Джанин Фрост 7 страница

— Помни наш уговор, — предупредила я, чувствуя, как тянутся ко мне невидимые щупальца его силы.

Глаза Грегора блеснули.

— Иди ко мне.

Секунду я колебалась. Оглянулась через плечо в надежде на появление Кости. Конечно, его не было. Он сражался за свою жизнь и за жизнь своих людей. Ну что ж, теперь я хотя бы могу помочь.

Я сделала последние шаги и позволила Грегору обнять меня. Что-то, должно быть его губы, скользнули по шее, но больше...

— Ничего не изменилось.

Я проговорила это, уткнувшись ему в грудь: он оказался таким дьявольски высоким. То смутное ощущение сна не исчезало, хотя воздух между нами, казалось, искрился.

— Не понимаю, — пробормотал он.

— Ты ко всему прочему еще и играть задумал, — прошипела я, взбудораженная мыслями о том, что сейчас происходит с Кости. — Давай, Грегор, «включай» своего хвата.

Он прижал меня крепче и зашептал:

— Должно быть, это ты. Ты меня блокируешь.

Вот дерьмо! Труднее всего было снять мысленные щиты, тем более рядом с незнакомцем, которому я не доверяла.

— Я стараюсь перестать.

Глаза у него загорелись.

— Промедление может дорого обойтись.

Черт его побери, он прав. Надо справиться, и быстро.

Я обхватила его руками за шею и пригнула его голову. Дотянувшись до губ, поцеловала, смутно удивившись знакомому ощущению. Он отвлек меня, жадно отвечая на поцелуй, и щиты закачались, затрещали. Отпусти, Кэт. Просто успокойся и расслабься...

Меня захлестнула свирепая боль, я словно выворачивалась наизнанку. В белом шуме помех я заорала бы, но у меня не было глотки, голоса, тела. Неописуемый ужас — лишиться собственной кожи и оказаться заброшенной в ничто. Чувство падения на сверхзвуковой скорости.

Когда все закончилось, я не воссоединилась со своим телом — я в него плюхнулась. Ощутила кровь, плоть, кости, зачарованно вслушалась в стук своего сердца — самый сладостный звук, какой мне приходилось слышать.

— Кэтрин.

Только теперь включились остальные чувства. Как видно, молекулярный перенос вышибает дух из всякого бедолаги, которому довелось его пережить. Я поняла, что больше не стою, хотя руки Грегора все еще обнимают меня. Мозг в замедленном режиме производил инвентаризацию: «Две руки, две ноги. Проверь. Пошевели пальцами, проверь. Ребро все еще болит — порядок. Сердце колотится, как отбойный молоток, — правильно». Но чего-то недоставало.

Большие ладони скользнули по моей голой спине. Грегор, плотный, совсем не похожий на сновидение, с торжествующей улыбкой на лице. И на нем, как и на мне, ничего больше не было.

— Где моя одежда?

В ответ на мой требовательный вопрос он укоризненно нахмурился:

— Не рычи, Кэтрин. Я могу переносить только органику.

Может, и так, но это не объясняло, почему он тоже оказался au naturel[6]. Сомневаюсь, что случайно. И ласкал он меня явно обдуманно.

— Убери руки, Грегор, и отзывай своих, как обещал. Сейчас же.

Это было сказано уже без гнева, с холодной равнодушной настойчивостью.

Он взглянул на меня так, что я уже решила — откажется. Потом, с обдуманной медлительностью, выпустил меня.

— Не пробуй пока встать, тебе нужно время, чтобы прийти в себя.

Я лежала в постели. О, понятно, просто так сложилось!

— Со мной все в порядке, пока ты держишь слово.

Он не ответил, прошел к двери и рывком открыл ее. Инстинктивная стыдливость заставила меня перевернуться на живот, но я еще не владела своим телом.

За дверью кто-то был, и Грегор, отступив, пропустил его в комнату.

— Люциус, взгляни.

Люциус, высокий блондин, вероятно скандинав, был весь внимание. Грегор заметил мой кинжальный взгляд, упертый в них обоих.

— Я получил свою жену. Она вернулась добровольно, так что можешь сообщить Саймону, чтобы отводил своих людей.

— Твоя ли я жена, еще предстоит выяснить, и вернуться ты меня вынудил шантажом, — вмешалась я, взглядом давая ему понять, что не одобряю игру словами.

— Позаботься, чтобы Саймону стало известно, в каком она состоянии, — продолжал как ни в чем не бывало Грегор. — И не забудь упомянуть обо мне.

Боже Всемогущий, какая пощечина для Кости! Я забеспокоилась. Пожалуй, мне следовало обдумать все получше.

— Oui, monsieur.

Люциус вышел, не оглянувшись, и Грегор закрыл за ним дверь. Меня это не успокоило, поскольку сам он остался в комнате.

— Он позвонит этому Саймону? Это далеко? — спросила я, дотянувшись до одеяла и заворачиваясь в него.

— Позвонит. — В его глазах блеснул свет. — Но мы очень далеко от Баварии, Кэтрин.

— От Баварии? — Иисусе, не удивительно, что все казалось незнакомым. — А где мы теперь? Или ты мне не скажешь?

Очень неловко было вести разговор с обнаженным незнакомцем. Грегор и не подумал прикрыться. Я не смотрела нарочно, но я же не слепая. Он был сложен как футболист, выпуклую мускулатуру пересекали шрамы.

— Скажу. Я не похож на стервятника, который таскал тебя туда-сюда слепую и без сознания.

Последняя фраза сказала мне все. Значит, это была я!

Я равнодушно глянула на него:

— Может, ты мне и не снился, но все равно рылся в моих мозгах. Тебе пришлось основательно постараться, чтобы откопать такие подробности.

Грегор присел на край кровати, протянул руку, чтобы не дать мне откатиться. Меня пугали рассогласованность моих движений. Хотела выскочить из постели, но только дернулась.

— Я знаю то, что знаешь ты, — сказал он, водя ладонью по моему плечу. — Я могу переносить, могу входить в сознание только тех, чья кровь во мне. Прошло много лет, но твоя кровь все еще часть меня, Кэтрин.

Еще одна мелочь, о которой раньше не упоминалось.

— Если ты знаешь мои мысли, тебе известно, что я люблю Кости.

— Думаешь, что любишь.

Его рука скользнула ниже, к краю одеяла, и медленно пробралась под него.

Ощущение его пальцев на моей ляжке меня не возбудило. Взбесило.

— Каким же дерьмом нужно быть, чтобы лапать женщину, которая даже отстраниться не может!

Его рука застыла у меня на бедре. Я сумела откатиться и непослушными пальцами удержать на себе одеяло. По крайней мере теперь я могла смотреть на него, не выгибая шею.

— Я только потому согласился отозвать своих людей в обмен на твое послушание, что Кости несколько раз спасал тебе жизнь, — процедил Грегор. — Но больше он от меня милостей не получит.

— По-твоему, это милость: не убить его, мою мать и моих друзей из грязной рассветной засады? Милость? И вообще, как ты нас нашел? На этот раз не через меня.

Грегор стиснул зубы:

— Нашел, потому что Кости сглупил. А если бы он так же сумел загнать в угол меня и моих людей, он тоже не упустил бы свой шанс.

Я открыла рот для ответа, но меня прервал настойчивый стук в дверь.

— Я сказал, не беспокоить! — крикнул Грегор, устремился к двери и распахнул ее.

Это опять был Люциус. Он чуть не подпрыгивал от нетерпения.

— Мастер, вы должны пойти со мной. У м-меня... новости.

От брошенного им в мою сторону взгляда я на резиновых ногах выбралась из постели и сумела устоять.

— Что случилось? Что, этот, как его, не получил сообщения? — спросила я, подавляя головокружение.

— Я должен идти с тобой сейчас же? — повторил Грегор, кивнув на меня. — Я впервые за дюжину лет встретился с женой. Дело не может подождать?

— No, monsieur, — прошептал Люциус, опустив голову.

— Это Кости? — вскрикнула я, споткнувшись и не удержавшись на ногах. — Если он убит, Грегор...

— Эта свинья еще жива? — перебил он. — Отвечай, чтобы она не впала в истерику.

— А, да, он жив. — Сладчайшее из слов. — Если вы не откажете пойти со мной...

— Моя мать?.. — перебила я, перебирая в уме другие возможные трагедии.

— Я ничего не знаю о потерях среди ваших друзей, — проговорил Люциус, ломая руки.

— Ты услышала, что хотела, — сказал Грегор, подхватывая меня и перекладывая на кровать. — Если не хочешь пораниться, лежи здесь. Я скоро.

И он быстро вышел. За закрывшейся дверью отчетливо раздавались удаляющиеся шаги. Я лежала и разминала конечности.

Грегор вернулся примерно час спустя, в штанах, но без рубахи. Лучше что-то, чем ничего. Я села, натянув до подбородка простыню и опершись на подушки. Когда он встретился со мной взглядом, в его жестких чертах что-то мелькнуло. Линия рта смягчилась, но до улыбки не дошло.

— Ты напоминаешь мне прежнюю девочку. Ее больше нет, но вот сейчас ты похожа сама на себя.

Неимоверно странно. Он помнил кого-то, кем я когда-то была, а я понятия о ней не имела. Шестнадцатилетняя Кэтрин, не питавшая ненависти к вампирам и отправившаяся с одним из них в Париж? Не знакома с такой.

— Нет, я уже не она, — согласилась я. — А поскольку часы назад не переведешь, почему бы нам не расстаться почти по-дружески?

Он не отозвался на мое предложение.

— И тело тоже изменилось. Ты подросла на дюйм и набрала вес.

— Все меня критикуют, — пробормотала я.

И вызвала у него улыбку, от которой сморщился шрам на брови.

— Это не оскорбление, ma femme. У тебя стали пышнее груди и мягче бедра.

Многовато информации, и все совсем, совсем не о том.

— Грегор... — Я шевельнулась и болезненно выдохнула. От движения заныли ребра.

Мгновение спустя он уже склонялся надо мной.

— Ты ранена. Я думал, дело в последствиях переноса, но тебе больно.

— Пустяки. — Я отбросила его руку. — Помял друг в учебной схватке. Все нормально. Где мы? Ты так и не сказал.

— В Австрии. — Он без приглашения подсел ко мне, и я отодвинулась подальше.

— А что это за известие, о котором Люциус не хотел при мне говорить? — Я вскинула бровь, подначивая его.

Грегор лениво пожал плечами:

— Никто из тех, кто тебе дорог, не захвачен и не убит. Мои люди отступили согласно приказу, так что я выполнил обещание.

— Не все обещания, — резко напомнила я.

— И ты тоже. Теперь твоя очередь.

Он извлек из кармана брюк серебряный ножичек с тонкой гравировкой:

— Выпей меня. Узнай, что у тебя украли.

Ну вот, пора мне узнать, чего я лишилась. Я заколебалась. Возможно ли, чтобы я любила этого вампира? Я этого представить не могла, но Грегор выглядел так уверенно. Что, если воспоминания о прошлом действительно изменят наши с Кости отношения? Можно ли так рисковать?

С другой стороны, выбора у меня не было. Если Грегор захочет напоить меня своей кровью насильно, я, в теперешнем состоянии, не смогу сопротивляться. Кроме того, я не желала позволить сомнениям влиять на мои поступки. Я люблю Кости. Что бы я ни вспомнила, это не изменится, пусть Грегор и думает по-другому.

Я не отвела взгляда, принимая нож. Но когда я потянулась к руке Грегора, он меня остановил:

— Нет. Пей из горла, как я когда-то пил у тебя.

Мне совсем не хотелось подпускать его так близко, но отказываться было глупо. Во всяком случае, Кости ошибся, подумалось мне. Он уверял, что Грегор заставит меня его кусать.

Я быстро проколола ножом горло Грегора и припала губами к ранке, всасывая кровь. Глотая, я почувствовала на себе его руки, но ощущение не доходило до сознания. Что-то взорвалось в моем мозгу. На этот раз я не падала — меня тянуло вперед.

Я ждала внизу, у входной двери, как велела мне Каннель, экономка Грегора. Она бормотала по-французски что-то не вполне для меня вразумительное, но явно недружелюбное. О, при Грегоре Каннель была вежлива. Но едва он поворачивался спиной, становилась холодной и резкой. Я не понимала, в чем дело, но меня это огорчало. Я очутилась далеко от дому и ни с кем не виделась, кроме нескольких домочадцев. Так приятно было бы завести подружку.

Прихожая в доме Грегора была слишком холодной на вид, решила я. Высокие потолки, ни одного оконца, сквозь которое видно было бы небо. Суровая роспись: лица без улыбок, неприветливо встречающие пришельца. Топорики, скрещенные над доспехами. Да, Адольфу Гитлеру здесь было бы уютно.

Минуту спустя в дверь вошел Грегор. Он выглядел очень внушительно в длинном темном плаще поверх угольного цвета брюк и рубашки. Хотя я его и побаивалась, но невольно восхищалась его видом.

Мне все еще не верилось, что Грегор — вампир. Я едва успела освоиться с пониманием того, что я сама — полукровка, как меня увез чужой вампир, которому моя мать — невероятно! — доверяла. Поскольку она не доверяла никому, в Грегоре наверняка было что-то особенное.

— Как ты красива в этом платье, — заметил он, оглядев меня. — Уже не заблудившаяся девчонка с фермы, а прекрасная молодая дама.

Я внутренне поморщилась, но не хотела показывать, что он задел больное место.

— Спасибо Каннель. Она все для меня приготовила.

— Поблагодарю ее позже, — блеснув глазами, ответил он. — Разве тебе самой это не больше по вкусу, чем старые джинсы и веточки в волосах?

Все эти два дня я почти не открывала рта, стесняясь его и нового окружения, но тут встопорщилась:

— Всю жизнь так прожила и была вполне довольна! Если тебе так неприятно мое происхождение, можешь отправить меня обратно самолетом. Обо мне говори все что хочешь, но моих родных не задевай. Они не виноваты, что не богачи. Бабушка с дедушкой трудятся, как немногие, а ведь они уже немолоды.

Грегор протянул ко мне ладони:

— Не хотел обидеть, cherie. Я сам с фермы на юге Франции, только там у нас не было вишен. Видишь? У нас много общего.

Я чуточку оттаяла:

— Что еще у нас общего?

— А-а-а, — улыбнулся он, и его жесткие черты смягчились. — Подожди, увидишь.

Мы с Грегором гуляли по парижским улицам. Он показал мне подсвеченные фонтаны на площади, рассказал их историю. Это был бы вечер моей мечты, если бы не вопросы, от которых он уходил, меняя тему.

— Зачем я здесь с тобой? — наконец выпалила я в досаде, что так и не поняла, с какой стати меня так спешно выставили из Огайо. — То есть мать объяснила, что мне надо уехать, потому что за мной охотится злой вампир, но никто не сказал кто.

Мы подходили к Эйфелевой башне. От нее захватывало дух, но все достопримечательности мира не могли помешать мне выяснить, что ждет меня в будущем.

Грегор кивнул на ближайшую скамью, и мы сели. После заката похолодало: он снял с себя плащ и накинул на меня.

Этот простой жест меня растрогал и опять смутил. По моим представлениям, так должен был поступать мужчина на любовном свидании. Кроме того, я остро ощущала, что Грегор сидит слишком близко. Я беспокоилась, не пахнет ли у меня изо рта и не застряло ли что-нибудь в зубах.

— Ты, Кэтрин, — начал он, — большая редкость. В мире много вампиров, много людей и гулей, но за всю историю известна только одна полукровка, и то это было сотни лет назад. Многие хотели бы воспользоваться твоей уникальностью. В особенности один мужчина.

— Кто? — выдохнула я, почувствовав себя очень одинокой. Значит, таких, как я, больше нет... — И зачем?

— Его зовут Кости. — Грегор с презрением выплюнул это имя. — Он заставит тебя стать убийцей, такой же, как он сам. Превратит тебя в шлюху, чтобы заманивать жертв. Убьет твоих родных, чтобы тебе не на кого было опереться, кроме него. А тебе понадобятся опора и защита, Кэтрин. После тех жестокостей, на которые он тебя толкнет, тебе всю жизнь придется убегать от опасности.

— Нет! — Это был крик протеста против предсказанной судьбы.

Услышав, что мне предстоит стать чудовищем, погубившим собственную семью, я бросилась бы бежать, если бы Грегор не обнял меня за плечи, удержав на месте.

— Вот почему я пришел, ma cherie. Здесь он тебя не найдет. Вскоре я привяжу тебя к себе, и тогда никто не сумеет тебя отнять. Если ты будешь меня слушаться, тебе никогда не придется вести такое существование.

— Мои родные? Мать? Они в безопасности?

Меня трясло от мысли об их смерти.

— Пока ты здесь со мной, они в безопасности.

Он говорил с такой уверенностью... «Вот почему мама меня сюда отослала, — тупо подумала я. — Если бы я не уехала, они бы все погибли».

Он погладил меня по щеке:

— Только ты должна меня слушаться, oui? Иначе я не смогу тебя защитить.

— Ладно, — выдохнула я. — Сделаю все, что ты скажешь.

— Хорошо. — Зеленый свет в его глазах погас, улыбка выражала облегчение. — Это к лучшему. Теперь иди ко мне.

Он раскинул руки, но я заколебалась. Он хочет обниматься?

— Мм, — промычала я. — Что...

— Уже отступаешь? — прищурился он.

— Нет-нет!

Я обхватила его руками, сердце у меня стучало. Я не привыкла к таким жестам.

— Так-то лучше. — Это было почти рычание. Грегор все сжимал объятия, пока я не вспыхнула. — Теперь вернемся домой. Ты, должно быть, устала.

— Ну, — начала я, — немножко... а?

Мы взмыли вверх. Мой испуганный вскрик перешел в изумленное аханье, когда я взглянула вниз. Ого! Неудивительно, что Париж называют Городом света.

Грегор скользил со мной над крышами домов так высоко, чтобы снизу нас было не видно. Ветер, свистевший в ушах, изливавшаяся от него сила и открывавшиеся внизу виды сливались в неописуемое ощущение. Сердце у меня не стучало — грохотало. «Если это сон, — подумала я, — не хочу просыпаться».

По мне, слишком скоро, он опустился на землю перед серым зданием — его домом. Мне пришлось еще секунду опираться на Грегора, пока я не утвердилась на ногах. От пережитого меня покачивало. Полет! Если это один из бонусов вампиров, быть полукровкой, пожалуй, не так уж плохо.

— Тебе понравилось, — с улыбкой подтвердил он. — Видишь? Нужно только довериться мне.

— Не знаю, что сказать, — задыхаясь, выговорила я. Он меня выпустил, но стоял все еще слишком близко. — Спасибо тебе.

Он улыбнулся нежнее. В животе у меня что-то затрепетало. Никто никогда не улыбался мне так, как Грегор.

— Всегда пожалуйста, Кэтрин.

Следующие три недели пролетели поразительно быстро. Несмотря на неизменную хмурость Каннсель и беспокойство о семье, должна признать, что я была счастлива, как никогда. Грегор был изумителен, пока я с ним не спорила или не выражала несогласия во мнениях. Этому я быстро научилась. И кто я такая — девчонка, — чтобы спорить с тысячелетним вампиром, знаний и опыта которого я и вообразить не могу? Это была излюбленная тема Грегора, когда он заводился. Сильный аргумент. Возразить мне было нечего.

Зато когда Грегор бывал в настроении, жизнь становилась раем. Он часами выслушивал мои жалобы на возрастающее чувство неуверенности. Поощрял меня проявлять свои нечеловеческие способности, которые при матери я, как умела, скрывала. Покупал мне наряды, туфельки, драгоценности, отметая мои протесты словами, что у хорошенькой девушки должны быть хорошенькие вещи.

Никто из мужчин прежде не называя меня хорошенькой, и никто не обращал на меня внимания так, как Грегор. Я чуть ли не за одну ночь из одинокой, отверженной превратилась в избранную фаворитку. Очень привлекательный, учтивый и обаятельный мужчина тратил на меня все свое время, и я, хоть и понимала, как это глупо, с каждым днем все сильнее влюблялась в него.

Однако Грегор, судя по всему, видел в себе лишь моего защитника. Я каждый день старалась уговорить себя одуматься. «Мало того что Грегору тысяча лет, у него, наверное, были десятки подружек. Каннель даже не скрывает, как его хочет, а он ей и минуты не уделяет, хотя она очень красива. Так много ли у тебя шансов? Ни одного, вот что! »

Я уже убедила себя перестать втайне вздыхать ни Грегору, когда он повел меня смотреть «Английского пациента». Ускоренный курс французского позволял мне, не читая субтитров, разбираться в происходящем, а некоторые эпизоды были понятны без перевода.

Героиню звали Кэтрин. Мое имя, стоном вырывающееся у главного героя в эротических эпизодах, высветило все мои тайные фантазии. Я очень остро ощущала колено Грегора, прикасавшееся к моему, его руку на разделявшем нас подлокотнике и его большое тело, заполнившее кресло. Я разгорячилась и вскочила с места, оправдавшись тем, что мне нужно в туалет. До туалета я не добралась. В холле меня развернуло, прижало к груди Грегора. Я открыла рот в удивлении, и он тут же приник к нему, шокировав меня вторжением языка. Он схватил меня за волосы и целовал, откинув мне голову.

Я была поглощена происходящим, перепугана и испытывала восторг. Грегор держал меня так крепко, что я не могла двинуться, целовал так глубоко, что я не могла дышать. Наконец заметив мои беспомощно хлопавшие его по спине руки, он отпустил меня. Я чуть не упала. Хорошо, что рядом оказалась стена, на которую я могла опереться. От грохота моего сердца у него, должно быть, голова разболелась.

— Твой первый поцелуй? — глухо выговорил Грегор, свирепо глянув на остановившуюся поглазеть парочку.

Не хотелось признаваться, но он все равно всегда замечал, когда я лгу.

— Да.

Как стыдно, ведь мне шестнадцать, мои одноклассницы уже занимаются сексом.

Он изогнул губы в улыбке:

— Я надеялся на этот ответ. У тебя отлично получилось. — Он оперся руками о стену по сторонам от меня, запер, как в клетке. — Хочется узнать, как ты примешь другие удовольствия, которым я тебя научу.

Я опешила, решив, что неправильно поняла. Это было так непохоже на его обычное обращение со мной, что я не верила своим ушам.

— Ты хочешь сказать... ты хочешь... э-э-э, секса со мной?

Он отозвался на мой прерывистый шепот, притянув меня к себе:

— А зачем, по-твоему, ты здесь? Зачем, по-твоему, я привел тебя в свой дом, завалил нарядами и провожу с тобой дни и ночи? Я ждал, когда ты привыкнешь к новому дому, и я был очень терпелив, oui? Но и мое терпение кончается. Ты моя, Кэтрин, и я получу тебя скоро. Очень скоро.

Я робко улыбнулась:

— Ты шутишь, да?

И сразу поняла, что совершила ошибку. Брови у него сошлись, растянув шрам, лицо потемнело.

— Ты надо мной издеваешься? Я предлагаю тебе то, за что Каннель убить готова, а ты глупо ухмыляешься и хихикаешь. Может, мне стоило бы проводить время с женщиной, а не с глупой девчонкой.

У меня на глазах выступили слезы. И, не оглядываясь по сторонам, я знала, что люди, спешившие к выходу, смотрят на нас.

— Извини, я не хотела... — начала я.

— Да, ты не хотела, — охрипнув от презрения, перебил он. — Не хотела, потому что не думала. Идем, Кэтрин. На сегодня хватит.

Он потянул меня за руку, вывел из кинотеатра. Я шла, опустив голову, чтобы прохожие не видели, как я плачу.

Два дня Грегор со мной не разговаривал. Я позвонила маме, но лишь получила выговор за то, что оскорбила такого прекрасного человека. Разве я не понимаю, как мне повезло, что он взял меня к себе? Не ценю, как близко к сердцу он принял мои интересы? Я не призналась, что на душе у меня кошки скребут от того, чем именно он интересуется. Может, я и вправду была неблагодарной. Как-никак, Грегор так много сделал для меня. Без него мне и моей семье грозила ужасная опасность. И он был взрослый — очень взрослый. Нельзя же было ожидать, что такой зрелый мужчина, как Грегор, согласится держать руки при себе, если я его интересую.

Я провела два дня в искреннем раскаянии и только на третий решилась с ним заговорить. У меня был план — я только не знала, сработает ли он.

Прежде всего я немного накрасилась. Грегору, кажется, я больше нравилась в макияже. Потом я уложила волосы. Теперь одежда. Сама я предпочитала брюки, но Грегор их терпеть не мог. Я перебирала наряды, продолжая посыпать голову пеплом. «Видишь все эти хорошенькие вещички? Это он их тебе купил. Видишь эту спальню? Она, пожалуй, больше целого дедушкиного дома. Никто никогда так хорошо с тобой не обращался. Да, у Грегора бывают перепады настроения, но ты сама — уродец-полукровка. Тебе ли бросать в него камень? »

Я выбрала белое платье без рукавов и с виноватой поспешностью натянула его на себя. Еще разок почистила зубы и направилась к Грегору.

Но у самой его двери я остановилась. Что, если он уже решил отослать меня домой? Господи, как я могла быть такой дурой?

— Входи, я тебя слышу, — позвал он.

Я вошла в его спальню и, увидев обстановку, чуть не забыла, зачем пришла. Ух ты! Какая варварская древность.

Его кровать была почти вдвое шире моего королевского ложа. По четырем углам стояли перевитые, отполированные древесные стволы. Вырезанные на них фигуры переплетались, а наверху они сходились, образуя резной балдахин. И вся кровать, похоже, была вырезана из одного гигантского, подкормленного гормонами дерева. Никогда я не видела ничего подобного, а внимательнее вглядевшись в иные фигуры, покраснела. Одни сплетались в схватке, другие — по другой причине.

— Ей больше четырехсот лет, сделана по образцу ложа Одиссея столяром, который умел выращивать деревья так, что они изгибались и переплетались по его желанию, — отозвался на мое безмолвное изумление Грегор. — Великолепно, non?

— Да...

Я оторвала прикипевший взгляд от кровати и перевела на него. Он сидел за рабочим столом перед компьютером. Свернул окно и откинулся назад, скрестив руки на груди. В ожидании.

— Я хотела извиниться за тот вечер, — начала я. — Я тебя так оттолкнула, но я думала, что это глупо, потому что ты никак не мог мною заинтересоваться. Потому, когда ты меня поцеловал, когда сказал... ну, сам знаешь что, меня так тряхнуло, и я подумала... я не поверила в такое счастье.

Мысленно продумывая оправдательную речь, я решила, что лучше мне признаться в своем безумии, как бы стыдно ни было. К тому же это было правдой. Я не понимала, зачем Грегору я, когда вокруг тонны хорошеньких, роскошных женщин, которые счастливы были бы его заполучить. Если бы не его темперамент, я считала бы его идеалом.

— Подойди ближе.

Я облегченно выдохнула: он, судя по голосу, уже не сердился. Подошла и остановилась за шаг от него.

— Ближе.

Пока он мягко тянул это слово, глаза его изменились. Серый цвет заливал изумрудный огонь.

Я положила руки ему на плечи, задрожала. Он расставил колени, я встала между ними.

— Поцелуй меня.

Мне было не по себе, но и отказаться страшно. Я прижала свои губы к нему, не зная, так ли надо.

Его рот открылся, руки ожили. Они прижимали меня, пока его язык пробивался за мои сомкнутые губы. Внезапно я оказалась лежащей на нем, кресло откатилось назад, а Грегор целовал меня так, словно искал клад у меня во рту.

Его поцелуй был мне приятен, хоть и казался слишком властным. А вот когда он приподнял меня одной сильной рукой и распластал на матрасе, я протестующе замычала.

— Грегор, подожди, — выдохнула я, когда его губы передвинулись мне на горло.

Холодный воздух коснулся моих бедер, когда платье задралось кверху.

— Ой! Я собиралась извиниться и помириться — может, даже поцеловаться, — но это в мои намерения не входило.

— Что ты сказала? — гневно вскинулся он, перестав тянуть молнию моего платья.

Я вздрогнула при виде показавшихся у него изо рта клыков. До сих пор я только раз видела его клыки: на крыльце дедушкиного дома, когда он при первом знакомстве доказывал, что он вампир. Клыки меня напугали, но одновременно подсказали одну мысль.

— Укуси меня, — не раздумывая выпалила я. Сердце испуганно застучало, но я готова была ухватиться за любую альтернативу, лишь бы он не набросился на меня с жестокими упреками. — Выпей моей крови.

Грегор уставился на меня и улыбнулся:

— Oui. Сегодня кровь твоего тела, а завтра кровь твоей невинности.

О Господи! Что я наделала! Грегор привстал, притянул меня к себе. Рукой откинул мне волосы, оттянул воротничок платья. Все во мне сжалось. Очень страшно будет?

— Ты боишься, — пробормотал он. Его язык прошелся по моей шее и заставил меня отпрянуть. Его объятия превратились в стальную хватку. — Тем слаще будет.

Я хотела что-то сказать, но смогла только вскрикнуть. Клыки пронзили кожу, и я буквально почувствовала, как брызнула из нее кровь. Грегор потянул в себя, и меня пронизала боль, но ее смыл распространившийся по телу жар. Он потянул сильнее, усиливая мое оцепенение, и я отдалась поджидавшей меня темноте.

— Ты проснулась.

Я открыла глаза и увидела склонившуюся надо мной Каннель. Она выпрямилась, указала на стоящий рядом поднос:

— Вот. Еда и железосодержащие таблетки. Тебе это нужно. У тебя всего несколько часов до заката.

— Что?

Я мигом села. Словно меня стрекалом ткнули. Голова закружилась. Каннель смотрела без сочувствия:

— Он много из тебя выпил. — И она добавила что-то по-французски.

Хоть я и мало знала, но разобрала слова: «тощая» и «коза».

— Что такое, Каннель? — Я тоже была не в настроении. — Вам не кажется невежливым оскорблять человека на языке, на котором он даже ответить не может?

Она небрежно, расплескав чай, поставила поднос на постель.

— Я сказала, что не понимаю, зачем он так много отъел от худющей козы, — без обиняков пояснила она. — А теперь лучше ешь. Грегор будет недоволен, если ты под ним ничего не сможешь, кроме как кровь пролить.

Я отвернулась, охваченная страхом, не зная, как сумею вывернуться. Грегор был не из тех, кто легко смиряется с «я передумала».

Значит, остается второе: пройти через это. Может, оно и к лучшему: Грегор не будет злиться, меня не отошлют домой, а если верить ему, насчет беременности и инфекций мне опасаться нечего. Правда я предпочла бы отложить — надолго отложить этот шаг, но, как видно, мое время вышло.

⇐ Предыдущая 2 3 4 5 678 9 10 11 Следующая ⇒