неизвестен Автор 1 страница

Стр 1 из 13Следующая ⇒

Спасибо, что скачали книгу в бесплатной электронной библиотеке RoyalLib. ru

Все книги автора

Эта же книга в других форматах

Приятного чтения!

неизвестен Автор

Старшая Эдда

Автор неизвестен

Старшая Эдда

Старшая Эдда

СОДЕРЖАНИЕ

А. Гуревич. Вступительная статья

Песни о богах

Прорицание вёльвы Речи Высокого Речи Вафтруднира Речи Гримнира Поездка Скирнира Песнь о Харбарде Песнь о Хюмире Перебранка Локи Песнь о Трюме Речи Альвиса

Песни о героях

Песнь о Вёлунде Первая песнь о Хельги Убийце Хундинга Песнь о Хельги, сыне Хьёрварда Вторая песнь о Хельги Убийце Хундинга Пророчество Грипира Речи Регина Речи Фафнира Речи Сигрдривы Отрывок Песни о Сигурде Первая Песнь о Гудрун Краткая Песнь о Сигурде Поездка Брюнхильд в Хель Вторая Песнь о Гудрун Третья Песнь о Гудрун Плач Оддрун Гренландская Песнь об Атли Гренландские Речи Атли Подстрекательство Гудрун Речи Хамдира

Эддические песни, сохранившиеся не в основной рукописи " Старшей Эдды"

Сны Бальдра Песнь о Риге Песнь о Хюндле Песнь о Гротти Песнь валькирий Песнь о Хлёде

Примечания

-------------------------------------------------------------------------Источник: Библиотека Всемирной Литературы, том 9 (c) Издательство " Художественная литература", Москва, 1975. Перевод с древнеисланлского А. Корсуна Редакция перевода М. Стеблин-Каменского Вступительная статья: А. Гуревич Примечания: М. И. Стеблин-Каменский

Поиск: Yahoo по слову edda, Amazon. com по слову edda, Yandex по слову эдда --------------------------------------------------------------------------

А. Гуревич. Вступительная статья

Песня о богах и героях, условно объединяемые названием " Старшая Эдда" (название " Эдда" было дано в XVII веке первым исследователем рукописи, который перенес на нее наименование книги исландского поэта и историка XIII века Снорри Стурлусона, так как Снорри в рассказе о мифах опирался на песни о богах. Поэтому трактат Снорри принято называть " Младшей Эддой", а собрание мифологических и героических песен - " Старшей Эддой". Этимология слова " Эдда" неясна) сохранились в рукописи, которая датируется второй половиной XIII века. Неизвестно, была ли эта рукопись первой либо у нее были какие-то предшественники. Предыстория рукописи так же неизвестна, как и предыстория рукописи " Беовульфа". Существуют, кроме того, некоторые другие записи песен, также причисляемых к эддическим. Неизвестна и история самих песен, и на этот счет выдвигались самые различные точки зрения и противоречащие одна другой теории. Диапазон в датировке песен нередко достигает нескольких столетий. Не все песни возникли в Исландии: среди них имеются песни, восходящие к южногерманским прототипам; в " Эдде" встречаются мотивы и персонажи, знакомые по англосаксонскому эпосу; немало было, видимо, принесено из других скандинавских стран. Не останавливаясь на бесчисленных контроверзах по поводу происхождения " Старшей Эдды", отметим только, что в самом общем виде развитие в науке шло от романтических представлений о чрезвычайной древности и архаической природе песен, выражающих " дух народа", к трактовке их как книжных сочинений средневековых ученых" антикваров", которые подражали старинной поэзии и стилизовали под миф свои религиозно-философские воззрения.

Ясно одно: песни о богах и героях были популярны в Исландии в XIII веке, Можно полагать, что, во крайней мере, часть их возникла намного раньше, еще в бесписьменный период. В отличие от песен исландских поэтов-скальдов, почти для каждой из коих мы знаем автора, эддические песни анонимны. Мифы о богах, рассказы о Хельги, Сигурде, Брюнхильд, Атли, Гудрун были общенародным достоянием, и человек, пересказывавший или записавший песнь, даже пересоздавая ее, не считал себя ее автором. Перед нами - эпос, но эпос очень своеобразный. Это своеобразие не может не броситься в глаза при чтении " Старшей Эдды" после " Беовульфа". Вместо пространной, неторопливо текущей эпопеи здесь перед нами динамичная и сжатая песнь, в немногих словах или строфах излагающая судьбы героев или богов, их речи и поступки. Специалисты объясняют эту необычную для эпического стиля спрессованность эддических песен спецификой исландского языка. Но нельзя не отметить и еще одно обстоятельство. Широкое эпическое полотно, подобное " Беовульфу" или " Песни о нибелунгах", вмещает в себя несколько сюжетов, множество сцен, объединяемых общими героями и временной последовательностью, тогда как песни " Старшей Эдды" обычно (хотя и не всегда) сосредоточивают внимание на одном эпизоде. Правда, большая их " отрывочность" не мешает наличию в тексте песен разнообразных ассоциаций с сюжетами, которые разрабатываются в других песнях, вследствие чего изолированное чтение отдельно взятой песни затрудняет ее понимание, - разумеется, понимание современным читателем, ибо средневековые исландцы, можно не сомневаться, знали и остальное. Об этом свидетельствуют не только разбросанные по песням намеки на события, в них не описываемые, но и кеннинги. Если для понимания кеннинга типа " земля ожерелий" (женщина) или " змея крови" (меч) достаточно было лишь привычки, то такие кеннинги, как, например, " страж Мидгарда", " сын Игга", " сын Одина", " потомок Хлодюн", " муж Сив", " отец Магни" или " хозяин козлов", " убийца змея", " возничий", предполагали у читателей или слушателей знание мифов, из которых только и можно было узнать, что во всех случаях подразумевался бог Тор.

Песни о богах и героях в Исландии не " разбухали" в обширные эпопеи, как это имело место во многих других случаях(в " Беовульфе" 3182 стиха, в " Песни о нибелунгах" втрое больше (2379 строф по четыре стиха в каждой), тогда как в самой длинной из эддических песен, " Речах Высокого", всего 164 строфы (число стихов в строфах колеблется), и ни одна другая песнь, кроме " Гренландских речей Атли", не превышает сотни строф. ). Конечно, сама по себе длина поэмы мало о чем говорит, но контраст тем не менее разительный. Сказанное не означает, что эддическая песнь во всех случаях ограничивалась разработкой одного эпизода. В " Прорицании вёльвы" сохранилась мифологическая история мира от его создания и до предрекаемой колдуньей гибели вследствие проникшего в него зла и даже до возрождения и обновления мира. Ряд этих сюжетов затрагивается и в " Речах Вафтруднира" и в " Речах Гримнира". Эпический охват характеризует и " Пророчество Грипира", где как бы резюмируется весь цикл песен о Сигурде. Но самые широкие картины мифологии или героической жизни в " Старшей Эдде" всегда даются очень лаконично и даже, если угодно, " конспективно". Эта " конспективность" особенно видна в так называемых " тулах" - перечнях мифологических (а иногда и исторических) имен (см. " Прорицание вёльвы", ст. 11-13, 15, 16, " Речи Гримнира", ст. 27 след., " Песнь о Хюндле", ст. 11 след). Нынешнего читателя обилие имен собственных, даваемых к тому же без дальнейших пояснений, ставит в тупик, - они ничего ему не говорят. Но для скандинава того времени дело обстояло совершенно не так! С каждым именем в его памяти связывался определенный эпизод мифа или героической эпопеи, и это имя служило ему как бы знаком, который обычно нетрудно было расшифровать. Для понимания того или иного имени специалист вынужден обращаться к справочникам, память же средневекового исландца, более емкая и активная, чем наша, в силу того что приходилось полагаться только на нее, без затруднений выдавала ему нужную информацию, и при встрече с этим именем в его сознании развертывался весь относящийся к нему рассказ. Иными словами, в сжатой и сравнительно немногословной эддической песни " закодировано" куда больше содержания, чем это может показаться непосвященному.

Отмеченные обстоятельства - то, что некоторые черты песен " Старшей Эдды" на современный вкус кажутся странными и лишенными эстетической ценности (ибо какое же художественное наслаждение можно ныне получить от чтения неведомо чьих имен! ), равно и то, что песни эти не развертываются в широкую эпопею, наподобие произведений англосаксонского и немецкого эпоса, - свидетельствуют об их архаичности. В песнях широко применяются фольклорные формулы, клише и иные стилистические приемы, характерные для устного стихосложения. Типологическое сопоставление " Старшей Эдды" с другими памятниками эпоса также заставляет отнести ее генезис к весьма отдаленным временам, во многих случаях к более ранним, чем начало заселения Исландии скандинавами в конце IX - начале Х века. Хотя сохранившаяся рукопись " Эдды" - младшая современница " Песни о Нибелунгах", эддическая поэзия отражает более раннюю стадию культурного и общественного развития. Объясняется это тем, что в Исландии ив XIII веке не были изжиты доклассовые отношения и несмотря на принятие христианства еще в 1000 году исландцы усвоили его сравнительно поверхностно и сохранили живую связь с идеологией языческой поры. В " Старшей Эдде" можно найти следы христианского влияния, но в целом ее дух и содержание очень от него далеки Это скорее дух воинственных викингов, и. вероятно, к эпохе викингов, периоду широкой военной и переселенческой экспансии скандинавов (IX-XI века), восходит немалая часть эддического поэтического наследия. Герои несен " Эдды" не озабочены спасением души, посмертная награда - это долгая память, оставляемая героем среди людей, и пребывание павших в бою витязей в чертоге Одина, где они пируют и заняты воинскими забавами.

Обращает на себя внимание разностильность песен, трагических и комических, элегических монологов и драматизированных диалогов, поучения сменяются загадками, прорицания - повествованиями о начале мира. Напряженная риторика и откровенная дидактичность многих песен контрастируют со спокойной объективностью повествовательной прозы исландских саг. Этот контраст заметен и в самой " Эдде", где стихи нередко перемежаются прозаическими кусками. Может быть, то были добавленные позднее комментарии, но не исключено, что сочетание поэтического текста с прозой образовывало органическое целое еще и на архаической стадии существования эпоса, придавая ему дополнительную напряженность.

Эддические песни не составляют связного единства, и ясно, что до нас дошла лишь часть их. Отдельные песни кажутся версиями одного произведения; так, в песнях о Хельги, об Атли, Сигурде и Гудрун один и тот же сюжет трактуется по-разному. " Речи Атли" иногда истолковывают как позднейшую расширенную переработку более древней " Песни об Атли".

В целом же все эддические песни подразделяются на песни о богах и песни о героях. Песни о богах содержат богатейший материал по мифологии, это наш важнейший источник для познания скандинавского язычества (правда, в очень поздней, так сказать, " посмертной" его версии).

Образ мира, выработанный мыслью народов Северной Европы, во многом зависел от образа их жизни. Скотоводы, охотники, рыбаки и мореходы, в меньшей мере земледельцы, они жили в окружении суровой и слабо освоенной ими природы, которую их богатая фантазия легко населяла враждебными силами. Центр их жизни обособленный сельский двор. Соответственно и все мироздание моделировалось ими в виде системы усадеб. Подобно тому как вокруг их усадеб простирались невозделанные пустоши или скалы, так и весь мир мыслился ими состоящим из резко противопоставленных друг другу сфер: " срединная усадьба" (Мидгард), т. е. мир человеческий, окружена миром чудищ, великанов, постоянно угрожающих миру культуры; этот дикий мир хаоса именовали Утгардом (буквально: " то, что находится за оградой, вне пределов усадьбы" )(в состав Утгарда входят Страна великанов ётунов, Страна альвов- карликов. ). Над Мидгардом высится Асгард - твердыня богов асов, Асгард соединен с Мидгардом мостом, образованным радугой. В море плавает мировой змей, тело его опоясывает весь Мидгард. В мифологической топографии народов. Севера важное место занимает ясень Иггдрасиль, связывающий все эти миры, в том числе и нижний - царство, мертвых Хель.

Рисующиеся в песнях о богах драматические ситуации обычно возникают как результат столкновений или соприкосновений, в которые вступают разные миры, противопоставленные один другому то по вертикали, то по горизонтали. Один посещает царство мертвых - для того чтоб заставить вёльву открыть тайны грядущего, и страну великанов, где выспрашивает Вафтруднира. В мир великанов отправляются и другие боги (для добывания невесты или молота Тора). Однако песни не упоминают визитов асов или великанов в Мидгард. Противопоставление мира культуры миру некультуры общо и для эддических песен, и для " Беовульфа"; как мы знаем, в англосаксонском эпосе земля людей тоже именуется " срединным миром". При всех различиях между памятниками и сюжетами и здесь и там мы сталкиваемся с темой борьбы против носителей мирового зла - великанов и чудовищ.

Как Асгард представляет собой идеализированное жилище людей, так и боги скандинавов во многом подобны людям, обладают их качествами, включая и пороки. Боги отличаются от людей ловкостью, знаниями, в особенности владением магией, но они - не всеведущи по своей природе и добывают знания у более древних родов великанов и карликов. Великаны - главные враги богов. И с ними боги ведут непрекращающуюся войну. Глава и вождь богов Один и иные асы стараются перехитрить великанов, тогда как Тор борется с ними с помощью своего молота Мьёлльнира. Борьба против великанов -необходимое условие существования мироздания; не веди ее боги-великаны давно погубили бы и их самих, и род людской. В этом конфликте боги и люди оказываются союзниками. Тора часто называли " заступником людей". Один помогает мужественным воинам и забирает к себе павших героев. Он добыл мед поэзии, принеся самого себя в жертву, добыл руны - священные тайные знаки, при помощи которых можно творить всяческое колдовство. В Одине видны черты " культурного героя" - мифического предка, наделившего людей необходимыми навыками и знаниями.

Антропоморфность асов сближает их с богами античности, однако, в отличие от последних, асы не бессмертны. В грядущей космической катастрофе они вместе со всем миром погибнут в борьбе с мировым волком. Это придает их борьбе против чудовищ трагический смысл. Подобно тому как герой эпоса знает свою судьбу и смело идет навстречу неизбежному, так и боги: в " Прорицании вёльвы" колдунья вещает Одину о близящейся роковой схватке. Космическая катастрофа явится результатом морального упадка, ибо асы некогда нарушили данные ими обеты, и это ведет к развязыванию в мире сил зла, с которыми уже невозможно совладать. Вёльва рисует впечатляющую картину расторжения всех священных связей: см. строфу 45 ее пророчеств, где предрекается самое страшное, что может случиться с человеком, на взгляд членов общества, в котором еще сильны родовые традиции, вспыхнут распри между родственниками, " братья начнут биться друг с другом... ".

Эллинские боги имели среди людей своих любимчиков и подопечных, которым всячески помогали. Главное же у скандинавов - не покровительство божества отдельному племени или индивиду, а сознание общности судеб богов и людей в их конфликте с силами, несущими упадок и окончательную гибель всему живому. Поэтому вместо светлой и радостной картины эллинской мифологии эддические песни о богах рисуют полную трагизма ситуацию всеобщего мирового движения навстречу неумолимой судьбе.

Герой перед лицом Судьбы-центральная тема героических песен. Обычно герой осведомлен о своей участи: либо он одарен способностью проникать в будущее, либо ему кто-то открыл его. Какова должна быть позиция человека, знающего наперед о грозящих ему бедах и конечной гибели? Вот проблема, на которую эддические песни предлагают однозначный и мужественный ответ, Знание судьбы не повергает героя в фаталистическую апатию и не побуждает его пытаться уклониться от грозящей ему гибели, напротив, будучи уверен в том, что выпавшее ему в удел неотвратимо, он бросает вызов судьбе, смело принимает ее, заботясь только о посмертной славе. Приглашенный в гости коварным Атли Гуннар заранее знает о подстерегающей его опасности, но без колебаний отправляется в путь: так велит ему чувство героической чести. Отказываясь откупиться золотом от смерти, он гибнет.. "... Так должен смелый, кольца дарящий, // добро защищать! " (" Гренландская Песнь об Атли", 31).

Но наивысшее благо - доброе имя героя. Все преходяще, гласят афоризмы житейской мудрости, и родня, и богатство, и собственная жизнь, - навсегда остается одна только слава о подвигах героя (" Речи Высокого", 76, 77). Как и в " Беовульфе", в эддических песнях слава обозначается термином, который одновременно имел значение " приговор" (древнеисл. domr, древнеангл. dom), - герой озабочен тем, чтобы его подвиги не были забыты людьми. Ибо судят его люди, а не какая-либо верховная инстанция. Героические песни " Эдды", несмотря на то что они существовали в христианскую эпоху, не упоминают суда божьего, все свершается на земле, и к ней приковано внимание героя.

В отличие от персонажей англосаксонской эпопеи - вождей, которые возглавляют королевства или дружины, скандинавские герои действуют в одиночестве. Исторический фон отсутствует(" Песнь о Хлёде", хранящая отголоски каких-то исторических событий, кажется исключением), и упоминаемые в " Эдде" короли эпохи Великих переселений [Атли - король гуннов Аттила, Ермунрекк - остготский король Германарих (Эрманарих), Гуннар - бургундский король Гундахарий] утратили с историей всякую связь. Между тем исландцы того времени пристально интересовались историей, и от XII и XIII веков сохранилось немало созданных ими исторических сочинений. Дело, следовательно, не в отсутствии у них исторического сознания, а в особенностях трактовки материала в исландских героических песнях. Автор песни сосредоточивает все свое внимание исключительно на герое, на его жизненной позиции и судьбе (в Исландии в период записи героических песен не существовало государства; между тем исторические мотивы интенсивно проникают в эпос обычно в условиях государственной консолидации. ).

Другое отличие эддического эпоса от англосаксонского - более высокая оценка женщины и интерес к ней. В " Беовульфе" фигурируют королевы, служащие украшением двора и залогом мира и дружеских связей междуплеменами, но и только. Какой разительный контраст этому являют героини исландских песен! Перед нами - яркие, сильные натуры, способные на самые крайние, решительные поступки, которые определяют все развитие событий. Роль женщины в героических песнях " Эдды" не меньшая, чем мужчины. Мстя за обман, в который она была введена, Брюнхильд добивается гибели любимого ею Сигурда и умерщвляет себя, не желая жить после его смерти: "... не слабой была жена, если заживо// в могилу идет за мужем чужим... " (" Краткая Песнь о Сигурде", 41). Вдова Сигурда Гудрун тоже охвачена жаждой мести: но мстит она не братьям - виновникам гибели Сигурда, а своему второму мужу, Атли, который убил ее братьев; в этом случае родственный долг действует безотказно, причем жертвой ее мести падают прежде всего их сыновья, кровавое мясо которых Гудрун подает Атли в качестве угощения, после этого она умерщвляет мужа и погибает сама в запаленном ею пожаре. Эти чудовищные поступки тем не менее имеют определенную логику: они не означают, что Гудрун была лишена чувства материнства. Но дети ее от Атли не были членами ее рода, они входили в род Атли; не принадлежал к ее роду и Сигурд. Поэтому Гудрун должна мстить Атли за гибель братьев, своих ближайших сородичей, но не мстит братьям за убийство ими Сигурда, - даже мысль о подобной возможности не приходит ей в голову! Запомним это - ведь сюжет " Песни о нибелунгах" восходит к тем же сказаниям, но развивается совсем иначе.

Родовое сознание вообще господствует в песнях о героях. Сближение различных по происхождению сказаний, как заимствованных с юга, так и собственно скандинавских, объединение их в циклы сопровождалось установлением общей генеалогии фигурирующих в них персонажей. Хёгни из вассала бургундских королей был превращен в их брата. Брюнхильд получила отца и, что еще важнее, брата Атли, вследствие чего ее смерть оказалась причинно связанной с гибелью бургундских Гьюкунгов: Атли завлек их к себе и умертвил, осуществляя кровную месть за сестру. У Сигурда появились предки - Вёльсунги, род, восходивший к Одину. " Породнился" Сигурд и с героем поначалу совершенно обособленного сказания Хельги, они стали братьями, сыновьями Сигмунда. В " Песни о Хюндле" в центре внимания находятся перечни знатных родов, и великанша Хюндля, которая рассказывает юноше Оттару о его предках, открывает ему, что он связан родством со всеми прославленными семьями Севера, в том числе и с Вёльсунгами, Гьюкунгами и в конечном счете даже с самими асами.

Художественное и культурно-историческое значение " Старшей Эдды" огромно. Она занимает одно из почетных мест в мировой литературе. Образы эддических песен наряду с образами саг поддерживали исландцев на всем протяжении их нелегкой истории, в особенности в тот период, когда этот маленький народ, лишенный национальной независимости, был почти обречен на вымирание и в результате чужеземной эксплуатации, и от голода и эпидемий. Память о героическом и легендарном прошлом давала исландцам силы продержаться и не погибнуть.

Прорицание вёльвы

Внимайте мне все священные роды, великие с малыми Хеймдалля дети! Один, ты хочешь, чтоб я рассказала о прошлом всех сущих, о древнем, что помню. 2 Великанов я помню, рожденных до века, породили меня они в давние годы; помню девять миров и девять корней и древо предела, еще не проросшее.

3 В начале времен, когда жил Имир, не было в мире ни песка, ни моря, земли еще не было и небосвода, бездна зияла, трава не росла.

4 Пока сыны Бора, Мидгард создавшие великолепный, земли не подняли, солнце с юга на камни светило, росли на земле зеленые травы.

5 Солнце, друг месяца, правую руку до края небес простирало с юга; солнце не ведало, где его дом, звезды не ведали, где им сиять, месяц не ведал мощи своей.

6 Тогда сели боги на троны могущества и совещаться стали священные, ночь назвали и отпрыскам ночи вечеру, утру и дня середине прозвище дали, чтоб время исчислить.

7 Встретились асы на Идавёлль-поле, капища стали высокие строить, сил не жалели, ковали сокровища, создали клещи, орудья готовили.

8 На лугу, веселясь, в тавлеи играли, все у них было только из золота, пока не явились три великанши, могучие девы из Ётунхейма.

9 Тогда сели боги на троны могущества И совещаться стали священные: кто должен племя карликов сделать из Бримира крови И кости Блаина.

10 Мотсогнир старшим из племени карликов назван тогда был, а Дурин - вторым; карлики много из глины слепили подобий людских, как Дурин велел. 11 Нии и Ниди, Нордри и Судри, Аустри и Вестри, Альтиов, Двалин, Бивёр и Бавёр, Бёмбур, Нори, Ан и Анар, Аи, Мьёдвитнир, 12 Гандальв и Вейг, Виндальв, Траин, Текк и Торин, Трор, Вит и Лит, Нар и Нюрад вот я карликов Регин и Радсвинн всех назвала. 13 Фили и Кили, Фундин, Нали, Хефти, Вили, Ханар, Свиор, Фрар и Хорнбори, Фрег и Лони, Аурванг, Яри, Эйкинскьяльди.

14 Еще надо карликов Двалина войска роду людскому назвать до Ловара; они появились из камня земли, пришли через топь на поле песчаное.

15 Это был Драупнир и Дольгтрасир с ним, Хар и Хаугспори, Хлеванг и Глои, Дори и Ори, Дув и Андвари, Скирвир, Вирвир, Скафинн и Аи,

16 Альв и Ингви, Эйкинскьяльди, Фьялар и Фрости, Финн и Гиннар; перечень этот предков Ловара вечно пребудет, пока люди живы.

17 И трое пришло из этого рода асов благих и могучих к морю, бессильных увидели на берегу Аска и Эмблу, судьбы не имевших.

18 Они не дышали, в них не было духа, румянца на лицах, тепла и голоса; дал Один дыханье, а Хёнир - дух, а Лодур - тепло и лицам румянец.

19 Ясень я знаю по имени Иггдрасиль, древо, омытое влагою мутной; росы с него на долы нисходят; над источником Урд зеленеет он вечно.

20 Мудрые девы оттуда возникли, три из ключа под древом высоким; Урд имя первой, вторая Верданди, резали руны, Скульд имя третьей; судьбы судили, жизнь выбирали детям людей, жребий готовят.

21 Помнит войну она первую в мире: Гулльвейг погибла, пронзенная копьями, жгло ее пламя в чертоге Одина, трижды сожгли ее, трижды рожденную, и все же она доселе живет.

22 Хейд ее называли, в домах встречая, вещей колдуньей, творила волшбу жезлом колдовским; умы покорялись ее чародейству злым женам на радость.

23 Тогда сели боги на троны могущества и совещаться стали священные: стерпят ли асы обиду без выкупа иль боги в отмщенье выкуп возьмут.

24 В войско метнул Один копье, это тоже свершилось в дни первой войны; рухнули стены крепости асов, ваны в битве врагов побеждали.

25 Тогда сели боги на троны могущества и совещаться священные стали: кто небосвод сгубить покусился и Ода жену отдать великанам?

26 Разгневанный Тор один начал битву не усидит он, узнав о подобном! крепкие были попраны клятвы, тот договор, что досель соблюдался.

27 Знает она, что Хеймдалля слух спрятан под древом, до неба встающим; видит, что мутный течет водопад с залога Владыки, довольно ли вам этого?

28 Она колдовала тайно однажды, когда князь асов в глаза посмотрел ей: " Что меня вопрошать? Зачем испытывать? Знаю я, Один, где глаз твой спрятан: скрыт он в источнике славном Мимира! " Каждое утро Мимир пьет мед с залога Владыки довольно ли вам этого?

29 Один ей дал ожерелья и кольца, взамен получил с волшбой прорицанья, сквозь все миры взор ее проникал.

30 Валькирий видала из дальних земель, готовых спешить к племени готов; Скульд со щитом, Скёгуль другая, Гунн, Хильд и Гёндуль и Гейрскёгуль. Вот перечислены девы Одина, любо скакать им повсюду, валькириям.

31 Видала, как Бальдр, бог окровавленный, Одина сын, смерть свою принял: стройный над полем стоял, возвышаясь, тонкий, прекрасный омелы побег.

32 Стал тот побег, тонкий и стройный, оружьем губительным, Хёд его бросил. У Бальдра вскоре брат народился, ночь проживя, он начал сражаться.

33 Ладоней не мыл он, волос не чесал, пока не убил Бальдра убийцу; оплакала Фригг, в Фенсалир сидя, Вальгаллы скорбь довольно ли вам этого?

34 Сплел тогда Вали. страшные узы, крепкие узы связал из кишок.

35 Пленника видела под Хвералундом, обликом схожего с Локи зловещим; там Сигюн сидит, о муже своем горько печалясь, довольно ли вам этого?

36 Льется с востока поток холодный, мечи он несет, Слид ему имя.

37 Стоял на севере в Нидавеллир чертог золотой, то карликов дом; другой же стоял на Окольнир дом, чертог великанов, зовется он Бримир.

38 Видела дом, далекий от солнца, на Береге Мертвых, дверью на север; падали капли яда сквозь дымник, из змей живых сплетен этот дом.

39 Там она видела шли чрез потоки поправшие клятвы, убийцы подлые и те, кто жен чужих соблазняет; Нидхёгг глодал там трупы умерших, терзал он мужей довольно ли вам этого?

40 Сидела старуха в Железном Лесу и породила там Фенрира род; из этого рода станет один мерзостный тролль похитителем солнца.

41 Будет он грызть трупы людей, кровью зальет жилище богов; солнце померкнет в летнюю пору, бури взъярятся довольно ли вам этого?

42 Сидел на холме, на арфе играл пастух великанши, Эггдер веселый; над ним распевал на деревьях лесных кочет багряный по имени Фьялар.

43 Запел над асами Гуллинкамби, он будит героев Отца Дружин; другой под землей первому вторит петух черно-красный у Хель чертога.

44 Гарм лает громко у Гнипахеллира, привязь не выдержит вырвется Жадный. Ей многое ведомо, все я провижу судьбы могучих славных богов.

45 Братья начнут биться друг с другом, родичи близкие в распрях погибнут; тягостно в мире, великий блуд, век мечей и секир, треснут щиты, век бурь и волков до гибели мира; щадить человек человека не станет.

46 Игру завели Мимира дети, конец возвещен рогом Гьяллархорн; Хеймдалль трубит, поднял он рог, с черепом Мимира Один беседует.

47 Трепещет Иггдрасиль, ясень высокий, гудит древний ствол, турс вырывается.

49 Гарм лает громко у Гнипахеллира, привязь не выдержит вырвется Жадный. Ей многое ведомо, все я провижу судьбы могучих славных богов.

50 Хрюм едет с востока, щитом заслонясь; Ёрмунганд гневно поворотился; змей бьет о волны, клекочет орел, павших терзает; Нагльфар плывет.

51 С востока в ладье Муспелля люди плывут по волнам, а Локи правит; едут с Волком сыны великанов, в ладье с ними брат Бюлейста едет.

48 Что же с асами? Что же с альвами? Гудит Ётунхейм, асы на тинге; карлики стонут пред каменным входом в скалах родных довольно ли вам этого?

52 Сурт едет с юга с губящим ветви, солнце блестит на мечах богов; рушатся горы, мрут великанши; в Хель идут люди, расколото небо.

53 Настало для Хлин новое горе, Один вступил с Волком в сраженье, а Бели убийца с Суртом схватился, радости Фригг близится гибель.

54 Гарм лает громко у Гнипахеллира, привязь не выдержит вырвется Жадный. Ей многое ведомо, все я провижу судьбы могучих славных богов.

12 3 4 5 6 7 8 9 10 Следующая ⇒