Алёна Алексина 7 страница

– Лериния… – медленно произнес он, наслаждаясь ее ужасом.

О, она все ему расскажет. Все.

Горячие пальцы скользнули по плечам, слегка оттянули ворот холщовой рубахи. Против всякой логики от этих обжигающих прикосновений несчастную продрал мороз. Амон многообещающе усмехнулся. Девушка была красивой. Среди претенденток вообще не было уродин. Все как одна привлекательны. Жаль, что они так быстро умирают. Рорк, наверное, так и не успел перепробовать всех.

– У тебя есть хозяин? – спросил квардинг, проводя ладонью по нежной загорелой шее.

Больше всего ему сейчас хотелось стиснуть эту шею так, чтобы позвонки хрустнули, как хворост. Нельзя.

Рабыня не смогла ответить. От ужаса язык не слушался. Она лишь отчаянно замотала головой.

Так он и думал.

– Что ж… Это не имеет значения. Сегодня ночью твоим хозяином буду я, – сказал демон и пояснил: – Не так уж ты меня заинтересовала, чтобы становиться им надолго, но на один раз, пожалуй, можно…

Жертва затряслась. Сейчас в ней бродили противоречивые чувства – с одной стороны, она была рада стать чьей‑ то даже на одну ночь, а с другой – такого господина, как предводитель воинства Ада, она себе не желала и на столь короткий срок.

Амон читал ее мысли и чувства, как раскрытую книгу. Поэтому наклонился ближе и шепнул:

– Но ведь я не зверь какой‑ нибудь, чтобы лишать прекрасную деву права выбора? Не дикарь. Так? – Обжигающие, как раскаленное железо, пальцы слегка надавили во впадинку между ключицами.

Дыхание у Леринии оборвалось, в грудь словно пролился поток ледяного воздуха. Демон тем временем считал уходящие от него годы. Невольницу, которая ищет повелителя, невозможно сломать без пыток. А истязать претенденток запрещено. Ему оставалось только одно оружие – унижение и страх, но кто сказал, что оно менее действенное? Заклинания хватит до утра. За это время она все расскажет. Когда девушка окаменела от едва сдерживаемого ужаса, мучитель спокойно отошел на шаг и приказал:

– Раздевайся. Мне еще нужно подумать, стоишь ли ты внимания.

Тяжелые руки медленно потянулись к шнуровке на вороте, непослушные пальцы принялись распутывать узел. Жестокий мужчина смотрел, не отводя взгляда.

– Господин…

– Ты не хочешь, я знаю. Я это очень часто слышал, однако все равно получал то, что хотел. Раздевайся.

Рубаха бесформенной кучей упала на пол. Несчастная претендентка застыла, не делая попыток прикрыться руками, но при этом чувствуя, как от пристального взгляда холодных глаз по телу бегут мурашки. Амон смотрел равнодушно. Она была неплохо сложена.

– Пожалуй, грудь не очень красива, – сказал он словно бы самому себе.

Жертва залилась мучительно краской. Еще бы! Квардинг снял на время проклятие этого мира. Теперь девушка снова обрела волю. Ему это стоило очень недешево, но получаемое удовольствие превосходило горечь утраты.

– Господин… – Она наконец несмело сжалась, закрываясь ладонями.

– Раздевайся, – будничным тоном бросил через плечо демон и подошел к камину.

Огонь вспыхнул сразу, и в комнате стало ощутимо светлее.

– Умоляю, не надо…

Тот, к кому обращались эти слова, опустился в кресло и задумался, оглядывая жалкую недотрогу.

– Прекрати корчиться. Ты и без этого не сильно аппетитна. Снимай все остальное. Побыстрее. У меня в планах еще крепкий безмятежный сон. А так ты провозишься до рассвета.

Лериния медленно разделась. Амон подошел, отвел ее руки, чувствуя, как на тонких запястьях бешено бьется пульс.

– Ты не красавица, – с сожалением сказал он. – В одежде было, пожалуй, лучше. Повернись.

– Господин, умоляю…

Да, унижение и страх иной раз гораздо эффективнее пыток.

– Ты не хочешь? – удивился мужчина.

Она покачала головой. По щекам ползли и ползли слезы. Квардинг ненавидел женщин, когда они плакали, поэтому он рванул девушку к себе. Жесткие пальцы вздернули трясущийся подбородок.

– Кто тебя послал?

Губы кривились и дрожали, не произнося ни звука. Демон многообещающе улыбнулся и посмотрел в прозрачные серо‑ зеленые глаза. Несчастная почувствовала, как леденящий холод, тот самый, который только что вливался во впадинку между ключицами, скользнул ей в душу. Из глаз светловолосого мужчины смотрела ненасытная жадная бездна. То ли прожитые им века оседали в глубине зрачка, то ли там таилась страшная пропасть, готовая поглотить все, что живет и дышит, все, что способно испытываться чувства.

Жертва забилась в огненных руках, пытаясь вырваться. Но душу тянули и тянули прочь, словно выпивая через соломинку. Еще чуть‑ чуть, и у нее не останется ничего, совсем ничего… Только этот гулкий ужас, мешающий даже дышать. Она хотела закричать, но не смогла, собственная воля ломалась, рассыпалась под натиском более сильного, жестокого и совершенного существа.

Внезапно бездна отступила. Трясясь и захлебываясь от рыданий, рабыня упала на пол и скорчилась у ног своего мучителя. Он равнодушно смотрел, как она дрожит, как давится слезами.

– Элеоноэриэния. – Надо же, он был первым, кто выговорил ее имя без запинки! – Я могу унижать тебя всю ночь. Я знаю много разных способов причинять боль, даже не прикасаясь к жертве. Ты хочешь ознакомиться с каждым?

– Нет! – Она почти закричала, но под немигающим взглядом холодных глаз осеклась и прошептала: – Нет.

– Тогда расскажи мне, кто научил тебя избавиться от остальных претенденток.

– Я не могу.

Он вопросительно вскинул бровь.

– Я скована заклинанием. – И бедняга заплакала еще горше, так как поняла, что ему на это наплевать.

– Это печально, – вздохнул демон и приказал. – Встань.

Она поднялась. Он опустился в кресло напротив.

– Я не смогу сказать ни слова… – жалко прошептала несчастная.

Амон задумался.

Заклинание – это серьезный аргумент. Хотя…

– Подойди.

Она шагнула на подгибающихся ногах. Обычно квардинг не пугал людей. В его мире это было не нужно. Они и так боялись. Но сегодняшний случай был исключением… Предводитель воинства Ада положил ладони на голые девичьи бедра и задумчиво спросил:

– Сколько мужиков тебя здесь уже отымели?

Он физически почувствовал, как рванулась, зашлась в ней криком гордость, которая есть у каждого человека. Точнее, была. До проклятия.

– Сколько?

– Девять, – еле слышно прозвучало в ответ.

– Девять… – задумчиво повторил палач. – Девять…

Горячие пальцы скользнули по плоскому животу. Девушка даже дышала через раз.

– А ведь могло быть и девяносто… Ты не хочешь увеличить счет?

– Нет.

– Ну еще бы. Значит, говоришь, скована заклинанием… – Он откинулся в кресле.

Ее напряжение достигло пика. Он почувствовал этот момент. Легким усилием надавил на обнаженные бедра, ставя жертву на колени перед собой. Она окаменела, глядя мучителю куда‑ то в солнечное сплетение. Тяжелая ладонь легла на затылок, заставляя наклониться. Парализованная ужасом Лериния подчинилась, и в тот миг, когда напряжение ее воли достигло наивысшего предела, господин тихо сказал:

– Десять – число гораздо более приятное.

Последняя капля упала в переполненную до краев чашу. Рабыня взвилась с колен. Демон позволил ей вырваться, а потом прыгнул и схватил за шею, дернул к себе. Она билась, колотила его, царапала, он не предпринимал ни малейших усилий, чтобы перехватить руки. Посмотрел ей в переносицу, и разбуянившаяся претендентка сразу затихла. Бездна рванулась прочь, заполняя душу. Остатки воли некогда, наверное, гордой и свободной женщины рушились под свирепым натиском Зверя, который был отпущен на свободу.

Хозяин встряхнул невольницу за плечи. Она безвольно дернулась. Человек исчез. Антрацитовое чудовище с рассыпавшимися по плечам черными волосами рвало ее душу на части. Несчастная зашлась в беззвучном крике, захлебываясь пустотой, а бездна, которую щедро отдавал беспощадный монстр, жадно поглощала рассудок той, кого звали красивым, но трудно произносимым именем – Элеоноэриэния.

Бездну нельзя наполнить, но в нее можно упасть. Амон стремительно несся куда‑ то сквозь мешанину воспоминаний, никогда ему не принадлежавших. Чужая жизнь пронеслась перед его глазами за доли секунды, мысли, переживания, чувства, сны. Палач захлебывался и падал в пропасть вместе со своей жертвой. Он уже думал, что канет навеки, но последние воспоминания светловолосой интриганки вспыхнули в голове во всех подробностях. И ярость, свирепая нечеловеческая ярость переполнила его. Та самая ярость, которая помогла Леринии вырваться, когда демон ее унижал, сейчас помогла вырваться демону.

Комната кружилась перед глазами. С удивлением Амон увидел, что огонь в камине давно погас и угли уже покрылись слоем пепла. В окно заглядывали сиреневые краски рассвета. Девушка лежала без сознания на полу, глаза закатились, лицо восковое, губы посинели. Но она была жива. А на теле ни одной царапины. Квардинг с трудом сел. Что он сделал? Бешенство и инстинкты вынесли его какими‑ то неведомыми путями, вот только бы понять – куда. И чем теперь придется расплачиваться? Годами жизни, веками? Что он вообще сделал? Сломал волю свободного человека, накачал его проклятием, своим проклятием, проклятием демона – невозможностью чувствовать, и что‑ то не выдержало под этим жестоким натиском. Что‑ то не выдержало, и рухнули все защиты и заклинания. Зато теперь известно имя заговорщика…

– Мой квардинг… – В приоткрытую дверь нерешительно заглянул Тирэн и тут же рванулся, не дожидаясь разрешения войти. – Что с тобой? Ты серого цвета!

Амон медленно перевел взгляд на свои руки. Раньше антрацитово‑ черные, теперь они стали цвета потемневшего серебра.

– Ничего.

– Она что‑ нибудь сказала? – озабоченно спросил сотник.

– Нет. На нее наложено заклинание.

– Но она жива?

– Да.

– Что ты сделал?

– Я вышел из себя.

Хозяин Кассандры поднялся на ноги. Тело сминала слабость, ныли все старые шрамы, как будто разом открылись и принялись кровоточить затянувшиеся раны.

– Я услышал Фрэйно. Зов был слабым. Но теперь я знаю, где они, – сказал Амон. – Убери ее отсюда.

Тирэн кивнул и подхватил Леринию на руки. В дверях стояли Риэль и Герд. Оба смотрели на демона с ужасом. Он смерил их тяжелым взглядом и с трудом принял человеческий облик. Хватит им уже таращиться на него, как на ополоумевшего грияна.

– Великий Туман… – тихо сказал ангел. – Что здесь случилось?

– Ничего.

Квардинг Антара едва слышно произнес:

– У тебя в волосах седина.

– У тебя она, возможно, тоже когда‑ нибудь появится, если сейчас замолчишь. Если нет – до седины не доживешь.

И он равнодушно убрал с потного лица волосы.

– Претендентки на острове драконов.

– Ты не полетишь. Не сегодня. – Тир преградил выход из покоев, и было ясно – он не тронется с места, даже если накинуться на него с кулаками. – Тебе через четыре часа надо представиться левхойту Ада. Сейчас не до этих безмозглых девок. И так все может пойти прахом. Слышишь?

– Слышу. Успокойся, я не безголовый. Очертя голову на остров драконов даже грияны не суются.

Сотник осмотрел своего вожака и улыбнулся, видя, что тот успокаивается.

– Может, отдохнешь?

Но он лишь покачал головой:

– Нет. Слетаю в Ад.

– Она опасна, – сказал Тирэн, выходя следом за другом из комнаты. – А ты заигрался. Из‑ за этой девки все может рухнуть, неужели ты не видишь?

– Разберусь, – бросил через плечо Амон и обернулся.

Все это время за беседующими следовал Риэль, терпеливо ожидающий, когда ему наконец уделят внимание.

– Тогда обдумай все еще раз, мой квардинг.

Демон бросил многозначительный взгляд на ангела и отошел.

– Есть разговор, – предводитель светозарного воинства шагнул вперед.

– Не сейчас. – Его хозяин проигнорировал протестующее восклицание и, перемахнув через перила галереи, взлетел вверх.

Крылья были как деревянные и едва слушались, но Амон, стиснув зубы, подчинял себе неподатливое, ослабшее тело. Он не мог оставаться в столице. Не сейчас. Не тогда, когда узнал… то, что узнал. Ему нужно решить.

Риэль задумчиво смотрел вслед удаляющемуся господину и на уровне инстинктов понимал – все очень‑ очень плохо.

– И что думаешь? – Тир уже отдал бесчувственную претендентку на попечение суетливых рабынь и теперь стоял рядом с ангелом, задумчиво глядя в небо.

– Думаю, ему что‑ то известно. Знать бы, что конкретно. Если он выяснил имя…

– Он бы сказал, – с сомнением произнес собеседник. – Он нам верит.

– Если мои подозрения оправдаются, то уже нет. – Риэль отвернулся и пошел прочь, оставив демона в одиночестве обдумывать сказанное.

Амон же, достигнув Ада, направился прямиком в конюшни. Когда высокий силуэт квардинга вырос в дверях, раб, чистивший лошадь, уронил скребок и бухнулся на колени.

– Вон отсюда… – хрипло приказал господин.

Человек метнулся прочь, оставив хозяина в одиночестве.

Тот рухнул как подрубленный на сваленную в углу кучу соломы. Смешно, конечно, но конюшня – единственное место, где никто не станет его искать, не побеспокоит и где можно все обдумать.

– Не ожидал, квардинг? – с насмешкой обратился к самому себе демон и ответил задумчиво: – Не ожидал.

Несмотря на усталость, рассудок метался, лихорадочно просчитывая варианты. Как вытащить с острова девчонок? Что делать с новым знанием? Как… бессвязные мысли прервались, когда в руку ткнулся жесткий нос. Феньку, забытую в этой суете, совершенно не волновали терзания какого‑ то там тысячелетнего интригана, а вот пустая кормушка настроения козе не улучшала. Человек, ангел, демон – ей было все равно, хоть божество, главное – пусть покормит.

Губы Амона тронула усмешка. Квардинг Ада кормит козу. Но животина как‑ никак принадлежала Кэсс, а значит, была чем‑ то… важным? Что ж, после всех выходок его нииды, вечно лезущей куда нельзя, кормление рогатого парнокопытного – наименьшая напасть последних месяцев.

Бросив прожорливому существу сена и налив воды, предводитель самого могучего воинства вновь расположился на соломе и прикрыл глаза. Не давать воли чувствам. Думать. Не обнаружить себя. Он решит. Сможет.

В бок снова ткнулся жесткий нос, обладательница которого тут же выжидающе уставилась в голубые глаза, не переставая, впрочем, работать при этом челюстями.

– Что?

Фенька подошла вплотную, продолжая сверлить гостя взглядом.

– Тьма… как все просто, – пробормотал тот, рывком сел и обхватил руками умную морду. – Хорошее приобретение. Толковая скотинка!

К моменту, когда надо было возвращаться в столицу, квардинг обрел прежнее самообладание, и только глаза никак не хотели становиться из хищных желтых человеческими. Зверь, знающий правду, не желал скрываться, он жаждал крови, но Амон знал, что сможет заставить его затаиться. На время.

Риэль ждал квардинга Ада, и тот безмятежно усмехнулся ему своей обычной, ничего не выражающей усмешкой.

– Кто левхойт? – поинтересовался ангел, подстраиваясь под широкие шаги спутника, когда тот – привычно спокойный и самоуверенный – бодро направился в зал Совета.

– Голл, – сказал он и хмыкнул, когда собеседник скривился. – Не любишь его.

– Не смешно, господин, – язвительно отозвался раб. – Он был невыносимым военачальником, а уж став правителем…

– Наведет порядок.

Риэль лишь покачал головой. Как бы там ни было, но в свете событий минувшей ночи суровый Голл не будет ему и вполовину так страшен, как раньше. Поскольку, если его хозяин и друг и впрямь что‑ то узнал у белобрысой девки, бояться следовало только его реакции, а не какого‑ то старого одноглазого вояку.

Представление прошло гладко. Бывший наставник Амона – фиолетово‑ черный демон с серыми шрамами и рубцами по всему телу, огромный и жилистый – оглядел Андриэля и презрительно дернул уголком тонких темных губ. Голл и до ранения был страшен, а теперь, когда одна глазница являла собой глубокую яму, рассеченную уродливым шрамом, стал воплощенным уродом. Длинные волосы, забранные в хвост на затылке, были едва не полностью седыми. Риэль старался не смотреть на безобразную, почти звериную морду и кротко потупил глаза, радуясь, что положение невольника не обязывает его глядеть в единственный багровый глаз нового левхойта. Да, это чудовище было истинным воплощением своих подданных.

Властвующий демон тем временем переключил свое внимание на квардинга Ада, выясняя положение дел в воинстве, узнавая имена сотников и тысячников, осведомляясь о потерях и пополнении. Последнее, впрочем, год от года было все скуднее – дети рождались так редко, что каждого впору было помещать под стеклянный колпак и обкладывать ветошью, дабы уберечь. И все‑ таки правитель остался доволен услышанным. Наконец он вновь повернулся к предводителю антарского воинства.

– Ты знаешь, во что превратилась ваша армия при Мизраэле?

– Да, – кивнул Андриэль.

– Я не твой левхойт, поэтому приказывать не могу. Но, ангел, при всем моем презрении к вашей братии, для вашей туманной дыры ты был лучшим квардингом. Даю тебе десять лет. Преврати своих пушистых овечек если не в злобных волков, то хотя бы в озверевших баранов. Демон, конечно, справился бы за год, но вы туповаты и медлительны, так что… Амон, поможешь своему… подчиненному. – Голл откинулся на стуле и прищурил единственный глаз, отчего стал похож на злобного циклопа. – Мне стоит говорить, что случится, если ты не справишься?

– Нет, господин, – покачал головой светозарный военачальник.

– Хорошо. Амон… ты Аарона свергнуть не хочешь? У тебя мастерски получается, – поддел своего квардинга Голл и поднялся на ноги, давая понять, что аудиенция окончена.

Предводитель адова воинства вышел из Зала Совета, но замедлил шаг, услышав окрик Риэля.

– Что ты решил? – спросил тот.

– Ничего. – Демон пожал плечами. – Тирэн прав, я не могу сейчас позволить себе лишнего. Скажем оракулу, что претендентки исчезли. А дальше будем ждать. По сути это – то же испытание.

– То есть…

– Я заигрался. Пора думать о другом. Если она пропадет – значит, она не та.

Он равнодушно смотрел в озадаченное лицо ангела. И только Зверь где‑ то глубоко внутри скулил и выл, а в мыслях билось: «Только бы поняла».

Они добрались до поселения очень быстро. Фрэйно не подгонял спутниц, но те, слыша доносившиеся из темноты резкие звуки, похожие на хлопанье на ветру мокрых простыней, шли торопливо. Настолько торопливо, насколько это вообще возможно, когда приходится идти босиком по каменному крошеву. Лишь спустившись в скилу, претендентки перевели дух. Демон несколькими ударами разломал старую хромоногую скамью, ютившуюся у стены, и затеплил очаг.

Девушки протягивали к огню озябшие ладони, поворачивались спинами, чтобы хоть как‑ то согреться.

– Есть тут пока нечего, – угрюмо сказал предводитель их жалкого отряда. – На охоту, извините, не пойду. Так что ложитесь спать. Вон там, – он кивнул на нишу, занавешенную грязной тряпкой, – топчан. Я посторожу.

Вилора и Натэль без возражений забрались на скрипучее ложе, а Кэсс опустилась на землю около очага и внимательно посмотрела на телохранителя. Он стоял ближе к входу, у самых ступеней земляной лестницы, и копну рыжих волос шевелил сквозняк.

– Все плохо? – спросила ниида.

Охранник посмотрел на нее тяжелым взглядом – таким неуместным на молодом лице – и опустился на корточки, прижавшись спиной к стене. Прикрыл глаза и стал рассказывать.

Драконий остров, на котором они оказались, носил название Сондр‑ Тирия. Весь состоящий из скал и пещер, он стал пристанищем гриянов, решивших уйти подальше от городов. Они жили тут небольшими поселениями, обычно в лесах, располагавшихся к западу от Холодных скал. Когда безумие овладевало кем‑ либо из отшельников, они добровольно уходили в пещеры, к остальным Безымянным или жили вот в таких убогих домах‑ норах. Серые чудовища не ходили в лес, они боялись деревьев и крайне редко покидали каменную долину.

Вообще, на Сондр‑ Тирию вело множество путей, но обратно не возвращал ни один. Демоны сами об этом позаботились, перевезя на остров несколько яиц драконов. Ящеры чуют своих детей за много дней пути и никогда не бросают. Взрослые самки, прилетев на остров, облюбовали себе здешние скалы. Они не трогали гриянов, так как чувствовали в них демоническую кровь, но с удовольствием питались Безымянными. Так остров и оставался одновременно и домом, и тюрьмой, и могилой для тех полукровок, которых настигало проклятие.

– Почему драконы не напали на нас? – спросила наконец Кассандра.

– Мы находимся слишком близко к морю. На берегу водятся только детеныши. Они неопасны, если их не трогать. – Фрэйно потер руками лицо. – А вот если наткнемся на гриянов, то вы станете их добычей, а я – рабом. Если же встретим взрослого ящера… я не смогу вас спасти. Улететь отсюда не получится – слишком далеко от материка, даже если лететь близко к воде.

– Сколько?

– Четыре‑ пять дней непрерывного полета. С грузом на руках я, скорее всего, не донесу. Могу, конечно, попробовать, но… Шансов нет. Те, кто останутся тут, наверняка погибнут. – И он глухо со свирепым отчаянием в голосе подытожил: – Я не знаю, как вас спасти.

Девушка молчала.

– Сходила погулять, – тихо сказала она.

Демон вскинул голову, рассерженно выдохнул, но не произнес ни слова.

– Скажи, все драконы – огненные существа?

– На этом острове – да.

– А стихия?

– Нет лучшего способа разозлить ящера, чем воспользоваться стихией. Они ее не любят.

– Фрэйно… – сдавленно прошептала набедокурившая рабыня. – Чем тебе помочь?

– Ложитесь спать, ниида. – Он к чему‑ то прислушался: – До рассвета еще несколько часов.

Оставив стража сидеть на земляном полу, Кэсс забралась на топчан к сладко сопящим подругам. Лежа на жестких неровных досках, она раз за разом пыталась докричаться до хозяина, но он не отвечал. Тогда, стиснув зубы, невольница приказала себе спать.

Не получилось.

Она беспокойно ворочалась. В голове бродили сумбурные, обрывочные мысли, возникали какие‑ то неясные тревожные образы. А на рассвете вдруг вспыхнул такой холод под сердцем, словно вырвали половину души. Несчастная задыхалась и рвалась куда‑ то, не понимая, куда и зачем. Страшное предчувствие сжимало горло, мешало дышать. Что с ним? Что ему угрожает? Амон! Глухая тоска переполнила душу. Ниида смогла задремать лишь спустя несколько часов. Смутный сон накрыл изголовье, и она впала в забытье…

«Говори! Они понимают», – услашала она долгожданный голос хозяина.

Девушка рывком села на убогом ложе.

«Амон! »

Она закричала изо всех сил, мысленно взывая к своему господину, но, несмотря на отчаяние, так и не пробила глухую стену разделявшего их расстояния. Только напряжение взорвалось болью в висках. Что с ним? Кассандра уткнулась лицом в колени, чувствуя, как сердце в груди заходится от тревожного предчувствия. Вилора и Натэль спали, тесно прижавшись друг к дружке, чтобы согреться. Одеты они были в какие‑ то лохмотья – не то рубахи, не то платья, похожие на ветхое рубище, которое годится разве что для мытья полов. Фрэйно сидел там же, где и несколько часов назад, – у входа, привалившись спиной к земляной стене скилы, и смотрел на подопечную сквозь полумрак.

– Поспать не хочешь? – тихо спросила она. – Тебе надо отдохнуть.

– Я могу бодрствовать несколько недель, – отозвался телохранитель.

Девушка подошла к нему и потянула за рукав.

– Иди ляг. За пару часов ничего с нами не случится.

– Ниида…

– Иди. Ты измотан, это даже я вижу. А я очень плохо разбираюсь в демонах. – Она говорила твердо, видя сквозь серый сумрак тяжелую беспросветную усталость на осунувшемся веснушчатом лице.

Верный страж поднялся на ноги, пробормотав что‑ то неразборчивое о самоуверенных нахалках, которые считают себя вправе командовать всеми вокруг, но послушно пошел к топчану и улегся. Иссохшее дерево жалобно скрипнуло, когда мужчина вытянулся на краю ложа. Фрэйно закрыл глаза и сразу же задышал ровно и глубоко. Кэсс задумчиво смотрела на его мерно вздымающуюся грудь. Как быстро он провалился в сон, и секунды не прошло. Она осторожно задернула занавеску, чтобы слабый свет, льющийся в скилу через узкий вход, не тревожил спящего.

Даже самому лютому и опасному зверю нужно отдыхать. Девушка впервые задумалась – когда ее охранник спит? Ведь он всегда рядом – в любое время суток изо дня в день. Его не сменяют. Он отдыхает, только когда возле нииды находится квардинг, и то всегда является по первому зову. А теперь вот – в благодарность за преданную службу – оказался черт‑ те где, с тремя глупыми курицами и без надежды на помощь.

Солнечный свет, проникающий в землянку, стал уже очень ярким, дневным. Прошло несколько часов ожидания. Рабыня Амона сидела у потухшего очага, слушала ровное дыхание своих друзей по несчастью и боролась с отчаянием. Из задумчивости ее вырвал знакомый, но совершенно неуместный в данной обстановке звук – наверху кто‑ то сдавленно всхлипнул. Кассандра поднялась на ноги и подошла к лестнице, ведущей из скилы на поверхность. Прислушалась. Тишина. Показалось?

Ее спутники спали крепким сном. Даже телохранитель и тот не пошевелился.

«Кася, не сходи с ума, – посоветовала сама себе ниида, – рано».

Но звук, едва слышный и оттого вдвое жалобный, повторился. А потом еще и еще раз. Кто‑ то всхлипывал. Кто‑ то маленький, испуганный, застигнутый врасплох болью и отчаянием. Детский плач эхом отозвался в голове, и девушка даже присела от испуга, с ужасом осознав, что слышит нечто не предназначенное для человеческих ушей. И вдруг малыш расплакался в голос. Громко, с надрывом, безутешно. Этот звук заставил прячущуюся в землянке девушку подскочить и вылететь, спотыкаясь, наружу. Яркое солнце ослепило до рези в глазах. Отчаянная спасительница застыла, растерянно моргая и озираясь по сторонам.

В нескольких шагах от нее стоял Безымянный. Огромный, на две головы выше Амона, он держал в руках тяжелый каменный топор и скалился, глядя на… Взгляд случайной свидетельницы метнулся влево. Недалеко от входа в приютившую четверых чужаков скилу распростерся на камнях детеныш дракона. Он нисколько не походил на уже виденного Кассандрой громадного диплодока, а был неуклюжий, толстопятый, с волочащимся по камням перебитым крылом и гибкой шеей, на которой жалко топорщился еще не окостеневший гребень.

Серое человекообразное чудище взмахнуло топором. Чешуйчатый кроха неуклюже отпрянул, наступил лапой на собственное волочащееся крыло и снова заплакал от боли, обиды и страха. Змеиная шея выгнулась, и малыш кашлянул, выплюнув в лицо обидчику вместо струи пламени облачко дыма.

Безобразный великан ухмыльнулся и обрушил топор для последнего удара…

Как всегда, ниида действовала не раздумывая – ни о том, что глупо в одиночку бросаться на огромного монстра, ни о том, что жалкий с виду дракон (размером, кстати, с упитанную корову), отбившись от обидчика, запросто может закусить спасительницей. Аналитика не являлась коньком Кассандры, которая привыкла подчиняться эмоциям, а не логике. Девушка ринулась на чудовище. Они упали и вскочили одновременно: защитница с огромным булыжником в руках, а Безымянный с яростным ревом. Драконий малыш застыл, глядя на спасительницу мутными от боли и страха глазами. Он даже не пытался сбежать, глупый.

Пользоваться стихией было нельзя, поэтому заступнице малолетнего ящера оставалось надеяться только на собственную меткость, благо в снарядах недостатка не оказалось. Серый гигант ринулся вперед. Противница швырнула камень, вложив в бросок всю силу и ярость. Снаряд еще не достиг цели, а воительница уже наклонилась за следующим, но в этот миг ее буквально смело прочь – подальше и от дракона, и от его обидчика. На солнце мелькнула медная шевелюра. А за спиной кто‑ то взвыл. Протяжно, по‑ волчьи, так, что по спине побежали мурашки.

Кэсс оглянулась и увидела Вилору, готовящуюся к прыжку. В огромных глазах, переливающихся ртутным серебром, отразились катящиеся по камням переплетенные в яростной схватке тела человека и Безымянного. Длинные белые клыки блеснули на солнце, и страшное существо прыгнуло.

Легкое тело по‑ кошачьи взвилось над камнями и пало на дерущихся сверху, приземлившись точно на серую спину. Короткий победный вой, от которого отнялись ноги и в мгновение ока пропала сила воли, и… Ниида отвернулась, не в силах смотреть. Она никогда раньше не видела, как обращаются и нападают вампиры, и не была уверена, что хочет до такой степени расширить кругозор. Ей хватило этого воя, от которого исчезала способность мыслить и сопротивляться, а также этих огромных ртутных глаз и хищных прыжков.

Чтобы вернуть растраченное самообладание, Кассандра повернулась к дракону. Он стоял там же, где и раньше, смотрел прозрачными янтарными глазами на жаркую схватку и жалобно скулил, подозревая, что победитель потом примется за него. Спасительница сделала несколько осторожных шагов. Малыш вздрогнул всем телом, испуганно попятился, но задняя лапа, такая же окровавленная, как и крыло, подвела, и ящеренок упал. Он еще вытягивал шею, воинственно расправлял гребень и щерил клыки, но в узких зрачках жили боль и отчаяние.

«Говори! Они понимают».

– Не бойся, кроха, – тихо сказала человечка. – Не бойся. Я тебя не обижу.

Израненный детеныш вскинулся, услышав людскую речь, зашипел еще яростнее, но снова упал на землю. К спасительнице подскочила Натэль и потянула прочь.

⇐ Предыдущая 2 3 4 5 678 9 10 11 Следующая ⇒