СЕМНАДЦАТЬ

Квиллер как раз возвращался с велосипедной прогулки, когда во двор въехала машина Полли.

– Я чуть‑ чуть пораньше, – стала оправдываться она, – хочу засветло доехать до Локмастера. – Она протянула ему картонную коробку, в каких перевозят кошек, – Вот моя драгоценная умница. Неси его в дом, а то он простудится. Я прихвачу его багаж.

У коробки сверху была ручка, по бокам – дырочки для воздуха и надпись на одной из сторон: «Привет! Меня зовут Бутси. А тебя как? » В одну из дырочек высунулась маленькая мокрая пуговичка носа и быстро спряталась, но вместо неё появилась коричневая лапка, которая по размерам вполне бы могла принадлежать коккер‑ спаниелю.

Полли вошла в квартиру, неся банку кошачьих консервов какого‑ то очень медицинского вида с этикеткой, сплошь исписанной мелким текстом, корзину с подушками, щётку и неглубокий ящичек, наполненный рваной бумагой.

– Это его туалет, – сказала она. – Он у меня приучен к бумаге. Я использую бумажные полотенца, не газетную бумагу, а то у него под хвостиком чернила могут отпечататься… Вот ему специальная еда, состав определяли на компьютере, чтобы там было всё, что ему необходимо. В каждое кормление давай ему три столовые ложки без горки, ни больше ни меньше, и ничего другого не давай. Размажь тонким слоем на блюдечке, а блюдечко лучше всего поставить в какой‑ нибудь укромный уголок, чтобы он не пугался.

– А как насчёт питьевой воды? Из крана можно?

– Из крана вполне подойдёт, – серьёзно кивнула она, – а вот корзина, где он спит. Поставь её в тёплое место в одном‑ двух футах от пола… И большое спасибо, Квилл! Теперь я помчалась. Дай только скажу до свидания маленькому кисоньке. – Она нежно вынула Бутси из коробки и прикоснулась носом к его мокрому носу. – У‑ у, ты мой сладкий. Будь хорошей кисой. – Квиллеру она добавила: – Между прочим, завтра у него день рождения; ему исполняется одиннадцать недель.

Она дружески, но торопливо попрощалась с Квиллером, вручила ему ни в чём не повинного котёнка и поспешила к машине. Он стоял, держа в руках мурлыкающий комочек шерсти, и пытался понять, куда же подевались сиамцы. Они решили уклониться от приветственной церемонии, в чем их вполне можно было понять, но, пока их местопребывание оставалось неизвестным, выпускать котёнка из рук Квиллеру не хотелось.

Коко и Юм – Ю м, как в конце концов обнаружилось, сидели, крепко прижавшись друг к другу, наверху семифутового пенсильванского шифоньера и казались окаменевшими.

– А, вот вы где, – сказал Квиллер. – Спускайтесь и познакомьтесь с Чудищем.

Он осторожно поставил котёнка на пол. Крохотное существо с тоненькой белой шейкой, тощим коричневым хвостиком, слабыми лапками и словно закопченным носиком выглядело очень хрупким, но, едва оказавшись на свободе, котёнок сделал несколько нетвёрдых шагов, а затем вылетел из кухни как ракета. Когда Квиллер отыскал его, он сидел на кухонном столе и доедал остатки мясного хлебца вместе с вощеной бумагой. Завидев большого человека, он ринулся в сторону прихожей, огромными прыжками, словно кузнечик, перепрыгивая со стула на стол, со стола на парту, с парты на кровать, с кровати на кухонный шкаф. Коко и Юм‑ Юм по‑ прежнему сидели на шифоньере, с явным недоумением глядя вниз.

В следующие несколько часов Чудище поверг дом в хаос: он носился, натыкался на мебель, разбил старинную вазу, прыгая, падал, опрокидывался на спину, взбирался по штанине Квиллеру на ногу, вспрыгивал ему на колени. После сумасшедшего обеда нервы у Квиллера не выдержали: он позвонил в Мусвилл Лори Бамбе и завопил: «Спаси! »

Он не стал тратить времени на расспросы о здоровье ребёнка и о поисках работы для Ника.

– Не знаю, как я угодил в эту ловушку, Лори. У Полли Дункан появился котёнок, и я согласился с ним посидеть, но оказалось, что это просто какой‑ то заведённый, неугомонный, турбореактивный псих! Он нас всех просто сводит сума – носится, прыгает и всё время ворчит, как модель Т[14] без двух цилиндров.

– Сколько ему? – спросила Лори.

– Завтра исполняется одиннадцать недель. Мне было велено спеть ему «С днём рождения тебя! ».

– Помни, Квилл, он очень маленький и он оказался в незнакомом доме с двумя взрослыми котами. Он насторожен. Беспокойство провоцирует физическую активность.

– Насторожен! – вскричал Квиллер. – Это Коко и Юм‑ Юм насторожены. Они сейчас сидят на шкафу высотой в семь футов и ни в какую не хотят спускаться, даже чтобы поесть. Чудище съело свою собственную, одобренную врачами еду, потом сожрало их индейку с оливками и грибами, а потом подпрыгнуло и прямо у меня с вилки стряхнуло кусок лососины! Я тебе ещё кое‑ что расскажу. У него вместо когтей иголки. Когда я сажусь, он вспрыгивает мне на колени и запускает в меня эти восемнадцать иголок. Что я при этом чувствую, пристойнее будет умолчать. У мужа спросишь, он расскажет.

Лори сочувственно слушала.

– Где сейчас котёнок?

– Я не выдержал и запер его в коробке, в которой его принесли, но не могу же я оставить его там на двадцать четыре часа. Нет никакого успокоительного для кошек?

– После такой обильной еды, да ещё под защитой своей коробки, он должен скоро заснуть, Квилл. Пусть посидит там, пока не успокоится. Потом, когда придёт время ложиться спать, закрой его на кухне, оставь ему попить и куда сходить, постели что‑ нибудь мягкое.

– Я попробую. Спасибо, Лори.

Она оказалась права. Чудище затихло, и вечер прошёл в благословенном спокойствии, так что сиамцы отважились спуститься со своего безопасного укрытия. Однако покой в доме установился ненадолго.

Где‑ то около полуночи Квиллер отнёс коробку на кухню, открыл дверцу и выпустил Чудище. Некоторое время котёнок, пошатываясь, как пьяный, взад‑ вперёд ходил по полу, попискивая и мурлыча одновременно. Потом затих и таинственным образом исчез из виду. Можно было догадаться, что он скрывается в засаде.

Квиллер готовил котёнку вечернюю трапезу – три столовые ложки неаппетитного серого месива, тонко размазанного по блюдцу, – как вдруг неожиданно сзади на него напали. Чудище прыгнуло ему на спину и уцепилось за свитер.

– А ну слезай! – завопил Квиллер и задёргал плечами, силясь скинуть своего мучителя, но свитер был очень плотной вязки, и Бутси прочно закрепился на нём и пищал во всю мощь своих миниатюрных легких.

– Слезай! А‑ а‑ а! – Каждый раз, когда он кричал, иголки глубже впивались в его тело и писк усиливался. – Заткнись, идиот!

Квиллер попытался дотянуться до котёнка, сначала через плечо, потом сбоку. В первый раз он поймал уши, во второй – только кончик хвоста. Он аккуратно потянул за хвост.

– А‑ а‑ а! Чёрт!

Заслышав возню, сиамцы осторожно спустились с шифоньера и принялись орать, не заходя на кухню.

– И вы там тоже заткнитесь! – заревел Квиллер.

Спокойно, сказал он себе и попытался осторожно присесть на краешек стула. В какой‑ то мере это помогло. Бутси перестал пищать и впиваться когтями в тело, но отцепляться не собирался. Его вполне устраивало провести ночь вися на Квиллере, как индейский ребенок, которого мать привязывает к себе на спину.

Квиллер просидел минут пять в неподвижности, но потом терпение у него лопнуло. Как сказала Лори, беспокойство провоцирует физическую активность. Он вскочил на ноги, изрыгая подходящее ругательство, которому он научился в Северной Африке, захлопал себя руками по бокам и заскакал по кухне, как шаман. Ругательство перешло в крик боли, потому что Чудище покрепче уцепилось за спину Квиллера, чтобы не свалиться в этой дикой скачке.

Было уже за полночь. В отчаянии он позвонил Бозвелам. Услышав мягкое «алло» Вероны, он закричал в трубку:

– Дайте мне Винса! У меня беда! Это Квиллер.

– О боже! Винс ещё не пришёл, – произнёс мягкий голос с ноткой тревоги. – Я могу чем‑ нибудь помочь?

– У меня кот сидит на спине – когтями висит на свитере! Я хочу, чтобы кто‑ нибудь его оттуда содрал… А‑ а‑ а!

– Боже мой! Я сейчас иду.

Он медленно подошёл к входной двери, стараясь не побеспокоить Чудище, и включил свет во дворе. Через несколько минут, которые показались ему часами, прибежала Верона, сжимая в руках фонарик. На её заношенный халатик была накинута сверху тяжёлая куртка.

Он медленно открыл дверь и с порога предупредил её:

– Не делайте резких движений. Если получится, схватите его под лапы и медленно поднимайте, так, чтобы когти отцепились. Попробуйте отцеплять лапы по ОДНОЙ;

Верона так и сделала, но как только она освобождала одну лапу, другая сжималась с удвоенной энергией.

– Боюсь, что так не получается. Можно я кое‑ что предложу? – спросила она со своей обычной вежливостью. – Мы можем снять ваш свитер… через голову. Если я его закатаю на спине, мы его снимем вместе с котёнком.

– Хорошо. Только осторожнее. Не испугайте его.

– Ах, какая хорошая киса. Хорошая киса, – заворковала она, закатывая свитер на маленького зверёныша и снимая его Квиллеру через голову. – Бог ты мой – воскликнула она. – Ваша рубашка вся… в крови.

Он рывком снял рубашку.

– А на спине – сплошные кровавые… царапины. У вас есть антисептик?

– Кажется, в ванной что‑ то было.

Оставив Чудище уютно лежащим в свитере, они отправились в ванную и нашли снадобье, которым Верона щедро промыла все царапины. Квиллер только вздрагивал и крякал.

– Больно? Но ведь мы не хотим, чтобы попала инфекция? Вот так, наденьте что‑ нибудь, а то будет… холодно. – Её голос звучал для него как музыка.

– Не знаю, как и благодарить вас, миссис Бозвел, – сказал он, надевая свежую рубашку. – Мне не хотелось беспокоить вас в такое позднее время, но иначе всё, что мне оставалось сделать, – это позвонить в добровольную пожарную команду в Северный Кеннебек.

– Не волнуйтесь. Вы мне не доставили никакого беспокойства. У вас есть ещё царапины, которые надо обработать?

– Хм… Да нет, – сказал Квиллер. – А где Винс?

– Задержался в Локмастере. Он что‑ то ещё не закончил в… библиотеке.

Он посмотрел сверху вниз на эту трогательную маленькую женщину со спутанными волосами, с уже пожелтевшим синяком, в этом нелепом одеянии – куртка цвета хаки, выцветший халат, старые тапочки.

– Хотите чашку кофе?

– Мне надо идти домой, – извинилась она. – Я оставила Пупси, она спит и может проснуться… но… у вас есть молоко?

– Молоко? Боюсь, что нет. Я не пью молока. Миссис Кобб оставила пакет молока, но оно скисло, и я его выбросил.

– У меня кончилось молоко для… Пупси. Я думала, Винс придёт домой и сходит в… магазин.

– Здесь есть пакет сухого молока. Подойдёт?

– О, я была бы вам так… благодарна.

– Если завтра утром Винс не придёт, я вам занесу продуктов. Напишите, что вам нужно.

Верона покраснела от смущения:

– Он не оставил мне денег.

– Это непростительно! Посмотрим, что у нас есть. – Он взял из кладовки хозяйственную сумку и сложил в неё сыр, булочки с черникой, пирожные с бананами и с орехами, овощной суп, тунца в горшочке, мясо под соусом «чили» и, с большой неохотой, своё любимое блюдо, макароны с сыром. – Я отвезу вас домой, – сказал он, взял пиджак и нащупал в нём ключи.

Ехали недолго, в городе это было бы квартала два, не больше. Помолчав немного, Верона сказала:

– Я видела ваших взрослых… котов. Они такие красивые! Если бы Пупси могла когда‑ нибудь на них посмотреть.

– Хорошо, – сказал он. – Приводите её в четверг днем. И спасибо ещё раз, миссис Бозвел, что пришли мне на помощь.

– Зовите меня Верона, – сказала она, выходя из машины.

Он следил за ней, пока она не вошла в дом, а потом поехал обратно, спрашивая себя, как такая замечательная женщина, как Верона, могла связаться с таким невежей, как Бозвел.

Чудище по‑ прежнему лежало завёрнутое в свитер, и, даже когда Квиллер развернул его, котёнок с ангельским выражением на закопченной мордочке продолжал крепко спать. Во сне он мурлыкал.

⇐ Предыдущая 9 10 11 12 13 141516 17 18 Следующая ⇒