ДРАБАНТЫ ЛЖЕДМИТРИЯ I.

И. Бабулин

ДРАБАНТЫ ЛЖЕДМИТРИЯ I.

I. Введение.

В истории «Смутного времени» начала XVII столетия есть любопытный эпизод – первая попытка создания иностранной гвардии в России. Воинские формирования из иноземцев- наемников из Западной Европы, известны на русской службе еще со времен Ливонской войны в правление царя Ивана Грозного. Однако отдельные отряды немцев, шотландцев, англичан никогда не имели особого статуса или привилегий в русском войске XVI – начала XVII столетий. С воцарением же «царя Димитрия» отношение к наемникам изменилось. Прежде всего это было связано с личностью самозванца, тяготевшего к «европейским порядкам» и подражавшего польскому королевскому двору Сигизмунда III.

Личную охрану Лжедмитрия в нашей исторической литературе обычно называют просто «телохранителями», хотя у нее было свое название - «Драбанты», что подтверждается записками современников.

«Драбанты (нем. «trabant») – первоначально телохранители высших начальников, иногда почетная стража из отборных лиц. Таковы были шведские, немецкие и польские драбанты. Вообще драбанты были прообразом гвардии. У нас появились при Лжедмитрии I, сперва из поляков, затем из наемных иностранцев. Их было сформировано три роты по сто человек, под командой Маржерета, Кнутсона и Вандтмана. Первое значение имела рота Маржерета, отличавшаяся роскошью одежды и почти вдвое большим содержанием против остальных… Впоследствии они появились при Петре I под названием «Кавалергарды». [1]

Целью данной статьи является исследование и анализ имеющихся источников по истории и организации рот драбантов, а также содержащихся в них сведений о вооружении и униформе телохранителей самозванца.

II. История создания рот.

20 июня 1605 года самозванный «царь Димитрий», известный нам как Лжедмитрий I, при большом стечении народа, в окружении русских бояр и польских шляхтичей, торжественно вступил в Москву. 30 июля состоялась его коронация в Успенском соборе кремля, и ни одно из царских венчаний, бывших ранее на Руси, не казалось московским людям таким великим событием как это.

В первые дни своего царствования Димитрий занялся делами и тотчас показал склонность к обещанным им реформам:

«Видно было, что он нахватался приемов иноземной образованности и счел ее выше московской, не успел взвесить условий ее с разных сторон. Явилось подражание польскому строю. Боярская Дума была переименована в Сенат, членов Думы новый царь окрестил названием польских чинов: великого дворецкого, подскарбия, мечника, крайчего, подчашего… Дмитрий сам любил ходить в польском платье и без нужды не соблюдал московских обычаев. [2]

Первоначально он доверил охрану своего кремлевского дворца стрельцам, поставив во главе Стрелецкого приказа своего фаворита – П. Ф. Басманова. Современник событий голландец И. Масса свидетельствует, что самозванец постоянно держал в кремле две- три тысячи стрельцов, вооруженных пищалями. Но страх перед боярским заговором побудил его усилить меры безопасности.

С давних времен внутреннюю охрану царского дворца несли дворяне- жильцы. Лжедмитрий впервые вверил свою «царственную особу» страже, составленной из наемных иноземных солдат.

Первое время его личная охрана состояла только из польских жолнеров и гайдуков – капитан Матвей Домарацкий, участник московского похода и битвы под Добрыничами, набрал себе конную роту в сто человек из польских шляхтичей, которая составила непосредственное окружение государя. Но, не доверяя польским шляхтичам также, как и московским боярам, более всех Димитрий был «милостив к немцам, которых так ценил за верность присяги Борису Годунову». [3]

Самозванец думал, что они будут верны и ему независимо от политических пристрастий и перемен.

Димитрий не имел возможности навербовать в Москве сколько- нибудь значительное число наемников. Отправленный в Польшу, бывший главнокомандующий его войсками Ю. Мнишек, должен был привести в Москву наемное войско, без которого царю было трудно усидеть на троне.

Имея склонность проводить реформы во всем подражая «польскому строю», новый царь решил сформировать для своей охраны личную гвардию по образцу польских драбантов, увиденных им во время пребывания при дворе короля Сигизмунда III в Варшаве.

Одно из первых сообщений о них в Польше относится еще к 1565 году, когда итальянец Руджиери упомянул в качестве телохранителей короля 150 драбантов-алебардщиков. Они набирались из дворян и заслуживающих доверия ветеранов, сопровождая короля в походах в конном строю. В разное время они назывались “Stipatores” (алебардщиками), ”Harcerzy” (стрелками) или чаще всего - “Drabant” (драбантами). [4]

Наемные роты Лжедмитрия были созданы из « немцев, живших в Иноземной слободе. Царь велел конфисковать несколько дворов на Арбате и в Чертолье, у самых стен кремля, и поселил в них наемную гвардию. Отныне он мог вызвать охрану в любой час дня и ночи. Иноземная стража охраняла внутренние покои дворца и сопровождала царя повсюду, куда бы он ни поехал…». [5]

Значение этой новой гвардии подтверждается ее близостью к особе государя, тогда как ранее, поляки из отряда Домарацкого «сопровождавшие Димитрия в Москву и оставшиеся у него на службе, были помещены на Польском дворе». [6]

Самозванец, не доверяя ни русским, ни полякам, опасался тайного убийства. Особенно после того, как в январе 1606 года был раскрыт заговор между стрельцами, несущими охрану Кремля. Тогда же, в январе, царь сформировал три роты наемников из немцев, французов, англичан и шотландцев. По отзывам очевидцев ( К. Буссова, П. Патерсона и других ) драбанты Димитрия были « такие же как у польского короля».

Капитаном первой роты стал француз Жак Маржерет, родом из Бургундии. Впервые он стал известен в эпоху борьбы Генриха IV за престол. Сражаясь на стороне короля, отличился при обороне города Сен-Жан-де-Лон от войск Католической Лиги. В 1595 году Маржерет отправился на службу к трансильванскому князю, затем воевал с турками за императора, потом служил королю Польши. В Россию прибыл в 1600 году по приглашению посланника в «Цесарской земле» А. Власьева. Поступив на службу к царю Борису Годунову, он получил командование пешей ротой иноземцев. Участвовал в сражении под Добрыничами, присягнул самозванцу и возглавил его личную охрану. После гибели Лжедмитрия I, в 1606 году вернулся во Францию. В 1610- 11 годах Маржерет снова был на польской службе, участвовал в захвате поляками Москвы, а в 1612 году пытался завербоваться в наемники к правительству, созданному ополчением Минина и Пожарского. После неудачи в этом предприятии покинул Россию, умер в 20- годы XVII столетия.

Капитаном второй роты был назначен лифляндец Матиас (Матвей) Кнутсон, служивший ранее Борису Годунову. В чине ротмистра он командовал двумя конными ротами наемников общей численностью 250 человек. Принимал участие в сражениях с самозванцем под Новгородом-Северским и Добрыничами. После воцарения Лжедмитрия также перешел к нему на службу, возглавив роту охраны. О его судьбе после свержения самозванца ничего не известно.

Капитаном третьей роты стал шотландец Альберт Вандтман, долго проживший в Польше и известный больше как « пан Скотницкий». В России появился с войском

самозванца, затем возглавил роту его охраны. После гибели Лжедмитрия I сослан в Ярославль. В 1607 году примкнул к восставшим под началом Ивана Болотникова, став одним из ближайших к нему атаманов. В 1607- 1610 годах он был воеводой в Калуге, сохраняя верность «Тушинскому вору» - Лжедмитрию II, по приказанию которого был утоплен в Оке в январе 1610 года.

III. Организация службы.

По свидетельству К. Буссова смена караула у драбантов происходила следующим образом: «Одна половина этой стражи должна была оберегать царя одни сутки, другая половина - следующие сутки. Это вызвало большое недовольство среди московских вельмож, которым не нравилось, что царь так приблизил к себе иностранцев». [7]

Рота Маржерета пользовалась особым расположением самозванца, отличаясь роскошью одежды и почти вдвое большим содержанием против других рот.

«Приказывая им роскошно одеваться, он давал им большое жалование и поручал им высшие должности… все три капитана, вместе с лейтенантами, были пожалованы деревнями и землями и сверх того ежегодно получали большое жалование…» [8]

1 мая 1606 года роты драбантов сопровождали свадебный кортеж царской невесты Марины Мнишек, которую встречала вся столичная знать у роскошных шатров, разбитых на берегу Москвы-реки. Будущая царица ехала в карете, запряженной 12 белыми лошадьми, за которой « шли 100 конных стрелков, роскошно одетых, с капитаном, он точно так, как и два капитана алебардщиков, ехал верхом, по сторонам ее – 200 алебардщиков, составлявших как бы два крыла с каждой стороны по 100, - затем дополняет очевидец, - алебардщики в немецком одеянии были выстроены в ряд по обеим сторонам, а конные стрелки поставлены за ними». [9]

Вероятно «царь Димитрий» был убежден, что «дело европейского образования в России следовало начинать с покорения Крыма… С самого прибытия в Москву война с турками и татарами не сходила у него с языка. Деятельно работали на пушечном дворе, отливали новые пушки, мортиры, ружья… царь устраивал военные маневры, на которых развертывались примерные сражения». [10]

На этих баталиях самозванец явное предпочтение отдавал своим наемным солдатам, что очень раздражало русских бояр и дворян.

Так, в феврале 1606 года, в шести милях от Москвы у монастыря в Вяземах, состоялось одно из таких «сражений», в котором приняли участие все три роты драбантов.

«Царь взял с собой свою немецкую стражу, два отряда польских конников и всех бывших при дворе бояр и князей. Князей и бояр он поставил в ледяную крепость, назначив одного из них воеводой… Сам же хотел со своими немцами штурмовать ее. В ходе боя царь сам бросился вперед, захватил с немцами крепость и, пленив воеводу сказал ему: «Дай Бог, чтобы я также завоевал Азов, и также взял в плен татарского хана! »[11]

Однако « Крымский поход» царя Димитрия так и не состоялся.

В ночь на 17 мая 1606 года самозванец не внял предостережениям верных ему людей и не велел усилить стражу – во внутренних покоях находилось не более 50 драбантов. На рассвете во всех церквях Москвы разом ударили в набат – заговорщики приурочили свои действия к смене караула. Под покровом ночи бояре впустили в город вооруженных дворян, которые и осуществили дворцовый переворот. Стрельцы, несшие внешнюю охрану кремля, не оказали им сопротивления. Когда Лжедмитрий попытался организовать отпор мятежникам, было уже поздно. Дворяне ворвались во дворец и обезоружили его гвардейцев. Царь с 15 оставшимися с ним драбантами скрылся во внутренних покоях дворца, пытаясь убежать из кремля потайным ходом. Ему пришлось прыгнуть из окна, и при этом он повредил ногу. Разъяренная толпа настигла и убила его.

По всей вероятности иноземные телохранители самозванца были действительно верны своему государю, который всячески выделял их, баловал и ставил выше своих русских подданных. Они « до последней возможности защищали своего хозяина, за что русские повстанцы против Лжедмитрия назвали их «верными псами (Treue Hunde) самозванца». [12]

Драбанты были частью перебиты, но большая группа их была разоружена и арестована. Бояре не допустили расправы над иноземцами, но со смертью Лжедмитрия I отпала необходимость в наемной гвардии. Роты драбантов были распущены и навсегда прекратили свое существование.

IV. Вооружение.

В известном труде А. В. Висковатова «Историческое описание одежды и вооружения российских войск» сообщается, что телохранители Лжедмитрия «составляли три сотни или роты: одна протазанщиков и две алебардщиков, названных так по оружию»[13].

Данное утверждение соответствует свидетельствам первоисточников, однако переводы документов, имеющихся в отечественных изданиях, не отличаются точностью:

К. Буссов (немецкий наемник, служивший самозванцу) – «… под началом у Маржерета было 100 копейщиков. Они должны были носить бердыши, на которых вычеканен золотой царский герб. Древки были обтянуты красным бархатом, окованы серебряными позолоченными гвоздями, обвиты серебряной проволокой, с них свисали разные кисти из шелковых нитей и из серебряной или золотой проволоки… второго капитана звали Кнутсон, ему были вверены 100 алебардников. На их алебардах с двух сторон был вытравлен тоже царский герб… третий капитан – Вандтман, у него также было 100 алебардников, алебарды которых были также отделаны, как и у других сотен». [14]

Г. Жордания отметил, что данный перевод, сделанный известным историком XIX века Н. Г. Устряловым, не точен. Почему телохранители названы копейщиками, если они вооружены бердышами? И были ли у них бердыши?

«Н. Устрялов переводит немецкое слово «Hertzschierer», вернее «Hartschierer» как «копейщики», однако известно, что это слово, вошедшее в немецкий язык из французского «archer» и итальянского «arciere», первоначально означало «стрелка из лука», а затем приняло значение «телохранителя». [15])

П. Патерсон (немецкий купец, бывший в Москве) – «Димитрий составил себе новую гвардию … сотником французов, вооруженных бердышами был Маржерет… Над англичанами – Кнутсон, над шотландцами – Вандтман… Оружием их были обоюдоострые секиры… Каждый из них имел в руке широкую выполированную алебарду, между ними было 100 алебардщиков, наподобие прислужников, и 200 таких, как у польского короля. На всех алебардах золотом высечен двуглавый орел, над орлом царская корона, а по бокам надпись латинскими буквами: «Димитрий Иванович». Древки у алебард обтянуты алым бархатом и окованы толстой серебряной проволокой, а в тех местах, где держат рукой, - золотая бахрома». [16]

И. Масса (голландский купец, бывший в Москве) – Маржерет « имел под своим командованием сотню телохранителей (hertzschierer), которые должны были носить протазаны (partisanen) с позолоченным изображением царского герба». [17]

Вероятно перевод названия оружия первой роты как «протазан» более точен, чем «бердыш»- оружие московских стрельцов.

Данные свидетельства позволяют выделить два важных обстоятельства, касающиеся организации и вооружения драбантов:

Во-первых, сразу заметен парадный характер указанного оружия (алебард и протазанов), не представлявших боевой ценности. Это соответствует «придворной моде» того времени, многие европейские правители окружали себя стражей с декоративными алебардами. Известны слова одного из драбантов во время штурма царского дворца, приведенные в «Московской хронике» К. Буссова:

«… если бы мы все, 300 человек наших, были здесь вместе и у нас были бы хорошие мушкеты, мы могли бы с божьей помощью … спасти нашего царя и нас самих. Теперь же мы пропали, это оружие годится только напоказ, а не для дела». [18]

Во-вторых, из свидетельств современников можно сделать вывод об отличии драбантов первой роты от остальных не только богатством одежды, но и вооружением.

Это подтверждается словами самого Якова Маржерета, капитана первой роты, пояснения которого, естественно, представляются наиболее достоверными:

« В то время император Дмитрий велел нанять иноземную гвардию (une garde estrangere), чего прежде не видывали в России, а именно: отряд в сотню стрелков для охраны своей особы, которыми я имел честь командовать, и двести алебардщиков». [19]

Во французском оригинале эти слова написаны следующим образом: стрелки – «archers», алебардщики – «hallebardiers». По мнению Г. Жордания перевод Н. Устрялова слова «archer» как «стрелок» не точен, и « лучше перевести как «телохранитель». В посвящении королю Генриху IV Маржерет пишет, что Димитрий вручил ему первый отряд своих гвардейцев (La primiere compaignie de ses gardes). [20]

Термин «archer» в XVII веке означал непосредственно не стрелка из огнестрельного оружия, и тем более не стрелка из лука, а именно «телохранителя». Например, известные лейб-лучники, сформированные в 1637 году императором Фердинандом II, были вооружены саблями и алебардами. Современники ничего не говорят о мушкетах, карабинах или аркебузах у драбантов сообщая только то, что гвардейцы сопровождали самозванца с заряженными пистолетами. По свидетельствам очевидцев при польском дворе, у драбантов польского короля также были декоративные протазаны с королевским гербом.

Все это позволяет сделать вывод о том, что первая рота была вооружена протазанами, что подчеркивало ее привилегированное положение, а две другие – алебардами.

Кроме того, драбанты имели шпаги и вероятно были неплохими фектовальщиками как многие «солдаты удачи» эпохи дуэлей.

Отдельный вопрос о наличии у драбантов лошадей: И. Масса сообщает, что: «Из немцев и лифляндцев (Димитрий) выбрал 300 человек, самых рослых и храбрых, и учредил отряд алебардщиков, состоящий из 200 человек, и отряд конных стрелков из 100 человек. Во время выходов Димитрия они постоянно шли впереди и сзади него… над конными стрелками, между которыми было много шведских и лифляндских дворян, назначили начальником капитана Якова Маржерета, бывшего прежде начальником немецкого отряда». [21]

Польские драбанты, согласно документам, «сопровождали короля в походах на лошадях и носили сапоги со шпорами». [22]

По видимому, драбанты Лжедмитрия также использовали лошадей, как «ездящая пехота», сменяя туфли на сапоги, при этом пистолеты в ольстрах находились у седла.

Учитывая тот факт, что организация, вооружение и экипировка драбантов были заимствованы Лжедмитрием I у польского короля Сигизмунда III, при дворе которого он находился продолжительное время, можно довольно достоверно воспроизвести внешний вид «лейб-гвардии» («Leib-Garde» - по выражению К. Буссова) самозванца на основании свидетельств в сочинениях иностранцев о России «Смутного времени», а также картины неизвестного польского художника, изображающей драбантов Сигизмунда на королевской свадьбе в Кракове в 1605 году, находящейся в Королевском замке в Варшаве.

V. Униформа.

Относительно униформы телохранителей Лжедмитрия I, А. В. Висковатов отметил следующее: « Праздничная одежда была бархатная, будничная – суконная, но какой был ее покрой – неизвестно». [23]

В настоящее время, после анализа различных источников, возможно недоступных известному историку XIX века, можно сделать однозначный вывод:

Униформа драбантов Лжедмитрия I, была «немецкого», т. е. западноевропейского типа, точно такая же, как у драбантов польского короля Сигизмунда III в 1605 году. О ней можно получить довольно точное представление по вышеуказанной картине современника, изображающей свадьбу Сигизмунда и Констанции в Кракове.

В подтверждение этого вывода можно привести свидетельства из записок иностранцев в России, касающиеся гвардии самозванца:

Описывая встречу царской невесты Марины Мнишек, Патерсон рассказывает следующее: На площади «… стояли в два ряда, образуя широкую улицу, в немецких бархатных платьях, драбанты, коих было 300 человек». [24]

Другой свидетель, повествующий о создании рот наемных телохранителей, отмечает:

« он (Димитрий) приказал также одеть их в немецкое платье…». [25]

Дополняя эти замечания на основании известного нам изображения польских драбантов 1605 года, можно «дорисовать» облик гвардейца Лжедмитрия I:

Драбанты самозванца носили типичный западноевропейский колет, представлявший собой короткую узкую куртку, застегивающийся на пуговицы, с широким отложным воротником и откидными рукавами. Обычно рукава не надевали, и они спадали с плеч. Штаны были широкими, длиной до колена. У телохранителей были светлые чулки и туфли на невысоком каблуке.

Шляпа с высокой тульей и жесткими полями, украшалась разноцветными перьями. Одежду дополнял богато отделанный плащ с золотыми позументами, без рукавов.

Шпага крепилась не на перевязи через плечо, а к поясу. Поскольку драбанты были выходцами из Западной Европы, их облик не отличался от облика придворных других королевских дворов – по моде того времени они носили короткие прически, длинные закрученные усы и бороду «а-ля Сигизмунд III».

Относительно цветов их одежды известно следующее:

Рота Маржерета носила «бархатные плащи с золотыми позументами и очень дорогое платье… одежду в праздники шелковую, в будни же из лучшего красного сукна». [26]

Другой современник добавляет:

«Конные стрелки носили очень роскошную одежду из бархата и золотой парчи, и дорогие плащи». [27]

Висковатов также отмечает у первой роты одежду красного цвета.

Вторая рота имела «колеты темно-фиолетовые с обшивкой из красных бархатных шнуров, рукава и штаны были из красной камки». [28]

И. Масса дополняет, что «воины, находившиеся в отряде Кнутсона, носили одежду из сукна фиолетового цвета с красными бархатными обшивками». [29]

Третья рота от предыдущей отличалась тем, что у этих драбантов « штаны и камзол из зеленого бархата, а также обшивка, а рукава из зеленой камки». [30]

Иными словами, гвардейцы этой роты «носили одежду также из сукна фиолетового цвета с зелеными бархатными обшивками». [31]

VI. Заключение.

Таким образом, сопоставив известные в настоящее время документы об «иноземной гвардии, которую прежде не видывали в России» можно составить довольно определенное представление о внешнем виде, организации, вооружении и униформе драбантов-телохранителей Лжедмитрия I, беглого монаха Григория Отрепьева, волею судьбы вознесенного на вершину государственной власти и безжалостно сброшенного «мнением народным» с царского трона.

Создание гвардии по «польскому образцу» явилось одним из показателей «западнических» устремлений образованного и хитрого авантюриста, задумавшего провести в России «европейские реформы» в несозревших для этого социально-политических и экономических условиях.

Его гвардия просуществовала всего полгода, но, несмотря на это драбанты успели оставить о себе яркие воспоминания в сочинениях современников.

Известно, что в 1724 году, обставляя коронацию Екатерины возможным великолепием, император Петр I учредил телохранителей, первоначально названных драбантами, а позднее - кавалергардами. Образцом для их создания послужили конечно же не гвардейцы «царя Димитрия», а знаменитые драбанты шведского короля Карла XII.

[1] Военная энциклопедия. СПб., 1912. Т. 9, - с. 201

[2] Костомаров Н. И. Смутное время Московского государства. М., 1994. - с. 167, 181

[3] Скрынников Р. Г. Самозванцы в России в начале 17 века. М., 1987. – с. 181

[4] R. Brzezinski, A. Mc Bride. Polish Armies 1569-1696 (2). p. 10

[5] Скрынников Р. Г. Указ. соч., с. 180

[6] Костомаров Н. И. Указ. соч., с. 181

[7] Буссов К. Московская хроника. // Смута в Московском государстве. М., 1989. – с. 287

[8] Масса И. Краткое повествование о начале войн и смут в Московии. // Иностранцы о древней Москве. М., 1991. – с. 300

[9] Там же, с. 302

[10] Костомаров Н. И. Указ. соч., с. 184

[11] Костомаров Н. И. Указ. соч., с. 185

[12] Жордания Г. Очерки из истории франко-русских отношений конца XVI – первой половины XVII вв. Тбилиси, 1959. Ч. 1. – с. 256

[13] Висковатов А. В. Историческое описание одежды и вооружения российских войск. СПб., 1899. Т. 1, - с. 53

[14] Буссов К. Указ. соч., с. 287

[15] Жордания Г. Указ. соч., с. 251

[16] Патерсон П. Известие о царе Димитрии и событиях в Москве// Иностранцы о древней Москве. М., 1991. - с. 227

[17] Жордания Г. Указ. соч., с. 252

[18] Буссов К. Указ. соч., с. 298

[19] Маржерет Ж. Записки. // Смута в Московском государстве. М., 1989. – с. 220

[20] Жордания Г. Указ. соч., с. 254

[21] Масса И. Указ. соч., с. 300

[22] R. Brzezinski, A. Mc Bride. Указ. соч., с. 10

[23] Висковатов А. В. Указ. соч., с. 53

[24] Патерсон П. Указ. соч., с. 228

[25] Масса И. Указ. соч., с. 300

[26] Патерсон П. Указ. соч., с. 227

[27] Масса И. Указ. соч., с. 300

[28] Буссов К. Указ. соч., с. 287

[29] Масса И. Указ. соч., с. 300

[30] Буссов К. Указ. соч., с. 287

[31] Масса И. Указ. соч., с. 300

12 3 Следующая ⇒