Часть третья 3 страница

– Ну, не знаю. Это зависит от того, для чего вы сюда пришли.

Джульетта улыбнулась. На другом конце широкого помещения едва слышно пискнул компьютер – поисковая программа закончила просеивать информацию Холстона и подала сигнал.

На следующее утро, вместо того чтобы подняться к себе в кабинет, Джульетта спустилась на верхнюю ферму пятью этажами ниже – на похороны Марнса. Не будет ни папки с делом о смерти ее помощника, ни расследования. Его старое и усталое тело просто опустят глубоко в землю, где оно разложится и станет питанием для корней. Это показалось ей странным: стоять в толпе и думать о Марнсе как о папке. Она была на этой работе меньше недели, но уже начала воспринимать картонные папки как обители призраков. Имена и номера дел. Жизни, уместившиеся на двадцати страницах бумаги из утилизированной макулатуры, с волоконцами разноцветных ниток, вплетенных между черными строчками печальных рассказов.

Церемония шла долго, но не казалась затянутой. Возле могилы Марнса все еще виднелся холмик там, где была похоронена Джанс. Вскоре они сольются внутри растений, а эти растения станут питать обитателей бункера.

В плотной толпе среди провожающих ходил священник со своим учеником, и Джульетта приняла от него спелый помидор. Оба, облаченные в красные одеяния, распевали молитвы звучными голосами, дополняющими друг друга. Джульетта надкусила плод, забрызгав соком комбинезон, прожевала кусочек и проглотила. Она понимала, что помидор очень вкусен, но не могла по‑ настоящему насладиться им.

Когда пришло время засыпать могилу землей, Джульетта стала наблюдать за людьми. Менее чем за неделю на верхних этажах умерли двое. Еще двое умерли на других этажах, так что эта неделя выдалась очень плохой.

Или хорошей – в зависимости от того, кто ее оценивал. Она заметила, как бездетные пары, взявшись за руки, азартно доедают помидоры, делая мысленные подсчеты. По мнению Джульетты, лотереи проводились слишком быстро после чьей‑ то смерти. Она всегда считала, что устраивать их нужно ежегодно в один и тот же день, чтобы они воспринимались как событие, которое произойдет в любом случае, даже если никто не умрет.

С другой стороны, предание тела земле и сбор спелых плодов рядом с могилой были нужны, чтобы усвоить главное: таков цикл жизни, он неизбежен и его следует принимать и ценить. Человек уходит, оставляя после себя дар пищи, дар жизни. Люди освобождают место для следующего поколения. Мы рождаемся, становимся тенями, отбрасываем свои тени, а потом уходим. И каждый может надеяться лишь на то, что его запомнят по этим двум теням.

Участники церемонии стали подходить к краю могилы и бросать в нее остатки плодов. Джульетта тоже подошла и добавила свой недоеденный помидор к красному дождю из шкурок и мякоти. Ученик священника, опираясь на слишком большую для него лопату, ждал, пока не будет брошен последний кусочек. Те, что упали мимо, он скинул в могилу вместе с темной жирной землей, сформировав поверх нее холмик, которому после нескольких поливов суждено было осесть и стать неразличимым.

Когда похороны завершились, Джульетта пошла наверх, в свой кабинет. Она чувствовала, как с каждым лестничным пролетом устают ноги, хотя и гордилась своей хорошей физической формой. Но ходить и подниматься – совершенно разные вещи. Это не работа гаечным ключом или отвинчивание упрямых болтов, и усталость после подъема совсем другая, нежели после дополнительной смены. Джульетта пришла к выводу, что ходить по лестнице – неестественно. Люди для этого не приспособлены. Вряд ли их тела годятся для перемещений более чем на один‑ два этажа бункера. В этот момент мимо промчался вниз очередной носильщик с улыбкой на юном лице, легко перескакивающий с одной стальной ступени на другую, и Джульетта задумалась: «А может, для этого нужна всего лишь тренировка? »

Когда она наконец‑ то добралась до кафе, было уже время обеда, и помещение наполняли шум разговоров и позвякивание вилок по металлическим тарелкам. Куча сложенных записок перед дверью ее кабинета заметно подросла. Рядом с записками обнаружилось растение в пластиковом ведре, пара ботинок и небольшая фигурка, сделанная из разноцветных проводов. Поскольку у Марнса не было семьи, Джульетта предположила, что разбираться со всем этим придется ей – раздать вещи тем, кому они пригодятся больше всего. Наклонившись, она взяла одну из открыток. Надпись на ней была сделана неуверенным почерком, цветным карандашом. Джульетта представила, как старшеклассники начальной школы сидят на уроке труда и готовят открытки для Марнса. Это опечалило ее больше любых церемоний. Она вытерла слезу и мысленно выругала учителей, которым пришло в голову привлечь к этому детей.

– Хотя бы их в это не вмешивайте, – прошептала она.

Она положила открытку на место и успокоилась. Наверное, Марнсу понравилось бы, если бы он все это увидел. Характер он имел легкий – был одним из тех людей, кто не стареет сердцем, – оно у него осталось неизношенным, потому что он так и не осмелился им воспользоваться.

Войдя в кабинет, Джульетта с удивлением обнаружила, что там кто‑ то есть. За столом Марнса сидел незнакомец. Он оторвал взгляд от компьютера и улыбнулся ей. Она уже собралась спросить, кто он такой, когда Бернард – она отказывалась воспринимать его даже как исполняющего обязанности мэра – вышел из камеры с папкой в руке и тоже улыбнулся.

– Как прошли похороны? – спросил он.

Джульетта пересекла кабинет и выхватила у него папку.

– Прошу вас ни во что не вмешиваться, – заявила она.

– Вмешиваться? – Бернард рассмеялся и поправил очки. – Это закрытое дело. Я собирался вернуть его в свой офис и убрать в архив.

Джульетта посмотрела на обложку. Это была папка Холстона.

– Вы ведь знаете, что должны отчитываться передо мной? Вам полагалось хотя бы бегло ознакомиться с Пактом, прежде чем Джанс привела вас к присяге.

– Это побудет у меня, спасибо.

Джульетта оставила Бернарда возле открытой камеры и подошла к своему столу. Она сунула папку в верхний ящик, убедилась, что флэшка все еще торчит из компьютера, и посмотрела на молодого человека, сидящего напротив.

– А вы кто такой?

Незнакомец встал, и стул Марнса привычно скрипнул. Джульетта попыталась больше не думать о нем как о стуле Марнса.

– Питер Биллингс, мэм. – Он протянул руку. Джульетта пожала ее. – Меня только что привели к присяге. – Он взял свою звезду за уголок, показывая ее Джульетте.

– Вообще‑ то Питера выдвигали на ваше место, – заметил Бернард.

Джульетта задумалась: что он хотел сказать и зачем было вообще упоминать об этом.

– Вам что‑ то нужно? – спросила она Бернарда и показала на свой стол, заваленный бумагами, накопившимися за вчерашний день, потому что она почти все время потратила на подготовку к похоронам Марнса. – Если у вас какое‑ то дело, я могу добавить его в самый низ одной из стопок.

– Все, что я буду вам передавать, должно ложиться наверх, – заявил Бернард и шлепнул ладонью по папке с именем Джанс на обложке. – И заметьте, я оказал вам услугу, поднявшись и проведя это собрание здесь, а не вызвав вас к себе в офис.

– Что за собрание? – спросила Джульетта, не глядя на него и взявшись за сортировку бумаг.

Она надеялась, что Бернард увидит, насколько она занята, и уйдет. Тогда она сможет расспросить Питера, чтобы быстрее разобраться в том, о чем уже начала догадываться.

– Как вам известно, за эти недели произошла значительная… реорганизация штатов. Воистину беспрецедентная, во всяком случае, со времени последнего восстания. И я боюсь, что, если мы не будем заодно, последствия могут стать опасными.

Он прижал пальцем папку, которую Джульетта хотела переложить. Джульетта подняла на него взгляд.

– Люди хотят преемственности. Они хотят знать, что завтра будет похоже на вчера. Они хотят, чтобы их все время подбадривали. А сейчас у нас только что прошла очистка, и мы понесли определенные утраты, поэтому настроение у всех немного нервное, что естественно. – Он показал рукой на папки и на бумаги, перетекающие со стола Джульетты на стол помощника шерифа. Молодой человек напротив поглядывал на эту кучу настороженно – как будто еще какая‑ то часть бумаг могла перебраться на его половину, добавив ему работы. – Поэтому я собираюсь объявить всеобщее прощение. Чтобы не только поднять настроение населению бункера, но и помочь вам разобрать завалы дел. Тогда вы быстрее сможете приступить к своим обязанностям.

– Разобрать завалы? – переспросила Джульетта.

– Именно так. Всякие пьяные разборки и прочее. Вот тут у нас, например, что? – Он взял папку и прочитал имя на обложке. – Боже мой, и что Пикенс на этот раз натворил?

– Съел соседскую крысу. Домашнее животное соседей.

Питер Биллингс хихикнул. Джульетта взглянула на него, прищурившись и пытаясь понять, не кажется ли ей знакомой его фамилия. Точно: она читала написанную им докладную записку в одной из папок. Этот юноша, почти мальчишка, выполнял обязанности ученика судьи. Глядя на него, такое было трудно представить. Он выглядел, скорее, как один из компьютерщиков.

– А я полагал, что держать крыс в качестве домашних животных противозаконно, – сказал Бернард.

– Так и есть. А Пикенс здесь истец. Подал встречный иск в ответ на… – Она покопалась в папках. – В ответ вот на это дело.

– Дайте‑ ка взглянуть.

Бернард взял вторую папку и вместе с первой бросил в мусорную корзину. При этом все аккуратно рассортированные бумаги и заметки вывалились и смешались с клочками бумаги, предназначенными для утилизации.

– Простить и забыть, – сказал он, потирая руки. – Таков будет мой предвыборный лозунг. Людям это нужно. Они хотят начать с начала, забыть о прошлом в эти беспокойные времена, взглянуть в будущее! – Он сильно хлопнул Джульетту по спине, кивнул Питеру и направился к выходу.

– Предвыборный лозунг? – переспросила она, пока Бернард не ушел.

В этот момент ей пришло в голову, что одним из дел, по которым он хотел объявить прощение, было то, где он значился главным подозреваемым.

– О да, – подтвердил Бернард, обернувшись. Он взялся за дверную ручку и посмотрел на Джульетту. – После долгих размышлений я решил, что никто, кроме меня, не имеет лучшего опыта для этой работы. И я не вижу проблемы в том, чтобы и дальше руководить отделом Ай‑ Ти, выполняя еще и обязанности мэра. Собственно, что я фактически уже и делаю! – Он подмигнул. – Преемственность, знаете ли.

И он вышел.

Остаток рабочего дня и еще некоторое время Джульетта вводила Питера Биллингса в курс дел. Больше всего ей нужен был помощник, который ходил бы выслушивать жалобы и отвечал бы на вызовы по рации. В прошлом этим занимался сам Холстон – носился по верхним сорока восьми этажам и разбирался с нарушителями порядка. Марнс надеялся увидеть в этой роли Джульетту с ее молодыми и крепкими ногами. Он также сказал, что красивая женщина «благотворно повлияет на общественное настроение». Джульетта же объясняла его намерения иначе. Она подозревала, что Марнс хочет сплавить ее подальше из офиса, чтобы она не мешала ему сидеть наедине с папкой и живущим в ней призраком. И она хорошо понимала это желание. Потому, отправив Биллингса домой со списком квартир и лавок, куда нужно будет завтра зайти, она наконец‑ то смогла усесться перед своим компьютером и посмотреть на результаты поиска, завершенного накануне вечером.

Поиск выдал интересные результаты. Не столько имена, на что она надеялась, сколько крупные блоки текста, похожего на программный код: абракадабру со странным синтаксисом, отступами и тегами – слова были понятны сами по себе, но казались совершенно не на месте. Эти длиннющие блоки были разбросаны по всему домашнему компьютеру Холстона, и первые из них, судя по датам, появились около трех лет назад. Время было подходящее, но больше всего привлек внимание Джульетты тот факт, насколько часто эти данные оказывались в глубоко зарытых папках – глубина вложенности иногда составляла десяток или более уровней. Создавалось впечатление, что кто‑ то очень постарался их спрятать, но чтобы при этом иметь под рукой множество копий для подстраховки от случайной потери.

Джульетта предположила, что этот текст, чем бы он ни был, – закодирован и представляет важность. Отщипывая от буханки хлеба кусочки и макая их в кукурузное масло, она собрала в одной папке на жестком диске всю такую абракадабру, чтобы послать ее в механический отдел. Там было несколько человек, начиная с Уокера, достаточно умных, чтобы понять смысл кода. Сделав это и доев хлеб, следующие несколько часов Джульетта опять шла по следу, который сумела обнаружить в деятельности Холстона за последние годы. Было нелегко вычленять этот след и решать, что важно, а что нет, но Джульетта подошла к задаче логически, как к любой поломке, – она подумала, что здесь имеет дело как раз с поломкой. Постепенной и бессрочной. Почти неизбежной. Потеря жены стала для Холстона чем‑ то вроде трещины в уплотнении или прокладке. Все, что у него вышло из‑ под контроля, можно было отследить в обратном направлении – и практически механически – вплоть до дня смерти его жены.

Одним из первых фактов, которые поняла Джульетта, стало то, что его файлы на рабочем компьютере не содержат никаких секретов. Очевидно, Холстон стал «ночной крысой», как сама Джульетта, и подолгу работал по ночам у себя в квартире. Эта общая черта усиливала одержимость Джульетты личностью прежнего шерифа. То, что ей следовало сконцентрировать все свое внимание только на его домашнем компьютере, означало, что теперь она может отбросить более половины данных. Стало также очевидным, что большую часть времени Холстон исследовал прошлое своей жены – как Джульетта сейчас копалась в его прошлом. Это стало самой главной их общей чертой. Джульетта изучала последнего добровольного чистильщика, а тот изучал свою жену, пытаясь обнаружить, какая мучительная причина могла подтолкнуть человека к выходу в запретный внешний мир.

И здесь Джульетта стала обнаруживать подсказки. Похоже, именно Эллисон, жена Холстона, раскрыла тайны старых серверов. Сосредоточившись на стертой и восстановленной электронной переписке между супругами и отметив, что пик их общения приходится как раз на то время, когда Эллисон опубликовала документ, описывающий некий метод восстановления удаленных данных, Джульетта наткнулась на ценный след. Она обрела уверенность в том, что Эллисон что‑ то обнаружила на тех серверах. Проблемой стало определить, что именно там было – и сумеет ли Джульетта это опознать, даже если найдет.

Она перебрала несколько идей, даже прикинула, не могла ли Эллисон прийти в ярость из‑ за неверности мужа, но Джульетта уже достаточно хорошо знала Холстона и не сомневалась, что причина не в этом. И тут она заметила, что каждая цепочка действий Холстона берет начало как раз от тех блоков абракадабры. А ведь Джульетта искала любой повод, чтобы отбросить эту версию, потому что совершенно ничего не понимала в закодированной бредятине. Почему же тогда Холстон и особенно Эллисон тратили так много времени, читая эту чепуху? Журналы активности показывали, что они держали файлы открытыми по нескольку часов, как будто зашифрованные буквы и символы можно было прочесть. Для Джульетты они выглядели текстом на совершенно незнакомом языке.

Так что же толкнуло Холстона и его жену на очистку? По официальной версии, Эллисон слегка повредилась умом из‑ за желания увидеть внешний мир, а Холстон в конечном итоге не выдержал горя. Но Джульетта никогда в это не верила. Ей не нравились совпадения. Когда она разбирала машину, чтобы отремонтировать, а через несколько дней там возникала новая проблема, для ее устранения обычно было достаточно проделать всю цепочку действий, совершенных при последнем ремонте. Причина всегда оказывалась где‑ то там. И эту проблему она рассматривала аналогично: диагноз намного упрощался, если обоих подтолкнула выйти наружу одна и та же причина.

Она лишь не могла понять, в чем заключается эта причина. И побаивалась, что если обнаружит ее, то и сама сойдет с ума.

Джульетта потерла глаза. Когда она снова посмотрела на стол, ее внимание привлекла папка Джанс. На ней лежало заключение врача о причине смерти Марнса. Она отложила заключение и взяла лежавшую ниже записку. Марнс написал ее перед смертью и оставил на столике возле кровати.

«Это должен был быть я».

Всего несколько слов. С другой стороны, разве остался в бункере кто‑ то, с кем он мог поговорить? Она перечитала эти пять слов, но что она могла из них извлечь? Отравлена была его фляга, а не фляга Джанс, что фактически делало ее смерть непредумышленным убийством – новым для Джульетты явлением. Марнс ей кое‑ что объяснил насчет законов: самым серьезным обвинением, которое они могли надеяться кому‑ либо предъявить, была неудачная попытка убийства именно Марнса, а вовсе не несчастный случай, ставший причиной смерти мэра. Сказанное означало, что если они сумеют обосновать эти обвинения, то гипотетический отравитель может быть отправлен на очистку за то, что не смог убить Марнса, в то время как за то, что случайно произошло с Джанс, он получит лишь пять лет испытательного срока и общественных работ. По мнению Джульетты, это была какая‑ то извращенная справедливость – как и многое прочее, что довело беднягу Марнса. У него не осталось никакой надежды на истинную справедливость, когда за жизнь платят жизнью. Эти странные законы вкупе с мучительным осознанием, что он нес яд на своей же спине, причиняли ему сильную боль. Ему предстояло жить с этим грузом и понимать, что именно его добрый поступок и проделанное совместно путешествие стали причиной смерти его возлюбленной.

Джульетта взяла записку и выругала себя за то, что накануне не смогла предугадать грядущее самоубийство Марнса. Ей следовало предвидеть его срыв. Это была проблема, решаемая небольшим профилактическим техобслуживанием. Она могла бы общаться с ним больше, протянуть руку помощи. Но она была слишком занята, пытаясь удержаться на плаву первые несколько дней, и не увидела, что человек, вознесший ее на самый верх, медленно угасает прямо у нее на глазах.

Мигание иконки почтового ящика на экране прервало эти тревожные мысли. Джульетта потянулась к мыши и выругала себя. Наверное, большой объем данных, которые она переслала в механический отдел несколько часов назад, был отклонен почтовой программой. Вероятно, он оказался слишком большим, чтобы пересылать одним файлом. Но тут Джульетта увидела, что это пришло сообщение от Скотти – ее друга из Ай‑ Ти, приславшего ей флэшку.

Сообщение оказалось очень коротким: «Приходи немедленно».

Это была странная просьба. Неопределенная и одновременно зловещая, особенно если учесть, что сейчас уже стояла глубокая ночь. Джульетта выключила монитор, выдернула флэшку из компьютера на случай появления новых нежданных гостей и задумалась – не надеть ли пояс со старым пистолетом Марнса? Она встала, открыла шкафчик с оружием и провела пальцем по мягкому ремню, нащупав вмятину, где пряжка десятилетиями вдавливалась в одно и то же место на старой коже. Снова подумала о краткой записке Марнса и взглянула на его пустой стул. В конце концов она решила оставить пистолет на месте. Потом кивнула призраку Марнса, убедилась, что взяла ключи, и торопливо вышла.

До Ай‑ Ти было тридцать четыре этажа вниз. Джульетта мчалась по ступенькам так быстро, что ей приходилось цепляться за внутренние перила, чтобы не врезаться в случайных встречных. На шестом этаже она обогнала носильщика – тот даже изумился. К десятому этажу у нее начала кружиться голова от непрерывного движения по спирали. Интересно, как Холстон и Марнс реагировали на вызовы, требовавшие срочности? Два других полицейских участка, в середине и внизу, логичным образом размещались в самом центре своей зоны ответственности в сорок восемь этажей, что было намного удобнее. На двадцатых этажах Джульетта решила, что ее участок расположен отнюдь не идеально, чтобы реагировать на происшествия в нижнем секторе ее сорока восьми этажей. Вместо этого он находится возле шлюза и камеры, совсем рядом с орудием высшей меры наказания в бункере. Она прокляла такое положение вещей, подумав о долгом и изнурительном возвращении.

В конце двадцатых Джульетта едва не сбила зазевавшегося мужчину. Джульетта обхватила его рукой, вцепившись другой в перила, чтобы не покатиться вместе с ним по ступенькам. Мужчина извинялся, пока она бормотала под нос ругательства. И тут она увидела, что это Лукас, – рисовальная доска на лямках за спиной, из карманов торчат карандаши.

– О, привет, – поздоровался он и улыбнулся, но тут же нахмурился, сообразив, что она торопится в противоположном направлении.

– Извини, мне надо идти.

– Конечно.

Лукас посторонился, и Джульетта наконец‑ то убрала ладонь с его груди. Она кивнула, не зная, что сказать, потому как думала только о Скотти, – и рванула дальше вниз, даже не обернувшись.

Когда она добралась наконец до тридцать четвертого этажа, то постояла какое‑ то время на лестничной площадке, чтобы отдышаться и избавиться от головокружения. Убедившись, что звезда шерифа на месте, а флэшка – в кармане, Джульетта распахнула двери и попыталась войти с таким видом, как будто работает здесь.

Она быстро обвела взглядом вестибюль. Справа за стеклянным окном располагался зал для совещаний. Там горел свет, хотя была уже середина ночи. За стеклом виднелось несколько голов – шло совещание. Ей показалось, что она слышит голос Бернарда, громкий и гнусавый, пробивающийся через дверь.

Впереди она увидела невысокую проходную, за которой начинался лабиринт жилых помещений, офисов и мастерских. Джульетта неплохо представляла план отдела – она слышала, что три этажа Ай‑ Ти имеют много общего с механическим, только атмосфера там другая.

– Могу я вам помочь? – поинтересовался стоящий за воротами проходной юноша в серебристом комбинезоне.

Джульетта подошла к турникету.

– Шериф Николс, – представилась она и предъявила ему удостоверение, затем провела им под лазерным сканером турникета. На нем загорелась красная лампочка, послышалось сердитое жужжание. Турникет не поворачивался. – Я пришла к Скотти, одному из ваших техников. – Она снова провела удостоверением под лучом, и с тем же результатом.

– У вас назначена встреча? – спросил юноша.

Джульетта прищурилась:

– Я шериф. С каких это пор мне требуются предварительные договоренности?

Она снова попыталась войти, и снова турникет ответил ей жужжанием. Парень даже не пошевелился, чтобы ей помочь.

– Пожалуйста, не делайте этого, – сказал он.

– Послушай, сынок, я здесь веду расследование. А ты мне препятствуешь.

Тот лишь улыбнулся в ответ:

– Я уверен, что вам известно наше особое положение в бункере и что ваша власть…

Джульетта сунула удостоверение в карман и обеими руками схватила парня за грудки, почти вытянув его через турникет наружу – крепкие мышцы, благодаря которым она отворачивала бесчисленные гайки и болты, позволяли с легкостью проделывать и не такое.

– Слушай сюда, гребаный недоумок. Я пройду или через эти ворота, или над ними, а потом через тебя. И предупреждаю, что я отчитываюсь напрямую перед Бернардом Холландом, исполняющим обязанности мэра – и, кстати, твоим чертовым боссом. Я понятно говорю?

Парень вытаращил глаза и кивнул.

– Тогда открывай, – велела она и толкнула его обратно.

Парень достал свое удостоверение и махнул им перед сканером. Джульетта прошла через вращающийся турникет. Потом остановилась.

– Э‑ э… куда мне идти?

Охранник все еще запихивал удостоверение в нагрудный карман, руки у него тряслись.

– Т‑ т‑ туда, мэм. – Он показал направо. – Второй коридор, потом налево. Последний офис.

– Вот и молодец, – сказала Джульетта, повернулась и мысленно улыбнулась.

Похоже, тон, который приводил в чувство дерущихся механиков, отлично работал и здесь. И она мысленно рассмеялась, вспомнив, какой аргумент использовала: твой босс также и мой босс, так что открывай. Впрочем, этому трусу она могла бы тем же тоном прочитать рецепт печенья мамы Джин – и он бы ее пропустил.

Джульетта вошла во второй коридор, пройдя мимо встречных мужчин и женщин в серебристых комбинезонах. Те обернулись и посмотрели ей вслед. В конце коридора по обеим сторонам располагались офисы, но Джульетта не знала, в каком из них сидит Скотти. Сперва она заглянула в офис с приоткрытой дверью, но там свет не горел. Тогда она подошла ко второму и постучала.

Поначалу ответа не последовало, но свет в щели под дверью мигнул – к ней кто‑ то подошел.

– Кто там? – прошептал знакомый голос.

– Открывай чертову дверь, – сказала Джульетта. – Сам знаешь кто.

Ручка повернулась, щелкнул замок, дверь приоткрылась. Джульетта протиснулась внутрь, Скотти тут же закрыл дверь и запер ее.

– Тебя видели? – спросил он.

Она уставилась на него с изумлением:

– Видели ли меня? Конечно видели. Как, по‑ твоему, я сюда попала? Тут повсюду люди.

– Но кто‑ нибудь видел, как ты входишь сюда? – прошептал он.

– Скотти, что за чертовщина тут творится? – Джульетта начала подозревать, что напрасно проделала весь этот путь. – Ты послал мне сообщение, которое выглядит довольно странно, и попросил прийти немедленно. И вот я здесь.

– Откуда ты все это взяла?

Скотти дрожащими руками схватил со стола рулон распечатки. Джульетта подошла, опустила ладонь ему на плечо и взглянула на бумагу.

– Успокойся, – негромко сказала она. Взглянув на несколько строк, она мгновенно узнала абракадабру, которую отправляла сегодня в механический. – Как это к тебе попало? Несколько часов назад я послала это Ноксу.

Скотти кивнул:

– А он переправил мне. Но ему не следовало этого делать. Из‑ за такого я могу попасть в серьезные неприятности.

– Ты ведь шутишь, да? – рассмеялась Джульетта. И увидела, что он не шутит. – Скотти, начнем с того, что именно ты мне все это передал. – Она отступила на шаг и пристально взглянула на него. – Погоди‑ ка, ты знаешь, что тут за чушь, да? Ты можешь ее прочесть?

Скотти кивнул:

– Джулс, тогда я не знал, что именно скопировал для тебя. Там были гигабайты всякой ерунды. Я и смотреть не стал. Просто переслал тебе…

– Почему это настолько опасно?

– Я даже говорить об этом не могу. Потому что я не расходный материал для очистки. Нет, Джулс. – Он протянул ей рулон. – Держи. Мне и распечатывать это не следовало, но я хотел стереть исходник в компьютере. Ты должна это взять. Вынеси распечатку отсюда. Я не могу допустить, чтобы ее нашли у меня.

Джульетта взяла рулон, но только чтобы успокоить парня.

– Скотти, сядь. Пожалуйста. Слушай, я понимаю, что ты напуган, но мне нужно, чтобы ты сел и поговорил со мной. Это очень важно.

Он покачал головой.

– Скотти, немедленно сядь, черт бы тебя побрал!

Она указала на стул, и Скотти ошеломленно подчинился. Джульетта присела на край его стола, отметив, что на койке в углу комнаты недавно спали, и ощутила жалость к парню.

– Чем бы это ни было, – она потрясла рулоном, – это – причина двух последних очисток.

Она произнесла это как доказанный факт, а не всего лишь зарождающуюся гипотезу. Возможно, именно страх в глазах Скотти укрепил ее в этой мысли. Или необходимость действовать уверенно, чтобы его успокоить.

– Скотти, мне нужно знать, что это такое. Посмотри на меня.

Он поднял голову.

– Видишь звезду? – Она щелкнула по глухо звякнувшей бронзовой бляхе.

Он кивнул.

– Я уже не мастер твоей смены, парень. Я закон, и это очень важно. Так вот, не знаю, известно ли тебе, но у тебя не может возникнуть проблем из‑ за того, что ты ответишь на мои вопросы. Более того, ты обязан на них отвечать.

Он взглянул на нее с искоркой надежды в глазах. Скотти явно не подозревал, что она это выдумывает. Сейчас Джульетта уже четко знала, что не существует такого понятия, как неприкосновенность. Ни для кого.

– Что у меня в руках? – спросила она, помахав рулоном распечатки.

– Это программа, – прошептал он.

– Как для таймера? Как для…

– Нет, для компьютера. На языке программирования. Это… – Он отвернулся. – Не хочу говорить. О, Джулс, как я мечтаю вернуться в механический! И как хочу, чтобы ничего этого не происходило!..

Скотти был не просто напуган – он испытывал ужас. Страх за свою жизнь. Джульетта слезла со стола, склонилась над ним, опустила ладонь на его руку, лежащую на нервно подрагивающем колене.

– Что эта программа делает?

Он прикусил губу и покачал головой.

– Все хорошо. Мы здесь в безопасности. Расскажи, для чего эта программа.

– Для дисплея, – решился Скотти. – Но не для дисплея индикации, или светодиодного, или матричного. Тут есть определенные алгоритмы, я их узнал. Любой сможет…

Он умолк на несколько секунд.

– Шестидесятичетырехбитный цвет, – прошептал он, глядя на нее. – Шестьдесят четыре бита! Зачем кому‑ то понадобилось так много цвета?

– Объясни простыми словами, – велела Джульетта.

Скотти выглядел так, словно вот‑ вот сойдет с ума.

– Ты ведь его видела? Изображение на верхнем экране?

Джульетта кивнула:

– Ты же знаешь, где я работаю.

– Ну так и я его видел – еще до того, как начал питаться только в этом офисе, потому что вкалывал, стирая пальцы до костей. – Он пригладил растрепанные темно‑ русые волосы. – Эта программа, Джулс, – та, что у тебя, – способна сделать изображение на аналогичном экране выглядящим реально.

⇐ Предыдущая 6 7 8 9 101112 13 14 15 Следующая ⇒