ГЛАВА ПЯТАЯ

В покоях великой княгини был Свенельд. Святослав молча склонил голову то ли перед матерью, то ли перед отцом, то ли перед обоими правителями.

— Поздравляю с победой, сын, — сказала великая княгиня.

— До этого было поражение, — хмуро заметил Святослав.

— Какое же?

— Вятичи.

— Вспомнил!.. — рассмеялась Ольга. — Ты был еще слишком юн для побед.

— Юность лишена мудрости. Что ранит ее, то и остается в ней навсегда.

Он вдруг замолчал, нахмурившись. Потом твердо сказал:

— Передай новгородцам, великая княгиня, что я повелел им принять князем моего старшего сына Владимира, сына Малфриды.

— Он еще слишком юн…

— Я был младше его, когда пошел на вятичей.

Еще раз коротко поклонившись, Святослав вышел из палаты. Он полагал, что сказал свое слово. И великая княгиня более об этом не говорила, понимая, что поход на вятичей решен Святославом окончательно.

— Немедленно пошли гонца за Добрыней, — сказала Ольга Свенельду, едва за Святославом закрылась дверь. — Новгородцы очень своенравны.

Свенельд тут же отрядил гридня к князю Малу, а сам другим выходом прошел в дворцовые переходы, чтобы «неожиданно» столкнуться с великим князем Святославом. Так оно и вышло. Святослав почтительно поклонился первым, но спросил сурово:

— Почему ты, великий воевода, обманывал Морозко, утверждая, что его отец в плену?

— Его отец был человеком Неслыха, и я поступал так по его просьбе. Знаю, что он погиб. Передай Морозко мои соболезнования, великий князь.

— Я намерен примучить вятичей, — вдруг сказал Святослав. — Правда, ты вдолбил в мою голову, что победы никогда ничему не учат, но после них всегда снятся приятные сны.

— Значит, мы скоро согласно поднимем звонкие кубки победы, — улыбнулся Свенельд.

А Морозко категорически отказался идти с великим князем примучивать вятичей.

— Против своих меч не подниму.

Святослав разозлился, но — сдержался, объяснив себе, что побратим все еще переживает гибель отца. Сказал только:

— Отдохни сам и дай отдохнуть дружине.

— Ты, великий князь, там не очень-то. Все-таки не хазары.

— Да, не хазары, — согласился Святослав.

И пошел на вятичей с одной своей дружиной. Вятичи сопротивлялись вяло, вскоре признав главенство Киевского Великого княжения.

Взяв с них умеренное полюдье — богатств хватало после хазарского похода, а самолюбие было удовлетворено, — Святослав вернулся в Киев. Но не во дворец великой княгини Ольги, а на старое стойбище под Киевом, где расположил и дружину.

На второй день великого князя позвали к охраняемым воротам. Его спрашивал сын Херсонесского наместника Калокир.

— Пропустить, — сказал Святослав.

Прошли в шатер. Хазарянки уже не было,

Святослав ее кому-то передарил в походе, а к новым любовницам его не тянуло. Сели, и великий князь молча уставился на византийского вельможу.

— Византия предлагает тебе сорок пудов золота, если ты ворвешься в Болгарию.

— Я не воюю за золото. Я воюю за победу и добычу.

— Это тебе предлагает Византия, а не я, великий князь. Я предложу тебе в два раза больше, если ты окажешь мне небольшую услугу.

— Повторяю, патриций Калокир. Я не воюю за золото.

— Услуга бесценна, великий князь. Не отказывайся, а я помогу тебе разгромить болгар, превратив их царство в твою собственность.

— Какова же эта услуга стоимостью в собственное царство?

— Трон Византии.

— Ты имеешь на него права?

— Византийское право — кто первым прыгнет выше всех и точно попадет в седло.

— А ты хорошо прыгаешь? — усмехнулся великий князь.

— Полагаю, что равных мне нет.

— Ну, так прыгай.

Калокир улыбнулся:

— Я хочу помочь прыгнуть тебе, великий князь. Боярская дума не даст своего согласия на южный поход, это — не Хазария. Добровольцев ты сыщешь единицы. А Господин Великий Новгород поддержит решение Думы, потому что поход на юг прекратит веками отлаженную торговлю из варяг в греки. Значит, тебе не обойтись без умелых наемников, которых ты купишь на мое золото.

Калокир ударил точно, в самое больное место: у Византии всегда была превосходная разведка. Личная дружина Святослава понесла не только большие потери, но и распалась по возвращению из Хазарского похода. И не просто потому, что устала воевать, но и устрашенная непонятной жестокостью своего вождя. Великий князь был с детства пронизан аскетической варяжской моралью, почему и отдал все хазарские трофеи киевлянам. А наемники были нужны. Без них нечего было и затевать этот поход.

Просить он не умел. Но здесь просили его, и он, в конце концов, согласился взять золото ромеев.

И нанял двадцать тысяч профессиональных воинов. Жадных и беспринципных ловцов удачи. А всего у него вместе с собственной дружиной и добровольцами из Новгорода и Киева оказалось шестьдесят тысяч хорошо вооруженных дружинников.

Вечевая площадь Господина Великого Новгорода встретила нового князя оглушительным свистом, гоготом, ревом дудок, непонятными воплями и вполне понятными криками.

— Негодный князь!.. Прижитой!..

— Не желаем приблудка!..

— Долой!..

— Пусть законного пришлют!..

Владимир стоял на возвышении перед входом в Совет «золотых поясов», истинных владык вольного города. А посадником как раз перед его приездом выбрали молодого, а потому пока непризнанного новгородской толпой правителя. И владыка стоял здесь же, напрасно потрясая крестом.

Владимир не потерял присутствия духа. Он был на редкость волевым юношей, умел держать себя в руках и знал, когда надо улыбнуться, а когда — показать когти. Сейчас настало время когтей.

— Утихомирь их, уйко Добрыня.

Добрыня, доселе стоявший за его плечом, неторопливо спустился по ступеням на площадь и столь же неторопливо пошел на толпу. И она сразу же расступилась перед ним, а он, не обращая на это внимания, шел и шел к центру, где сосредоточились самые горластые. Девятерых убил сразу — знал такие удары, — а еще четырех бросил в Волхов, где один утоп, а трех кое-как вытащили. И столь же невозмутимо вернулся обратно на свое место за плечом князя Владимира. Площадь примолкла.

— Вольные новгородцы, я счастлив, что приглашен на княжение в ваш великий город. — Владимир сознательно говорил негромко, но его слышали все, потому что стояла мертвая тишина. — Я не посягну на ваши вольности, моя работа — ратный труд по охране ваших рубежей и вашего спокойствия. Клянусь исполнять его, не щадя ни сил, ни своей жизни.

Площадь радостно взревела, вознося хвалу новому Новгородскому князю. Владимир низко им поклонился и в сопровождении посадника удалился в Совет «золотых поясов».

— Вот видишь, князь, все и обошлось. Наши молодцы любят пошуметь…

— Половина этих молодцев имеет братьев в новгородских дружинах, — резко сказал Владимир. — И я не знаю, кто и когда ударит мне в спину. Мне нужна личная дружина, которую я наберу из датчан, шведов, финнов и прусов. Оплачивать ее будет казна Великого Новгорода. Думайте хоть до утра, но если откажете, я отъеду в Киев и расскажу отцу, великому князю Святославу, почему я вернулся. Думайте, спорьте, хоть деритесь, но, если не решите так, как мною сказано, с зарею я покину ваш буйный город.

И вышел.

Уже через час он получит согласие Совета «золотых поясов». Единственная их просьба заключалась в том, чтобы он отложил отъезд на три дня.

Владимир согласился.

Если бы не свидание с Калокиром, судьба России сложилась бы по-иному. Святослав шел бы до порогов Днепра, чтобы кратчайшим путем выйти к Дунаю. Что там случилось бы, можно только предполагать, но великий князь имел много шансов расстаться с жизнью. Однако искатели кровавого счастья мечтали как можно скорее и проще дорваться до безнаказанного грабежа и разбоя. Князь не терпел никаких шепотков за своей спиной и повелел Сфенклу жестко прекратить их. Верный друг детства сурово заставил всех замолчать, но предупредил великого князя, что придавленный ропот всегда опаснее громкого несогласия.

— Наемники злопамятны, а нам предстоят нелегкие сражения.

— А куда они рвутся?

— На Карпаты. В долинах множество мелких княжеств и много добра, женщин и золота. А, пограбив их, свернуть в Болгарские земли.

Святослав помолчал, размышляя.

— Ты прав, нам предстоят нелегкие битвы, и получить неожиданный удар в спину мне не хотелось бы. Но я вспомнил поход на Византию великого князя Игоря. Он шел по Днепру, и ромеи сожгли все его корабли греческим огнем.

— Ты считаешь…

— Я считаю это плохой приметой. А потому сверну на Днестр. На его берегах тоже достаточно мелких княжеств и поселений.

— Сказать им об этом?

— Скажи. Завтра.

Сфенкл сказал, и вместо несогласного ропота на лицах наемников расцвели улыбки.

Великий князь и впрямь свернул на Днестр, не доходя до Днепровских порогов. Но не потому, что верил в плохие приметы, а потому, что не доверял ромеям, а значит, и Калокиру. Он вообще никому не доверял, разве только друзьям детства и — Морозко. Но Морозко остался в Киеве…

Пограбить богатое Приднестровье не удалось просто потому, что оно уже было ограблено оторвавшейся от Восточной большой печенежской орды малой ордой. Солдаты удачи потребовали было от Святослава немедленного уничтожения этих неожиданных конкурентов, но водивший орду печенежский хан первым пришел к великому князю и положил к его ногам лук и колчан со стрелами.

— У тебя нет конного войска, великий киевский князь, — сказал печенег. — Готов служить тебе верно и преданно своими саблями, стрелами и копытами моих скакунов. Болгария — равнинная страна.

К тому времени Святослав уже досадовал, что поторопился и пошел с одной пехотой. Уже хотел посылать либо за берендеями, либо за ханом черных клобуков Ильдаром. Но пока они подойдут…

Он поднял колено преклоненного печенежского хана.

— Прими мою благодарность, хан.

— Я и мои люди исполнят любое твое повеление, великий князь.

— Твои конники будут прикрывать мои крылья при атаке, и… приглядывать за моей наемной пехотой. Они порою ведут себя неразумно.

— Я понял свою задачу, великий князь. И крылья прикрою, и за наемниками присмотрю.

— Еще раз благодарю, хан.

Спустившись по Днестру, великий князь берегом моря провел свои войска к устью Дуная, поднялся по нему и вторгся в пределы Болгарского царства. Болгарский царь Петр, поспешно собрав войска, бросил против него тридцатитысячный корпус, усиленный легкой и тяжелой конницей.

Это была жестокая битва. Святослав выстроил свои войска многоярусным клином и первым атаковал болгар. Не ожидавшие атаки по сути с марша, уцелевшие болгары бежали и заперлись в сильной крепости Доростол.

Узнав о поражении, царь Петр внезапно умер. Говорили, что от огорчения, но Святослав знал и об отличной разведке византийцев, и о действии византийских ядов. Разгромив болгар на Дунае, он поздней осенью с богатой добычей вернулся в Киев.

В своем стольном городе великий князь, как обычно, щедро поделился добычей с киевлянами и, не распуская дружины, расположился в своем укрепленном стойбище южнее Киева.

На второй день по приезде он навестил мать, великую княгиню Ольгу. Справился о здоровье своих малых детей и сказал, что вместе с дружиной перезимует в своем стойбище, куда без особой надобности никому появляться не следует. Это очень обидело великую княгиню, но недаром народная молва звала ее мудрой. Она и виду не подала, что задета этим решением, и ничто не омрачило зимнего отдыха князя Святослава.

А едва повеяло весною, как он с отдохнувшей дружиной вновь погрузился на ладьи и двинулся на юг. В недобитую Болгарию.

Зимы в Болгарии иные, нежели на Руси. Они не затрудняют ни привычной жизни, ни боевых действий, а уж тем паче дипломатических. И первое, что сделал император Византии Никифор Фока, был мир с Болгарией.

— Скажите болгарам, что я признаю свою грубую ошибку и прошу меня простить за нее, — напутствовал он своих послов. — Византийцы и болгары веруют во единого Господа Бога, и нам необходимо объединить наши силы, чтобы жить в дружбе и любви, и совместно дать отпор язычникам киевлянам.

А в частной беседе велел сказать, что в подтверждение братского союза двух христианских народов он просит болгар прислать в Византию невест для сынов бывшего императора Романа из добрых духом и знатных родом болгарских семей.

Болгары ухватились за это предложение. Они ничего не теряли от этого союза, а полуразгромленные войска их могли воспрянуть духом, обрести новые силы и дать отпор русским захватчикам.

— Нет, нет, не отпор, — остановил порыв византийский император. — Сначала — византийская политика, а только потом — военные действия.

Никифор Фока имел в виду военные действия, прежде всего, болгарских вооруженных сил. В этом и заключалась основная суть византийской политики: загребать жар чужими руками.

— Мы обескровлены, — осторожно возразили болгары. — А у киевского князя Святослава шестидесятитысячное войско.

— Зачем же тратить наши общие союзные силы? — усмехнулся император. — У Византии есть обычай с пользой тратить запасы византийского золота. Передайте восточной печенежской орде, что мы готовы заплатить им чистым золотом за набег на Киев. И подчеркните при этом, что князь Святослав Киевский увел всю свою армию на Балканы.

В этом и заключался основной план византийского императора.

⇐ Предыдущая 9 10 11 12 13 141516 17 18 Следующая ⇒