НИКОЛАЙ КОЛЯДА. КУРИЦА. ПЕРВОЕ ДЕЙСТВИЕ

Стр 1 из 2Следующая ⇒

НИКОЛАЙ КОЛЯДА

КУРИЦА

Комедия в двух действиях.

Действующие лица:

Алла, актриса, 35 лет

Диана, ее подруга, актриса, около 40 лет

Нонна, ”Курица”, молодая актриса, 20 лет

Федор, главный режиссер театра, 40 лет

Василий, администратор театра, 35 лет

Массовка - десять человек на заднем плане сцены.

Маленький провинциальный городок Дощатов.

Комната в рабочем общежитии. Наши дни.

ПЕРВОЕ ДЕЙСТВИЕ

Нонна Дубовицкая, артистка местного, Дощатовского драматического театра живет в рабочем общежитии, так как больше ей жить негде. Комната ее обставлена очень скромно. Вернее, и обстановки-то никакой нет, а так, барахло театральное, какие-то старые декорации притащила Нонна в комнату и расставила. На окне - горшочки с вьющимися растениями. На стенах афиши. На веревке в углу сушится белье: трусики-шмусики. Умывальник отгорожен шифоньером. На двери висят страшные маски. На полке несколько книг. Правильно: Товстоногов, Ã. Чехов... Кто еще? Ага, Станиславский...

У двери стол. На нем посуда, сковородка, кастрюлечка. Полотенчиком прикрыто. Неохота Нонне мыть посуду. Некогда. Она ведь артистка, а не кто-нибудь там... Под столом пустые бутылки. Нет, не молочные. На тумбочке у кровати сухие цветы в вазе. Вместо абажура какой-то необыкновенный огромный шар из ниток. Чемоданчик под кроватью. И - кровать. О, какая кровать! Не кровать, а ложе! Огромное ложе, чуть ли не в полкомнаты. А на стене у кровати - коврик. С лебедями.

Кто-то спит на кровати. Самый сон, надо сказать. Пять часов утра. За окном - лето. Конец мая, начало июня. Для артистов - счастливое предгастрольное время, сулящее в скором будущем дальние города и страны, беззаботность, пьянку, новых людей, поклонников и поклонниц... Птички щебечут. Проснулись уже, собаки... Казалось бы: тишь да гладь. Как когда-то писали в романах: “Ничто не предвещало бури... ”

Но... Не бывает наша жизнь безоблачной. Так-то вот.

Тишину нарушает зверский удар в дверь. Крючок вылетел, дверь распахнулась. В грязном, обшарпанном коридоре общежития на пороге комнаты стоит - руки в боки, сумочка через плечо - стоит АЛЛА КОСТРОВА, ведущая артистка Дощатовского драматического театра. Огонь в глазах ее пылает! В столь ранний час Алла одета, обута, завита, накрашена. На лице у Аллы сухие слезы. Она - достаточно полная дама, этакая героиня пьес А. Н. Островского. Но не распустеха: животик у Аллы подобран. Лицо Аллы выражает: “Я пришла вам всем бить морды!!!! ”

Нет. Нет. Стоп. С начала. Это выражение не подходит. Вот, лучше так: “Я пришла вас всех убивать!!!! ”

Итак - начали!

АЛЛА. (Стоит за порогом, говорит негромко, но твердо. )А ну, вставай, курица. Ну?! Быстро?!

Вошла в комнату, включила верхний свет, села в кресло, положила ногу на ногу, закурила. Нонна вылезла из-под одеяла. Глаза у Нонны слиплись, головка неразумная - в бигудях.

НОННА. (Не проснулась еще. )Что такое?

Говорит свой текст эдаким вот образом: “Что-о-о такоэ-э-э?! ”

АЛЛА. (Спокойно, сдержанно, собранно. )Нет, вы посмотрите только на нее, посмотрите! Какая она у нас томно-жэтэмная, жмуроглазая! Да ничего такого, милая. Вставай, артистка Нонна Дубовицкая. Я тебе, кстати, новую фамилию придумала: Нонна Дубоватая. А? Как тебе? Вставай. Надо мне с тобой, курица, разобраться. Да, да, дорогая, разобраться. Давай тихо, спокойно разберемся. Таким вот Ругон-Макаром. Разбере-о-омся! Общага у вас не кабелирована. Извини, что не смогла позвонить тебе, предупредить о своем внезапном желании побеседовать с тобой. По душам побеседовать, без свидетелей. Прости, пожалуйста, что пришла я к тебе без звонка в такую рань, в пять утра. Нарушила твой покой и сон. Прости. Прости меня. Видишь, какая я интеллигентная, видишь, как я с тобой, Дубоватой, ласково разговариваю...

НОННА. (Все так же. )Что такое?

АЛЛА. Я тебе говорю, что я не по-жлобски все решаю, а интеллигентно. Вот, извиняюсь перед тобой, хотя тебе, курица, надо было с ходу, прямо от порога - бить морду кирпичом. Потому что у тебя морда кирпича просит, понимаешь? Ну, это - ладно, это - потом. Я очень, очень, очень интеллигентно с тобой разговариваю, курица. Чтоб потом ничего не говорила про мою невоспитанность. Давай, курица, собирайся, давай. Давай. На шайтан-арбу и - вперед. Сматывайся отсюда, куда хочешь. Уезжай подальше, куда ворон костей не заносил. (Пауза. Что есть силы: )Поняла?!

НОННА. Да что такое?

АЛЛА. (Кричит. )На шайтан-арбу, говорю тебе, на шайтан-арбу!!!

НОННА. (Вертит головой. )Да на какую на шайтан-арбу, о чем вы?

АЛЛА. (Зло смеется, курит. )Что ты выпучила глаза, как бешеная селедка? Не понимаешь ничего, да? Шайтан-арба на твоем языке: паровоз. Ты ведь всем в театре заливала баки, что в тебе много ханской крови намешано! Вот я и говорю тебе, татарва, чтоб понятно было: на шайтан-арбу давай, потомок Чингис-хана! На паровоз, на поезд пришла я тебя посадить! Я ведь с тобой цацкаться не буду, высший свет разводить тут, как некоторые, не собираюсь, нет, не собираюсь! Я сказала тебе: вставай! Ну?! Хватит ломать подушку, курица! Ты у меня мухой полетишь отсюда, мухой-цокотухой! Ой, полетишь, дорогуша моя, ой, полетишь...

НОННА. (Все так же вертит головой, ничего не соображая. )А сколько сейчас время?

АЛЛА. (Злорадно хохочет. )О, великая русская языка! О, предок монголо-татар! И это говорит актриса! Инженер человеческих душ и чужих мужиков! Нет, вы посмотрите только на нее, какая она образованная! “Сколько время? ” говорит! Сколько в ней такта, ума, тонкости, образованности, культуры-мультуры! (Пауза. Тихо. )Ах ты, артистка Удмуртского театра имени Леси Украинки...

НОННА. (Начала осторожненько вылезать из-под одеяла. )Неправда... Я там никогда не работала, Алла Ивановна... Неправда...

АЛЛА. Ах, я тебе Алла Ивановна? Да? Ах, ты там никогда не работала, да? Не бывала пока еще в Удмуртии? Не работала ты пока еще в Сарапуле, в Глазове, в Воткинске, в Каракулине? Не работала?! Ты пока все еще по средней полосе России промышляешь, да? Так, да? Ну вот. Очень хорошо. Сейчас сядешь на паровоз и поедешь, поработаешь в Сарапуле. Или где-нибудь еще там, в какой-нибудь другой дыре. А тут, милая, в этом театре - в моем театре! - ты свое отработала! Тут твоего присутствия хватило ровно на полгода! Весь Дощатов ты на уши подняла! Все! Баста! Каюк! Амба! Финиш!! Киздец подкрался незаметно! Конец фильма! Ценок амьлиф! Поняла? ?!!!

НОННА. Вы знаете, Алла Ивановна, я - сова, я - не жаворонок, я еще не проснулась... Еще только пять часов... Я, к сожалению, ничего не могу понять из вашего монолога...

АЛЛА. (Встала, подбоченилась. )Ах, ты сова, да? Ах, ты не жаворонок, да? Ах, ты ничего не можешь понять из моего монолога, да? Ах ты, курица мокрая... Да я ж тебя, гадину подколодную, сейчас ушкандехаю!!! Наживлю тебя!!! Втетерю тебе!!! Впендюрю тебе, паскудина!!! Ну, смерть твоя пришла, курица, здоровайся с нею, ну?! Ах ты... ах ты... ах ты... А-а-а-а-а-а!!!!!!

Алла завизжала, что есть силы и кинулась к Нонне. Нонна тоже перепугано вопит. И, наверное, быть бы первому трупу в нашей истории, потому что Алла сорвала с Нонны одеяло и собралась душить “курицу”...

Но застыла.

Под одеялом рядом с Нонной лежит мужчина. Он испуганно натягивает одеяло до подбородка, прячется. Мужчина этот - конечно же, главный режиссер Дощатовского драматического театра ФЕДОР ИЛЬИЧ ГАЛАКТИОНОВ. Почему “конечно же”? Откуда я знаю. Ну, а кому еще быть в постели у молодой артистки? Ну, то-то же...

ФЕДОР. (Кашлянул в сухонький кулачок, поправил бородку. )Доброе утро, Алла Ивановна... Как настроение? Как ваши дела? Как поживаете? (Вертит головой. )Вы... вы... вы... вы готовы к сегодняшней репетиции?

Алла долго стоит с открытым ртом. Нонна и Федор лежат под одеялом. Только бошки ихние выглядывают.

В стены комнаты, в пол, в потолок стучат кулаками жильцы-соседи: “Да что это такое с утра пораньше началось? А ну, дайте спать! Хватит! Прекратите сейчас же! Тихо-о-о-о!!!! ”

АЛЛА. (Кричит в стену. )Молчать! Ни слова! (Топнула ногой. )Заткнитесь сами! Что хотим, то и делаем! Молчать!!!

МОЛЧАНИЕ.

Алла повернулась к кровати, смотрит на Федора и Нонну. Принялась ходить по комнате, картинно хохотать.

Пот-ря-са-юще! Вот это номер - я чуть не помер! С ума сойти! Ну, Федор Ильич, я никак, ну никак не могла ожидать, что встречу вас здесь! Никак! Нет, я, конечно, могла предположить все, что угодно, но только не вас! Ну, монтировщик декораций, или наш шофер, или вахтер - это да! Но чтоб вы! Вы! И тут! Главный режиссер театра и чтоб здесь, в этой постели... Ну, никак, никак не ожидала! Даже в мыслях себе такое не могла представить! (Пауза. )Кстати, давно у вас хотела спросить, Федор Ильич. Это не о вас, случайно говорят: “В кабинете главного режиссера стоял дивана для распределения ролей и повышения тарификационных ставок”? Не о вас, нет?

ФЕДОР. (Медленно. )Не-ет... Не обо мне...

АЛЛА. Ага. Понятно. Это о каком-нибудь другом режиссере, наверное. Ну, понятно, понятно. Ну и как вы спали? (Пауза. )Мухи вас не обосрали?

ФЕДОР. Мы работали над ролью.

АЛЛА. Я рада. Я очень рада! Нет, товарищи зрители, вы посмотрите только, какая аркадская идиллия! Ни гласа, ни воздыхания! Они работали над ролью! Спят себе, голубки. Трын-трава им. Замечательно-с! Лабардан-с, лабардан-с! Ну, что же. Это во многом меняет наше дело. Ставит, так сказать, точки над “И”. Во многом меняет. Я думаю, дорогой Федор Ильич, что вы понимаете тот факт, что сегодня же весь театр - слышите? весь! - будет знать о том, что я вас тут, так сказать, застукала во время работы над ролью! Сегодня же все узнают! Еще до начала утренней репетиции! А завтра - горком, облисполком, обком, райсовет, облсовет, райздравотдел, управление культуры и все прочие общественные организации! (Злорадно хохочет. )

ФЕДОР. Но я не вижу криминала... В чем дело, Алла Ивановна? Вы, должно быть, не знаете, что я сделал предложение Нонне... Нонночке! И она скоро станет моей женой! И потому я могу спать сколько угодно и где угодно! (Пауза. )Так что, пожалуйста, уходите! (Визгливо. )Уходите! Немедленно! Дайте людям спать! Как вас сюда пропустили? Я потребую, чтобы этого вахтера выгнали с работы! Бардак какой-то! Я этого так не оставлю! Ну, быстро, быстро!

АЛЛА. (Сдерживается с трудом, скрипит зубами. )Меня, Федор Ильич, пропустили сюда точно так же, как и вас. Тем же ходом, тем же проходом. Тем же Ругон-Макаром. Через двери. Или вы, Федор Ильич, сюда на ночевку, на лежбище, на стоянку, на случку, если на сказать хуже, через окно забираетесь? Через окно, да? Через окно? Ну, я не удивлюсь ни грамма!

ФЕДОР. (Все так же визгливо, истерично. )Уходите, сказал! Вон! Вон! Вон! Немедленно! Вон! Вон!

Алла подошла к постели, смотрит Федору в глаза, говорит тихо и угрожающе.

АЛЛА. Не ори, старый козел... Понял?! Швондер!!! Да я таких режиссеров, как ты, видела да видела за свои пятнадцать лет работы в этой помойке, понял?! Ишь ты, реже-сёр... Часто-сёр! В норму-сёр! Я тебя спрашиваю: ты понял меня или нет?

ФЕДОР. (Сказал испуганно. )Понял...

АЛЛА. (Идет по комнате. )Итак! Значит! Ты! Женишься!! На этой! Курице! Так?

ФЕДОР. (Робко. )Не смейте оскорблять Нонну...

АЛЛА. (Еще тише, еще грознее. )Я тебя, Швондер, спрашиваю: ты на ней женишься или не женишься, ну?! Отвечай?! Женишься?! Так?!

Нонна вертит головой то на Аллу, то на Федора. Федор испуганно спрятался под одеяло, молчит.

Так... Так... Ну, слушай, слушай теперь сюда, что я тебе скажу... Слушай. Только не упади с кровати. Итак! Сегодня мне мой муж, небезызвестный вам администратор нашего театра Василий Всеволодович Костров (Чеканит каждое слово), от которого у меня двое детей... Две деточки, две крошечки, две ласточки, две кровиночки мои... Так вот. Сегодня ночью мне мой муж сообщает вдруг, что не желает спать со мной, потому что собрался меня покинуть. Он заявил мне, что влюбился беспредельно. Мало того, что влюбился, Федор Ильич, мало того, мало! Он, пока я эти десять дней была в соседнем городе на гастролях, так вот он, пока я отсутствовала, он сожительствовал с небезызвестной артисткой нашего театра Нонной Дубовицкой-Дубоватой, с которой вы, Федор Ильич, имеете честь сейчас возлежать в одной постели! Вот к ней-то он, мой Вася, и собрался уходить от меня и двух крошечек, двух девочек, двух ласточек, двух кровиночек! (Пауза. )Ну? Понятно ли я вам все изложила? Есть ли у собравшихся вопросы?

Села в кресло, курит.

ФЕДОР. (Приподнимается на постели. )Что вы такое говорите? Я вас не понимаю... Не понимаю вас... Что вы такое говорите? Что?!

АЛЛА. Что, что. Уши надо мыть. Что слышишь, то и говорю. Ну так вот. Так вот. Потому-то я и пришла, заявилась, так сказать, с утра пораньше в эту... в это... в эту берлогу к этой развратной курице! Чтобы разобраться с ней и, разобравшись, помочь ей оттащить ее манатки на вокзал... Вот. Но я совсем не ожидала, Федор Ильич, встретить вас здесь. Вас и - здесь! Странно. Очень странно. Потому что мне мой Вася сказал, что и он любит Нонну страстно, и Нонна от него без ума - вот уже несколько дней. Почти десять. Завтра будет. Оба просто обезумели от любви, как он мне сказал. Готовы на стенки лезть, понимаете? Вася расписал мне такую чистую любовь промежду имя, такую чистую, такую, такую... Ну, прям Ромео и Джульетта. Помните эту пьеску, да, Федор Ильич? Вы, кажется, интерпретировали ее на нашей сцене, да? Только Джульетту играла я. Я! Ну вот. Я и пришла, стало быть, разузнать про эту любовь, посмотреть... этой сучке Джульетте в глаза! А тут - вы! Странно, не правда ли? Да вы вставайте, вставайте, одевайтесь, спать я вам все равно не дам, пока не разберусь в этой... в этом... Ну, понимаете, да? Вставайте! Или вам лежа удобнее общаться? Хорошая мизансцена, правда? Для фарса, водевиля, да? Только не для жизни! Так что вставайте и не стесняйтесь! Мы ведь все сейчас родственники стали. Спасибо Нонне. Ой, спасибо! Курица нас всех породнила.

МОЛЧАНИЕ.

Федор Ильич встает с кровати. Медленно одевается. Алла, не мигая, смотрит на него. Нонна лежит под одеялом. Федор обулся, пошел к двери. В одном ботинке пошел. Вернулся. Ищет ботинок, заглядывает под кровать. Нету ботинка. Вдруг Федор говорит Нонне страстно, с болью и гневом:

ФЕДОР. Нонна?! Это - правда?! Правда?! Как ты могла?!

Алла сидит в кресле, курит, далеко вперед выкидывая руку с сигаретой. Хохочет.

АЛЛА. Ой, не могу я. Ой, не могу. Держите меня четверо. Держите меня трое. Ой, не могу я. Не могу. Держите меня. Ну и дела.

Нонна села на кровати. Снимает с головы бигуди, кидает их на тумбочку. Федор все ходит и ходит по комнате, плачет, закрывая лицо руками.

НОННА. (Визгливо кричит Федору. )Это все потому, что ты не разрешаешь мне иметь ребенка!

АЛЛА. Ой, не могу я. Ой, не могу. Держите меня четверо. Ой, не могу. Куда я попала. В сумасшедшем доме манной кашей голову моют. И в валенок ходят. Ой, не могу я. Ой, не могу.

ФЕДОР. Какого ребенка, Нонна?! Какого ребенка?! О чем ты говоришь, Нонночка?! По-моему, у нас с тобой об этом даже не было речи! Мне кажется, Нонночка, что ты за эти несколько дней, что мы с тобой вместе, ты даже и не... и не... не и... (Пауза. Горько. )Нонна! Как ты могла! Ведь ты поклялась мне на этой самой кровати, что у тебя до меня никого не было!!!!!

Алла постукивает пальцами по подлокотнику кресла, картинно хохочет.

АЛЛА. Ха-ха. Еще раз - ха-ха. Ха-ха - три раза.

НОННА. (Испуганно смотрит на Аллу. )Не было! Не было! Не было! Я тебе сказала, что не из театра - не было! Не было никого! Не было никого! Не было! Не было!

АЛЛА. Картина называется: “Верьте мне, люди! ”

ФЕДОР. (Поднимает руки к потолку. )Нонна! Нонна! Нонна!

АЛЛА. Нет, не так надо говорить! Не “Нонна”, а “Нана”, как говорил великий Золя! Нана самая натуральная! Кто хочет - на!

ФЕДОР. Как ты могла меня так обманывать? Как ты могла так обманывать меня? Как?! (Пауза. )Это ужасно. Это непорядочно. (Говорит: “Не порядошно. ”)Это... это... это просто отвратительно! То, что я узнал сейчас, просто отвратительно мерзко! И если это правда, Нонна, то... Если правда, то...

АЛЛА. Правда, правда, успокойтесь. Правда. Еще какая правда! Голимая! Я своего мужика знаю! Он мне врать не станет! У него все в глазах написано. Я знаю, когда он врет, а когда говорит правду. Понимаете? Знаю-у! И то, что он мне поведал, это, конечно, удар в лоб! Ниже пояса удар! В промежность удар! Ну, ты уби-ила бобра, подруга! Нет, посмотрите только, товарищи, на кого он польстился? Боже ж ты мой! Мрак! Ужас! Ничтожная актрисуля! Пищит, как мышь! С ее голосом в туалете кричать: “Занято! ” “Кушать подано! ” Подает надежды и подносы! Вы посмотрите на нее! На голове - три волосинки в шесть рядов! Простите за выражение, но ведь ни сиськи, ни письки - одна арматура! Сзади пионерка, спереди - пенсионерка! Вы посмотрите, посмотрите, товарищи, у нее ведь немытая голова! У нее грязная футболка! Она в ней спит, вы видите, товарищи! Она же засранка, каких свет не видывал! На кого польстился мой Вася, на кого-о-о?! Чем ты могла его прельстить, че-е-ем?! Че-ем?! (Рявкнула. )А ну говори быстро: чем?!

В стены снова застучали: “Да дайте же спать, черт бы вас побрал! Заткнитесь, гады! Дайте спать! Провалитесь вы все! Сволочи! ”

Федор, Нонна и Алла орут хором в стены, в пол, в потолок:

НОННА. Молчать, не ваше дело! Козлы!

АЛЛА. Не лезьте, куда не просят! Молчать! Молчать!!!

ФЕДОР. А ну молчать! Или мы сейчас милицию на вас вызовем, чтоб не мешали людям! Хватит, сказал!!! Ну?!

МОЛЧАНИЕ.

Стоят, смотрят друг другу в глаза.

НОННА. (С вызовом. )Я люблю его... Вот так! Да, так!

АЛЛА и ФЕДОР. (Вместе, пораженно. )Кого?!

Пауза.

НОННА. Василия Всеволодовича... Вот так! Да, так!

ФЕДОР. А я, Нонна? (Горько. )А как же я? Страшна эта женщина...

12 Следующая ⇒