Макс Барри 15 страница

Мой кольцевидный живот провернулся. Ноги вытянулись. Копыта раскрылись и выдвинули пальцы. Я врезался в автомобиль, как бомба. «Тройки» съежились, смягчая удар. Выстрелили якорные шипы. Я ощутил, что левое копыто зацепилось за пол, а правое скользнуло. Оно ударилось в капот автомобиля и отшвырнуло его прочь. Я шатался. Я стоял. Капот вернулся и попытался в падении срезать мне голову. Рука‑ клешня отпустила Карла, и трос метнулся ко мне. Контуры неуверенно шагнули, затем – еще, и мы почти обрели равновесие, когда рядом врезался Карл, подобно метеориту. Нас отбросило ударной волной, и вдруг нарисовался человек с совершенно белым лицом и раскрытым от ужаса ртом; я приложил все усилия, чтобы не наступить на него. Живот крутанулся. Я попятился и вошел в высокую витрину. Посыпались стекла. Но я удержался на ногах. Я был жив. Мне хотелось расплакаться, я любил мое тело.

Клешня чмокнула: она втянулась в руку до конца. Я стоял в магазине. Это был огромный белый храм из воздуха и стекла. Пара десятков людей съежились за прилавками и витринами. Стены были увешаны белыми постерами, похожими на знамена и напоминавшими политические плакаты, а витрины казались склепами с заключенными в них миниатюрными телефонами, компьютерами и планшетами.

Осколки стекла осыпались с меня потоками. Никто не бежал. Никто не кричал. Мне это показалось странным, но я как‑ никак находился в магазине электроники. «Карл», – сказали органы – и вовремя. Я вгляделся в обломки. Может быть, его отбросило в сторону. Броня у него была приличная, а вот с амортизацией проблемы. Я отвел взор, но тут же глянул обратно, так как уловил движение: у Карла была шина – он уже замахивался, чтобы запустить ею в меня.

Я поднял руку‑ пулемет. На этот раз летящие предметы меня не отвлекут. Я сжал кулак и, когда ощутил вращение внутреннего барабана, подумал: «Шина упругая, от удара она спружинит». Она попала в руку‑ пулемет и отскочила мне в лицо. Голову отбросило назад. Я заглянул в сердце Вселенной. Тело запело, а мозг копошился во тьме, силясь припомнить, где искать рычаги управления. Гипсокартонный порошок висел в воздухе, как звездная пыль. Я сверил голову с линией горизонта. Люди в хип‑ хоперских футболках и брюках карго устроили давку в двустворчатых дверях, подчиняясь стадному алгоритму наподобие рыбного косяка. Ко мне летел какой‑ то мужик с руками‑ молотами и в серо‑ желтом экзоскелете. Он показался мне знакомым. Я его откуда‑ то знал. «Да это же Карл», – пронеслось в голове, а он ударил меня по ногам. Я пошатнулся, но не упал. «Тройки» оказались сильнее. Карл выполнил захват, сдавил мне горло, другую же руку сомкнул на трехпалой клешне и начал отводить ее назад. «Ишь ты», – произнес я. От локтя растекались красные болевые волны. Я не видел Карла, но всяко выстрелил клешней в надежде, что она сама найдет способ отвернуть ему голову. Вместо этого, мы с ней вырвали кусок пола и зашвырнули через весь магазин. Я замышлял другое, но это могло нагнать страху.

– Я забрал ее, – сказал Карл. Я чувствовал щекой его горячее дыхание. – Вернулся и забрал ее.

Моя рука взвизгнула. Заскрежетал металл. Я ощутил разделение. Часть меня упорхнула. Предплечье упало на пол, потянув за собой разорванные провода. Больно не было, но утрата стала худшим, что я когда‑ либо испытал.

Я повернулся вкруг оси. Я взмахнул рукой‑ пулеметом. Но Карла было не достать. Он намертво зажал мою шею. Его толстые неуклюжие пальцы защелкнулись на моем орудийном бицепсе. Я скорбел по руке. Я не хотел быть разорванным на куски. Я приказал моим органам: «Не знаю как, но, пожалуйста, убейте его хоть как‑ то».

Контуры рванулись вперед. Они крушили витрину за витриной. Мы набирали скорость, направляясь к стене. Перед столкновением живот провернулся.

Мы врезались в стену спиной. Гипсокартон разлетелся. Все окутала пыль. «Где он? » – подумал я, и органы ответили: «Не знаем»; мы сделали четыре шага назад и подняли руку‑ пулемет. Мы не видели Карла в зримом спектре, зато в электромагнитном он сиял, как звездное поле. Мы сжали кулак и дозволили орудию излить наш гнев.

Мы ждали. Вокруг все полнилось жарой и пылью. Пол был усеян осколками пластика, стекла и электроники. Пыль оседала. Неясный силуэт перед нами сгустился в тело. Рука‑ пулемет загудела, как будто предлагала вмешаться. Но мы медлили, желая удостовериться. Вой сирен приближался. Тело не шевелилось. Тепло убывало в инфракрасном диапазоне, подвижность – в микроволновом. Воздух становился прозрачнее. «Похоже, мы его сделали».

Позади нас возникло движение. Мы обернулись и увидели Лолу, которая с трудом пробиралась через торговый зал. Ее глаза нашли Карла. Он проявился в видимом спектре. Металлический каркас был погнут и разломан. Как и Карл под ним. Металл частично вошел в плоть. Я не хочу злорадствовать, но именно поэтому у гибридов нет будущего.

– О боже! Ты убил его. – Она прикрыла руками рот. Глаза наполнились слезами.

– Он пытался забрать наши органы. Он сломал нашу руку. – Мы показали ей. – Полюбуйся.

– Это неправильно. Господи, до чего же неправильно.

Снаружи взвизгнули шины. Захлопали дверцы.

– Нам нужно уходить.

Лола покачала головой, глядя на Карла. «Она хотела, чтобы он забрал наши органы», – подумали мы. Позорище – она была так мила. Она была добра к нам. Но теперь ею завладела дурная мысль, несовместимая с нашим существованием.

В нашей руке‑ пулемете что‑ то клацнуло. На какой‑ то ужасный миг мы решили, что она умерла. Затем мы вспомнили этот звук: так «Лучшее будущее» переводило оружие в онлайн. Мы заглянули себе в голову: там стоял и смотрел Джейсон.

До нас донесся короткий гудок. Двери главного входа распахнулись, явив следующие – неприглядного промышленного вида. Те с грохотом открылись, и мы узнали в них дверцы грузовика. Скат громыхнул по полу. Со ската сошла Кассандра Котри в сопровождении охранников в серой униформе, которые перебегали с флангов и освещали фонарями столбы блестящей пыли. За ними шли кошки.

– О небо! – произнесла Кассандра Котри. – Вжгляните.

Она смотрела на Карла без всяких эмоций. Если красота действительно в постоянстве, [31] Кассандра Котри в этот момент была прекрасна, как никогда.

– Он хотел наши органы.

– Вы правильно поштупили, Чарли. Не шомневайтешь.

По скату, вращая оранжевой мигалкой, пятился вилочный погрузчик. Он развернулся и затарахтел по направлению к Карлу, выставив раздвоенный железный язык. За рулем сидел паренек с загорелой кожей и лопающимися мышцами.

– Теперь мы шможем подчиштить.

– Чарли нужна помощь, – подала голос Лола. – Протезы разрушают его.

– Помолчите, – предложила Кассандра Котри. – Вы вполне шебе головная боль, так что не надо еще и накручиваться. Чарли, нам пора. Идите в гружовик.

– Нет, – сказали мы.

– Нет, – повторила она. Она казалась разочарованной, но не удивленной. – Почему вы не пойдете в гружовик, Чарли?

– Вы хотели, чтобы я. Пассивно. Испытывал органы. Не контролируя процесс.

Она облизнула губы.

– Джейшон? – (Тот выступил и встал за ней с планшетом в руках. ) – Вы говорили доктору Нейману, что мы будем ишпольжовать его в качештве пашшивной биологичешкой нашадки для экшпрешш‑ тештирования органов?

– У меня… как‑ то вырвалось.

– Вырвалошь, – отозвалась она. – Оно вырвалошь.

– Да. Извините. – Он зыркнул в мою сторону.

Она вздохнула:

– Чарли, не буду вам лгать. Да, мы шобиралишь жанятьша пашшивным тештированием. Но вштаньте на мешто компании. Вы актив. Нам не нужны активы, шпошобные чувштвовать. Нам не нужны активы, готовые влюблятьша и выкидывать людей из окон. Единштвенным шпошобом разрешить эту проблему являетша полный контроль надо вшем, что вы делаете. Я понимаю, что ваш это не вполне уштраивает. Но таково положение вещей. Теперь, когда вше улеглошь, когда мы наладили ушпешную шиштему проижводштва, решение можно перешмотреть. Мы можем попробовать дать вам какое‑ то время перемещатьша шамоштоятельно, в контролируемой шреде. Понимаете? У ваш ешть будущее. Хорошее будущее. Ешли вы пойдете в гружовик.

– Чарли, – вмешалась Лола, – послушай меня. Ты самый замечательный из всех, кого я знала. Но не из‑ за твоего тела. Ты больше его. Пожалуйста, вспомни, что ты никогда не хотел убивать людей. Никогда не хотел, чтобы тело тобой управляло.

Мы отвернулись. Никто нас не убедил. Кассандра Котри хотела посадить нас в клетку, а Лола хотела разобрать нас на части, а мы хотели сбежать в укромное место для небольшого ремонта. Но тут мы снова взглянули на Лолу и вспомнили, что и ее считали нашей частью. Не физической. Но важной в том смысле, что с ней мы становились другой личностью. «Нужна ли нам Лола? » – подумали мы. Мы испытали противоречивые желания, и ни одно не высказывалось от лица Чарли с основанием большим, нежели другое. Мы подумали дальше: «Может быть, нет никакого настоящего „я“? » Возможно, оно постоянно меняется. Ребенком я много чего боялся без всякого повода, а взрослым перестал – так кто же из них я? Они были раздельны, но достоверны. Я был бодрее после кофе; вздорным – когда уставал, а сочетание стресса, нехватки конечностей и лекарств наделяло меня способностью убивать людей. И все это, наверное, мало что говорило обо мне. Было бессмысленно рассуждать, кто я такой, так как я представлял собой сиюминутную комбинацию химических веществ. И я решил не доискиваться до своего истинного «я». Я предпочел быть тем, кем хочу. Мне нравилась та часть меня, которая любила Лолу. Я решил быть ею.

– О'кей, – сказал я.

Кассандра Котри замялась:

– Вы говорите «о'кей» в шмышле, что – да, о'кей, вы полежете в гружовик?

Я покачал головой. Лола придвинулась ко мне, и на лице ее написалось облегчение.

Кассандра Котри обернулась:

– Вше видели? Откаж подчинитьша. Он выходит иж‑ под контроля. – Она подала знак Джейсону. – Давайте.

Тот начал тыкать пальцем в планшет. Погрузчик затрюхал ко мне.

Лола задохнулась. Я мог схватить ее. Побежать. Я успел бы сделать шагов пять до того, как мое тело окаменеет. Потом наступит смерть мозга. Не лучший вариант. Я мог лягнуть и впечатать Кассандру Котри в стену. Уже заманчивее. Но результат не менялся: смерть. Джейсон стоял чуть дальше. Возможно, я сумел бы покрыть дистанцию и выбить у него из рук планшет. Временное решение, поскольку явно имелись другие способы меня выключить. Но так как все прочее сулило гибель, я выбрал это.

Палец Джейсона скользнул по клавиатуре. Наши взгляды встретились. Я узнал этот взгляд: так он смотрел на меня, когда я ждал его в лаборатории, сунув ногу в Тиски. Тогда он метнулся к Большой Красной Кнопке, но опоздал. Похоже, Джейсон усвоил урок.

– Живо! – велела Кассандра Котри. – Времени нет.

Можно было топнуть. Ударная волна прокатится по полу и собьет Джейсона с ног. Поднимется крик. Джейсон на карачках поползет к своему компьютеру, но я окажусь быстрее и раздавлю планшет копытом. Охранники отступят, зная, на что я способен. Пока они сплотятся, я успею подхватить Лолу на руки. Можно выпрыгнуть через проломленный потолок и приземлиться на крышу. Примчится полиция и «скорая помощь», но я мог бежать, пока не оставлю их далеко позади и мы с Лолой не окажемся вне досягаемости «Лучшего будущего». Еще до рассвета, уже в другом городе, мы могли бы взломать фабрику и с помощью тамошнего оборудования найти во мне передатчик. Я научил бы Лолу пользоваться магнитной дрелью, она села бы мне на грудь и сделала так, чтобы нас больше никогда не нашли.

Это был хороший план.

Я поднял копыто. На том все и кончилось. Копыто зависло. Ощущение осталось прежним. Копыто не омертвело. Но оно меня не слушалось. Я превратился в статую. Я попробовал повернуть голову, чтобы взглянуть на Лолу, но смог лишь скосить глаза. Лола завизжала. Я задохнулся, так как теперь мне предстояло умереть. Но я и не умер. Я просто стоял.

– Пождравляю, – изрекла Кассандра Котри. – Вы вшегда хотели быть машиной.

Джейсон припал к клавишам. Копыто опустилось. Ноги устремились вперед. Я был не статуей. Марионеткой.

– Пушть он ее ударит, – сказала Кассандра Котри. – Врежет ей… или штукнет по голове кулаком, вше равно.

– Что? – переспросил Джейсон.

– Пушть он ее ударит. Она не нужна нам живой.

– Я не думаю… – начал Джейсон, и Кассандра Котри повернулась и посмотрела на него в упор. – Ладно.

Он склонил голову над планшетом. Типичное поведение. Технический персонал любит болтать о бунте против руководства, но когда доходит до дела, становится тише воды ниже травы. Мы не привыкли скандалить.

– Лола, – сказал я.

Мое копыто ударило в пол. Повисла пауза. Мой живот провернулся так, что я оказался к ней лицом. Я сделал шаг.

– Боже, Джейшон. – Кассандре Котри не терпелось. – Вы еще медленнее можете?

Он смахнул волосы со вспотевшего лба.

– Беги, – сказал я.

Но разве был в этом смысл? Лола явно не хотела бежать. Она неподвижно стояла, пока я не замер перед ней и не поднял руку‑ пулемет. Тогда она подалась вперед и обняла мой металлический торс.

– Беги. Пожалуйста.

– Я люблю тебя, Чарли.

Я ощутил волнение невидимой силы. И я сложил два и два. Когда сердце Лолы начало вырабатывать ЭМИ в первый раз, мы готовились к близости. Во второй раз я прыгнул на балкон, чтобы спасти ее. У Анжелики мы целовались. Во время езды вслепую мы задели машину и Лола сказала: «Я решила, ты ранен». И вот теперь…

Я был скептически настроен ко всему, что нельзя измерить, записать и подвергнуть независимой проверке двойным слепым методом. Но здесь я имел дело с неоспоримыми данными. Сердце Лолы билось быстрее рядом со мной.

– Лола, – молвил я, – поцелуй меня.

Лола подпрыгнула и обняла меня за шею.

– Я сделал тебе сердце, – прошептал я. – Оно в «Лучшем будущем».

– О! – Она стиснула меня. – Как здорово.

– Оно тебе понадобится. После всего.

– Чарли, – повторяла она. – Чарли.

– Если ты уничтожишь грузовик. И меня. Мое тело.

– Нет, Чарли.

– Они не смогут. Уйти. Тогда, может быть, приедут копы. Врачи. Спасут нас.

– Может быть?

– Лучше. Чем ничего. – Я почувствовал, что рука чуть сместилась. Она делала поправку на новое местоположение Лолы. – Пожалуйста, – попросил я. – Сейчас.

Мы поцеловались. Из глубины груди Лолы полился высокий звук, как будто она запела. Электрический вихрь, пронесшийся сквозь меня, мог быть ее дыханием. Наступившая тьма – ее объятием.

– Опля, – произнес кто‑ то. – Обалдеть можно.

– Это… что это? Вторая стадия?

– Нет, это… – Несколько человек дружно вздохнули. Затем послышались аплодисменты, гиканье и смех.

– Онлайн. – Слово прозвучало веско, на манер: «Наша взяла».

Я попытался моргнуть. Не получилось. Но я мог видеть. Вот ваза, в ней три желтых цветка. Нарциссы? Я не знал названий цветов. Но ваза стояла на ровной белой поверхности, а за ней высилась бежевая стена. Мне показалось, что белая поверхность принадлежала какому‑ то прикроватному столику. Я попытался повернуть голову, чтобы осмотреть всю комнату, и снова не вышло.

За вазой возникло лицо. Женщина с миндалевидными глазами, скрытыми за очками в коричневой оправе.

– Чарльз Нейман?

Я сглотнул или попытался сглотнуть.

– Что?.. – выговорил я.

Женщина глянула на что‑ то позади меня. Она держалась чуть ближе, чем было бы удобно. Я радовался, что очнулся и пребывал, оставалось надеяться, в безопасности, но не стал бы возражать, если бы эта женщина покинула мое личное пространство. Она снова взглянула на меня сияющими глазами. На миг мне почудилось, что она собирается меня поцеловать.

– Реакция. Чистая реакция.

Где я? Меня охватила паника. Ни одна часть тела меня не слушалась.

– Вы находитесь в проектно‑ конструкторском бюро. Вы попали сюда в ходе диверсификации активов после слушаний о крахе «Лучшего будущего». Мы сотрудники совместного консорциума, представляющего частные и государственные интересы. Вы… – Она посмотрела вбок. – Должна ли я…

– Продолжайте, – сказал кто‑ то.

Она перевела взгляд на меня:

– Парамедики ничем не смогли помочь. Когда они прибыли, вы уже потеряли сознание. Поначалу… в общем, они, конечно, считали, что вы – внутри. В корпусе. У них были клещи и прочие инструменты, чтобы спасать людей из покореженных машин, и они начали вас вырезать. Пока не поняли, что никакого тела внутри нет. У вашей спутницы возникли свои проблемы. Ее сердце остановилось, но не реагировало на массаж. Тогда они не знали, что у нее внутри. Вы были однозначно обречены. Затем вмешались сотрудники… искусственно улучшенные сотрудники. Во время слушаний им прилично досталось. Сейчас я думаю, людям должно быть стыдно за то, как их демонизировали. Это был шок перед будущим. Теперь же, конечно… – Она пожала плечами. У нее были красивые глаза. Этот миндальный цвет, он был очень глубок. – Так или иначе, они вас спасли. Они знали, какие части можно отключить, не убивая вас. Не убивая ваш мозг. Они поддерживали в вас жизнь по пути в больницу. Можете представить, как вы выглядели. Доктора заявили, что спасать нечего. По их меркам вы даже не представляли собой личность. Вы были органами. Но Лучшие Люди убедили их стабилизировать вас. Подавать вам кислород, воду. Затем вмешались власти. Лучших Людей отстранили. Они были… короче, как я сказала, сейчас такое неприлично повторять. Мы отстаивали иные ценности. Лучших Людей сочли неправильными. Аморальными. – Она скривилась. – Их привели в норму. Все их надстройки ликвидировали. Это было ужасно. Но со временем мы – наше общество – все наверстали. Догнали технологию. Поняли, как она стала частью людей.

Она снова глянула в сторону.

– Несколько раз нам приказывали списать вас. На больницу давили как снаружи, так и изнутри. У входа стояли манифестанты. Однажды они ворвались и… – Она махнула рукой. – Вам нельзя было там оставаться. Был достигнут компромисс. Вас перевезли сюда. На этом этапе вы фактически превратились в исследовательский проект. Сохранить вам жизнь не было его целью. Задача была… – Она помедлила. – Наверное, проще будет вам показать.

Одной рукой, совершенно не напрягаясь, она развернула мою голову. Комната сдвинулась. Я увидел серый ящик. Он выглядел как элемент медицинского оборудования. Его усеивали кнопки, светодиодные индикаторы; к нему тянулось около сотни черных проводков. Один змеился ко мне, другой – к монитору. «Что это? » – подумал я. На экране возникла надпись:

ЧТО ЭТО.

В экране отражались нарциссы. Возле них на белой поверхности стоял маленький черный цилиндр с подставкой из белого пластика. В его передней части располагался объектив, а сзади отходил провод. Я понял, что смотрю на свое отражение.

– Стоп, – сказал кто‑ то. – У него всплеск.

– Нагрузка растет.

– Слишком много неконтролируемых процессов. Ядро блокируется.

– Выключите его. Выключите его!

Снова тьма.

Странный свет. Рассеянный. Я не мог сфокусироваться. Я потерял ориентировку. Я забыл, где нахожусь.

– Держит… хорошо. Так и оставьте.

– Слабые наводки на шину вывода данных. Ничего страшного.

– Хорошо… дайте ему взглянуть. Только медленно.

Свет поехал вверх. Вернее, поднялось то, что меня укрывало. Я увидел мужчину в полосатой рубашке и галстуке‑ бабочке. Штука, которой я был накрыт, оказалась лабораторным халатом. В подъеме он зацепился за меня рукавом и развернул вполоборота, так что в поле зрения возник серый стальной ящик. Монитор. По экрану побежали буквы:

НЕТ ЯЩИК ЯЩИК Я В ЯЩИКЕ НН Н Л Н ОЛАПОЛАЛОЛАЛОЛАЛОЛА…

– Зараза! – Лабораторный халат накрыл меня вновь. – Остановите его!

– Вы видели, что он выдал?

Я почувствовал, что сжимаюсь, прекращаю существовать по частям.

– Может быть, она права. Может…

Меня не стало, я не услышал продолжения.

– Чарли?

Я открыл глаза. Нет. Не открыл. У меня не было глаз. Но я увидел Лолу. Она подпирала рукой подбородок, утвердив на столе локоть. Прическа выглядела так, словно она забрала волосы в аккуратный хвостик, а потом вышла на ветер.

– Эй! – Она улыбнулась. – Вот ты где.

«Лола, – произнес я, – ты меня слышишь? Я не могу говорить».

– Ты говоришь, Чарли. Вот здесь… – Она поворачивала мою камеру, пока я не узрел монитор: «ЛОЛА ТЫ МЕНЯ СЛЫШИШЬ Я НЕ МОГУ ГОВОРИТЬ». – Видишь? Ты говоришь.

Я ЧТО ВНУТРИ МОЙ МОЗГ ВНУТРИ

– Нет. То есть… да. Но это не твой мозг. Ты теперь на транзисторах.

КАК ЭТО Я НА ТРАНЗИСТОРАХ

– Не могу поверить. – Она вытерла глаза. – Столько времени прошло.

СКОЛЬКО ЛОЛА

– Шесть лет, Чарли.

ШЕСТЬ ЛЕТ КАК ЭТО ШЕСТЬ ЛЕТ

– Как будто шесть минут. – Она рассмеялась. – Боже, Чарли, это действительно ты.

Я РОБОТ, написал экран. ЯЩИК Я МЕРТВЫЙ ЯЩИК

– Нет, Чарли. Ты не ящик. Твое тело – ящик. Только и всего.

НЕ ХОЧУ БЫТЬ ЯЩИКОМ ЛОЛА

Она погладила мою камеру. Я не мог это ощутить. Но мне стало легче.

– Они сказали, что тебя нет. Но я не дала бы тебя отключить. За последние шесть лет мне пришлось наорать на массу людей, потому что они опустили руки и хотели сдаться. – Она выпрямилась и расстегнула блузку. Ее грудь пересекал выцветший светлый шрам. – Смотри. У меня твое сердце.

ЛОЛА Я ТОСКУЮ ПО ТЕБЕ

Она закрыла рукой рот и отвернулась. Ее глаза блестели, когда она снова посмотрела на меня.

– Ну, больше тебе не придется тосковать, Чарли. Давай я расскажу тебе про этот ящик. Он особенный. У него есть порты.

ПОРТЫ

– Да. Ты сможешь подключать разные штуковины.

ШТУКОВИНЫ КАКИЕ ШТУКОВИНЫ

– Хороший вопрос. Ответ зависит от тебя. Потому что это просто интерфейс, Чарли. Его можно конфигурировать, как нам захочется. Но… пока я ждала… я немножко забежала вперед и… нет, ничего особенного. Ты можешь лучше. Но я хотела дать тебе что‑ нибудь. Как ты дал мне сердце. Я хотела дать тебе что‑ нибудь построенное моими руками. И вот я сделала тебе руку.

РУКУ ЛОЛА

– Я ею горжусь, как дура какая‑ то. То есть она совсем примитивная. Но это начало.

НАЧАЛО

– Ага. – Она положила голову себе на руку, продолжая другой поглаживать мою камеру. – Именно так.

Странно было смотреть на нее в объектив. Но не настолько, как может показаться. Наверное, люди ко всему привыкают. Теперь, когда я об этом задумался, мне кажется весьма удивительным, что человеческим существам удобно расхаживать в телах, преимущественно состоящих из жидкостей. Это даже как‑ то эксцентрично.

ПОКАЖИ МНЕ РУКУ, попросил я.

⇐ Предыдущая 7 8 9 10 11 12 13 141516 Следующая ⇒