Герои. Плюшкинский метод

Герои

И вот стоит лес, разделенный просеками на квадраты. Одни квадраты полностью усохли и ощетинились серым хворостом обнаженных от коры ветвей. Другие только суховершинят, а нижние ветки еще зелены, но они тоже обречены. Есть более молодые и совсем здоровые. Но всюду кишмя кишат паразиты и вредители всех мастей.

Таким стал к 1956 году знаменитый Велико-Анадольский лес, колыбель и школа степного лесоразведения.

Как-то вечером заговорили о болезнях и вредителях. Главный лесничий Велико-Анадольского лесхоза А. Б. Николайчук сказал:

— В нашей округе нет ни одного ясеня, не зараженного древесницей въедливой.

Я много слыхал про эту гусеницу и видал в банках со спиртом и формалином, но мне не приводилось видывать ее живую. Она три года живет внутри древесного ствола, выгрызая длинные ходы, а снаружи ее не увидишь.

Лесничий решительно взмахнул рукой.

— Эх, была не была, загублю ясенек, покажу вам этого зверя! В любом дереве есть наверняка, выбирать не надо.

Срубили молоденький ясень, чуть потолще большого пальца, раскололи стволик. Во всю его длину тянулись внутри две параллельные норки. Постепенно срезая древесину, мы добрались, наконец, до самих въедливых тварей. Лимонно-желтые червяки с мелкими черными точечками. Я бросил их в коробку с дустом ДДТ и положил в чемодан: пусть сдохнут, засохнут, сохраню на память, увезу в Москву, покажу.

Вскоре уехал из Великого Анадола, побывал в других степных лесах и при постоянных переездах со многими пересадками и долгими ожиданиями на вокзалах забыл про коробку. Вспомнил через три недели: «А не сгнили мои червяки? » И что же оказалось? Живые, шевелятся! Дуст на них не действует.

Дело в том, что листогрызущие гусеницы, живущие на открытом воздухе, имеют мягкую, рыхлую кожу; ядовитый порошок впитывается в поры, отравляет. А гусеницы древесницы въедливой постоянно трутся боками о жесткие стенки прогрызаемых тоннелей, и у них соответствующая условиям жизни кожа — твердая, полированная, скользкая; как ни посыпай порошком, ничто к ним не прилипает. Зароешь ее в дуст — она повертится, выберется наверх и оказывается совершенно чистенькой, блестящей, без единой пылинки.

Вот и поборись с таким хищником, когда он три года наружу не показывается. (Чтобы увидеть его, надо спилить да расколоть дерево. ) И вдобавок яда не боится.

Болезнь, говорят, легче предупредить, чем вылечить, а предупреждать можно гигиеной, правильным хозяйством.

Хуже всего то, что некоторые паразиты, расплодившись на больных или умерших деревьях, накидываются потом на совершенно здоровый лес и губят его.

Вспоминаются слова Н. Г. Высоцкого: «Паразиты не заставляют себя ждать и караулят свою добычу в виде насаждений с ослабевающим ростом… Поэтому, помимо непосредственной борьбы, направленной на уничтожение паразитов, главной лесоводственной мерой является при помощи прореживаний и своевременных рубок не допускать насаждения до критического подвялого состояния».

Но вот, видите, допустили. Надо исправлять, надо заново сажать лес.

У нас много написано о подвигах покорителей целины, строителей Братска, но мало кому известны дела лесоводов.

А между тем лесоводы делают большие дела, и мне кажется, они-то и есть беспримерные герои.

Директор Велико-Анадольского лесхоза Александр Алексеевич Сергеев и главный лесничий Архип Борисович Николайчук пришли работать в погибающий и зараженный паразитами лес, наперед зная, что усыхание будет продолжаться, что раны тяжелы, а имеющиеся в их распоряжении средства невелики, что надо запастись терпением и работать, стиснув зубы.

Строителям Братска и покорителям целины вся страна поставляла оборудование и вся страна слала ободряющие слова. Космонавты совершали беспримерные подвиги, опираясь на безотказно действующую технику.

А что имели Сергеев и Николайчук?

Предстояло быстро спилить сотню тысяч кубометров усохших деревьев, но в лесхозе не было ни одной механической пилы — шаркай руками!

Когда видишь, как украинские женщины, изогнувшись в три погибели и приникнув к земле, в неудобных позах шаркают пилой по стволу, останавливаются перевести дух, отирают с лиц пот и снова принимаются шаркать, чувствуешь, что в наши дни такая каторжная работа — анахронизм.

В былые времена копали землю лопатой, при стройке высоких этажей носили кирпичи наверх на спине, ходили пешком из Вологды в Керчь и из Керчи в Вологду, подобно Счастливцеву и Несчастливцеву из пьесы Островского «Лес», и никого не удивляла такая чудовищная затрата труда, потому что других-то способов не было. Тогда спиливали деревья ручными пилами.

Теперь построены железные дороги, созданы подъемные краны, экскаваторы, механические пилы. Электропилы работали в тайге. А в степных лесничествах полагалось лес беречь да стеречь, была только лесная охрана, и не было лесорубов и лесозаготовительных машин. Задача спилить с корня огромное количество стволов обрушилась на степных лесников внезапно.

Предстояло далее посадить новый лес, а для этого надо выкорчевать пни и вычесать корни. В Московской области мы видели, как лес сажают среди старых пней без вспашки почвы; там влаги хватает. В Великом Анадоле так не получается. Чтобы вода скупых дождиков впитывалась в землю и медленнее испарялась, чтобы в дальнейшем можно было вести уход за почвой и борьбу с сорняками, почву надо подвергнуть сплошной глубокой вспашке, предварительно удалив пни и вычесав корни.

Корчевку начали при мне. Велико-Анадольский лесхоз имел два корчевателя. На раскорчевку одного гектара один агрегат потратил восемь дней. Я подсчитал: работы хватит лет на двадцать.

Директор Сергеев сказал:

— Сноровки еще нет. Дальше пойдет спорее.

Потом у одного корчевателя сломался черпак. Запасных частей достать было неоткуда.

И еще трудность — низкая заработная плата в лесном хозяйстве. Велико-Анадольский лес расположен в индустриальном Донбассе. В шестидесяти километрах к югу находится приморский город Жданов с крупными новостройками, где требуется много рабочих рук, а в пятидесяти километрах к северу лежит город Донецк, и там тоже немало нужно народу. Там людям много платят и предоставляют им всякие жизненные удобства; там ходят автобусы, по вечерам на улицах зажигаются фонари, звучит музыка. А в лесу темно и даже собаки не тявкают; что же в лесу услышишь, кроме волчьего воя? Естественно, лесхоз испытывал затруднения при найме рабочей силы.

Вот в каких условиях руководители Велико-Анадольского лесхоза начинали работу. Какую же стойкость и силу воли надо иметь, чтобы остаться на трудном посту и не запросить перевода куда-нибудь на Черниговщину, Волынь или на зеленые Карпаты, где леса ведут нормальное полнокровное существование, не усыхают и все идет значительно легче! Тем более что переводы лесничих с места на место были в 50-х годах на Украине в моде.

Директор А. А. Сергеев, спокойный такой человек, говорил:

— Что ж вы хотите, чтобы так сразу. Скоро только сказки сказываются. В конце концов все будет, и машины дадут.

Машины начали давать в 1957 году. Потом прибавили заработную плату.

К 1965 году посажено 2300 гектаров нового леса. Он будет лучше старого. Среди усохших насаждений было много ясеня и береста, теперь посажен дуб. Он крепче и устойчивее: его корни глубоко идут в землю. Сейчас в лесу свежо и зелено, не увидишь усохшей веточки.

Хотел было сказать, что хорошо все, что хорошо кончается, да спохватился. Дело не кончено. Хватит его и для нынешнего нового директора Ю. М. Азбукина. Лес требует постоянной и безостановочной работы.

Плюшкинский метод

Не только искусственные степные, но и самые обычные леса, существующие в хороших условиях, во многих случаях не в силах создать себе потомство без помощи человека, без рубок; и тогда происходит не смена поколений, а нечто худшее.

Мы помним слова о лесах, сказанные Чеховым и Леоновым, но почему-то никогда не вспоминаем слов Тургенева. А у него в «Записках охотника» есть точнейшие документальные зарисовки, позволяющие судить о помещичьем лесном хозяйстве прошлого века.

В рассказе «Смерть» изображен Чаплыгинский лес. Ивану Сергеевичу он «знаком с детства». Лес невелик по площади, состоял из «огромных дубов и ясеней» с подлеском из орешника и рябины и был так густ и тенист, что «в самый жар, в полдень — ночь настоящая».

А потом лес умер. «Губительная, бесснежная зима 40-го года не пощадила старых моих друзей — дубов и ясеней; засохшие, обнаженные, кое-где покрытые чахоточной зеленью, печально высились они над молодой рощей, которая „сменила их, не заменив“».

В примечании Тургенев сообщает: «В 40-м году при жесточайших морозах до самого декабря не выпало снегу, зелени все вымерзли, и много прекрасных дубовых лесом погубила эта безжалостная зима. Заменить их трудно: производительная сила земли видимо скудеет; на „заказанных“ (с образ& #225; ми обойденных) пустырях вместо прежних благородных деревьев сами собою вырастают березы да осины; а иначе разводить рощи у нас не умеют».

Таким образом, вместо старых дубов выросли не молодые дубки, а береза с осиной и всякая дрянь. Молодая роща «сменила их, не заменив». Замены дубовых поколений не получилось, произошла смена пород — лучшей на худшие. Причем, сообщает Тургенев, что было так не в одном Чаплыгинском лесу; погибло «много прекрасных дубовых лесов».

Писатель сообщает адрес: «на Зуше». На самом деле есть такая река в Орловской области. Да и весь характер повествования говорит о его документальности. Стало быть, мы имеем свидетельские показания очевидца о конкретном факте. Кроме того, рассказанное подтверждается историческими данными. Есть сведения о суровой зиме и жестокой засухе 1840 года, недороде хлебов, голоде и массовой гибели лесов.

Фотографически точные зарисовки Тургенева позволяют нам понять, почему дубы не оставили после себя потомства.

За время своей жизни вековые дубы обронили на землю тонны желудей, из них могли бы вырасти миллионы дубочков, но дубки не выросли. Им для роста нужен солнечный свет, они вырабатывают себе пищу фотосинтезом — зелеными листьями под солнышком… Но в недрах описанного Тургеневым тенистого леса царила темнота, «в полдень — ночь настоящая». Все выклюнувшиеся из желудей ростки погибали от недостатка света.

Старые дубы умерли в суровую зиму все разом. Но если бы морозной зимы не было и деревья отмирали постепенно, могли они оставить потомство? Тоже нет, потому что под дубами рос подлесок из теневыносливого орешника и рябины. Он своей тенью тоже губил дубовый самосев. А по мере изреживания верхнего дубового полога орешник и рябина разрастались еще гуще.

Лесная наука знает, что молоденький дубовый самосев, похожий на пучки редиски, отмирает в первый и второй год жизни, если солнце на него светит менее одного часа. А если светит не более четырех часов, живет дольше, но тоже засыхает.

Что надо было сделать для спасения Чаплыгинского леса?

Задолго до морозной зимы помещица, хозяйка леса, должна была задуматься: а что будет дальше? Ведь не вечно же будут стоять старые дубы? Надо было подготовить им молодую смену. Для этого следовало в год, когда обильными гроздьями висели на ветках желуди, беспощадно удалить весь подлесок и срубить половину дубов. Вот тогда и пошли бы в рост молодые дубочки. А потом надо было срубить и весь остальной древостой, лес обновился бы полностью. Дальше полагалось бы провести уход за молодняком.

Как видите, умелым хозяйством можно обеспечить смену поколении и непрерывное существование леса без всяких посадок.

Но описанное Тургеневым хозяйство основывалось на плюшкинском принципе — беречь и не рубить.

Что же спрашивать с помещицы? В 30-х годах нашего века Главлесоохрана и в 40-х годах Министерство лесного хозяйства придерживались того же принципа и запрещали рубки в самых ценных и важных наших лесах.

Тургенев описывает, как сразу же после гибели Чаплыгинского леса к помещице приходили купцы, покупали, хотели спилить, предлагали деньги, но помещица не согласилась.

И опять же трудно ее обвинить. В зеленой зоне Москвы я видел, как лесничий с лесником разглядывали почерневшую орясину с одной зеленой веткой и обсуждали:

— Как? А может, отрастет? Оставить?

И оставляли.

В начале и даже в половине 50-х годов, когда обнаружилась суховершинность в воронежских дубравах, в специальном журнале «Лесное хозяйство» приводилось читать такие рассуждения: суховершинность не означает еще гибели, деревья пока живы, и вообще нет ничего страшного.

Но за суховершинностью следовала дальнейшая стадия отмирания, а за нею распад древостоев.

Руководители лесного хозяйства теперь понимают, какой большой ошибкой был запрет рубок. Но понимание далось дорогой ценой.

Теперь начали рубить. Выявляется необходимость вести рубки в Беловежской пуще, знаменитом зубровом заповеднике: тамошние древостои вызывают серьезные опасения, да и нечего есть зверью, нет древесного молодняка. Зубров мало, кормят их сеном и морковью, но есть еще лоси, олени, косули: там нужен веточный корм, нужен древесный молодняк.

Удачные двухприемные рубки провел Солнечногорский лесхоз в зеленой зоне Москвы. После спиливания половины древостоя появился обильный самосевный молодняк; когда он окреп, спилили остальные деревья. Двухприемные рубки дороги, но они обеспечивают хорошее восстановление леса без посадок.

⇐ Предыдущая 1 234 5 6 7 Следующая ⇒