ДЭЙЗИ КЭЛЛОУЭЙ

Мама держим меня за руки, пока сижу с ней на длинном кремовом диване, расположенном в конце салона, другой кожаный диван стоит

у противоположной стены, а стеклянный кофейный столик между ними. Кажется, словно мы в компактном президентском номере отеля, а не летим над облаками.

- Тебе следовало позвонить мне в тот момент, как ты пришла в себя в больнице, - говорит она, нервно сжимая мои руки в четвертый раз. А

затем ее взгляд бросается к Роуз на противоположном диване, сейчас сестра выглядит крайне раздраженной. - И не вынуждай меня начинать с тебя.

- Мама, я...

- Ты знала, что Дэйзи пострадала в беспорядках, и не рассказала мне.

- Там много всего произошло, - говорит Роуз. Она пока не сообщила родителям о своей беременности, и я знаю, что Коннор хочет сделать это в ближайшее время. - Она была в хороших руках.

- Я - ее мать. Когда у тебя будут дети, ты поймешь, что это за чувство

- узнать, что твое дитя ранено спустя

несколько недель послеслучившегося... - она качает головой.

Роуз поджимает губы.

- Должно быть, именно поэтому ты так сильно беспокоилась о Лили, узнав, что она больна.

Наша мать вздыхает, и думаю, она собирается сказать, что Лили сама виновата в своих проблемах. Что, зависимость - не болезнь. Новместо этого она произносит:

- Давай не будет затрагивать эту тему, Роуз.

Лили спит в одной из спален самолета. Думаю, она скрывается от нашей матери, которая любит игнорировать свою среднюю дочь, когда та находится в

непосредственной близости. Ло сейчас с Лили, так что она там не в одиночестве.

Я оглядываюсь на дверь в переднюю часть салона самолета. Там находится сигарный клуб с креслами и телевизором с плоским экраном. Я ощутила запах сигар в тот момент, как поднялась на борт, этот аромат впитался в кремовую кожу.

Сейчас Рик там.

Прямо за этими дверями.

С моим отцом. И его отцом. И Коннором. Хотя, не уверена, что Коннор может сыграть роль миротворца в данной ситуации.

Все кажется довольно неуклюжим и неудобным. Я хочу

уберечь Рика от своего папы, но что-то говорит мне, что он все равно найдет способ поговорить с моим парнем.

Мама снова поворачивается ко мне, ее взгляд опускается к надписи на моей футболке: Извините, но я встречаюсь только с теми парнями,

у которых есть татуировки. Я несожалею, что надела эту футболку. Она мне нравится. И потому эта вещица на мне, независимо от того, считает ли моя мама ее отвратительной.

Ее пальцы машинально сжимают жемчуг ожерелья, но мама не спрашивает меня о Рике.

- Я запланировала для тебя

встречу с врачом, когда мы вернемся домой. Пластический хирург посмотрит, что можно сделать с твоей щекой, - ее руки отпускают жемчуг, и она снова потирает мою ладонь. - Какое болеутоляющее ты принимаешь?

Я качаю головой.

- Я перестала его принимать.

- Мы поймем, если тебе нужно и дальше принимать лекарство.

- Нет, рана не болит. Все в порядке, - я касаюсь щеки, ощущая стянутую рану, немного загрубевшую, тянущуюся от моего виска вдоль щеки к подбородку. Все видят ее, но не я. Так что мне сложно оценить размер проблемы, когда не вижу ее в

лицо.

- Тебе очень повезло, - говорит мама. - Ты могла потерять глаз. Или тебе могли порезать губу, - она качает головой, представляя все это. - Доктор разгладит шрам, и затем я переговорю с твоим агентством...

- Что? - перебиваю я ее. Я была готова пойти к врачу, чтобы он взглянул на шрам, но я не могу смириться с возвращение в модельный бизнес. В любом случае никто не наймет меня.

- Ты прекрасна, Дэйзи, - говорит мама, сжимая мою руку. - Они примут тебя обратно.

- Нет, не примут, мама, - мне нужно, чтобы она тоже признала

этот провал и двигалась дальше, так, чтобы и я могла не застревать на этом жизненном этапе.

- Как это? У тебя же нет сросшихся бровей или дефекта с зубами.

- Вот так. Я уже говорила тебе. Я не хочу быть моделью, и это не связано с моим лицом, - я пыталась объяснить ей свое решение по телефону, сразу после выписки из больницы. Но она положила трубку. Сейчас же нет никакого телефона, который можно было бы отключить, чтобы закрыть мне рот. Она никуда не должна бежать.

Так что я тверда и решительна в своем выборе. Я больше не боюсь

постоять за себя. Она не может заткнуть меня, пренебрегая моим мнением. Я важна.

Моя мама просто продолжает качать головой.

- Мы поговорим об этом позже. Ты многое пережила, - она похлопывает меня по ноге.

- Я думала об этом годами, - говорю я ей.

Она остается очень спокойной и просто слушает.

Я выдыхаю.

- Я только хотела сделать тебя счастливой, но делая это, я все сильнее впадала в депрессию, мама,

- я качаю головой, когда слезы наворачиваются на глаза. - Я провела

столько времени, радуя тебя, что даже не осмеливалась строить свои собственные мечты.

Мама напряженно сглатывает и произносит:

- Почему ты не рассказала мне это раньше? Мы могли бы найти что-то еще для тебя.

- Я пыталась пару раз, - говорю я. - Но ты не слушала.

Мама обдумывает это. Она не очень хорошо справляется с изменениями, но эти факты открывают ей глаза на истину.

- Я думаю, это сделает все проще, - ее взгляд направлен на мой шрам. - Значит, тебе нужно начать подбирать себе колледж. В

следующем семестре ты...

- Я не стану поступать в

колледж, - отвечаю я уверенно. - У меня есть много денег, которые накопились в результате работы моделью, и я знаю, это ранит тебя... -

я еще раз глубоко вдыхаю. - Но мне не нужны твои наставления о том, что мне следует сделать в будущем. Я должна понять это сама.

Мама выглядит раздраженной.

- Тебе всего лишь восемнадцать, Дэйзи.

- Мам, - говорю я. - Ты должна отпустить меня. Обещаю, со мной все будет в порядке.

- Я не понимаю. Я позволила тебе переехать в собственную

квартиру. А ты отдаляешься от своей собственной...

- Я не говорю тебе " прощай", - перебиваю я ее, как она делала со мной множество раз. Хотя это и кажется плохим поступком, но почему-то ощущается офигенно замечательно. - Мне просто нужно быть той, кто принимает решения в собственной жизни. Вот и все, - я не знаю, чем хочу заниматься, но знаю, что у меня есть годы, чтобы выяснить это. И эта свобода укрепляет мою решимость, дает мне крылья, чтобы взлететь и покинуть насиженное гнездо.

Мама вздыхает.

- Ты не хочешь поступать в

колледж?

- Нет.

Она смотрит на меня какое-то время, а затем произносит:

- Ты всегда была самой легкомысленной по сравнению со своими сестрами. Предполагаю, мне не следует удивляться, - ее глаза прищуриваются от этой мысли. Думаю, это лучший ответ, который я от нее получу. И он достаточно хорош для меня.

А затем мама внимательно смотрит на мои волосы, проводя пальцами по более коротким, неровно остриженным прядям, при этом морща нос.

- Мы сможем нарастить тебе

волосы и вывести этот ужасный

цвет... Ты сама себя стригла? Бог мой, это ужасно, - она вынимает телефон

и делает заметку о том, чтобы позвонить в салон. Вот просто так, мама ведет себя, словно я не имею права голоса, но я не собираюсь возвращаться к данному положению дел. Даже если она решила забыть или изобразить, что не помнит о нашем разговоре. Я напомню ей.

- Мне нравится эта прическа, - говорю я.

- Забавно, - отвечает она, продолжая что-то набирать в телефоне.

- Нет, мне правда она нравится, - говорю я серьезно. - Я люблю то, что

мои волосы неидеальны, и мне по душе эти цветные пряди. Я не собираюсь перекрашиваться, - я бросаю взгляд на Роуз и замечаю ее гордящуюся за меня улыбку.

- Тебе не может нравиться подобное, - говорит мама. - Это уродство.

Роуз встревает:

- Таков у нее вкус.

- Ну, значит, у нее плохой вкус, - восклицает мама. - И я пытаюсь ей помочь это осознать.

Роуз стонет.

- Мама, почему ты обязательно должна быть такой...

- Потому что я хочу лучшего для своих девочек, - отвечает она. Ее

взгляд направлен на меня. - Я не знаю, что на тебя нашло. Тебе всегда нравилась твоя старая прическа.

- Никогда, - говорю я. Она сердито смотрит.

- Это Рик тебя надоумил, верно? Ты изменилась из-за парня.

- Рик никогда не уговаривал меня стричь волосы или красить их. Он лишь всегда говорил, что я должна думать своей головой.

Я замечаю, как она бросает взгляд в сторону двери, за которой находится Рик, в передней части салона. Она смотрит на нее, словно та ее как-то донимает. Мама винит Рика в моих решениях и чувствах, и вероятно, в моем внезапном

изменении в вопросе карьеры.

- Он велел тебе вышвырнуть меня из твоей жизни? - спрашивает она.

- Мама, нет. Он бы никогда так не поступил.

- Я не нравлюсь ему, - отвечает она. - Я бы не удивилась, если бы он говорил тебе подобное...

- Послушай, - умоляю я. - Он не говорил и слова о тебе. Я люблю тебя, мама, и он уважает это.

Она качает головой, не веря. Маме даже не нужно добавлять следующую фразу, я и так знаю, что она хочет сказать. Но мама все равно произносит это:

- Ты бы никогда не пострадала в

беспорядках, если бы Рик не последовал за тобой в Париж, - она качает головой снова и снова.

И что печально, так это то, что в

ее словах есть доля истины.

Я бы никогда не пошла в тот бар, чтобы забрать Ло, если бы Рик не прилетел ко мне.

Мы бы никогда не застряли в той потасовке.

Но с другой стороны, без этого жестокого происшествия я бы никогда не осознала, как сильно нуждаюсь в том, чтобы свободно высказывать свое мнение. Даже если это ранит мою маму. Даже если это расстраивает ее. Все это должно было быть сказано.

Мной.

А не кем-либо еще.

Ты - свой собственный якорь. Хочешь ли ты продолжать идти ко дну или позволишь себе взмыть в высь?

Я больше не собираюсь тянуть себя вниз.

Наконец-то я готова подняться к небесам.

ГЛАВА 56

⇐ Предыдущая 51 52 53 54 555657 58 59 60 Следующая ⇒