Наследник 10 страница

Глава 16

Белые шпили башен над воротами устремлялись к синему небу. Пройдя под аркой, Эллин ступила на вымощенный плитами двор замка Капасхенов. Свитки, зажатые у нее под мышкой, то и дело рассыпались, и приходилось нагибаться, чтобы собрать их. Честно говоря, податные описи близлежащих деревень, по ее мнению, таких забот не заслуживали. Кому какое дело до урожая, пока крестьяне поставляют в замок достаточно провизии? Руки, занятые свитками, просились к рукояти меча. Уж тут бы она себя показала!

Странные создания появились в землях Капасхена. Кое-кто прямо говорил – чудовища. Черные твари из плоти и металла, как видно, предпочитающие плодородным землям пустыню. Фермы превращались в руины, люди в ужасе разбегались. Едва ли не все лучшие воины клана уже собрали дружины, чтобы защитить урожай и очистить землю от этих пришельцев. Разумеется, не все! О ней почему-то забыли. Даже в благородных кланах Бенала положение человека слишком часто зависело от обстоятельств.

Потомков брака Джаффри Капасхена с Мирр Ортови – а Эллин была их правнучкой – старались не допускать к важным делам, опасаясь усиления клана Ортови. Ту же судьбу разделяли и родители Эллин: сбор налогов, управление небольшими селениями, мелкие дипломатические должности – в зависимости от нужд клана в том или ином году. Эллин уродилась… не такой. Она мало думала о старых законах и упрямо пробивалась наверх. Стоило кому-то из вышестоящих ошибиться – глядь, она уже взобралась на ступень выше. И еще – ее словно магнитом влекло к оружию. Иногда Эллин казалось, что меч – необходимая часть ее существа, и без этого стального продолжения руки ей чего-то недоставало.

Темный шепоток в глубине сознания прозвучал на мгновение раньше, чем острый слух уловил стук тяжелых сапог по плитам двора. За тревожным криком последовал рычащий скрежет. Эллин повернулась и сперва быстрым шагом, затем бегом устремилась за угол. Свитки остались валяться на земле. Она скользнула в тень западного крыла дома как раз в тот момент, когда трое стражников выбежали с другой стороны. Тварь оказалась в окружении.

Нечто вроде молодого дракона, но о таких Эллин не слышала раньше. Пяти футов в холке, трех – в размахе кожистых крыльев, расходящихся от зубчатого гребня. Голова и шея – голая кость, не покрытая ни кожей, ни мускулами. Тонкий стальной провод тянулся от глазниц к основанию черепа. Толстая чешуя на плечах топорщилась грубой щетиной. Четыре лапы и длинный заостренный хвост кое-где покрыты мышцами и кожей, и лишь местами виднеются позвонки, перемежающиеся стальными вставками. Зверь снова зарычал – словно ножом провели по стеклу.

Двое обитателей замка уже лежали на камнях. Их тела, распоротые от горла до груди, заливали двор кровью Капасхенов. Третий корчился, придавленный лапой чудовища. Окровавленная одежда разорвана в лохмотья, однако человек был еще жив, судя по тому, как он пытался отползти в сторону. Солдаты бросились на дракона в надежде отогнать его от раненого. Когтистая лапа взметнулась вверх и отсекла руку одного из солдат. Несчастный с воплем бросился бежать. Его меч упал на землю, и Эллин застыла в нерешительности, уставившись на оружие. Часть ее рвалась подхватить клинок и броситься в схватку, но что-то мешало девушке атаковать странного пришельца.

Неизвестно, сколько бы она так простояла, разрываясь между верностью клану и странным, болезненным ощущением родства с отвратительной тварью, но в это время дракон вздыбился, и когти задней лапы пригвоздили к камням бедро полураздавленного человека. Он вскрикнул от боли, приподнялся, обеими руками сжимая ногу, и тогда Эллин узнала лицо под маской кровавых подтеков.

Узнал его и один из стражников.

– Вождь Пурсен! – выкрикнул он.

На земле лежал предводитель их клана. С боевым кличем «За Капасхен! » воин бросился вперед. Дракон взмахнул хвостом. Кинжальное острие вонзилось в живот солдата и вышло из его спины.

Мужество воина, пожертвовавшего собой ради спасения вождя, вывело Эллин из оцепенения. Она нырнула вперед, подхватила с земли меч и, перекатившись, встала на ноги над телом, отброшенным чудовищем. Обмотанная кожей рукоять казалась слишком мягкой, но уравновешен клинок был отлично. Девушка встала плечом к плечу с оставшимся в живых стражником. Теперь они защищали и поддерживали друг друга. После первого выпада Эллин едва не потеряла меч. Клинок задрожал в руке, словно она нанесла удар по стальному столбу.

Они атаковали одновременно, тесня чудовище от раненого родича. Вблизи Эллин ощутила исходящую от огромного монстра вонь смазки – отвратительную – и влекущую.

Дракон мгновенно развернулся спиной к двум противникам, сдерживая их ударами хвоста. Ярость и ненависть прозвучали в его реве. Чудовище нависло над Пурсеном. Его голова мотнулась вниз, дважды, в такт ударам когтей. Терзая поверженного, страшный враг ни на миг не упускал из виду оставшихся в живых противников.

Солдат бросился вперед, и Эллин последовала за ним. Зверь проворно развернулся. Вслед за взмахом когтя, распоровшего лицо и горло стражника, мгновенно последовал удар хвоста, захлестнувшего обе ноги. Уловив долю секунды, когда враг отвернулся от нее, Эллин нырнула под огромную лапу и успела перерубить провод, тянувшийся из глазницы к основанию черепа. Она вложила в этот удар всю силу, и проволока распалась надвое, а ее концы завернулись спиралью. Скрежещущий вопль дракона едва не оглушил девушку. Она упала – но тут же откатилась в сторону.

Горячий ветер взъерошил волосы. Длинный хвост с гребнем острых шипов прошелся над самой головой. Она пыталась вжаться в камень мостовой. К счастью, чудовище больше не могло видеть ее. Бешено захлопали кожистые крылья: ослепленный дракон улетал прочь. Во двор уже вбегали новые стражники с обнаженными мечами в руках.

Эллин подползла к Пурсену. Дыхание вырывалось из ее груди короткими хриплыми толчками. Казалось, она прошла какое-то испытание, хотя, попытавшись задержаться на этой мысли, девушка только запуталась и отбросила ее, занявшись предводителем клана. Приподнявшись, чтобы посмотреть, жив ли он, Эллин натолкнулась на настороженный взгляд широко открытых глаз. Щека Пурсена была рассечена до кости рядом параллельных порезов. Мужчина осторожно кивнул, приветствуя ее:

– Спасибо, Эллин Капасхен.

Она кивнула в ответ, еще не доверяя своему голосу, потом отстегнула его перевязь и опоясалась сама. Теперь, чувствуя на бедре успокоительную тяжесть меча, она снова повернулась к солдатам, которые накладывали тугие повязки на открытые раны вождя.

– Там еще такие же твари, – просто сказала девушка, не сомневаясь в своей правоте. – Я возьму отряд.

Эллин чувствовала, что ее ожидают новые испытания.

Пурсен помолчал, морщась, пока его ногу перетягивали жгутом, потом взглянул в небо, где скрылась тварь, отнявшая жизни пятерых Капасхенов, и кивнул, отвечая каким-то своим мыслям.

– Хорошо, – сказал он наконец. – Бери.

Городок Девас раскинулся на берегу реки. Лучи закатного солнца выкрасили белый камень розовым. Вокруг, сколько хватало глаз, тянулись убранные поля. Только что закончился сбор урожая. Редкие забытые колосья покачивались под легким ветерком, тянувшимся с западных равнин. От стройных колонн, возносившихся по обеим сторонам главных городских ворот, на каменный плац падали длинные тени. Тени эти оканчивались крылатыми силуэтами: часовые с верхних площадок внимательно осматривали округу.

Воины Деваса собрались на плацу для вечерних учений. Лучники прикололи к снопам соломы бумажные мишени. Они отрабатывали дальний выстрел, когда стрелы густым дождем падают, словно с самого неба. Гвардейцы, вооруженные мечами и алебардами, сплетались в изящном и смертоносном танце. Поодаль вскормленные на травянистых равнинах эпоны с грохотом несли в атаку копьеносцев. Зрелище было впечатляющим, но беженцы из Царства Серры редко допускали на него зрителей.

Лианьи взглянула в небо и подумала, что света хватит еще на полчаса занятий. Она пронзительно свистнула, подняла руку над головой и знаком приказала лучникам, которым для сбора стрел требовалось больше времени, прекратить стрельбу. Те разбрелись по плацу, подбирая стрелы с земли и выдергивая их из соломы. Лианьи обернулась на своего ученика и нахмурилась, увидев, что тот стоит, опершись на меч, воткнутый в землю.

– Эта команда не для тебя, Изаррк. Повторить. Еще раз.

Юный Изаррк даже не потрудился принять стойку «смирно», однако все же затупленное острие вытер о штанину.

– Прошу прощения, Маршал. Больше не повторится.

Он скорчил рожу Карну, изображая искреннее раскаяние. Лианьи тесней сдвинула брови. Юноша снова встал в позицию, и она пристально следила за каждым его движением, дожидаясь ошибки. Изаррк напрягся, его стройное мускулистое тело словно затвердело. Он неохотно кивнул двум молодым гвардейцам, отрабатывавшим с ним удары: «Готов».

Противники атаковали с двух сторон быстрыми скользящими ударами. Изаррк направил один клинок в другой, испортив выпад обоим, удержал ответный удар и отскочил назад, уходя от мгновенного укола. Все трое закружились в схватке. Гвардейцы ни разу не дали юноше довести прием до конца, а тот не позволял им разделиться и атаковать с флангов.

– Как он? – низкий голос Карна напомнил Лианьи дальние раскаты летнего грома. – Кажется, неплохо?

Маршал вытянула из-за пояса тряпку, утерла с лица пот. На губах остался соленый налет.

– Пристойно.

Ученик-доминарианец – большая редкость. Она бы и Изаррка не взяла, если бы не просьба Карна. Лианьи никогда не забывала, что Урза Мироходец вывел ее соплеменников – и ее саму, между прочим, – из умирающего мира Серры. Там был и Карн. Лианьи считала себя в долгу у всех, кто рискнул жизнью, чтобы спасти их от нашествия фирексийцев.

Однажды она попыталась объяснить это серебряному человеку – и обнаружила, что он знает о том времени ровно столько, сколько прочитал в кратких исторических заметках, которые составлял для него Урза каждые десять лет. По правде сказать, Карн, каждые двадцать-тридцать лет объявлявшийся в Девасе, всякий раз вел себя так, словно был здесь впервые. Он просто приходил с новым учеником, и – пожалуйста, не согласятся ли серранцы обучать его военному делу? До сих пор это всегда бывали юноши и девушки знатного происхождения. Лианьи помнила, как горько было ей узнать, что память Карна урезана до двух десятилетий. В мире смертных людей серранцы, пережившие всех, кто окружал их, чувствовали себя невыносимо одинокими. Первое поколение беженцев старилось – но медленно. Человеческая жизнь для них была искрой на ветру.

И вот Карн – бессмертный, как и серранцы, – до бесконечности, снова и снова, проживает короткую, двадцатилетнюю жизнь. Одно время он служил мостом между Девасом и кланом Капасхен. На него всегда можно было положиться, если требовалось умерить подозрительность местных владетелей – по крайней мере Капасхенов. Потом какие-то дела заставили Карна покинуть эти места, а когда он вернулся, все началось сначала. Но для Лианьи не имело значения, помнит ли он о долге серранцев. Она помнила.

– Нет! – выкрикнула она, когда Изаррк, отбив удар одного противника, открылся перед другим. – Нет, Изаррк, не отбивай в сторону! Отражай встречным ударом! Встречным! Заставь противника обороняться – и ты тут же готов защищаться от второго. Повтори!

Она сверкнула глазами, прерывая готовые сорваться с губ юноши оправдания. Изаррк досадно выдохнул и снова встал в позицию.

– Нет ли способа ускорить его обучение? – спросил Карн, еще немного понаблюдав за схваткой. – Обучить его, – он помялся, подыскивая нужное слово: – Лучше?

Лианьи почудилось, что голос серебряного человека звучит немного резче, чем обычно.

– Что такого в этом пареньке? – спросила она. – Он ведь не просто крестьянский сын, верно?

Она подумала, а не связан ли новый ученик с последним посещением Урзы. Или, может быть, с теми слухами о темных чудовищах, появившихся в Бе-нале?

Серебристая голова наклонилась.

– Да, он не совсем простой юноша. Его отец из знатных Капасхенов, хотя и умер, не успев признать сына. Так что по закону касты Изаррк на всю жизнь останется крестьянином. Но Пурсен Капасхен попросил меня позаботиться о его обучении.

– Способности у него есть, – признала Лианьи. – Но нужно еще и желание. Нельзя идти против природы человека.

– Ты уверена? – тихонько пробормотал Карн.

Лианьи удивленно уставилась на него. Во взгляде, каким он следил за движениями ученика, ей померещилась любовь.

– Капасхен? Или Урза? – Она уже не сомневалась, что в этом деле слово мироходца весило больше, чем слово предводителя клана.

Карн напрягся, взглянул настороженно, но все же прошептал ей в самое ухо:

– Урза.

Для Лианьи этого было довольно. Чем бы она ни была обязана Карну, ее долг перед Урзой был намного весомей.

– Его можно подтолкнуть, Карн, но я не уверена, что это поможет. Мало знать, что ты хочешь защитить. Надо иметь мужество. Если он струсит перед вызовом, это скорее повредит, чем поможет делу.

Изаррк между тем отскочил назад, прижимая локоть к боку, пораженному основательным уколом учебного наконечника. Юноша с отвращением отбросил свой меч, злясь скорее на себя, чем на противника.

– Я не могу, Маршал! Дело даже не в том, что каждый по отдельности сильнее меня. От ложных выпадов я легко закрываюсь. Но если удар наносится всем весом, как можно отбить его, используя силу одной руки?

Лианьи покосилась на серебряного человека. Она видела, что он колеблется между любовью к мальчику и властью приказа Капасхена и Урзы. Ее поразило, как долго он простоял, застыв в неподвижности. Отблески заходящего солнца огненными вспышками играли на серебряном теле.

Наконец Карн кивнул:

– Подтолкни его.

Лианьи обнажила свой длинный меч и шагнула в круг. Она кинула оружие Изаррку, который поймал его, как следовало, за рукоять. Быстрое движение – и отброшенный им меч взлетел в воздух. Она поймала его уже в оборонительной стойке: ноги словно вросли в землю.

– Нападай.

Изаррк взглянул на нее округлившимися от удивления глазами.

– Но этот меч просто расколет мой надвое, госпожа!

– Если я допущу это, значит, заслуживаю, чтобы мне пустили кровь. – В ее голосе зазвучал металл. – Нападай, – она повторила его слова, – вкладывай в удар вес всего тела. – Юноша все еще колебался, и она взмахнула мечом, выкрикнув командирским голосом: – Давай!

Изаррк прыгнул вперед, словно увлеченный чужой волей. Длинный тяжелый меч блеснул в воздухе. Этот удар должен был смести любую защиту. Лианьи направила свой маленький меч под углом к плоскости большого, заставив его отклониться под собственной тяжестью и, описав большую дугу, качнуться к правому плечу Изаррка. Она так и не тронулась с места. Не стоило снова бить мальчика острием. Лианьи выпустила меч и дотянулась до головы противника сжатым кулаком. Тот осел на землю, оглушенный ударом.

Лианьи стояла над ним, готовая к новой атаке. Она кинула ему маленький меч и вернулась на свое учительское место. Изаррк медленно поднимался на ноги, прижимая ладонь к ушибленному месту.

– Повторить, – приказала Лианьи. – Как следует!

Глава 17

Рейни стояла в тени капитанского мостика. Из-за высокого форштевня уже был виден Явимайя. Полоса леса медленно вырастала над горизонтом, подобно застывшему гребню волны. У ее подножия виднелась светлая полоса пляжей. Рейни знала, как обманчива эта идиллическая картина.

Капитан Фейлад вел корабль под одними только топселями. Он впервые – и вероятно, в последний раз – вел корабль к этому берегу, и с ним не было Мултани, чтобы указывать путь. Дух природы отправился в лесные земли Шаннодин, где, по слухам, таинственно исчезали целые деревни эльфов. Рейни оказалась на борту, потому что ей нужен был отдых – от Толарии и от изучения фирексийских методов изготовления чистильщиков. Она думала, что посещение мыслящего леса вернет ей душевный покой. С другой стороны, ее тревожили неестественно быстрый рост и изменения Явимайи. Здесь не было, как в технике, постоянных законов, понятных ее уму. Иногда Рейни казалось, что мыслящий лес отвечает таким же непониманием. И Явимайе в присутствии людей – в ее присутствии – тоже было тревожно.

Сжимая полированные перильца фальшборта, Рейни уставилась вниз, на острые щупальца сторожевой прибрежной поросли. Живые корни раздвигались, очищая летучему кораблю проход к величественной стене леса. У Рейни вырвался вздох облегчения. Явимайя пока еще признает хотя бы «Маяк».

Облегчение длилось недолго. Днище судна коснулось земли на лесной прогалине, но ни один эльф не вышел встречать их. Лес молчал. Ни пения птиц, ни жужжания насекомых. Только легкий шелест ветра, гуляющего в листве. Ученики академии и команда корабля, обрадованные тем, что страшные корни остались позади, сначала шумной гурьбой высыпали на травянистую лужайку, но теперь замерли, беспокойно оглядываясь по сторонам.

– Слишком тихо, – пробормотала Рейни, сама не понимая, что ожидала услышать. Внезапно ее осенило: – Деревья больше не падают.

В прошлый раз, когда она была здесь, Явимайя торопился вырастить побольше деревьев, чтобы снабдить академию древесиной. Тогда то и дело слышались грохот и треск падающих лесных великанов. Теперь шепот ветра прерывался только случайным стуком трущихся друг о друга ветвей. Густая трава колебалась от ветра – и только. Казалось, Явимайя уснул.

– Лес наверняка знает о нашем присутствии, – сказала она, кивнув Фейладу. Впрочем, Рейни успокаивала, скорее, саму себя. – Эльфы вот-вот появятся.

Капитан украдкой покосился на густую тень под деревьями. На суше он чувствовал себя далеко не так уверенно, как на борту судна.

– Может, они уже здесь, – заметил он. – Их не увидишь, пока они сами того не захотят.

Один из старших учеников окликнул Рейни, указывая куда-то в гущу леса:

– Смотри, это что-то новенькое!

Рейни удержалась от замечания: мол, за пятьдесят лет могло появиться много нового. К Явимайе обычные правила неприложимы.

– Да, похоже на какой-то тропический цветок.

Стебель незнакомого растения огромным плавником возвышался над землей на добрых десять метров. На вершине виднелись широкие яркие лепестки. То один то другой срывался и, трепеща, опадал наземь. Когда любопытствующие ученики обступили странные цветы, растоптав по дороге пару бутонов, над поляной разлился кисловатый дух. Неловкие пришельцы, досадуя и восклицая, торопились растереть по земле липкие лужицы.

В замешательстве Рейни отошла в сторону, ожидая хоть каких-то признаков гостеприимства. Интересно, жив ли еще Рофеллос? Советнице академии не нравилось затянувшееся молчание. Между прочим, рядом с тропическим цветком она заметила какие-то колючие лианы и еще один куст, шипы которого, длиной в три дюйма, торчали, словно маленькие кинжалы. Слева послышался хруст веток. Едва ли это эльфы. Их поступь совершенно беззвучна.

Не успела она подумать, что всем им лучше вернуться на корабль и подождать посланцев Явимайи там, как вдруг заметила, что дерево над ней меняет цвет. Постепенно, но достаточно быстро светлая зелень сменилась темной, а потом сквозь листву проступили разные оттенки синего. От деревьев, обступивших поляну, синева начала разливаться дальше, по всему лесу. Рейни, не раз летавшая на «Маяке», мгновенно представила, как это должно выглядеть сверху – и в восприятии Явимайи: ширящийся круг тревоги, в сердце которого оказались корабль и его пассажиры.

– Все на борт! – велела она, невольно сдерживаясь, чтобы не посеять панику. Лишь несколько человек обернулись на ее слова. – Назад, на корабль!

Все произошло мгновенно. Трое матерых волков со вздыбленными загривками окружили группу учеников. Девушку, стоявшую поодаль, окутала туча жалящих насекомых, и, пронзительно взвизгнув, она бросилась в густые заросли, надеясь стряхнуть с себя крылатых мстителей, но тут же запуталась в колючих лианах. Кровь выступила из глубоких царапин и залила лицо, когда один побег обернулся вокруг ее лба. Из зарослей выступил странный зверь, голова которого напоминала кузнечный молот, и угрожающе зарычал на пленницу. Рейни сделала шаг к девушке, бьющейся в путах лиан и только сильней ранившей себя шипами, – но лес вдруг сомкнулся. Прямо на глазах, преградив дорогу, от дерева к дереву метнулись змеи развернувшихся лиан. На зеленых побегах мгновенно раскрылись синие цветы – и Рейни отшатнулась, словно от удара. Невинные цветочки тянулись к самому сердцу, вытягивая все силы. По наитию рука Рейни нашарила в кармане взрывающиеся шарики, изобретенные Баррином для посланцев Толарии на случай столкновения с фирексийцами, и метнула один из них в зеленую стену. Взрывом разорвало тонкие побеги и повредило кору соседних деревьев. Ученики тут же последовали примеру наставницы, забросав шариками волков, заботясь только о том, чтобы не задеть своих. Волк, в толстую шкуру которого вонзился град осколков, взвизгнул, остальные животные отскочили и скрылись в лесу. Еще один шарик, брошенный Рейни, разорвал занавес с синими цветами, и ее взгляду открылся эльф, верхом на рослом моа. В одной руке он сжимал боевой лук, другой вытягивал из колчана стрелу. Рейни потянулась за новым снарядом.

– Стойте!

Голос прозвучал из глубины чащи и трепетом отозвался в листве. Казалось, сама земля вздрогнула и стволы больших деревьев качнулись в ответ. Можно было подумать, что заговорил сам лес, но Рейни узнала голос. Рофеллос!

Эльф Лановар стоял на краю зарослей, держа в руке нечто вроде алебарды – длинный гладкий стебель, на вершине которого широким клинком застыл зеленый лист с острыми как бритва краями. Эльф почти не изменился с их последней встречи, разве что отрастил пышные усы.

Только теперь Рейни осознала, что перед ней не ожившие стебли, не опасные звери, а эльф, разумный обитатель Явимайи. И на лице ее противника боевая ярость сменилась внезапным замешательством. Он опустил лук одновременно с Рейни, спрятавшей в карман взрывчатый шар. Она уже видела, что хищники исчезли, а лианы выпустили своих пленников.

– Всем оставаться на местах, – как можно спокойнее выговорила она, хотя сердце бешено колотилось где-то в горле, – пока Рофеллос не позволит двигаться. Не тревожьтесь. Мы здесь среди… друзей? … Не то слово. Мы среди союзников.

Глядя на Рофеллоса, который приближался к ней, так и не опустив своего оружия, Рейни от всей души надеялась, что не ошиблась.

– Лес сейчас… занят другим, – говорил Рофеллос. Они стояли на берегу. Заросли уже окутали сумерки. Алебарда покоилась на плече эльфа, пристально смотревшего на собеседницу. Их окружала сеть корней. Лишь узкая тропа тянулась от линии прибоя к опушке. Явимайя спешит закончить подготовку обороны прежде, чем сюда доберутся фирексийцы.

Рейни вспомнила, как Рофеллос исцелил нанесенные шипами раны травами и густым соком, собранным в складках лиловых лепестков. Его движения были точны и осознанны, но в них не хватало того жадного интереса, с каким прежде он встречал жизнь. Да, это уже не тот эльф, которого помнила Рейни. Слушая его объяснения, она не могла избавиться от чувства, что с ней говорит не сам Рофеллос. В его речь так и просилось царственное «мы».

– Так ты говоришь, что Явимайя дремлет? Эльф качнул головой.

– Не дремлет. Смена поколений завершилась, и теперь Явимайя обратил все силы на развитие леса и его служителей.

– А ты, Рофеллос? Как ты жил?

С виду эльф почти не постарел, а ведь без действия медленной воды даже на долгожителе эльфе время должно было оставить свой след. Рейни наскоро прикинула, сколько же лет прошло. Он уже должен был умереть от старости! А выглядит все тем же эльфом в самом расцвете сил.

Лановар нахмурился, словно не вполне понимая вопрос.

– С Ро… – начал он и быстро поправился: – Со мной все хорошо. – Он моргнул, и в его карих глазах наконец мелькнуло что-то живое, сменив на миг бесстрастный взгляд встретившего их создания. В сиянии горящих холодным светом шаров, развешенных учениками на шестах, ей вдруг померещилась боль в самой глубине его зрачков. Эльф снова моргнул – и все прошло. – Явимайя заботится обо всем, что мне нужно.

Потом он подошел поближе к шесту, на котором в прочной сетке висели светящиеся шары. Рейни внимательно следила за ним. Собственно, все дела здесь были закончены: они получили необходимый запас материалов для новых изобретений. Но Рофеллос, кажется, не спешил, и Рейни не знала, проявлялась в этом его собственная воля или воля Явимайи. Она ждала, вдыхая тревожные запахи лесных сумерек. Капитан Фейлад с несколькими членами команды поджидал у борта, недоверчиво покачивая головой.

Вдруг девушка с новой силой ощутила, как неуютно ей в этом мыслящем лесу. Все здесь было ей чуждо. Ни рычагов, ни приводов. Силы, которые заставляли действовать этот огромный сложный механизм, оставались нее непостижимыми.

– Извини? – занятая размышлениями, она едва не прослушала вопрос, который невнятно задал Рофеллос. – Что-то о Мултани?

Эльф вздрогнул, потом медленно обернулся.

– Явимайя хотел бы получить один из этих светящихся камней. Лесу он был бы очень полезен.

Рейни этот свет казался слишком слабым: нежное голубоватое сияние, совершенно недостаточное для чтения или работы. Но, конечно же, ее глаза не сравнятся с острым зрением эльфа.

– Возьми, – сказала она, уверенная, что в первый раз эльф спрашивал о другом. Сняв с шеста сетчатый мешок, набитый мерцающими шарами, Рейни протянула его Рофеллосу.

И снова в глазах эльфа мелькнула боль. Он осторожно оглянулся, словно ожидая увидеть затаившуюся в тени опасность.

– Ты виделась с Мултани? – дрогнувшим голосом тихо проговорил он.

Рейни покачала головой:

– Мы не виделись уже много лет.

– Я хотел бы повидать Мултани? – он, кажется, сам не знал, вопрос это, или неуверенное утверждение. Потом его лицо сделалось суровым, а взгляд стал уверенней.

– Не надо сюда возвращаться, Рейни. Явимайя может быть опасен.

– Но Толарии понадобятся новые материалы, – возразила она. – Без «Маяка»…

– Не «Маяку», – быстро перебил Рофеллос. – Я о тебе, Рейни. Тебе не надо сюда возвращаться. После событий в Келде Явимайя неспокоен.

Первой мыслью Рейни было: какое отношение имеет к ней Келд? Если не считать ее давнего знакомства с Гатхой – никакого. Потом эта мысль исчезла, вытесненная другой. Одно дело – ощущать смутное беспокойство, и совсем другое – когда это чувство подтверждается со стороны. Ее словно окатило холодной водой. Рейни открыла рот, чтобы спросить, за что такая немилость, но Рофеллос уже спешил по оставленной для него тропе и вскоре скрылся за сетью корней. Только свечение волшебных шаров отмечало его путь, но и оно вскоре погасло. Тропа исчезла.

Рейни стояла на полоске песка, обхватив себя руками за плечи. Ей было зябко. В голове беспорядочно крутились мысли о Толарии, Явимайе… и о Келде.

Отплывал «Маяк» с заметно большей скоростью, нежели прибывал. Корабль поплясал на крутых гребнях прибоя, выбрался наконец на глубину и скоро превратился в далекую темную кляксу на серой воде.

Тогда на каменистом берегу, где, невзирая на постоянные усилия Явимайи, не сумело укорениться ни одно растение, в скале открылось овальное отверстие и стало медленно расширяться. При взгляде сбоку увидеть его было невозможно: портал практически не имел толщины. В сущности, он и вовсе не существовал – едва ли можно назвать существующей дыру в энергетическом хаосе, разделяющем миры. Из этой дыры высунулась нога. Темная броня блеснула под Мерцающей Луной. Вскоре из портала выбралось невысокое, хрупкое на вид существо. От этой конструкции не требовалось мощи и больших размеров. Довольно, если шпион сумеет беспрепятственно проникать в бесчисленные измерения и возвращаться к хозяевам с подробными донесениями. Зато он не нуждался ни в пище, ни в питье. Ток смазочного масла по жилам успешно поддерживал в нем жизнь – если это можно было назвать жизнью.

Наблюдатель обратил взгляд к океану – но «Маяка» уже не увидел. Тогда он повернулся к острову-лесу. И здесь нет признаков видимой опасности, однако приказ есть приказ. Наблюдать и исследовать. Оценка сведений – не его дело. А он прежде всего должен вернуться и передать рапорт Давволу и Господину. Последний взгляд на беззащитное с виду побережье – и фирексиец покинул Явимайю.

Глава 18

Дым от горящих амбаров поднимался в бледно-голубое небо Бенала. Стража поселка стойко держалась против превосходящих вдвое сил противника. Остальные под их прикрытием бесстрашно бросались в огонь, спасая зерно. Мешки грузили на тачки и вывозили наружу, не обращая внимания на бушующее пламя, вспыхнувшее от горючей смеси, которую принесли с собой поджигатели. Еще немного, и огонь доберется до заполненных мучной пылью пустот. Тогда взрыв уничтожит все. Каждый мешок зерна, вывезенный из горящего амбара, означал сколько-то дней жизни для целой семьи.

Взмокший от жара и работы, Изаррк толкал перед собой нагруженную тележку. Уже двадцать три года, как он не держал в руках оружия. С тех пор как Лианьи и Карн оставили надежду сделать из него воина. Задыхаясь в пыли и дыму, пожилой крестьянин мотнул головой. Ему не хотелось все это вспоминать. Страшно.

Распухшие от артрита суставы мучительно ныли, но боль не помешала ему заметить перелом в ходе сражения. Бесчисленные паукообразные твари теснили защитников деревни. Изаррку не нужно было видеть их суставчатые конечности, чтобы понять – эти создания не имеют с людьми ничего общего. Внутреннее чувство подсказывало: это механические солдаты – быть может, обученные лучше деревенской стражи, но не способные поддерживать друг друга. А бенальцы и не думали воспользоваться этим преимуществом – они позволили разбить свои ряды, и теперь каждый сражался с двумя, а то и тремя врагами. Еще немного – и их сметут. Изаррк отлично понимал: если обороняющиеся сомкнутся плотным строем, ощетинившимся во все стороны клинками – численное превосходство металлических пауков обратится против них. Ну и что делать с этим пониманием?

⇐ Предыдущая 6 7 8 9 101112 13 14 15 Следующая ⇒