Иллюстрация: Андрей Носков / Соль 11 страница

Одновременно задумались о промо. Варианта было два. Первый — версия лайт, девушке делают тату на лобке, для интриги засвечивая краешек манды. Периодически в кадр попадает ее лицо, искаженное от боли (но гримасы схожи с оргазменными). Так как процесс этот долгий, то потом предполагается нарезать куски и красиво склеить отдельные моменты. Второй вариант пожестче — даме прокалывают клитор или половые губы и вставляют железяку. Но от него решили отказаться, — это хоть и поинтереснее, но многим покажется отвратительным и не повысит их желание вздрочнуть на последующие манипуляции с этой барышней.

Забегая вперед, скажу, что процесс татуирования сняли, смонтировали и наложили звук, но результат мне не очень понравился. Хотя другие хорошо отзывались.

Полноценный цикл тоже не сделали, сняли еще два ролика. В одном тощий эмо весь в цветных партаках и железяках имеет такую же ненормальную подругу, в другом два байкера оформляют барменшу. Роль бара сыграла кухня студии, она как раз оформлена в соответствующем стиле — стойка, высокие стулья и прочее. Пришлось, правда, спиртного много прикупить и посуды, чтоб видимость обилия создать. Потом неделю в конце работы выпивали.

Вдобавок на лейбле кто-то намудил, и промо не попало во всеобщий доступ, на ю-туб, к примеру, а вышло на сайте. Там он тоже собрал немало просмотров, но миссия его так и не была выполнена.

И ролики прошли без особого ажиотажа. Короче, проект я считаю провальным.

Тренда, кстати, я впоследствии так и не заметил. Подвело чутье аналитиков порноиндустрии. А все потому, что меньше надо на собственные вкусы полагаться.

Но лично мне не нравятся наколки на девушках. Особенно неприятны тату на пояснице — какая-то блядская метка. Пирсинг тоже не приемлю. Тем более на гениталиях — особо не попонтуешься, все равно видят единицы (хотя, у кого как), а место грубеет и ухода особого требует. Приходилось видеть гниющие пупки, когда не приживается железяка или сделано халатно, — не очень сексуальное зрелище.

У самого были периодические порывы, особенно в юности, наколоть себе что-нибудь. Сейчас радуюсь, что не совершил опрометчивых поступков. Успею, в конце концов.

104.

От скуки у меня начались завихрения в мозгах и я начал прикалываться над артистами жестко, даже, пожалуй, жестоко. Зато сразу же обнажилась их сущность, которая, впрочем, и так была на поверхности.

Накануне съемки о нежной лесбийской любви трех подружек я подправил сценарий, добавив в него откровенного глума. Помимо привычных действий девушкам предстояло мочиться друг дружке в рты, блевать и испражняться друг на дружку. Конечно, такое я бы ни за что не стал снимать, просто интересно было, как модели поведут себя, когда прочтут новый сценарий.

Утро. На студии я и три девочки, прихорашиваются в ожидании съемочного состава.

Внимание, говорю, мадемуазели. Хорошая новость и не очень (хотя, кому как). Плохая — сценарий немного изменился, добавились извращения. Если кратко — ссаки, говно и блевотина. Ознакомьтесь.

Протягиваю каждой листы. С интересом наблюдаю за гаммой эмоций на лицах.

Глеб, говорит одна голосом, полным наигранного ужаса, ты с ума сошел?

Вторая, — я не буду.

Третья, — мы ведь можем отказаться, да? А как с авансами быть тогда?

Девочки, говорю, поймите меня правильно. Я и сам не в восторге, но снять это надо. Если откажусь — надо выплачивать неустойку. А она немалая. Поэтому я в любом случае это сниму, с вами или с другими. Авансы вам придется вернуть, конечно.

Приуныли голубушки.

Погодите печалиться, говорю, есть же и хорошая новость. Гонорары — троекратные. Танцуйте.

Оживились вроде немного, но все в сомнениях.

Короче, говорю, обсудите пока меж собой, кто что будет делать. Я пойду посру схожу, не успел знаете ли, — к вам торопился.

Хихикают, — любят, сучки, мой плоский юмор.

Природа меня, конечно, не звала, просто по плану я собирался погреть уши. Заперся в сортире и начал подслушивать. Напрягался, правда, — слышимость так себе, а они еще и шепотом.

— Ну, че будем делать-то?

— Я говно жрать не хочу. И ссаки пить тоже. Фу, еще и блевотину есть. Кто это придумал, вообще, извращенцы чертовы?

— Я аванс уже потратила.

— Блин, и у меня с деньгами напряги. За квартиру надо платить, а то выгонят нафиг.

— Я по ходу вообще брошу всю эту порнуху. Мало того, что лесбиянкой сделали, так еще и в рот теперь насрут.

— А давайте предложим Глебу, чтоб вместо говна шоколад был? А вместо ссак вода, как тогда, помните, с трубочкой?

— Ага, а блевотину в секс-шопе купим искусственную.

— Да, мы с девками раньше прикалывались так в общаге, у нас была резиновая, — не отличишь от настоящей.

— Деньги хорошие. Может, потерпим, а?

— Тогда говно жрать ты будешь, ладно?

— Да там не надо есть его, просто размазать немного.

— Ну, вот и размажешь. А ты — насрешь.

— Я не хочу, я срала уже сегодня.

— Не ебет, поднатужишься. А я так и быть уж, блевану. Пальцы в рот суну, я так делала, когда худела.

— А что это ты раскомандовалась тут?

— Ладно вы ссориться, давайте лучше совместно придумаем, как нам быть.

— Что-то он долго там.

— Да срет, он всегда когда книгу берет с собой, надолго зависает, я уж давно вычислила.

— Давайте быстрей думать, сейчас уж придут все.

— Ну, че решили, беремся?

— Куда деваться, деньги нужны. Блин, лучше на работу устроиться.

— Какая работа, ты за сегодня как две зарплаты получишь.

— Да, я когда в магазине работала, как раз столько и выходило.

— Тогда давайте решим, кто что делает. Сразу говорю — я срать не смогу, только ссать и блевать.

— Давайте скажем, чтоб муляжи были.

— Мне кажется, не согласится. Заебал уже — «мы за реалистичность», «не верю». Корчит из себя Станиславского.

— Ну, самого бы заставить какашки лопать.

— Блин, что же делать, думайте скорее.

Еле сдерживался, чтоб не заржать. Жаль, диктофона нет, спрятал бы там, а потом все вместе поржали.

Слышу, Антоха пришел.

Вы че, говорит, мартышки, понурые какие?

Блин, Антон, — жаловаться начали, тут такое, представляешь, вот, смотри.

Слышу, заржал, как конь. Пора выходить.

Прикинь, Антоха, говорю, все-таки прислали, гады.

Он подхватывает, — ну ничего, они же у нас профессионалы. А профессионалу неважно — говно или мармелад, ему все по плечу.

Пришел Студент, помощник наш, свет-реквизиты-принеси-подай.

Глянь, Студент, говорю, переходим на новый уровень.

А он пошляк тот еще. Давайте, говорит, я навалю, у меня душистое. Как раз охота че-то.

Девочки переминаются с ноги на ногу, переглядываются. Понятное дело, стремно.

Верка нарисовалась.

Смотри, говорю, Вера Павловна, во что влипли.

Притормаживает с утра, не сразу врубилась, быкануть решила, — это без меня, я уйду.

Глеб, мы это, — одна из моделей решилась, — согласны, короче. Только давай, может, сымитируем как-то? Ну, чтоб не по-настоящему?

А точно, говорю, может, вместо говна шоколадную пасту взять? Только не очень правдоподобно выйдет... Да и гонорары придется урезать — к чему доплата за вредность, если вредности-то нет?

Переглядываются, — такого поворота не ожидали.

Ладно, думаю, розыгрыш затянулся, пора работать начинать.

Посмотрите вон туда, — показываю несуществующую камеру, — улыбнитесь и помашите ручкой. Вас снимала программа «Розыгрыш».

Первым среагировал Студент, — ну вот, а я уж на зрелище настроился.

Модели залыбились, расслабились.

Одна только говорит, — эх, жалко, я уж на деньги настроилась, размечталась, как тратить буду.

Ну, ничего, говорю, еще подвернется, быть может, удача копрофильская.

Дружно все поржали, вогнали артисток в краску, а потом принялись за работу. Работали девочки в тот раз с большим энтузиазмом, чем обычно.

105.

Над парнями я однажды тоже пошутил схожим образом. Обычный гетеросексуальный сценарий на тему группового секса неожиданно превратился в гомосексуальный без малейшего намека на женщин. Из четырех актеров двое отказались, причем один быканул и ушел, хлопнув дверью. Когда Антоха догнал его во дворе, чтоб вернуть обратно (приколы приколами, а работать-то надо) и сказал, что это шутка, быканул еще сильнее, чуть не в драку полез. Обиделся. Понять можно, я бы тоже обиделся. Но вернулся, конечно же, и не без удовольствия стал наблюдать за своими офоршмачившимися коллегами.

Не буду расписывать подробности, скажу лишь, что едва сдерживался от смеха. Нелегко, знаете ли, сохранять серьезное лицо, когда внутри все разрывается. Антоха вообще потерялся и забыл камеру включить, — мы договаривались, что незаметно заснимем этот цирк.

Короче, прервал я ситуацию в тот момент, когда актер уже стоял на коленях и тянул руки к члену товарища. Потом я грыз себя, что перегнул малость, слишком злой розыгрыш. Парни обиделись, и тот, что должен был быть в активе, бросил мне, что называется, в сердцах, — гандон ты, дескать, вломить бы тебе. Но тут уже кричи не кричи, а нутро свое латентное показал, назад не отыграешь.

А те, что отказались, вмиг зарделись и очень собой возгордились. И впоследствии отпускали шуточки в сторону тех двоих бедолаг, пару раз едва до драки не дошло.

Кстати, тот, что едва не отведал приятельского хуйца, на собеседовании когда-то бил себя в грудь, что пидором стать — самое страшное для него. Как Шнур прямо. Прознал заранее, прохвост, о моей гомофобии, вот и втирался в доверие. Теперь же я не отказал себе в удовольствии напомнить ему об этом. Покраснел, начал оправдываться, — мол, живем в двадцать первом веке, к чему эта ограниченность уже? Типа, по-настоящему тот свободен, кто способен отбросить все стереотипы и познать нечто запредельное, раздвинуть границы условностей.

Ну-ну, смеюсь, свободный и запредельный, смотри, — в другой раз могут не остановить.

Вот так стараемся разнообразить обыденность.

106.

Узнал, что у японских проституток есть такая фишка — позволяют клиентам пристально разглядывать свои гениталии, подсвечивать фонариком самые потаенные места, вроде бы даже лупой подсвечивать. Гадость, конечно, но такое любопытство и у меня когда-то было. Окончательно я удовлетворил его, когда занялся порно, до этого разглядывать особо не приходилось. Лучше б не разглядывал, правда, не только интерес подугас, но и легкое отвращение появилось.

Как бы то ни было, но в один из роликов мы добавили такой момент — влюбленная парочка перед соитием изучает тайные уголки друг друга. Были использованы фонарик, купленный мною в электричке за пятьдесят рублей и режим макросъемки. В том числе была раскрыта и тема мужских интимностей. Однако потом вырезали, оставив подробности, касающиеся только женских прелестей, — желающие смотреть на волосатое мужское очко и венозные яйца вряд ли нашлись бы даже среди озабоченных женщин, не говоря уже о мужской аудитории.

Надо заметить, что японцы вообще большие выдумщики. Видал такой их продукт, — одна мадемуазель вставляет другой в гудок воронку и в нее запускает рыбок-мальков. Потом карасики со свистом высираются, запустившая их живодерка играет с ними, а одного даже съедает, повизгивая по-японски. Бедный карасик — сначала в жопу засунули, потом и вовсе съели.

Теми же японцами было снято видео, как три дамы встают раком, им в зады вставляются специальные приборы, и на огромных экранах показывается содержимое говнобаков. Эти кадры сменяются смущенными лицами девушек, — будто им неловко, что внутри у них не так хорошо, как снаружи. Впрочем, такое же видео я встречал и европейского производства.

Заметил, что в японском порно у всех моделей небритые зоны бикини. Национальный колорит что ли? Но ведь это не только неэстетично, но и далеко не практично.

Ни разу не видел китайского и корейского порно. Интересно, какие у них национальные предпочтения в сексе и отличаются ли тела китаянок и кореек от японок? Китайцы, например, ассоциируются у меня с кроликами, и секс наверняка схожий (не в обиду желтым братьям нашим меньшим).

107.

Наконец наступил тот нехороший момент, который был вполне ожидаем мною. Да и не только мною, вся джаз-банда понимала, что когда-нибудь разбежимся. Другого и быть не могло — никто из команды давно уже не испытывал удовольствия от съемок, а работать без энтузиазма невозможно. Да и на качестве сказывается, подход к процессу с каждым разом становился все халатнее, и маячила перспектива скатиться в унылое третьесортное говно со всеми вытекающими.

По сути, вся деятельность была завязана на мне и Руслане. Пожалуй, даже в большей степени на нем. Все-таки режиссера можно поставить любого, снимать порно — дело вовсе не хитрое. Верка, например, уже не хуже меня режиссирует. А вот контакты, каналы и прочие составляющие любого бизнеса — все это было зациклено на Руслане.

Наши с ним отношения становились все более натянутыми. Я все больше начал забивать член на работу, перестал быть дотошным в мелочах, порою выдавал откровенную халтуру и, в общем-то, особо не парился. Руслан же, напротив, вдруг возжелал развития нашей шайки-лейки, стал вмешиваться в рабочий процесс, даже в творческие аспекты рыло стал совать, и всячески пытался меня подгонять. И такое давление вызывало у меня понятную реакцию — я напрягался и злился.

И вот в один из послесъемочных вечеров вновь зашел разговор о том, как жить дальше. Присутствовал основной костяк — я, Руслан, Антон и Верка. Все отмалчивались — воздух перетирать никому не хотелось, однако кто-то должен был озвучить проблему.

И Руслана вдруг понесло. Не особо стесняясь в выражениях, он начал высказывать накопившиеся претензии, в основном, в мой адрес. В вину мне ставилось то, что своим похуизмом я торможу дело, и если б не я, то все мы давно уж были в шоколаде. Припомнились мне и все шикарные предложения и заказы, которые не были реализованы из-за моей лени или принципов. Весомых оправданий у меня не было, да и совсем не хотелось оправдываться. Виноват, согласен, но меняться не буду.

Мне тогда очень сильно хотелось домой. День был тяжелый, работали с самого утра, почти без перерывов, да еще атмосфера угнетала, давила на психику.

Короче, говорю, давайте так. Или я ухожу, и продолжаете дальше без меня. Верка пусть снимает. Я уж так и быть, сценарии только буду писать. Либо сами пишите, как угодно. Или вообще разбегаемся.

Я не останусь без Глеба, говорит Верка. И снимать сама не хочу.

Блядь, у меня чуть слеза не покатилась от сентиментальности момента.

Антоха говорит, — лучше разойдемся и друзьями останемся, чем попозже разосремся окончательно. Мне есть чем заняться, на порнухе свет клином не сошелся.

Решили, подвел Руслан. Доделываем и расход.

И ушел не прощаясь. Штатив еще пнул, у входа зачем-то стоявший.

Следующие два дня работали, почти не разговаривая. Даже артисты заметили какой-то непорядок. Вован еще донимал расспросами. Когда я ему сказал, в чем дело, он прямо с лица спал. Прикипел душой к порнухе, знамо дело.

Никаких прощальных застолий, конечно же, не устраивали. Каждый забрал свои вещи и положил ключи на комод.

Немаловажная деталь — студия принадлежала Руслану. Вернее, это была трехкомнатная квартира, переделанная под студию. Внутренние стены были убраны, а также сделан отдельный вход, благо, что первый этаж. И никто из соседей даже не догадывался, что у них под носом творится. Вернее, некоторые подозревали, что народ тусит периодически не просто так, но вопросов никто не задавал.

Так вот, через месяц он эту квартиру продал. Я уже потом домыслил, что покупатели у него давно нарисовались, и на обострение конфликта он пошел преднамеренно. Хотя не факт, что мы не стали б общими усилиями пытаться найти компромисс и наладить процесс. Впрочем, и в этом случае он бы ничего не потерял.

Все равно в последнее время снимали нечасто, поэтому ставку на порнодеятельность никто не делал, почти у всех были основные дела.

Руслан, как и раньше, проворачивал какие-то мутные дела в Европе, о которых никогда не докладывал, а никто и не выпытывал. После продажи студии он не вылазил из Германии и Бельгии примерно полгода, лишь теперь стал наведываться в Москву.

Антон, как и прежде, работал на телевидении, только с федерального канала ушел по идеологическим соображениям, и теперь участвовал в каком-то старт-апе.

Вован на неизвестном мне лейбле записывал юных рэперов, мечтающих о славе Снуп Дога.

Верка одно время помогала мужу в его интернет-проектах, а потом они собрались и уехали на Бали, вроде как на ПМЖ. Меня все в гости зовут, но у меня то лавэ нет, то с документами загвоздки.

Про остальных не знаю, неинтересно как-то.

Так и закончилась моя порноэпопея. С одной стороны, немного грустно, все-таки занятие интересное и приколов доставило немерено, есть что вспомнить. С другой — я доволен таким раскладом, нет у меня призвания к этому делу.

Осмотримся, в общем, и решим, как жить дальше.

108.

В тот день я пришел домой грустный и даже много думал. В каком-нибудь сентиментальном фильме в таком случае главный герой собрал бы все диски с порно, что есть в доме, в эмоциональном порыве переломал бы их, постирал все файлы в компьютере, а также поудалял все номера в телефоне. Но я ж не истеричная барышня, чтоб номера удалять, — их же потом восстанавливать придется. Также в доме у меня не было ни одного порнодиска, а в ноутбуке ни единого порнографического мегабайта. Ничто вообще не напоминало мне о теперь уже бывшем промысле.

Залез в Интернет, подумав, что надо наконец-то глянуть на свои творения глазами пользователя. Однако я не был зарегистрирован ни на одном из тех сайтов, более того, я даже не знал, как они называются. А если б и знал, то неизвестно как бы нашел свое кино — кому приписывалось авторство моих роликов — черт их знает.

Ну, и хрен с ним со всем, подумал я и пошел в магазин за спиртным. В тот вечер мы крепко выпили с супругой, и я долго изливал ей душу. Впрочем, это уже лирика.

Она обрадовалась, кстати, такому повороту, — все-таки занятие мое было ей в тягость.

109.

Месяца три спустя я бесцельно бродил по городу и случайно забрел во двор дома, в котором находилась наша бывшая студия. Глянул в окна — все те же опущенные жалюзи, видимо, новые хозяева не стали менять.

Полагалось, наверно, постоять, выкурить пару сигарет и погрустить о былом. Однако я уже давно бросил курить, а ностальгии никакой не было. Мысленно махнув рукой, побрел дальше.

Люблю, знаете ли, гулять в одиночестве.

⇐ Предыдущая 2 3 4 5 6 7 8 9 1011