Максимилиана Моррель 12 страница

Исполинский ящер стремительно приближается, теперь и я вижу, что это тиранозавр. Его зеленовато‑ желтая шкура переливается в лучах солнца. Еще пара шагов, и он, перемахнув через нас одним прыжком, растворяется в воздухе, превращаясь в маленькое желтое облачко. Где ты был, Морис, когда я была девочкой? Как же здорово, когда твои фантазии могут воплотиться в почти что реальность! А вот и обещанные львы, целый прайд, там, чуть дальше, зебры, антилопы, газели. Дорогу впереди перебегает парочка страусов. С другой стороны, у обочины, тесной стайкой стоят гиены. Восторгам Реймонда нет предела. Надеюсь, водитель той машины, что едет навстречу, ничего такого не видит. Или он тоже нереальный? Там, впереди, действительно кто‑ то голосует? О нет, инопланетянин! Глазастый, зелененький. Я начинаю смеяться, а ведь едва не затормозила.

Наскакавшись, малыш уснул, свернувшись калачиком на коленях у Мориса. Впечатлений ему теперь надолго хватит. Еще совсем немного, и мы у цели. Солнце давно село, в свете фар на пути больше не лежат, свернувшись, удавы и не разгуливают павлины.

Сын, лишь немного подремав, проснулся, лежит теперь, растянувшись, на животе, подперев голову руками, и слушает Мориса, самого лучшего в мире рассказчика. Мне ли не знать! Надо признаться, я немного устала – почти пять часов за рулем, но что это может значить по сравнению с нашим поистине волшебным путешествием. Вот он, поворот на Дак‑ Сити. Странно, а почему щита у дороги нет? Помнишь, Морис, четыре месяца назад судьба забросила меня сюда и пошел отсчет времени для нас с тобой? Как‑ то нас встретят Тори, Тикси?.. По‑ моему, что‑ то случилось. Все вампиры на улице собрались кучками, видно, как они встревожены, а кто‑ то даже напуган. Почувствовали приближение Мастера. Я оглянулась назад. Морис спокойно завязывал шнурки на кроссовочках Реймонда.

– Остановиться?

– Не надо. Домой, Гленда. Не суетись.

Морис внес чемоданы в дом, потрепал Рея по голове, оставил нас устраиваться и вышел на улицу. Я принялась разбирать вещи, а сын – свои игрушки. Пусть мы здесь ненадолго, но дом должен выглядеть по‑ семейному уютно. Я поставила на комод наши свадебные фотографии, фото Рея и Мориса на ферме. До чего же папа любит снимать и успешно ловит интересные моменты! Столик украсили вязаная салфетка, подаренная Полли моему мужу за то, он доставил ее подвыпившего супруга домой, вазочка и засушенная ветка с разноцветными листьями, найденная Реем. Что он делает? Тоже внес свою лепту: приколачивает к шелковым обоям свой рисунок.

Морис вернулся раньше, чем я успела разобрать чемоданы. Перешагнул через пластмассовый пароходик, осмотрелся, оценивая изменения в доме. Но даже улыбка не скрыла его напряжения.

– Вам надо немедленно уехать, в городе неспокойно и опасно. Ким и один из новых сорвались, убили двух человек и теперь пытаются скрыться. В дело вмешались родственники убитых. Не расстраивайся, сынок, папа должен выполнять обязанности полицейского, но обещаю, мы очень скоро увидимся. А пока у меня есть для тебя важное задание…

Морис мягко разговаривает, убеждает, но я знаю: когда мы уедем, он станет холодным, безжалостным судьей, палачом. Мастер должен найти виновных, разобраться с родными жертв, уберечь невинных жителей городка.

Мы уложили сонного ребенка на заднее сиденье, и я отправилась обратно домой. Уже выезжаю на шоссе, а потом решительно заворачиваю в сторону фермы. Я оставлю у них Реймонда и вернусь. Я твоя жена, Морис, и поэтому буду рядом в трудное время. Моя помощь может понадобиться. Я знакома с шерифом Осмондом, буду действовать как человек, как единственный человек в городе вампиров. Против моей убедительности мало кто устоит.

Меньше чем через двое суток я вернулась в Дак‑ Сити. Остановила машину около бара и, не колеблясь ни на минуту, вошла. В конце концов мой муж – Мастер, а я лично знакома с самим Магистром. И вообще, я – особа, приближенная к элите… Нет, черт бы побрал эту терминологию! Пора бы серьезнее отнестись ко всему, что касается существования вампиров, их привычек, обычаев, традиций. Вспомнила, я – посвященная! Значит, неприкосновенна ни под каким видом. Тикси и доктор беседуют с двумя полицейскими, явно людьми. Тори и Лу напряженно следят за разговором. Еще несколько жителей городка.

– Здравствуйте. Рада вас видеть: Тикси, доктор. Виктория, теперь у нас будет время познакомиться поближе. Сержант, я жена помощника шерифа Балантена – Гленда‑ Сьюин О'Коннол, то есть Балантен, простите, еще не привыкла к новому имени.

Засмеялась, протягиваю по очереди руку полицейским. Мне показалось или Тикси облегченно вздохнул? Понятно, кажется, я вовремя. Я поняла свою задачу: заговаривать им зубы, пока не появится Морис. Дай мне как‑ нибудь знать, что можешь слышать мои мысли, к тому же я их практически прокричала. Тикси ухмыльнулся и кивнул. Отлично! А теперь за дело!

– Можно мне чашечку кофе? … Да, «Очарованная Мори» – мой роман…. Составите мне компанию? Всего на два дня заехала к родителям после свадебного путешествия, а мой неугомонный муж уже погрузился в работу. Что здесь случилось? … Какой ужас! … Вампиры? … Ну что вы, это же полная ерунда! … Ким? Знаю. Месяца три назад или больше, уже и не вспомню, она захотела здесь пожить, нашла работу. И, видимо, теперь точно также и уехала. Такая девица вряд ли дол го усидит на одном месте…. Я? Конечно, останусь. Маленький, тихий городок – лучшее место, что бы закончить новый роман…

Примерно через час полицию удалось выпроводить. Тикси подсел ко мне:

– Морис идет по их следу, а сюда нагрянули ищейки шерифа, да еще родственники ищут вам пиров. Девушек было трое, одной удалось убежать. После этого все и началось. Морис предполагал, что вы вернетесь и поможете нам продержаться до его возвращения.

– Я здесь именно с этой целью, Тикси, можете на меня рассчитывать.

Тори, Лу и доктор сидят в стороне. Остальные, по‑ видимому, здесь для массовки. В отсутствие Мориса бармен за старшего, я так понимаю. Значит, он виноват в том, что преступники сбежали. Нет на лице прежней надменности, в глазах – высокомерия. Ждет наказания? Все‑ таки кое‑ что о существовании вампиров я уже успела узнать из рассказов Балантена. Если все они в городе, значит, отбывают наказание, лишены за что‑ то жизни среди людей. Спросить? Неловко, но очень хочется. Начну издалека:

– Кто этот новенький? Почему Ким сорвалась, ведь она была тихая и послушная, кажется?

Тикси смотрит на меня пристально, изучающе, словно прикидывает, можно ли мне все говорить. Значит, мысли мои не слушает или не слышит, может, я научилась‑ таки думать шепотом! Уверена, мне ничто не угрожает, но что‑ то внутри подсказывает, что он голоден и другие тоже не питались несколько дней. Поэтому, как учил Морис, прямо в глаза лучше не смотреть.

– Вы неприкасаемая, посвященная, – какая я молодец, именно на это и настраивалась! – Друг, жена Мастера, редкое явление, но, главное, сам Магистр дал вам свое благословение, – ну все, я в полной безопасности, раз до Дак‑ Сити докатилось и это известие. – Большинство из нас ни когда его даже не видели. Такие, как вы, входят в Большой совет, вероятно, и вам предстоит. – Рассуждения вслух, и он хочет, чтобы я знала о них. – Сбежавший из новообращенных, служил в специальном подразделении морской пехоты, был смертельно ранен при выполнении задания, но его напарник‑ вампир не дал ему умереть окончательно.

– Сильная привязанность к человеку – палка о двух концах, – подхватывает Тори, переходя за наш столик, достает из кармана легкой куртки пачку «Мальборо», зажигалку и прикуривает сигарету, глубоко затягиваясь.

Не знала, что такое возможно. Тикси поморщился, Лу чихнула, но девушка, девочка совсем на вид, даже бровью не повела. До меня, кажется, дошло! Тори – главная в этой компании и первый помощник Мастера, как уже было, а может и не раз, много лет назад: потому и выжидала, не лезла с расспросами, присматривалась.

– Возвращаешь к жизни умершего человека с благими намерениями, – между тем продолжала Тори, – а он потом подводит весь клан. У каждого своя судьба, и не нам вносить коррективы. Это мое сугубо личное мнение. Некоторые считают иначе. Вам нелегко понять, что такое голод – можно я буду называть вас Гленда? – который пожирает тебя изнутри, когда ни о чем другом уже думать не в состоянии. Даже сильнейшим из нас трудно с ним справиться. Мастера – исключение, у них иная психология. Ким слабая, рано или поздно она все равно сорвалась бы, но сбежать не решилась. Хантер подбил ее. Возможно, он был отличным солдатом, но человечишка был с гнильцой. Вот теперь нам угрожает опасность.

Слушаю и восторгаюсь ее рассудительностью. Человеку непросто беседовать с шестисотлетней вампиршей, выглядящей на каких‑ нибудь шестнадцать лет. Глаза светло‑ карие, серьезные, мудрые, речь неторопливая, плавная, голос низкий, бархатный, с едва уловимым испанским налетом.

– Вам следует знать кое‑ что о нас, раз уж вы решили тут жить. Дак‑ Сити – город для ссыльных, здесь пребывают те, кто не может, не хочет или не имеет права существовать среди смертных. Свенсон – настоящий человеческий доктор. Был. После обращения так и не смог не только заниматься врачебной практикой, но и вообще долго находиться среди людей. Эрик приехал сюда по собственной воле, он не преступник и, когда сочтет для себя возможным, уедет. Ему можно полностью доверять. Лу здесь по той же причине, но она более несдержанная, а потому без разрешения не имеет права покидать пределы города. Но на нее вполне можно положиться. Ее обратил этот гнусный тип, беспредельщик Клайф Гривз, который обратил против воли и свою мать, и своих младших братьев. Питта способна противостоять порыву, но ради детей готова на все, даже под страхом смертной казни. От мамаши Гривз лучше держаться подальше. Карапузы почти безвредны, но психика у них неустойчива. Закон нарушать они не станут. С ними нужно быть поосторожнее, но дело иметь можно.

Тридцать шесть жителей, тридцать шесть трагических судеб, желаний и очевидности вынужденной перемены чаще всего нерадостной жизни на столь же бессмысленное существование, с которым не всякий знает, что делать дальше. А впереди бесконечность, если придерживаться закона, и позорная казнь за нарушение, отступление, нежелание принять необходимые правила.

– Тикси отбывает наказание, и я вместе с ним. По статусу я доминант, но из‑ за внешнего облика для приезжих эту роль выполняет Тикси. В его лояльности к смертным можете не сомневаться. Мастера не живут в наших городах, для них другие способы наказания. А Балантен здесь потому лишь, что вмешательство Совета стало необходимым. Два года назад мэр Дак‑ Сити Тоби Уильяме, воспользовавшись положением старшего, возложенным на него, едва не устроил бунт. Независимость – тайная мечта любого из нас, и Тоби решил использовать шанс. Теперь вы знаете все в общих чертах. Морис хотел, чтобы я посвятила вас в курс дела, он действительно был уверен, что вы вернетесь. Помощь человека нам не помешает. Добро пожаловать в ад!

Тори прикуривает очередную сигарету, а я смотрю на нее и чувствую, как мое расположение к ней растет с каждой минутой. Она напомнила мне одну из тех русских женщин, о которых рассказывал мне Морис, что, бросив свои дома, семьи, детей, положение в обществе, поехали в изгнание в Сибирь за своими мужьями.

Мы разговаривали еще долго, доктор и Лу присоединились к нам. После заката к бару начали стекаться и другие жители городка. Мы знакомились, обсуждали возникшую проблему, возможную опасность положения. Некоторые поглядывали на меня с гораздо большим интересом, чем следовало, но Тори подавляла вспышки голода устрашающим оскалом. Все ждали возвращения Мастера; в том, что он поймает беглецов, сомнения не возникало ни у кого, но последствия пугали всех. Преступления, побег, вероятность новых убийств влекли за собой неминуемые последствия. Понимали это все без исключения.

Ночь проходила без происшествий. Около двух часов Тори отправила меня спать. С рассветом наступало время моего дежурства.

В шесть часов я уже сидела в баре с огромной чашкой кофе и горкой горячих булочек на завтрак. Кухня со всеми припасами была полностью в моем распоряжении, а потому я взялась за дневники миссис Балантен. Старые потрепанные тетради в кожаных переплетах вызвали у меня благоговейный трепет. Первая была датирована 1810 годом. К этим воспоминаниям я, пожалуй, вернусь позже, сейчас меня интересует только то, что касается ее наблюдений за вампирами. Но на одном эпизоде я все же задержала взгляд. «9 июля. 1821 год. У нас родился сын…» Все так, как рассказывал Морис. Новорожденный Сэмюэль весил всего три фунта. Глядя на теперешнего Балантена, трудно в это поверить! Мелкий убористый почерк открывал передо мной все новые и новые подробности жизни маленького мальчика, затем юноши и, наконец, того, кто стал Мастером.

Чтение прервал шум подъезжающей машины. Шериф, а с ним невысокий кряжистый человек с большой спортивной сумкой через плечо. Решительно войдя в открытые настежь двери, оба огляделись, и Осмонд осведомился:

– Балантен еще не вернулся? – Я отрицательно замотала головой. – Вы одна? – Кивнула. – А где все?

– Смотря кто вам нужен, – ответила я вопросом на вопрос: привычки Мориса начинали мне прививаться. И тут незнакомец взревел:

– Город пуст, днем вампиры спят. Я же говорил! Где были ваши глаза, шериф? Клянусь жизнью своей дочери, что эти ублюдки преспокойненько лежат сейчас в подвалах в своих гребаных гробах!

– Но‑ но, потише, – попытался умерить его пыл Осмонд.

Но тот поспешно скидывает сумку на пол, расстегивает молнию, извлекает из недр массивное серебряное распятие и, подскакивая ко мне, тычет в лицо заветным реликтом.

– Че‑ ло‑ век, – как‑ то уж очень разочарованно выговаривает он и отступает.

Его неожиданный порыв едва не заставил меня отпрянуть, а то, чего доброго, он принял бы меня за вампира.

– А кого вы еще надеялись увидеть, киношного монстра? – кажется, я разозлилась, эдак у любого можно вызвать праведный гнев.

– Это Гленда‑ Сьюин О'Коннол, писательница, очень популярная, – снова заговорил шериф.

– Здравствуйте!

Ну, вот, и поздоровались.

– Что, по‑ вашему, вампир не может быть писателем? – не унимался незнакомец, но шеф полиции остановил его жестом. И тогда я дала волю своему красноречию:

– К вашему сведению, я теперь миссис Балантен, с недавних пор жена вашего помощника, шериф. И что за гнусные бредни насчет вампиров? Совершено преступление, и мой супруг как раз этим занимается. Кстати, тела погибших обнаружили? … Здесь? … Нет? … Ах, даже не нашли! … И что это за господин, так бесцеремонно размахивающий перед моим носом крестами? Если бы в Дак‑ Сити водились вампиры, то я бы уж наверняка знала! – я повысила было голос, но сдержалась. Нельзя, надо держать марку, Морис не стал бы кричать. – И какой здравомыслящий человек поселился бы в городе, кишащем нелюдью! – Хорошо сказано, ай да, умница, Гленда! Ты сама‑ то поняла, что сказала? – А почему бы не проверить на вшивость и самого шерифа? Насколько я знаю, он любит бывать в этом городке.

Осмонд даже не нашелся, что возразить. Разумеется, ему в жизни меня не переговорить! Зато его спутник куда разговорчивее:

– Я – Гарри Трувор. Мою дочь едва не сожрали кровожадные твари в этом треклятом городишке. И она видела собственными глазами, как убивали ее подруг, прямо в гостинице над этим баром. Ее, бедняжку, спасло только то, что она всегда носила крестик на шее. Бетти сказала, что всех троих опоили какой‑ то гадостью, а когда они очнулись в комнате наверху, на них напали парень и девчонка с огромными клычищами. Пока пили кровь ее подруг, Бет удалось убежать.

Мне стало больно за этого человека, за его насмерть напуганную дочь, за тех погибших девушек. Наверняка в увесистой сумке мистера Трувора припасены все известные средства борьбы с вампирами. Как уговорить его отказаться от жестоких помыслов, как втолковать, что виновные будут обязательно наказаны, а невинные не должны отвечать за поступки других только потому, что они тоже вампиры? Я уже собралась с духом, чтобы начать свое выступление, как в бар вошел Тикси, и Трувор, встрепенувшись, еще крепче сжал в руках распятие, выставив его перед собой. Тикси только нахмурился. И лишь по тому, как потемнели его глаза, я поняла: крест настоящий.

– Чего вы хотите? – прохрипел вампир. – Осмонд, нельзя допускать бесчинств. Паника посеет беспорядок, а каковы будут последствия, вы подумали?

– Где все жители? – спросил шериф и добавил уже для Трувора: – Этого человека я хорошо знаю, когда‑ то мы работали вместе.

Тикси пожал плечами, получилось вполне естественно, чуть равнодушно.

– Наверное там же, где и все добропорядочные граждане.

Достойный ответ, о его двусмысленности вряд ли возможно догадаться.

– Тогда мы проверим, – отрезал Осмонд.

Пора вмешаться.

– Начните с нашего дома, господа, и, если вы найдете в подвале гроб с покойником, я готова подставить свою грудь под осиновый кол, который наверняка лежит в сумке мистера Трувора.

Тикси неодобрительно покачал головой. Что‑ то не так? У меня даже сердце защемило: неужели Морис и в этом доме держит легендарное укрытие – постель всех детей ночи? Пока блюститель порядка и ревностный борец с нечистой силой выходили, я перекинулась парой фраз с хозяином бара, пытаясь пояснить свои действия. К моему облегчению, бармен заверил, что никаких гробов в нашем доме нет и в помине не было. Из‑ за двери под лестницей показалась голова Лу, и Тикси отправил ее предупредить жителей, мирно спящих в этот дневной час. Так я узнала, что все дома связаны между собой подземными ходами. Приятно удивившись, выскочила вслед за незваными гостями и по пустынным улицам повела их в наше жилище.

Оставленные Реем игрушки, его картинки на стенах первым делом бросались в глаза, но и шикарная обстановка не осталась незамеченной. Только я к этому готова. Что с того, что я бессовестно лгу? Ну, прежние хозяева оставили все в таком виде. Кое‑ какие вещи я привезла с собой, у меня скоплен небольшой капиталец. Да, у меня есть ребенок от первого брака, и он очень подружился с новым папой. Вот и рисунок: «Я, папа, мама» – неумелые каракули под корявыми портретами. Неужели у меня такие ноги? А у Мориса нос получился длиннющий‑ предлиннющий. Подвал осматривать тоже будете? Нет? Ваше дело. Почему нет зеркал? Вот проныра! Есть, в ванной. Это я не вру, сама вчера повесила. Холодильник пустой? Помилуйте, мы только что приехали! Муж в отъезде, а мне нетрудно сходить перекусить в баре. Зачем я стану сама себе готовить?

Тори вбегает в дом. На ней до неприличия короткая юбчонка в складку, пестрая курточка, пышный хвост на макушке. Невинным голоском девочки‑ подростка спрашивает:

– Гленда, у тебя случайно нет корицы? – и словно только что заметила: – Ой, здравствуйте, шериф, добрый день, мистер! Я, кажется, не вовремя.

Прикидывает обстановку. Все в порядке, «старушка», меня тоже не пальцем делали!

Вот это ухмылочка, так ухмылочка, услышала ведь плутовка, о чем я подумала!

– Я позже забегу, – взметнув юбочкой так, что мелькнули цветные трусики, Тори выскочила во двор.

Смех, да и только! Спектакль разыграли, не хуже, чем в театре.

– Извините меня, угостить вас, как вы сами убедились, нечем, но в баре с меня по кружке пива… Дальше пойдете? Бог в помощь!

Вот заразы дотошные!

Кажется, пронесло. Ничего вынюхать этим господам не удалось. Как выяснилось позже, те, кто боялись распятия, на глаза не показывались, прятались. Ну, нет никого дома! Братья Гривз тоже не ударили в грязь лицом, вполне правдоподобно изображая малолетних неугомонных забияк. А кое‑ кто из соседей даже «пожаловался» шерифу на то, что мальчуганы лазают по чужим садам и подворовывают. Короче говоря, от очередной проверки мы дружно отделались самым счастливым образом. К вечеру снова собрались в баре. Тори переоделась, но все равно не могу смотреть на нее без улыбки, а она только подмигивает мне, совсем по‑ человечески. Думаю, мы сможем подружиться.

К полуночи отправляюсь спать: утром снова надо рано вставать.

Следующие три дня прошли на удивление тихо. Негритянка Аманда из парикмахерского салона и доктор Свенсон съездили в Холбрук и привезли множество пакетиков с донорской кровью. Теперь все хоть ненадолго будут сыты. Оба брата‑ «карапуза» даже пытаются заигрывать со мной. Забавно! Интересно, сколько же им лет на самом деле? Оказалось, одному восемнадцать, другому двадцать один. Вот теперь уже стало грустно. Все же мерзавец был этот Клайф! А сколько их еще, таких негодяев, по всему миру. И пусть Лига избранных пытается манипулировать ими, но все равно случается так, что то там, то здесь ситуация выходит из‑ под контроля. Чтение дневников миссис Балантен заставило посмотреть на многие вещи иначе. Ее наблюдения, размышления, а главное, собственный опыт – незаменимый учебник для вновь обращенных, да и для человека, которому волей‑ неволей приходится вращаться среди вампиров, необходимое пособие. Больше всего меня потрясла ее запись, сделанная в марте тысяча восемьсот сорок девятого года: «Тяжело, очень тяжело, невозможно. Раздражает все – звуки, запахи, которых раньше просто не существовало. В первый день не могла даже двигаться. Наш дом словно после варварского погрома: мебель поломана, посуда побита, штукатурка на стенах потрескалась и осыпалась в некоторых местах. Невероятных усилий требует простое, казалось бы, занятие: сделать очередную запись в тетради. Ощущения непередаваемые. Мне пятьдесят девять лет, я и в молодости не была особенно сильна, а за последние годы и вовсе сдала. А теперь энергия бьет ключом. Массивная хрустальная пепельница в руках рассыпалась в прах. Надо учиться воспринимать мир по‑ новому. Но, главное даже не в этом. Голод – вот самое тяжкое испытание. Постоянный, болезненный, безжалостный голод, от которого нет спасения. Габриэль еще мучительнее переносит его. Не думать, гнать от себя навязчивую мысль! Сэмми помогает как может, кажется, он раскаивается в том, что свершилось, но пути назад нет. Малышка Виктория втайне от Мастера подкармливает нас с мужем. Знаю, уверена, что справлюсь с этой мукой и помогу справиться Габриэлю. Он старается, очень старается, ради Сэмми, ради всех этих несчастных, что обитают в Янгфилле».

А сегодня утром я наткнулась на генеалогическое древо, скрупулезно составленное матерью Мориса. Теперь понятно, откуда присущие ему высокомерие и гордыня. Все от предков, ни больше ни меньше королевских кровей, хоть и не по прямой линии. Да еще кое‑ кто из династий сильных мира сего. Несколько кровесмешений на протяжении почти трехсот лет, затем ветви расходятся и вновь соединяются на Армелине и Габриэле, которые, по сути, оказались кузенами. Так вот почему целых десять лет их дети умирали один за другим! Теперь все встает на свои места. И Морис выжил только потому, что в нем зародился ген вампиризма. Страшная награда за человеческую недальновидность. Сама миссис Балантен с горечью пишет об этом: «Как знать, суждено ли было бы нам быть вместе, знай мы все заранее. В метаморфозе, случившейся с Сэмми, не виноват никто, кроме капризной и насмешливой судьбы. Лучше бы я не раскапывала всего этого! ».

Чтение дневников так захватило меня, что я даже не заметила, как в бар пришел Тикси, немного позже Тори и Лу. Никто из них не беспокоил и не отвлекал меня. С сумерками подтянулись и остальные вампиры. Я оторвалась от дневников, лишь когда бармен поставил передо мной тарелку с неизменным бифштексом. Надо же, я начисто позабыла о еде! Потрясающее вино тоже пришлось как раз кстати. С удовольствием набиваю рот, улыбаюсь всем, старательно не заглядывая в глаза, а затем вновь углубляюсь в свои мысли.

Что‑ то неуловимое пронеслось в воздухе. Стакан с вином дрогнул в моей руке, я очнулась от размышлений и взглянула на присутствующих. Застывшие маски вместо лиц, в глазах растерянность, ужас, паника Что они слышат? Полицейская машина… Резко тормозит возле бара. Морис… Бледнее обычного, значит, не питался все эти дни, во взгляде черный дым, искаженное яростью лицо. Никто не двигается с места, напряженно следя за тем, как Мастер открывает дверцу машины. Из нее выходят двое: Ким и крепкий на вид парень лет тридцати. Вот они – беглецы. Едва уловимый шорох пронесся по залу, то ли вздох, то ли стон, и тихий шепот Тори:

– Он выжал их подчистую. Была схватка. Не видать мне снисхождения!

Даже не взглянув ни на кого, Морис пошел по улице в другой конец города. Двумя безвольными тенями провинившиеся двигаются перед ним.

– Да поможет нам Голконда[7]! – выдохнула Тори. Ей вторили десятки голосов, и подавленная предстоящим судом процессия пошла следом за Мастером.

Большая площадка посреди кладбища, в центре Балантен, властный, могущественный, непоколебимый. Совсем ничего человеческого не осталось в нем. Такого Мориса, каким он выглядел сейчас, я боялась каждой клеточкой своего тела и приблизиться к нему не смогла бы ни за что на свете. Он стоит и повелительным взглядом следит за тем, как вампиры выстраиваются вокруг. Перед Мастером на коленях подсудимые. Ким тихо поскуливает, покачиваясь из стороны в сторону, и даже в свете луны, единственном источнике света, видно, как дрожит Хью Ханпер. Тишина такая, что звенит в ушах, кровь бьется у меня в голове колокольным набатом. Меня потряхивает, и я даже не в состоянии мыслить здраво. Какое там! Колючая тяжесть сдавила голову, притупляя все мысли, все чувства, кроме одного, – гнетущей неизвестности. Магический, тихий и в то же время удушающе непреклонный голос среди этого беззвучья застал меня врасплох. Я невольно вздрогнула и поежилась. Да и не я одна.

– Вы, двое, готовы ли слушать и внимать? – молчание. – Властью, данной мне, я обвиняю вас в неповиновении Закону, в побеге после необоснованного несоблюдения одного из правил пребывания в изоляции, убийстве четырнадцати человек, из них шестерых детей в возрасте до пяти лет и двух беременных женщин, оказании сопротивления при задержании и нарушении субординации, что повлекло за собой угрозу спокойствию и существованию других кланов, в частности клана закрытого города Дак‑ Сити. Итого по восьми пунктам. Были ли эти двое ознакомлены с Законом, Уставом и правилами? – Вопрос обращен ко всем присутствующим, и те единым вздохом отвечают: «Да». – Признаете ли вы в моем лице право повелевать? – Выдох: «Да». – Я приговариваю тебя, Кимберли Донован, и тебя, Хьюго Ханпер, к смертной казни на основании вышеуказанных преступлений.

Судорога пробежала по телам вампиров. Ким громко завыла, падая в ноги Мастера, Хью истошно закричал и оглянулся в поисках поддержки. Но никто даже не шелохнулся, потупленные в ужасе глаза не мигали. Тикси и Свенсон молча вышли из круга и вскоре вернулись с огромными охапками дров и канистрой. А Морис, безжалостный вершитель правосудия, продолжал стоять, не обращая внимания на жалобные мольбы и угрозы приговоренных. Вдруг Ханпер вскочил и кинулся бежать, но круг из вампиров тесно сомкнулся, не давая ему ни малейшего шанса выскользнуть наружу.

Костер вспыхнул яркими искрами. Обоих осужденных стиснули под руки с двух сторон. Неужели их сожгут заживо? На деле все оказалось гораздо страшнее, но дальше я смотреть была уже не в силах. Атмосфера настолько накалилась, что мне показалось, что я упаду в обморок. Я развернулась и на негнущихся ногах поплелась долой с кладбища. Последнее, что я слышала, – это треск разрываемой плоти, хруст костей, тошнотворный хлюпающий звук и дикий крик, переходящий в предсмертный хрип. Один и уже в отдалении – другой. Меня вырвало. Собрав последние силы, я опрометью бросилась бежать к дому. Улица подавляла своей пустотой, дома, погруженные во мрак, вставали пугающими монстрами. Прыгнув в постель, я забралась под одеяло и укуталась с головой.

Мне казалось, что я прокрутилась всю ночь, не сомкнув глаз, кошмар пережитого застилал все кровавой пеленой, и среди всего этого Мастер с пульсирующими сердцами, вырванными из еще живых тел преступников. Но утром я обнаружила, что Морис спит рядом. А я ведь даже не заметила, как он вернулся.

Непреодолимое, патологическое любопытство гонит меня на кладбище. Здесь ничто не напоминает о разыгравшейся ночью трагедии. Место казни посыпано мелким желтым песком, но появились две свежие могилы. Я огляделась по сторонам. Да, здесь совсем не тянет даже просто побродить, и, хотя кладбище не производит впечатления ухоженного, ни одна могила травой не заросла. Деревья, низкорослые кустарники, нет четких дорожек между надгробьями. Каким скорым был суд, свершенный одним Мастером! Ни адвоката, ни присяжных. Морис – обвинитель и истина в последней инстанции. И он же жестокий палач. Гленда, ты опять забываешь, кто твой муж! У него особые права и особые же обязанности – судить и казнить. А умеет ли он прощать? Сейчас, конечно, особенный случай. Столько убитых, напуганная до смерти девушка, родители, родные – разъяренные, безутешные. Видимо, Морису придется навестить и их тоже. Уверена, он сумеет оказать психологическую помощь или своим даром остановить надвигающуюся истерию и охоту на вампиров. Пока же, явно не подходящий момент, Гленда, для того, чтобы признать существование вампиров, а тем более заступаться за них. Опять потребуется время, дабы улеглись страсти. И не все в Дак‑ Сити понимают, почему я здесь, кое‑ кто наверняка думает, что Мастер держит меня под боком как необходимую еду. То‑ то они удивятся, если я покажу им свои руки.

Могила Клайфа Гривза. Еще один настоящий мерзавец и негодяй. Сколько зла он причинил даже собственной семье! Как будут дальше существовать его братья? На века суждено им остаться маленькими мальчиками и ничего не узнать о жизни людей. Они обречены на бесконечность и смогут общаться лишь с вампирами. Никто всерьез не воспримет маленьких человечков, пусть даже они получат образование в этом городке.

⇐ Предыдущая 5 6 7 8 9 10 111213 14 Следующая ⇒