Annotation 13 страница

– Черт! – крикнула Николь, снова и снова нажимая на спусковой крючок – по-прежнему с нулевым результатом, даже без звонкого щелчка ударника.

Трейси все это время не стояла без дела. Она тоже подняла свою винтовку. Зомби-Элисон была так близко, что дуло винтовки аккуратно вошло ей в рот.

«Трудно промахнуться с такого расстояния», – с неким удовлетворением подумала Трейси.

– Это сотрет с твоей морды самодовольную ухмылку, СУЧКА! – взвизгнула Трейси, нажимая на спуск.

Ухмылка зомби-Элисон и вправду стала шире, однако вовсе не от инъекции раскаленного свинца. Трейси поняла, что винтовка не заряжена и даже более бесполезна, чем «Виагра» на конференции «Верных слову»[60].

Зомби-Элисон удерживал на расстоянии ствол винтовки, упиравшийся ей в глотку. Трейси хотелось заорать от ярости и разочарования… и неудовлетворенной жажды мести. Тем временем Николь схватила первый же предмет, попавшийся ей под руку. Трейси едва успела увернуться от летящей коробки презервативов, чуть не ударившей ее по щеке.

– Серьезно?! Это лучшее, на что ты способна? – крикнула Трейси.

– Извини, мам. Что нам делать? – взвизгнула Николь, уже почти перешагнувшая грань истерии.

– Зайди за кассу и посмотри, нет ли там биты, или лома, или чего-то, чем можно огреть ее по башке, – велела Трейси, боровшаяся с зомби-Элисон.

Та все еще не сообразила, что надо как-то сняться с горькой металлической палки, чтобы добраться до мяса. Ствол уже грозил пробить насквозь ее хрупкую шею.

– Тут только трость! – прокричала Николь от кассового аппарата.

– Сойдет. Давай живее, не знаю, сколько еще я ее продержу.

Трейси сопротивлялась безжалостному напору. Зомби-Элисон никогда не остановится. Трейси знала это, а руки уже болели от усилий, необходимых, чтобы удерживать неупокоенную стерву на расстоянии. Однако миссис Тальбот гордилась тем, что ее дочь сумела преодолеть нарастающий страх и теперь с поднятой над головой тростью приближалась к зомби. Николь ударила изо всей силы – но, учитывая невеликую массу трости и слабые мышцы девушки, удар разве что разозлил противницу ее матери. Николь снова замахнулась и нанесла удар. Зомбачка наконец-то заметила, что на нее напали. Она попятилась, снявшись со ствола, и полностью сосредоточила внимание на небольшом кусочке мяса рядом с собой. «Сочненько», – подумала бы она, если бы умела думать.

– Мам! – взвыла Николь, роняя трость и отступая.

Руки Трейси горели от усилий, потраченных на удержание мертвой. Как только зомби-Элисон освободилась, руки женщины бессильно повисли. Винтовка весила всего семь фунтов[61], но сейчас с тем же успехом она могла весить и семьдесят. Когда мертвая обернулась к Николь, у Трейси перехватило дыхание. Николь пятилась, выпучив глаза от страха. Выражение чистого ужаса, написанное на лице девушки, подхлестнуло ее мать.

– Сначала мой муж! Затем я! А теперь тебе понадобилась моя дочь?! – завопила Трейси.

Она перевернула винтовку, взявшись обеими руками за ствол.

– Ну так знай, никто из нас тебе не достанется! СУКА!

И с этими словами она размахнулась и обрушила на голову зомби массивный приклад винтовки с силой и точностью, которыми гордился бы сам «Бейб» Рут[62].

Когда приклад соприкоснулся с головой зомби-Элисон, раздался отвратительный звук, который способен издавать только треснувший череп. Некоторые сравнивают этот звук с треском арбуза, упавшего с третьего этажа и разбившегося об асфальт. На самом деле ничего похожего. Он намного более физиологичен. Он поражает ваши нервы, словно вопль кота, раздавшийся далеко заполночь. Он так же омерзителен, как целая орда пауков, ползущих у вас по голове, или удар в грудину, или вид людей, жующих с открытым ртом. В общем, вы поняли. Этот звук не предназначен для человеческих ушей.

Приклад винтовки едва не застрял в глубокой вмятине в черепе зомби-Элисон. Трейси потянула оружие на себя, и услышала отчетливое хлюпанье, с которым дерево отделилось от кожи, крови и кости. Голова покойницы запрокинулась под неестественным углом. Зомбачка попыталась оглянуться, чтобы понять, кто ее ударил, но кости ее изящной шейки были едва ли в лучшем состоянии, чем пробитая тыква. Когда зомби-Элисон рухнула на пол, Трейси издала победный, полный облегчения и удовлетворения клич. Руки и ноги мертвой скрутили чудовищные судороги. Несколько долгих и страшных секунд Трейси и Николь смотрели на это, как зачарованные. В голове у Трейси вертелось множество оскорблений, которые ей хотелось обрушить на побежденную соперницу – однако она опасалась, что если откроет рот, оттуда польется лишь содержимое ее взбудораженного желудка. Наконец зомби-Элисон затихла.

Трейси схватила Николь за руку и потащила к выходу. Они не обменялись ни словом по дороге домой и впоследствии ни разу не упоминали о случившемся. Майк, конечно, в конце концов узнал о сигаретах, но когда он вознамерился допросить жену, та ответила таким суровым взглядом, что от дальнейших расспросов пришлось воздержаться. Да он и не видел в этом особого смысла. Женщины были для него полнейшей и необъяснимой загадкой, однако он знал о них достаточно, чтобы уметь вовремя прикусить язык.

Глава 15
Дневниковая запись 13

Было несложно определить причину лихорадки Джастина. Алая рана на его щеке приковывала взгляд. Тысяча оголодавших зомби не вселила бы в меня такого страха, как один заболевший мальчик. Если бы Пол не сидел на унитазе, я бы уже попытался блевануть. Только тут я наконец-то ПО-НАСТОЯЩЕМУ заметил своего старого друга.

– Пол? – неуверенно произнес я.

Пришлось моргнуть и протереть глаза. Какое клише.

– Здорово, приятель, – напряженно ответил Пол.

Он испытывал острое чувство вины при мысли о том, что пришлось поучаствовать в разворачивающейся драме.

Мы с Полом иногда обсуждали, как поступим в случае катастрофы. Обычно это происходило в пьяном угаре. В защиту Пола скажу, что большая часть этих сценариев предусматривала атаки террористов, а не нашествие зомби. Наконец, после многочисленных дебатов и громких ссор, было решено, что мой дом легче оборонять, и что у меня больше припасов, включая оружие. При первом признаке неприятностей Пол должен был отправиться ко мне, но он позволил нерешительности взять верх… и это поставило под угрозу жизнь его племянников. Он знал, что мне нелегко будет простить ему эту оплошность.

Я разрывался между желанием узнать, как Пол добрался сюда, и беспокойством за здоровье сына.

Пол, заметив мое плачевное состояние, избавил меня хотя бы от первой части груза.

– Мы поговорим позже, это долгая история, – сказал он и махнул рукой, чтобы я пробирался в первый ряд столпившихся у ванны зрителей.

Трейси, не отрывая взгляда от Джастина, сжала мою ладонь в поисках утешения. Слова были не нужны. Я видел длинную рваную рану на правой щеке сына. Его лицо распухло почти вдвое. Если бы причиной был укус пчелы, зрелище показалось бы даже смешным. Его щека раздулась, глаза казались глубоко запавшими. Он больше смахивал на карикатурное изображение себя самого, чем на подлинник. Красные нити заразы лучами расходились от неприглядной раны.

Я бы решил, что он уже обратился, если бы не несколько следующих секунд.

Глаза Джастина с трудом сфокусировались на мне. Когда он заговорил, слова прозвучали глухо и сдавленно – парень с трудом проталкивал воздух сквозь распухшие миндалины.

– Я… мне так жаль, папа, – прохрипел он.

Я всхлипнул и глубоко вздохнул. Сердце рвалось из груди. Пол подавил собственные рыдания. Трейси не стала сдерживаться и предалась отчаянию, на что способна лишь пораженная горем мать. Ее тело сотрясалось от плача. Она выпустила мою ладонь и обеими руками закрыла лицо.

Где-то на задворках сознания прозвучал голос Томми, но я не смог разобрать ни слова.

– Его не укусили, – сообщил Томми.

Мне хотелось наброситься на него. Разбить что-нибудь. Мне хотелось проклясть небеса за то, что они обрушили на меня этот ад. Но чего бы я этим достиг? Моему сыну не стало бы лучше. Порядок во Вселенной тоже бы не восстановился. Я не знал, что произошло, но судя по жалкому выражению на лицах Тревиса и Брендона, догадаться было несложно. Пол, как и свойственно Полу, тянул с отъездом из дома, пока окно возможностей не захлопнулось. А у моих парней откуда-то появилась дебильная идея отправиться на выручку дяде. Я любил Пола всем сердцем, но никогда бы не пожертвовал ради него своим ребенком. Я с трудом удерживался от того, чтобы не наклониться к нему и не заорать: «Как ты посмел?! » Но вина, которую он и без того взвалил на свои плечи, была сильнее любых моих упреков… и, опять же, чего ради? Мой сын заразился смертельным вирусом, и, проклиная Пола, я ничем, абсолютно ничем не помог бы Джастину. Я чувствовал безнадежность – нет, к черту, в первый раз в жизни я почувствовал бессилие. Ладно, во второй: однажды в колледже мы с Полом купили совершенно забойную сенсимилью[63], после которой я не мог добиться «крепкого стояка» со своей подружкой. Но то, что происходило сейчас, было намного, намного хуже. Я погладил Трейси по волосам так нежно, как только мог. От моего прикосновения она вся ощетинилась. Тогда я сказал ей, что мне надо сходить на короткое собрание в клуб, и что я скоро вернусь. Она даже не посмотрела на меня, и я не мог ее за это винить.

Оглядев толпу в ванной, я приказал:

– Старайтесь снизить его температуру. Тревис, если ситуация ухудшится, немедленно приходи за мной. И, что бы вы ни делали, не смейте даже пикнуть об этом никому из посторонних. Они пристрелят его, как бешеную собаку.

Я проигнорировал Трейси, вздрогнувшую от моих последних слов – ведь в них не было ничего, кроме правды. Поколебавшись секунду, я опустился на колени рядом с сыном, лицо которого уже стало совсем восковым, и нежно поцеловал его в лоб. Когда я отвернулся и вышел из ванной, мои плечи тряслись от сдерживаемых рыданий.

Десятью минутами позже шестеро человек, включая меня, собрались на импровизированное совещание в клубе. Алекс, который выглядел так, словно его вытащили из постели, едва голова успела коснуться подушки, Джед и Тим Тинкл (и нет, я не выдумал это имя). Он был главой недавно сформированного «Отдела безопасности». Симпатичный парень, ростом шесть футов два дюйма, весом под сто восемьдесят пять фунтов и в прекрасной форме. Его голубые глаза ярко контрастировали с рано поседевшими волосами. Однако при этом вид у него был такой, словно ему постоянно приходилось защищаться – что было не удивительно, учитывая его имя[64]. У меня имелись некоторые сомнения насчет Тинкла. Похоже, парень был изрядно вспыльчив. Рядом сидел Уилбур Хитроу, мужчина постарше и значительно толще. Широко расставленные глаза на узком лице придавали ему сходство с саламандрой. Он возглавлял охрану. Не знаю, что тут происходило, пока я был в разъездах, но, похоже, в комплексе возникла масса новых должностей. Может, звания заставляли этих людей сильней ощутить собственную значимость – или, что более вероятно, создавали иллюзию, будто они контролируют ситуацию. Я считал, что все это чепуха. Зачем нам нужен Глава безопасности или комендант? Это же одно и то же, все равно, что «томат» или «помидор», разницы никакой. Но, в любом случае, если от этого у людей на душе становилось теплее, то почему бы нет? В довершение, на совещание заявился Карл.

Когда все «сильные мира сего» собрались, я отошел от Джеда и предложил всем рассаживаться. Тим Тинкл остался стоять.

– Джентльмены, – начал я, – прошу прощения за то, что оторвал вас от дел.

Тут я взглянул на Алекса, я знал, что бедняга сильно недосыпал. Алекс слегка кивнул мне.

– De nada[65], – сказал он, принимая мое извинение.

– У нас проблемы, – заявил я.

– Зачем ты тратишь наше время на констатацию очевидного, Майкл? – заносчиво поинтересовался Тинкл.

Какого хрена этот парень уже завелся? К тому же я терпеть не могу, когда меня зовут Майклом. Это всегда напоминает мне о тех временах, когда я был молод и в полном раздрае.

– Э-э, ладно, – сказал я, с сомнением глядя на Тинкла, – что я собирался сказать…

– Ты, похоже, намекаешь на то, что я тебя перебил? Великого Майкла Тальбота? – ухмыльнулся Тинкл.

– Э-э, Ти… Тим, я не совсем понимаю, что тут происходит. Я просто пытаюсь передать вам информацию, которая кажется мне жизненно важной для нашей безопасности, – проговорил я, стараясь обуздать свой гнев.

– То есть ты хочешь сказать, что я плохо выполняю свою работу? – протявкал Тинкл, делая шаг вперед и тыкая в меня пальцем.

– Какого черта, чувак, я даже не догадывался, что эта работа существует, пока Джед не просветил меня пять минут назад. Послушай, я не собираюсь мериться с тобой побрякушками…

Упс, неверное выражение. Он взорвался, как Везувий.

– Что еще за шуточки, Тальбот? Ты смеешься надо мной? У тебя какие-то проблемы? Да я пинками загоню твою задницу прямиком во вторник.

С моей точки зрения, это прозвучало довольно смешно, учитывая, что сегодня как раз и был вторник – если он не имел в виду будущий вторник, что, конечно, паршиво. Парень быстро приближался ко мне, причем вены выступили у него в самых неожиданных и неестественных местах.

– Тим, пожалуйста, – просительно сказал Джед, поднимаясь в попытке сгладить конфликт.

Тим оттолкнул его в сторону. К счастью, Карл подхватил старика, прежде чем тот грохнулся на пол. Тим нацелился мне в голову, но от его удара сумел бы уклониться и зомби. Я присел и что было сил врезал ему в солнечное сплетение. Ветер в единый миг покинул его паруса. Я почувствовал, как над моей головой со страшной скоростью пронеслась масса выдохнутого воздуха. Хорошо еще, что он не закусил за ужином парочкой халапеньо, а то у меня бы расплавились волосы. Парень согнулся вдвое, пытаясь втянуть хоть глоток воздуха. Еще миллисекунда, и я добил бы его апперкотом, но тут Джед наконец-то пришел в себя.

– Довольно, придурки! – рявкнул он.

Я тут же ощутил себя нашкодившим пятилеткой и выпалил:

– Это он начал!

Тинкл все еще не мог говорить, но ему хватило присутствия духа, чтобы указать на меня и покачать головой.

– Да мне плевать! – продолжал буйствовать Джед.

Не знал, что в старом пердуне осталось столько огня.

– Тинкл, садись. Тальбот, продолжай.

Тим подчинился приказанию. Постепенно он вернул себе способность дышать, но буря, по счастью, миновала.

– Ладно, – снова начал я. – На чем я остановился перед тем, как меня так грубо…

Джед погрозил мне пальцем.

– Э-э, ладно… Кажется, нас ждут неприятности.

– Майк, – теряя терпение, вмешался Алекс, – ты знаешь, я пришел сюда потому, что ты хотел сообщить нам что-то важное. Но если ты разбудил меня ради этой пустой болтовни, то я буду следующим, кто попытается задать тебе трепку.

– Хорошо, хорошо, извини, – сказал я, вскинув руки. – Просто я на секунду потерял нить. Все мы тут гадали, куда подевались зомби. Почему они не нападают? Может, они умирают? Или ушли куда-то? В общем, я не утверждаю, что это факт, просто мои наблюдения. Мне кажется, что эти зомби чуть более продвинутые, чем мы привыкли считать.

Все, за исключением Карла, заерзали на стульях.

Первым заговорил Уилбур.

– Но это просто смешно. Они же безмозглые паразиты, пожиратели плоти. И соображают не лучше нашего Тима.

Все рассмеялись, даже сам Тим.

Я рассказал им о том, как мы ездили спасать Джастина, и как зомби просто развернулись и прекратили преследовать нас ради более легкой добычи.

– Слушайте, я понимаю, что это только допущение – я знаю об этом не больше, чем вы. Но мне кажется, зомби в курсе, что мы здесь.

– Глупости! – выкрикнул Уилбур. – Они даже себя не осознают.

– А с каких пор хищникам нужно самосознание? Знает ли ВОЛК, что он существует? – парировал я.

Уилбур слегка увял.

– Я думал об этом всю дорогу от склада и до дома после нашей встречи с зомби.

Похоже, новости о столкновении с таким количеством зомби опередили нас.

– И я считаю, что их источники легкой добычи истощились.

Уилбур вел себя, как питбуль – вцеплялся и не отпускал. Должно быть, он много времени проводил с Тинклом.

– То, что ты так спокойно называешь «добычей» – это наша семья и друзья.

Он явно желал продолжить свою обличительную речь, но единственное, чем это могло закончиться – еще одним ударом в живот. И мой кулак, вполне возможно, потерялся бы в его немаленьком брюхе.

– Уилбур, – мрачно сказал я, прерывая его выступление, – я не хочу преуменьшать серьезность ситуации, просто называю вещи своими именами. Те люди, которых уже сожрали зомби, были больны, или реагировали слишком медленно, или их застали врасплох. Я думаю, наша «относительная» безопасность объясняется тем, что с нами гораздо сложнее справиться.

Уилбур вновь попытался оторвать от стула свою увесистую тушу.

– Постой, просто дай мне закончить. Львы охотятся на газелей и зебр, и значительно реже – на буйволов, да и то лишь на слабейших. Но если они достаточно голодны и доведены до ручки, то готовы наброситься и на взрослого слона. Я видел это по каналу «Discovery». А еще я готов поспорить, что вне этих стен добычи у них не лсьалось, и мы – на очереди как следующий источник пропитания.

Уилбур наконец-то встал. Стул, на котором до этого покоился его зад, скрипнул от облегчения.

– Ох, ну в самом деле. Неужели мы намерены все это слушать? – спросил он, обращаясь к остальным собравшимся. – Он утверждает, что зомби умеют соображать и знают, что мы здесь. И проводит параллели между этими тварями и Матерью-Природой, во имя всего святого! Зачем мы тратим время на его бред и, если уж на то пошло, на него самого? Он просто раздосадован тем, что не стал тут главным, а эта чушь позволяет ему почувствовать собственную значимость.

Я понял, что проиграл.

– У меня нет ни малейшего желания быть главным в этом цирке уродов.

– Все это только слова! – яростно выпалил Уилбур.

Я пропустил мимо ушей его шпильку и продолжил:

– Я просто хотел убедиться, что мы готовы к тому, что нас ждет. Джед, я собираю свою семью и уезжаю. Если кто-то из вас захочет к нам присоединиться, добро пожаловать.

– Счастливого пути, Тальбот. Такие, как ты, нам здесь все равно не нужны, – фыркнул Уилбур.

Тинкл поддержал его кивком.

Алекс отвернулся.

– Я был бы рад поехать, Майк, но здесь я чувствую себя в безопасности.

– Понимаю, Алекс, ты должен позаботиться о семье. Удачи, дружище, – искренне проговорил я.

– А ну-ка постойте, – поднимаясь, проговорил Карл.

Я не представлял, какие у них с Уилбуром отношения, но тот в его присутствии сразу же поник. Позже я выяснил, что Уилбур был зятем Карла, и что последний его терпеть не мог. Жаль, что я не знал об этом в тот день.

– Не то чтобы я был полностью согласен с Тальботом.

«Отлично, – подумал я. – Давай, возглавь политическую партию «Поколотим Тальбота».

– Но эти зомби и в самом деле вели себя странно, и я тоже задумывался над тем, чему стал свидетелем. Не стану прикидываться, будто понимаю, что происходит, но если эти твари придут сюда, и в том количестве, что мы видел рядом с арсеналом, нам крышка. Однако я не собираюсь уезжать и не думаю, что Тальбот должен уехать.

Это явно не понравилось Уилбуру.

– Но я думаю, что мы должны известить всех жителей, сколько бы их ни набралось, и начать укреплять слабые места нашей обороны.

– Спасибо, Карл, – с чувством сказал я.

– Я делаю это не для тебя, – ответил Карл.

– Все равно я люблю тебя, чувак, – ухмыльнулся я.

Тут наконец-то подал голос Джед.

– Будь осторожней, Карл. Похоже, ему нравятся мужики постарше.

Уилбур был совсем не рад тому, что его подсекли прямо у финишной черты, но уважительно помалкивал до конца совещания.

С новообретенной надеждой и энтузиазмом я продолжал:

– Алекс, ты инженер. Какое давление способны выдержать эти стены?

Алекс посмотрел на меня в замешательстве.

– Не очень понимаю вопрос. Скорей всего, стена остановит обычную легковушку, едущую на скорости тридцать-сорок миль в час. А фура с большой вероятностью ее проломит.

– Нет-нет. Я имею в виду нечто гораздо меньшее, размером с зомби.

– Вряд ли зомби обладают сверхчеловеческой силой, если ты об этом, – ответил Алекс.

– Прости, Алекс, мне следовало выражаться яснее. Я сейчас думаю о сотне вещей за раз, и они все так и норовят первыми сорваться с языка. Я говорю о тысячах зомби, одновременно давящих на стену. Она выдержит?

– Вот черт, об этом я не думал. В смысле, это же только шлакоблоки и цемент. Там нет никакой арматуры. Через каждые двадцать футов стоят столбы, и они выдержат, потому что вкопаны в землю – но нет, если это так формулировать, то стены очень уязвимы. Применив подобную силу, зомби могут повалить целые секции.

Жирная рожа Уилбура скривилась от страха. Это не должно было меня обрадовать, однако обрадовало.

– Что ж, если стены ненадежны, то о воротах и говорить нечего, – вмешался Джед. – Сдается мне, они могут столкнуть автофургон с дороги намного быстрее, чем продавить стену.

– Теперь вы понимаете, о чем я, – с триумфом провозгласил я.

Я почти видел, как крутятся колесики и шестеренки в голове Алекса. Он начал быстро повторять свой «список покупок», необходимых для укрепления наших позиций.

Джед хотел еще немного поговорить после окончания собрания. И я тоже. Мысль о праздной болтовне на тему зомби казалась намного более привлекательной, чем ужасная реальность, ожидающая меня дома. Однако долг отца – быть со своей семьей в тяжелые времена, и я не собирался нарушать это правило. Холодный воздух ничуть не взбодрил меня по дороге к дому.

Джастина перенесли из ванны в мой кабинет и уложили на кушетку. Вокруг него опять столпилась куча народу. Под грудой одеял он выглядел еще хуже. Мой старший сын как-то угас – вот самое подходящее слово. Трейси все еще несла вахту рядом с ним.

– Все вон, – выдавил я.

Казалось, все потерялись в собственных мыслях и были так далеко, что даже не поняли, что кто-то заговорил.

Я чуть повысил голос.

– Выходите. СЕЙЧАС ЖЕ!

В качестве восклицательного знака я стукнул ладонью по стене. Это привлекло их внимание. Пол положил руки на плечи Эрин и помог ей встать. Брендон, Тревис и Томми вышли сразу за ними. Остались лишь Трейси и Николь, прижавшаяся к матери.

– Я его не оставлю, – спокойно проговорила Трейси, не поднимая глаз.

Помолчав, она добавила тем же уверенным тоном:

– Ты просто хочешь его застрелить.

Я внутренне содрогнулся.

– Трейси, – начал я, пытаясь обнять ее, но она сердито меня оттолкнула.

– Ты не можешь его убить, – умоляюще сказала жена, на сей раз глядя прямо мне в глаза.

МОЕ сердце грянулось об пол, и на него тут же наступил увесистый бегемот. Я не мог ничего ей ответить. Какие слова могли оправдать то, что я собирался сделать через несколько жалких минут?

– Николь, пожалуйста, проводи свою мать в кровать, – попросил я.

И, впервые за свою жизнь, Николь выполнила мою просьбу безо всяких споров и возражений. Увы, мне бы хотелось, чтобы это вошло в привычку в совершенно иных обстоятельствах. Но мне нужно было, чтобы что-то или кто-то помог мне спрыгнуть с этой сумасшедшей карусели. Запирая на замок дверь кабинета, я слышал удаляющиеся рыдания Трейси. Джастин, к счастью, не осознавал всего творящегося вокруг него безумия. Я вытащил из наплечной кобуры девятимиллиметровый глок. Глаза немедленно наполнились слезами. Мне так хотелось, чтобы все поскорее закончилось! Даже больше, чем когда мне было одиннадцать лет, и предстояло сделать устный разбор книги перед всем классом. В те времена я страдал от чудовищного страха перед публичными выступлениями, и целые недели дрожал в предчувствии рокового дня. Но сейчас все было намного, намного хуже.

Я решил, что если проведу несколько лишних минут с сыном, это никому не повредит, поэтому уселся в кресло в пяти футах от него. Так, глядя на его распухшее лицо, я просидел всю ночь до рассвета. Я проигрывал в голове все счастливые и не слишком счастливые минуты, которые мы, семья Тальботов, пережили и перетерпели за эти годы. И все же, когда солнце медленно, неуклонно начало подниматься над горизонтом, я понял, что ничуть не ближе к окончательному решению, чем в тот момент, когда выгнал всех из комнаты. Я уже давно отложил глок на стол, опасаясь, что многу нечаянно прострелить себе ногу, если задремлю. Но, хотя я и отчаянно устал, сон никак не приходил.

Джастин открыл глаза и посмотрел на меня. Что он видел: родного отца или аппетитный утренний перекус? Опухоль, кажется, чуть сошла с его лица, но глаза запали еще глубже. Его рот открылся. От верхнего неба до языка тянулись тонкие, липкие нити слюны. Не отводя взгляда от сына, я слепо потянулся к глоку, который отложил в сторону несколько часов назад.

«Господи, почему я не сделал этого, пока его глаза были закрыты?! »

Он по-прежнему был так похож на того самого мальчика, которого я учил кидать бейсбольный мяч много лет назад. Когда мои пальцы сомкнулись на холодной, равнодушной рукояти пистолета, глаза вновь защипало от слез. Лицо Джастина расплылось.

«Что ж, тем лучше», – подумал я.

Я смутно видел, как он садится. Руки задрожали. Джастин издал какой-то звук, больше напоминавший кваканье лягушки в болоте в жаркую летнюю ночь. Ничего человеческого в этом звуке не было. Сердце забилось прямо в горле. Я боялся, что сейчас потеряю сознание от недостатка кислорода. Я предпочел бы выстрелить в себя, лишь бы не убивать свое родное дитя – и я это наверняка заслужил. Я полностью провалил свою миссию. Ведь первостепенная задача отца – защищать порожденное им потомство. А Я НЕ СПРАВИЛСЯ! Расплатой за этот провал должна была быть смерть – но, если бы я покончил с собой, то переложил бы это бремя на кого-то другого, вдобавок подвергнув риску всех остальных. Я бы лишь усугубил свои ошибки этим трусливым поступком. Я все еще мысленно проклинал себя, когда Джастин что-то хрипло прокаркал.

– Я так проголодался, что съел бы…

Мой мозг чуть не взорвался – от всей души я взмолился богам, чтобы он не закончил фразу словом «мозги».

– … мамин мясной рулет, – договорил он.

И тут я кинулся к нему и обнял так, что кости захрустели. Даже совершенно отчаявшийся зомби не польстился бы на мясной рулет Трейси.

В объятиях Джастина я наконец-то разрыдался. Это мне следовало утешать его, а не наоборот, но от его рук на меня снизошел небывалый покой. Трейси, должно быть, в какой-то момент прокралась обратно в коридор, потому что ворвалась в комнату со всей решительностью целеустремленной мамочки. Как она пробилась сквозь запертую на замок дверь? Стоило жене увидеть, что ее сын еще жив и не дожевывает лицо собственного отца, как она присоединилась к нашим объятиям.

Я все еще сжимал глок в руке. Когда я отложил пистолет, он показался мне грязным. Мне так и хотелось поскорей отбросить его. Не прошло и минуты, как комната была вновь битком набита – и на сей раз по гораздо более счастливому поводу. Вполне возможно, мы могли бы пополнить запасы воды пролившимися потоками слез. Когда я, наконец, выбрался из ликующей толпы, на меня обрушилась дикая усталость. Мое лицо распухло, словно искусанное роем рассерженных пчел. Хотя, конечно, это сравнение не имеет смысла. Ведь если пчела вас кусает, то она, по определению, рассержена, верно? Как я и говорил, я был полностью вымотан. Оставив целый комплект родственников и друзей заботиться о нуждах Джастина, я, спотыкаясь, добрел до своей комнаты и рухнул лицом в подушку. Не буду врать и говорить, что заснул, прежде чем коснулся ее. Я просто потерял сознание прежде, чем ощутил боль от удара о мою супертонкую подушенцию.

Глава 16
Дневниковая запись 14

Я проснулся примерно через десять часов – больше от жуткой жажды, проникшей даже в мои сны, чем от громкого и непрерывного храпа, раздававшегося рядом со мной. Не поймите меня неправильно – после двадцати с чем-то лет брака мне было не впервой слышать, как Трейси задает храпака, но обычно это случалось нечасто, длилось недолго и имело прямое отношение к насморку или аллергии. А сейчас звуки были такие, словно Пол Баньян[66] решил побить рекорд по рубке деревьев. Я протянул руку, чтобы легонько встряхнуть жену, и был слегка удивлен, обнаружив под пальцами шерсть. Не знаю, что больше меня изумило: то, что собака весом в шестьдесят пять фунтов и ростом едва ли в фут ухитрилась запрыгнуть на кровать размера кинг-сайз, или то, что я не проснулся от такого прыжка. В ответ на похлопывание Генри чихнул мне в лицо. Не лучший способ побудки, и я поведал бульдогу об этом, легонько ущипнув его за щеку. Генри снова чихнул, но я уже поднимался. Он соскочил с кровати следом за мной. Я взялся за дверную ручку, стараясь не разбудить Трейси. Обрубок, заменявший Генри хвост, энергично завилял, когда я посулил ему печеньку. Конечно, если он не заснет, пока я спущусь вниз и принесу ее.

В доме было тихо – но то было не неестественное затишье перед взрывом, а мирная, спокойная тишина. Приятная перемена. Генри молча топал рядом со мной. Я спустился по лестнице и направился в кухню, чтобы добыть бисквит для пса и глоток воды для себя. Генри ничуть не удивило, когда я включил на кухне свет и обнаружил сидящего за столом Пола, приканчивающего, судя по всему, седьмую или восьмую банку пива. А я вот чуть не подскочил от неожиданности. Генри же волновал лишь обещанный бисквит.

Пол выглядел дерьмово, но лично меня гораздо больше обеспокоило то, как быстро он добивал мои запасы пива. Старый друг предложил мне банку пива из моих собственных закромов. «Почему бы и нет, оно же в основном состоит из воды», – подумал я, поблагодарил Пола и уселся за стол рядом с ним. Генри возмущенно гавкнул. Упс – я встал и кинул ему желанную печеньку. Пес уснул, прежде чем успел покончить с лакомством. Половинка бисквита упала на пол, следом опустилась голова Генри, а следом и все остальное тело.

⇐ Предыдущая 8 9 10 11 121314 15 16 17 Следующая ⇒