БОЛЬШАЯ ПАУЗА.

Алла скрипнула зубами, кинулась под кровать, выхватила оттуда чемодан, крикнула:

АЛЛА. Ах, ты его любишь, да? А спишь в это время с другим, да? Так, да? Позорница бессовестная! Собирайся сейчас же мне тут!!! Собирайся немедленно! К черту тебя! Чтоб через полчаса духу твоего тут за километр не было бы! Ты что же это такое - хочешь мне семью разбить, да? Да мы с ним пятнадцать лет прожили душа в душу! Двух деточек вырастили, двух крошечек, двух кровиночек, двух ласточек! Ты понимаешь это или нет? Да ты знаешь, сколько я сил в него вложила, чтобы подтянуть его к своему, то есть, своему моральному, интеллектуальному и духовному уровню? Знаешь? Да ни хрена ты не знаешь, дура! Ты что же мне предлагаешь: все пустить коту под хвост?! Так, да?! Тебе его отдать, да?! Да?! Да я как Пигмалион какой недоделанный над ним трудилась всю жизнь, а ты пришла тут на все готовенькое?! (Пауза. )А ну - собирайся, сказала! Быстро! Немедленно! Мухой! Сама собирайся, сама, сама, пока я и тебя не запхнула в этот долбаный чемодан и не отнесла вместе с ним на вокзал! Ну?! Ну?! Ты, курица?! Влезешь, говорю тебе, влезешь в чемодан, влезешь! Отнесу, отнесу, отнесу!!!

Алла упала в кресло, рыдает. С Аллой истерика. Нонна тоже рыдает, еще громче. За компанию, так сказать.

НОННА. (Трагично. )Но что, что я могу сделать, если я люблю его!? Люблю! Люблю страстно! Всеми фибрами своей души! Я только сейчас поняла это со всей полнотой, глубиной, шириной! Всеми фибрами души своей люблю его! О, как я люблю его! Люблю! Как люблю! Люблю как!...

Федор тоже плачет. Все очень, очень долго что-то нечленораздельно мычат. Вдруг Алла схватилась за сердце, побелела.

АЛЛА. (Чуть слышно. )Помогите... Помогите мне... Мне плохо... Умираю я... Господи... Помогите... Умираю... Умираю-у-у... Ой, мама... Ай, мама, мамочка моя... Мне плохо, ой, ой, ой...

Нонна и Федор испуганно кинулись к Алле, принялись трясти, успокаивать. Федор хлещет Аллу по щекам. Та отпихивает его, что-то мычит. Нонна капает в стакан валерьянку, дает выпить Алле, пьет сама. Схватили Аллу за руки, за ноги, потащили на кровать. Нонна бегает по комнате в футболке и трусиках.

НОННА. Алла Ивановна! Алла Ивановна! Успокойтесь, ради Бога! Ну, что тут такого произошло-то? Что такого? Чего нервничать-то? Боже, спаси королеву! Тьфу, то есть, Боже, спаси ее! Сохрани ей жизнь! Господи, сохрани!

ФЕДОР. Алла Ивановна, Алла Ивановна? Не умирайте, в одиннадцать репетиция! Алла Ивановна, Алла Ивановна! Сюда, сюда...

НОННА. Не умирайте, прошу вас! Вы еще не сыграли главную в своей роли жизнь! Тьфу, главную в своей жизни роль! Не умирайте! Не делайте этого, ради всего святого! Прошу вас!!! Заклинаю вас!!!

Положили Аллу на кровать: сумочка как была через плечо, так и осталась, в плаще, в туфлях. Долго успокаивают. Алла открыла глаза, с трудом ворочает языком, осматривается.

АЛЛА. Где... где... где я?

НОННА. Ничего, ничего, все в порядке, в порядке...

АЛЛА. (Ворочает головой. )Куда... куда вы меня положили? (Пауза. )Я не буду, не буду, не буду лежать на этой развратной постели, на этой гнусной кровати, не буду! Пустите меня немедленно! Пустите сейчас же, пустите!

НОННА. Лежите, лежите, прошу вас, вам вредно волноваться, умоляю вас! Не надо нервничать!

АЛЛА. (Стонет. )Курица-а-а... Курица... Это ты?! Вот до чего ты меня довела, курица... До сердечного приступа довела! Боже, Боже, как там мои дети?! Они не знают, как плохо ихней... их, то есть, матери! Не ведают! Не знают они! Они тянут ко мне ручонками и кличут: “Мама! Мама! Мама! ” Какое злодеяние... Боже! Боже! (Хрипит, как при смерти. )

ФЕДОР. Как она бледна... Может, “скорую” вызвать?

НОННА. Не умирайте, прошу вас, Алла Ивановна!

ФЕДОР. Вы слышите, слышите? Скоро на работу! Не умирайте, пожалуйста...

АЛЛА. (С трудом приподнялась на кровати, медленно: )Я вам умру... я вам умру... Вот я вам умру... Не дождетесь вы этого от меня... Не надейтесь... Вы все смерти моей хотите, гляжу, да? Хотите, чтобы я вам все пути открыла, да? Не дождетесь, гнусные людишки! Вы оба не дождетесь! Я знаю, Федор Ильич, что у вас на уме! Только сейчас разрозненные куски мозаики в моей голове сложились в законченную картину! Только сейчас я все-все поняла! Вы хотите, чтобы я умерла и чтобы все мои роли достались вот этой вот развратной курице! Не дождетесь! Вы оба! И ты, курица, не дождешься моих ролей и мой муженек не дождется, чтобы гнусно развратничать с тобой, когда меня не будет на белом свете! Я еще триста лет проживу! Да! Ты хочешь играть мои роли и, мало того, еще и заниматься развратом с моим мужем! Сволочуги вы оба! Нет, все трое! Заговор! Совратительница! Он мне за пятнадцать лет ни разу не изменил! Ты слышишь, коза?! Курица! Ни разу! И вот явилась ты, красавица писаная, и все рухнуло! Все рухнуло, ты понимаешь это или нет?! Все! Все! Все!

Алла рыдает. Села на кровати. Смотрит в пол.

(Просто и горько. )Зачем мне теперь жить? Пойду вот с балкона с пятого этажа брошусь вниз головой... Вся моя жизнь теперь разбита... И так была не жизнь, а горе луковое, а еще и ты тут навязалась на мою шею, курица... Ишь, приехала! Без году неделя в театре, а уже делов натворила! А я в этом дерьме, в этом Дощатове вонючем, пятнадцать лет просидела, дура, все искусством занималась! Меня тут каждая собака в городе знает, я ведь депутат райсовета, меня на звание выдвинули! А теперь - задвинут! Что теперь обо мне скажут, ты подумала? Всем ведь все станет известно, завтра же! А тебе что - тебе плевать на все! Да ты кем была-то, ке-ем?! Ведь у тебя же образования нет, ты ведь трамвайным шофером работала, в “самоделке” играла, тебя потом по блату в один театр взяли, потом в другой! Ты за три года в пяти театрах поработала, уже, думаешь, и артистка, да? Бога за бороду схватила? Да тебя с “биржи” привезли, подобрали там, у тебя образования - ноль! А я училище театральное закончила, поняла? Да мои сокурсники в Москве вон, в Ленинграде, в кинах вон снимаются, а я тут сижу из-за него, из-за дятла своего, из-за муженька, понимаешь?! Ты! Ты! Ты! Я столько лет его в артисты тащу! Чтоб ставку ему сделать! Чтоб репертуар наработать и уехать в хороший город, ну?! И вдруг являешься ты и все в секунду разбила, всю мою жизнь, понимаешь, ты?! Подлюка! Все, все, все! Я ж тебя разделаю сейчас, как Бог черепаху, понимаешь, ты?! Тебе ведь небо с овчинку покажется, гадина!

Алла рыдает. Черные слезы от туши бегут по ее щекам.

В стены, в пол, в потолок снова стучат и кричат. Ругаются. Извините, но даже матом.

Алла, Федор и Нонна сразу же, не раздумывая, кричат им в ответ:

НОННА. Театр аренду платит! Мы тут такие же жильцы, как и вы! Заткнитесь!

ФЕДОР. У нас ненормированный рабочий день! У нас репетиция! Мы полное право имеем на своей территории! Что хотим, то и делаем! Молчать, молчать!!!

АЛЛА. Молчать, суки! Тут артисты живут! Поорите мне еще тут, я вам покажу, где раки зимуют!!!

МОЛЧАНИЕ.

Смотрят друг на друга. Очень долго молчат. Нонна вдруг зарыдала, забилась в истерике: пришла и ее очередь, слава Богу...

НОННА. (Рыдает. )Да, да, да! Мне не жить на этой грешной многострадальной земле! Мне бы давно уже пора вниз головой с... с обрыва! Давно пора! И чего я жду, что судьба улыбнется мне? На что надеюсь? Зачем тщу себя надеждой? Не знаю... Жизнь поворачивается ко мне задом... то есть, спиной, и потому я должна уйти из игры! Я виноватая во всем и потому я кровью должна смыть свой позор! Ах! (Пошла к двери. )

АЛЛА. (Вытирает слезы. )Ну, не трёкай ты языком своим поганым, не трёкай. Что ты играешь, что ты тут репетируешь? Курица! Катерина, Катерина прямо, вы посмотрите на нее! Не лезь на мои роли, я тебе сказала - не дождешься! Ты лучше отвечай мне прямо на поставленный мною перед тобою вопрос: будешь ты, курица, скажи мне честно, твердо и принципиально, будешь ты чужих мужиков отбивать или нет? Ну?!

НОННА. (У двери, не слушая. )Прощайте... все прощайте... Милые вы мои люди... Я не должна жить... Нет, нет, не уговаривайте меня, не надо усилий бесполезных, безнадежных... Я приношу вам всем, люди дорогие, только горечь и утрату, утрату и горечь...

АЛЛА. Господи, какую она феню лепит, послушайте только!

ФЕДОР. Куда ты, Нонночка?

НОННА. (Кинула бигуди в угол, злобно. )Куда, куда! В задницу, вот куда! (Бежит к двери. )

ФЕДОР. (Испуганно. )Куда?!

НОННА. (Кричит фальцетом. )Топиться!!!

Рванула по коридору. Только и слышно, как стучат по лестнице ее голые пятки.

ФЕДОР. (Мечется по комнате. )Господи! Нонночка! (В окно. )Оденься хотя бы, милая! Что же ты на улку-то в одной футболочке побежала, раздевши? А? Нонна? (Алле. )Что вы наделали, что вы наделали, что вы наделали!!!

Убегает вслед за Нонной, так и не успев как следует обуться.

АЛЛА. (Встала с кровати, кричит в дверь. )Иди, иди! Побегай по холодку! Поморозь сопли! Оба катитесь колбаской по Малой Спасской! Давайте, давайте, с обрыва кверху задницей! А я посмотрю, полюбуюся на вас! Беги, беги, догоняй! Только напрасно стараешься! Никуда она не денется! Говно не тонет! Оно на поверхности плавает! Не тонет, не тонет!!!

Захлопнула дверь, ходит по комнате туда-сюда, смотрит в пол. Рыдает, хлюпает носиком. Внезапно, как гром с ясного неба, радио заиграло во всю глотку Гимн Советского Союза:

“Союз нерушимый! Республик свободных!!!

Сплотила навеки великая-а-а-а-а Русь-сь-сь-сь!!!!

Да здравствует созданны-ы-ы-ы-ый... ”

Шесть утра, стало быть. Алла перепугано бегает по комнате, ищет радио. Находит розетку, выдергивает штепсель.

(В тишине, зло. )Проснулись, суки, проснулись...

Долго успокаивается, ходит по комнате, машет себе на лицо руками. Оглядывает стены, потолок. На потолке в углу вбит старый ржавый крюк. Алла села на табурет, горько плачет. По правде плачет, не играя.

(Тихо. )Не могли ей, сучке, другого места найти... Обязательно сюда надо было поселить... Курица! Обязательно сюда надо было! Бессовестные... (Молчит. )Хоть бы что-нибудь изменилось... Все то же, то же... Пол с тех пор не красили... Курица! Курица! Курица!...

Играет “Вишневый сад. ”

О, моя юность, чистота моя! В этой комнате я спала. Глядела отсюда на сад, счастье просыпалось вместе со мной каждое утро и тогда он был точно таким, ничего не изменилось! Весь, весь белый! О, сад мой! После темной ненастной осени и холодной зимы ты молод, полон счастья, ангелы небесные не покинули тебя! Если бы снять с груди и плеч моих тяжелый камень, если бы я могла забыть мое прошлое! Как мы были счастливы! Бедная я, бедная. Неудачница разнесчастная... Посмотрите! Покойная мама идет по саду в белом платье! Это - она!

В комнату врывается ДИАНА РАСКОЛЬНИКОВА, актриса Дощатовского драматического театра. Ей около сорока или, может быть, сорок с хвостиком. Весьма и весьма полная, импозантная дама. Но выглядит, как ни странно прекрасно.

ДИАНА. (С порога. )С кем ты тут?

Алла визжит.

Где она? Аллочка? Алла? Аллюсенька? Ты здесь? Я пришла! Я рядом! Успокойся, дитятко! Ну, что? Как ты? Где она? (Роется в сумке. )Слушай, Алла, ты мне звонишь, а мне как раз сон снится - нет, ты только подумай, какой бред! - снится, что у тебя родился ребенок с волчьей губой! Вот с такой, до пола до самого, а? И вот - пожалуйста! - сбылось! Алла, где она?

АЛЛА. Ушла.

ДИАНА. (Подбоченилась. )Куда это она ушла?

АЛЛА. Топиться ушла. Скоро придет.

ДИАНА. В Волгу?

АЛЛА. В Волгу.

Пауза. Диана помолчала, достала из сумки трехлитровую банку. Протянула Алле.

ДИАНА. Ну и очень хорошо. На. Держи. Это - тебе.

АЛЛА. Зачем? Что это?

ДИАНА. Это? Зеленка. Обыкновенная зеленка. В аптеках продают, для детишек. Ни-ни! Не смей отказываться! Держи, сказала! Проверенное народное средство! Точно тебе говорю! Руку себе на отсечение даю, что помогает!

АЛЛА. (Ехидно. )А куда мне это, Дианочка? Внутрь прикажешь?

ДИАНА. Опомнись, я не пьяная. Это - не внутрь. Спокуха, сказала. Это выливается на головку. Ей возьмешь и на головку выльешь. Поняла? Берешь вот так вот баночку, выливаешь ей на головку. Главное, без эмоций выливай. Это дело не подсудное. Держи хвост пистолетом. Понимаешь? Она потом месяц на люди не появится, будет дома как миленькая сидеть. Понимаешь? Ну, положись на меня, я человек знающий. У меня все не раз проверено. Вот еще держи: это соль и сахар в коробочках. (Сует Алла в руки спичечные коробки. )Это у меня от прошлого раза осталось, когда от меня второй, что ли, муж уходил. Аналогичный был случай, Алла. Тютелька в тютельку. То же самое, что и у тебя. Держи - это соль, это - сахар. Не перепутай. Да не бойся, не бойся, оно без срока действия, можно спокойно подсыпать...

АЛЛА. Зачем?! Куда?! Кому!?

ДИАНА. Куда, куда. Ему подсыпать. В еду подсыпать! Оно заговоренное, понимаешь? Бабка одна заговаривала. Хор-р-рошая была бабка, царствие ей небесное... Нда-а. Слушай. Вот что мне еще она говорила, эта самая бабка-покойница. Значит, надо улучить момент, когда твой мужик это... ну это... (Шепотом)писяет. Понимаешь? И вот из-за его спины, значит, кинуть в то самое место, куда он, паразит, гадит, кинуть туда горсть иголочек, понимаешь? И тогда, говорят, он от тебя - ни на шаг! Шаг в сторону - расстрел! Я, правда, сама не пробовала, но так говорят... Понимаешь? Вот, держи, в этой коробочке - соль, тут - сахар. А тут - иголочки. Смотри, не перепутай!

Алла молчит. Смотрит на Диану, скрипит зубами. Диана вздохнула, села, осматривает комнату. Трет виски руками.

Ой, не могу, не могу, не могу я... Господи, какой кошмар! Вот как ты позвонила мне, как сказала, что ты сюда пошла, как сказала ты, что у вас там с Васей такой разговор произошел и прочее - так я прям места себе не нахожу! Такая пара была, такая пара, такая пара, а? Господи... Это вас, Алла, сглазили! Сглазили, сглазили! И даже ты мне не спорь и даже ты мне ничего не говори! Я знаю - сглазили! А от сглазу, Алла, вот что нужно сделать: надо взять сухую жабью ногу и куриный помет, перемешать это в стакане с водой...

АЛЛА. (Зло. )И выпить? Да? Или только рот пополоскать? А? Ну, что ты мелешь, что ты буровишь, что ты собираешь? А?!

ДИАНА. (Робко. )А что тут такого? А вдруг да поможет? Откуда ты знаешь? Машу каслом не испортишь, то есть, тьфу, наоборот... Это ведь народное средство. Проверенное сто раз. Вот, я помню, от Тамарки когда муж уходил, так я, помню...

АЛЛА. (Плачет. )Да замолчи ты, глупая, замолчи! Тебе все хиханьки да хаханьки, да? Что ты буровишь, а? Ты башкой своей сообрази, как он мог с ней, как он мог, а?! Я ведь ему всегда верила, верила и что теперь? Как я с ним буду жить? И если развод - то как я без него? Господи, Господи-и-и... И ты тоже, подруга называется! Да ты змея подколодная! Ведь ты же тут, тут оставалась, в городе была, пока я уезжала, ну?! И что же ты, ничего не видела, скажешь, да? Скажешь, ты не замечала, что у него с ней роман? Нет? Все ведь знала, все! Могла бы отбить мне телеграмму, я бы мухой прилетела, навела бы порядок, пока дело на зашло так далеко! Скажешь, ты не знала, что он шастает к ней сюда, в эту гнусную постель, нет, не знала? Да весь театр знал, мерзавцы, все до одного знали, кроме меня! А я-то, дура, вернулась с гастролей, думаю: что это они все такие учтивые стали со мной, такие все ласковые, обходительные? Думаю, чего это они мне все улыбаются: вахтеры, костюмеры, гардеробщицы? И вот, только сегодня ночью узнаю причину! Ложимся спать и мне мой добрый, мой чистый, мой ласковый, мой открытый муж признается, в какой он грязи! Говорит: “Я изменил тебе, Алла! ” Я сначала подумала: он с тобой...

ДИАНА. Опомнись, я не пьяная! Что за заморочки такие, Алла? Что ты болтаешь? Только этого мне еще не хватало! С тюфяком с твоим только мне поспать не хватает! Стыдно! Я ведь твоя лучшая подруга, Алла!

АЛЛА. Ай, не крутите мне динамо, мадам! Лучшая подруга! Помолчи! Отвечай мне немедленно: почему ты мне не сказала сразу обо всем, ну?! Хотела увидеть, как разрушится наша семья? Да? О, люди! Вам имя - вероломство! О, люди! Порожденья крокодилов! Отвечай немедленно: почему, ну?!

ДИАНА. (Тихо, проникновенно, осеняя себя крестным знамением. )Алла! Клянусь тебе всем святым на свете, самым святым, что есть у меня на этом свете. Клянусь сценой, театром, подмостками, прожекторами, занавесом... Клянусь!!! Я сном-духом ничего не знала, ничегошеньки!!!

АЛЛА. Ай, идешь ты пляшешь со своими клятвами! Мимо окон с песнями, поняла? Все в кучу собрала. Занавесом, прожекторами, сценой, шваброй. Не играй! Противно слушать! Нашлась мне тут еще одна артистка!

Пауза. Диана хлюпает носиком, мнет в руках платочек.

ДИАНА. (Горько. )Да, да, да. Ты права. Я виновата. Я одна. Я не доглядела. Мой позор. Я должна была. Я, я, я. Ты не плачь. Не надо. Все образумится, я думаю. Перестань, сказала, а то я тоже зареву. Перестань! Надо подходить ко всему с философской точки зрения. Понимаешь?

АЛЛА. Заткнись, философ!

ДИАНА. Ты не права, Алла! Ко всему надо подходить с философской точки зрения. Сама подумай: что это по сравнению с мировой революцией. Первое, так?

АЛЛА. Заткнись, прошу тебя, заткнись!

ДИАНА. (Не слушая. )Это раз. Во-вторых, ты должна его понять, дорогая моя. Ему тоже опротивело в этом вонючем городишке. Ходить каждый день по одним и тем же улицам, видеть одни и те же рыла наших артистов, чтоб они провалились. Понимаешь? Ему хочется развлечений, радостей, счастья! Бог его знает, чего ему хочется! Он ведь у тебя не старик еще, так? Ну, что же ему, целыми днями и вечерами лежать на диване и читать газеты? Нет, он не хочет, конечно же! Ему потрясений хочется, дыхания жизни, удовольствия, игры! Ты должна это понять! Ну, поешь-ка каждый день одну и ту же жареную картошку, ну? Приедается, понимаешь? При-еда-ет-ся! Это два. И в-третьих... Алла! Ну, случилось раз уж такое, случилось... Так что же теперь? В петлю из-за этого? (Алле тихо на ухо. )Ну, что тебе, Алла, ссяного места жалко?

АЛЛА. (Рыдает. )Жалко!!!!

⇐ Предыдущая 12