ГЛАВА 9. ЧАСТЬ ПЯТАЯ

ГЛАВА 9

* * *

Машина остановилась на широкой бетонной набережной несколько дней спустя после заката. Причалы освещались тусклым уличным освещением, но на спокойной поверхности залива отражались городские огни. Задняя дверь открылась, и из нее вышел человек в длинном темном плаще и черной фетровой шляпе. В руках у него был толстый портфель. За ним вышел еще один человек в длинном сером пальто, после чего автомобиль удалился. Двое на мгновение замерли, глядя на клиновидные надстройки тяжелого атомного ракетного крейсера «Киров», стоявшего на якоре у длинной набереженой. С правого борта к нему был подведен плавучий пирс, от которого на уровень палубы поднимались несколько серых металлических трапов.

Человека с портфелем звали Герасим Капустин, он был начальником инспекции военно-морского флота, только что прибившим из аэропорта после длительного перелета из Москвы. Вторым был капитан Иван Волков из управления разведки военно-морского флота. Оба простояли некоторое время, глядя на резкие обводы корабля. Волков периодически указывал на что-либо. Они отметили брезент, прикрывающий пробоину в кормовой части на месте того, что когда-то было вспомогательным боевым мостиком. Капустин провел взглядом в сторону вершины передней надстройки, отметив недостающую антенну радара.

Поджав плечами, Капустин взял портфель и направился к ближайшему трапу. Их встретил морпех-часовой, который отдал им честь, проверил документы и открыл ворота, пропуская их к кораблю. Их шаги по длинному металлическому пирсу звучали зловеще. Часовой подождал несколько мгновений, после чего снял трубку телефона и доложил на мостик.

- Вторые ворота, - сказал он приглушенно. - Они здесь.

- Хорошо. Благодарю за службу, - ответил голос капитана Карпова.

Через десять минут Карпов повернулся, приветствуя двоих, вошедших на мостик. Он подошел к ним, протягивая руку.

- Добро пожаловать на борт, директор... капитан.

Карпов никогда раньше не встречал никого из них. Директор снял шляпу, демонстрирую седеющие волосы, обрамляющие лысину. У него были острые голубые глаза и хорошо подстриженные усы и борода. Он производил впечатление опытного профессора, привыкшего к долгим часам работы за столом над графиками, таблицами, отчетами и прочим. Второй человек, более высокий, производил впечатление серого волка, холодный и отстраненный.

- Здесь все, похоже, в порядке, - сказал Капустин.

- Чего нельзя сказать о корабле в целом, - вставил Волков.

Карпов встретился взглядом с ним, ощутил в капитане стальную холодность. Это был высокий, сероглазый и темноволосый кадровый офицер с бледным лицом и жесткой осанкой.

- Это был непростой поход, товарищ капитан, - сказал Карпов.

- Да, мы слышали, - Волков продолжал изучать капитана, отмечая внешний вид Карпова, его хорошо подогнанную форму, четко сидящую на голове шапку и создаваемую им атмосферу власти. Это человек боец, подумал он. Такой же серый волк, как и я, человек, с которым нужно считаться. Он ознакомился с биографией Карпова во время перелета, отметив, как быстро тот поднялся до своего нынешнего звания и должности командира новейшего и наилучшего корабля флота. Он знал, что это не могло быть легко, и слышал немало слухов о том, насколько Карпов мог был коварен, мог время от времени наносить удары в спину и наполнялся беспокойной, агрессивной энергией. Это были качества, которые Волков понимал слишком легко, так как за свою службу в военно-морской разведки он видел немало распрей прежде, чем достиг своей нынешней должности.

- Ну что же, товарищи, - сказал Карпов, протягивая руку в сторону открытого люка.

- У нас будет более чем достаточно времени завтра. Я полагаю, перелет был утомителен. Если позволите, я бы хотел провести вас в офицерскую столовую, где мы подготовили закуски и легкий uzhin.

Uzhin в России был третьим приемом пищи, всегда после шести часов вечера, хотя и был легче, чем основной, obed, случающийся в районе двух часов дня.

- Благодарю, капитан, - сказал Капустин. - Это будет очень кстати.

Карпов подвел их к люку и пропустил вперед, оборачиваясь.

- Роденко, мостик ваш.

- Так точно, - эхом ответил тот. - Капитан покинул мостик.

Они спустились по трапу и продолжили спуск по другому, затем направившись по длинному коридору, пока Карпов не указал им налево, в офицерскую столовую.

- Как продвигаются восстановительные работы, капитан? - Спросил Капустин, входя в хорошо прогретую столовую, передавая шляпу и пальто мичману в белой форме, однако портфель поставил рядом со своим стулом

- Все довольно успешно, - сказал Карпов. - К счастью, на корабле имелись нужны запасные части, и Быко уже отправил людей на кормовую надстройку для рекалибровки системы «Фрегат».

- Должно быть, произошел очень серьезный взрыв, когда мы потеряли «Орел».

- Это так. К сожалению, мы также потеряли Ка-40 и Ка-226. Вы могли видеть повреждения кормы.

- Пока нет, - сказал Капустин. - Но мы обязательно осмотрим их завтра, при свете.

Карпов указал на стол, накрытый белой скатертью и с подготовленными серебряными приборами и хрустальными бокалами для воды и вина. На нем стояли подготовленные закуски, яйца с маринованными грибами, а также небольшие открытые бутерброды с сардинами, помидорами и огурцами. И то и другое было обильно посыпано свежим укропом. Капустин зацепился взглядом за блюдо с черным хлебом и потянулся за куском, опуская его в небольшую чашку с холодным супом под названием okroshka.

- Пожалуйста, располагайтесь, товарищи, - улыбнулся Карпов, когда они приступили к еде, пока ординарцы* наливали им воду и вино. - Еще будут салаты и pierogies, а главным блюдом - фаршированные halupkis** и Строганофф с Kasha.

* Так в оригинале

** Судя по всему, имеются в виду голубцы (автор уверен, что в русском форма множественного числа образуется так же, как в английском - то есть прибавлением окончания -s). Слово halupki взято из польского языка

- Я смотрю, по крайней мере, на камбузе все в порядке, - сказал Волков. Карпов слегка улыбнулся, ничего не ответив, однако отметив завуалированный намек с оттенком наглости.

- Должен вам сказать, что мы начали полагать, что корабль был потерян при инциденте, капитан, - сказал Капустин, намазывая хлеб. - Расскажите, что случилось с системами корабля.

- Что же, на самом деле я не уверен в том, что именно случилось на «Орле». По нашей оценке, произошел взрыв. Их капитан доложил, что у них возникла проблема с одной из торпед. По видимому, они установили неправильную боевую часть*. Затем произошел взрыв, и очень значительный. Многие из наших систем испытали последствия - радары, сонар, системы связи. Мы пришли к выводу, что, вероятно, это были последствия ядерного взрыва.

* Автор полагает, что боевые части на кораблях и подводных лодках устанавливаются членами экипажа в море в зависимости от обстановки. Стоит отметить, что согласно первой книге, на «Орле» установили ядерную боеголовку на ракету (П-700 «Гранит»), а не на торпеду (нам же нужно притянуть за уши «Курск»).

- Звучит тревожно, - сказал Капустин. - Что же, мы прочитали ваш рапорт, как и рапорт адмирала Вольского. Хотя и подвергаю сомнение его решение продолжить поход в подобных условиях, я принимаю его. На данный момент.

- Должен уточнить, - сказал Карпов, - что адмирал рассматривал все возможности, и, учитывая политическую обстановку, мы не исключали вариант, что «Орел» был потерян в результате враждебных действий, возможно, со стороны подводной лодки НАТО. Решение было принято после первого совещания старших офицеров.

- Могу я поинтересоваться, кто присутствовал на совещании? - Капустин потянулся к картошке и pierogies с черносливом. Его глаза смотрели на блюдо.

- Адмирал Вольский, я и начальник оперативной части Орлов.

- Однако в настоящий момент Орлова нет на корабле.

- Так точно. Он отправился на корму, чтобы разобраться с ситуацией на вертолетной площадке и погиб при взрыве, когда Ка-40 загорелся.

- Понятно... - Капустин потянулся за Pierogi. - Что же, пока все нормально. Обязательно нужно прикинуть все волчьи ямы, если уж ставите на чернослив*.

* В английском prune - это не только чернослив, но «дурак, простофиля». То есть в оригинале каламбур вроде «раз уж включаете дурака»

- Но только не этом корабле, похоже, - сказал Волков с намеком, достаточным, чтобы Карпов понял, с кем он имеет дело.

- Что же, капитан Волков, - сказал Карпов, указывая рукой на суповую чашку. - Похоже, вам по вкусу okroshka. Есть много вещей, которые следует подавать холодным. Например, маринованные огурцы, картофельный салат «Оливье», хороший бекон Salo, салями, сыр, селедку и икру, и еще кое-что, мое любимое.

- И что же это? - Волков посмотрел ему в глаза.

- Месть, - улыбнулся Карпов. - А также хорошие водку и пиво. - Он взял небольшой бутерброд с сардинами на тонком ржаном хлебе и откусил.

* * *

Мичман Илья Гарин смотрел на монитор испытательного стенда, внимательно следя за потоком показаний. Предварительный осмотр не выявил опасности, и теперь процедура обследования стержня медленно ползла к середине, когда его должен будет сменить Марков. Добрынин находился в помещении ниж, изучая показания электронного микроскопа, проводящего детальный осмотр стержня №25, медленно опускаемого в рабочее положение.

Они работали на низкосортном морском реакторе КЛТ-40, построенном в качестве резервного для плавучей атомной электростанции «Академик Ломоносов», развернутой на Камчатке в 2016 году. Русские решили, что подвижная электростанция будет полезна в данном регионе, а конструкция оказалась настолько надежной, что они создали резервный реактор, используемый в качестве испытательного в Приморском инженерном центре. КЛТ-40 был похож на реактор «Кирова», представляющий собой два небольших водо-водяных реактора, работающие на Уране-234*. Некоторые типы реакторов для промышленной выработки энергии имели шестьдесят управляющих стержней, но это был испытательным, и потому был оснащен лишь двенадцатью и вырабатывал меньше энергии.

* Основой топлива для ядерных реакторов служит Уран-235, однако при изготовлении топлива природный уран претерпевает процесс обогащения с целью повысить содержание урана-235. При этом относительное содержание урана-234, как ещё более лёгкого изотопа, повышается в ещё большей степени. Хотя массовое содержание урана-234 остаётся на уровне сотых долей процента, его активность становится преобладающей. Поэтому обогащённый уран с санитарно-гигиенической точки зрения рассматривается как уран-234.

Добрынин спокойно проводил обычную рутинную процедуру проверки стержня №25 на предмет любых признаков коррозии или дефектов. Стержень был установлен на испытательном стенде, в центре круга из двенадцати стержней реактора. Таким образом стержень, выступающий в качестве «запасного» в блоке из двадцати четырех стержней в реакторе «Кирова», теперь играл в «младшей лиге», будучи на самом деле стержнем №13. Данный тестовый реактор производил десять или даже меньше процентов энергии силовой установки «Кирова», что позволяло безопасно изучить его на предмет аномалий в реальных условиях.

Марков подошел со сложенным журналом под мышкой и похлопал Гарина по плечу, занимая свое место у монитора.

- Илья, обед, - сказал он. - Когда закончишь, Добынин хочет сверить результаты.

- Опять графики и таблицы, - сказал Гарин. - А что мы вообще ищем, Марков?

- Не спрашивай. Просто следи за показаниями. Пусть у Добрынина голова болит.

- А она у него болит, - Гарин обернулся через плечо, глядя в длинный коридор за дверью. - Адмирал был здесь с ним все утро.

- Это все чертова инспекция, - сказал Марков. - Говорят, что Капустин ходит там везде в белых перчатках. Опрашивали многих членов экипажа, даже матросов.

- Повезло нам, что мы ничего не знаем, да? - Бодро сказал Гарин. - Что читаешь?

- Просто журнал, - он показал Гарину журнал, открытый на странице со статьей «Британцы вспоминают павших в не достигнутом «Согласии».

- Только давай следи за монитором. Журнал можно почитать в комнате отдыха.

- Иди поешь, Илья. Я прослежу за всем следующий час.

Это и в самом деле было надолго. Гарин направился по длинному коридору мимо контрольного центра, где работал Добрынин в столовую. Жуя бутерброд, он вдруг заметил, как освещение замигало. Он поднял глаза и заметил, как неоновая лампа засбоила, но не придал этому значения. Чуть больше часа спустя он закончил с чаем и направился обратно по коридору, просунув голову в контрольный центр и сказав Добрынину, что собирается сменить Маркова.

- Хорошо, Гарин. Как еда сегодня?

- Очень вкусно. Хороший черный хлеб, советую попробовать.

- Да, но сначала нужно закончить с этими показаниями.

- Марков сказал, что вы хотели, чтобы я снова передал вам данные?

- Если будете так добры, товарищ Гарин.

Гарин посмотрел на часы.

- Цикл уже почти окончен. Проблемы?

- Мы об этом не узнаем, пока не получим все данные. Но уже можно начинать отключение. Двадцать пятый уже выведен, и изначальные двенадцать апостолов пока что спокойно молятся. Выводите оставшиеся двенадцать стержней и начинайте отключение. Марков может пойти перекурить.

- Так точно. Я иду прямо туда.

Гарин выскользнул в дверь и побежал к испытательному стенду, вставил свою ключ-карту и подождал, пока не загорелся зеленый индикатор. Он открыл дверь, отметив, что в зале погас свет.

- Марков, твоя очередь, - сказал он. - Хлеб сегодня ничего, но не раньше, чем мы проведем отключение. А мне потом еще два часа сопоставлять результаты.

Он вошел в контрольный центр, ощущая, что что-то не так. Затем он понял, что что-то действительно не так. Его пальто пропало. На пульте не было ничего, ни книги, которую он читал, ни кружки с чаем, ни ручек. Журнала Маркова тоже не было. Более того, исчезли кресла. Что за ерунда?

- Марков?

Гарин наклонился, чтобы посмотреть за монитор, но там никого не было. Да куда же он делся? Добрынина хватит удар, если он узнает, что Марков самовольно ушел с поста. Рядом с контрольным пунктом не было туалета, но, возможно, Марков выпил слишком много чая и был вынужден удалиться? Однако он мог понять отсутствие книг и журналов, но куда делись кресла? Добрынин с них шкуру спустит. Человек должен был отслеживать весь процесс процедуры технического обслуживания ядра. Гарин покачал головой и посмотрел на мониторы, испытав облегчение, когда не обнаружил никаких тревожных индикаторов.

Марков, вот идиот, подумал он. У него будут реальные проблемы, если я скажу Добрынину о том, что он ушел со своего поста. А что он сделал с креслами? Гарин протянул руку и включил последовательность полной остановки системы, глуша реактор. Еще одна секция из двенадцати стержней опустилась в активную зону, замедляя реакцию до незначительного уровня перед окончательным отключением.

Раздался сигнал селекторной связи. Он подошел и нажал кнопу.

- Говорит мичман Гарин, испытательный стенд.

- Гарин? Отправь ко мне Маркова с накопителем перед тем, как он уйдет на обед. - Это был Добрынин.

Гарин осмотрелся... Накопителя тоже не было.

- Товарищ лейтенант.... - Начал он. - Маркова здесь нет, и накопитель тоже исчез. Должно быть, он забрал его с собой. - Он терпеть не мог кого-то закладывать, но это нужно было сказать. - Его здесь не было, когда я пришел сменить его.

- Нет? Да я его в кипятке сварю!... Где он, это же никуда... Ладно, забудь. Просто завершай процедуру отключения. Я буду через несколько минут. Найду его - в унитазе утоплю!

- И еще... - Гарин стиснул зубы и сказал. - Кресла пропали. Оба. - Он ощутил себя полным дураком, но что еще он мог сказать?

- Кресла пропали?

Кресла пропали, накопитель пропал, куртки Гарина тоже не было на вешалке у стены, изчезли книги и журналы и даже кружка Маркова с чаем. Марков пропал без вести, и это был последний раз, когда его видел кто-либо на Земле.

ЧАСТЬ ПЯТАЯ

⇐ Предыдущая 3 4 5 6 789 10 11 12 Следующая ⇒