[1]Вид лечения с применением пиявок. 4 страница

⇐ ПредыдущаяСтр 5 из 20Следующая ⇒

Балтик открыл рот, чтобы ответить, но я потеряла терпения.

— Его цель запугивать и стращать, — сказала я громко. — Он трус и ничего больше.

Он прошипел, наклоняясь вперед.

— Ни один мужчина никогда не говорил мне эти слова и оставался в живых.

— Я не мужчина, — сказала я, стиснув зубы от жжениямеча, когда он скользнул глубже в мою плоть.

— Ты была бы мертва, если бы была им, — прорычал он, опуская меч и отступая назад.

— Ты желаешь бросить мне вызов? – спросила я, пихнув его в грудь.

Он был так удивлен моими действиями, что мне пришлось закуситьщеку, чтобы не рассмеяться. Рот Кости широко открылся, когда я сделала два шага вперед, пока невстала лицом к лицу с Балтиком.

— Я принимаю твой вызов, воин, но на моих условиях.

Странное выражение появилось на его лице.

— На каких условиях?

— Никакого оружия, — сказала я, поднимая подбородок. — Если ты желаешь бросить мне вызов, я встречусь с тобой тело к тело, ни оружия, ни брони. Просто твои кулаки против моих.

Павел издал короткий лающий смешок. Хмурый взгляд Кости смягчился, расплываясь в самодовольной улыбке. Лицо Балтика оставалось невыразительным, только глаза выдавали какой-то признак того, что он думает.

— Очень хорошо, — сказал он после минутного молчания. — Но ты должна сделать это стоящим насмешек, от которых я буду страдать из-за такого неуважения.

— Неуважение! — Он на самом деле имел наглость улыбаться, когда я ударила его по груди. — Потомучтояженщина, тыэто имеешьввиду?

— Потому что я виверн, а ты просто молодая женщина, которая еще не поняла где ее место. — Он протянул Кости меч. — Я буду рад показать тебе, но мне нужна будет компенсация.

Я следила за ним, когда Павел спустился вниз, чтобы помочь ему снять его доспехи и броню. Обаохранникаулыбались.

— Какую форму оплаты ты предпочитаешь?

— Когда я выиграю этот вызов, ты будешь отрицать свою верность предателю и ублюдку, который правит твоим кланом.

— Я не знаюдругих ублюдков, кроме Джека, брата извозчика, и он очень глуп и вряд ли его можно назвать предателям.

— Я имею в виду Константина из Норка, — сказал Балтик, все плюнули на это слово.

— Ну, я его не знаю и, конечно, не присягну ему на верность.

— Твои родители должно были присягнуть на верность, иначе на тебе бы не было метки серебряного дракона на спине. — Балтик снял свои кожаные доспехи и стоял передо мной голый, но в сапогах, брайесах[7] и безрукавке.

Впервые меня поразило, что он был довольно миловидным для мужчины. Высокие, острые скулы придавали его лицу в меру жесткости. Нос тонкий и острый, прямо под широким лбом, которыйоткрывали темные волосы отброшенные назад. Две черные дуги бровей привлекали внимание к его насыщенным, темным глазам под ними. Его челюсть была угловой, но подбородок закругленный, как если бы Бог решил, что у него слишком много углов, онзахотел смягчить немного резкость его лица. Но его рот, казалось, неприлично привлекал меня. Его губы были полные, нижняя была полнее, создавая иллюзию полумесяца, в то время как верхняя походила на нежную кривую, которая противоречила гневу, бурлящего внутри него.

— Согласна с условиями? — спросил он, и я поняла, что уставилась на его рот.

Я прочистила горло. — Ты забыл указать полные условия. Что получу я, если одолею тебя. — Все трое мужчин засмеялись так громко, что оставшийся охранник пришел сюда, оставив лошадей.

— Леди Ясолд приняла вызов Балтика, — сказал ему Костя, когда он вошел рассматривая, теперь уже разрушенную общую комнату, любопытным взглядом.

— В чем проблема? — спросил охранник. Его звали Матео, вспомнила я из краткого введения, который сделал Балтик, когда забирал меня из моего дома. Костянаклонилсяипрошепталему что-то. Матеоширокоулыбнулся.

— Тебе не победить меня, — сказал Балтик, и я опять стала одержима желанием дать ему пощечину. — Но жить в мире невозможно, как ты и сказала, пока ты так себя ведешь. Что ты хочешьотменяв случае победы?

— Я хочу домой, — сказала я, мой взгляд был тверд.

Он промолчал, затем поклонился мне.

— Я принимаю условия. Когда бы вы хотели начать? — Я оглядела комнату. В ней было только четыре воина дракона и я, трактирщик благоразумно оставался вне поля зрения.

— Естьпроблемыстем, чтобы начать сейчас? —спросила я, расправивмойплащ, такчтобымоирукибылисвободны.

— Нет. — Он махнул рукой на комнату. — Ты хочешь драться здесь, или предпочла бы, чтобы мы вышли…— я была быстра. Он упал как мешок картошки, его тело свернулось пополам, когда он схватился за свой член, не в состоянии говорить, кроме, как ловить ртом воздух.

— Ты никогда не должен был снимать свой гульфик, — сказала я, жестом показывая на его доспехи, которые лежали, наполовину спрятанные, под кожаным панцирем, который был снят несколько минут назад. — И я считаю, что это квалифицируется как выигрыш. — Его охранники, все трое, смотрели с открытыми от удивления ртами, когдаБалтик прекратил корчиться на земле, он открыл глаза и посмотрел на меня с обещанием возмездия. Онвыпрямился, еголицобыло красивымисмертельным.

— Ты... заплатишь... за это... — наконец, сумел сказатьон.

— Нет, я думаю, ты заплатишь… ты отвезешь меня домой. — Я смотрела, как он болезненно встает на ноги, его тело согнулось, как будто... ну, как будто он только что получил очень жесткий удар в пах. — Ты отрицаешь, что я выиграла этот вызов? — Его лицо снова повернулось ко мне, и я была уверенна, что он, похоже, собирался либо плюнуть в меня либо ударить, но он этого не сделал; он просто повернулся и медленно направился вверх по лестнице туда, где были спальни.

Охранник Матео, после того как долго смотрел на меня, последовал за ним. Павел покачал головой, собрал броню Балтика и последовал за ними.

Только Костя остался со мной, и он смотрел на меня с выражением, которое я подчитала трудночитаемым.

— Тынеодобряешьмойметодвыигрывать? – спросила яего.

Он молчал, пока я считала про себя до шести, затем покачал головой.

— Ты женщина. Он виверн. Я ожидал, что ты используешь какую-нибудьуловку, чтобы побить его. Но не это. Ты нанесла удар, о котором пожалеешь.

— Почему? — спросила я, чувствуя небольшой стыд, из-за того что застала Балтика врасплох.

Медленно, Костя улыбнулся.

— Возможно, придет день, когда ты захочешь воспользоваться той частью, которую ты так сильносегодня ранила. — Мои щеки запылали, когда он поклонился и вышел на улицу.

Он видел, как я смотрела на рот Балтика, и предположил, что я женщина, у которой нет добродетели? Я не могла винить его за это. Я не чувствуюсебя особо добродетельной рядом с Балтиком, не с моими мыслями, когда я переживаю снова и снова тот поцелуй в лесу.

— Вот вам крест, — выругалась я себе под нос. – Костя прав. Но, все святые, помогите мне, Балтик сводит меня с ума. — Чувство вины съедало меня позже, когда я сидела в одиночестве в тесной спальне, в действительности не больше гардеробной, с койкойпод самой крышей, трехногой табуреткой, и треснувшим горшком.

В гостиницы было две комнаты… эта и комната большего размера, которая занимала остаток верхнего этажа… но так как она была общей комнатой, в ней было несколько коек, их занялиБалтик и его охрана, мне предоставили гардеробную. Я прошла два шага, единственное свободное место, повернулась и шагнула назад, прислушиваясь в пол-уха к звукам, доносящимся сквозь половицы.

Костя, видимо, правильно разобрался с владельцем гостиницы, потому что раньше, когда я выходила с уборной, два парня и перепуганная женщина убирали мусор, оставленный Балтиком, и вскоре после этого, три новые скамейки появились. Через два часа местные жители не спеша приходили, без сомнения, успокоенные, что сумасшедший господин спокойно спит наверху. Мягкое журчание разговоров доходило до верха, время от времени оживленное смехом, который тут же быстро подавлялся, как если бы посетители опасались слишком много шуметь.

— Это глупо. Он бросил мне вызов. Он держал меч у моей шеи. Я не должна испытывать даже небольшое сожаление за то, что я сделала, — сказала я себе, касаясь шеи в том месте, где меч пронзил мое тело.

Раны там не было. Она зажила почти сразу же, а если бы тонкая струйка крови не впиталась в мою рубашку, я подумала бы, что мне все это показалось. Я переоделась, сняв свою рваную одежду, когда Павел принес мне мой сундукиз дома, но моя сорочка лежала поверх него с ржавым пятном доказательства. Я потерла засохшую кровь и пыталась игнорировать чувство вины и стыда.

— Это бесполезно, — сказала я наконец, расправляя свои плечи и открывая дверь, ведущую в общую комнату.

Света не было, но лунный свет проникал через ставни. Я высоко держала свечу из своего шкафа, рассматривая койки, ища ту, что выбрал Балтик. К моему удивлению, все они были пусты, все, кроме одной.

Я осторожно подошла к темному силуэту. Я не могла сказать, ктоэто был… он был укрыт мехом, оставляя на виду только макушку его головы, и у всех охранников былитемные волосыразличных оттенков.

Поставив свечу на пол рядом с койкой, я протянула руку, чтобы отодвинуть мех и посмотреть, кто там лежит, но прежде чем я смогла прикоснуться к нему, рука метнулась и схватила мое запястье так, что почтиразмололомои кости. Я вскрикнула, и мужчина сел, отпустив мое запястье, когда увидел, что это я.

— Чтотыделаешь? — прорычалон.

ЭтобылБалтик, ионнеслишкомбыл радменявидеть.

— Япришла посмотреть, насколько сильно ты был ранен, — сказала я, вдруг почувствовав себя очень неловко. Ямахнуларукойвсторонуегоног. — Ну... там.

Он смотрел на меня в тот момент так, будто две морковки вдруг проросли из моих ушей. — Ты пришла посмотреть, насколько сильно я был ранен?

— Да. Я знаю, что мужчины там чувствительны. Ну, это так и есть, не так ли? Я имею в виду, это все просто там висит, прямо в открытую, а не спрятано, как у женщин. И я знала, что это причинит тебе боль, я думала об этом, и я понимаю, что, возможно, застала тебя врасплох, и хотя я сказала, что мы начнем прямо сейчас, ты не был готов к моей атаке. Итак, я думаю, что хотела бы посмотреть, насколько сильно ты был ранен. Серьезно ли ты пострадал, потому что я знаю, что тебе было больно, иначе ты бы не катался по земле, как катался.

Он сидел всю эту речь, не говоря ни слова, но когда я закончила, он покачал головой и сказал вполне разумным тоном:

— Да, ты причинила мне боль. Ты чуть не впинала мои яйца мне в живот. Но ты не покалечила меня, если это то, что беспокоит твою совесть.

— Ты уверен? – спросила я, опустившись на колени рядом с ним. Я хотела бы проверить его причиндалы, но не могла придумать, как это предположить, чтобы это не прозвучало так, будто бы я просто хотела поглазеть на него. К сожалению, мне пришлось признаться себе, что я не против была бы просто поглазеть. — Возможно, я должна убедиться. Моямать…ЛедиЭлис…научиламенялечитьнедуги. Яизвестнавсеми в замкесвоимицелительскимиумениями.

Он пробормотал что-то, что звучало, как богохульство против целителей, потом вдруг выпрямился.

— Ты хочешь посмотреть на мой член?

— Я думаю, что будет лучше, если я осмотрю твои мужские причиндалы на наличие признаков травмы, да, — сказала я, стараясь изо всех сил выглядеть осведомленной в области половых органов. — В конце концов, я нанесла травму. Если кто-либо и должен посмотреть на ту твою... э-э... область, так это я. — Он резко дернулся назад, пока не прижался к стене.

— Вперед, — сказал он, скрещивая руки.

Я нервно облизала свои губы, прикусив зубами свою нижнюю губу, когда сдвинула мех вниз к ногам. Он был одет в тонкую тунику и брайес, и если он не надел свои доспехи, значит, на нем под туникой не будет гульфика. Осторожнояприподнялакрайеготуники.

— О. Мой. Гм. Яожидала... м-да.

— Чего ты ожидала? — спросил он, подняв выше тунику, чтобы посмотреть на себя. — Чтотыимеешь виде говоря м-да?

— О, ничего, правда, — сказала я, немного хмурясь на его причиндалы.

— К черту все это! — сказал он, звуча совсем разгневанным.

Я посмотрела на него в замешательстве.

Он вздохнул, закрыл глаза на минуту, потом открыл их, и с жатой челюстью, спросил:

— Ты собираешься осмотреть мой член или нет?

Я посмотрела на обсуждающуюся часть.

— Я не хочу трогать его, если он в синяках.

— Он не в синяках, — рявкнул он.

— Онвыглядит... злым.

— РадиБога, женщина, унегонетсобственныхэмоций!

— Конечно, нет. Тогда ладно. Я просто проверю, чтобы убедиться, что все таккак и должно быть. — Я положила одну руку на его член. Он не пошевелился, но его лицо выражало подозрение.

— Ну? — потребовалон.

На немничего не было. Я положила другую руку на его яйца, поднимая их, чтобы поискать там признаки повреждения.

Шум у двери заставил Балтика дернутьмех вверх, мои руки оказались в ловушке под ним.

Костя стоял наверху лестницы, смотряна них озадаченным взглядом.

— Я услышал громкие голоса. Все в порядке? — спросил он.

— Да! — ответилсквозьзубыБалтик.

Костямногозначительнопосмотрелнаменя.

— Мужские части тела Балтика сердиты, я хотела посмотреть, могу ли я что-то сделать, чтобы облегчить их боль, — объяснила я, не желая, чтобы он считал меня распутной.

Выражение лица Костя было совершенно пустым. Балтик провел рукой по лицу, явно пытаясь сохранить контроль над своим грозным нравом.

— Это не так. Она хотела посмотреть, серьезно ли она меня ранила. Я сказал ей, что она может посмотреть, чтобы убедиться, что я не сильно ранен.

— Понятно, — сказал Костя таким голосом, как будто он задыхается. — Я просто тогда оставлю вас.

Он исчез. Снизу послышался такой хохот, от которогоБалтик выругался себе под нос, потом снова отпихнул мех вниз.

— Из любви к святым… покончимсэтим, женщина!

— Очень хорошо. — Я подняла его член, ища признаки повреждения, но ничего не увидела. Несмотря на то, что я была известна в деревне и у жителей замкакак целитель, я не могла помочь, но чувствовала злость, когда прикоснулась к нему. Мне было не привыкать к виду мужских причиндалов… мужчины крестьяне часто носили короткие туники, которые оставляли мало простора для воображения, когда ветер был сильным, но мама запрещала Маргарет и мне купать гостей, как того требовал обычай. Мужские части Балтика были... интересными. – Травмы нет, — добавила я, внезапно поняв что я задержала дыхание. Я позволила его яйцам медленно соскользнутьс моих пальцев, и удивилась, как вдруг у него сбилось дыхание и его член начал увеличиваться.

— Ты возбуждаешься, — сказала я, глядя на него.

— Яженемертвый. Тызакончила?

Я провела пальцами по всей длине его члена. Он стал явно длиннее, его кожа на ощупь была, как мягчайший шелк, кусок которого моя мама хранила в своей шкатулке для шитья для полирования слоновой кости. — Тыхочешь, чтобыяостановилась?

— Черт, нет.

Я продолжала легко водить пальцами по нему. — Насколько больше он будет?

Короткий, страдальческий смешок вырвался у него.

— Я никогда не измерял. Почему ты спрашиваешь?

— Праздное любопытство. Эта часть отодвигается. Это должно быть так, или это я его повредила?

— Ондолжентакделать.

Я скользнула одной рукой под его член, поглаживая его, как бы я гладила кошку. Балтикзастонализакрылглаза, егобедракачнулисьвверх.

— Мне нравиться это делать, — сказала я ему, испытывая чувство гордости за то, что я смогла возбудить его своими руками.

Глаза абсолютно черного цвета смотрели на меня, мерцая с чем-то, чему я не могу найти названия. Егогубыдернулись.

— Имнетоже.

— И, тем не менее, это кажется довольно однообразно, — сказала я через несколько минут повторяющего поглаживания. Его член был полностью возбужден, и я была удивлена, как он помещал его в свой гульфик.

— Есть другие... варианты... как можно… это сделать, — сказал он сдавленным голосом.

— О? — Я посмотрела вниз на член. — Изменить захвати скорость?

— Нет. Вместо рук, ты могла бы использовать рот.

— Ты шутишь, — сказала я, уставившись на него в недоумении.

Его губы сильнее стали поддергиваться.

— Я так и думал, что это тебя шокирует.

Я снова взглянула на сего член.

— Я не шокирована. Я просто немного озадачена. Если я использую свой рот, это тоже доставиттебе удовольствие?

— Cherie, если ты используешь свой рот, я, наверное, пролью свое семя через две секундыпосле того, как твой язык овьется вокруг меня.

— Это грех, проливать свое семя вне женщины, — сказала я, повторяя слова отца Давида, священника в нашем приходе.

— Эточеловеческая вера. Драконы не придерживаютсяверы с такими глупыми догмами. Если бы ты не была серебряным драконом, я был бы рад сделать как ты предлагаешь.

Я коснулась одним пальцем самого кончикаего члена. Капля влаги сразу же образовалась там, как блестящая слеза, когда я водила пальцем вокруг головки его члена. — Я не желаю, чтобы ты укладывал меня в свою постель, если это то, на что ты намекаешь.

— Почему нет? Тебе, кажется, нравится меня трогать.

Я встретила его черный взгляд со спокойной уверенностью.

— Однажды я выйду замуж, и я должна сохранить свою девственность для мужа.

— Бракэто также человеческая традиция, драконы редко ею следуют. Ясолд?

— Хм? — Яразмазала еще немного его влаге вокруг головки, наслаждаясь ощущением, интересно какой он на вкус, и будет ли это грехом, узнать.

Его челюсть сжалась.

— Ничего. Возвращайся в свою кровать. Я не сильно ранен, как ты можешь… — я наклонилась и взяла кончик его члена в рот. Он перестал говорить. На самом деле на несколько секунд он перестал дышать. Он просто сидел там прямо, как бревно, уставившись на меня широко раскрытыми глазами, пока я попробовала его.

Это ощущалось... по-другому. По-другому, но приятно. Он на вкус был горячим, слегка солоноватым, но ощущение его шелковистой плоти на моем языке, придавало мне смелости. Я скользнула своим языком вокруг его головки, и Балтик застонал громче, сжимая обеими руками полотняную обшивку койки.

— Остановись! — закричал он, его голос звучал так, как будто его рот был полон камней.

Я выпустила его из моего рта, волнуясь что, сделала что-то, что причинило ему боль.

— Тебебольно?

— Нет. Ты просто должна остановиться или я…— я снова взяла его член в руки, скользя, сжатыми вокруг него пальцами, по смазанной слюной плоти. Он снова застонал, его бедра толкнулись вперед, когдаон проворчал: — Слишком поздно.

— Я не понимаю, как это не будет считаться грехом, — сказала я, моя рука была вся в его семени. — Тыдолжен будешь покаяться в этом.

— Уже, — пробормотал он, дернув вверх один край белья на койки, чтобы вытереть мою руку. Он поднялся, когда закончил, потянув меня вверх и беря меня на руки.

— Что ты делаешь? — Спросила я, немного паникуя, когда он с жатой челюстью маршировал к моему шкафу.

— Забираютебявпостель.

— Я же сказала тебе, что я не хочу, чтобы ты укладывал меня в постель.

— Я услышал тебя в первый раз, — сказал он, его голос звучал грубо и резко.

Он открылплечом хлипкую дверь и бросил меня на койку.

— Я серьезно. Я не хочу снова причинить тебе боль, но я буду защищаться, если ты попытаешься овладеть мной.

Он опустился на колени. — Я не укладываю серебряных драконов к себе в постель.

— Тогда что…

— Япростохочуотплатить взаимностью.

Я нахмурилась, когда он пододвинул мои ноги только для того, чтобы устроиться между ними.

— Отплатить чем?

С его лица исчез напряженный взгляд, когда вдруг улыбнулся мне.

— Блаженством.

Глава 5

Блаженство. Какое прекрасное это было слово. Я лежала на кровати и смотрела на блики уличного фонаря, покрывающего потолок моей комнаты, прислушиваясь к слабым звукам движения Лондона, которые заглушались исключительно хорошими окнами дома, и ночным временем суток. Былодвачасаутра… глубокаяночь, как кто-тооднаждыназвалэто время так.

— Где я это слышала? — Я нахмурилась.

Лучик света прорезал темноту комнаты, когда дверь чуть-чуть открылась.

— Ты не спишь?

— К сожалению, да.

Каава открыла дверь шире и посмотрела на менялюбопытным взглядом.

— Я проходила мимо твоей комнаты недавнои услышала, как ты стонешь во сне. Яподумала, можетбыть, тебеприснилсякошмар. Хочешькомпанию?

— Если ты не против того, чтобы закрыться в комнате с психом, конечно, — ответила я, принимая сидячее положение. Я включилалампу на прикроватной тумбочки и смотрела, как она пододвинула кресло поближе к кровати.

— Прекрасная кофточка, — сказала я, любуясь черно-серебристыми Африканскими животными нарисованными на ней.

— Спасибо. Моя дочь прислала ее мне. Она живет в Кениив заповеднике животных. Почему ты думаешь, что ты психически неуравновешенная? — Я снова посмотрела на потолок, с минуту обдумывая, стоит или нет говорить о страхе, что поедает меня. Каава казалась по-материнскимилой, но я в действительности не знала ее.

С другой стороны было не слишком много людей, которых я действительно не забывала, что знала.

— Я думаю, что я могу быть психически нестабильной, — сказала я, наблюдая за ней, чтобы увидеть, будет ли она напугана.

— Из-за потери памяти? — Она не выглядела никак, кромекак слегка заинтересованной.

— Нет. Мне кажется, я шизофреник. Или страдаю раздвоением личности. Илидругоепсихическоерасстройствотипа этого.

— Тебе снятся сны, — сказала она, кивая, как будто понимала. — Сны о прошлом.

— Мне снятся сны – да, но это не может быть мое прошлое. Я не дракон. Я человек. Очевидно психически неуравновешенный, но человек.

Она молчала несколько секунд.

— Борьба против себя не делает ситуацию легче, знаешь ли.

— Я не борюсь с собой. Я пытаюсь сохранить свой рассудок. Я знаю, что вы думаете, что все думают. Но если бы вы были на моем месте, разве вы не поняли бы, что вы не человек?

— Ты думаешь, что у людей бывают сны о своей прошлой жизни в виде дракона? — спросила она с невыносимым спокойствием.

— Единственная причина, почему мне снятся эти сны, потому что вы вложилиих в мой разум! — сказала я, в моем голосе звучало отчаяние.

Она медленно покачала головой.

— Это был сон, который вывел тебя из долгого месячного сна, не так ли?

— Да. — Я посмотрела на свои руки, вцепившиеся в покрывало.

— Дитя. — Она положила свою руку на мою. — Дракон внутри тебяжелает, чтобы его пробудили, хочешь ли ты этого или нет. Я признаю, что ты для меня кажешься человеком, и я не знаю, как это может быть и как тебеэто изменить, но отрицанием это не изменишь, хотя ты можешь продолжать убеждать себя, что ты не Ясолд де Бушер, но твой разум не успокоится, пока ты не примешь это.

— Мой разум успокоится? На данный момент я не могу себе даже представить, что это такое. — Я сделала глубокий вдох, пытаясь не сойти с ума. — Мне очень жаль. Я не хочу быть самой большой королевой драмы, как бы там ни было, но вы должны признать, что вся эта ситуация может легко свести девушку с ума.

— Это испытания, да, — согласилась она тем же успокаивающим голосом.

Мне просто хотелось кричать. Вместо этого я сделала еще один глубокий вдох.

— Ладно, давайте рассмотрим ваши странные заявления и скажем, что вы правы. Ядракон, волшебноперевоплотившейся…

— Неперевоплотившейся… воскресшей, — поправилаонаменя.

— Какаяразница?

— Я перевоплотившееся…когда моя физическая форма отживает свое назначенное время, я отступаю в сны и ждут новую форму. Я рождаюсь заново, вспоминая все, что было раньше, но с новым телом. То есть перевоплощаюсь. Воскрешение – это возвращение к жизни того, кто был мертв.

Я сделала третий глубокий вдох. Удивляясь, куда делся воздух из помещения.

— Это круто. Ты перевоплощенная. Я возрожденная. Мы просто остановимся на этом и перейдем к сути моих рассуждений… Если я дракон, почему я не люблю золото? Почему я не могу дышать огнем? Почему я не могу превратиться в огромного страшного животного?

— Потому что дракон в тебе еще не проснулся. Я думаю... — она замолчала, ее взгляд стал задумчивым. — Я думаю, он ждет.

— Чегождет?

— Я не знаю. Ты узнаешь, когда придет время. Пока ты должна прекратить борьбу с драконом внутри тебя. Твои сны, они о твоем прошлом, не так ли?

Я отвернулась, почувствовав, как мои щеки стали горячими, когда я вспомнила весьма эротический сон, который только что у меня был.

— Они касаются кого-то по имени Ясолд и мужчину по имени Балтик.

— Как я и ожидала. Дракон – это та часть тебя, которая хочет, чтобы ты все вспомнила, — сказала она, погладив мою руку и поднявшись. — Он хочет, чтобы ты приняла свое прошлое для того, чтобы разобраться с настоящим.

— Ну, дракон может просто пойти и прыгнуть с горы, потому что я хочу, чтобы моя жизнь вернулась в прежнее русло.

— Я не думаю, что это возможно. Он проснулся. Он хочет чтобы ты все вспомнила. Время пришло, Ясолд.

— Печеньекоровы! — огрызнулась я. — Никто не говорит мне, что делать. Ну, кроме Доктора Костич, но это полностью в рамках моего ученичества. И он не посылает мне эротические сны!

— Эротическиесны? — спросиласулыбкойнагубах Каава.

— Я не думаю, — я снова покраснела, проклиная свой слишком разговорчивый рот, — что тип моих сновподлежит обсуждению, так же как и то, что мой разум трещит по швам.

— Твой разум не делает ничего подобного. Позволь дракону поговорить с тобой, я думаю, что вы поймете, какпройти через это трудное время, — сказала она от двери. Она колебалась несколько секунд, а потом добавила: — Это действительно не мое дело, но я гордилась своими знаниями из истории драконов и, я признаюсь, мне очень любопытно... когда ты и Балтик встретились… он предложил тебестать его половинкой сразу же или это произошло после того, как Константин Норка заявил на тебя свои права?

Я моргнула от неожиданности, затем печально рассмеялась.

— Если этисны не плод моего извращенного ума, то нет, Балтикне просил меня быть его парой, когда мы встретились. Совсем наоборот. Он подошел очень близко к тому, чтобы убить меня, а потом сказал мне, что он никогда не будет спать с серебряным драконом.

— Захватывающе, — сказала она задумчиво. — Очень увлекательно. Я понятия не имела. Списпокойно, Ясолд.

— Талли, — грустно сказала я, но это было сказано ужезакрытой двери.

— Ты выглядишь ужасно, — сказал мне плод моих чресл спустя шесть часов, когда я нашлаего в столовой. Бром сидел с миской овсянки, с полной тарелкой яиц, картофеля и тремя тостами, покрытымиджемом, лежащими рядом с ним.

— Спасибо, — сказала я, поцеловав его в голову, прежде чем взять чашку в буфете. — И я надеюсь, ты все это планируешь съесть. Ты же знаешь, как я отношусь, когда переводят продукты.

— Это только потому, что Гарет делает такой большойажиотаж вокруг денег, — сказал Бром, обращаясь к Майе, которая сидела в конце стола с чашкой кофе перед нею. — Онжмот.

— Вполне возможно то, что ты ешь, как лошадь повлияло на его лекции по экономии, — сказала я, посмотревна него многозначительным взглядом. Я подняла крышку с серебряного чайника и заглянула внутрь. Там был кофе.

— Если ты предпочитаешь чай, у нас есть кое-какой, — сказала Май, наблюдая за мной.

— На самом деле, я большой любитель шоколада, — сказала я с извиняющейся улыбкой. — Ябоюсь, что термин шокоголикотноситсякомнеслишкомточно.

— Я уверена, что мы сможем найти немного горячего шоколада, — сказала она, поднимаясь.

— Не стоит беспокоиться за меня…

— Это не беспокойство. Я просто пойду и скажу Ренате. — Май исчезла, оставив меня с Бромом. Ясиделанапротивнего, пытаясьпринятьрешение.

— Габриэль говорит, что здесь есть музей, в котором есть человеческие мумии. Мыможемпойтии посмотретьнаних? — спросилБром.

— Возможно. Я должна сегодня сначала увидеть Доктора Костича. Мне сказали, что он в городе, и мне нужно выяснить есть ли у него для меня работа.

Выражение Брома было странным, главным образом из-за полного тостом и яйцомрта, которые он только что засунул.

— Габриэль сказал, Типин или Маат могут взять меня, пока ты будешь занята делами драконов.

— Делами драконов? — Я нахмурилась, лениво потирая пальцем бусины вдоль края стола. — Какими деламидракона?

Бром задумался на несколько секунд, его щеки двигались, пока он жевал.

— Что-то похожее на иностранное слово, типа саркофаг.

— Sá rká ny[8], — сказала Май, входя в комнату с высокой, спортивного телосложения женщиной, которая возвышалась над ней. Как и Типин, она казалась потомком аборигенов, с прекрасным темным цветом кожи, который привлекал внимание к ее серым глазам. — Это Маат, кстати. Она вторая в элитной гвардии Габриэля. — Мы обменялись приветствиями. Маат подошла к буфету, наполняя тарелку почти таким же количеством еды, что и Бром.

— Прежде чем ты спросишь, — продолжила Май, садясь обратно на свое место, — Sá rká ny это в основном собрание, где виверны обсуждают драконьи дела. Костясозвалтакой сегодня.

— Костя? — Я на секунду замерла, когда лицо всплыло в моей голове.

— Да. — Май и Маат смотрели на меня. — Тыегознаешь?

Я сморгнула изображения, медленно сказав:

— Он был в моем сне.

— Каава говорила, что у тебя бывают сны о твоем прошлом. Это должно быть очень запутанно для тебя, видеть себя, но не иметь возможности поучаствовать в этом.

⇐ Предыдущая 1 2 3 456 7 8 9 10 Следующая ⇒