Валентина (Ирина) Мельникова 10 страница

- Ну а теперь просим отведать наших припасов! - Сергей улыбнулся. После арбуза наверняка есть хочется?

- Страсть как хочется! - Трошка погладил живот и озорно подмигнул Насте. - Брюхо вроде набьешь до отказа, а оно тут же опять пустое. Одно слово - вода!

Веснушчатый мальчишка нырнул в кусты и вернулся со своей долей большим пучком зеленого лука.

Некоторое время на поляне опять царила тишина. Мальчишки жевали чинно, неспешно, стараясь не выказывать чрезмерную торопливость, хотя глаза их выдавали. Голодны они были, вероятно, еще со вчерашнего дня. Настя с сочувствием смотрела на их серьезные физиономии, ей нравилось, что они ведут себя достойно, без всякого намека на жадность. Трошка то и дело подкладывал лучшие куски самому маленькому из мальчишек. И, заметив ее взгляд, солидно, совсем как взрослый мужик, пояснил:

- Васька у нас сирота, мамка у него еще в зиму померла. Его сейчас по очереди вся деревня кормит!

Мальчишка смущенно улыбнулся, а Сергей, заметив набежавшие на глаза Насти слезы, взял ее за руку и ласково пожал. Она не отстранилась, и он, продолжая держать ее ладонь в своей, спросил у Трошки:

- Как вы их выкатываете?

Мальчишки с большой охотой начали делиться секретными способами добычи.

- Вот он, - Трошка кивнул на веснушчатого паренька, - обходит шалаш сзаду и начинает клянчить: " Дедушка, дай арбуз! Дедушка, дай! " Старик бросается за ним, а мы тем временем выкатываем...

- А сейчас они уже догадались, - подросток с черными испуганными глазами огорченно развел руками. - На Семку не глядят, а обернутся и стреляют! Вон Миньке чуть не полыхнули по заду!

- Врешь ты все! - огрызнулся, оторвавшись на секунду от ломтя хлеба с салом, рыжий, как огонь, Минька. - Я убег небось!

Настя с удовольствием слушала деловой и обстоятельный разговор Фаддея и мальчишек и разглядывала эту разношерстную, непривычную для нее компанию. Штаны и рубахи у новых знакомых были пыльными, грязными, все в пятнах от арбузного сока. Коленки дырявые, протертые, но лица - чистые, румяные, так чисто их и за неделю не отмыть, не отпарить даже в горячей бане. И глаза у всех разные, а блестят одинаково - весело и лихо! Перебивая друг друга, они хвастались своими подвигами, собственной хитростью и изворотливостью. Насте очень понравились мальчишки. И арбуз тоже понравился. Оказывается, только что сорванный арбуз по вкусу не идет ни в какое сравнение с вялым ломтиком, лежащим на тарелке!

- Ладно, - Сергей прервал словоохотливую ребятню и, подумав секунду, достал из-за голенища перочинный нож. - Сейчас иначе будем выкатывать! Я сам попробую! Дайте-ка мне вон тот, самый большой арбуз!

- Фаддей! Что вы задумали? - изумленно вскрикнула Настя.

- Решил тряхнуть стариной! - улыбнулся он. - Должны мы как-то отблагодарить наших гостеприимных приятелей или нет?

Мальчишки с готовностью подкатили к нему большой полосатый арбуз и, окружив Фаддея плотным кольцом, пристроились кто на корточках, кто на животе, кто на четвереньках и принялись с интересом наблюдать, как он аккуратно срезает ножом дно, вычищает сочное содержимое. Потом примерил себе на голову, прорезал отверстия для глаз и для носа... И снова примерил...

- Ты так ползти хочешь? - рыжий Минька с жадным любопытством заглянул Фаддею в глаза.

Мальчишки придвинулись еще ближе, принялись давать советы:

- Около шеи-то пошире сделай!.. И глаза больше прорежь.

- Хватит! - Фаддей поднялся на ноги. - Ложитесь у поля человека три-четыре... Будете подбирать... Если сторож заметит или за ружье схватится - свистите! - он весело оглядел свое присмиревшее войско. - Ну что, пошли?

Настя схватила его за рукав, пытаясь удержать.

- Что за детские игры вы затеяли, Фаддей? Не хватало, чтобы вас поймали и в участок сдали!

Мгновение он пристально смотрел на нее и вдруг очень-очень печально улыбнулся.

- Возможно, это был бы лучший вариант, но я не попадусь, я достаточно ловкий разбойник, Настя! - Он быстро пробежал по склону оврага и, подбросив в воздух свой " шлем", озорно крикнул сверху:

- Ждите меня! - И добавил:

- Со щитом или на щите!

Мальчишки гурьбой устремились за ним, и Насте ничего не оставалось, как последовать за ними.

Ей определили место в ближайших от баштана кустах. И с замиранием сердца Настя принялась наблюдать, как Фаддей надевает на голову арбуз и ящерицей скользит в ботву. Мальчишки, как один, тут же будто провалились сквозь землю...

Арбузная голова, слегка покачиваясь, иногда появлялась над ботвой, потом зарывалась глубже, исчезала и вновь появлялась уже в другом месте... С замиранием сердца Настя не отрывала глаз от ближайшего баштанщика. Ей казалось, что старик уже что-то учуял и наблюдает именно за тем участком поля, где ползает Фаддей. Она проклинала себя за уступчивость, за то, что не настояла и не заставила его отказаться от столь глупой и безрассудной идеи. Разве могла она подумать, что Фаддей способен на подобное мальчишество? Не проще было бы заплатить сторожу за эти же арбузы и тем самым отблагодарить ребят?..

В это время она заметила, что арбузная голова повернула обратно. Фаддей быстро продвигался к краю поля, толкая перед собой срезанную добычу. Мальчишки, поджидающие его на обочине, подползли ближе, и каждый, подхватывая арбуз, откатывал его, передавая по цепочке следующему... Последний, малыш Васька, скатывал их в овраг.

Фаддей, покачав арбузным шлемом, снова исчез в ботве. Срезал он только крупные арбузы, и Настя видела, как он, путаясь в ботве, слегка пощелкивал их пальцами, проверяя на спелость. Наконец он решил, что потрудился на славу, освободился от ботвы и, сбросив с головы арбуз, принялся вытирать лицо носовым платком, но волосы его слиплись от арбузного сока, и это придавало ему такой разудалый и залихватский вид, что Настя неожиданно для самой себя весело расхохоталась.

- Фаддей, на кого вы похожи! Поехали быстрее к реке, иначе все пчелы на вашу голову слетятся!

Пока он прощался с каждым из мальчишек за руку, Настя продолжала наблюдать за ними. Ребята пытались держаться солидно, но глаза их горели от возбуждения: сегодня на них свалилась несказанная удача в лице этого странного дядечки. Впервые взрослый человек пришел им на помощь, и они, не зная, как выразить свое расположение и благодарность, загрузили в телегу несколько полосатых арбузов. Минька сорвался с места и несколько минут спустя появился снова с охапкой розовых вьюнков и голубых васильков. Смущенно утрамбовывая голой пяткой дорожную пыль, он протянул их Насте и, пряча глаза, проговорил:

- Хотите, я вам венок из них сплету?

- Хочу, - согласилась Настя и через десять минут водрузила себе на голову роскошное сооружение с торчащими во все стороны васильками. Фаддей одобрительно улыбнулся, и они вновь тронулись в путь. Мальчишки некоторое время бежали следом, держась за борта телеги, приглашали Фаддея заглядывать почаще, но дорога устремилась под уклон. И ребятня отстала, но еще долго молодые люди слышали их прощальные крики и видели все уменьшающиеся детские фигурки, машущие им вслед руками...

Впереди среди высоких тополей мелькнула серебристая полоска, и лошади, почуяв воду, побежали еще быстрее.

Глава 15

Но, к великому сожалению, им так и не удалось найти более-менее укромное место. Весь берег был истоптан коровами, усеявшими песок и ближайшие поляны отходами своей жизнедеятельности. Если не было коров, то присутствовали орды ребятишек, восторженно голосивших и баламутивших воду на добрую версту вокруг. Если не было тех и других, значит, под каждым чахлым кустом обнаруживался вдруг хмурый рыбак, а то и распаренный дачник с многочисленными чадами и домочадцами...

Они проехали сначала в одну сторону от перевоза, потом на пару верст в противоположную. Но везде было одно и то же: мутная вода, истоптанный множеством ног и замусоренный песок, ободранные кусты и измятая трава...

Настя не выдержала первой.

- Нужно ехать дальше! - решительно сказала она.

Сергей направил лошадей к парому. На берегу скопилось множество подвод, в основном груженных дынями и арбузами, прямо в воде дремали три упряжки волов, ленивых и неповоротливых, чуть в стороне стояли огромная почтовая карета и легкая бричка, в которой пожилая супружеская пара немцев-колонистов с аппетитом обедала кровяной колбасой, запивая ее домашним пивом.

Фаддей пристроил их телегу в хвост длинной очереди страждущих и жаждущих перебраться на противоположный берег реки. Высокое, словно выцветшее от невыносимой жары небо окончательно очистилось от облаков. Солнце палило немилосердно. Медленные воды реки замерли в сонном оцепенении. Деревья, кусты, трава, даже вездесущие камыши, заполонившие многочисленные старицы, сникли под безжалостными лучами, обессиленно обвисли, опустили листья, сдаваясь на милость огнедышащему тирану.

Пассажиры почтовой кареты устроились под жидкими кронами прибрежных ракит. Два толстых купца-армянина с не менее толстыми женами, деревенский священник в старенькой рясе и два пьяненьких армейских поручика с мокрыми подмышками и мутными глазами тоскливыми взорами провожали очередной воз, въезжающий на паром. У их кареты внезапно лопнул обод колеса, и кучер с помощником его меняли в стороне от спуска к переправе.

Паром наконец отошел от берега и неторопливо, со скоростью одуревшей от жары мухи, пополз через реку. Сергей посмотрел на часы: пройдет полдня, наступит их черед переправляться на тот берег. Поэтому не грех немного поспать, тем более он почти не сомкнул глаз за эти две ночи и не слишком надеялся на третью, особенно, если им придется ночевать в одной телеге, под одним одеялом... Он молча расстелил поверх соломы кошму и лег на спину, прикрыв лицо картузом.

Настя, подобрав под себя ноги, сидела у его изголовья. Стоило протянуть руку, и можно коснуться русых волос, а если чуть-чуть наклониться, то пальцы дотянутся до загорелой щеки... Она уже знала, что щека Фаддея шершавая и колючая от выступившей щетины, а волосы мягкие, пахнут солнцем и почему-то сосновой хвоей, хотя за время их путешествия им не встретилось ни единой сосны...

Девушка вздохнула. Каким дурманом ее опоили, почему уже второй день она ни о чем больше не думает, как только о его объятиях и поцелуях? У нее столько важных дел и забот, а она мечтает, чтобы их путешествие никогда не кончалось и Фаддей остался с ней навсегда...

Где-то глубоко-глубоко, в самых дальних закоулках ее сознания, прозвучал вдруг сигнал тревоги: слишком мало они знакомы, чтобы хорошо узнать друг друга. Подруги матери отзывались о поэте нелицеприятно. Они потешались над его ленью и непрактичностью. Да и она сама не раз слышала весьма популярные в свете анекдоты о его рассеянности и нерасторопности, чрезмерной прожорливости и любви к прекрасным дамам...

Но, возможно, это всего лишь маска, которой он пользуется, чтобы извлечь определенную выгоду и как-то устроиться в жизни? Ведь с ней он совсем другой - веселый и нежный, по-детски непосредственный, а порой, как пару часов назад, и бесшабашный, но в минуты опасности собранный и решительный? Он строго отчитывает ее, но глаза его выдают, они словно светятся любовью и тревогой за нее. А куда делись его лень и пресловутая сонливость? Нужно быть очень хорошим актером, чтоб столь долгое время скрывать настоящий мужской характер, свою силу и уверенность, очевидную храбрость и незаурядный ум...

Настя прижала пальцы к вискам. Что-то не укладывалось в ее голове, она не могла свести концы с концами, но в одном она была уверена, что Фаддей именно тот человек, которого она действительно любит, несмотря на слишком короткое их знакомство, несмотря на ссоры и на его колебания по поводу их совместного будущего. Но она прекрасно его понимает и прощает ему и излишнюю нервозность, и его сомнения в том, что он сможет достойным образом содержать свою семью...

Она протянула руку и осторожно провела пальцем по картузу, закрывающему лицо любимого. Он тут же сбросил его, перехватил Настю сначала за локоть, потом за запястье. Некоторое время они не сводили глаз друг с друга. Сергей улыбнулся и вдруг ласково провел рукой по одной девичьей щеке, потом по другой.

- Смотри-ка, веснушки появились! Маленькие-маленькие, но очень милые!

Он сел рядом с Настей, но руки не отнял, словно прикрывал ее от палящих солнечных лучей. Девушка прижалась щекой к его ладони и умоляюще посмотрела на него.

- Простите меня за все, Фаддей! Сегодня утром я была не права!.. Мне не стоит вести себя подобным образом.

- Во всем виноват только я один, - он вдруг помрачнел и отвернулся от Насти, но, самое главное, убрал ладонь от ее лица, и это огорчило ее безмерно. - Я всегда считал себя честным человеком. Я в жизни не праздновал труса, не подводил друзей и не предавал женщин. Но я никогда и никого не любил так, как полюбил вас, Настя! И впервые в жизни испугался, впервые я не уверен, что могу сделать вас счастливой...

- Фаддей, - она пододвинулась к нему, положила ему руку на плечо. - Все не так страшно, как вы желаете это представить. У меня достаточно денег, я совершенно не завишу от дедушкиного наследства. Конечно, я хотела на эти деньги построить школу и больницу в рудничном поселке, потом я думала выбрать несколько толковых ребят из рабочих семей и направить их учиться горнорудному делу за границу, да и оборудование для разработки жилы можно купить лишь в Америке, у нас такого нет. Но я уверена, мы будем трудиться не покладая рук и добьемся всего, чего захотим.

- Добиваться легче, имея солидный капитал. Притом я привык жить своим трудом. Для мужчины нет страшнее позора, чем оказаться на содержании женщины. Подумайте еще раз обо всем серьезно, взвесьте все " за" и " против". Ваш жених, Настя, очень хорошо знаком с геологией, я же в ней ничего не смыслю. У него деньги, влияние в определенных кругах и у нас в России, и за границей. Вам будет, несомненно, легче осуществить ваши планы с ним, а не со мной.

- Вы все-таки отказываетесь от меня? - произнесла Настя шепотом. - Я поняла бы вас, если была бы уверена, что вы не любите меня. Но вы любите, вы хотите меня, я не такая уж глупая и наивная девочка, чтобы не догадаться об этом! Но из-за непонятной, поистине дурацкой щепетильности вы постоянно обижаете меня, заставляете злиться и оскорблять вас. Если вы сомневаетесь во мне, то я в себе давно уже не сомневаюсь!

- И вы готовы обвенчаться со мной без материнского благословения, назло людской молве, наперекор всем трудностям и бедам?

- Хоть сию минуту, я согласна даже на гражданский брак, если вы этого вдруг потребуете.

- Нет, подобных жертв я не допущу, - он посмотрел ей в глаза. Настя, - Сергей судорожно вздохнул и взял ее руки в свои, - в этом венке вы словно ангел, который спустился с небес. Еще там, на баштане, я понял, что умру, если потеряю вас. Но я должен сказать, что... О, черт! - Глянув поверх ее головы, он заметил большой черный экипаж, показавшийся на вершине крутого спуска, ведущего к переправе. Он не мог ошибиться. Видневшееся в окне кареты лицо было знакомо ему без малого тридцать лет и принадлежало его старшему брату Андрею.

- Настя, пригнитесь! - приказал Сергей девушке и изо всех сил хлестнул лошадей кнутом. Животные вздрогнули и в мгновение ока вынесли телегу в сторону от переправы. Стоя на коленях, он вовсю гнал лошадей и, только добравшись до небольшого леска, рискнул оглянуться. Карета въезжала на паром. Преследователи ничего не заметили. И, вздохнув с облегчением, Сергей привлек к себе Настю и поцеловал ее теперь уже безбоязненно. И девушка, почувствовав это, прильнула к нему и прошептала:

- Я так хочу, чтобы наша поездка продолжалась вечно!

Сергей медленно склонился к ее руке и поцеловал, потом поднял голову, накрыл маленькую ладонь своей большой и крепко ее сжал.

- Настя, я должен вам признаться, - он продолжал не сводить с нее глаз, но на лбу у него вдруг вспухла синяя жилка, а на лице появилось виноватое выражение. - Я солгал вам, - решился он наконец произнести.

- Солгали?! - Настя почувствовала, как кровь отхлынула от ее лица, а руки и ноги вмиг заледенели. - Я вас не понимаю. Что значит солгали? Что вы имеете в виду?

- Я уже говорил, что в тот момент, когда впервые увидел вас на постоялом дворе, я влюбился - безумно, безрассудно, по-мальчишески безоглядно. За всю жизнь я ни разу не испытал подобного счастья и радости. Вы думаете, что вы сбежали от своего жениха? На самом деле, это я не удержался и украл вас у Сергея. - Он помолчал некоторое время, как будто собирался с духом, чтобы продолжить неприятный и тяжелый для него разговор. - Дело в том, что ваш жених находился на втором этаже, когда я поднялся наверх, чтобы взять кое-какие вещи в дорогу. Я сказал ему, что внезапно получил известие от... от одной из моих сестер, которая заболела и нуждается в моей помощи. Понимаете, Сергею необходимо было на вас жениться. Он увяз в долгах. Наследство герцогини и вдобавок ваше богатое приданое все это было наилучшим решением его проблем. Теперь вы не удивляетесь, почему он так быстро догнал нас? В его характере совершенно отсутствует благородство, и он бы заставил вас выйти за него любой ценой... Он сломал бы вашу жизнь, Настя!

- Но это же чудовищно! - Настя с ужасом смотрела на него.

- Я знаю, что заслужил ваши упреки, потому что скрыл свои истинные цели, когда вызвался сопровождать вас...

- Какие могут быть упреки? - Девушка ласково погладила его руку. - В эти дни вы только и делали, что спасали меня. И в благодарность я могу предложить вам только свое сердце.

Она взглянула на него, желая подкрепить слова улыбкой, но вдруг неожиданно всхлипнула и прижалась к Сергею. Он обнял ее за плечи и поцеловал в щеку.

- Простите меня, Настя, ради бога! Нам предстоит о многом поговорить, но паром уже приближается к берегу, и, если мы его пропустим, нам придется ждать до вечера...

Через час, благополучно переправившись через реку, они, опасаясь внезапной встречи с преследователями, свернули с тракта на проселочную дорогу, которая петляла среди невысоких холмов, поросших дубами и липами. Мягкая пыль поднималась вслед за копытами лошадей и колесами телеги. Солнце за их спинами постепенно скатывалось за горизонт. Мягкая предвечерняя прохлада неспешно окутывала землю. Воздух был чист и прозрачен и словно опьянен тишиной, не нарушаемой ни пением птиц, ни шуршанием листьев... Лишь иногда копыта лошадей глухо ударялись о невесть откуда взявшийся камень, колеса неловко подпрыгивали на нем, и сидевшие рядом молодые люди еще теснее прижимались друг к другу. С самой переправы они перемолвились едва ли парой слов, но им было так хорошо и уютно сейчас, так славно мечталось, что они предпочитали молчать, предоставив друг другу возможность обдумать все, что с ними случилось за эти двое суток.

Мысли Сергея бежали то тяжело, как телега на подъеме в гору, то легко, как колеса при спуске, а то и лениво, словно покачивание листьев под едва заметным ветерком. Они были сумбурны и противоречивы. С одной стороны, в нем еще теплилось желание прослыть циничным распутником, таким, каким его успели ославить в глазах Насти, с другой стороны, и гораздо сильнее, он боялся потерять ее любовь и доверие. Своим рассказом он усугубил ее отвращение к собственной же персоне, но, с другой стороны, находясь около нее, он не чувствовал себя графом Ратмановым, да и с поэтом ни в коей степени не отождествлял. Рядом с этой девочкой он был совсем другим человеком. Впервые он почувствовал себя нужным кому-то, впервые в нем нуждались, как в защитнике. Впервые он встретил женщину, которая совершенно не была похожа на тех женщин, которых он знал доселе. Она верила ему - как Фаддею, разумеется, любила его, зная, что он не в состоянии дать ей ни титула, ни богатства. Это было невероятно, но его впервые в жизни полюбили чисто и бескорыстно...

Настя не сомневалась ни в едином его слове. И этот, на самом деле дичайший по своей фальши рассказ тоже восприняла без малейшего подозрения, что он обманывает ее...

Сергей прекрасно понимал, что не заслуживает такого безоглядного доверия. Не только потому, что почти все это время безжалостно лгал Насте, но и потому, что каждый его поступок с любой точки зрения, начиная с согласия жениться на ней ради сохранения наследства, был глубоко безнравственным. Он беспокоился о себе, о своем загубленном будущем, но ему ни разу не пришло в голову, что он должен будет заботиться о своей жене, о ее благополучии и счастье. Он горевал об утраченной свободе и совсем не думал о том, что его эгоизм может стать причиной страданий совершенно неповинного в этом человека, поставленного, как женщина, в гораздо худшие условия. Выйдя замуж, она лишалась даже тех малых остатков свободы, которые допускала светская мораль для женатых мужчин, но ни в коей степени не позволяла замужним женщинам.

Он вновь ощутил то небывалое по своей силе чувство, охватившее его в момент появления Насти в воротах постоялого двора. Сергей закрыл глаза и сделал глубокий вздох, чтобы унять сердцебиение, которое усиливалось каждый раз, когда он вспоминал о том, как увидел ее верхом на лошади, как заговорил с ней, как поцеловал в первый раз...

- Настя, - прошептал он.

- Что с вами, Фаддей? - теплая девичья ладошка тихонько сжала его локоть. - У вас болит голова?

Сергей не сразу открыл глаза. Он и не заметил, как произнес ее имя вслух. Он развернулся, чтобы посмотреть на нее, и опять поистине колдовское очарование, как и во время их первой встречи, овладело им. Он опять тонул в этом чистом зеленом озере ее глаз, и не было никакой возможности спастись, да он уже и не желал этого.

Он любил ее. Да, он любил ее! Как никого прежде, как никогда в жизни не сумел бы полюбить другую женщину!

Настя, в своей простой крестьянской одежде, с лицом, покрытым легким загаром и этими милыми веснушками, придающими ей особую прелесть и свежесть, с этими зелеными глазами, подернутыми мечтательной дымкой, с этими нежными губами, ждущими его поцелуев, стала его единственной и неповторимой женщиной, его любовью и счастьем одновременно...

Бескорыстное, славное и чистое существо! Он не отрывался бы от нее ни на минуту, если бы обстоятельства не мешали им и не отвлекали от более приятных занятий, чем необходимость уходить от погони!..

Любовь разгоралась в нем, как лесной пожар, как весенний пал, заставляющий вспыхивать, точно порох, прошлогоднюю траву и листья... Он был сражен собственным признанием, но его тайные откровения оказались тем самым целительным бальзамом, который излечил его от сомнений и неуверенности. Он вновь ощутил себя прежним, полным сил молодым человеком, наконец-то осознавшим, что определил свое место в жизни, нашел то, о чем мечтал и искал всю свою жизнь, - настоящую и бескорыстную любовь.

Он любил Настю!

Видит бог, он любил ее всем сердцем!

И теперь Сергей понял это окончательно, он никогда не позволит себе причинить ей даже малейший вред, не допустит, чтобы по его или чьей-либо еще вине эта девочка почувствовала себя несчастной! Никогда и ни за что на свете!..

Глава 16

- Фаддей! - Настя с тревогой смотрела на него. - Что происходит? Я уже полчаса наблюдаю за вами. Такое впечатление, что вы витаете в облаках и совершенно забыли обо мне.

Сергей задумчиво посмотрел на нее и вдруг весело и освобожденно засмеялся.

- Теперь это невозможно! Думаю, уже завтра мы сможем обвенчаться и вы станете моей женой, конечно, если пожелаете этого.

- Вы предлагаете мне стать вашей женой? - Настя потрясенно смотрела на него. - Вы решились жениться на мне?

- Да, Настя, я предлагаю вам стать моей женой, потому что не представляю дальнейшей жизни без вас, потому, что люблю так, как никого в своей жизни не любил и любить не буду, клянусь вам честью, это единственное, что есть у меня в избытке.

Сергей обнял Настю. Он почти умирал от желания поцеловать ее. А она смотрела на него не только доверчиво, но и с очевидной долей нетерпения.

- Настя, - полупрошептал-полупростонал он ее имя. - Вы чудесная девушка. - Он с жадностью вглядывался в ее лицо, подобно тому, как пытаются запомнить черты дорогого человека перед долгой разлукой. - Я люблю вас сильнее, чем сам это мог когда-либо представить. Я и не предполагал, что за двое суток можно дойти чуть ли не до безумия от любви к женщине. А ведь я и не надеялся, что встречу когда-нибудь настоящую любовь.

- Вы знаете, что я тоже люблю вас. - Настя прижалась к его груди. - И я выйду за вас замуж так скоро, как вы этого пожелаете, Фаддей!

Ему захотелось поправить ее, сказать, что его имя Сергей и он не поэт Багрянцев, а ее жених граф Ратманов, но сначала ему хотелось поцеловать ее, а потом уже рискнуть признаться во всем.

Его губы слегка коснулись девичьих губ. Настя глубоко вздохнула и прижалась к нему, обняла за шею и слегка приоткрыла рот, отчего Сергей застонал, как от невыносимой боли, и принялся целовать ее с такой страстью, с таким восторгом, от которых голова у нее пошла кругом. И, как тогда на карусели, девушка почувствовала, что еще доля секунды, и она потеряет сознание.

Сергей как будто пытался убедить ее в своей любви, но она и без этого чувствовала, что он не притворяется. Его губы были мягкими и горячими, на мгновение он отрывался от нее, шептал что-то крайне нежное и ласковое и опять припадал к ее губам, делясь с ними теплом и нежностью. Так весеннее солнце окутывает щедрыми лучами остывшую за долгую зиму землю, отправляя в небытие лютую стужу, снега и холодный ветер...

Сергею совсем не хотелось выпускать Настю из своих объятий, но ему предстояло сказать ей правду, и сделать это надо как можно скорее, без секунды промедления, что бы это ему ни стоило. Мгновенно послушное воображение нарисовало ему картину кошмара, который вряд ли получится пережить. И впервые в жизни он испытал настоящий ужас. Он любил Настю так, что потерять ее означало для него потерять жизнь. Но оттягивать признание тоже было равносильно смерти. Чем дальше заходили их отношения, тем больше он боялся этого разговора. Но тем страшнее могли быть последствия, если она каким-то образом догадается, кто перед ней на самом деле.

Но судьбе было угодно и на этот раз не позволить ему признаться во всех своих грехах...

Настя будто почувствовала перемену в его настроении, отстранилась от Сергея и внимательно посмотрела на него и спросила:

- Фаддей, что-то случилось?

Но только Сергей открыл рот, чтобы начать невыносимо тяжелую для него исповедь, как девушка снова прильнула к нему и прошептала совершенно для него неожиданное:

- Почему вы ни разу не читали мне свои стихи?

- Стихи? - Сергей даже поперхнулся от неожиданности. - Какие стихи?

- Ваши стихи, - с некоторой досадой пояснила она, - у вас их великое множество, но вы почему-то не желаете познакомить меня с ними.

- Они слишком бездарны и глупы, и мне не хочется, чтобы вы составили мнение о моих умственных способностях по этим весьма примитивным виршам.

- Мамина подруга, Глафира Афанасьевна, от них без ума, она даже переписывает их от руки в такой толстый-толстый альбом. Она и мне советовала их прочитать, но в тот момент я была в несколько подавленном настроении, и поэтому они э-э... не произвели на меня должного впечатления, - с неловкой улыбкой повинилась перед ним Настя.

" В том-то и дело, что " э-э", - подумал Сергей с досадой. Хоть убей, он не помнил ни единого стихотворения Фаддея Багрянцева, ни единой строчки, ни единого слова... А девушка ждала ответа, и он нашел выход из ситуации.

- Настя, дорогая, - сказал он мягко, - с этого дня я начинаю новую жизнь, если вы позволите мне ее начать. И поэтому хочу раз и навсегда прекратить это недостойное для мужчины занятие - кропать пошлые стишки в угоду жеманным барышням и их стареющим мамашам. У меня нет никакого поэтического таланта, но до недавнего времени я боялся в этом признаться даже самому себе. Вы, как свежий ветер, который ворвался в мою жизнь и возродил во мне желание все в ней изменить. Она была слишком легкомысленной и пустой, я никогда не задумывался о своем будущем дальше, чем на несколько дней, - он вздохнул. - По правде сказать, я сейчас в некоторой растерянности, потому что...

- Прошу вас, не продолжайте, - прошептала Настя. - С этой минуты мы всегда будем вместе, а вдвоем гораздо легче перестраивать жизнь, чем одному.

- Настя, - Сергей привлек ее к себе, - вы так молоды, но порой кажетесь намного мудрее и опытнее меня в некоторых вопросах. Почему я не встретил вас раньше? Лет этак пять-шесть назад...

Настя рассмеялась.

- Скажите еще лет десять-двенадцать... В то время я была совсем маленькой, вы бы на меня и внимания не обратили!

Сергей сконфузился. Похоже, он окончательно потерял способность реально оценивать события.

- С вами надо держать ухо востро! У вас хорошая реакция на любую глупость и промахи с моей стороны. Думаю, мне придется быстро отвыкать от привычек холостой жизни и следить за своей речью.

- Фаддей! - Настя слегка отодвинулась от него и серьезно посмотрела на него. - Я способна понять человека, если он заблуждается, но не по злому умыслу. И я никогда не прощаю обман и измену, особенно если это делается осознанно. Я не хочу, чтобы между нами были какие-то недомолвки, секреты друг от друга...

Сергей похолодел, открыл было рот, но Настя смотрела так строго, что он не осмелился прервать ее.

- Да, я надеюсь, что мы всегда будем предельно откровенны и честны в своих отношениях, - она набрала полную грудь воздуха и сделала глубокий выдох, словно решилась наконец сообщить ему нечто такое, отчего, возможно, зависела их дальнейшая судьба. - Дело в том, что я в некоторой, если не в большей, степени являюсь виновницей всей этой заварухи с наследствами.

⇐ Предыдущая 5 6 7 8 91011 12 13 14 Следующая ⇒