Патриция Бриггз 14 страница

— А зверинец самого Андре долго не живет, — сказала Рейчел. — Он не создал ни одного вампира, кроме Дэниэла, потому что убивает задолго до того, как это становится возможно.

Не знаю, что она увидела в моем лице, только очень быстро начала говорить, что Андре совсем не злой.

— Не такой, как Эстелла и другие, кто любит играть со своей пищей.

Но я ее не слушала, я смотрела в залитое слезами лицо Дэниэла. Я встречалась с ним лишь однажды и узнала скорее его запах, чем лицо. Он стоял за Рейчел, смотрел на меня и шептал. Мне потребовалось несколько секунд, чтобы понять, что именно его я видела на полу у раковины. Я тогда не узнала его запах, но ведь я не всегда чую мертвых.

— Он ел меня, — шептал Дэниэл тихим лихорадочным голосом. — Он ел меня.

Снова и снова.

— Где? — спросила я, вскакивая! — Где он, Дэниэл?

Бесполезно. Дэниэл не миссис Ханна, которая отошла с миром и после смерти продолжала следовать своим привычкам. Некоторым призракам необходимо выполнить какое-нибудь важное и срочное дело: они задерживаются на несколько минут, чтобы передать последние слова любви или гнева кому-нибудь важному для них. Некоторые, особенно те, кто погиб в результате травм, подвергаются захвату в миг смерти. Это самый обычный случай, вроде пятой жены Генриха Восьмого, которая с криками бегает по залам лондонского Тауэра.

— Дэниэл? — спросила я, хотя его равнодушие лишало меня надежды.

Рейчел замолчала, вскочила со стула и уставилась на Дэниэла. Наоми продолжала смотреть на меня.

Через несколько мгновений Дэниэл растаял, и хотя его самого я больше не видела, но голос слышала.

— Ты его видела? — прошептала Рейчел.

— Жестокая шутка, — рявкнула на меня Наоми.

Я посмотрела на нее.

— Вы живете с вампирами и не верите в призраков? — спросила я.

— Дэниэл мертв, — прошептала Рейчел.

Я кивнула, а сама подумала: как вампир может стать призраком? Ведь он и так уже мертв. От недостатка сна я теряла сосредоточенность.

Наоми повернулась к девушке.

— Рейчел?

— Я тоже его видела, — глухо сказала та. — Всего мгновение, но это был он. Может, он жив? Стефан ничего не позволил бы сделать с Дэниэлом, будь он сам жив.

Она с легким испугом огляделась и вышла. Я слышала ее быстрые шаги на лестнице.

— Что он вам сказал?

Из слов Наоми трудно было понять, верит она мне или нет, но это и неважно.

— Ничего.

Я решила не делиться с ней. Это никому здесь не поможет, и не похоже, чтобы и Рейчел его слышала. Я встала, открыла шкаф и поискала в нем. Нашла стакан, налила воды и выпила, делая вид, что это не из-за испуга — просто у меня пересохло в горле. Неужели колдун действительно ел Дэниэла?

В полном объеме: цвет, запах, звук^;— возникло непрошеное воспоминание о том, как Литтлтон убил горничную в отеле. Всего на миг, но я снова оказалась в номере отеля. Должно быть, я ничем себя не выдала, потому что, когда вернулась к Наоми, та не смотрела на меня как на сумасшедшую. Я осторожно поставила стакан на стойку.

— Если вампиры живут в своих зверинцах, — сказала я, гордясь своим спокойным тоном, — то кто живет в семье?

— Только самые сильные вампиры могут жить самостоятельно и питаться исключительно кровью людей. Все остальные живут в семье. Они и есть зверинец Марсилии, — помедлив, объяснила Наоми.

Я обдумала это.

— Она кормится вампирами?

Наоми кивнула.

— И в обмен дает им немного, совсем немного своей крови. Без ее крови более слабые вампиры умрут. И только госпоже позволено кормить других вампиров и кормиться ими. Она держит и людей, чтобы кормить всех своих вампиров, но без ее крови они умрут.

— Позволено кормить? — переспросила я. — Если существует правило против этого, значит, она что-то получает, кормя вампиров?

— Да. Точно не знаю что. Силу или власть, я думаю. И способность ограничивать деятельность даже тех вампиров, которые ей не принадлежат. Она создала Стефана и, наверное, Андре. Но Эстелла и большинство остальных не ее. Когда Марсилия перестает заниматься делами семьи, за нее это делают Стефан и Андре. Но кое-кто из старых вампиров становится неуправляем.

— Эстелла и Бернард, — предположила я, вспомнив мужчину в щегольском костюме.

Наоми кивнула.

— Их — вампиров, способных жить за пределами семьи, — четверо: Стефан, Андре, Эстелла и Бернард. Стефан говорил, что, как только вампиры приобретают способность жить без госпожи, они стремятся обзавестись своей территорией, поэтому им разрешают приобрести собственный зверинец. — Она помолчала. — На самом деле их пять. Волшебник живет самостоятельно.

— Волшебник? — переспросила я.

Она кивнула.

— Вольфи. Вы его видели: Стефан говорил, он присутствовал на суде. Он с виду моложе Дэниэла, и у него светлые волосы.

Подросток, управлявший магией кресла.

— Пока Марсилия не занималась семьей, Эстелла и Бернард сумели создать несколько новых вампиров и удержать их при себе.

— Они кормятся от этих новых вампиров, — сказала я, вспомнив ее объяснение. — И это делает их сильней.

— Верно, Но в этом я не так уверена,

— Хорошо.

— По какой-то причине Марсилия не может отобрать у них новых вампиров. Наверно потому, что новые вампиры, несколько раз поменявшись кровью со своим создателем, умрут, если утратят такую возможность. Вампиры воспроизводятся с трудом и редко, поэтому они заботятся о новых. Даже если это означает, что Эстелла и Бернард постепенно приобретают все большую власть.

Таким образом, — продолжала Наоми, — в рядах вампиров разногласия. Стефан считал, что Марсилия теряет власть в семье. Открытого мятежа нет, но и всей полнотой власти госпожа больше не обладает.

— А что в ее положении меняет появление нового вампира? — спросила я, и она улыбнулась, как преподаватель хорошему вопросу студента.

— Вампир в городе стал источником неприятностей, — сказала Наоми. — Эту проблему должна решить Марсилия, но вампир оказался сильнее Стефана. Чем старше вампиры, тем больше они боятся смерти. Стефан говорил, что она послала его не для того, чтобы наказать: никто больше не хотел идти. Из пяти самых сильных вампиров ей принадлежат только Стефан и Андре.

Значит, обращаясь ко мне, она действительно была в отчаянном положении.

— А почему Марсилия не пошла к нему сама? Она госпожа и самая сильная из них.

Наоми поджала губы.

— Выступит ли твой Альфа против такого опасного существа, когда может послать своих бойцов?

— Уже выступил, — ответила я. — Альфа, который, ведет свои битвы, только опираясь на других, не остается Альфой долго.

— Он не умер.

Я повернулась на звук мужского голоса.

Стоявший в дверях мужчина выглядел лет на пятьдесят; несмотря на раздавшуюся талию, он казался очень сильным. Я взглянула на его руки и не удивилась: это были руки человека, всю жизнь занимающегося тяжелым физическим трудом. Как и я, этот человек зарабатывает на жизнь руками.

— Кто не умер, Форд? — спросила Наоми, но он словно не слышал.

Не отрывая от меня взгляда, он шагнул в комнату. Я не могла отвести глаз.

— Он не умер, — с нажимом сказал мужчина. — Если бы он умер, заклятие порога было бы снято. Я был здесь, когда приезжал Андре. Он не сумел зайти. Только Стефан делает этот дом — домом. Я бы знал, если бы он погиб.

— Прекрати, Форд, — резко сказала Наоми, и сильный запах страха отвлек меня от блестящего, переливчатого хрусталя глаз Форда.

Я моргнула и отвела взгляд. Еще светло, так что Форд не может быть вампиром, но он близок к этому.

Он схватил меня за руку и потащил к стулу, но усилий прилагал меньше, чем следовало. Я привыкла к крупным мужчинам. Сэмюэль выше шести футов ростом, однако этот человек заставлял меня чувствовать себя маленькой.

Я сделала два шага назад и между нами встала Наоми.

— Дэниэл умер, — сказала я. — Я сама видела его Призрак. Уоррен, один из вервольфов, который был со Стефаном, был тяжело ранен и брошен, чтобы его нашла стая. Не знаю, где другой волк и Стефан, но собираюсь узнать.

Наоми подошла к мужчине поближе и потрепала его по груди.

— Тш-ш-ш. Все в порядке. — Таким тоном Адам разговаривает с молодыми волками, когда те начинают нервничать. — Вам можно уйти, Мерседес, — тем же тоном продолжала она. — Форд — один из привязанных.

Это означало нечто большее, чем просто способность стать вампиром после смерти. Блеск глаз — не генетическое отклонение, это предтеча сверкающих жемчужин, какие я видела у вампиров, когда их охватывали гнев или жажда.

Форд нетерпеливо схватил Наоми — думаю, чтобы отшвырнуть ее в сторону и добраться до меня. Но она наклонила голову и подставила ему шею, и он заколебался, захваченный видом пульсирующей жилки.

Если бы она просто испугалась, я бы осталась и попыталась ей помочь. Но ее стремление к нему было слишком сильно. Форд наклонился к ее шее, а я повернулась и вышла.

И только на полмили отъехав от дома Стефана, впервые вздохнула полной грудью. Я узнала много, гораздо больше, чем ожидала, но ничто из узнанного не поможет мне найти Литтлтона. Я не знала, где содержатся другие зверинцы вампиров. И даже если бы знала, едва ли Литтлтон жил в зверинце своего создателя — если, конечно, его создатель один из вампиров Марсилии. Многие вампиры могли бы создать колдуна, чтобы навредить Марсилии. Или вампиры из других семей могли узнать о ее неприятностях и послать колдуна, чтобы уменьшить сопротивление новому господину семьи.

И все это проблемы Марсилии, а не мои. А я должна узнать, где колдун.

Я погрузилась в размышления и, только спустившись по извилистой дороге с холмов на аллювиальную равнину к востоку от Кенневика, заметила, что еду от дома.

Может, Уоррен знает, куда направились Адам и Сэмюэль в поисках Литтлтона? Я повернула и поехала к дому Адама. Прошло всего несколько часов, но вервольфы, как только приобретают способность меняться, излечиваются быстро.

Вервольф, который не пускал меня накануне вечером, снова был на дежурстве, но только опустил взгляд и без споров открыл дверь. На диванах в гостиной несколько групп, но никого из моих друзей.

— Мерси?

Джесси была на кухне. В руке она держала чашку с горячим шоколадом.

— Отец или Сэмюэль не звонили? — спросила я, хотя ответ был ясен по ее лицу.

Она покачала головой.

— Даррил сказал, ты их ищешь.

Своим тоном она задавала множество вопросов. В какой опасности ее отец? Почему его ищу я, а не вся стая?

— Как Уоррен? — спросила я, потому что мне нечего было ответить дочери Адама.

— По-прежнему плохо, — ответила она. — Даррил боится, что он не справится, потому что не выздоравливает, как полагалось бы, и ничего не ест.

— Надо посмотреть, удастся ли с ним поговорить.

Я оставила Джесси с ее какао и тревогами.

Дверь в подвал была закрыта, но я открыла ее, не постучав. Всякий, кто мог находиться в этой комнате — кроме Кайла, пожалуй, — должен был слышать мой разговор с Джесси. Я встретилась с взглядом темных глаз сидевшего в кресле Даррила. Стояла на пороге и смотрела ему в глаза.

— Мерси?

Голос Кайла звучал напряженно; Кайл устал не меньше меня.

— Минутку, — ответила я, не сводя глаз с Даррила. Не знаю, может, он собирался сразу бросить мне вызов, но я не думала подчиняться его приказам.

Наконец Даррил опустил глаза. Не подчиненно, а как бы отпуская меня, но по мне и так хорошо. Ни слова не сказав, я отвернулась от него и подошла к зарешеченной комнате, у которой стоял Кайл.

— Что случилось? — спросил он.

— Глупые волчьи игры. — Я присела перед входом в клетку. Уоррен снова принял облик человека. Он лежал, свернувшись, спиной к нам. Кто-то укрыл его одеялом. — Даррил сейчас в нерешительности.

Даррил фыркнул.

Я не повернулась к нему, но ощутила, как сочувственно изогнулись мои губы.

— Подчиняться койоту — для любого волка это кость в горле, — сказала я. — Но просто сидеть, когда необходимо решать и действовать, еще хуже. Не будь Даррил таким сильным волком, он убил бы меня, когда я вошла в комнату.

Даррил рассмеялся.

— Я для тебя не опасен, Мерси. Но, конечно, я несколько смущен.

Я осмелилась посмотреть на него и успокоилась: Даррил утратил вид ленивой готовности к прыжку и выглядел просто усталым.

Я улыбнулась.

— Уоррен может разговаривать?

Даррил покачал головой.

— Сэмюэль сказал, потребуется несколько дней. Очевидно, повреждено горло. Не знаю, как отразится на этом прогнозе перемена. Он ничего не ест.

— Во сне он говорит, — сказал Кайл.

Он смотрел на Даррила, не скрывая неприязни. У Даррила всегда были проблемы с Уорреном, еще до того как Даррил узнал, что Уоррен не подчиняется ему. Доминантные волки всегда настороженно относятся друг к другу, если только один из них не Альфа. Я хочу сказать, что в присутствии Уоррена Даррил всегда становился высокомерно-властным.

— Что он сказал? — рявкнул Даррил, резко двигая вперед свой стул.

— Ничего, что тебя касалось бы, — ответил Кайл, не думая о том, как опасно раздражать вервольфа.

Но меня больше заинтересовало, как напряглись плечи Уоррена.

— Вы потревожите его, если начнете спорить, — сказала я. — Даррил, от Брана ничего не было?

Даррил кивнул, не сводя глаз с Кайла.

— Он приедет. Ему нужно было закончить какие-то дела, поэтому приедет он только поздно вечером.

— Хорошо, — сказала я. — А теперь иди наверх и поешь.

Он удивленно посмотрел на меня.

Я улыбнулась.

— Голодный вервольф — раздражительный вервольф, Поешь, пока не съел кого-нибудь.

Он встал и потянулся; скованность движений подсказала мне, что он провел на этом стуле всю ночь.

Я подождала, пока он выйдет, и открыла дверь клетки.

— Последние несколько часов Даррил непрерывно внушал мне, что это не лучшая мысль, — заметил Кайл.

— Наверно, так и есть, — согласилась я. — Но сегодня утром Уоррен ко мне прислушался.

Я села на край матраца и потянула одеяло, чтобы лучше укрыть ноги Уоррена. Потом устроилась между стеной и Уорреном.

Наши лица разделяло несколько дюймов, и я увидел, как дернулись его разорванные ноздри: Уоррен вздохнул и уловил мой запах. Он понял, что это я. За минувшие часы он не стал выглядеть лучше, кровоподтеки еще больше потемнели, нос и губы распухли. Даррил прав: Уоррен должен был бы излечиваться быстрее.

Но Кайл сказал, что он говорит...

— Все в порядке, — сказала я Уоррену. — Здесь только мы с Кайлом.

Его ресницы дрогнули, один глаз приоткрылся, потом снова закрылся.

— Адам и Сэмюэль пропали, — продолжила я. — Дэниэл мертв.

Он снова приоткрыл глаз и издал легкий звук.

— Он был жив, когда ты его видел в последний раз?

Легкое движение, которое можно принять и за кивок. Я коснулась щеки Уоррена там, где не было кровоподтеков, и он еле заметно расслабился.

Язык жестов у волков не менее выразителен, чем слова.

— Ты говорил Адаму и Сэмюэлю, где найти Литтлтона? — спросила я.

Сердце Уоррена забилось быстрее, он чуть повернулся на матраце, открыл один глаз, и оттуда выкатилась слеза.

Я коснулась его губ.

— Ш-ш-ш. Ш-ш-ш. Не ты. Я поняла. Но кто-то им сказал.

Он смотрел на меня глазами, полными муки.

— Ты знаешь, куда они пошли?

— Перед уходом кто-то звонил Сэмюэлю, — вспомнил Кайл.

Я ошеломленно посмотрела на Кайла, который сидел на полу по другую сторону от Уоррена.

— Почему ты никому не сказал?

— Даррил не спрашивал, — ответил он. — Он считал, что я все время проспал, и не желал слушать, когда я пытался заговорить с ним. Мне следовало сказать тебе об этом раньше, но, если честно, я был немного занят.

Я расслабилась. Проклятые вервольфы! Даррилу, наверно, и в голову не пришло выслушать человека. Даррил — доктор философии. Можно думать, что у него довольно мозгов, чтобы прислушаться к словам одного из лучших адвокатов штата, к тому же с дипломом Лиги Плюща[44].

— Если ты думаешь, что присутствие человека их раздражает, тебе надо попробовать побыть койотом, — сказала я. — Так что же говорил Сэмюэль?

Я не надеялась услышать что-нибудь полезное. Будь это указание на то, куда они направляются, гордость не помешала бы Кайлу поставить Даррила в известность.

— У Сэмюэля не было возможности что-то сказать звонившему. Тот позвонил, сказал несколько слов и повесил трубку. Сэмюэль схватил Адама и сказал: «Пошли! »

Я печально посмотрела на него.

— Они тоже не обратили на тебя внимания.

На этот раз он устало улыбнулся.

— Я не привык к такому обращению.

— Меня раздражает, когда они и со мной обращаются так же. — Я посмотрела на Уоррена. — Ты слышал, что сказал звонивший?

Я не ждала ответа, так что Уоррен удивил меня.

Разбитыми губами Уоррен попытался выговорить какое-то слово. Я внимательно слушала, но понял Кайл, склонившийся к матрацу.

— Западня?

— Уоррен, я знаю, что вервольфы должны были держаться подальше от Литтлтона, — обратилась я к нему. — Это он позвонил им и велел прийти?

Он чуть повернул голову — достаточно, чтобы истолковать это как подтверждение.

— Ты слышал, куда? — Он не шелохнулся. — Уоррен, я не позволю волкам приближаться к нему. До приезда Брана ни Кайл, ни я не скажем стае, где они. Только вампирам. В конце концов, это их проблема.

Он попробовал что-то сказать, но мы с Кайлом не могли понять, что он говорит. Наконец Кайл сказал:

— Послушай, это очевидно не «да» или «нет». Уоррен, дорогой, ты слышал часть слов?

Явно уставший от усилий Уоррен кивнул. Обмякнув, он произнес еще одно слово.

— Церковь? — переспросила я и по лицу Уоррена поняла, что расслышала верно. — И это все? — Я коснулась его лица, и он еще больше расслабился. — Спи, Уоррен. Мы постараемся, чтобы Бран все узнал.

Он с дрожью вздохнул и потерял сознание.

— Кайл, пожалуйста, передай все, что мы услышали Брану, когда он здесь появится. Он будет сегодня поздно вечером или завтра рано утром.

И я как можно осторожнее встала с постели Уоррена.

— Скажу. А ты что собираешься делать?

Я потерла лицо. Понадобилось огромное усилие воли, чтобы встать с постели, тогда как все тело требовало, чтобы я свернулась рядом с Уорреном и уснула.

— Если до наступления ночи узнаю, где Литтлтон, может быть, сумею его убить.

С помощью детского набора «убей вампира» в багажнике машины.

— Я могу помочь?

— Только оставаясь с Уорреном. Попытайся покормить его, когда он снова придет в себя.

Кайл посмотрел на Уоррена. На его лице не было обычного сардонического выражения.

— Когда найдешь ублюдка, который это сделал, убей его так, чтобы ему было больно.

Я заставила его встать и выйти со мной из клетки. Не думаю, чтобы Уоррен причинил ему вред, но рисковать не хотелось.

Зазвонил мой телефон. Тони.

— Ты не поверишь, сказал он. — И не знаю, чем это поможет.

— Что именно? — спросила я.

— Все дневные инциденты, за редкими исключениями, происходят в Кенневике. И как будто сосредоточены вокруг КУП.

— Полицейского управления Кенневика?

— Вот именно. Хотя можно сказать, что они сосредоточены и вокруг Кенневикской средней школы или твоего дома. Не имеет значения. Но полицейский участок прямо посередине.

— Насколько широк разброс?

— Три — три с половиной мили. Некоторые инциденты за рекой в Паско. Есть исключения, и наши специалисты говорят, что это может иметь значение. Несколько в Ричленде, Бентон-сити и Бербанке. Это что-нибудь дает?

— Не знаю, — ответила я. — Может быть. Спасибо, Тони. Я у тебя в долгу.

— Ты только останови эту тварь.

Постараюсь.

На верху лестницы я встретила Даррила.

— Ты была права, — сообщил он. — Еда помогла.

— М-м-м, — сказала я. — Сэмюэлю вчера вечером звонили. Но Уоррен не знает, куда они пошли.

— Уоррен пришел в себя и говорит?

Я покачала головой.

— Я бы не назвала это разговором, и сейчас он снова спит. Телефонный звонок слышал Кайл. И, очевидно, пытался рассказать тебе. — Я видела, что он понял. — В следующий раз попробуй прислушаться к Кайлу, — мягко сказала я и, чтобы подтолкнуть его, спросила: — Не знаешь, почему моя способность говорить с призраками пугает вампиров?

Он отрицательно хмыкнул.

— Не понимаю, чем это может помочь. Насколько мне известно, призраки — это зло.

И прошел мимо, не задев меня.

Думаю, он даже не понял, как помог мне.

Призраки не люди. Как бы хорошо миссис Ханна ни разговаривала, она все равно лишь воспоминание о той, кем была.

Какая я дура!

Она же сказала, что изменила свой маршрут, а я подумала лишь о том, как это печально: без своих привычек она, вероятно, быстро исчезнет. Но я не задумалась, почему она так поступила. Призраки обычно этого не делают. Кто-то ей посоветовал, по ее словам. Не помню кто, только помню, что имя было мужское. Она разгуливала по всему Кенневику. И если колдун в Кенневике, могла его встретить.

Когда я бегом поднималась по лестнице, из кухни выглянула Джесси.

— Мерси? Узнала что-нибудь?

— Может быть, — ответила я, спеша к выходу. — Но сейчас мне нужно кое-кого найти.

Я посмотрела на часы. Восемь тридцать семь. До наступления ночи (если колдуну для пробуждения нужна полная темнота) примерно полтора часа.

Глава двенадцатая

Большую часть того времени, что я прожила в Тройном городе, миссис Ханна с утра до вечера таскала свою тележку по одному и тому же маршруту. Я никогда не ходила за ней, но видела ее во многих местах и хорошо представляла себе ее путь. Я не знала, как она его изменила, поэтому смотреть придётся много где.

Миновав первую церковь, я остановила машину; вытащила блокнот, который взяла с собой, и записала название церкви и ее адрес. Спустя час у меня уже был список из одиннадцати церквей относительно близко к КУП, но ни на одной не было яркими буквами написано «здесь спит колдун»; Солнце уже опустилось низко, и у меня схватило живот от страха.

Если миссис Ханна сменила маршрут не из-за Литтлтона, я зря потратила последний час. Если я права, у меня все равно нет времени.

К тому же мест, где можно поискать, больше не было. Я ехала но Кенневик-Хай и старалась сообразить. Если бы миссис Ханна не сменила маршрут, ее было бы легче найти. Если бы она не была мертва, было бы еще легче. Я рассчитывала на свою способность увидеть ее, но призраки часто проявляют себя только в сфере восприятия отдельных органов чувств: бестелесные голоса, холодные места, странные запахи.

Если быстренько не найти миссис Ханна, стемнеет, и мне придется столкнуться с Литтлтоном как с демоном и вампиром на пике его силы.

Я остановилась перед светофором на углу Гарфилд и Десятой. Это один из тех светофоров, где красный свет горит долго, даже если нет никакого движения. «По крайней мере я могу не встречаться в темноте с Литтлтоном в одиночку: можно позвонить Андре. — Я нетерпеливо постучала по рулю, дожидаясь, когда красный погаснет. — Но, если я не найду миссис Ханну до темноты, я вообще не найду ее». Миссис Ханна на ночь уходит домой.

Я повторила это вслух, потому что не могла поверить в собственную глупость.

— Миссис Ханна на ночь уходит домой.

Встречного движения по-прежнему не было, поэтому я газанула и впервые в жизни проехала на красный свет. Миссис Ханна жила в маленьком трейлере у реки, к востоку от Голубого моста, я добралась туда через пять минут (и три красных светофора). Трижды проехав на красный.

Я увидела, что она катит свою тележку по тротуару мимо магазина «фольксвагенов». Припарковавшись не на той стороне улицы, я выскочила из машины, подавив желание окликнуть миссис Ханна по имени. Испуганные призраки часто исчезают.

Помня об этом, я вообще ничего не говорила, пока не поравнялась с ней. И просто с полквартала прошла рядом.

— Прекрасный вечер, — сказала она наконец. — Думаю, погода скоро изменится.

— Очень надеюсь. — Я дважды перевела дух. — Миссис Ханна, простите за грубость, но меня удивили перемены в вашей обычной прогулке.

— Конечно, дорогая, — с отсутствующим видом сказала она. — Как твой молодой человек?

— В том-то и проблема, — ответила я. — Думаю, у него неприятности. Не скажете, почему вы подошли к моей мастерской в необычное время?

— О да. Это очень печально. Джо сказал, что мой обычный маршрут небезопасен. Наш бедный Кенневик становится таким большим городом, не правда ли? Ужасно, что женщина даже днем не может ходить по городу без риска для себя.

— Да, это ужасно, — согласилась я. — А кто такой Джо и какие места он считает для вас опасными?

Она остановила тележку и ласково улыбнулась.

— О, ты знаешь Джо, дорогая. Он целую вечность был служителем в старой конгрегационной церкви[45]. И очень расстраивается из-за того, что произошло с его зданием, но кто советуется со служителем?

— А где это? — спросила я.

Она удивленно посмотрела на меня.

— Я вас знаю, дорогая? Ваше лицо кажется мне знакомым. — Прежде чем я нашла подходящий ответ, она посмотрела на закатное солнце. — Боюсь, мне пора. Сейчас в темноте небезопасно, знаете ли.

Она оставила меня одну на парковке.

— Конгрегационная церковь, — сказала я, бегом возвращаясь к машине. Я знала, что ни на одной из церквей в моем списке нет таблички «конгрегационная», но у меня с собой в машине был телефонный справочник.

На желтых страницах конгрегационных церквей не было вообще, поэтому я перешла на белые и нашла одну в Паско, что не очень помогало. Маршрут миссис Ханны никогда не пересекал реку.

Я достала телефон и набрала номер Гэбриэла. Одна из его младших сестер увлекается призраками. Если матери нет поблизости и если дать ей возможность, она все время, пока убирается у меня, будет рассказывать о призраках.

— Привет, Мерси, — сказал он. — Что случилось?

— Мне нужно поговорить с Розалиндой об истории местных призраков, — ответила я. — Она там?

Небольшая пауза.

— У тебя неприятности с призраками?

— Нет, но мне нужно найти одного из них.

Он сказал мимо трубки:

— Розалинда, иди сюда.

— Я смотрю телевизор, пусть сделает Тия. Она сегодня еще ничего не делала.

— Это не работа. Тебя хочет расспросить Мерси.

Последовал легкий шум: Гэбриэл передавал телефон.

— Алло?

Со мной она говорила совсем не так решительно, как с братом.

— Ты как-то говорила мне, что делала в школе доклад о местных призраках.

— Да, — ответила она с чуть большим энтузиазмом. — И получила пятерку.

— Ты не слышала о призраке церковного служки по имени Джо?

Он не обязательно должен быть призраком, подумала я. В конце концов, я ведь разговаривала с миссис Ханна, а я не призрак. Но даже если он призрак, о нем совсем не обязательно существуют рассказы.

— О да! Да! — Гэбриэл говорит совсем без акцента, но у его сестры испанские гласные добавляют сочности ее голосу, особенно когда она воодушевляется. — Джо очень известен. Он всю жизнь убирал церковь, до шестидесяти четырех лет, кажется. Однажды в воскресенье, когда священник... они его называют по-другому, кажется, пастор или проповедник... В общем, когда он пришел открывать церковь, Джо мертвый лежал на кухне. И остался в церкви. Я разговаривала с несколькими людьми, которые ходили в ту церковь. Они говорят, по ночам, когда в церкви никого нет, там горят огни. И двери закрываются сами по себе. Один сказал, что видел Джо на лестнице, но я не знаю, можно ли ему верить. Этот человек любит привирать.

— А где это? — спросила я.

— Да не очень далеко от нашей квартиры, — ответила она. — Вниз по Второй или Третьей, в нескольких кварталах от Вашингтона. — И недалеко от полицейского участка. — Я туда ходила снимать. Это теперь не церковь. Верующие построили себе новое здание, а это лет двадцать назад продали другой церкви. Потом его перепродали другим людям, а те устроили там частную школу. И обанкротились. Был развод и самоубийство — не помню, то ли мужа, то ли жены. Когда я была там, церковь пустовала.

— Спасибо, Розалинда, — сказала я. — Именно это мне и нужно.

— Вы верите в призраков? — спросила она. — Мама говорит, это вздор.

— Может, она и права, — ответила я, не желая опровергать слова ее матери. — Но очень многие верят во всякий вздор. Так что будь осторожна.

Она рассмеялась.

— Вы тоже. До свидания, Мерси.

Я дала отбой и посмотрела на темнеющее небо. Есть только один способ узнать, встали ли вампиры. Я достала из кармана карточку Андре и позвонила ему.

— Привет, Мерси, — отозвался он. — Что мы делаем сегодня вечером?

Как только Андре ответил, я поняла, что шансов застать колдуна спящим нет. Можно подождать утра. И тогда пойти к нему с Браном. Мне казалось, что Брану колдун нипочем. Я и представить себе не могу, что способно нарушить ледяное спокойствие Брана.

Но если ждать помощи, ждать утра, Адам и Сэмюэль наверняка умрут.

— Я знаю, где он, — сказала я. — Встретимся у моей мастерской.

— Замечательно. Буду там, как только смогу. Нужно кое-что приготовить, но я быстро.

Я поехала к мастерской и стала ждать. Набрала сотовый Брана, но услышала автоответчик. И приняла это как доказательство того, что он появится слишком поздно, чтобы помочь. Я попросила Брана заглянуть в мой сейф, и назвала комбинацию. Потом села за компьютер и занесла в него все относящееся к моим действиям и к тому, что произошло с другими после появления Литтлтона.

⇐ Предыдущая 9 10 11 12 131415 16 17 18 Следующая ⇒