, и что я сам когда-то пользовался твоими услугами, и она прибежит к тебе, умоляя помочь ей. Хотя я бы на её месте попросил добавить в её голову пару-тройку извилин. Ты не представляешь, чего мне стоит общаться с ней! Я прямо болеть начинаю после общения с ней. Будь так добра – поскорее решай свои проблемы, чтобы я наконец-то мог избавиться от её общества!

-Бедный мой, Алекс, - встав, я взяла его за руку и усадила рядом с собой, чтобы он не нервничал. – Обещаю, что сегодня же вечером поговорю с Севой, чтобы знать, кто из людей нам не нужен.

-Хорошо, - вздохнув с облегчением, ответил он. – Вот только с Макаровым у меня не нашлось пока точек соприкосновения. Правда, есть один любитель экстремальных развлечений в МВД, и я могу попробовать назначить ему встречу, чтобы узнать, как воздействовать на Макарова, но если честно, как-то не горю желанием это делать. Поговаривают, что тот типчик из МВД садист и предпочитает не совсем нормальные развлечения.

-Не надо этого делать, Алекс, - умоляюще произнесла я. – Думаю, есть и другие способы надавить на Макарова. Ты и так уже сделал больше, чем я ожидала. Ты такой умничка! Спасибо тебе! – и расцеловала его в обе щёки.

-Не смей портить мне макияж своими поцелуями! – капризно пробормотал он и улыбнулся, а потом снисходительно добавил: - Я знаю, что я умничка! А ещё ты забыла добавить, что я гений дизайна!

-Простите, пожалуйста, гений дизайна, что посмела забыть столь важное ваше достоинство! И чтобы исправиться, сегодня же вечером нарисую вам медаль за столь выдающиеся качества и собственноручно прикреплю её на вашу грудь! – ехидно ответила я и подмигнула ему.

-Медаль?! Фу! Я достоин только орденов. Не ценишь ты меня, - надув губы, произнёс он и обиженно посмотрел на меня.

Ещё где-то с час мы припирались с Алексом, попутно обсуждая аксессуары к платью, а потом пришла Нина и сказала, что Ника проснулась и успокаиваться никак не желает, поэтому быстро распрощавшись с Алексом, я побежала на второй этаж, в нашу спальню.

Вечером, когда наше счастье тихо посапывала у Севы на груди, я решила поговорить с ним.

-Сева, три недели из двух месяцев, которые мы получили благодаря Завадскому, уже прошло и надо что-то решать. Желательно разобраться со всеми этими гадами до нашей свадьбы, - тихо сказала я.

-Не волнуйся, солнышко, так и будет, - он повернул ко мне голову и улыбнулся. - Мне осталось найти только точки воздействия на Полякова и Суханова, со всеми остальными я уже знаю, как мы разберёмся. Завадского и Макарова я могу убрать и без твоей помощи. Есть много людей, которые не хотят видеть их у власти, особенно Макарова и здесь проблем не будет. Я просто создам подходящие условия и раздую шумиху в прессе, поэтому с ними уже всё решено и люди начали обрабатывать их, чтобы подсадить на кормушку. А вот когда они полностью будут доверять моим людям, и когда мы будем знать, как поступить с остальными, Завадский и Макаров погорят на таких огромных взятках, что пресса будет не один месяц трепать их имена. Поверь, они не скоро выйдут из тюрем, потому что никто не захочет мараться, помогая им. С Кольцовым мы используем его бывшую жену, а у Хлебникова есть младший брат, которого он когда-то очень сильно обделил и кинул, поэтому его братец сразу ухватился за идею прибрать бизнес к своим рукам. Правда, в обоих вариантах тебе придётся прописывать судьбу, - со вздохом сказал он.

-Ничего страшного! Это стоит того, - с радость сказала я, потому что выходило, что тех, кого не мог пока достать Сева, мог достать Алекс. – Кстати, а я знаю, как достать Полякова и Суханова! – и подмигнула ему.

Он удивлённо посмотрел на меня и спросил:

-И как?

-У Суханова есть любовница, которая согласна на всё, чтобы только он на ней женился и стал щедрее, а у Полякова сыночек тоже кое-чего хочет!

-Любовница Суханова? – Сева удивлённо посмотрел на меня. – А как ты нашла к ней подход? И что у Полякова с сыном? Мы его прощупывали и отмели эту идею.

-Не за то место вы его прощупывали, - со смешком ответила я, а затем победно добавила: - Он голубой и ужасно боится, что его папашка узнав об этом, лишит его денег, поэтому за обещание спокойного восприятия этой новости его отцом, готов на всё.

-Дай-ка попробую догадаться, откуда у тебя такие сведения? – недовольно пробормотал он. – Алекс?!

-Да, он самый, - я виновато посмотрела на Севу. – Прости, я ему рассказала обо всём ещё в конце января. И как видишь не зря. Он нашёл подходы ко всем, кроме Макарова.

Сева задумался на секунду, а потом снисходительно сказал:

-Ладно, прощаю. Но впредь, будь добра, рассказывай мне, что ты предпринимаешь.

-Хорошо, - я послушно кивнула головой.

-И не думай, что твой Алекс услышит от меня благодарности. Я готов терпеть его в нашем доме, но никогда в жизни мы с ним не будем друзьями.

-И на том спасибо, - с улыбкой ответила я. – И потом, это не в моих интересах. Он тут недавно стал сожалеть о том, что ты гетеросексуал и с такой завистью всегда говорит: «твой мачо», что я уже начинаю побаиваться за нашу совместную жизнь.

-Гадость какая! – Сева сморщился, но потом неожиданно рассмеялся. – Никогда не думал, что могу не только у женщин вызывать интерес.

-Зря сказала, - проворчала я.

-Не зря. Теперь точно никогда не повернусь к нему спиной и не наклонюсь, - и опять рассмеялся. Ника тут же стала подпрыгивать на его груди и недовольно захныкала, что её побеспокоили. – Шшш, моя хорошая. Папа больше не будет смеяться, - прошептал он и погладил её по спинке. Она тут же успокоилась и затихла, а он недовольно посмотрел на меня: – Видишь, что ты сделала? Ребёнка разбудила! Быстро меня поцелуй, чтобы я тебя простил!

-С удовольствием, - ответила я и, привстав, начала целовать его в губы.

Мне хотелось намного большего, но Эдуард Семёнович порекомендовал, минимум в течение четырёх недель воздерживаться от секса и я с нетерпением ожидала, когда этот срок истечёт, хотя и побаивалась этого момента.

-Хватит, - глубоко дыша, прошептал Сева и отстранился. – Когда уже закончиться мой карантин, а? Сил больше нет терпеть. Два с половиной месяца без секса тяжело жить, особенно когда в кровати у тебя лежит красавица жена.

-Эх, молодой человек, вы не поверите, у меня те же самые проблемы, - старчески кряхтя, прошамкала я. – Тоже без секса уже два с половиной месяца и красавец муж в кровати. Понимаю вас как никто другой!

-Балаболка моя любимая, - он с любовью посмотрел на меня. – Ладно, спи, а то Ника скоро проснётся и потребует свою порцию молока, а ты будешь клевать носом.

-А что мы решим с нашими друзьями? Как будет действовать? Ведь четыре судьбы надо прописать.

Сева осторожно встал с кровати, прижимая к себе нашу кроху, и подойдя к кроватке, поцеловал её в лоб, после чего уложил её туда. Вернувшись, он лёг рядом и, прижав меня к себе, прошептал:

-Дай мне время обдумать все детали, и согласовать все сроки, а потом уже решим, что конкретно будем делать. А теперь спи.

-Хорошо, - послушно ответила я, поудобнее устраиваясь в его объятиях.

«Осталась самая малость – продумать всё и осуществить план. А это уже просто» - с радостью подумала я и, зевнув, закрыла глаза.

Глава 27.

На следующий день, утром, я позвонила Алексу и сказала, кого из людей мы будем использовать. Услышав, что дочь Хлебникова нам не нужна, он вздохнул с таким облегчением, что я не выдержала и рассмеялась. Потом мы согласовали, как будем обрабатывать любовницу Суханова и сына Полякова, и он сразу заверил меня, что начнёт действовать в ближайшие дни.

Севу я решила пока не трогать, давая ему время на обдумывание деталей, и занималась текущими делами. Тем более что дата свадьбы приближалась, и многое надо было успеть. Написание судеб требовало сил, и я понимала, что прописав четыре варианта, выпаду из жизни минимум на двенадцать дней, если не больше, поэтому надо было в первую очередь заниматься свадьбой.

И эта гонка дала свои результаты – за неделю я успела утвердить список гостей, одобрила оформление церемонии и выбрала меню. Из больших дел у меня осталось только одно, но самое важное – выбрать, где именно мы хотим устроить церемонию. Как только Катя получила список гостей, она принялась действовать и пообещала, что в ближайшие дни подберёт самые роскошные залы, а нам останется только осмотреть их и выбрать тот, который понравиться.

Двадцать четвёртого апреля я съездила к врачу, и он наконец-то снял запрет на сексуальную жизнь, поэтому домой я ехала с такой глупой улыбкой, что Борис вместе с двумя охранниками даже начал посматривать на меня с недоумением.

⇐ Предыдущая 8 9 10 11 12 13 141516 17 Следующая ⇒