Часть вторая 6 страница

- Мне показалось, или ты на самом деле какая-то бледная? – спросил он у нее, сидя в кресле напротив сестры, - С тобой все нормально?

- Все просто прекрасно! Лучше не придумаешь. У меня столько планов наперед, что ты даже себе не представляешь. Хочу начать строительство в этом городе своего ресторана, затем съездить с Османом на Канары, а еще посетить несколько детских домов и пожертвовать им приличные суммы денег. Я ведь теперь богата.

- Что с тобой? – удивленно стал смотреть парень, не узнавая в ней свою Чернику, - Ты это так говоришь, будто куда-то спешишь жить.

- Конечно, спешу, Светлячок! – подпрыгнула она и пожмякала его за щеки, присев ему на одно колено, - А ты разве нет? Ведь столько хочется всего сделать, пока молодая, свободная от насущных проблем, здоровая… Жизнь ведь даже и не начиналась, братик.

- Прости… Но я не верю тебе… Я слишком хорошо знаю тебя, Черника. В тебе что-то не так.

- Ну, знаешь, братик-Ренатик, - надулась девушка, - Ты в последнее время тоже чего-то слабо светишься. Мало… мало света от тебя исходит. Все заметили, что ты стал каким-то другим…

- У меня есть на это веская причина, - он опустил глаза

- Да, Светлячок… - вздохнула тяжело девушка и, прислонив его голову к себе, стала перебирать своими пальцами в его волосах, - Причина, конечно, веская… но не для того чтобы умирать… Ведь жизнь-то продолжается и очень длинная жизнь… Мне очень жаль, очень-очень… Ты даже не представляешь, как… Если бы я могла, чем тебе помочь, то помогла, даже ценой собственной жизни…

- Что ты такое говоришь? – он немного отпрянул от нее и удивленно посмотрел ей в глаза, - Мне совсем не нравятся твои слова. Почему ты не хочешь мне все рассказать? Ведь мы же всегда чувствовали друг друга и верили.

- Это ты изменился, Светлячок, - улыбнулась девушка и чмокнула его в нос, - Вот тебе и кажется, что все вокруг поменялись. А у меня такое предчувствие, что Ташу ты, все-таки, свою найдешь. Ты главное верь…

- Да я уже и не знаю, во что мне верить… Когда она исчезла, мне стало казаться, что живу я теперь в каком-то металлическом сером шаре, где очень трудно дышать, трудно что-то видеть и понимать. Я ведь ее так люблю… Как мне ее искать? Где? Хоть бы какую подсказу кто-нибудь дал. Я чувствую, как медленно погибаю без нее, теряю всю свою сущность, все чаще думая о чем-то черном и мрачном.

- Да ты что, Светлячок?! – улыбнулась беззаботно Бина и, встав с его колен, потянула его за собой. Затем начала танцевать вальс. Они в детстве это делали часто, если начинали грустить, - Ведь ты же Светлячок. Как ты можешь думать о чем-то темном? А как же твоя Черника будет ночью без света жить? Погаснет твой свет – и она умрет, пропадет во тьме ночной. Всегда думай только о чем-то светлом, и ты никогда не погаснешь. Понял?

Наконец девушка своим задором и танцами смогла освободить его закрытую внутри лица улыбку, и парень расслабился, на какое-то мгновение став самим собой, каким и был раньше. Только сестра могла его оживить. Но что будет, если Черника все-таки раствориться в ночной тьме?

Прежде, чем уехать в аэропорт, Ренат зашел в дом Штрауса, чтобы попросить Дениса достать фотографии тех двоих насильников Таши, которые ныне находились в розыске. На вопрос дяди «зачем», он сказал, что так ему будет легче найти их, будучи в разных странах за границей. Хотя шансов на это у него было примерно один на миллион… У него было очень много друзей из числа пилотов в разных странах. Он размножил эти фото и отдал им, чтобы те, если заметят кого-то из этих преступников, тут же ему позвонили на телефон.

Находясь на работе, Бина старалась отвлечься от терзающих ее мыслей нахлынувшими делами. Она перелистывала отчеты и счета, все подбивая на калькуляторе и компьютере. В кабинет очень тихо вошел Андрей и долго стоял у дверей, наблюдая за любимой начальницей с умиротворенной улыбкой на лице. Только спустя пять минут, Бина вздрогнула, увидев его.

- Господи, Андрюша! Ну ты меня и напугал! Ты с ума сошел так входить… Я уж думала, что за мной смерть пришла…

- И почему же это, интересно, мою черноглазку посещают такие ужасные мысли? – он приблизился к ней, наклонившись и опершись обеими руками над столом, - Я знаю, что ты вчера ходила в больницу…

- Откуда? – удивилась девушка, - Ах да… Майя Петровна… Она до сих пор не научилась держать свой язык за зубами. Ну и что? Ну сходила… Врач сказал, то же самое, что и я – мамой пока в ближайшее время я не стану. Прости…

- А вот врать не хорошо… - отодвинув все принадлежности и бумаги, лежащие на столе, в сторону, еще ближе наклонился к улыбающейся девушке, - Ты так говоришь, чтобы от меня отделаться… А вот не получится. Я уже вчера все рассказал Паоле: и о том, что я люблю тебя, и о том, что ты меня любишь. В общем, она сильно не удивилась и не расстроилась, а даже наоборот поведала мне тоже свой большой секрет об Эрнесте и о том, что ты была у нас и все тоже о нем знаешь… Так что…

Неожиданно Бина перестала улыбаться и, встав со стула, медленно обошла стол со стороны.

- Андрюша… Пожалуйста, пойми меня правильно, но… у нас с тобой ничего не получится… Только ты не возмущайся, не бросайся резкими словами и репликами… Ты еще парень молодой, ты сможешь еще найти достойную тебя девушку, но…

- Бина? – он выпрямился и испуганно посмотрел на нее, - Я тебя не понимаю… Ты что, решила остаться с Османом? А ребенок? Как же наш ребенок?

- Да нет никакого ребенка, Андрюша… Я пуста, как… как… - она схватила пустую коробочку от скрепок со стола, - вот как эта коробка… Я не беременна, понимаешь?

- Я знаю, что ты беременна! – стал нервно кричать он, - И беременна от меня!

В этот момент вошел Осман, явно услышавший последние слова. У него был очень настороженный и изумленный вид.

- Что здесь происходит? – спросил он, глядя то на одного, то на второго, - Бина, о чем он говорит? – он стал напротив Андрея и теперь они оба смотрели друг на друга с невозмутимой злобой и ревностью в глазах. Девушке стало очень страшно. В такую ситуацию она попала впервые в своей жизни. Перед ней стояли двое парней, готовых растерзать друг друга.

- Она не смогла тебе рассказать правду, так это сделаю я, - грозно высказался Андрей, - Она ждет ребенка не от тебя, а от меня…

- Ха-ха… Смешно… - съехидничал второй, приблизившись своим лицом к нему, - А ты вообще в курсе, что она замужем за мной и каждый день мы с ней занимались таким обалденным сексом, что сам бог любви позавидовал! Так что, кухарщик, все козыри у меня, одного. И ребенок этот мой! А тебе уже давно было пора отойти в сторону и не мешать нам.

- Да ты и мизинца ее не стоишь! Насколько это мог быть обалденный секс, что она даже оргазма с тобой ни разу не испытала?!

- Хватит! Стоп! Замолчите вы, оба! – не выдержала такого напора девушка и замотала быстро головой, но те продолжали злобно пялиться друг на друга, - Да не беременна я! У меня РАК! Просто рак!

Те, наконец, оба смогли оторваться друг от друга и одновременно посмотреть в сторону девушки.

- Да! У меня лейкоз! И хватит припираться, умоляю… Мне и так не сладко, а тут еще и вы… со своими воплями…

Что Осман, что Андрей, еще не придя в себя, смотрели ошарашенными глазами на нее, проглотив языки. Воспользовавшись этим моментом, Бина, схватила сумочку и, пройдя между ними, выскочила из кабинета в сторону своей машины. Эти двое какое-то время еще стояли недвижимо, соображая, что делать дальше. Вдруг, спохватившись, они выбежали тоже и помчались вслед за возлюбленной девушкой. Когда вышли на улицу, ни машины, ни ее уже там не было. Куда ехать, где ее искать – никто из них не мог сразу сориентироваться. Действовали они теперь уже молча, не думая о своей ненависти к друг другу. Осман, понадеявшись, что Бина поехала к нему домой, направился именно туда, а Андрей, рассчитывающий, что она поехала в дом Штрауса, рванул с места именно в ту сторону. Но ни там, ни там ее не было. Об этой неприятной новости от Андрея узнали и ее родители, и бабушка Оксана. Все бросились ее искать везде, где только можно… Девушка исчезла также, как и когда-то Таша.

Сидя в свой машине, она долго смотрела на восходящее осеннее солнце, радуясь каждому игривому лучу, как будто в первый раз. Оно озарило ее черничные глаза, превратив их в светящиеся бусинки. На глазах заблестели слезы. Девушка сидела и улыбалась. Недалеко протекала река, а рядом был лес. А главное, ее никто в этот момент не тревожил, не звал, не упрекал и не лгал… Кругом была заманчивая тишина. Бина вышла из машины и, раскинув руки по сторонам, сделала глубокий вдох и поприветствовала прекрасное утро. Ей сейчас так было хорошо и спокойно, что так бы и осталась здесь навсегда. Но одно она знала точно: ни к Осману, ни к Андрею, ни к своим родным она не вернется, возможно, уже никогда… Бина была уверена, что все смогут смириться с ее исчезновением, никогда не увидев того, как она умирает в муках. Девушка считала, что так даже лучше, чем видеть боль и жалость в глазах своих близких. Для себя же она уже точно решила, что отправиться на юг, туда, где она давно мечтала побывать, увидеть то, что давно хотела. Именно в том месте, где будет ближе всего к небу и Богу, она верила, что обретет успокоение и благодать. Дорога предстояла очень долгая и изнурительная. Но другого хода просто не было, а уж тем более обратного.

Уже была глубокая ночь, когда она все-таки смогла добраться до этого святого места. Постучавшись в высокие двери, Бина стала выжидать, когда кто-то сможет с той стороны открыть ей вход. Она не спала уже двое суток, сидя за рулем всю дорогу, и поэтому была очень уставшей и изнеможенной, ноги подкашивались, и вот-вот она могла упасть. Неожиданно с обратной стороны здания послышался шум. Маленькое окошко приоткрылось, а оттуда послышался негромкий голос:

- Что Вам, путник, надобно? Да и время уж позднее… Аль что случилось?

- Пожалуйста… Я Вас умоляю… Пустите меня к себе. Только не гоните. Я очень долго к вам ехала и очень устала, - девушку уже опять начинало тошнить и темнеть в глазах.

Двери открылись и последнее, что успела увидеть Бина, двух женщин, одетых в монашеские одеяния. Они подхватили ее и куда-то поволокли.

Очнувшись от того, что по подоконнику барабанил дождь, Бина стала вспоминать, что этой ночью произошло. Оглядевшись вокруг, она обнаружила себя в какой-то очень маленькой комнатке, где ничего лишнего не стояло, кроме одного стула и небольшого стола. На подоконнике, на столе, на полке стояли затухающие свечи, а на стенах в нескольких местах висели святые образы, иконы. Это было все так странно, но ведь именно сюда она и мечта всегда приехать и посмотреть именно этот монастырь. Еще, когда училась на курсах стюардессы, девушка нашла его по интернету и просто грезила хоть одним глазком увидеть его вживую, а при возможности заглянуть вовнутрь. Иногда, даже сидя на работе, она ознакомлялась с теми правилами и порядками, которые здесь существовали. Сам монастырь считался женским, и выглядел он, как небо – в красивом бело-голубом цвете, с изящными лестничными арками, удивительной отделкой под крышей и куполами. Ночью, в темноте, она так и не смогла хорошенько разглядеть всей этой красоты, но девушка точно знала, что это святое здание находилось недалеко от широкой реки, проходя по краю большого города. Где-то здесь находилась и Водосвятная часовня для освещения воды, тоже очень красивая с четырьмя арками по бокам, а так же старая колокольня. Этот монастырь был двухэтажным и, сейчас, скорее всего, Бина находилась на втором этаже. В монастырском дворе были кельи и хозяйственные постройки. При монастыре находится резиденция епархии, выстроенная из красного кирпича. При ней находится домовая церковь во имя иконы Знамения Божией Матери. И все это девушка знала наизусть. Ей не терпелось познакомиться со всеми сестрами этого чудесного заведения. И только она успела об этом подумать, как в келью вошла женщина, на голове у которой был черный клобук, похожий на большой цилиндр, плотно обрамляющий ее лицо. Поверх него шло черное покрывало, закрывающее плечи и спину. На ней было черное платье, очень похожее на длинную рясу и закрывало все тело женщины по самые пятки. Ей было лет пятьдесят, она очень мило улыбалась и выглядела достаточно доброжелательной. На ее груди висел большой позолоченный крест.

- Здравствуй… - тихо произнесла она, оглядывая девушку с головы до ног, - Ты хоть знаешь, где ты сейчас находишься?

- Да, конечно… И очень этому рада. А Вы, наверное, иегумения?

- Да… Матушка Агафья, дитя мое… А тебя как величать?

- Бина… Бинаида…

- Не слыхала я такого имени еще… Ну что же, Бина, давай присядем и поговорим. Что тебя сюда привело? Аль кручина какая, аль беда? А может, ты с пути сбилась?

- Да все вместе, Матушка Агафья… Я бы очень хотела свои последние дни провести здесь, среди вас, а если это возможно, так и стать одной из Ваших послушниц.

- Послушниц? – немного удивилась женщина, - А ты хоть ведаешь, через что нужно пройти, чтобы стать послушницей нашего монастыря и впоследствии принять великий постриг?

- К сожалению, нет… Но я готова сделать для этого все, что нужно.

- Нет, дитя мое, ты еще не готова… Оставайся пока у нас, хотя бы просто в качестве паломницы, осматривайся, привыкай. Глядишь, станешь трудницей, а там, как Бог даст… Может еще и передумаешь… Облачение тебе наше принесут. Ты молитвы какие ведаешь? Аль совсем без Бога в сердце?

- Знаю, знаю, Матушка. И с Богом в сердце. Вы мне только говорите, что и как мне нужно делать.

- Сперва имя тебе другое надобно дать. Бина - не христианское оно. Ты хоть крещеная? Имя-то другое какое у тебя?

- Устинья…

- Ну вот, Устинья, видишь, на столе лежит молитвенник и наш устав? Почитай, подумай, сможешь ли до окончания своей жизни посвятить себя Богу, Отцу нашему единому. А там, немного погодя, можешь пройтись по нашей обители, осмотреться, познакомиться с насельницами. У нас их тут немного-немало, а семнадцать душ. Все очень хорошие, доброжелательные, ежели что, так покажут, что да как. А мне надобно идти на обедяшнюю молитву.

Когда женщина ушла, Бина взяла со стола молитвенник и стала его внимательно читать. Здесь она чувствовала себя очень спокойно и блаженно. Такой душевной тишины девушка уже давно не испытывала. Через полчаса за дверью Бина услышала несмелый девичий голос:

- Молитвами святых матерей наших, Господи Иисусе Христе Сын Божий, помилуй нас…

Через несколько секунд вошла молоденькая девушка, облаченная в ту одежду, которая многим отличалась от иегумении. Вместо клобука на ее голове был вимпл, состоящий из двух покрывал – нижняя часть белого цвета закрывала волосы, а верхняя, черная и длинная, закрывала так же плечи и спину. Она скромно поздоровалась и произнесла:

- Когда за дверью Вам говорят: Молитвами святых матерей наших, Господи Иисусе Христе Сын Божий, помилуй нас, Вам нужно ответить – Аминь… У нас так принято… Так же и Вы будете говорить, прежде чем войти в келью какой-нибудь из наших сестер, - она положила ей на кровать всю монашескую одежду – вимпл и длинное черное платье свободного покрова.

- Прости, я не знала. Надо бы запомнить. А как тебя зовут? – спросила ее Бина

- Сестра Марфа… - проговорила девушка, наивно и немного испуганно глядя на нее

- А я – Бина, то есть Устинья… А как ты здесь оказалась? Да еще такая молодая… Ты, наверное уже приняла великий постриг?

- Нет пока еще… Я еще только трудница. Еще полгода – и стану послушницей. А там, если Матушка посчитает, что я уже готова – обязательно приму великий постриг. А Вы здесь как? Неуж-то тягосно в том мире?

- Ой тягосно, Марфа, очень тягосно… - вздохнула тяжело Бина, глядя на горящую свечу на столе, - Поэтому я здесь. Хочу тоже быть ближе к Богу. Только он может погасить мое смятение в душе.

- Мне так жалко тех, кто живет за пределами нашего монастыря. Люди – все дети Божьи, а друг друга не понимают, ругаются, гневя нашего Отца, а уж потом просют прощения. Но Бог он милостив, он всех прощает. Вот увидишь, когда поживешь здесь. Ты, Устинья, одевайся и выходи в сестринскую столовую вниз. У нас там скоро трапеза. Ты, небось, голодная? Сестра Анна молвила, что ты даже сознание потеряла у ворот.

- Кажется, да… Ладно, Марфа, ты иди, я все поняла: переодеться и спускаться в столовую. Спасибо.

- Бог с тобой…

Когда та скрылась за дверью, Бина тут же стала переодеваться. При свете огня, исходящего от свечей, она стала осматривать свое тело. Казалось, что оно стало каким-то оранжевым. Ей казалось, что именно болезнь дала такой оттенок коже. Тяжело вздохнув, паломница оделась и вышла из кельи, чтобы посмотреть, насколько здесь много места, где и что находится, как вообще ориентироваться в новом месте. Коридор был не очень широким, но и не узким. На его стенах по обеим сторонам висели лампочки, напоминающие горящие свечи. Возле каждой из них были двери в другие кельи, где, возможно, сейчас находились насельницы этого монастыря. На каждой двери была надпись: «Без благословения не входить» Было очень тихо и непривычно. Но такой тишины Бина никогда еще за всю свою жизнь не ощущала. Многие, такие, как она, охотятся несколько лет за таким нетронутым спокойствием и безмятежностью. Сколько она прохаживалась по длинному коридору, ей ни разу на глаза не попалось не одного человека. Как будто все вымерли, и девушка осталась совсем одна в этом одухотворенном мире. Она стала переживать, что ей не будет хватать все-таки хоть какого общения. Пройдя немного вперед, коридор закончился, и перед ее взором открылось большое фойе и узкая лестница, ведущая на первый этаж. Внизу, молча, с невозмутимыми лицами, ходили монахини, кланяясь друг дружке. Увидев свою знакомую подопечную, Марфа поднялась по ступенькам и произнесла:

- Сестра Устинья, пойдем, я тебе покажу, где у нас проходят трапезы. А то не ровен час, опять дурно станет от голода. Хлопот не оберешься.

Сестринская столовая (так называли здесь то просторное помещение, где все насельницы завтракали, обедали и ужинали) находилась на первом этаже, по правой стороне помещения. Столы стояли буквой «П», окна давали хороший свет, на стене, посередине комнаты висела большая икона Божье Матери. Здесь было очень даже уютно и мило. Возле столов были расположены длинные скамейки, застланные красивой ажурной тканью. У входа в столовую уже толпились несколько женщин и девушек, одинаково одетых в монашеские рясы. От них Бина тоже ничем не отличалась, кроме того, что здесь она была новенькая и на нее смотрели первоначально, как на какое-то чудо природы, прибывшее из тех мест, куда они практически никогда не выходят. Когда они увидели иегумению, то тут же все притихли и, дождавшись, когда она войдет в столовую и позовет их, поспешно стали рассаживаться по своим местам. Места было предостаточно, чтобы разместить еще столько же человек за этими столами. Марфа помогла Бине сориентироваться и присесть рядом с собой. Наблюдая за действиями своей трудницы, иегумения еле заметно улыбнулась и положительно кивнула головой, как бы одобряя ту помощь, которую оказывает Марфа новенькой девушке. Трудница смущенно опустила глаза, в душе возрадовавшись за похвалу своей наставницы. Матушка Агафья, дождавшись, когда все усядутся и успокоятся, сложила свои ладони вместе и, закрыв глаза, стала читать молитву. Монахини стали повторять то же самое. Бина последовала их порядку и, закрыв глаза, стала вспоминать, как правильно нужно читать молитву, да так, чтобы от чистого сердца. Практически все кушали, молча, лишь иногда переглядываясь и перешептываясь друг с другом. После трапезы, выходя из столовой, Бину подозвала к себе иегумения. Рядом с ней стояла девушка лет около тридцати, с не очень выразительным, но приятным и милым лицом и улыбалась, как и все.

- Это – сестра Елена. Она в послушницах уже несколько лет. Ты – будешь ее очередным испытанием, прежде чем она примет великий постриг. Слушайся ее – она здесь все знает и, если что, всегда поможет тебе. Не стесняйся, спрашивай, интересуйся. И Бог вам в помощь.

Елена покланялась иегумении и пошла вместе с Биной в сторону других помещений, находившихся на этом же первом этаже.

- Скажи, сестра Устинья, ты действительно готова бросить тот бренный мир и полностью посвятить себя Богу, без оглядки? Или же ты отчего-то бежишь? - стала расспрашивать Бину монахиня, медленно ступая по деревянному полу.

- От этого уж я точно не убегу… Я полностью в плену своего тела, так же как и моя душа. Мне бы хотелось освободить ее, позабыв о тех мирских тяготах, которые наполняли мою душу еще с момента моего рождения. И я верю в то, что смогу спастись только так, посвятив себя Богу. Только он сможет успокоить меня, залечить все мои раны и я стану ближе к небесам. Для меня это очень важно. Скажу честно, сестра Елена, - Бина приостановилась и посмотрела в ее глаза, - Так как все равно рано или поздно вы все об этом узнаете… я больна, и очень серьезно. Мне осталось уже немного времени, чтобы насладиться жизнью… Поэтому я бы хотело этот небольшой остаток прожить достойно, чтобы Бог мною мог гордиться.

- Мне очень жаль, что все так у тебя вышло… Но… на все воля Господня. Только он сможет излечить твою душу и тело. Надо верить и знать, что он тебя никогда не оставить, как и всех нас. Да и мы тебя не оставим. Ты можешь положиться на нас во всем. Мы теперь все одна семья… - она завела девушку в хорошо освещенную комнату, с очень высоким потолком, где на каждой стене было по несколько икон, свечей и распятий Иисуса Христа. И тут Бина заметила на потолке красивое нарисованное небо, где летали ангелы, как в той церкви, где женился ее Андрей. На нее сразу же нахлынули мысли о нем, как она там, что с ним, как вообще ее семья.

- Здесь у нас молитвенная комната. Мы здесь молимся несколько раз в день, а если нужно – то целый день. Такое бывает, когда в чем-то чувствуем вину за собой, или же за кого-то нужно помолиться из мирян. На богослужения опаздывать нельзя. Я потом тебе скажу, во сколько и как надо читать молитвы. Иногда к нам приходит архиерей Николай. Если чего нужно, он всегда помогает, дает мудрые советы, благословляет нас.

Затем Елена в этом же молебне свернула правее, проходя мимо стены и каких-то дверей. Там были еще один вход, ведущий в маленький уютненький коридорчик с несколькими массивными металлическими дверьми, в каждой из которых были маленькие стеклянные окошки.

- А это место для всех нас очень дорого. За этими дверьми мы даем обеты молчания и затворничества, отрекаясь от всего и вся. Это один из тех священных обетов, который может длиться как несколько минут, так и несколько лет. Он помогает нам самосозерцаться, сближаться с Богом, полностью отключая свой разум и погружая душу в удивительный полет. Немногие этого состояния достигали. Я много раз пыталась, но ничего не выходило. Наверное, это могут делать только избранные, такие, как, например, сестра Серафима. Она уже почти два месяца не выходит отсюда, постоянно погружаясь в это блаженное состояние. Ее тело остается здесь, а душа витает высоко, под небесами. Эта послушница, наверное, избранная… Хотела бы я так хоть разочек попробовать… - вздохнула мечтательно Елена и поманила рукой Бину к одной из дверей.

В маленьком окошке было видно, как монахиня стоит на коленях, низко опустив голову к своим скрещенным рукам, упираясь в высокую подставку в виде трибуны. Там даже кровати не было.

- Она лишь иногда приходит в себя, чтобы не дать телу высохнуть, немного покушав и выпив воды. Говорят, что, когда там пребываешь, то минута, проведенная там, как день здесь. В миру вы это называете спиритизмом, иногда вхождением в астрал или мантру… Матушка говорит, что у сестры Серафимы есть много шансов того, что она очень скоро примет великий постриг, быстрее, чем кто-либо ранее это делавший. Если пожелаешь, то ты тоже можешь попробовать принять такой обет и побыть здесь хотя бы несколько дней. Возможно, и ты окажешься избранной… Но, прежде, чем сюда заходить и принимать обет молчания, тебе нужно будет попросить благословения у Матушки Агафьи.

- Да, я все поняла. Спасибо, сестра Елена. Ты очень все интересно рассказываешь. Мне у вас здесь всегда нравилось…

- Всегда? – не поняла послушница, - Ты что, здесь и раньше бывала?

- Можно сказать, что и так… - улыбнулась Бина, - Я на своей работе, даже закладку в интернете сделала с вашим монастырем, изучая и любуясь каждый день им. Он всегда мне напоминал кусочек неба, опустившийся на эту бренную землю, чтобы помогать страждущим. Нигде в интернете, к сожалению, я не могла увидеть, как у вас здесь внутри. И, к счастью, не разочаровалась. Внутри этого кусочка небес так же прекрасно, как и снаружи: тихо, все легко и просто, спокойно и понятно. Не нужно не о чем задумываться, чего-то бояться, а просто верить и знать, что ты никогда не останешься один, чтобы не произошло. Особенно сейчас мне это просто необходимо. Я даже стала забывать о своей хвори. Это так… классно…

- Мне по нраву твои речи, Устинья. Если ты молвишь от души, то возможно ты скоро сможешь стать трудницей. И в наших рядах пополнится. Хотя, правда, до послушницы, тебе еще придется пройти несколько испытаний. Нужно будет выучить молитвы, наш монастырский устав, познакомиться с архиереем Николаем, ну и определиться, где ты будешь послушничать.

- Послушничать? – изумилась Бина

- Да… То есть работать, заниматься каким-то определенным делом здесь, в монастыре. У нас выбор просто разнообразен. Можно вышивать, шить монашеские одеяния, выпекать хлеб, заниматься покупками в городе, вести бухгалтерию, ну и готовить на кухне…

- Вот! – выкрикнула Бина, а в глазах появился живой огонек, - Именно кухня – это моя стихия. В миру я неплохо готовила. Это мое «конек». Если, конечно, можно, то я бы стала послушничать только там.

- Только учти, сестра Устинья, мяса у нас не бывает никакого, кроме рыбы, да еще и в определенные дни недели. Сама понимаешь – у нас каждый день строгий пост…

- Ну, сестра Елена, и это для меня не проблема. Тем более, что на мясо я в данный момент вообще смотреть не могу. Меня начинает тошнить только просто при одном взгляде на него. Наверное, болезнь так сказывается…

- Да… Если бы я не знала, что ты больна, то сказала бы, что в интересном положении. Мне об этом лучше знать, как никому. Ведь несколько лет назад, в миру, я была фельдшером и прекрасно знаю все симптомы этого. А если не секрет, что у тебя за хворь?

- Нет.. не секрет… Лейкоз… Рак крови…

- Мне очень жаль, сестра… очень… Но я почему-то уверенна, что Бог исцелит тебя. Возможно, к этому придется тебе очень долго и мучительно идти, но, все ж, Господь наш всемогущ и его милость безгранична.

- А я и не сомневаюсь… - Бина улыбнулась и вместе с Еленой стала подниматься на второй этаж. Девушки решили одеться потеплее(как-никак на улице был октябрь-месяц) и пройтись по монастырскому двору, осмотреться, что там есть и чего нету. В целом Бина знала, что окружало снаружи монастырь, но, все же, ей было очень интересно все посмотреть вживую, а не на компьютере.

В двери кто-то настойчиво звонил. После прилично выпитого спиртного вчера, Осман никак не мог поднять свою голову с подушки. Она была что чугунная. Но все же найдя в себе силы, он поднялся с дивана, стоящего на первом этаже и медленно потянулся в сторону дверей. Перед ним оказался Ренат, глаза которого в этот момент горели синим пламенем от злости и от отчаяния. Ничего не спрашивая и не говоря, тот неожиданно ринулся на Османа. Зажав его горло одной рукой, Ренат подтащил ничего не сообразившего парня к стене:

- Это из-за тебя она сбежала! – вырвалось из уст взбешенного наглеца, - Это ты ее довел до такого состояния! Как ты не смог услышать ее боли и зова? Ведь ты же клялся ей в любви… ведь ты же ее муж… Я ее тебе полностью доверил, а ты… упустил ее…

- Да отпусти ты руку! Сдурел, что ли?! – стал нервно кричать ему Осман, пытаясь оттянуть его руку от своего горла, - О том, что она больна никто не знал!

- А надо было бы знать! Как… как мне теперь без нее жить?! Она в этой проклятой жизни оставалась одним-единственным моим спасением, а ты… ты оставил ее в темноте! – он начал сильнее сживать свою руку, отчего тот стал задыхаться и закашливаться, - И она исчезла… навсегда…

В дом вбежал Денис и, схватив племянника за руки, стал оттаскивать его оттуда:

- Ренат, прекрати! Что ты делаешь! Опомнись! Он ни в чем не виноват! Нам всем сейчас нелегко, не только тебе одному! Да отпусти же ты руку! – наконец дяде удалось остановить непоправимое. Еще в доме Штрауса Денис видел состояние Рената, который не осознавал, что делает, бросаясь на всех и обвиняя всех в том, что случилось с Черникой.

Внутри у парня все колотилось с бешеной скоростью и бушевало так, что-то вот-вот могло все выкипеть и залить этим кипятком всех здесь находящихся. Злобно взглянув на их двоих, он выскочил из дома. Денис пытался увидеть в нем того веселого и задорного мальчика, который когда-то умел всех развеселить и оптимистично смотреть на все неудачи. Но того он так и не увидел. Тяжело вздохнув, дядя вышел из дома Османа, который в этот момент поглаживал свою покрасневшую шею. Ему вдруг нестерпимо захотелось выпить чего-нибудь покрепче.

Свою боль терпел каждый по-своему и как кто только мог. Андрей на работу продолжал ездить, но ему совершенно не хотелось этого делать. Боль, сжимающая всю его душу, не давала нормально мыслить, что-то предпринимать, делать, соображать. Сейчас он находился в кабинете Бины и, распластавшись грудью и руками на ее столе, игрался с каким-то болванчиком, у которого беспрерывно болталась голова с одной стороны в другую. Андрей никак не мог остановить свои слезы, выкатывающиеся из глаз. Как же ему было невыносимо больно… Ее стол весь пропахся его любимым ароматом мускуса и амбры. Майя Петровна дала парню ключ от ее кабинета. Женщина уже давно знала, что они не просто начальница и шеф-повар, а нечто большее. Парню он очень сочувствовала. У него в голове постоянно крутились последние слова Бины о ее болезни и о том, как он поссорился с Османом, наговорив всяких гадостей прямо у нее на глазах. Как бы он сейчас хотел попросить у нее прощение, поцеловать и крепко прижать к себе… нет, не из-за жалости, а из-за того, что просто не может без нее жить, из-за того, что ему ее так сейчас не хватает. В такой позе он уже начинал засыпать, так как уже которую ночь не мог сомкнуть своих глаз. Как вдруг раздался оглушительный звонок. Андрей долго не хотел поднимать трубки, но все же ответил:

⇐ Предыдущая 16 17 18 19 202122 23 24 25 Следующая ⇒