Джанин Фрост 3 страница

Менчерес и Ниггер остались в Лондоне, но с нами летели два вампира: Классики и Зам. Чтобы убить время, я расспросила, как они получили свои прозвища.

Классики — абориген, знавший Кости больше двухсот лет, — сказал, что это была любимая игра его приемной дочери. Зам с ухмылкой ответил, что принял эту кличку по глупости. Я не настаивала на подробностях.

Стюард высадил нас из салона первыми. Самолет еще даже не подкатил к терминалу. Мы спустились по служебному трапу. Рядом ждал лимузин, а за опустившимся стеклом показалось дядино лицо.

Я пару месяцев с ним не виделась и, заметив улыбку на морщинистом лице, поняла, что соскучилась.

— Решил устроить вам сюрприз.

Кости настороженно огляделся, прежде чем подвести меня к машине. Зам с Классики, пока мы усаживались, кружили рядом, принюхиваясь, как легавые. Потом сели в машину лицом друг к другу.

Я не задумываясь обняла Дона, удивив и его, и себя, а отпустив, услышала знакомый голос с переднего сиденья:

— Не поцелуешь старого друга, querida?

— Хуан? — Я рассмеялась. — Дон взял тебя шофером?

— Я бы трактор согласился водить, чтобы тебя увидеть, — ухмыльнулся он, обернувшись к нам. — Мне так не хватало твоего лица, твоей улыбки, твоей круглой пышной...

— Езжай, приятель, — оборвал его Кости. — Мы спешим.

Дона резкость Кости удивила. Обычно они с Хуаном отлично ладили в пределах иерархии, поскольку в прошлом году именно Кости превратил Хуана и тот принадлежал к его клану. Хуан тоже удивился: он вечно флиртовал со мной, как и с любой женщиной, в пределах прямой видимости, но промолчал.

Напоследок послал мне короткую ухмылку и тронул с места.

— Я просил предоставить нам надежную незаметную машину, — набросился на моего дядю Кости, — а вы встречаете нас в лимузине у самого трапа. О чем вы думали?

Дон потянул себя за бровь:

— Подожди две минуты с критикой.

— Просто мы оба устали, — объяснила я и подумала для Кости: «Никто не знает, что мы в Штатах. Перестань бросаться на людей! »

В то же время я сжала ему руку, обещая, что, когда прибудем на место, нас обоих ожидает что-то приятное.

— Я нервничаю, Дон, прости, что наорал, — сказал Кисти, ответно пожав мои пальцы. — И ты извини, Хуан, но окажи мне услугу: сведи комплименты к минимуму. Я сейчас слишком чувствителен к этой теме.

— Bueno, pero cual es el problema?

— По-английски, — напомнила я Хуану.

— Он хочет знать, в чем дело, милая. — Кости откинулся назад и похлопал меня по бедру. — Пристегнись. Не хватало мне только, чтобы ты пострадала в дорожной аварии.

Я защелкнула ремень безопасности:

— Доволен?

Мимо нас прошуршал черный лимузин. За ним еще один и еще. Выглянув в заднее стекло, я с изумлением увидела не меньше дюжины лимузинов.

Съемочная группа «Мирамакса» наконец получила разрешение на выезд из аэропорта. — Дон напоследок самодовольно закрутил кончик брови. — Бедняги, их задержали. Служба безопасности. Пришлось ждать несколько часов.

Кости заулыбался:

— Ах ты, хитрый старый паук!

— Я, как ты помнишь, навострился ее прятать.

— Да уж помню, — недовольно фыркнул Кости.

— Не ссорьтесь, — попросила я.

Выяснение отношений нам сейчас было совсем ни к чему.

Кости сжал мои пальцы:

— Не дергайся, милая. Я уже давно на него не сержусь. Вообще-то, он может нам пригодиться. Вот скажи мне, старина, никто из твоих высоколобых не разработал пилюли, от которой перестают видеть сны?

Дон мрачно выслушал мое краткое описание истории с Грегором, рассказ о моем возможном отношении к нему и объяснение клички Ночной Хват. К тому времени, как я ответила на все вопросы, прошло два часа и дядя выглядел почти больным.

— Хуан, свернешь на следующем съезде, на заправке «Шелл» нас ждет другой транспорт, — распорядился Кости. — Котенок, в твоем распоряжении всего несколько минут.

— Я узнаю, нельзя ли подобрать таблетки для Кэт, — опомнившись, пообещал Дон. — Думаю, найдут что-нибудь, что ей поможет.

Хуан свернул направо, к заправке «Шелл».

— Ну, вот мы и на месте. Хуан, vaya con Dios[4], а ты, Дон, — Кости протянул ему руку, — береги себя.

Дон встряхнул протянутую руку:

— Я немедленно прикажу заняться разработкой таблеток.

Я обняла дядю на прощание, хотя мы оба плохо умели проявлять свои чувства. Но кто знает, когда мы снова увидимся? Кроме матери, Дон был моим единственным родственником.

— Спасибо, что составил компанию, Дон. У тебя, верно, все расписание полетело к черту.

— Любое свидание можно отложить. — Дядя сжал мне плечо. — Будь осторожна, Кэт.

— Обещаю.

Первыми из машины вышли Классики с Замом, быстро обошли по периметру территорию заправки, поднятыми вверх большими пальцами показали, что все чисто. Кости прошел к бордовому внедорожнику, поздоровался с водителем. Значит, это наша новая машина. Я вышла и подошла к водительскому окну:

— Не обнимешь меня, дружище?

Хуан, оставив машину с включенным мотором, выбрался наружу и заключил меня в медвежьи объятия, не забыв облапать задницу.

— Hombre не в настроении, — шепнул он мне.

— Просто не выспался. Все наладится.

— Котенок... — Кости притопывал ногой, — мы здесь как на ладони. Не задерживайся.

— Хорошо. — Я улыбнулась Хуану. — Не попади в беду.

— И ты, querida.

Я направилась к двери с надписью «женский», предупредив Кости, что стеречь дверь не обязательно. Внутри было, прямо скажем, похабно, но мне выбирать не приходилось. Единственный способ больше не посещать общественные туалеты — это превратиться в вампира. А раз я сама решила остаться полукровкой, то и винить за неудобства приходилось только себя.

Двадцатидвухкилометровый мост к Новому Орлеану мы проехали уже вечером. Я там прежде не бывала: во время моей работы у Дона в том не было надобности. Город удовольствий, может, и не отличатся низким уровнем преступности, но, как ни удивительно, преступления там совершали люди без примеси нехороших вампиров и вурдалаков.

Кости за пять часов пути от Талахасси к Новому Орлеану ни разу не вздремнул. Думаю, боялся с меня глаза спустить из опасения, что и я закемарю. Машину вел Классики, а Зам помещался рядом. Уже на мосту я наконец спросила, что нам понадобилось в прославленном городе.

— Мне нужно поговорить с королевой Нового Орлеана, — ответил Кости. — Если положение с Грегором обострится, она окажется сильной союзницей, однако она не выносит, когда ее просят о помощи по телефону.

— Еще одна королева?

В Европе августейших особ было меньше, чем неумерших.

Он искоса глянул на меня:

— Королева Нового Орлеана — Мари Лаво, хотя теперь ее называют просто «ее величество». Она — одна из самых могущественных в расе вурдалаков. Слухи о вуду? Никакие это не слухи, милая.

Мне все это не понравилось. Последняя известная мне королева с мистическими способностями чуть нас всех не прикончила. Лично меня женщины пугают больше, чем мужчины.

— А не опасно ли с ней встречаться, если она так углублена в темное искусство и тому подобное?

— Мари соблюдает строгий этикет. Если она соглашается тебя принять, тебе гарантирована безопасность по пути к ней и обратно и во время самого визита. Она может предупредить, что после убьет тебя при первой возможности, но отпустит целым и невредимым. Потом, конечно, лучше убираться без задержки.

— Может, она и вежливая хозяйка, а как насчет остального населения, лишенного пульса? Знаешь: «Извините, ваше величество, я тут укокошил пару туристов»?

Кости угрюмо хмыкнул:

— С Мари «извините» не пройдет. Если она нас поддержит, никто не посмеет задеть нас на ее территории. Даже Грегор.

— Мы остановимся в отеле?

— У меня там есть дом, хотя я им теперь редко пользуюсь. Там живет старый друг, присматривает за порядком. Не знаю точно, насколько нам придется задержаться, поскольку встреча с Мари еще не назначена. Мари предпочитает, чтобы люди, которых она желает увидеть, были под рукой.

Улицы становились уже. На подъезде к Французскому кварталу все они были с односторонним движением. Штукатурку и бетон сменили кирпич и камень, и народ как будто состарился в одночасье. Однако самим поразительная особенность не имела ничего общего с архитектурой.

— Кости... — Я недоверчиво вертела головой. — Господи, ты на них посмотри.

У него дрогнули уголки губ.

— Хороши, да? Не заводи с ними разговоров, заговорят насмерть.

Призраки здесь кишмя кишели. Парили над крышами, прогуливались по тротуару, сидели на лавочках рядом (или поверх) ничего не подозревающих туристов. На красный свет мы остановились рядом с экскурсией, посвященной, как ни смешно, истории новоорлеанских призраков. Я подслушала, как пара духов критикует ошибки в рассказе гида. Один из них так воспламенился, что шнырял сквозь брюхо экскурсовода, вызывая у того постоянную отрыжку. Бедняга небось решил, что страдает несварением. А на самом деле он заполучил взбешенного призрака в желудке.

Я и прежде видала призраков, но не в таком количестве. Вибрации этого места ощущались даже из машины, и призраки казались здесь очень уместными.

— Как красиво, — выговорила наконец я. — Я в восторге.

Улыбка смягчила напряженное лицо Кости.

— А, я так и думал, что тебе понравится, Котенок.

Наш внедорожник остановился на перекрестке в самой шумной части Нового Орлеана. Кости выскочил наружу, обошел машину и открыл мне дверь.

— Мы на месте.

Вдоль улицы тянулись ряды городских особняков, но парадные двери были редки.

— Такая здесь архитектура, — отозвался на мой мысленный вопрос Кости. Классики тем временем отвел машину, а Зам остался с нами. — У креольских семей была такая мода. В дом входят сбоку.

Он через ворота вошел в узкий переулок и открыл дверь в стене. Я последовала за ним и поразилась, какой блестящей оказалась обстановка в сравнении с довольно потрепанным фасадом.

— Лиза, — окликнул Кости, — мы прибыли.

Я, нацепив вежливую улыбку, обернулась к спускавшейся по лестнице девушке.

— Как приятно вас видеть, cherie, — заговорила она с легким акцентом.

— Гм... — Я протянула руку, а на ответе споткнулась.

Лиза была из вурдалаков, она, может, много старше меня, но, Господи, по человеческому счету ей не дашь больше четырнадцати.

Ладонь у нее была тонкая и нежная, как и вся фигурка. Рост пять футов два дюйма с округлением, и весит не больше девяноста фунтов в мокром виде. Черные волосы, качнувшиеся, когда она шагнула навстречу Кости, казались слишком тяжелыми для нее.

— Mon cher...

Одного взгляда на ее лицо, когда она смотрела на него, хватило, чтобы подтвердить все мои подозрения об их прежних отношениях. «Ты свинья, Кости. Всегда это подозревала, а теперь абсолютно уверена».

Кости обнял девушку. Лиза почти скрылась в его объятиях, но я все же видела ее лицо. Его освещала безмятежная улыбка. Только сейчас я заметила, какая она хорошенькая.

Он ее отпустил, и Лиза обернулась ко мне:

— Я приготовила для тебя еду, Кэт, и кофе. Я правильно догадалась, что ты предпочитаешь с кофеином?

— Да, и побольше. — Не будь я такой усталой, уже врезала бы Кости. Она выглядела слишком молодой для фильмов для взрослых. — Спасибо.

Мне все хотелось попросить Лизу присесть, пока ее не сдул сквозняк из кондиционера. Обычно к женщинам Кости я испытывала неприязнь, но Лизу мне хотелось защитить, как это ни глупо. Во-первых, будучи мертвой, она не нуждалась в моей защите. Во-вторых, судя по ее лицу, она была влюблена в Кости.

«Педофил! »

— Лиза, будь добра, скажи Кэт, в каком возрасте ты превратилась, — попросил Кости, взглянув в мою сторону. — Меня вот-вот прибьют по недоразумению.

Она застенчиво рассмеялась:

— Мне было семнадцать. Думаю, будь я человеком, про меня сказали бы, что я «поздно расцвела».

— О! — Ну и в наше время это не извращение, а судя по вибрациям Лизы, при ее жизни это было абсолютно законно. — А почему тебе было не подождать с превращением?

Ее лицо затуманилось.

— Нельзя было. Меня отравили, я уже умирала. Я только потому сейчас здесь, что в тот день выпила вампирской крови. Родные отправили меня домой для похорон. Когда тело прибыло, Кости взломал мою гробницу и поднял меня как гуля.

— О! — Теперь я готова была почувствовать себя стервой. — Прости. Кто бы это ни сделал, надеюсь, они долго умирали.

Лиза грустно улыбнулась:

— Это вышло случайно. Доктор дал мне яд, считая его лекарством. Медицина далеко ушла с тысяча восемьсот тридцать первого года.

— Кстати, о медицине, надо бы позвонить Дону. Может, у него для меня что-нибудь есть.

— Ты больна? — удивилась Лиза.

— Здорова, — ответил Кости. — Слухи о Грегоре сюда еще не добрались?

Лиза стрельнула в меня взглядом:

— Добрались.

— Ну вот, — совсем устало произнес Кости. — Значит, и Мари уже слышала.

Он шагнул к телефону и стал нажимать кнопки. Спустя несколько секунд он заговорил на языке, сильно напоминавшем французский. Креольский?

Я, конечно, не разобрала ни слова.

— Он объясняет, кто он, и просит об аудиенции ее величества, — перевела Лиза, угадав мое замешательство. — Говорит, что должен попасть к ней как можно скорее... кажется, его просили подождать...

Кости помолчал, отбивая секунды пальцами, и снова заговорил:

— Да... да...

— Он согласился подождать, пока ему перезвонят.

Кости повесил трубку.

— Мне нечего добавить. Теперь можешь позвонить дяде, милая. Только со своего сотового, чтобы не занимать линию.

Как резко он говорил! Я напомнила себе, что Кости страдает от смены часовых поясов, от недосыпа и основательного стресса. Пока Кости излагал Лизе подробности насчет Грегора, я набрала номер Дона. Повесив трубку, я располагала сведениями о дозировке и обещанием отправить лекарство немедленно.

— Дон для меня что-то нашел, — сразу сказала я. — Считается, что это средство вышибет меня из бодрствования сразу в глубокий сон, минуя фазу быстрого сна. Но оно действует всего семь часов, потом тебе придется дать мне кровь, чтобы разбудить. Тогда я не перейду в быстрый сон, когда его действие кончится.

Кости расслабился всем телом.

— Рад, что не убил его при первой встрече, как собирался. Отличная новость, Котенок. Думаю, мне не хватило бы выдержки наблюдать, как ты засыпаешь, и гадать, не пропадешь ли во сне.

В его голосе было столько чувства, что мое недавнее раздражение как рукой сняло. Поменяйся мы местами, если бы Кости рисковал исчезнуть, я бы тоже кипятком писала.

— Никуда я не денусь, — сказала я, обнимая его.

У Лизы зазвонил телефон.

Я бродила по особняку, дивясь простору. Роскошная обстановка, чугунные кованые балкончики, три этажа. Яркая роспись стен и старательно закрашенная побелкой плесень. Все ванны, какие я видела, оказались мраморными. Одним словом, богато и со вкусом, и в то же время не боишься присесть на кресло восемнадцатого века.

Среди следов женской руки прорывалось влияние Кости. Коллекция серебряных ножей. Уютные мягкие кушетки. Понятно, времени на наблюдения у меня хватало. Кости отправился к Мари без меня.

Услышав, что он едет один, я так разбушевалась, что Лиза в страхе выскочила из комнаты. Кости молча вынес мою ярость, дождался, пока я выдохнусь, и наотрез отказался взять меня с собой. Отговорился тем, что мое присутствие отвлечет Мари от дела, еще какой-то ерундой. Я ни на минуту ему не поверила. Просто Кости опять норовит меня защищать. Раз он меня не берет, значит, что бы ни говорилось о «гарантии безопасности», дело опасное. Но ничего не поделаешь, оставалось либо вцепиться в него, когда ему пора было выходить, либо пригрозить сквитаться позже. Я выбрала второе. И вот я, набродившись по дому, забралась в ванну на львиных лапах. Потом накинула кружевной халат и снова пустилась странствовать по комнатам в поисках прачечной и сушилки. Сменной одежды у меня не было, а в Лизину я не влезла бы. И для покупок было слишком рано. В три часа ночи все закрыто, кроме баров.

Кости вернулся под утро. Вошел в дверь, задергался, увидев меня и Лизу. Мы сидели на полу, и я заплетала ей волосы. Пока его не было, мы с Лизой заключили союз. Она оказалась по-настоящему славной, и я сразу ее полюбила. На Кости я бросила единственный пронзительный, как луч лазера, взгляд и снова принялась возиться с прядями Лизы, не показывая, что обмякла от облегчения.

— У тебя великолепные волосы. Такие густые. Их бы отрастить до пят.

— Вижу, вы поладили, — с легким удивлением проворил Кости. — Ты не хочешь спросить, как все прошло, Котенок?

— Ты поднимался по лестнице, не прыгая через ступеньку, — отозвалась я, — и не рявкнул, чтобы мчалась в машину, значит, ее величество не предупредила тебя о том, что охотничий сезон открыт. Я права?

Он скривил губы:

— Вижу, ты еще злишься. Тогда тебе будет приятно услышать: Мари хочет с тобой встретиться, а меня при этом свидании не будет.

Я самодовольно хихикнула:

— Господи, Кости, представляю, как ты спорил до посинения. Черт, я ее заранее люблю!

— Так и думал, что ты будешь довольна. — По его лицу было заметно, что он не видит тут ничего смешного. — Мне как, оставить вас плести косы и отправиться в постель? Ты, кажется, предпочитаешь Лизу моему обществу.

— Ага, не нравится, когда приходится сидеть и крутить пальцами, пока кто-то, кого ты любишь, рискует собой? — заметила я, нисколько не чувствуя себя виноватой.

— Я не радовался идее оставить тебя дома, — огрызнулся Кости, — а ты чуть не кудахчешь от мысли поступить так же со мной.

Лиза только и успевала крутить головой от одного к другому. Мне не так легко было удержать в руке три пряди ее волос.

— Тебе все равно было, что я чувствовала, лишь бы сидела дома, — взвилась я, выплескивая напряжение последних дней. — Так что, не спорю, я рада случаю отыграться. Вероятно, это мелочность.

— Это сучье злопамятство! — рявкнул Кости, нависая над нами. — Что ты на это скажешь?

Я выпустила волосы Лизы и вскочила.

— Стало быть, без перчаток, а? Скажу, что рыбак рыбака видит издалека. В чем дело? Бесишься, что сколько ни любезничал с Мари, высунув что надо в память о прежних временах, а своего не добился?

— Могу тебя уведомить, что Мари я ни разу не нажаривал. — Кости буквально ткнул меня пальцем в грудь.

Лиза поспешно юркнула в сторону, чтобы не попасть между нами.

Я с изумлением опустила взгляд на его палец:

— Убери его сейчас же, не то лишишься пальца!

Он с откровенным вызовом вскинул бровь:

— Ну, попробуй, милая!

Сам напросился... Мой кулак врезался ему в челюсть. От второго удара Кости увернулся и снова ткнул меня в грудь:

— Это все, на что ты способна? Слабовато.

«Ах так, миленький?! »

Я перехватила его запястье и вывернула, в то же время лягнув в бедро, чтобы лишить равновесия. Но он был слишком проворен и уклонился от удара. Затем легонько потянул на себя, и я распласталась ничком на кушетке.

Лиза испуганно проблеяла:

— Перестаньте, пожалуйста.

Я ее не слушала. И Кости тоже. Я взметнулась на ноги с колотящимся сердцем. Какое счастье: спустить немного пара в драке. Судя по зеленому блеску в глазах, Кости тоже был не прочь поиграть.

Однако для полной уверенности...

— Ты точно хочешь грубой игры? — спросила я, заблокировав свои намерения.

В его улыбке, когда он подпустил меня к себе, было самодовольство, издевка и похоть.

— Почему бы и нет? Я выигрываю.

Я улыбнулась в ответ. И вбила кулак ему в живот. «Пользуйся всеми нечестными приемами», — поучал меня Кости много лет назад. Кто скажет, что я плохо училась?

Но Кости, вместо того чтобы сложиться пополам, как я ожидала, легко перебросил меня через плечо. Столкновение с потолком выбило из меня дух. У меня оказалась доля секунды, чтобы стряхнуть побелку с макушки, а потом он полетел на меня — и провалился в пустоту. Я перекатилась, едва коснувшись пола, и, поднимаясь, уронила кофейный столик.

Кости мгновенно настиг меня. Мой взгляд уперся в победную улыбку, когда он всем весом притиснул меня к полу. Верх халата разошелся, открыв мою грудь, которая терлась о его рубашку, когда я извивалась в попытке вырваться. Он опустил взгляд, провел по губам языком.

— Сдаешься?

Сердце у меня возбужденно стучало, и мне страшно хотелось согнать с его лица эту надменную усмешку. Кости оставил мои руки свободными, и напрасно.

— Еще нет.

Пошарив у себя за спиной, я ухватила первое, что попалось. И занесла над головой Кости.

Мраморный кофейный столик раскололся о его голову на крупные куски. От удара Кости потерял ориентацию, и я этим воспользовалась. Вывернулась из-под него и готова была увенчать свою победу, когда почувствовала, что две стальные ленты врезались мне в лодыжки. Я вырывалась, но он держал крепко, стряхивая с себя мраморную крошку. В пределах досягаемости остался только оловянный поднос. Я дотянулась до него и потрясла им, как оружием.

— Он будет следующим, — предупредила я.

Кости, не выпуская моих щиколоток, подмигнул мне. Я оглянулась и увидела, что Лиза, забившись в дальний угол, в ужасе зажимает рот ладонью. Зам и Классики мялись у двери, не зная, что предпринять.

И тут я вдруг расхохоталась.

У Кости дернулся уголок губ. Лиза вылупила глаза и захихикала. Она смеялась все громче, вместе со мной, Кости выпустил мои ноги, и скоро все мы хохотали до упаду.

Кости вытряхивал из волос мрамор.

— Черт побери, Котенок, вот уж никак не ждал, что мне задаст взбучку собственная мебель. Представляешь, у меня искры из глаз посыпались!

Я присела рядом с ним, расчесала пальцами его волосы, вытряхивая последние осколки. В глазах у него загорелся зеленый огонь, смешок застрял в горле. Он притянул меня к себе и поцеловал.

Губы его были твердыми, требовали ответа. Адреналин во мне превратился во что-то другое, и я обхватила Кости с такой же жадностью. Я еще успела услышать, как хлопнула дверь за поспешно отступающими зрителями, а потом он всем телом прижал меня к полу.

— Давно мы с тобой не схватывались, — прошептал Кости, скользя губами по моему горлу. — Я и забыл, как это здорово.

Его рука беспрепятственно гладила мое бедро, не встречая никаких преград: под халат я так ничего и не надела. Когда его пальцы забрались между бедрами, у меня вырвался первобытный звук.

— Кажется, тебе тоже понравилось, — шептал он.

Я вцепилась в его рубашку и, не замечая обломков мрамора вокруг, обхватила ногами.

— Ты мне нужен.

Я не стала говорить, как желала его, как ненавидела расстояние, разделившее нас в последние дни. Сейчас мне хотелось одного: быть поближе к нему. Поверить, что все наладится, какое бы безумие ни творилось.

Он придвинул меня к кушетке, сдернул брюки. Я застонала от наслаждения при первом толчке, вцепилась зубами ему в плечо, чтобы не закричать от счастья. Кости прижал к себе мою голову, входя все глубже.

— Сильнее, — попросил он.

Я прокусила кожу, проглотила кровь. Ранка закрылась, едва я отстранилась, чтобы поцеловать его.

Он накрыл мой рот своим, лишив меня дыхания силой поцелуя.

— Люблю, когда ты меня кусаешь, — прорычал Кости, когда я вырвалась, чтобы глотнуть воздух.

Я крепче вцепилась в него, воткнула ногти в спину.

— Покажи, как любишь.

У него вырвался тихий смешок, и он задвигался быстрее.

— Я и собирался.

Кости разбудил меня кофе с булочками, а потом мы еще повалялись в постели. Обиды между нами забылись, по крайней мере на время. Встреча с Мари была назначена на эту ночь, так что мы еще числились в списке гостей и могли спокойно расхаживать по городу. Воспользовавшись безопасностью, мы совершили тур по Французскому кварталу. В жаркую августовскую погоду жакет мне не понадобился, зато я надела темные очки.

Кости провел меня от Бурбон-стрит к Джексон-сквер, а затем к собору Святого Луи, который походил на те церкви, что мы успели повидать в Париже. Потом мы задержались у кузницы Лафитта старейшего здания квартала. Попивая джин с тоником, я взглянула на подсевшего к нам призрака.

— Вали отсюда, приятель, — бросил ему Кости. — Так я говорю, милая, во время Великого пожара... [5]

— Какая жалкая справедливость в том, что с духами беседуют только психи, — пробормотал дух. — Ни вампир, ни гуль даже «добрый день» не скажут.

Кости поморщился:

— Ладно, добрый день, и катись.

— Она не поймет, с кем ты говоришь. — Призрак кивнул в мою сторону. — Решит, что ты чокнулся и...

— Я тебя вижу, — перебила я.

Если нечто полупрозрачное может иметь бледный вид, это был тот самый случай. Глаза, возможно бывшие прежде голубыми, сощурились.

— Ты не похожа на тронутую, — укорил он.

— Хочешь сказать, на сумасшедшую? Обо мне многое можно сказать, только не это. А тебе не кажется невежливым плюхнуться рядом и вмешаться в разговор? Даже не извинился.

— Котенок, я же предупреждал, не заговаривай с духами, — вздохнул Кости.

— Я не ждал, что вы со мной заговорите, — заулыбался призрак. — Неумершие, — он кивнул на Кости, — нас просто не замечают. Они среди тех немногих, кто может нас видеть, но мы их не интересуем.

Это было сказано с такой обидой, что я похлопала бы его по плечу, будь он поплотнее. А так обошлась сочувственной улыбкой.

— Как тебя зовут? Я — Кэт.

Он поклонился, уйдя головой сквозь стол:

— Я — Фабиан дю Брак. Родился в тысяча восемьсот семьдесят седьмом, скончался в тысяча девятьсот двадцать втором.

Кости откинулся на стуле.

— Фабиан, счастливы познакомиться. А теперь, если ты не возражаешь, мы заняты.

— Ты — Кости, — провозгласил призрак. — Я тебя раньше видел. Ты всегда слишком занят, чтобы с нами поговорить.

— Все верно, дух ты любопытный...

— Кости, — я потянула его за рукав, — он тебя знает.

— Котенок, при чем тут... — Его голос прервался, когда до него дошел мой мысленный крик. Тогда он улыбнулся и все внимание переключил на призрака. — А, приятель, а ведь ты прав. Мне иной раз приходится напоминать о манерах. Говоришь, ты с тысяча восемьсот семьдесят седьмого года? Помню я тысяча восемьсот семьдесят седьмой. Хорошее было время, а?

Кости не преуменьшал, называя духов болтливыми. Фабиан пустился разглагольствовать о былых временах, о недостатках современной культуры, о любимых президентах и о переменах в Луизиане. Прямо ходячая энциклопедия. Поразительно, сколько всякой всячины скопило это привидение. Например, новости о недавнем притоке в Новый Орлеан нездешних гулей. Об их тайных сборищах. То и дело проскальзывало имя Грегора и слухи об угрозе роду вурдалаком.

— Грегор и гули? — встрял в рассказ Кости. — А еще о чем они говорят?

Фабиан бросил на него острый взгляд:

— Не хочу больше оставаться в забвении.

— И не останешься, — заверил Кости. — У меня отличная память. Я тебя навеки запомню.

— Я не о том говорю.

Тут я чуть ли не впервые вмешалась в их беседу. Черт, рассуждения о преимуществах начала двадцатого века, сетования на автомобили, вытеснившие лошадей, и воспоминания о том, каким сладким был воздух до появления минерального горючего, были миг недоступны. Но последнюю часть я поняла.

— Фабиану нужно общество, — сказала я. — Он одинок. Ты это имел в виду, да?

— Да. — Может, это был отблеск солнечного света, но казалось, в глазах призрака блеснули слезы. — Мне нужен дом. О, я понимаю, что настоящей семьи у меня уже не будет, но хочется кому-то принадлежать.

Есть вещи, которые никогда не меняются. Потребность в дружбе не уходит со смертью. Кости сдержанно поморщился:

— Подбираешь бродяжек, Котенок? Тогда несколько условий. И нарушение их, Фабиан, приведет к немедленному изгнанию с помощью самого опытного экзорциста, какого я сумею найти. Ясно?

— Слушаю. — Фабиан старательно изображал равнодушие, но от возбуждения весь так и мерцал.

— Прежде всего, никаких разговоров о моей жене и о моих людях с живыми, мертвыми, неумершими и прочими. Дошло?

— Согласен, — мотнул головой Фабиан.

— И ты должен соблюдать приличия, как если бы был настоящим парнем. Если ты считаешь, что призраку позволителен вуайеризм, ты ошибаешься.

Возмущенное фырканье.

— Я извиняю столь несправедливое подозрение только ввиду развращенности, присущей современному обществу!

— Это «да»? — рассмеялась я.

— Да.

— Хорошо. — Кости хрустнул костяшками пальцев. — И еще: не хвастаться, как хорошо ты устроился. Мне не нужна свита бездомных духов. Ни словечка, понял?

— Безусловно.

— Тогда — договорились, Фабиан дю Брак.

Я никогда ни у кого не видела более счастливой улыбки. Кости встал, и я, допив последний глоток, последовала его примеру.

— Ладно, Фабиан, ты теперь из моих. Думаю, это не лучшее место, какое ты мог найти, но, пока ты соблюдаешь соглашение, искать новый дом тебе не придется.

Мы вышли из дворика кафе и направились домой. Призрак волочился за нами, уцепившись за мое плечо.

Кости велел мне надеть сапоги. Я сначала подумала — для оружия, но в новеньких кожаных голенищах не было ничего, кроме моих ног. Остальные обновы состояли из пары брюк цвета ночной синевы и белой блузы. Никаких украшений, кроме обручального кольца. Лиза хотела сделать мне прическу, но я отказалась. Не на вечеринку собралась, а на дипломатические переговоры.

⇐ Предыдущая 1 234 5 6 7 8 9 10 Следующая ⇒