Вместо эпилога 11 страница

– Нет, не отдавал. Она сама сняла капсулу, – ответил на невысказанный вопрос.

– Как? Это же невозможно! Без твоего внутреннего на то согласия…

– Сам не понимаю, как это можно объяснить, – серьезно взглянул на Тинарага. – Я потрясен не меньше твоего.

Док замолчал, испуганно переводя взгляд с меня на медицинскую капсулу, в которой мирно спала Олга.

– Но это же… катастрофа. Как же Ниранда, как твоя семья, твои обязательства? Как ты вообще держишься?! Ведь первый зов – это непреодолимо! А она еще и землянка… Для нее суть подобных взаимоотношений вообще немыслима. – Тинараг с ужасом взирал на меня. – Могу я помочь? Может быть, ввести тебе блокаторы? Хотя не уверен, что это сможет сдержать зов дейраны.

– Спасибо. Я постараюсь выдержать, ждать недолго, – отрезал я. Еще жалости мне не хватало!

– Гайяр, а как ты будешь… Она же землянка, она вообще не поймет тебя! – Тинараг напряженно хмурился.

– Не знаю, но не отпущу ее. Если потребуется – удержу силой! – категорично заверил я дока, краем глаза отметив волнение гирденции. – Откуда здесь цветок?

– Это ее. Его прогнозист принес, тарн. И вот с тех пор он уходить отказывается, я уже как только не гнал! Еще и сожрал съедобные образцы копченого мяса, отложенные для разведения микроорганизмов! Самостоятельный до ужаса, но так предан ей, что наказать рука не поднимается.

Я еще раз внимательно посмотрел на растение, внезапно сознавая, что мысль о том, что Олга может быть привязана к кому‑ то другому… болезненна.

– Они же совсем другие, – продолжал проникаться кошмаром ситуации док, – ты о ней вообще много знаешь?

Совсем ничего не знаю! Даже злосчастное досье в этой круговерти событий не просмотрел…

– Буду приходить, когда сил сдерживаться не останется. – Кивнув Тинарагу, я развернулся и, ощущая растущую тяжесть от расставания с дейраной, отправился к себе. Займусь сейчас досье!

Устроившись в кресле, распахнул первую страницу и застыл. Несколько секунд всматривался в страшный код, значившийся в самом начале досье, и понимал, что все мои ожидания и восторженные планы обречены. Захлопнув досье, откинулся на спинку кресла и закрыл глаза, пытаясь сдержать отчаянно‑ горький смех. Если судьба умела шутить, то в моем случае она проявила безграничное чувство юмора!

Сразу вспомнил, как семь лет назад разгребал последствия очередного земного заговора, грозящего человечеству скоропостижной кончиной. Руководить тогда пришлось с границы, где многократно возросло давление со стороны медузообразной расы эйш‑ авый. Я лично отслеживал все разведданные, пытаясь спланировать наиболее продуктивную операцию контратаки. Поэтому на Землю спешно отправили стандартный отряд карателей с приказом локализовать место разработки биологического оружия колоссального поражающего радиуса действия, а также уничтожить всех причастных, причем территорию выжечь в обязательном порядке. Тогда, в ходе сражения с эйш‑ авый, пришел запрос от командира карателей. У тех ученых оказалась крошечная капсула, и ею успели до начала зачистки выстрелить в атмосферу, причем на борту был распознан один живой объект – человеческий ребенок семнадцатилетнего возраста, женского пола. Спрашивали, расстрелять капсулу орудиями корабля или позволить ей задержаться в атмосфере и позже спокойно приземлиться в произвольном месте. Мне было совсем не до детей, к тому же вряд ли в таком возрасте она могла быть причастна к созданию разработки, вероятнее всего, была из семьи кого‑ то из тех ученых… Я разрешил оставить ей жизнь, но велел идентифицировать и поставить на контроль службы, на случай, если она все же причастна.

Спустя год снова услышал о ней, когда пришел запрос, допустить ли ее с этим кодом к обучению. Помню, еще отметил факт ее настойчивости, для землянки пытаться получить профессию в управляющем составе – это что‑ то невероятное. Поэтому опять дал разрешение.

И спустя шесть лет судьба снова нас столкнула… Интересно, что она делала целый год между зачисткой и началом обучения? Быстро пролистав отчет, нашел ответ. Безрадостный. Почти год в специальном медицинском заведении для страдающих расстройствами психики. Сбежала оттуда и, нелегально добравшись на пассажирском звездолете до Венеры, подала заявку в образовательную межгалактическую вступительную программу на соискание места абитуриента. Тогда‑ то мне и пришел второй запрос…

Преждевременно я тешил себя скорыми перспективами в обретении пробужденного равновесия… Мало того что ей, как представителю отличной от нас расы, в принципе был не близок и непонятен наш подход к организации семейных отношений, так для нее я был еще и виновником гибели семьи, а также всех последующих жизненных испытаний. Первоначально, вспоминая ее потрясенное восхищение, мелькнувшее в глазах в первое мгновение, когда я неожиданно после душа столкнулся с ней в своих апартаментах, была убежденность, что большего, чем легкая недоверчивость и вызванное быстротой произошедшего сопротивление, преодолевать не придется. Однако сейчас пришло понимание – все будет не так просто…

Глава 20

Гайяр

Снова захлопнув досье, развернул последнюю страницу, желая найти ее изображение. Тут она совсем другая… Минаева Ольга Романовна. Видимо, это фото – из жизни до встречи с карателями. Счастливая, серьезная девушка с длинной пушистой темной косой, с предвкушающим грядущую спокойную и распланированную жизнь взглядом, со светящимся любовью к близким и уверенностью в будущем выражением лица. Умиротворение, уверенность, счастье, внутренняя красота и душевная открытость – вот что было в ней до столкновения с нами. А что сейчас? Вечный страх, отчужденность, полное недоверие к окружающему миру и – несгибаемый характер. Уже не девочка, уже давно не ребенок… и, несмотря на кажущуюся уязвимость, непоколебимо сильная личность. Пусть это и скрыто так глубоко внутри. Кажется, я подсознательно понимал это с первой встречи.

Резким движением погрузившись в систему, мгновенно среди миллионов жителей конфедерации отыскал ее личный файл, открыл… и, не задумываясь, провел ладонью, стирая все. Отныне у нее не будет биографии, не будет прошлого, не будет корней, не будет ничего ни в прошлом, ни в настоящем, ни в будущем. Отныне вся ее судьба, весь ее мир – это я! И ей предстоит со временем научиться быть для меня тем же. Белый лист! И я сам буду писать на нем…

Я не спрашивал, не оставлял ей выбора, права передумать – все было решено для меня в эти мгновения, осознано глубоко внутри и предрешено для нее. Четким стремительным росчерком я вписал в ее жизнь только одно слово – то, что для всех навсегда должно определять ее восприятие; то, на чем отныне будет строиться взаимоотношение мира с ней. Неприкосновенна.

Дни до ее выздоровления тянулись невыносимо медленно, я все больше и больше времени проводил в Медицинском Центре, ощущая непреодолимое стремление быть рядом, достичь хотя бы обмена. Розовая гирденция неизменно «в шипы» встречала каждое мое появление. И хотя я, учитывая тот факт, что это несуразное растение было питомцем моей дейраны, больше не допускал никакой агрессии по отношению к нему, но до мирного сосуществования нам было невообразимо далеко. Цветок не доверял мне, не выражал стремления идти на контакт или хотя бы дружелюбия. Единственной его реакцией на меня стало постоянное и откровенное игнорирование. Но меня это не волновало. Придет время – выдрессирую и его.

Тинараг больше мне не препятствовал и никак не вмешивался в мои действия, оставив за мной право находиться здесь любое количество времени. Но вот попыток помочь мне он не оставлял.

– Гайяр, завтра закончится период работы капсулы, и она очнется здоровой. Позволь мне сначала поговорить с ней, как‑ то подготовить, объяснить наши действия и мотивы выбора пары! – уже в который раз просил он.

– Нет! – традиционно отрезал я. – Все объясню ей сам.

– Ты… слишком властен! Привык приказывать и ожидаешь слепого подчинения! – в отчаянии пытался он достучаться до меня. – А эта землянка… Она непростая. Я наблюдал за ней. И опасаюсь, что ты неверно настроен в отношении ее, и боюсь последствий твоего отношения. Ты намерен поработить ее? Сделать зависимой от себя? Ты загубишь собственную жизнь! То, что подошло бы неймарке, с ней не сработает. Даже если сумеешь ее подавить, в итоге только сделаешь хуже себе…

Меня это взорвало. Так непривычно было ощущать, как разум накрывает пеленой разрушительного чувства. Я все чаще отстраненно наблюдал эту внутреннюю картину, осознавая и наслаждаясь происходящими в себе изменениями. А стоит представить, что меня ждет обмен!.. Мм…

– Я сам все ей объясню! – грозно оборвал я его очередную попытку.

Тинараг грустно вздохнул, смиряясь:

– Обещай хотя бы быть спокойным и расскажи ей все заранее. Учитывай и ее чувства!

– Так и намерен поступить, – уверенно кивнул я, не отрывая взгляда от расслабленно‑ радостного лица спящей дейраны. Что видит она во сне? Даже это незнание отдавалось болезненным уколом внутри. Хотелось знать о ней все: мысли, чувства, даже сны…

Последний день ожидания дался особенно сложно. Я полночи просидел рядом с ее капсулой, а вторую половину провел, поливая себя ледяной водой. Инстинкты все больше овладевали разумом, требуя незамедлительно заполучить свою дейрану. Но разум содрогался от абсурдности сложившейся ситуации: носительница моего эниара – рядовая сотрудница ведомства, к тому же несуразная землянка. Было откровенно тревожно в преддверии встречи. Да и ожидать с ее стороны простого согласия мне не приходилось.

Так, чередуя ледяной душ и задумчивое хождение по апартаментам, я провел время до ее пробуждения. Приказав Эльдару принять смену, полностью сосредоточился на наблюдении за пробуждением Олги.

С характерным писком капсула отключилась, завершив процесс восстановления. Почти тут же изменился ритм дыхания землянки. Миг – и Олга, встрепенувшись, пробудилась. Крышка тут же отъехала, и моя несколько взъерошенная и недоумевающая со сна дейрана приподнялась следом, садясь на выдвижной панели. К ней тут же подошел Тинараг. Олга отчего‑ то настороженно посмотрела на него.

– С выздоровлением, – спокойно приветствовал док свою пациентку.

Она неуверенно кивнула в ответ. Но тут же радостно улыбнулась, обнаружив притершегося рядом розового питомца.

– Оболтус! Как же я рада, что ты в порядке! – довольно пробормотала она. – Надеюсь, тебя подкармливали? Погоди, доберусь до каюты – устрою тебе пир на весь мир!

– Вот… – Медик протянул девушке комплект формы, предлагая облачиться в него взамен однотонно‑ безликой медицинской полуробы. – Я выйду, а вы пока переоденьтесь. Вам приказано сразу явиться к капитану.

Олга четко, хотя и несколько нервно исполнила распоряжение. То ли я смотрел на нее иным взглядом, то ли длительное пребывание в восстановительной капсуле пошло ей на пользу, но девушка преобразилась внешне. Цвет лица радовал здоровым румянцем; несколько отросшие волосы, не скрытые косынкой, в беспорядке живописно разметались на голове; обозначившиеся брови вдумчиво хмурились, а пухлую нижнюю губку она периодически задумчиво покусывала, готовясь к встрече со мной. Представляю, чего она ожидает после своего оскорбительного выкрика, но реальность наверняка потрясет ее больше, чем любое воображаемое наказание…

Быстро собравшись, землянка, подхватив горшок с уже раздражающим меня цветком, последовала за врачом, которому я поручил проводить ее на неймарскую территорию. Ко мне Олга входила с очевидным напряжением, явно настраиваясь на худшее, а я внезапно застыл, чувствуя, как сметающей волной накатывают собственнические инстинкты и бешеный восторг от самого факта ее присутствия рядом. А также приходит осознание, что я не знаю, как начать этот разговор.

– Приветствую. – Олга настороженно застыла возле двери, бросив скупой взгляд вглубь уже печально известной ей комнаты. – Готова приступить к работе.

– Входите, – четко и максимально холодно распорядился я, указывая на одно из кресел, понимая, что резкая смена моего поведения ее напугает.

Олга, как‑ то тревожно озираясь и продолжая сжимать в руках горшок с также настороженно замершей гирденцией, подошла к креслу, устраиваясь напротив меня.

Чувствуя себя идущим по кромке кратера пробудившегося вулкана, осторожно начал:

– Вы – штатный прогнозист моего экипажа…

– До следующей переброски, – нервно вставила она.

– Мм… – Надо уже сообщить ей, что навсегда. – Вопрос тут в другом: вы понимаете, что перед вами капитан этого корабля, а также глава ведомства? И вы обязаны исполнять мои приказы и распоряжения?

Олга сразу уперлась взглядом в свои колени, напряженно ожидая моих разъяснений.

– Э‑ э‑ э… в большинстве случаев это касается профессиональных вопросов, но бывают в моей рабочей практике и более личные ситуации. – Землянка как‑ то сгорбилась, склонившись ниже к растению. – К примеру, ваше недопустимое поведение по отношению к собственному руководителю. Вы понимаете, что заслуживаете немедленной отправки домой, лишения лицензии и, как следствие, права заниматься профессиональной деятельностью?

В ответ Олга неожиданно резко вскинула голову и бросила на меня какой‑ то даже вызывающий взгляд. Но почти сразу отвела глаза куда‑ то в сторону, взволновав меня, заставив незаметно впиться когтями в обшивку кресла в надежде вернуть исчезающий самоконтроль. Очень тяжело было видеть ее совсем рядом и сдерживаться.

– В тот момент я была очень напугана, – наконец выдавила она и явно через силу добавила: – Извиняюсь…

– Собственно, ваши извинения мне не нужны, я хотел уведомить вас о принятом в связи с этим событием решении, – максимально выдержанно сообщил ей. – У вас есть два дня, чтобы, не отвлекаясь от рабочего процесса, собраться и переехать в мои апартаменты.

Шокированно дернувшись, дейрана уставилась на меня недоверчивым потрясенным взглядом.

– Вы… у вас есть чувство юмора. Как‑ то не ожидала… Это ведь шутка? – залепетала она, с трудом выдыхая слова.

– Нет! – резко отрубил я. – Подобные разговоры для меня не обязательны – я не привык давать объяснения своим поступкам.

– Но… мне без объяснений никак, – бледнея на глазах, прошептала землянка. – Вы же не можете взять и вот так просто заставить меня это сделать!

Осознав, что, очевидно, был излишне прямолинеен и все же напугал свою дейрану, понял, что в моих навыках общение с небезразличными мне женщинами – явно не на первом месте. Пугать Олгу мне хотелось меньше всего, но взять и вот так сообщить ей, что мы отныне семья, я тоже не мог. Поэтому пытался действовать в рамках того, что, на мой взгляд, она от меня могла ожидать.

– Вы это серьезно! – между тем, вскочив, почти закричала она.

– Сядьте! И успокойтесь! – резко приказал я. Что‑ то непривычно резка она для вечно запинающейся Олги. – Да, абсолютно серьезно!

Землянка ошеломленно плюхнулась в кресло, трясущимися руками поставив горшок с питомцем на стол перед собой, и обхватила ладонями голову. Ее непонимающий взгляд не отрывался от моего лица.

– В чем причина? Это такое наказание за оскорбление? Вы не лишаете меня лицензии, но вынуждаете жить с вами? Не понимаю! Откуда такое дикое решение?! – Олга в отчаянии смотрела на меня. – У меня ощущение, что я отключилась в одном мире, а пришла в себя – в параллельной реальности. Этого же не может быть на самом деле!

И вдруг ее осенила какая‑ то мысль. Судорожно выдохнув и сосредоточенно впившись в меня взглядом, она медленно процедила вопрос:

– Причина в оскорблении или… в чем‑ то другом?

– В другом, – откровенно ответил я, еле сдерживая в себе желание подскочить к ней и прижать к себе, чтобы успокоить. – За оскорбление я бы лишил вас лицензии и высадил на ближайшей базе.

– В чем причина? – Вопрос выкрикнут с остервенением. – Все дело в той проклятой капсуле? В эниаре?

– Да. – Сохранять ледяной тон мне стоило невероятнейших усилий. Кресло придется выбросить. – Как он попал в вас?

– Объясните же мне все! Я требую! – Дейнара резко хлопнула ладонью по ручке кресла. – Меня Крейван принудил. Моей вины, как и согласия на участие в этом, не было. Он мне его в рану впрыснул под угрозой сжигания сознания, когда увидел у меня капсулу.

Под конец фразы она немного сникла и, откинувшись головой на спинку кресла, замерла, уставившись на меня неподвижным взглядом, явно ожидая разъяснений. Отчитываться перед кем‑ то было крайне непривычно, поэтому я начал издалека, не зная, смогу ли объяснить ей все аспекты сложившейся ситуации.

– Мы – иная раса, и у нас есть свои… э‑ э‑ э… условности для процесса создания пар. – На последнем слове Олга резко вздрогнула. – Вы, земляне, привыкли потреблять все – от ресурсов до возможностей собственного организма, в итоге истощая все, за что ни возьметесь. А использовать то, что неистощимо, для вас почему‑ то проблематично и трудоемко. Это касается даже возможностей собственного разума. Вы используете только жизненно необходимое, оставляя прочие функциональные зоны мозга законсервированными. А только полноценное функционирование разума и сознания позволяет всегда находить гармонию в любой жизненной ситуации. Тогда все проще и сложнее одновременно. Многое из того, что вы сейчас с трудом осуществляете, или где действуете по наитию, стало бы для вас очевидно и легко решаемо, но сразу возросла бы и ответственность за собственные деяния. Нельзя поступать легкомысленно и безответственно, нарушая существующие законы мироздания. Но вернемся к частному случаю. Выбор пары у вас – это процесс сугубо интуитивный, эмоционально‑ субъективный и поразительно поверхностный. Отсюда столько негармоничных союзов. И это при том, что в головном мозге существует специальный сектор, отвечающий за выбор оптимальной пары.

Не в силах смотреть на потрясенно внимавшую моему рассказу дейрану, я встал и прошелся по комнате. Хотелось одновременно и защитить ее от неизбежной в ее случае горечи узнавания, и честно рассказать ей обо всем. Мы – совершенно разные, и не было ли с моей стороны чересчур наивным рассчитывать на ее понимание? Но хотя бы в общих чертах разъяснить все необходимо…

– Мы выбираем себе пару раз и навсегда, при этом стремясь к созданию максимально гармоничных отношений, к счастливой семье, взаимной любви и страсти. И тут, это сложно объяснить словами… – Я посмотрел на девушку, провожающую каждое мое движение озадаченным взглядом. – В нашем варианте эволюционного развития в нашей физиологической природе закрепился некий сложный, но при этом и поразительно простой механизм определения своей пары. Есть область мозга, она до определенного момента как бы спит, вернее, находится в неактивном состоянии. Пробуждаться она начинает с того момента, как в нашу кровь попадает эниар нашей избранницы или избранника.

Увидев, что Олга, услышав про попадание в кровь, всем телом подалась вперед с явным намерением уточнить об эниаре подробнее, остановил ее жестом, обещая еще вернуться к этому моменту.

– Но даже в пассивном состоянии этот участок мозга формирует особые излучающие импульсы – кажется, вы тоже уже открыли, что каждая зона мозга обладает особым излучением. Мы очень чувствительны к восприятию этого излучения разума. Так вот, импульсы этой, пока пассивной зоны мозга в какой‑ то момент жизни его владельца встречаются с импульсами предназначенного ему природой спутника. И эта зона мозга мгновенно их распознает и запускает определенный процесс логического интереса. Так, порой неявно, но нас все больше интересует личность этого, скажем так, объекта. Причем это обоюдно‑ направленный процесс. Первоначально появляется интерес, потом желание узнать ближе; так со временем приходит понимание, что мы созданы друг для друга. Но все это исключительно на безэмоциональном и разумном уровне. Мы сначала умом понимаем, что станем прекрасной семьей. Когда двое это осознают, они решают обменяться эниаром. Это своеобразный сильнейший органический катализатор, запускающий Пробуждение. Так называется процесс перехода этой зоны мозга в активное состояние. Сразу меняется и излучение этого участка мозга, уже целенаправленно влияя на избранника, опять же обоюдно усиливая его Пробуждение. Первое ощущение этого излучения… оно невероятно. Для того, кто не знал такого накала эмоций, оно ошеломительно, поэтому сопротивляться такому зову невозможно. Весь последующий остаток жизни эта доля мозга влияет на нас, развиваясь и эмоционально‑ гуморальным путем меняя нас, – мы на подсознательном уровне всегда продолжаем учиться и совершенствоваться для своей пары, подстраиваться под нее, меняться. И… вот мой эниар в тебе. Догадываюсь, почему Крейван на это решился, но с того момента все стало необратимым. Для нас отныне нет другого пути.

На последней фразе я повернулся и очень серьезно посмотрел на Олгу. Землянка неподвижно замерла, уставившись на меня своими огромными, прекрасными серо‑ зелеными глазами, полными отчаяния и протеста.

Глава 21

Ольга

Мне было даже не страшно. Настолько я была потрясена, возмущена и шокирована объяснением капитана. Как я ни пыталась, но осознать услышанное не могла. Через два дня стать его… получается, женой?! Сама мысль об этом была настолько невероятна, что я не могла даже предположить подобного заявления с его стороны. Даже если не принимать во внимание наши прежние взаимоотношения, различия в социальном и расовом статусах, мою личную неприязнь к неймарцам, просто сам факт настолько разительного изменения делал невероятным вариант моего согласия с ситуацией. Слишком резко все изменилось!

Эх, жаль, Крейван – не птица‑ феникс… Сама бы его за это сожгла еще пару раз! Знал ведь, на что меня обрекает, но обо мне в тот момент меньше всего думал. Как же, гораздо важнее было куда‑ нибудь пристроить бесценный эниар великого Гайяра! А тут только я под рукой и подвернулась, других вариантов, куда его деть, не предлагалось. Иначе гореть бы мне так же, как и моей семье, и тащить на себе меня никто не стал бы… Получается, спасал он новый «сосуд» семейного счастья друга, а вовсе не меня – землянку Олю.

Какая, однако, идиллия – его «прошибло» на ощущения, а это значит, быть нам вдвоем отныне и навсегда. А что там я думаю по этому поводу, кому это интересно? Раньше об меня могли вытирать ноги все, а теперь только наш бесподобный капитан. Зато круглосуточно и с полным правом! Вот она – формула моего грядущего семейного счастья. Я в отчаянии вслушивалась в его размеренные слова (и где там эмоции? ), пытаясь для себя решить, что делать дальше. Знала бы, что этот эниар так важен, эх… А на меня он действует?

– А на меня он как влияет? Я тоже почувствую этот зов… к вам? И вообще, в вас нет ничего такого… моего, а вы пробудились, – тут же уточнила я.

– Нет. Ты – землянка, и хотя мой эниар в какой‑ то степени повлиял на твой мозг, заставив определенную функциональную часть его излучать по‑ новому, но действует это только на меня. Ты не способна осознанно ощутить ни собственное излучение, ни мое. Зато я ощущаю импульсы твоего сознания в полной мере. И они влияют на меня, оживляя, преображая, рождая заново! А твой эниар, вернее его отсутствие, для меня несущественны, потому что, будь он у тебя и подари ты его мне, это только тебя привязало бы ко мне. Мое состояние, моя привязка была бы такой же. Но… я все обдумал. Вы раса и так эмоциональная, а я тебя и без эниара привязать сумею. Уверен!

Приковать – это будет точнее. Предварительно еще надев ошейник, намордник и стреножив конечности. Какой он, однако, оптимист и как о своей семейной гармонии радеет! Умилилась бы, если бы не со мной в качестве супруги.

– А откуда эниар возникает? – продолжала допытываться я.

– Это сакральный процесс. Эти бесценные капли выделяются в момент обрезания пуповины, их собирают для каждого родители, – пояснил неймарец.

– А то, что при должном старании капсулу может заполучить любой, это вас не смущает? – задала вопрос, который давно мучил меня.

– Ее не заполучить любому. Тут странная ситуация, я пока не разобрался. Но капсулу, помимо владельца, может снять лишь тот, чьи излучения мой отдел разума уловил и признал, запустив процесс интереса. – Капитан даже немного замялся с ответом.

– Значит, у нас, несмотря на все наши очевидные различия, есть шанс найти подход друг к другу? – очень спокойно уточнила я.

– Абсолютно уверен!

– Уверены – это хорошо, – с сарказмом в голосе медленно протянула я. – А вот у меня есть сомнения. Вы даже мое имя нормально произнести оказались не в состоянии. Или это у вас нормально? По‑ внутрисемейному, по‑ гармоничному? А мне вас как тогда звать прикажете? Господин – почти муж – Гайяр? А как жить, зная, что вы меня элементарно не уважаете, я не говорю о том, чтобы считать равной? Это как вписывается в ваш идеальный союз? Или мои чувства, как обычно, вас не волнуют?

Неймарец напряженно застыл в противоположном конце комнаты, скрестив руки на груди и прожигая меня немигающим огненным взглядом. Но мне сейчас сам черт был не брат, ибо я осознала основную истину: он ошибся с прогнозом, это не для нас отныне не было другого пути, а для него. А для меня иной путь был, и именно по нему я и намереваюсь двигаться.

– Имейте в виду – ничего не выйдет. Я отказываюсь подчиняться приказу, – совершенно спокойно заявила ему. – Можете отправлять рапорт в Кадровый Центр, лишать меня лицензии, высадить на любой базе. В любом случае больше чем на год я здесь не задержусь.

Он молча отвернулся и… сломал весь книжный стеллаж. Вот просто одним махом – раз! – и уже книги, обломки пластика и какие‑ то мелочи разом посыпались на пол. Мне стало страшно. Тем более капитан, так и не обернувшись ко мне, продолжал молчать.

– Вы переведены в постоянный состав экипажа, переброски для вас не будет, – донесся наконец его ледяной голос.

Новость была сокрушительной. Я села, от потрясения лишившись дара речи. Неймарец как‑ то конвульсивно дернулся в моем направлении, но резко замер, оборвав движение. Остаться тут… Навсегда. Под его командованием. Страшнее перспективы не бывает.

Тут мой взгляд остановился на кактусе, который сочувственно колыхался, и в глаза бросилась какая‑ то необычно распухшая и надломленная веточка. Резко дернувшись вперед, склонилась к Оболтусу, разглядывая повреждение.

– Как же ты так умудрился? – пробормотала вслух.

И тут, словно под действием скрытого рычага, все отростки розового чуда выстроились в одном направлении, проследив которое я уткнулась взглядом во встревоженного этим маневром капитана. Он?!

– Вы еще и кактус мой покалечили?! – сорвавшись, возмущенно вскрикнула я. – Вам мало надо мной издеваться, решать все за меня, так еще и невинное растение своим репрессиям подвергли!

Капитан, очевидно не ожидавший подобных действий от гирденции, перевел на нее тяжелый взгляд. Я тоже посмотрела на кактус. Оболтус, скромно разложив листики веером, выглядел невинным, словно божий агнец, защищающий свое попранное достоинство.

– Этот куст! Я его сейчас изничтожу!

Я даже подпрыгнула на месте, поняв, что разгневанный капитан уже стоит за моим плечом.

– Что?! – Я вскочила с кресла, преграждая неймарцу путь к питомцу. – Это мой кактус. Мой! И в обиду его не дам!

Я была полна решимости защитить единственного преданного друга. Гайяр, всмотревшись в меня пристальным взглядом, внезапно отступил на шаг и с расчетливой искоркой в алых глазах озвучил ультиматум:

– Хорошо. Выбирай: невредимый кактус или переезд ко мне. – И он с самым дружелюбным видом отвесил мне поклон.

Мы уставились глаза в глаза и, замерев, принялись сверлить взглядами друг друга. Первой взгляд отвела я, решив, что просто буду хитрее.

– Хорошо, переезд, – согласилась я. – Но пообещай не вредить Оболтусу, и эти два дня меня не беспокоить. Мне надо все обдумать и примириться с этим… новым статусом.

Вопреки моим ожиданиям, он молчал, ни единым признаком не выдавая своей реакции. Молчал и задумчиво смотрел на меня. Но, наконец, кивнул:

– Обещаю.

Я внутренне возликовала. Ура, попался!

Скупо улыбнулась и, подхватив горшок, развернулась к выходу, намереваясь уйти. Не дали. Одной рукой быстро обхватив мое запястье, другой нарочито медленно взял горшок со сразу насторожившимся кактусом и, вернув его на стол, развернул меня обратно – лицом к себе.

– Если ты хочешь, чтобы я продержался в отдалении двое суток, подари мне первый обмен едиными эмоциями. – Буквально выдохнув фразу, он медленно‑ медленно склонился и легонько прикусил мою нижнюю губу. Я застыла от страха. – Мрр… Полторы последних недели мечтал об этом, – глухо пророкотал он мне в подбородок и уверенно накрыл своими твердыми губами мой рот.

Замерев в его руках, еще не сообразив, какой линии поведения придерживаться, внезапно ощутила себя неимоверно женственной, почувствовав, как мои, оказывается, мягкие губы смялись под натиском его решительного рта. Уфф… Из принципа хотелось вырываться, но и восторг от ощущений присутствовал. Неймарец, сильнее притиснув меня, в последнем страстном порыве неожиданно нежно скользнул своими губами по моим, заставив взорваться в душе маленький фейерверк сокрушительного восторга.

– Спасибо, – прошептал он, отпуская, и, вложив в руки несколько дезориентированной мне горшок с кактусом, стремительно потащил к двери. – Два дня, помни!

Оставшись у резко захлопнувшейся за мной двери, несколько секунд приходила в себя. Брр… Надо собраться. Пусть это сражение проиграли, но войну выиграли. Он так и не понял обо мне главного: заставить кого‑ то подчиниться своим решениям можно в том случае, если есть что терять. Мне терять уже было нечего. Но для осуществления моего плана нужно время. Двух дней должно хватить!

⇐ Предыдущая 7 8 9 10 111213 14 15 16 Следующая ⇒