143. Чайковский ‑ Мекк

Подушкино,

1 августа 1883 г.

Милый, дорогой друг!

Оба письма Ваши получил. Бесконечно благодарю Вас за исполнение просьбы моей и убедительно прошу не сетовать за то, что в подобных случаях не прямо прибегаю к Вам, а предварительно пытаюсь (к сожалению, неудачно) выручать себя другими путями. Это происходит оттого, что мне, во‑ первых, не хочется беспокоить Вас, во‑ вторых, мне чрезвычайно совестно, что, быв благодаря Вам так широко обеспечен от денежной нужды, ухитряюсь всё‑ таки от времени до времени путаться в финансовых делах своих. В мои годы такого рода легкомысленное отношение к материальной стороне жизни непростительно и постыдно. Единственное оправдание мое ‑ обстоятельства, не зависящие от моей воли, заставляющие не ради себя, а ради других выходить из своей нормы и запутываться в делах своих.

Я публиковал в газетах о потере своей и назначил третью часть тому, кто доставит в магазин Юргенсона. Никто не явился.

Таня, наконец, в Каменке. Меня уведомляет об этом находящаяся при ней компаньонка. Субсидия моя, без которой они не могли бы двинуться в путь, была получена вовремя. Путешествие они совершили благополучно, но Таня продолжает дурно себя чувствовать и по временам страдает сильным нервным расстройством. Оба родителя в восхищении, что она дома, и покамест в Вербовке царит, по‑ видимому, самое счастливое всеобщее настроение. Но сердце мне говорит, что это не надолго. Там, где Таня находится, не может быть долгое благополучие.

Если судьба моя приведет меня зимой в Плещееве, то не опасайтесь, дорогая моя, чтобы я не оценил его. Русский зимний пейзаж имеет для меня много прелести, и на время очутиться в тихом деревенском доме зимой, это имеет своего рода прелесть. А впрочем, я не теряю надежды и весной или ранней осенью побывать там.

Здоровье мое всё это время не совсем хорошо. Благодаря хинину я несколько времени был совсем здоров, но вчера с самого утра начал чувствовать ломоту во всем теле и лихорадочное состояние. Вечером снова прибег к хинину. Ночь провел скверную. Но всё это сущие пустяки, о коих и говорить не стоит.

Мои хлопоты о водворении Губерта в консерватории в качестве профессора не привели покамест ни к чему. И сам Губерт, по‑ видимому, считает для себя слишком трудным и тяжелым вступить снова в среду людей, по большей части ему очень враждебных, да и в консерватории его очень не хотят, и даже те немногие, которые сохранили к нему дружеское расположение, уверяют меня, что он так себя поставил, что возвращение его мыслимо разве только со временем, когда поуляжется буря, разыгравшаяся этой зимой в московском музыкальном мире. Что касается Алексеева, то он на мои вопросы отвечал очень уклончиво и сказал, что, конечно, не будет мешать Губерту вернуться профессором, но уверен, что сам Губерт этого не захочет. Сейчас я получил от последнего письмецо, в коем извещает, что только что приехал в Москву и желает меня видеть. Если здоровье позволит, завтра отправляюсь в Москву.

Мне от души жаль бедную Александру Карловну. Нельзя не умиляться перед ее энергией и цельным, сильным характером. Когда возвратятся Коля и Сашок, я очень бы желал повидать их, и попрошу их убедительно навестить меня в Подушкине. Бедный брат Модест пишет мне, что по причине двухмесячного бездождия и страшной засухи ему очень невесело живется в Гранкине. Он с нетерпением ждет меня.

Еще раз бесконечно благодарю Вас, дорогая моя, за всю безмерность Вашей доброты ко мне.

Ваш П. Чайковский.

⇐ Предыдущая 734 735 736 737 738739740 741 742 743 Следующая ⇒