Вместо эпилога 16 страница

А вот что происходит с Ревуном, я вообще не понимаю. Чувствую, что‑ то не так, но что? Определенно с той поры, как нас отправили к Галане, в нем интуитивно ощущалось напряженное ожидание. Поэтому айкара лучше бы придержать, а то он в таком состоянии неизвестно на что способен. Все же наверняка есть что‑ то в его прошлом, что его, как и меня, не оставляет равнодушным к горю тех несчастных, кого превратили в Измененных. С другой стороны, кто я такая, чтобы решать за него? Предложу сначала вызваться на разведывательный полет добровольно, ну а если не захотят… тогда неймарец и ортеги. Его не жалко – все равно выберется отовсюду, а у них наибольший шанс не попасть под влияние этого парализующего устройства.

В итоге так и вышло – пришлось состав для полета назначать самой. И Ревуна с Громилой тоже отправила, это все же их добровольный выбор и их право. Хотя желание примечательное. Сочувствуй они Измененным – наоборот, стремились бы максимально дальше держаться от всего, что приблизило бы их конец. В итоге их мотивы остались для меня загадкой. Тревожной загадкой. Уже вечером, размышляя о них перед сном, обратилась к ортегу.

– Скорый, хочу попросить тебя, – прошептала я, убедившись, что он тоже еще не уснул, – постарайтесь завтра за капсулой Громилы с Ревуном присмотреть, что‑ то они меня беспокоят. Визуально, конечно, не отследить, но хотя бы по системе координат отслеживайте и маршрут фиксируйте, хорошо? А то как бы дров не наломали…

– Рыжуха, если тебе надо, то и визуально отследим, – с усмешкой ответил этот уже не молодой ортег, неожиданно обрадовав меня. – Я, может быть, видоизменяться, как некоторые, и не умею, да и мозги по желанию не вскипячу, а вот инженером в свое время был хорошим. Так что знаю, как во внутреннюю систему слежения вмешаться так, чтобы она показывала то, что нужно, а не то, что есть.

Я восхищенно уставилась на напарника по квадру:

– Получается, вы можете лететь рядом с другой капсулой – в пределах визуальной видимости, но система слежения вас не обнаружит?!

– Угу, – гордо кивнул ортег, – по официальным данным мы будем лететь своим маршрутом, а отведенный сектор потом заснимем и проанализируем на обратном пути.

– Отлично! – с облегчением выдохнула я и улыбнулась мужчине: – Буду знать, чему у вас поучиться можно. При случае поможете в этом разобраться, ладно? А то вдруг тоже понадобится от кого‑ нибудь удрать, но так, чтобы не сразу обнаружили.

При последнем замечании задорно усмехнулась, про себя думая, что тогда мне, скорее всего, будет не до смеха.

– Конечно, хоть завтра, после возвращения. Там не сложно, просто необходимо знать одну программную особенность. Так что и ты справишься.

– Спасибо. – И я с долгожданным облегчением от принятого решения заснула.

Во время первого исследовательского вылета пребывала в напряженном ожидании, сама не зная отчего. Хотела, чтобы не нашли Измененных? Наверное. Чтобы вернулись мои? Да. А еще немного хотелось, чтобы неймарец хотя бы с чем‑ нибудь не справился. Раздражал он меня своей надуманной идеальностью. И пугал одним фактом присутствия. Завидую, наверное. В нетерпеливом ожидании прошел день, первые капсулы стали возвращаться только вечером. Все сгружали сделанные изображения планет и итоговое сканирование – как в общую программу, так и отдельно своим нападающим, для более пристального изучения конкретного сектора.

Просматривая все новые и новые изображения планеты, недоумевала – почему именно здесь? Кроме льда, ничего нет! Вечная тьма и холод. И поверхность относительно ровная, ну негде спрятать тут корабли! И если бы они умудрились как‑ то внедриться в тело планеты, то сканер бы это засек, но пока никаких данных относительно наличия каких‑ то полостей или подземных тоннелей не было. Пока. Группы из моего квадра еще не вернулись, заставляя сердце биться в отчаянной тревоге. И тут мелькнула мысль: а почему мы так уверены, что сможем что‑ то увидеть? Не важно, собственным зрением или с помощью имеющихся технологий. Если они создали устройство, подавляющее волю и парализующее движение, почему они не могли сделать какой‑ нибудь техногенный полог? Возможно, наши капсулы сегодня множество раз пролетели мимо, но были неспособны распознать их корабли, скрытые особым образом. А если какое‑ то технологичное устройство, не важно на каком топливе, так напряженно и много работает – а иначе невозможно, ведь скрываться от военных надо постоянно, – оно неминуемо будет нагреваться, а значит, ему необходимо охлаждение. А для этого неимоверно суровые климатические условия планеты подходят идеально. Надо будет это обдумать…

Первым вернулся неймарец. Неожиданно. Стараясь не смотреть на него прямо, уставилась на информационную панель, делая вид, что сосредоточена на перекачке информации в общую программу и в свой модулятор. Но вот не чувствовать его, буквально впившегося в меня взглядом, не могла. Чего же он меня так беспокоит? И чувствовалось, что он возволнован, если это определение применимо к мужчине с нейтрально‑ холодным лицом.

– Спасибо, отдыхайте, – поблагодарила, желая скорее избавиться от его нежелательного внимания. Почему‑ то всегда хотелось держаться от него на расстоянии.

– Остальные… вернулись? – неожиданно удивил он вопросом.

– Нет. Пока нет. Ты первый, – честно ответила я, так и не подняв на него взгляд. – Вот, жду…

Неймарец еще некоторое время молча постоял рядом, неимоверно смущая меня своим присутствием, но в итоге все же развернулся и вышел. А я, стремясь отвлечься от зародившейся паники, вызванной его приходом, с головой погрузилась в работу, изучая доставленные им материалы. И вот что странно, чем больше вглядывалась в изображение, тем больше убеждалась: заданного маршрута он особенно не придерживался, на каком‑ то этапе вообще показалось, что он летал кругами над одним и тем же местом. Интересно, что его там заинтересовало? Увеличив участок, над которым его «носило», тщательно осмотрела каждый квадрат, но… ничего особенного не обнаружила. Подозрительно!

В ожидании еще двух групп из своего квадра вся извелась – фактически все уже прибыли, а Ревун с Громилой и ортеги так и не вернулись. Испытывая страшный разброд в предположениях и мыслях о причине их задержки, я нервно расхаживала по помещению с модулятором, когда вошел Ревун.

– Наконец‑ то, – выдохнула я с облегчением. – Случилось что‑ то?

– Зря беспокоилась, Рыжуха. – Веселость айкара была какой‑ то деланой. – Все под контролем, просто хотели территорию побольше облететь, все думали – сами их найдем.

И, быстро передав чип с информаций, ушел. Что это с ним? Вставив чип в модулятор, залив данные себе и в общую картинку, принялась изучать их. Да что за ерунда?! Соотнеся параметры, пришла к заключению, что они с неймарцем летали почти над одним местом. И это называется территория побольше? Чем они там все занимались?! Может быть, это результат какого‑ то внешнего воздействия, и они не сознавали, что делают? Хотя на Гайяра это бы не подействовало… Остается ждать ортегов в надежде, что они прояснят эту странность.

Ортеги, к счастью, почти сразу и прилетели. Я как раз выключила систему слежения в помещении. Скорый сам принес мне чип и с очень серьезным выражением лица сообщил:

– Беда у нас, Рыжуха.

Я сама чувствовала, что беда, но от этого решительного и серьезного подтверждения стало вообще не по себе.

– Что случилось?

– Не знаю, что и думать, но Ревун с Громилой неспроста в этот полет напросились. Если бы не сам это видел, никогда бы не поверил. Как объяснить тебе, не знаю, но вот тут, – он протянул мне еще один накопитель информации, – то, что видели мы с Ведуном, реальная съемка. То, что на предыдущем, – это мы при обратном пролете быстро свой сектор просканировали. Мы рядом с ними держались. Немного позади, чтобы в визуальный обзор не попасть, но сами из вида не теряли. И знаешь, они словно под лед провалились! Я сначала испугался, что неполадки у них и врежутся в поверхность, потому что неслись, не снижая скорости, а потом как‑ то резко пропали. В общем, посмотри сама. И что это может значить, я даже думать боюсь…

Ортег выглядел очень встревоженным. Оно и понятно – неясно, что теперь ждать от напарников по квадру. А это в нашей ситуации может при любой опасности обернуться летальным исходом. Чувствуя, что должна хоть как‑ то поддержать его, с внешним спокойствием заверила:

– Не волнуйся, я все выясню.

Скорый благодарно кивнул и вышел. А я тут же вставила чип и, даже не перенося с него информацию, стала просматривать запись. Все было, как описал ортег: капсула с Ревуном и Громилой стремительно спланировала вниз и… исчезла. Перейдя на максимально замедленный режим, до предела увеличила визуальное изображение исчезающего исследовательского кораблика. Просмотрев запись в таком режиме, поняла, что исчезала капсула постепенно, по мере вхождения в определенную зону. Значит, реально действует какое‑ то поле, причем искажающее не только визуальное восприятие, но и возможности сканирующей системы – ведь ни полости, ни углубления не выявили. Но может ли существовать генерирующее поле, способное прикрыть всю пусть и небольшую, но планету? Ведь любую нору в ней все равно бы обнаружили, просканировав с другой стороны, да и с любого другого участка с орбиты. Но не обнаружили! Невозможно создать такое… я надеюсь. Но что тогда мешает нашим аэрографам, локаторам и тектографам просветить нутро Галаны?

Я вернулась к тем данным о планете, что были розданы нападающим на инструктаже, ища геологические показатели. Планета на восемьдесят один процент состояла из таурена. Металл известный, но малоиспользуемый – добывать сложно, а никакой обработке практически не поддается. Но сам по себе прочный, сродни нашим титановым сплавам по физическим данным. Оптимальные показатели прочности имеет в условиях запредельно низких температур, что здесь присутствует. Возможно, у Измененных есть устройство, продуцирующее поле, которое этот металл усиливает, или он, наоборот, сам обладает не известными нам свойствами отражать сигналы любых сканирующих систем. Если вдуматься, такое космическое тело само выдержит столкновение с множеством огромных метеоритов или даже с другим космическим телом, не расколовшись, а в худшем случае только сместившись с орбиты. Но атмосферы и жизни на ней нет, поэтому даже смена орбиты и длительное космическое путешествие для Галаны мало что изменит. Но это и не важно. Важнее другое: наверняка поверхность планеты устоит и при массированном военном ударе, даже попытке взрыва самого тела, на что в принципе вряд ли пойдут ради ликвидации Измененных. Ведь взрыв одного космического тела повлияет на всю данную звездную систему, а она имеет заселенные планеты. Значит, их будут либо брать в осаду, что достаточно бессмысленно, ибо сейчас любой корабль снабжен замкнутой системой жизнеобеспечения, либо… задавят массой. Какими бы супербойцами не стали Измененные, с лавиной атакующих им не справиться. Но с поддержкой наверняка существующих у них технологий – если они успели тут хорошо обосноваться – сопротивляться они смогут долго. А значит, полягут здесь многие. И, уже имея представление о педантичности Гайяра при планировании любой операции, я не сомневалась, что все это неймарцы учли. Ужас!

А что с Ревуном и Громилой? Наверняка там, где они исчезли, есть вход, и, что самое пугающее, чтобы попасть в него, мои соквадровцы должны быть осведомлены о нем. Получается… Получается совсем плохо, как и думал ортег. И что делать, совсем непонятно… Откинувшись на спинку кресла, закрыла глаза, пытаясь успокоиться и унять колотящееся сердце. Не время для паники, надо что‑ то делать, пока не стало поздно.

Решившись, встала и, уничтожив второй чип, переданный мне Скорым, отправилась за айкаром и тарном. Они, как и неймарец, были в своем спальном помещении, отдыхая после вылета. При моем появлении только Летун сразу обернулся, выжидательно уставившись на меня. Оба его соседа не шелохнулись, но я чувствовала – они знали, что я пришла. Повисла тишина.

– Ревун, Громила! Мне надо обсудить с вами непродуктивную работу во время вылета, – решительно прервала я затянувшуюся паузу. – Идемте со мной.

После чего, не обращая внимания на острый взгляд как‑ то сразу подобравшегося неймарца, развернулась и вышла из помещения. Вернувшись к модулятору, села, напряженно ожидая прихода соквадровцев и решая, можно ли быть откровенной. Ревун и Громила вошли молча; не присев, оба встали немного в стороне возле стены. Лица были серьезны до угрюмости. Встав, заблокировала изнутри дверь и, отключив все системы внутренних наблюдений, спросила:

– Вы из Измененных?

Ревун изумленно мигнул, а вот Громила выдохнул от неожиданности:

– Рыжуха, что за дикие…

– Прекрати, – гневно оборвала я его. – Не знаю, почему вы так поступаете, но неужели не понимаете, что весь квадр ликвидируют, обнаружив, что вы лазутчики? И если вы продолжите отпираться, сообщу о вашем сегодняшнем визите к своим! Единственная причина, почему я этого еще не сделала, в том, что хочу понять – зачем?

Оба замолчали, на миг став какими‑ то потерянными, чужими. Мы все здесь не близкие, но нас сплачивало одно – желание выжить. А сейчас я четко поняла: для этих двоих было что‑ то важнее даже собственной жизни.

– Квадр в любом случае обречен, – глухо прошептал Ревун, – и не только наш…

– Я из Измененных, – неожиданно громко сказал тарн, мгновенно визуально преобразившись. На месте апатичного, всегда какого‑ то безжизненного Громилы стоял решительный мужчина с цепким и умным взглядом.

В принципе я знала это еще до того, как он сказал. Заподозрила давно. Первые засевшие в душе подозрения зародились еще тогда, на первом задании, когда тарн не смог преодолеть лаз, намертво застряв в нем. И казалось бы, что может быть проще, трансформируйся он в нечто более тягучее или вытянутое – проскользнул бы быстрее меня. Но не смог… Уже потом, после того как нам пришлось, затратив кучу времени и усилий, медленно подрубая с обоих концов окружающую его скалу, смазывая склизким спасательным жиром поверхность, вытаскивать его, – уже потом он признался мне в том, что с детства неполноценен. Природа сыграла с ним жестокую шутку, лишив присущей их расе способности к трансформации. И я поверила тогда… почти.

– Далеко не все эксперименты с геномом давали положительный эффект, часто не происходило ничего, а иногда, вот как у меня, был регресс. Таких… ошибочных обычно уничтожали, но меня оставили, решив, что смогу быть полезен по причине обладания огромной физической силой. – Тарн говорил отрывисто, как‑ то безысходно, заставив меня вновь пережить собственные ощущения, пережитые накануне операции, от которой меня спас неймарец. – Знаешь, Рыжуха, можно потерять в жизни все и не раз, но суметь снова возродиться и встать на ноги, но, потеряв себя, исчезнув как личность, как полноценное разумное существо, лишившись самой жалкой надежды, уже практически невозможно вернуться. А я смог. Мне повезло встретить среди таких же несчастных ставших дорогими и близкими мне существ, обрести семью. И я на все пойду, не только на предательство квадра, ради того, чтобы спасти их. На все!

Я обреченно молчала. Возражать, упрекать, убеждать было бессмысленно. Тем более я была согласна с ним во многом. Но проблемы это не решало.

– Ты тоже? – посмотрев на Ревуна, тихо спросила я.

– Нет. – Он смотрел в сторону, скрывая боль во взгляде. – Я не из Измененных. Это моя жена, она работала на одном из космолетов, экипаж которого был похищен. У нашей расы постоянным парам делают объединяющие вязи на висках – если твоя пара гибнет, они исчезают.

Внезапно он как‑ то дрогнул, облик поплыл, окутался мутной дымкой, и вот передо мной тот же айкар, но с ярко‑ красными хитроумными узорами на висках. Значит, выжила…

– Я понял, что Лидола не погибла, долго искал. Потом эта жуткая история с карателями, уничтожившими обнаруженную лабораторию с Измененными. Узнал о них случайно от знакомого военного, служившего на одном из кораблей, которые направили в помощь карателям, и понял, что с ней. Осуществил используемый в нашей расе обряд призыва, она отозвалась. Так мы смогли отыскать друг друга, снова встретиться. Но она… Ей уже не вернуться на Айку, не жить среди наших. – Он судорожно сглотнул. – С Громилой познакомился там же. Они не погибли, потому что были на корабле, направленном на захват кого‑ то, поэтому не попались карателям. Но мы понимали, что их будут искать и уничтожат. Потом, через того же знакомого, узнал, что конфедерация стягивает силы к Креладу, и мы поняли, что обнаружены. Оба решили пойти в армию, чтобы иметь хотя бы возможность информировать своих.

Не представляя, что делать дальше, я потрясенно закрыла лицо ладонями. Вот это действительно беда…

Глава 30

Гайяр

Последующие дни стали невероятным по накалу эмоций кошмаром. Сначала Оля неожиданно вызвала на разговор находящихся у меня на подозрении соседей‑ соквадровцев. Как же мне хотелось присутствовать при нем! Но здесь я на положении одного из многих, и права на чем‑ то настаивать как бы лишен. Однако, оставшись без присмотра с их стороны, незаметно выскользнул из блока, намереваясь использовать подвернувшийся шанс, чтобы повидаться с другом. Во‑ первых, воспользуюсь системой слежения и все же узнаю содержание так интригующей меня беседы; во‑ вторых, выясню, подготовил ли Эльдар необходимую информацию об этих двоих.

Но меня ждал сюрприз. Оказавшись в жилом секторе командования корпуса, услышал знакомые интонации. Мама?! Я рванул к жилому боксу друга, чтобы столкнуться с ним у входа. При виде меня на лице военного командора отразилось такое колоссальное облегчение, что я понял – родительница в ударе.

– Гайяр, тут твоя мама почтила визитом наше спартанское убежище. Мы конечно же всегда рады приветствовать на вверенной нам территории посла Совета Верховных. – При этом он обменялся со мной выразительным взглядом и быстро закруглился, перейдя к сути: – Но, полагаю, вам тоже, пользуясь случаем, хочется побыть вдвоем. Поэтому приглашаю, – располагайте моим блоком любое необходимое вам для беседы время.

И, быстро кивнув мне, удалился с самым довольным выражением лица. Мне же только осталось, глубоко вздохнув и запасшись бесконечным терпением, шагнуть внутрь. Как же это несвоевременно!

– Гайяр! – Не успел я захлопнуть за собой дверь, как услышал возмущенный вскрик родительницы. – Что ты себе позволяешь? Как можно так необдуманно поступать? Сначала отказываешь Ниранде, потом заявляешь об этом нелепом поступке с землянкой, а потом и вовсе прекращаешь отвечать на мои вызовы! И что в итоге? Я узнаю, что ты еще и взял отпуск! И это в такой ответственный для твоей карьеры момент! Мне, чтобы увидеть тебя и разобраться в ситуации, пришлось самой лететь на эту забытую сознанием базу. И ты представляешь? Этот командор мне заявил, что взять и просто сейчас увидеться с тобой я не могу! Я так понимаю, ты решил лично контролировать ход операции? Ты такой молодец! Твою невероятную ответственность и самоотверженную преданность работе необходимо обязательно отметить на Совете. Ну, этим я займусь…

– Мама, – холодно отрезал я, – ты напрасно потратила время и силы, добираясь сюда. Мое присутствие здесь в последнюю очередь связано с операцией по ликвидации Измененных. Я вполне мог бы все контролировать с «Эндорры». Тут я надолго. Здесь я исключительно ради Оли.

Мама, опешив, застыла с едва приоткрытым ртом, как раз собираясь что‑ то мне возразить.

– Как – ради Оли? – наконец растерянно повторила она. – Той самой Оли?!

Я раздраженно кивнул. Мама, шокированно глядя на меня, от волнения взмахнула резко выпущенными крыльями, при этом снеся что‑ то с ближайшей полки.

– Но я полагала, что за прошедший месяц ты успокоился, все обдумал…

– Обдумал и решил я все еще до того, как сообщил вам. Ты отцу сказала?

– Но этот месяц прошел спокойно, ничего не происходило. Вы не прилетели, вот я и решила, что ты все осознал, даже Ниранду обнадежила…

Тут я не выдержал.

– Оля месяц назад убежала, как раз на следующее утро после твоего сообщения. Да, я знаю о нем, слушал запись в системе. И я настолько возмущен твоим вмешательством, тем, в какой манере ты с ней общалась, что решил вопрос дальнейших взаимоотношений с моей семьей оставить на усмотрение дейраны. Сам подобного простить не могу. Как Оля решит, так и будет. А до этого не преследуй меня, я же сказал, если что‑ то случится – свяжусь сам. С Нирандой разбирайся сама, меня это больше не касается.

– Но, сын, ты подумал, как подобный союз отразится на твоей карьере? – Мама с угрозой притопнула ногой.

– А как отсутствие его отражается на моей жизни, тебя не интересует? В любом случае карьера не имеет значения, мама. Все обдумав за время поисков Оли, я решил, что сразу по завершении этой операции подам в отставку и буду готов принять любой другой пост, на который Совет пожелает меня назначить, при условии согласия с этим дейраны. У Оли с моим ведомством связаны самые негативные ассоциации, поэтому вряд ли, останься я и дальше во главе его, это будет способствовать гармонии в нашем союзе.

Мама с потрясенным видом почти рухнула в кресло, в ужасе прикрыв рот ладонью. Долго молча смотрела на меня, пытаясь поверить в услышанное.

– Ты в шаге от того, чтобы стать полноправным членом Совета Верховных, а в будущем, вероятно, и возглавить его. И ты вот так откажешься от всего ради этого ослепляющего призыва эниара? Настолько поддашься эмоциям, что совершишь такой безрассудный шаг, перечеркнув свое прошлое, отринув мнение семьи? Не было среди нашей расы настолько недопустимого союза! Я не могу поверить… – наконец прошептала она. – Вот почему я в свое время предпочла договорный союз, в этом случае такой ослепленности нет. Гайяр, неужели ты не понимаешь, что, не произойди это несчастье и не окажись в ней твой эниар, она была бы для тебя пустым местом? Я просто не понимаю твоей одержимости! Ведь она никогда не сможет ответить тебе тем же! Почему ты настолько уверен, что между вами возможна гармония, что ее выбрало твое сознание? Нет, пойми же: то, что случилось, – это трагическая ошибка. Ты до утраты эниара мог представить себе подобное? Ее – своей парой?! И ты предлагаешь мне спокойно смотреть на крах жизни единственного сына? Что ждет тебя дальше?

Поразительно, насколько же мы неполноценны без гармонии единения, слепы без дара любви, выбранного на рассудочном уровне, насколько узко восприятие жизни, масштаб интересов… И я мог бы остаться таким навсегда. Как мама.

– Ты могла бы объяснить тому, кто никогда не отрывался от земли, всю полноту чувств и ощущений полета? Вряд ли. Так и я сейчас в затруднении. И не думай, что это – водоворот эмоций, заслоняющий от меня истинный смысл происходящего. Поверь, мой разум и четкость мышления никуда не исчезли. Но… изменились приоритеты. И я знаю, что в твоем состоянии этого не осознать. Поверь мне на слово, мама, я, в отличие от тебя, представляю, каким, образно говоря, был мир до того, как мой эниар оказался в идеально подходящей мне женщине, и каким стал после. И не говори мне об ослепленности – я как никогда четко вижу картину жизни, как никогда ранее расчетлив, осторожен в выборе любых решений, как никогда решителен и бесстрашен – просто потому, что теперь мне есть что терять. Скажи мне честно: погибни отец, да даже просто внезапно реши он жить отдельно, – для тебя это стало бы невозможным? Нет, и ты сама знаешь это. А для меня станет! Будет полным крахом. Если Оля вдруг предпочтет другого, или я не смогу убедить ее идти вдвоем по дороге жизни. И дело не в том, что я ослабну физически или стану эмоционально несдержанным и натворю необдуманных поступков. Тут другое. Ощутив истинную гармонию единства, обретя того, кто для тебя станет всем, так же, как и ты для него, найдя полное понимание, доверие, совершенную близость, – разве можно после этого довольствоваться простым существованием рядом или вовсе – одиночеством? И не думай, что я идеалист, нет. Я прагматичен и реалистичен как никогда ранее, именно поэтому я четко осознаю, что между нами так и будет, надо лишь заполучить этот шанс. Поэтому меня ничто не остановит, я пойду на все ради обретения дейраны! Уже сейчас я не чувствую себя целым без нее. Оля уже часть меня, часть нас. Она мне подходит, я уверен. Я просто знаю это – знал бы давно, если бы набрался смелости поверить своим ощущениям. И зря ты думаешь, что для меня смена работы – это крах жизни. Поверь, с такой женщиной рядом я стану сильнее, совершеннее и успешнее. Я не боюсь этого, потому что знаю – вдвоем мы добьемся большего. Мое честолюбие, амбиции и здоровый расчет, как и всегда, при мне, просто я теперь смотрю и вижу картину жизни объемнее и ярче, а ты, увы, плоско и однотонно.

Мама потрясенно молчала, нервно сжимая руки и все порываясь что‑ то сказать, но обрывала себя, так и не сумев в итоге озвучить что‑ то конкретное.

– Но почему? Почему ты так уверен в том, что это она? Что это выбор сознания, а не обычное слепое притяжение эниара? – наконец нервно вскрикнула она.

– Мама, ты противоречишь сама себе. Задайся вопросом: тебя тянет настолько непреодолимо к отцу или его к тебе? А вы так же обменялись эниаром, – усмехнулся я, медленно пересекая комнату и опускаясь в кресло рядом. – Я сам не сразу это осознал. Далеко не сразу. Увы. Боязнь, неверие, какой‑ то страх быть непонятым, осмеянным, нарушить сложившиеся устои, опасения утратить привычные жизненные стереотипы мешали мне до последнего прислушаться к себе и осознать, что именно к ней я неспроста цепляюсь, извожу ее, стремлюсь понять, с интересом жду реакции на свои эксперименты, ну и прочее. В общем, она меня заинтересовала, скажу больше – поразила с первой встречи. И все, дальше я сам не понял как, но внутренний интерес, какая‑ то подспудная ироничная, даже немного жестокая заинтересованность оставалась со мной. Хотя тогда я об этом не думал, не осознавал. Но рано или поздно понял бы! Скажу тебе одно: я не отдавал ей эниар, никаким образом его с меня не сняли насильно и не передали ей. Оля сняла, вернее, сорвала капсулу сама. И если бы я взял на себя труд еще тогда задуматься об этом, понял бы главное. В обстоятельствах, когда я был на грани того, чтобы потерять разумом выбранную дейрану, мое сознание сделало мгновенный выбор, подарив ей, да и мне, этот маленький шанс на счастье. Она, именно она, идеальна для меня, как и я для нее. Вот только она это принять на физиологическом уровне не может.

– Сама?.. – Мама смотрела на меня неверящим взглядом, силясь осознать услышанное. – Сняла сама. Невероятно…

– Да, тебе скажу о том, что вряд ли сказал бы кому‑ то еще. Но снова предупреждаю, что ставлю вас перед выбором – или вы относитесь к Оле с уважением, как к моей дейране, или испортите взаимоотношения со мной. У вас все в порядке?

Мама рассеянно кивнула, пробормотав:

– Все прекрасно, только за тебя переживаем. Иди, мне надо подумать. Командор устроил меня с комфортом…

Быстро коснувшись щеки родительницы в прощальном жесте, покинул блок. На этот разговор я потратил немало времени, и кто знает, о чем могли успеть договориться за это время Оля и Ревун с Громилой! Оказавшись в специальной аппаратной, получил доступ к системе слежения, чтобы тут же выяснить, что просчитался, – Оля предусмотрительно отключила абсолютно все виды слежения в помещении, где они беседовали. Похвалил бы, если бы теперь этот разговор не заинтересовал меня еще больше.

Быстро вернувшись в блок, успел на несколько минут опередить вошедших следом соседей. Оба молча, ничего не обсуждая (к моему разочарованию), легли спать. Я же спать не мог. Лежал и снова и снова мысленно прогонял ситуацию, пытаясь понять, какая может быть взаимосвязь между этой подозрительной парой, планетой и грядущей зачисткой. Из‑ за неожиданно свалившейся с визитом мамы еще и с Эльдаром не связался, так бы, возможно, уже что‑ то знал. Я совсем уже собрался было встать и снова незаметно исчезнуть, с целью изучить отчет помощника, когда уловил легчайший шорох практически бесшумно отъехавшей двери. Очень удивившись, опознал в вошедшей фигуре Олю – вернее, ее видоизмененный вариант. Но мое удивление переросло в настоящий шок, когда она, постояв немного неподвижно, тихонько двинулась в сторону моей кровати и осторожно присела рядом с изголовьем. Сосредоточившись на контроле дыхания, чтобы не выдать себя преждевременно, из‑ под прикрытых век наблюдал за ней, все больше поражаясь ее поведению. В отличие от осторожно шарящей руками по моей подушке в темноте помещения Оли мне ее было прекрасно видно. Явно чем‑ то взволнована – нервно кусает губы и периодически испуганно жмурится. Сориентировавшись наконец относительно моего расположения на подушке, дейнара еле ощутимо коснулась щеки, заставив меня внутренне застонать от удовольствия. Но тут Оля склонилась к моему лицу и еле уловимо прошептала:

– Гайяр! – одновременно прикладывая пальчик к моим губам с беззвучной просьбой не шуметь.

Я опешил. Сказать сейчас, что я был потрясен, – это ничего не сказать. За доли секунды в душе родились сразу несколько вопросов, но ни один из возможных ответов не объяснял ее шокирующего поступка. Выдала себя полностью?! Или… что? Как понимать ее последние действия? Я в жизни не был так растерян.

Оля же, поняв по моему оборвавшемуся от потрясения дыханию, что сумела меня добудиться, быстро поднялась и, так же тихо двинувшись к выходу, прошелестела:

– Идем…

Ситуация была невероятная, но я менее всего намерен был сопротивляться призыву своей женщины, поэтому, стремительно и бесшумно вскочив с кровати, в три шага нагнал ее у двери. Оля невероятно потрясшим меня своей естественностью жестом переплела свои пальцы с моими и, развернувшись, тихо прикрыла за нами дверь в помещение, где все так же спали тарн и айкар. Потом, стеснительно потупившись в приглушенном освещении коридора под моим недоуменным взглядом, безмолвно потянула меня в сторону модуляционной. Захлопнув изнутри дверь, разъединила наши руки и так же молча скользнула к огромному иллюминатору, в который рассеянной пылью попадал отсвет габаритных огней базы и сверкали звезды бесконечной Вселенной.

⇐ Предыдущая 12 13 14 15 161718 19 20 21 Следующая ⇒