Виталий Демочка 21 страница

– Ну‑ ка, смотри чё там, Потапыч, – быстро проговорил он, отдавая ему один малёк, а остальные подошедшему тут же Вано.

Пока Потап читал, Бандера жадно смотрел на него, как будто хотел его съесть. От нетерпения он даже немного занервничал.

– Ну чё ты там, буквы разобрать не можешь? – резко спросил он.

– А, да читаю… – от неожиданности дёрнулся Потап. – Коса заехала, Панама…

– Хорош, – перебил Бандера начавшего перечислять арестанток Потапа и сел к нему. – Коса, это же там ответственная была вроде в один восемь? Говорят, матёрая сучка, лефиновская вроде. Давай‑ ка щас напишем твоей этой Сержантке, пусть поинтересуется по‑ тихой у этой Косы про кое‑ что.

* * *

Настя и все остальные девушки в один шесть смотрели телевизор. В их камере уже месяц не было ничего, кроме радиоприёмника, с того времени, как перевели в пятёрку из‑ за конфликта обладательницу телевизора. Теперь все запоем смотрели все передачи подряд, щелкая каналами и споря о том, какой лучше смотреть. Только Ольга лежала на шконке и писала ответ Соломе. Первый малёк от него получила по срочной. И пожалела, что так и не удалось рассказать ему обо всём первой. Но так как ничего особо срочного там не было, только вопросы по случившемуся, она не стала пользоваться своим положением и заставлять отправлять свой ответ сразу. Она уже немного разбиралась в тюремной дороге и знала, что до вечера каждая малявка с одного корпуса на другой отправляется с большим риском. Поэтому, переписав заново ему первый ответ, она не отправила его сразу по срочной, хотя хата и имя Соломы на мальке предоставляло ей особое положение. А отправив его уже с началом функционирования дороги между корпусами, тут же получила от него ещё один малёк, что вызвало у неё радостное настроение. Раньше, когда они только познакомились и малявы от него шли одна за другой, она даже читать их не хотела, и если бы кто‑ то сказал ей, что скоро она будет с трепетом открывать каждый новый малёк, она бы ни за что не поверила.

Написав второй ответ, она стала выбирать, какую фотографию ему послать. На тех нескольких карточках, которые ей передали вместе с передачкой родители, она была вместе с Юрием и сейчас смотрела на него уже с сожалением. Он уже не вызывал никакого чувства тоски и трепета, было уже просто жалко его. Она уже совсем не думала о том, что их с Соломой переписка идёт через камеру, где сидит Юрий и что он может об этом узнать. Ольга хорошо понимала, что прежнего отношения к нему уже никогда не вернуть, и что в её сердце зарождается новое чувство. И сейчас, выбирая для Соломы фотографию, она смотрела, чтобы можно было отрезать Юрия так, чтобы было непонятно, что там кто‑ то был. Отобрав такую, она спросила у девушек:

– Настя, Кать, ножниц нету?

Настя кивнула головой и, быстро достав из курка ножницы и положив перед Ольгой, хотела сразу вернуться к телевизору. Но увидев, что Ольга начала отрезать парня со своей фотографии, всё же задержалась и спросила:

– Зачем ты это?

– Сашка попросил фотку прислать, а других нету, – пояснила Ольга, аккуратно отрезая часть фотографии.

– А это кто, твой бывший? – спросила Настя, кивнув на Юрия и, даже не заметив утвердительного кивка Ольги, увидела на перевёрнутом мальке от Соломы обратный адрес и сразу спросила: – А Сашка какой? Не Соломин случайно?

Ольга спокойно кивнула и стала на всякий случай обрезать свою фотографию со всех сторон по тонкой полоске, чтобы отрезанная с одной только стороны часть не бросалась в глаза.

– А ты чё, с ним общаешься? – заинтересованно спросила Настя и сразу присела рядом с ней, не обращая внимания на телевизор.

– Да, он в понедельник зайдёт сюда ко мне, пообещал, – уже не без налёта гордости ответила Ольга, видя, что её друг вызывает уважение и восхищение и в этой камере.

– Ты серьёзно? – в изумлении раскрыла глаза Настя. – Он сюда ни разу не заходил. Ухты‑ ы‑ ы… А у вас что, серьёзно?

Ольга задумалась, глядя куда‑ то в зарешеченное окно. Её глаза загадочно блеснули, но она всё же нерешительно и тихо произнесла:

– Не знаю. Может быть…

* * *

Сразу после утренней проверки Солома подтянул кума Дунаева. Он прекрасно понимал, что если сейчас ничего не предпримет в ответ Протасу, то не только упадёт в глазах Немца, а могут быть последствия и потяжелее. Но придумать что‑ то жёсткое он не мог всю ночь. То ли чувство к Ольге так его размягчило, то ли он просто сильно отвлекался на переписку с ней и неоднократное письменное объяснение художнику, как рисовать марку с его и Ольгиной фотографий. Всё, до чего он додумался, это затянуть Протаса к себе в хату и поговорить с ним при Немце, расставить все точки над i. Он подумал, что если они вдвоём объяснят ему, что он не прав, потому что Солома здесь не виноват, он успокоится. Ничего другого Солома не мог придумать, раньше Протас не сидел, и искать какие‑ то старые косяки по этой жизни за ним бесполезно. А здесь, в тюрьме, он всё время был на виду и часто помогал всем, так что здесь никто не скажет за него ничего плохого.

– Надо Протаса подтянуть ненадолго, побазарить, – уверенно сказал Солома куму, когда его вывели на продол.

– Зачем он тебе? – сузив глаза спросил Дунаев.

– Надо, Степаныч. Ты, кстати, не знаешь, чё у него там по делюге? Никого он там не сдавал?

– Нет. Его самого сдали. А тебе зачем?

– Просто знать, что за человек. Народ недовольство проявляет в тюрьме, надо их успокаивать, а то за малолеток они могут и всё остальное вспомнить. Ты же знаешь, им только повод дай. – Солома говорил уверенно, чувствуя свою силу. Если насчёт посещения Ольги он пока не мог просить, то здесь все козыри были у него в руках и он умело пользовался происшествием с малолетками, прекрасно зная, что кум пойдёт ему навстречу. А уже через пару дней, когда всё уляжется, он сможет попросить Дунаева и о встрече с Ольгой, может быть, даже в его кабинете, так как к наведённому порядку он тоже приложил руку, убедив малолеток никуда не жаловаться. Кум ведь не знает, что ему это большого труда не составило, что малолетки весело рассказывали ему об этом, даже держась за отбитые места и смеясь при этом. Для них это было весёлым приключением, и жаловаться они и так никуда не собирались, и рассказывать родителям тоже. Так что Солома честно и уверенно смотрел прямо в суженные глаза кума.

Но Дунаев даже не пытался определить, врёт смотрящий или нет. Он сощурился, прокручивая в голове собственные мысли. Он подумал, что не зря смотрящий ищет косяки за Протасом. А в столе в кабинете кума лежали малявы от Соломы Протасу и от Протаса Ольге Шеляевой, где он хаял смотрящего. Дунаев думал, как бы это использовать. Он не знал, трахалась ли Ольга с кем‑ то из малолеток, но был необычайно рад, что Шаповалов от неё отвернулся. Получив малявы в руки, он даже хотел сначала отправить их Ольге, чтобы она не досталась и Соломе. Но мысль о том, что Шаповалов может отойти от злости на неё и опять начать ухлестывать, остановила его от этого. И теперь изощрённый ум старого оперативника думал, чем ещё он может насолить уголовникам. В конце концов он решил, что если оставит у себя одну малявку, то потом ему хватит и её, чтобы испортить отношения Ольги с Соломой, когда уже будет всё ясно с Шаповаловым. А пока ему хватит и одной, чтобы Солома дал по ушам этому зарвавшемуся Протасу, который считает себя настолько выше всех, что не боится рассказывать девчонке гадости даже про Солому. И к тому же каждый раз, когда Дунаев смотрит в глазок хаты восемь семь, Протас или намазывает хлеб красной икрой или всю зиму ест фрукты такие, какие даже в небедной семье кума не каждый день позволялись.

– Ладно, – сказал он наконец, – позже приведут.

– А чё позже? – несильно возмутился Солома. – Сёдня ж суббота, никого нет, ни хозяина, никого… давай щас…

– А чё мне хозяин? – вскинул гордо голову кум.

– Ой, извини, – осёкся Солома. – Ну всё равно, чё ждать‑ то?

– Приведут позже, жди, – властно произнёс кум и кивнул головой дежурному по этажу, чтобы закрыл смотрящего обратно.

* * *

Бандера задумчиво смотрел на лежащую перед ним ручку. Её сделали только к утру, как раз к тому моменту, когда пришёл, наконец, перед самой проверкой ответ из семнадцатой Потапу. Малёк женщинам они писали вместе, и задали такой вопрос Сержантке, чтобы она поинтересовалась у Косы, почему Ольга перестала писать своёму другу и подельнику Юрию. Потап, с подачи Бандеры написал так, что как будто увидел у Юрика Ольгину фотку и, так как они между собой не общаются, хочет сам познакомиться с Ольгой и спрашивает, нет ли у ней кого‑ нибудь ещё. Ответ был однозначный: Потапу там не хрен ловить, потому что она крутит с самим Соломой, и поэтому, естественно, не общается даже со своим подельником и бывшим любовником.

Не верить ей не было оснований, она была лицом далеко незаинтересованным самим Потапом, просто предупреждала его по‑ дружески. Да и сам Бандера хоть и надеялся на то, что это могло быть не так, но слишком уж всё сходилось к тому, что Потапу напишут именно про Солому. Ответа этого ждал с мондражем и, получив его, заскрипел зубами от злости.

После проверки он, немного успокоившись, лежал на шконке и уже несколько минут смотрел на подарочную ручку. Она получилась красивой, но если Ольга уже видела эти тюремные поделки арестантов, то ничего удивительного бы она не нашла. Все эти ручки были стандартны и мало чем отличались друг от друга, разве что самими именами в подписях. На более красивые пластиковые ручки не было материала, да и если бы и был, Бандера уже сомневался, посылать ей что‑ то или нет. Он даже сказал Потапу, уже начавшему вязать носочки для Ольги из найденных Бандерой ниток, чтобы пока не торопился.

Злясь на Солому почти как на человека, укравшего уже его, Бандеры, невесту, он всё же прекрасно сознавал, что тягаться со смотрящим в этом уже поздно. Тот имел возможности легально перемещаться по тюрьме и, как писала эта Сержантка из один семь, несколько раз заходил в Ольгину хату именно к ней и делал ей солидные подарки. Теперь, смотря на эту жалкую ручку, Бандера думал, что она может вызвать у Ольги только насмешливую улыбку. И хоть сейчас на смену заступил корпусной Василич, на которого тоже ещё не прошла злость за то, что ему привели в стакан не Ольгу, подтягивать её сейчас для встречи не имело смысла. Она может все рассказать Соломе и тот будет искать за Бандерой косяки, если сильно ей дорожит, потому что прекрасно сознаёт, что Бандера – тоже серьёзный конкурент, хоть и опоздавший. И хоть предъявлять за встречу с Ольгой, если бы она состоялась, он бы не смог, так как Бандера мог и не знать ничего, то уж точно бы постарался устранить угрозу. По крайней мере, ставя себя на место Соломы, Бандера поступил бы именно так. О мирном решении вопроса путём объяснения человеку, что девушка моя и трогать её не надо, он даже не думал. Предъявить же со своёго места Соломе было нечего, да и даже если и было за что с него спросить, сам Бандера бы делать этого не стал. Он был обычным лидером обычной преступной группировки и привык всё делать чужими руками. Сам же решал вопросы, кровью или нет, только когда дело касалось его лично.

И тут он вдруг вспомнил о Протасе и вопросы по поводу девушки, которые хотел ему задать. Ведь мозг Бандеры ещё до этого сообразил, что там всё может быть связано, просто перекинулся на узнавание информации от подруг Ольги и забыл об этом. Теперь же он быстро продумал, что если его предположения верны и Протас именно по этой причине искал встречи с братом Бандеры и положенцем города, то можно будет попробовать нейтрализовать Солому руками самого Протаса, даже не впутывая сюда брата.

Бандера сразу достал тетрадь и, не медля ни секунды, написал Протасу интересующие его вопросы и отправил по срочной.

* * *

Дунаев приказал корпусному привести в камеру семь восемь Протасова. Сам он уже сходил в свой кабинет и положил в разные карманы обе малявы, компрометирующие бизнесмена. Стоя в начале перехода между корпусами так, чтобы было видно дверь в семь восемь, он все ещё думал, какую из этих маляв оставить себе. Он просчитывал, какую реакцию каждая может вызвать у Соломы. Если он прочтёт ту, в которой Протасов писал Ольге про смотрящего и говорил, зачем она нужна Соломе и какой он есть человек, то может дать бизнесмену по ушам и сделать его положение и жизнь в тюрьме гораздо сложнее. Но с другой стороны, если потом Дунаев захочет разлучить её и с Соломой и доставит ей его малёк, где Солома говорит Протасу о том, что «она шлюха и сама на шишку просится», то без малька Протаса она может и не понять, что речь идёт именно о ней. Ведь имён там никаких не было.

Дунаев всё ещё перебирал в уме различные варианты, собираясь передать малёк Соломе как раз тогда, когда Протасов будет уже там. И тут увидел открывающего дверь в семь восемь корпусного. Услышав негодующий возглас Протаса Дунаев высунулся и увидел самого бизнесмена, трусливо пятящегося назад и кричащего.

– Вы куда меня привели?! Я не пойду туда! Нет, я сказал! Чё хотите делайте, я туда не пойду. Вы чё, крови хотите, что ли?

Протас старался быть твёрдым и решительным в глазах корпусного и смотрящих на него с порога хаты семь восемь людей. Но его дрожащий голос и испуганные глаза выдавали его настоящий, хоть и скрываемый страх.

Корпусной, всё ещё державший дверь открытой, говорил Протасу.

– Заходи, я тебе говорю, никто тебя не тронет.

Но дежурный по этажу, пытавшийся запихнуть Протаса в камеру, только ещё больше нагнал на него страху. Он стал отбегать и отбиваться от дубака. А миролюбивыми голосами звавшие его с порога хаты Солома с Немцем уже не могли ничего изменить.

– Да иди поговорим, Паха, всё нормально, – звучал голос Соломы.

– Базар есть серьёзный по существу, – поддакивал ему Немец.

Но Протас продолжал отходить и громко говорил дрожащим голосом:

– Назад меня ведите! Не пойду я туда! Сказал же, не пойду!

– Ты же знаешь, чё сёдня случилось на старом хуторе? Иди, надо обсудить кое чё, – звал его Солома, не решаясь выскочить на продол и помочь дубаку, всё ещё хватавшему бизнесмена за рукав, запихнуть Протаса в камеру.

– Не надо ля‑ ля! Я чё, лох, что ли?! – пытаясь харахориться отвечал Павел. – В кабинете хозяина поговорим потом.

Солома, конечно, знал, что Протас не зря рассчитывает на хозяина. Но сейчас это только вывело его из себя и он перешагнул порог камеры, чтобы настичь его. И тут вышел из своёго укрытия не выдержавший кум, которому потасовка на продоле была ни к чему, и бросил корпусному, зло кивнув на Протаса:

– Уведите его обратно!

Корпусной сразу закрыл дверь и пошёл с уже не сопротивляющимся Протасом в сторону лестницы. Дунаев презрительно смотрел в спину бизнесмена. Его внезапное поведение так разозлило кума, что со злости он открыл дверь камеры опять и, вызвав на продол Солому, сказал:

– Ты знаешь, почему этот гандон заходить боится? Чувствует за собой что‑ то. А знаешь что? Вот, смотри.

Дунаев сунул руку в карман и, забыв, какой именно там малёк, сплюнул и достал сразу оба. Когда Солома заканчивал их читать кум понял по его лицу, что пожертвовал обеими малявами не напрасно. А разлучить потом его с Ольгой и так будет несложно, его всё равно скоро осудят и увезут в лагерь.

* * *

Когда Протаса закрыли обратно в камеру, он дрожал всем телом. Ещё едва увидев Немца в семь восемь, как только открыли дверь, он сразу понял, зачем его туда тянут. Быть избитым уголовниками, которые в этом деле меры почти не знают и за это же порой и сидят, он очень боялся. Перед глазами вдруг сразу встала семья, дети, родители и продолжающий функционировать бизнес. Покидать всё это ему очень не хотелось, да и инвалидной коляски боялся как огня. Поэтому поспешил укрыться за дверью своей камеры, где, как он наивно полагал, он будет в безопасности. Здесь он старший и если Солома зайдёт сюда, один он на всех не кинется. Но, несмотря на это, он всё равно очень боялся. К тому же единственная его защита – хозяин тюрьмы, отсутствовал в этот субботний день.

– Чё с тобой, Паха? – спросил Спасской, глядя недоуменно на дрожащие руки Протаса. – Куда это тебя щас дергали?

– Чё со мной?! – язвительно спросил Протас, мандражируя всем телом. – Немец твой у Соломы щас в гостях, всё выложил ему. Меня хотели затянуть в хату, я не пошёл. Пошёл бы – уеб…ли бы сразу.

– Да ты чё? – схватился за голову Спасской, чувствуя в некотором роде свою вину в этом. – Ну кто ж знал, Паха?

– Ни х…я, – покачал головой Тёплый, понимая, что это может коснуться теперь и их всех.

– Пи…дец, чё щас делать, не знаю. Ещё и хозяина два дня не будет, – пытаясь унять дрожь хотя бы в теле, говорил Протас, делая вид, что голос у него дрожит от злости.

– А чем хозяин‑ то здесь поможет? – спросил Тёплый.

– Н‑ не знаю, в одиночку там или чё… – качал головой Протас.

– Тебе тут малёк, кстати, пришёл по срочной. Это не с этим связано? На, посмотри, – протянул малявку Спасской.

Протас нерешительно взял её и распечатал. Читая малёк от Бандеры он постепенно менялся в лице. Когда он его брал, был уверен, что это не может быть связано с этим, потому что Бандера обо всём происходящем не знал. Но когда прочитал и почувствовал неожиданно проявившийся интерес Бандеры к его делу и даже предложение подтянуть положенца города, если дело касается серьёзного человека, сразу воспрял духом. В мальке Бандера открыто намекал на Солому.

– Та‑ ак, – вмиг окрепшим голосом произнёс он и посмотрел на своих сокамерников. – Кажется, дело двинулось. Походу скоро здесь будет новый смотрящий в тюрьме.

– Кто? – вскинули брови сокамерники.

Протас уже хотел было назвать Бандеру, так как по его интересу понял, что тот собирается сам стать смотрящим. Но потом решил не говорить, чтобы, не дай бог, не сглазить.

– Пока не знаю, – покачал он головой и быстро сел писать ответ Бандере, что этот человек действительно Солома и все подробности его поступка.

* * *

Бандера получил срочную маляву от Протаса вместе с прогоном, что контрольку порвали и больше отправить ничего не смогут до вечера. Уже начинался день и менты во дворе тюрьмы не стерпели наглости арестантов. А может, оперчасть и охотилась за конкретно этим мальком, если обладали информацией, о ком и о чём там может идти речь. Но так или иначе заточенные зубья кошки срезали контрольку позади малька, и его успели затащить на старый корпус. Бандера облегчённо вздохнул, узнав об этом, иначе бы он ходил на нерве до самого вечера, ожидая этого ответа.

Он с нетерпением вскрыл маляву и начал читать. То, что его предположения оказались верны, было ясно уже с первых строк. Протас описал, как Солома отплатил ему за обещание помочь деньгами, с каким «уважением» отнёсся к его просьбе посмотреть за девушкой Протаса. Ну, в том, что она была его девушкой, Бандера очень сомневался, но сейчас это было неважно. Главное, что Протас горит желанием рассчитаться с Соломой и, как говорит, за ценой не постоит. А то, что Солома уже наступил ему на хвост и пытался получить с него за то, что Протас хотел сделать ему предъяву, повышало эту цену ещё больше. Теперь, если грамотно всё продумать, можно не только устранить Солому чужими руками, оставить в стороне, но ещё и денег на этом заработать.

«Извини, Санёк, – думал Бандера, – я бы никогда не пошёл против тебя, но раз уж ты сам так поступаешь, то извини…»

Начав сразу прикидывать в уме варианты, Бандера сел написать короткую записку корпусному Василичу, чтобы он позвонил по телефону и срочно вызвал сюда Толяна. Василич знал, что за это нелегальное свидание он своё получит и поэтому обязательно позвонит, потому что дежурить в выходные, когда можно без опаски это организовать, выпадает ему не так часто. Написав, Бандера стукнул в дверь.

– Командир, позови корпусного! – крикнул он.

Кормушка открылась почти сразу, и в ней показалось лицо самого Василича, который был где‑ то рядом и сам слышал этот крик.

– Врача надо, начальник, башка болит, – проговорил Бандера для понта, высовывая руку с запиской.

– Башка не жопа, ничё страшного, – понтанулся в ответ корпусной, сжав в кулаке записку и закрывая кормушку.

Бандера принялся в нетерпении расхаживать по камере. Он знал, если Толян в городе, то приедет сразу. Если брат зовёт его срочно, значит действительно очень нужно, по пустякам Бандера никогда не отрывал его от дел и обращался очень редко. Он прекрасно понимал, что это он сидит в тюрьме и делать ему нечего. А Толян постоянно в суете и движении, тем более что оставшись без погибших и сидящих близких ему приходится нелегко. Но в том, что он приедет сразу ещё сегодня, пока смена Василича, он не сомневался.

Он думал, как лучше выудить с Протаса деньги. Чтобы остаться не при делах и не наживать себе врага в лице Соломы было ясно, что придётся сводить Протаса с новым положенцем города. Тот сидел раньше за групповое изнасилование и, сумев остаться при этом авторитетным человеком, за хорошие деньги сможет помочь Протасу в любом вопросе, касающемся тюрьмы. Тем более что и повод для спроса с Соломы у Протаса, как он писал, был. Только, судя по его мальку, получить со смотрящего он хочет слишком жёстко за такой поступок, а потому и должен понимать, что в сумму это обойдётся немаленькую.

Не успел Бандера ещё придумать, как отщипнуть ему с Толяном от этой суммы и сколько, как дверь открылась и Василич официально и грубо произнёс, освободив проход:

– Банин.

Бандера сразу вышел, удивлённо смотря на корпусного. Несмотря на официальный голос, он видел, что новость для него у Василича хорошая, но недоумевал. Прошло только минут двадцать с момента, как он дал ему записку. Даже если он уже позвонил, то Толян не успел бы доехать за это время. Хотя…

– Пошли, – произнёс Василич и для вида легонько подтолкнув Бандеру к лестнице, на глазах у дежурного по этажу.

– Уже приехал, что ли? – шёпотом удивлённо спросил Банедра, оказавшись уже на лестнице.

– Пошли‑ пошли, – загадочно улыбаясь проговорил Василич.

«Неужели уже приехал? » – с радостью думал Бандера, когда корпусной подводил его к мусорской раздевалке, расположенной у выхода в тюремный дворик. Именно здесь проходили все нелегальные свиданки Бандеры со своими друзьями, пока они были ещё живы пару месяцев после его ареста. Толян тоже был здесь несколько раз и когда дверь открылась, Бандера с радостью ожидал увидеть огромную фигуру брата.

Но на лавочке перед раздевалочными шкафчиками сидел Киря, близкий Толяна. Он сразу встал и, запнувшись о стоящую в ногах сумку, подошёл к Бандере и сдержанно поздоровался.

– Давай только быстро, – проговорил Василич. – ДПНСИ‑ то в курсе, но где‑ то тут ещё Дунаев шарится, тоже сёдня дежурит.

Корпусной вышел, и Бандера повернулся к Кире.

– А Толяна чё, нет в городе? – спросил он огорчённо.

– Да в городе был, а чё? – просто спросил Киря.

– Как чё?! – ошарашенно уставился на него Бандера. – Я же сказал, мне Толян нужен срочно. Или он там не понял по телефону?

– По какому телефону? – удивился Киря.

Бандера внимательно посмотрел на него и, поняв, что Киря приехал не по звонку, сразу остыл, но продолжал говорить возбуждённо.

– Мне Толян нужен срочно. Позвони ему прям щас. У него есть вот эта трубка, которые с собой там щас уже носят?

– У кого‑ то есть, но у меня‑ то нету. И он ещё во Влад собирался, щас там чё‑ то мутит, даже мне не говорит чё. Если по трассе уже едет, то там пока не берёт труба.

– Тогда быстрее давай, Киря, может он ещё не уехал. Чё у тебя там? – кивнул Бандера на сумку.

– Да баул тебе, а то уже в зону щас могут отправить.

– Как – в зону? Ещё ж ответа на касачку не было.

– Был, вчера ещё. Тебе просто дать не успели расписаться наверно, в понедельник дадут. Тут водка пару фант. Химки и бабок я в торпеду запаял, на держи. Ещё…

– С остальным я сам разберусь, Киря, – перебил его Бандера, выхватив торпеду и подняв сумку с вещами, продуктами и двумя бутылками из‑ под фанты, наполненными водкой. – Давай быстрее звони Толяну. – Он высунул голову в дверь и, кивнув стоящему рядом и озирающемуся по сторонам Василичу, прошептал: – всё, выпусти его.

Корпусной быстро вывел Кирю за ворота и, вернувшись, повел Бандеру обратно в камеру.

– Ты чё, не дозвонился Василич? – спросил его Бандера на лестнице.

– Нее, трубку никто не берёт. Может нету дома никого или спит.

Только тут Бандера вспомнил, что в спешке забыл взять у Кири номер трубки Толяна, которая у него уже появилась и теперь всегда с собой. А то через тот контактный телефон, что он дал корпусному, его сразу не поймать.

– Ладно, Василич. Он щас может подъехать, нам буквально на десять минут пообщаться. Ты же знаешь, в обиде не останешься. Хокей?

Корпусной улыбнулся в ответ и притворно замахнулся дубинкой.

* * *

Из двух полученных от кума мальков Солома показал в камере только один, собственный, который, по его мнению, должен был видеть Немец в хате Протаса.

– Это мне щас кум отдал, – пояснил он со злостью. – Теперь понятно, почему этот гандон упирался, заходить сюда не хотел. Кумовская гнида. Чует, падла, что его ждёт, – негодовал Солома. Он прекрасно понимал, что эту маляву кум сам выхватил вместе с малявой Протаса, из содержания там было всё понятно. Но это было сейчас как нельзя кстати, и он использовал эту возможность, чтобы устранить возможную угрозу от Протаса. А его малёк к Ольге он порвал и выкинул незаметно в мусорный бак.

– Да‑ а, это же твоя малява ему, – согласно кивал Немец и, после кивка смотрящего, добавил: – То‑ то я смотрю, он щемится отсюда. Бля, как жопой, сука, чуял…

– Да ссука, хули тут говорить, пошли щас въ…бём его до поноса. Я лично его рвать буду, козла, – Солома злился непритворно, малява Протаса Ольге действительно вывела его из себя.

– Все вместе? – спросил Немец. – А менты…

– Я уже договорился, – перебил Солома. – Идём как бы в гости все вместе. А как зайдём, сразу по седлу ему дадим, – он постучал в кормушку уже предупреждённому Дунаевым корпусному.

– А остальные там встревать не будут? Сколько их там? – резонно поинтересовался Паха.

– Да кто там будет встревать?! – возмутился Солома. – Одни коммерсы, каждый сам за себя. Этого х…я пиз…анем и остальные будут как шёлковые, и уделять сразу начнут как положено, а не на отъе…ись…

Дверь открылась и он сразу замолчал, хотя всё в нём кипело. Корпусной молча провёл их всех, кроме одного шныря, до хаты восемь семь и, открыв им дверь, сказал, показав на часы на руке:

– Сорок минут.

Солома зашёл в хату последним вместе с Немцем, чтобы Протас не начал орать раньше времени, увидев их и поняв, зачем они пришли. Но Протас не закричал даже тогда, когда дверь захлопнулась и в наступившей тишине были слышны шаги удаляющегося корпусного. Наоборот, увидев, что пришло только пять человек вместе с Соломой, причём все были худыми как жерди, по сравнению со Спасским, Тёплым и остальными его друзьями‑ сокамерниками Протас осмелел и полез нарожён. Зная, о чём пойдёт речь, он смело заявил, сжав кулаки.

– Ну и чё ты хочешь мне сказать, Саня? Что я неправильно тебе предъяву хотел сделать, как Немец говорит? – он кивнул на Немца и опять уставился на Солому. – Так если, по его словам, такие разборки не канают, чё вы щас сами тогда пришли мне качать из‑ за бабы? Я‑ то Немца выслушал, и не стал этого делать…

– А с чего ты взял, что тебе за тёлку качать будут?! Понятий, что ли, нахватался, пряник? – резко перебил его пламенную речь Солома и двинулся на Протаса. – За тобой серьёзные грехи есть, сука ты кумовская, очень серьёзные…

– Чё‑ о‑ о?! – в свою очередь выкрикнул Протас и, оглянувшись на парней за его спиной, решительно встал в стойку и выпалил первую пришедшую на ум обратку, сидевшую в голове с самого детства и вылетевшую просто автоматически. – Сам ты сука! Понял?

Солома, который был здоровее всех дохляков с его хаты, Паха и ещё двое лагерных блатняков кинулись на Протаса разом. Немец, хорошо понимающий, что за такие слова уже не нужно делать сначала предъяву, а уже потом бить, как они хотели сделать вначале за стукачество, тоже кинулся. Но места вокруг Протаса ему не хватило, и он повернулся к своёму земляку Спасскому и остальным.

– Не вздумайте встревать, Андрей, – резко произнёс он, оглядывая их. Но они и не думали лезть и у некоторых и самих руки дрожали, когда они со страхом смотрели на избиение друга и по чуть‑ чуть пятились назад. Один Спасской внешне оставался спокойным, видимо думая, что Немец не даст его в обиду. Но сказать он всё же ничего не смог.

– Маляву помнишь? – спросил Немец, показывая ему малёк от Соломы, который они тут же вместе и читали ещё недавно. Спасской молча кивнул в ответ, и Немец показал её остальным. – Это он куму отправил. У вас тут мышь мусорская живет.

Все посмотрели пугливыми взглядами на малёк и уставились на Протаса. Тот рычал как медведь и вертелся, уже не отбиваясь, а лишь пытаясь закрыться руками. Но сыпавшийся со всех сторон град ударов всё же сломал его, и он стал оседать. Понимая, что если упадёт, забьют ногами, Протас изо всех сил держался, и когда сильными ударами сзади под колени Паха всё же свалил его на пол, он дико закричал.

⇐ Предыдущая 14 15 16 17 18 19 202122 23 Следующая ⇒