Глава VI Фантомные боли

Стр 1 из 3Следующая ⇒

Оглавление

Глава 1 Кости Мира 2

Глава II Следы на песке 3

Глава III Сорвавшийся с цепи 5

Глава IV Никогда не видевшая дождь 5

Глава V Одна пуля для одного человека 7

Глава VI Фантомные боли 8

Глава VII Прочь из головы 8

Глава VIII Без страха 9

Глава VIV Помни меня 9

Глава 1 Кости Мира

Мир обращается прахом, он в агонии. И по нему идёт пилигрим. Идёт через пустошь, цепляясь за осколки былого. Это я... У меня теперь нет родины и не осталось того места, которое я называл домом. Осталось только прошлое, расколотое на трое.
Перед сном я вспоминаю время когда учился в школе. Помню как мы с ребятами точно знали, что у нас есть будущее, и какое оно будет тоже знали. Гибель мира была просто фантастичным сюжетом который никто всерьёз не воспринимал.
Я вспоминаю как был влюблён по уши. Помню прогулки в белые ночи, как мы повесили замочек на мосту. Помню, что она обожала фотографировать, помню как подарил ей полароид, она порхала от счастья, завесила фотографиями всю комнату.
Тот мир теперь можно увидеть только в моей памяти. Действительность... Печальна. И пуста. В ней от того мира остался только пепел.
На горизонте руины большого города. Я сижу перед ещё тёплой золой костра, доедаю завтрак из армейского сухого пайка. Вкусно... единственная радость моего настоящего - сносная армейская еда.
Каждый раз подходя к городу я питаю надежду, что найду других. Но этого не происходит из раза в раз... Поэтому я специально стараюсь наследить за собой. Может это меня пытаются догнать? Что если я остановлюсь на пару дней? Идёт ли хоть кто-то по моим следам? Оставляю мусор складываю кострище хоть и нет в этом нужды. Должен же кто-то найти. Подкреплю хоть чью-то надежду.
Надо идти. Иду по шоссе, обходя брошенные машины. Не ясно жива ли эта сухая трава, которая пробивается через трещины в асфальте? Серый лишайник, который вырос везде и покрытый пылью, выглядит живее. По обе стороны от дороги лежат груды брёвен, вокруг дороги был лес. Кусты, ветки которых похожи на острые обломанные кости. Среди груд брёвен торчат худые деревца и тоже не ясно живы ли они? Всё побелело от пепла, стало похоже на окаменелости. Кости Мира.
Город. Я никогда здесь не был... но с тех пор... ничего не изменилось. Улицы усеяны осколками и пеплом. На перекрёстке жгли книги. Не знаю зачем их жгли, их жгли везде... просто... от безысходности. Я начал рыться в золе она казалась ещё горячей, фантом того жара остался здесь до сих пор. На краю пепелища, занесенная золой смогла уцелеть единственная книга. " 451 градус по Фаренгейту". Какая ирония. Потрёпанная, обгоревшая, смогла уцелеть. В каждом таком костре есть один выживший.
Осколки. Осколки, осколки-осколки. Хрустят и звенят под ногами. Из-за тишины вокруг они кажутся такими громкими. Здесь нет звуков. Вообще. Если замереть на месте, вслушиваться в гробовую тишину - уши заболят от звона. Поэтому я часто очень долго не могу уснуть. Неужели кроме меня никого нет? Не может быть! Кто-то должен был уцелеть. Я уверен. Я знаю. Зачем тогда я пытаюсь догнать их и оставляю след для тех кто догоняет меня?
Может закричать? Зачем? Вдруг кто-то услышит? Я так давно не слышал свой голос. Разомкнул губы и ничего не могу произнести даже захрипеть. Я и раньше был молчалив, а теперь я и звука не могу издать.
Всё города в которых я был - мертвы. Только пыль и сажа.
Вечереет. Солнце скрывается за невысокими домами. Я как раз подхожу к заставе военных. Баррикады из стальных щитов, наспех установленные будка КПП со шлагбаумом и дозорная башенка. Там есть брошенные джипы. А на заставе должны быть припасы. Заночую в джипе, если разложить задние сиденья можно устроить себе полноразмерную кровать.
Я уснул на удивление быстро. Снова в заложниках у своих снов. Города гибли не от бомб. Сначала мы выпускали нейропаралитический газ, который убивал всё живое в радиусе тридцати километров. Через двадцать секунд после вдыхания у человека выгарает часть нервной системы, которая отвечает за дыхание. Ещё через двадцать секунд нервная система полностью отмирает. Потом в город шли войска и захлёбывались в очень ожесточенном сопротивлении защитников города. Итог везде один, город обращается прахом.
Иногда победитель кашляя от пыли ставил флаг на гору кирпичей. За что мы сражались тогда? И зачем продолжали?
Я был среди разрушителей и всегда был в ряду победителей. Я стал одним из всадников апокалипсиса - Смертью. Я помню своё отражение в глазах полных ужаса. Глаза пылающие сиреневый пламенем, красная повязка скрывает под собой яростный оскал. За спиной пси-след, ярко-красный, будто неоновый. Свист клинка, под ним стонет плоть. Они сдаются, они в ужасе, они боятся меня. Но мне сказали: " Пленных не брать". Меня сделали совершенным... и жестоким.
Каждую ночь одно и то же. Мне снится война, я её эхо.
Просыпаясь я всегда достаю из нагрудного кармана фотографию. Её фотографию. Сделанную на тот полароид, который я ей подарил. Пытаюсь отогнать этих призраков которые меня разбудили. Шея затекла. Рюкзак с моим барахлом - не самая удобная подушка.
Я снова в пути. Ветер рванул резко, но тут же успокоился, я услышал тихое металлическое звяканье. Справа от проспекта по которому я шёл, когда-то там был парк. Перешагнув через несколько не толстых брёвен я нашёл источник этих звуков. Земля в этом месте выпирала и был вбит колышек с крючком. На нём висели армейские жетоны. Это они звякали. Это братская могила.
Металл таких жетонов холодит мою грудь, у меня таких шесть, включая мой. Это жетоны друзей, что я не смог сберечь. И они и те кто в этой могиле тоже теперь... Кости Мира. Раньше мне было бы всё равно на тех кто лежит в этой земле, я бы сказал: " Там им и место! " Только потом я смог почувствовать ту скорбь, которая проглатывает тебя.

Этот мир молчит. Молчание хуже пуль. Здесь можно оглохнуть от тишины. Сойти с ума. Можно просто идти и вспоминать. В воспоминаниях есть звуки. Но они только у меня в голове. Свихнутся можно. Но это действительно помогает. Особенно когда вспоминаешь что-то шумное. Например как мы с друзьями напились, слонялись по улицам, распевая песни. Как на нас кричали из окон поминая добрым словом и напоминали, что все нормальные люди уже спят. Вот именно, нормальные. Что взять с придурков, вроде нас? Мы уже расходились по домам, кто виноват в том, что к тому времени уже светало. Было... весело, легко. Было...
И опять! Всё сводится к тому, что ничего этого больше нет! Триклятый замкнутый круг, который не разорвать! Это злит! Злость. Да. Злится я умею. В особенности на себя. Пытаюсь перегрызть себя по полам. Сам не знаю зачем. Почему совесть так бесится? Совесть ли это? Осталась ли у меня совесть вообще? Если это она то она опоздала, и сильно... На кой чёрт ей вообще просыпаться когда исправить уже ничего нельзя?
Нельзя? Нет-нет-нет-нет, можно! Можно!
Так ведь?......

Глава II Следы на песке

Два дня в пути. Два? Да... Примерно. Пейзаж чуть изменился здесь меньше пепла и пыли, и много песка. Я свернул с шоссе. Шёл сначала по серому простору, а когда вокруг оказались холмы, будто дюны из красного песка, сказать не могу. Песок красный, смешанный ни то с ржавчиной ни то с кровью. Когда ты идёшь всё вокруг меняется очень медленно, постепенно. Нет никакой границы между одним видом и другим. Ты просто осознаешь себя в абсолютно другом месте. И не можешь вспомнить когда оно начало становится таким, как сейчас. Свернул с шоссе, иду на восток. Это решение может стоить мне жизни, если я не наткнусь ни на дорогу, ни на какое-нибудь место где есть припасы в ближайшие пять дней - мне крышка.
Как только я пошёл на восток я всё время чувствую чьё-то присутствие. Не такое, когда тебе кажется, что кто-то следит за каждым шагом. Я просто кого-то чувствую. Чувствую, что вот я заберусь на следующий холм и увижу чьи-то свежие следы. Я на верном пути. Я знаю. Я верю.
Хоть у меня и сложилось плохое мнение о вере. Я верил когда-то, что лью реки крови за, что-то большее... Верил что это правильно.
Вера. Так её звали. Когда я уходил на фронт первый раз, я обещал ей вернутся живым... Но я не сказал, что вернусь другим. Тогда она перестала узнавать меня. Тогда я не осознавал этого, но она знала, что к ней вернулся не тот человек, которого она знала. На войне каждый из нас оставляет, что-то важное, что-то без чего мы никогда не станем прежними. Я мог быть другим, но я тот кто я есть, и этого не поменять.
Убийца, мясник, потрошитель. У меня было много имён. И молва обо мне содрогала воздух везде. Меня научили только жестокости и только потом подумали об гуманности. Гуманность на войне. Какой бред! Эти олухи верили, что есть какой-то правильный способ убивать. Это чушь! Наркоз для совести.
Я опять начинаю злится. Пора вернутся в настоящее.
Ветра нет весь день. Это хорошо, значит следы не могло занести песком. Я снова чувствую, что кто-то рядом, чувствую ещё сильнее. Вот-вот я найду след. Этот холм, на котором я стою немного больше остальных. В первые секунды не заметил ничего кроме песка. Нужно вглядеться. Вот оно. Кострище занесённое песком, здесь кто-то останавливался, но давно. Начал спускаться, и земля ушла из под ног.
Рухнул на ржавую решётку, на спину упал тонкий металлический лист, бывший когда-то потолком этой землянки. На голову просыпался песок. Хорошая встряска. Скинув с себя хлам, свалившийся на меня, я осмотрелся. В воздухе вихрями металась поднятая мной пыль. Пусто. Очень маленькая каморка, где двоим будет тесно. Открывать худую дощатую дверь я не рискнул.
Боль в боку, я не предал ей значение, мало ли чем я мог удариться. Я вскарабкался обратно на поверхность. С опаской спустился с холма, прошёл мимо кострища и продолжил идти. Нельзя задерживаться. Это погоня, а не прогулка. С каждым шагом становится больнее. Наихудший из исходов. У меня из нижней правой части живота торчит короткий металлический обломок прута. Нельзя останавливаться.
Я замедлился. Почти два дня с ранением. Бинты грязные, в крови. Кровотечение слабое, но кровь не останавливается. Рана не заживает. Нужен стимулятор или хоть какой-то антисептик. На повязке не осталось чистого места, приходилось её постоянно сдвигать. Если есть заражение то без антибиотиков мне конец. Это точно.
Ещё одной ночи я скорее всего не переживу. Последний рывок. Окружение снова поменялось. Равнина - идти легче. Песок белый, смешанный с пылью. И следы, я вижу следы!
Каждый шаг отзывается болью. Я должен догнать его или её - не важно. Важно, что цель моих скитаний почти достигнута. Даже если сгину у кого-то на руках... Всё равно доберусь. Догоняю пусть это и будет стоить мне жизни! Я рванул по тонкой змейке отпечатков подошв, стискивая зубы, останавливаясь лишь на секунду, когда терпеть уже больше не было сил. И продолжал бежать. Ничто не заставит меня сдаются сейчас.
Огонёк, сначала слабый, еле видный. Но потом яркий, заметный даже из далека. Разгорающийся костёр. Но я, кажется, ни на шаг к нему не приближаюсь. Темнеет. Это из-за того, что солнце садится? Или глаза закрывает пеленой? Осталось не много, нельзя просто рухнуть здесь от бессилия. Просто сбавить темп. Вот что нужно. Не могу больше бежать. Иди. Просто иди если хочешь не сдохнуть! Здесь всего двести шагов! Самые трудные двести и два шага в твоей жизни.
Я рухнул на островок света, границы чёткие. Пятно света ограждённое стеной мрака. Облегчение. Будто из трясины выбрался. Прежде чем закрыть глаза и провалится в беспамятство видел серый песок, чёрный хворост в костре, его яркое пламя, и вздрогнувшую от грохота моих костей, фигуру. И затем беспамятсво.

Глава III Сорвавшийся с цепи

Я снова заложник своих снов, подкреплённых предсмертным бредом.
Я спокойной, ровной поступью иду по улице. Всё в ядовито-зелёных клубах газа. Сквозь испарину на стёклах маски противогаза наблюдаю, как люди вокруг умирают. Чума. Никаких цветов, кроме этого вырвиглазного зелёного. Мир обесцветился, как только я попал на фронт. Но я этого не замечал. Я видел только кровь и песок. Алая кровь льётся на серый песок и уходит вглубь. Холодная винтовка в руках. Рубленные хищные очертания. Холод металла, беспристрастность, ощутимый вес.
Свинцовые трели раздаются периодически. Поблизости кто-то бряцает оружием. Где-то лязгает винтовка в чьих-то дрожащий руках.
Выстрел, как гром. В грудь будто сапог прилетел. Я полетел на землю.
Три сантиметра слева от сердца. На вылет. Я умер тогда... Наверное. Медики рискнули вколоть мне сыворотку, которая пробуждает пси-способности. Я - просто удачная случайность. Никто не мог пережить укол этого варева. Поэтому её тестировали на тех кто не смог бы выжить из-за ран. Тем кто почти умер... Всё равно сгинут они из-за ран или из-за того что их добьёт препарат. В тот момент мечтаешь только об одном... Чтобы боль прошла. Но препарат причиняет боли в сотни раз больше чем самые страшные раны. Три недели. Я кричал от боли. Не мог спать. Не мог есть. Стук собственного сердца резал уши. Самая мягкая одежда казалась наждаком. Угол стола больше напоминал лезвие. Чуть тёплая еда казалась горячее кипятка. Много дней я не мог слушать ничего громче шелест одеяла, за стеной. Проводя пальцем по стеклу, казалось, что я режусь о него.
Потом боли кончились.
Я чувствовал слова на вкус. Каждое слово на бумаге окрашивалось в свой цвет. Видел цвета у звуков. И слышал звуки у вкусов. Всё казалось новым. Я мир изучал заново. Красочный, громкий и... вкусный! Но потом всё снова обесцветилось... И снова из цветов только те, что режут глаза.
Но я почувствовал свои способности. Мог останавливать пули. Быть невидимым. " Скакать" в пространстве. А со временем и замедлять всё вокруг. Будто окунал само время в болото. Я начал наслаждаться своим могуществом. Начал наслаждаться взглядами полными страха, что чужих, что своих. Я один, стоял армии.
Наш Мир сам начал убивать нас. Сначала он перевернулся. Где люди были изнурены зноем, там же они умирали от холода. Где люди не помнили, когда их земля не была покрыта льдом, там же они теряли сознание от тепловых ударов. Большие части континентов превращались в пустошь меньше чем за год. Пришёл Голод. И мы решили закончить то, что начал наш Мир, и пришла Война. Война породила Чуму. И Меня - Смерть. Цепного пса, в верности которого никто не смел сомневаться. Но для меня не нашлось достаточно крепкой цепи… И я сорвался с неё.

Глава IV Никогда не видевшая дождь

Боль в боку, не сильная, притупленная. Повязка не много давит. Серое небо перед глазами. Я ещё сплю? Нет, явно нет.
Маленькая фигурка вздымалась на вздохе. Я сидел рядом чувствовал то, что думал уже никогда не почувствую. Страх? Или невероятный трепет? Руки трясутся. Я так мечтал её увидеть, а теперь дрожу перед ней от страха, который сам придумал. Я смотрел на неё, хотел коснутся этих ярко-рыжих, пламенных волос. Спутанных и взъерошанных. Но от чего меня сковывает? Может от того что я просто не верю? Возможно она продолжение моего бреда.
Я проснулся несколько минут назад, но кажется, что я жду пока проснётся она больше часа. Метаясь в вихре этих давно не испытываемых чувств. Ослабевший от раны, с раскрученной головой, с трясущимися руками.

Когда я понял, что вижу её открытые глаза. Я пытался представить как мы заговорим. Но не мог понять с чего начать. Не подведёт ли меня мой собственный голос? Я даже не помню как меня зовут на самом деле. Единственное что откликается в памяти - Могильщик.
Эта девчушка. Ей лет 17. Она родилась когда бушевала война. Она из другого мира. В её глазах чудом спаслась какая-то искорка. Чудо. Дети в таких условиях взрослеют слишком быстро. Но эти глаза с искрой, удивительно.
Она села напротив, мы смотрели друг другу в глаза. Не могли поверить, что каждый из нас настоящий и, что мы не галлюцинации друг друга. Мы протянули сначала коснулись кончиками пальцев, потом полностью соприкоснулись подушечками пальцев, а за тем и ладонями.
- Спасибо.
Хриплое и тихое. Удивительно, что я вспомнил об этом слове, когда-то его говорили в знак благодарности.
- Ты настоящий! - Звонкий, радостный возглас.
Она вскочила на ноги, подпрыгнула, прокрутилась в воздухе. И бросилась ко мне. Повалила на спину и обняла. Я тоже прижал её к себе.
Тёплая, обжигающая мои замёрзшие руки. Пламенная.
- Прости-прости. Просто. Когда ты так долго один становишься немножко с приветом! Я не могу поверить, что кто-то догнал меня! - Она выпустила меня из объятий и помогла подняться. - Судя по твоему голосу ты очень давно не говорил.
- Очень. - Такое же Хриплое и тихое.
Голос больше напоминал белый шум сверлящий уши, из сломанного динамика.
Она отошла от меня на три шага, склонила голову к одному плечу, потом к другому, осматривая меня.
- Марк.
Она тряхнула головой, пытаясь отвлечься от своих изучений.
- Что?
- Меня так зовут.
Не знаю именно это имя, это одно из тех, что на жетонах.
- Аэлита.
Аэлита. Мне знакомо это имя. Знакомо. Это имя.
- Мне говорили, что значит " пламя надежды" - Произнесла она это с тоской, но в лице не изменилась, всё так же изучая меня с головы до ног.
" Пламя надежды"? Нет это имя значит что-то другое. Что-то связанное со светом. Видимым последний раз?
Ярко горящая.
Аэлита. Откуда я знаю это имя?
- Там город. - Она кивнула головой, смотря мне через плечо.

Она постоянно говорила с собой по привычке. Спотыкалась о собственные ноги.
- Ты очень мало говоришь. И очень много думаешь.
- Ты не первая кто говорит мне об этом.
- У тебя жетоны на шее, ты солдат?
- Дезертир.
- Как и все. Но все солдаты родились до войны. Ты выглядишь слишком молодо.
- Мой облик обманчив. Откуда ты знаешь как выглядят солдаты?
- Они выростили меня. Нашли меня в руинах, когда я осталась без мамы. Они рассказывали про дождь. Вода, падающая прямо с неба. - Она подняла голову, и поставила ладони небу. В надежде поймать хоть каплю.
Она сделала это на ходу. Снова споткнулась. Провалилась в мою сторону. Я уже приготовился ловить её, но ей удалось удержаться. Это было довольно изящно и ловко. Не учитывая, что споткнулась о собственные ноги.
Мы шли довольно медленно. Не пойму это её темп или сбавила шаг из-за меня?
- Это правда?
- Про что ты?
- Про то, что раньше вода падала с неба!
- Да, правда. Порой дожди могли идти несколько дней. Ещё и с грозой.
Она улыбалась, смотря в небо, высматривая облака, которых нет на небе, кажется вечность. Она рада, что кто-то другой подтвердил легенды о мире предтечей. Надежда на то, что мы сможем найти место где ещё бывают дожди, вдохновляет её. Это ещё одна цель? Новый повод идти дальше?
Довести эту девочку туда... На восток.

Глава V Одна пуля для одного человека

У неё что кобура под рюкзаком? А в ней револьвер.
-Зачем он тебе?
-А зачем тебе меч?
Кроет вопрос вопросом. Если не отвечу я, то и она наверняка ничего не скажет.
-Это моё бремя.
-Меч, жетоны. Ты ищешь искупление за что-то. Я поняла. Всё равно ты странный он ведь весит тонну.
-Это правда, меч не становится легче. Но и револьвер весом не с пёрышко.
Она молчала, я уже подумал, что она не ответит.
-Одна пуля для одного человека. Если судьба сведёт меня с ним.
-Что за человек?
-Не знаю человек ли он. О нем много чего говорили. Что он почти не уязвим. Всадник тьмы пришедший прямо из пасти ада.
. . . . . .
. . . . . .
-Не боишься промахнуться?
-Я не промахиваюсь.
-Его не взяла и тысяча пуль, а ты хочешь достать его всего одной.
В доказательство своего мастерства она выхватила револьвер из-за спины, прокрутила несколько раз резко остановила полностью обхватив рукоять. Твёрдой рукой выставила перед собой, целясь куда-то в горизонт, ещё несколько агрессивных вечеров револьвером и прицел снова в той же точке. Ловко и быстро.
Медленно и изящно она вернула револьвер обратно за спину.
Невероятно для девчонки, которая спотыкается о собственные ноги.
-Самоуверенность это медленный и подступный убийца.
Револьвер. Острые черты. Белая рукоять, серебряный корпус с чёрными узорами.
Он кажется крупным для её рук, но лежит в них как влитой.
Она даже не подозревает, что судьба свела её с тем с кем надо. С тем для кого предназначена эта пуля.
Я заслуживаю её, но не сейчас.
-Как ты поймёшь что нашла его?
-Он попытается меня убить.
. . . . . .
. . . . . .

Глава VI Фантомные боли

Мои сны... До встречи с Аэлитой они приносили только мучащее меня прошлое. Теперь они приносят боль. Я испытываю её наяву, хоть она мне только снится. Меня пронзают тысячи пуль, словно иглы тряпичную куклу. Задыхаюсь... Задыхаюсь в кислотном облаке газа, жгущем мне лёгкие. Незримые клинки терзают тело удар за ударом пока я не упаду наземь.

Я вижу людей в белых одеждах, обагрённых кровью. Мне не забыть их взгляд. Невинные убитые. И кажется моя память сохранила лицо каждого из них. И их боль теперь испытываю я.

Потом люди начинают растворятся, порывом ветра их уносит прахом. Остаётся только одна женщина. Она держит за руку маленькую девочку... С пламенно-рыжими волосами. Женщина подошла ближе и вложила руку девочки в мою. По её щекам покатились слёзы. Ещё один порыв, и она понеслась в потоке, в потоке, подобно всем остальным.

Просыпаюсь пронзённый тысячью мечей. Я ещё чувствую эти боли, фантомные боли. И ничто не может их унять Мои сны теперь трудно помнить.

Я кричу от боли когда просыпаюсь. Аэлита беспокоится. Это видно в её глазах. И каждый раз спрашивает: " Снова война? ". Она привязывается. Я дал обещание, что мы доберёмся до места где идёт дождь. Она сказала, что хочет зонтик. Она много спрашивает о том мире. Она начала больше говорить со мной, а не с собой.

Снова ночь. Я страшусь закрывать глаза. Кажется, что с каждым днём становится больнее и больнее. Но... Сегодня мне снилась Аэлита. Мы шли... Где-то. В пространстве. Она шла чуть впереди. Не оборачивалась. Её слова эхом расходились вокруг. - Думаю... Что когда-нибудь... Я смогу тебя простить.

Нет. Не сможет. Чем дольше я с ней, тем больше гнева в ней будет.

Она пропала. Я был один, в постоянно меняющей цвет пустоте. Эхо слов Аэлиты всё ещё было слышно. И вдруг выстрел, раскатистый, окрасивший пустоту в кроваво-красный.

Не видать мне прощения.

12 3 Следующая ⇒