Фрэнсин Паскаль 2 страница

«Кен выглядит усталым и обеспокоенным», – отметила она про себя.

Легко представить себе его состояние. Плохие отметки – это и само по себе достаточно неприятно, а тут еще ощущать, что все давят на тебя – исправляй, исправляй, – совсем скверно.

Элизабет положила в стакан кубик льда, налила чай и протянула стакан Кену. Он поблагодарил ее и с жадностью глотнул.

– Ужасно хочется пить, – с улыбкой признался он. – Тренировка сегодня была напряженной.

– Могу себе представить. Праздничный матч не за горами, – тут же вставила Джессика.

В комнате стало тихо‑ тихо.

– О, черт! – воскликнула Джессика. – У меня слишком длинный язык.

– Ладно, Джес, – запротестовал Кен. – Я ведь для того и приехал.

– Я уверена, тебе ничего не стоит подтянуться, Кен, – жизнерадостно сказала Джессика. – Старина Элизабет Хэмингуэй‑ Уэйкфилд поможет тебе – и провал исключен.

– Спасибо, Джес, – от души поблагодарил Кен.

Элизабет пригласила Кена во дворик:

– Погода чудесная, давай поговорим на воздухе.

– Конечно. – Кен подошел вслед за Элизабет к бассейну и сел рядом с ней.

– Значит, условие такое, – начал Кен, – или я исправляю отметку по английскому, или не участвую в показательном матче. Мистер Коллинз дал мне еще один шанс. Ты, наверное, уже слышала – нам задали написать рассказ. Если я сдам приличную работу, Коллинз поставит мне проходной балл и я буду играть. Но вся штука в том, Лиз, что я не уверен, смогу ли справиться. – Кен обхватил руками колени. – Откладываю и откладываю, в башку ничего путного не лезет. Даже придумай я что‑ нибудь, складного рассказа все равно не выйдет. Какой из меня писатель.

Элизабет от души пожалела его. Он сидел перед ней такой печальный.

– Зря ты на себя наговариваешь, Кен, – сказала она. – Я помню, в прошлом году, когда мы были на английском в одной группе, ты писал совсем неплохо. Доклад об Эдгаре По, например, получился замечательный.

– Это другое дело, – возразил Кен. – Там было много фактов, я просто систематизировал их. Но сейчас все иначе. Пусть даже у меня есть идеи, я не знаю, как их развить.

– Может, тебе поможет чтение. Возьми перечитай какие‑ нибудь хорошие рассказы. Я так поступаю, когда зато не ладится.

– Я пытался. Но все равно ума не приложу, как это – написать что‑ то целое, связное. – Кен откинулся на спинку стула и засунул руки в карманы. – Мне бы понять, как построен хоть один из этих рассказов, знаешь, постепенно, шаг за шагом. Тогда и я, наверное, сумел бы чего‑ нибудь сочинить.

Элизабет вдруг осенило.

– Подожди здесь, – сказала она. – Я сейчас вернусь. – И она побежала в дом.

Когда Кен сказал, что хотел бы посмотреть, как строится рассказ с начала и до конца, Элизабет почувствовала прилив вдохновения. Она взбежала по лестнице к себе в комнату, подошла к письменному столу, достала одну папку и несколько минут изучала ее содержимое. Показать свое произведение кому‑ нибудь – настоящее испытание, но это то, что нужно Кену. Она сунула папку под мышку, спустилась вниз и пошла к бассейну.

– Держи! – Девушка бросила папку Кену на колени.

Кен поднял ее и полистал содержимое.

– Что это?

Элизабет перевела дыхание.

– Это – рассказ, мой рассказ, и все заметки и наброски к нему. Он несложный и небольшой – около пяти страничек. В нем говорится о парне, который недавно переехал в Ласковую Долину. – Она с волнением следила за Кеном. – Совсем простенькая история. Парень впервые осматривает город – и все. Но заметки, возможно, тебе помогут. Ты сможешь проследить весь процесс – от замысла до конца.

У Кена повеселели глаза:

– Здорово!

– Кен, я тебе доверяю. Я верю, что ты никому не покажешь. У меня, понимаешь, такое смешное отношение к своей писанине. Это для меня очень личное. Я никому еще этого не показывала.

Кен пробежал глазами начало рассказа.

– Почему, Лиз? – спросил он. – Ведь это по‑ настоящему хорошо.

Элизабет судорожно сглотнула.

– Ну, просто не хочу, чтобы кто‑ нибудь видел подобные упражнения. Надеюсь, тебе это поможет, но пока я больше никому не хочу их показывать.

Кен посмотрел в лицо Элизабет. Видно было, что рассказ много значит для нее. Кен почувствовал себя польщенным таким доверием.

– Будь спокойна, Лиз. Обещаю, я никому не покажу.

– Пожалуйста, – серьезно сказала Элизабет. – Может, это чушь, но для меня – очень важная чушь.

Кен прочел еще немного.

– Неужели ты никому не показывала? Рассказ просто чудесный.

– Что ж, когда‑ нибудь, может, и покажу. Но не теперь.

– Не волнуйся, – заверил Кен. – Я буду осторожен.

Элизабет поднялась.

– Пошли, – сказала она. – Я провожу тебя до машины.

Кен сунул папку под мышку и пошел за Элизабет в дом. Джессика сидела за столом в гостиной вместе с Лилой Фаулер. Лила что‑ то яростно строчила в блокноте.

– Привет, Кен, – обрадованно приветствовала она. – Привет, Лиз.

– Привет, – ответила Элизабет. – Я не знала, что ты здесь.

Лила закончила записывать очередное поручение:

– Я только пришла.

– Ничего себе! – рассмеялся Кен. – Ты будто книгу пишешь.

– Просто еще кое‑ что для пикника. – Лила отхлебнула из стоящего перед ней стакана с содовой. – Честное слово, знай я, сколько предстоит работы, ни за что на свете не согласилась бы быть сораспорядительницей вместе с Джессикой.

Элизабет проницательно посмотрела на свою сестричку. Но та отвела глаза.

– Кен, – быстро сказала Джессика, – раз уж ты сам предложил помочь, будет здорово, если ты возьмешь на себя «поцелуйную» кабинку для девочек на пикнике после матча. Мне все равно кто‑ то нужен, а после вашей победы над «Пумами» все девчонки в Ласковой Долине жизнь готовы будут отдать за поцелуй капитана команды.

Кен замялся на минуту, но потом улыбнулся:

– Конечно, Джес. Счастлив буду помочь.

– Вот здорово! – заверещала Джессика. – Значит, записываем тебя. – Она повернулась к Лиле и деловито произнесла: – Записала? В кабинке для поцелуев – Кен Мэтьюз.

– Да‑ да, – подтвердила Лила, делая пометку в блокноте.

Элизабет покачала головой и вышла из гостиной вместе с Кеном. Когда они подошли к машине, Кен вновь помрачнел:

– Если я провалюсь, никто и двух центов не заплатит за мой поцелуй.

– Не паникуй, – ободряюще улыбнулась Элизабет. – Все обойдется – и с английским, и с матчем.

Кен улыбнулся ей привлекательной мальчишеской улыбкой:

– Ты так думаешь?

Элизабет подмигнула ему:

– Голову даю на отсечение.

Кен сел за руль «тойоты» и завел мотор.

– С такой замечательной учительницей я просто права не имею провалиться.

Элизабет засмеялась и помахала рукой. Кен вывел небольшую белую машину на улицу. Элизабет вернулась в дом и вошла в гостиную. Джессика с Лилой кончили записи, Джессика начала накрывать на стол.

– Лила, ты останешься ужинать? – спросила Элизабет.

– Да, – ответила Лила. – Нам с Джессикой придется работать почти всю ночь.

– А как дела у Кена? – осведомилась Джессика.

– Неплохо. – Элизабет присела к столу. – Мне так его жаль: он безумно волнуется.

– Пари держу, – заметила Лила, – стоит этой задаваке Сюзанне Хэнлон узнать, что Кен завалил английский, она в его сторону больше не посмотрит.

– Вот именно, – поддержала ее Джессика. – Кену повезло, что он к тебе обратился за помощью, а не к Сюзанне.

Элизабет достала из буфета стаканы и поставила на стол:

– Трудно сказать. Может быть, мы несправедливы к Сюзанне. Я имею в виду, что никто из нас не знает ее как следует. Может, она просто застенчива.

– Ты шутишь, Лиз? – расхохоталась Джессика. – Да цени себя Сюзанна еще чуток повыше, она бы вообще над землей воспарила.

– Ну есть же в ней что‑ то, кроме спеси. Иначе Кен не обратил бы на нее внимания.

– Не знаю, не знаю, – проворчала Лила. – Кен – парень разборчивый, но все же парень. А им мало дела до характера.

– К счастью для тебя, Лила, – засмеялась Джессика. – А то коротать бы тебе субботние вечера в одиночестве.

– Очень остроумно, Уэйкфилд.

– Все, закрываем прения, – примирительно сказала Элизабет.

Хотя Джессика с Лилой были закадычными подругами, Элизабет частенько приходилось играть при них роль рефери.

– Главное, мы поможем Кену справиться с сочинением, он исправит отметку и будет участвовать в матче.

– Верно, – согласилась Джессика.

– И не забудьте, это секрет, – предупредила Элизабет. – На Кена и так все давят.

– Ладно, я никому не скажу, – промямлила Лила. – Я не из тех, кого хлебом не корми – дай посплетничать.

Джессика в ответ только хмыкнула.

Обе сестры знали, что каждый вечер телефон у Лилы раскаляется, как гриль на барбекю. Но Элизабет все же надеялась, что она пожалеет Кена и никому не разболтает.

Элизабет верила в Кена. Стоит ему настроиться, и рассказ получится прекрасным. Однако ей было немного неприятно, что одно из ее произведений находится в чужих руках. Но ничего страшного, если Кену это поможет… Игра стоит свеч.

Дом Сюзанны Хэнлон стоял на холме, с которого открывался вид на Ласковую Долину. В этом районе жили городские богачи. Дом стоял в стороне от дороги, почти невидимый за высокими деревьями и кустарниками. Но Кен быстро нашел его, потому что дом Сюзанны был расположен неподалеку от имений Пэтменов и Морроу, а ему приходилось бывать у них на приемах и вечеринках.

По извилистой подъездной аллее Кен въехал на широкий двор с великолепным фонтаном и увидел особняк – огромный, белый, похожий на дома южан‑ плантаторов.

Кен остановил машину рядом с «роллс‑ ройсом» на стоянке перед домом и выключил мотор. Он посмотрел в зеркало – в порядке ли волосы – и подумал, не надеть ли захваченный с собой галстук. Вид у дома был такой, что галстук пришелся бы кстати, но все же Кен колебался. Он боялся выглядеть чересчур расфуфыренным. В конце концов опасения одержали верх, Кен не стал повязывать галстук, вылез из машины и направился к парадному подъезду роскошного здания.

Кена поражало, как это девушка, живущая в подобном доме, могла заинтересоваться им. Он и сам не из бедной семьи. Мэтьюзы жили в удобном доме, у Кена была собственная машина, и вообще он мог иметь практически все, что пожелал бы. Но это… это совсем другой мир.

Кен дернул колокольчик у двери и услышал перезвон внутри дома – как на церковной колокольне. И почти тотчас же мужчина в темном костюме открыл дверь.

Кен широко улыбнулся:

– Мистер Хэнлон? Здравствуйте, я Кен Мэтьюз.

Мужчина нахмурился:

– Меня зовут Мейсон, сэр. Я дворецкий. Мисс Хэнлон ждет вас. Сюда, пожалуйста.

Кен вспыхнул. Он почувствовал себя дураком. Как мог он допустить такую идиотскую ошибку? Оставалось надеяться, что Сюзанна о ней не узнает.

Мейсон провел Кена через огромный холл к двойным дверям из резного красного дерева. Затем дворецкий распахнул обе створки и встал сбоку. Кен сообразил, что должен войти в комнату. Он вошел, Мейсон закрыл за ним двери. Кен остался один и осмотрелся. Все выглядело нереальным, как в кино. Кен ожидал увидеть по стенам яркие абстрактные полотна, но, напротив, все в комнате оказалось белоснежно‑ белым: стены, мебель, ковры – все. Никогда ему не случалось бывать в помещениях столь красивых и роскошных.

Дверь в другом конце комнаты распахнулась, вошла Сюзанна. Выглядела она сногсшибательно. На девушке было белое летнее платье, выгодно подчеркивающее ровный загар гладкой кожи.

– Ты и вправду пришел, – улыбаясь сказала она. – И как раз вовремя. – Она подошла к Кену и легко коснулась губами его щеки.

– Ну и ну! – Кен не переставал глазеть на убранство комнаты. – Похоже на снежную бурю!

Сюзанна рассмеялась:

– Неплохо, а? Я немного боюсь приводить сюда кого‑ нибудь. Люди теряются.

– Это касается и твоего дворецкого. От него прямо мурашки по коже бегают.

– Ах, Мейсон. Да, вид у него суровый, но на самом деле он просто милашка. Мы с братом, когда были маленькими и играли в ковбоев и индейцев, переодевали Мейсона ковбоем. Видел бы ты его в дурацкой шляпе, привязанным к дереву! – Сюзанна расхохоталась. – У нас где‑ то должна быть фотография.

Кен посмеялся вместе с ней.

– Я не прочь посмотреть. – Но он с трудом мог представить строгого и важного Мейсона играющим в ковбоев и индейцев с двумя ребятишками.

Сюзанна взяла Кена за руку и повела к двери, из которой только что вышла сама:

– Пошли. Мама и папа на веранде. Они жаждут с тобой познакомиться.

– Могу себе представить, – мрачно заметил Кен. – Мне следовало бы надеть галстук.

– Не будь дурачком, – весело успокоила его Сюзанна.

Она улыбнулась Кену и, прежде чем открыть дверь, слегка сжала его руку. Они прошли по коридору и очутились на веранде. Веранда, такая же красивая, как и первая комната, не имела белого больничного вида. Здесь было много горшков с растениями и плетеная мебель. В центре, напротив друг друга, стояли две кушетки, а в дальнем конце – два обитых нарядной материей стула и между ними маленький столик. Из стерео на стене доносились приглушенные звуки классической музыки.

Отец Сюзанны – он сидел на одном из стульев – поднялся, когда дочь ввела в комнату Кена. Мистер Хэнлон точно сошел со страниц последнего номера ежеквартального «Журнала для джентльменов». Перед Кеном предстал высокий стройный мужчина, с седыми, со стальным отливом волосами и бронзовой кожей. Одет он был в серый хлопчатобумажный джемпер и белые льняные брюки.

– Кен, вот мой папа, Хэнк, – представила Сюзанна.

Мистер Хэнлон пожал Кену руку:

– Привет, Кен. Рад познакомиться.

– Рад познакомиться, мистер Хэнлон, – ответил Кен.

Он заметно нервничал.

– Бог с тобой, обойдемся без «мистеров», – тепло улыбнулся отец Сюзанны. – Все зовут меня Хэнк.

– Хэнк, – с трудом повторил Кен. Родители приучили его называть взрослых по фамилиям, и ему казалось странным обращаться к мистеру Хэнлону по имени.

Сюзанна подвела его к матери. Миссис Хэнлон было чуть за сорок, Сюзанна очень походила на нее. У обеих темные волосы и гибкие фигурки, но у миссис Хэнлон глаза голубые. Она напоминала Кену нежный цветок.

– Моя мама, Мэриан, – сказала Сюзанна.

– Рад познакомиться, Мэриан, – выговорил Кен.

Миссис Хэнлон приветливо улыбнулась:

– Мы много слышали о тебе от Сюзанны.

– Только хорошее, надеюсь? – Кен немного расслабился.

– Конечно, – засмеялась миссис Хэнлон. – Только хорошее. – Она указала на кушетки. – Почему бы нам не перейти туда, там беседовать куда уютней.

Кен опустился на кушетку рядом с Сюзанной.

– Сюзанна говорила, вы занимаетесь компьютерами, – обратился он к мистеру Хэнлону.

Тот сел на кушетку, рядом с женой. Кен тут же смутился.

«Заниматься компьютерами» – надо же было выразиться так неуклюже.

Мистер Хэнлон улыбнулся:

– Можно сказать и так. У меня фирма‑ консультант, мы занимаемся поставкой компьютерного оборудования крупным организациям.

– Это, должно быть, очень интересно.

– Да, – согласился мистер Хэнлон. – Но в настоящий момент весьма непросто. Мы только что открыли новое подразделение в Сан‑ Франциско, и я много времени провожу там.

– А сколько всего подразделений в вашей фирме?

Заметив уклончивую улыбку мистера Хэнлона, Кен сообразил, что ему неприятен разговор о делах.

– Ну, если считать Чикаго, где у нас только небольшая контора, тогда шесть. Но на самом деле в Чикаго разрабатываются все проекты. А реализуются здесь, в Ласковой Долине.

– Понятно.

Наступило неловкое молчание. Его прервала мать Сюзанны:

– Ты кончаешь школу в следующем году, Кен?

– Верно.

– А что собираешься делать после окончания?

– Хочу поступить в колледж. Но пока не знаю, в какой.

– Ну, – вмешался мистер Хэнлон, – у тебя еще есть время решить.

Дверь на веранду открылась, и вошел Джефри, младший брат Сюзанны. Одет он был как отец – в светлый джемпер и слаксы, – но выглядел не таким подтянутым.

– Ужин, наверное, готов, – сообщил он.

– Джефри, – заговорила миссис Хэнлон, – познакомься с другом Сюзанны, Кеном Мэтьюзом.

Кен встал и пожал мальчику руку:

– Привет, Джефри.

– Привет, – вяло ответил Джефри. Его, видно, совершенно не интересовал Кен.

– Давайте‑ ка за стол, – сказал мистер Хэнлон. – К ужину у нас форель. Надеюсь, Кен не против.

– Нет, что вы.

Все вышли из комнаты. Сюзанна с Кеном немного отстали. Когда они остались одни, девушка с улыбкой обратилась к нему:

– Послушай, Кен. Тебе, наверное, лучше во время ужина не заговаривать о футболе.

– Почему? – Кен был озадачен.

– Ну, – пояснила Сюзанна, – папе это не очень интересно. Он считает, что в школах спорту уделяют чересчур много внимания. Такие темы с ним лучше не обсуждать.

– Хорошо, – согласился Кен. – Понял.

Но в действительности он ничего не понял и чувствовал себя стесненно. Он понимал, однако, как важно для него произвести благоприятное впечатление на отца Сюзанны. Если мистеру Хэнлону не нравятся разговоры о футболе, что ж, Кен ни слова об этом не скажет.

– Договорились. – Сюзанна улыбнулась. – Пошли же.

Кен последовал за девушкой по длинному коридору в столовую. Это была просторная комната, обшитая дубовыми панелями, с массивным резным столом посередине – за ним свободно могло поместиться человек десять. На белоснежных скатертях красовались букеты цветов и старинные хрустальные бокалы, перед каждой тарелкой лежало столько серебряных приборов, что хватило бы на дюжину обедающих. Когда все расселись, миссис Хэнлон позвонила в маленький колокольчик, стоявший перед ней. Почти тотчас же молоденькая горничная внесла супницу. Кен выбрал из своих приборов ложку, лежавшую дальше всех, и с удовлетворением отметил, что все поступили так же. Мысленно он поблагодарил мать, научившую его обращаться с приборами.

За супом – холодным, густым и очень вкусным – последовал зеленый салат. Затем горничная поставила перед каждым тарелку с дымящейся форелью, приправленной свежей зеленью и чудесно зажаренной. Голова у рыбы была неотрезанной, поэтому она показалась Кену какой‑ то странной, точно «не в своей тарелке».

«Я тебя понимаю, дружище», – прошептал про себя Кен.

– Ты рыбачишь, Кен? – поинтересовался мистер Хэнлон, поднося ко рту вилку с кусочком рыбы.

Кен проглотил первый кусок форели, жирной и душистой, таявшей на языке.

– Да, – ответил он, прожевав деликатес. – Мы с отцом часто зафрахтовываем судно и выходим рыбачить в океан.

Мистер Хэнлон кивнул:

– С таким удовольствием ничто не сравнится, правда?

– Обожаю глубоководную ловлю, – согласился Кен. – В прошлом году я поймал небольшую акулу. Мы хорошенько рассмотрели ее, а потом выпустили.

– М‑ м‑ м, – согласно промычал мистер Хэнлон. – Нет смысла держать их. Слишком много хлопот.

– Вот именно. – Кен съел еще кусочек. – Они и на суше опасны, как в воде. Правда, наша акула была совсем маленькой. Акуленок, наверное.

Снова наступило тягостное молчание. Только теперь Кен заметил, что держит нож и вилку не так, как остальные. Он отрезал кусочек, а затем перекладывал вилку в правую руку, а Хэнлоны, отрезав рыбу, подцепляли ее на вилку, остававшуюся в той же руке. Кену показалось, что выглядит это как‑ то чудно, но все же он попробовал было сделать то же, однако не смог удержать форель на вилке. Он оставил попытки, отметив про себя, что надо попрактиковаться дома.

Мистер Хэнлон повернулся к сыну:

– Как продвигается твое задание по Шекспиру?

Мальчик уткнулся в тарелку.

– Прекрасно.

– Джефри работает над моделью театра «Глобус», – пояснил мистер Хэнлон. – Это его индивидуальное задание по английскому. «Глобус» – театр, в котором Шекспир поставил большинство своих пьес.

При упоминании об английском Кен почувствовал укол совести. Но Сюзанна сказала, что ужин кончится не поздно. По возвращении домой у него будет еще масса времени для работы над сочинением.

– Ты хорошо знаешь Шекспира, Кен? – спросил мистер Хэнлон.

Кен опустил вилку.

– Нет, боюсь, что нет, сэр.

– Ну ничего. Многие парни в твоем возрасте не думают о таких вещах. Я бы тоже не интересовался этим, если бы не мой отец.

– Поехали.

Джефри и Сюзанна переглянулись. По‑ видимому, это была семейная шутка.

Миссис Хэнлон со своего конца стола разъяснила гостю:

– Понимаешь, Кен, отец Хэнка страдал шекспироманией.

– Да‑ да, – подтвердила Сюзанна. – Он мог посреди обеда встать и начать во весь голос декламировать целые сцены из шекспировских пьес.

Мистер Хэнлон засмеялся:

– Ну, совсем уж чокнутым он не был. Декламация обычно имела отношение к застольной беседе.

– Берегись. – Сюзанна лукаво взглянула на Кена. – Иногда папочке хочется продолжить семейную традицию.

– Ничего подобного, – запротестовал мистер Хэнлон, притворяясь обиженным.

– Не отнекивайся, – настаивал Джефри.

– «Неблагодарность детей ранит больнее ядовитых зубов змеи», – процитировал мистер Хэнлон.

– Началось, – засмеялась миссис Хэнлон.

– Это из «Короля Лира», – пояснил Кену мистер Хэнлон.

– Действие первое, – подхватила Сюзанна.

– Сцена четвертая, – продолжил Джефри.

Хэнлоны разразились смехом. Кен смотрел на них и напряженно улыбался.

– Что бы вы ни говорили, – сказал мистер Хэнлон, когда все немного успокоились, – я считаю, это замечательно.

– Разумеется, – кивнула Сюзанна.

– Жаль, что в школах мало внимания уделяется изучению классики, – продолжал ее отец. – Не перестаю изумляться: сколько времени отводится всяким там футболам, бейсболам, а настоящее образование – побоку. Как будто раз и навсегда решили: основная цель – готовить побольше безмозглых накачанных молодчиков.

Кен молча уставился в тарелку. Но через минуту выпрямился, пытаясь встретиться взглядом с Сюзанной. Но она смотрела на отца. Если она и не была согласна с последним его замечанием, то никак своего несогласия не проявила. Мистер Хэнлон уже перешел на другую тему, а Кен все не мог успокоиться. Неужели отец Сюзанны прав? Разве он, Кен, просто безмозглый качок?

Казалось, все подтверждает его мнение. Он ведь завалил английский. Вряд ли еще с кем‑ нибудь могло такое стрястись. Может, все дело в футболе? Но Кен чувствовал, что подобные мысли – предательство по отношению к товарищам по команде. Многие спортсмены из их школы хорошо учились. И Кен знал – футбол научил его множеству вещей, которые ему бы никогда не усвоить, сидя за партой. Кену хотелось высказать это все мистеру Хэнлону, но спорить с ним он не собирался. В конце концов, Сюзанна предупредила его – за ужином ни слова о футболе. Не стоит нарушать обещание: Сюзанна, чего доброго, рассердится. Ужин наконец кончился. Кен поблагодарил Хэнлонов и пошел к своей машине. Сюзанна сопровождала его. Ему надо было поговорить с ней о своем отношении к футболу. Он должен убедить ее. Мысли Кена мешались, он плелся позади Сюзанны по подъездной аллее и хранил унылое молчание.

Они прошли мимо фонтана, подошли к машине Кена. Было девять часов, на небе догорали последние отблески заката; до Кена доносилось мирное журчание воды в фонтане, но настроение не улучшалось.

Сюзанна заговорила первой:

– Тебя огорчили папины слова?

Кен кивнул:

– Это неправда. Спортсмены – не сборище безмозглых тупиц, тузящих друг друга почем зря. Твой отец не понимает.

Сюзанна взяла лицо Кена в руки, прижала к себе, нежно поцеловала его в губы.

– Молодец, – прошептала она. – Ты прекрасно держался. И все это выеденного яйца не стоит.

В эту минуту Сюзанна без труда могла бы убедить Кена, что дышать или не дышать – тоже чепуха. И ощущение, что она не понимает его, не покидало Кена. Но сейчас это не имело значения. Так бывало, когда они оставались одни. Он обнял ее, ответил на поцелуй.

– Мне просто хотелось увериться, что ты не считаешь меня тупицей. – Он настойчиво заглядывал в глаза Сюзанны, пытаясь проникнуть в ее мысли.

Сюзанна прямо посмотрела на него:

– Кен, разве ты не понимаешь, как я к тебе отношусь?

Кен понурил голову:

– Ну, да. Но иногда мне сдается – я глуповат для тебя.

Сюзанна заставила его поднять голову и взглянуть ей в лицо.

– Слушай. Ум и знания вовсе не одно и то же. Важно – что и как ты думаешь о том, что знаешь. Ты очень умный. Я в самом деле так думаю. А если и не так – неважно. Ты один из самых славных людей, каких я знаю.

Кен улыбнулся. Он чувствовал себя немножко глупо – как ребенок, испугавшийся привидения в шкафу. Но Сюзанна открыла шкаф и показала ему – там пусто, его волнения – чепуха. Все уладится. Он напишет сочинение, его команда выиграет матч и докажет мистеру Хэнлону, что спортсмены не такие уж тупицы.

Кен уселся в машину, опустил стекло.

– Увидимся завтра?

– Если буду жива, – с улыбкой ответила Сюзанна. – Мне еще предстоит миллион звонков по поводу поэтического вечера.

– Справишься.

Кен завел машину, поцеловал Сюзанну еще раз и тронулся в путь. Сюзанна помахала ему рукой.

На шоссе, сразу за воротами, Кен остановил машину на перекрестке и огляделся. В нескольких метрах слева он заметил две знакомые фигуры, направлявшиеся к нему. Это были Брюс Пэтмен и Регина Морроу.

– Эй, Регина, – окликнул Кен, высунувшись в окно, – все трусцой бегаешь или Брюс опять гонится за тобой?

Брюс подошел к «тойоте».

– Гонюсь? Да я ползу как черепаха, чтоб не догнать ее.

Регина хихикнула:

– Это потому, что мужчины стареют намного быстрее женщин.

По мнению Кена, Регина выглядела отпадно. В последний раз он видел ее на большом приеме, когда Морроу отмечали свое освобождение из плена. В тот вечер вид у Регины был немного усталый, но сейчас она была вновь так же красива, как и до своего неприятного приключения.

– Куда это вы торопитесь на ночь глядя? – поинтересовался Кен.

Брюс прислонился к машине.

– Знаешь, у меня столько хлопот со столетием, совсем нет времени бегать по утрам. Ну, я и стал бегать после того, как покончил с делами, а Регина таскается за мной.

– Таскаюсь? – снова хихикнула Регина, запуская пальцы в длинные темные волосы. – Да я последний километр тащила тебя на закорках.

Кен не мог до конца поверить, что Регина сейчас слышит его. До недавних пор, разговаривая с Региной, приходилось стоять прямо перед ней: девушка читала по губам. Но после лечения в Швейцарии слух у нее стал почти нормальным.

– Ты что, только оттуда? – спросил Брюс, указывая на особняк Хэнлонов.

– Да, – улыбнулся Кен. – Я с ними ужинал. Было очень хорошо.

– Они приятные люди, – согласилась Регина.

– Как подвигается задание по английскому? – поинтересовался Брюс.

– Идет помаленьку. Приеду домой – и тут же возьмусь за него.

– Правильно, – кивнул Брюс. – Не позволяй одолеть себя. – Он похлопал Кена по плечу.

– Не позволю.

– Ладно, мы пошли. – Брюс игриво потянул Регину за руку. – Наперегонки до твоего дома?

– Побежали, – засмеялась Регина. – До встречи, Кен.

– До встречи, пока. И смотри в оба: Брюс – известный обманщик.

– Ничего подобного, – весело возразил Брюс, наклонился и принял положение «на старт». – Готова?

– Готова.

– Так, на счет «три». Раз, два… – Он побежал.

Кен рассмеялся, глядя, как гонится за Брюсом Регина.

– Нечестно! – визжала она.

Кен завел мотор и поехал домой.

Когда Брюс с Региной начали встречаться, никто не думал, что это надолго. Они не подходили друг другу. Кен знал, что многие придерживаются подобного мнения и о них с Сюзанной. Но неожиданная встреча с Брюсом и Региной лишний раз убедила его – самые разные люди могут, однако, полюбить друг друга. А Кен был уверен, что любит Сюзанну и что она тоже питает к нему серьезное чувство.

«И неважно, что думают другие, – говорил себе Кен, ведя машину по извилистому шоссе. – Мы им покажем! Покажем, что между нами происходит нечто настоящее».

Кен включил пишущую машинку и вставил в нее чистый лист бумаги. Все было готово к работе. Он посидел с минуту за письменным столом, сгибая и разгибая пальцы. «Нет. – Кен поднялся, походил по комнате и уселся в кресло для чтения. – Будем делать все по порядку».

Он вынул папку Элизабет и начал читать, сначала заметки и наброски, а потом сам рассказ. С таким гидом не заблудишься. Все ясно – от начальных заметок до результатов. Все как на ладони.

Кен старался сосредоточиться на заметках Элизабет, но постепенно пришел к выводу, что ему мешает жужжание электрической машинки. Звук не давал сконцентрироваться. Кен заметил, что целые куски приходится перечитывать по нескольку раз. Он встал, выключил машинку.

Теперь в комнате стало тихо. Слишком тихо. Он вспомнил о задании по математике к завтрашнему дню. Кен еще не притрагивался к нему, а ведь планировал выполнить его до ужина у Хэнлонов. Может быть, стоит разделаться с математикой, а потом уж приступать к рассказу? Тогда ничего не будет висеть над душой, и он с ясной головой займется сочинением.

Кен подошел к письменному столу, достал учебник математики, тетрадь и принялся решать заданное. Задачи оказались довольно легкими, они заняли меньше получаса. Кен посмотрел на часы: полодиннадцатого. Пора приниматься за рассказ. Он снова взялся за бумаги Элизабет. Протер глаза. Обычно в это время он не чувствовал себя настолько усталым. Наверное, из‑ за трудной тренировки. Вспомнив тренировку, он заулыбался. Они испробовали сегодня несколько новых штук, и Кен считал, что команда готова к серьезным испытаниям.

⇐ Предыдущая 123 4 5 6 Следующая ⇒