Глава 26. Джексон. Дженнифер

Глава 26

Джексон

Дженни настояла на том, чтобы сопровождать меня на все встречи с врачом. Однажды утром я попросил ее оставить меня одного на несколько часов, но Дженни забыла свой телефон и вернулась в пентхаус, застав меня блюющим в ванной. Меня не ругали так с тех пор, когда мама обнаружила, как меня стошнило после того, как я напился в шестнадцать лет.

Доктор Ли отправил меня сделать томографию, а потом мы прождали около часа, ожидая результатов. Дженни все это время была нервной и раздражительной. Она ненавидела больницы почти так же, как и я. Ни одна из пройденных мною процедур не была болезненной, но всегда был шанс, что доктор сообщит нам плохие новости.

− У вас хорошие результаты, − сказал врач, когда присоединился к нам в его кабинете. − Опухоль уменьшилась в размерах с тех пор, как вы последний раз делали томографию, − он показал нам сравнительные снимки до и после, указывая на опухоль.

Меня все еще пугало то, что в моей голове была эта штука. Я не чувствовал ее, но знание того, что она там, чертовски пугало.

− Так радиотерапия работает? − спросила Дженни.

− Да, − ответил доктор Ли. − Она работает.

Мой доктор не обладал особым тактом, но я не обращал особого внимания на его тон. Важнее было то, что он сказал. Я все понял, выслушав его, но Дженни еще сильнее расстроилась.

− С ним все будет в порядке? − спросила Дженни. − Он не... ну, вы знаете…

− Мы ничего пока не можем сказать наверняка, − сказал доктор Ли. − Это неплохое начало, но ему по-прежнему необходимо пройти еще несколько сеансов радиотерапии. Они уже не будут такими интенсивными, поэтому он будет чувствовать себя гораздо лучше. Я доволен тем, что видела на этом снимке.

Дженни была разочарована, не услышав новостей получше. Я говорил ей, что мы в любом случае не узнаем окончательную информацию, не на этой встрече, но она, очевидно, надеялась на нечто большее.

− Он чувствует тошноту после приема таблеток, − сказала Дженни доктору. − Это проблема?

− Нет, этого следовало ожидать. Реакция на лечение не имеет никакого отношения к его эффективности.

Мы покинули больницу и вернулись в пентхаус. Я хотел устроить что-нибудь особенное для Дженни, но ей не нравилось, когда я тратил на нее деньги. Она продолжала утверждать, что просто хочет жить нормальной жизнью.

Я тоже жаждал нормальной жизни. Если бы мне предложили выбор между зарабатыванием пятидесяти тысяч долларов в год, играя в футбол без необходимости иметь дела со славой и зарабатыванием миллионов и быть знаменитым, я выбрал бы первый вариант в любой день недели.

Славу и богатство переоценивают. Я ненавидел, когда мне приходилось уходить из ресторана из-за того, что люди постоянно подходили за автографом или просили сфотографироваться. Единственной реальной пользой от славы была улыбка, которую я вызывал у детей, просто навестив их. В США впечатление было не столь сильным, но в Англии мне всего лишь нужно было прийти в детскую палату, и все дети выглядели как самые счастливые люди на свете, даже если это было не так. Я не заслуживал от них подобной реакции, но если футболисты приносили им столько счастья, я не имел права их судить.

Богатство, конечно, имело свои плюсы, но сейчас мои деньги были абсолютно бесполезны. Все деньги мира не могли сохранить мне жизнь. Опухоль мозга не заботило богатство, и деньги были плохим лекарством в борьбе с ним.

Возвращаясь в отель, большую часть времени я витал в облаках, думая о том, какой станет моя жизнь, когда я излечусь от этой штуки, и мы с Дженни будем вольны делать то, что хотим. Обычно я заходил в отель через задний вход, но Дженни шла первой и прошла прямо к парадному входу. Это было огромной ошибкой.

Я не заметил камер, пока не стало слишком поздно. Большинство журналистов после пресс-конференции оставили меня в покое, но сейчас у отеля было больше камер, чем в тот раз, когда мы с Дженни попали в западню возле больницы. Они хотели узнать свежие новости? Мне нечего было сказать им в отношении своего здоровья. Я планировал держать все втайне от прессы.

Пару секунд я думал, что они, возможно, находятся там из-за кого-то другого, но затем они побежали к нам, держа в протянутых руках микрофоны как бегуны, отчаянно пытающиеся передать эстафету следующему в очереди.

− Джексон, правда ли то, что вы и ваша сестра находитесь в сексуальных отношениях?

Я моментально остановился, словно врезался в стену. Большинство журналистов выкрикивали вопросы мне, но некоторые решили, что, возможно, Дженни станет лучшей мишенью, поэтому вместо меня они сунули микрофоны ей. Дженни отступила назад ко мне. Я схватил ее за плечи и попытался заслонить от камер, но они были повсюду, нас окружили в считанные секунды.

− Джексон, как вы можете прокомментировать слухи, что у вас сексуальные отношения с вашей сестрой?

Первой мыслью было заявить, что Дженни не была моей сестрой, но это было бы признанием в существовании отношений.

− Ваши родители знают об этом? − спросил другой.

− У меня нет отношений с моей сестрой, − решительно ответил я.

Технически, так и было. Я же не виноват, что они не изучили должным образом связь между мной и Дженни.

Я схватил Дженни за руку и потянул ее сквозь толпу журналистов, создавая проход, «случайно» пиная людей в голени или в заднюю часть колена. Мне было все равно, были ли это мужчины или женщины, я просто хотел вытащить оттуда Дженни. Мы вошли в отель, после чего приступила к работе служба безопасности, не дав репортерам зайти внутрь. Я не хотел попасть в западню внутри отеля, поэтому вывел Дженни через черный выход, который пока еще не окружили журналисты, и мы запрыгнули в первое же свободное такси, которое нашли.

− Нам придется рассказать твоему отцу, − сказал я Дженни, как только мы оказались подальше от отеля. − Вскоре об этом появится репортаж в новостях, и даже если он не увидит его, то все равно узнает от любого, кто с радостью все ему расскажет.

− Знаю, − сказала Дженни.

Судя по голосу, ее немного пугала эта мысль, но постепенно она согласилась с тем фактом, что мы должны все рассказать ее отцу. Ее подтолкнуло наше решение о переезде в Англию.

Мой телефон зажужжал в кармане. Я достал его и увидел сообщение от Дейзи, которая не связывалась со мной с тех пор, как я ее уволил. Она прислала ссылку, которая вела на спортивный сайт к новостям о нас с Дженни. В первом абзаце указано «источник, близкий к Джексону», как причина утечки информации.

− Не нужно гадать, кто рассказал все тем репортерам, − сказал я, передавая телефон Дженни.

− Не скажу, что сильно удивлена, − ответила она. − Давай уже поскорее покончим с этим.

Мы подъехали к дому Дженни и нервно подошли к входной двери. Мое волнение переросло в легкое удивление. Мне было все равно, что скажет моя мать, но меня волновала реакция Шеридана. Я уважал его и знал, что отношения Дженни с отцом были важной частью ее жизни. Я подошел, чтобы вставить ключ в дверь, но мама явно ожидала нас и открыла дверь раньше меня.

− Скорее заходите в дом, − прокричала она.

Я в любом случае собирался войти внутрь, именно для этого и служили двери, но не хотел делать этого, зная, что мама ждет, когда я выполню ее команду. Шеридан слегка отошел назад, прислонившись к перилам лестницы. Я кивнул ему, и он слабо улыбнулся в ответ. Он не выглядел особо счастливым, но и взбешенным тоже не был.

− Это правда? − спросила мать. − О том, что вы двое... ух, я даже не хочу произносить эти слова.

− Да, это правда, − ответил я и посмотрел в лицо матери с укором.

Ей было наплевать на нас с Дженни, она беспокоилась о последствиях, которые могут повлиять на ее карьеру. Сейчас она, вероятно, пожалела, что заставила меня взять ее девичью фамилию после того, как развелась с папой.

− Вы двое отвратительны, − рычала мама. − У меня просто нет слов. От тебя я ожидала грязного сексуального поведения, − сказала она, глядя на меня, − но от Дженни я ожидала лучшего.

− Кэрри, − начал Шеридан, перед тем как моя мать подняла руку, прерывая его.

− Нет, Шеридан, она должна это услышать. Я не знаю, что случилось, когда ты поступила в колледж, но ты изменилась. Я отправлю тебя к психологу. Тебе нужна помощь.

Я хотел накричать на мать, но Шеридан опередил меня.

− Не смей так разговаривать с моей дочерью! − крикнул он.

− Я не разговаривала бы с ней так, если бы ты набрался мужества и сделал это сам, − ответила мама. − Кто-то должен с ней поговорить.

− Не ты, − сказал Шеридан. − Почему бы тебе не исчезнуть в своем офисе и не поработать? Или выпить. Я знаю, что у тебя там припрятано несколько бутылок.

Мама поджала губы и громко выдохнула через нос, прежде чем развернуться и умчаться прочь.

− Прости, Джексон, − произнес Шеридан. − Я не хотел перед тобой так разговаривать с твоей матерью.

− Она это заслужила, − ответил я. − Честно говоря, я понятия не имею, как вы миритесь с ней.

− Давайте присядем, ладно? − сказал Шеридан, жестом побуждая нас пройти и сесть в гостиной.

Я сел рядом с Дженни, но сопротивлялся желанию держать ее за руку. Сейчас это могло сильно задеть ее отца и лучше всего не торопиться.

− Итак, вы двое теперь вместе, − сказал Шеридан. − Когда это произошло?

− Недавно, − тихо произнесла Дженни.

− Не хочу показаться несправедливым или снисходительным, но возможно эти отношения просто реакция на болезнь Джексона? Сейчас вы оба эмоционально испытываете чертовски многое. Почему бы вам не подождать, пока все уладится, прежде чем бросаться в них сломя голову?

− Мистер Райерс, − начал я официально, − возможно, мы с вами и недавно встретились, но я влюблен в вашу дочь уже четыре года. Мы не поспешили с этим.

Я посмотрел на Дженни и увидел, как она улыбнулась мне. Она была ярко-красной от смущения, услышав, что я признаюсь в своей любви к ней ее отцу, и не смогла скрыть своего счастья.

− Ты влюблен? − спросил Шеридан. − Вау, я этого не ожидал.

− Это правда, папа, − сказала Дженни. − Я тоже люблю его. Знаю, это немного странно, но…

− Не волнуйся, − сказал Шеридан. − Не мне тебя судить, когда речь идет о любви. Сердцу не прикажешь. Но вы двое, возможно, захотите на некоторое время залечь на дно. Пресса не даст вам и шагу ступить.

− Вообще-то, папа, − начала Дженни, − мы уже немного подумали об этом, и хотим тебе кое-что сказать.

− Мне это не понравится, не так ли? − спросил Шеридан.

Шеридан воспринял известие о том, что вскоре мы с Дженни отправимся в Европу так же спокойно, как и новость о наших отношениях, но могу сказать точно, он прольет несколько слезинок сегодня вечером. Дженни пообещала проводить с ним как можно больше времени. Мы оба согласились помочь ему с бизнесом, хотя я уже не смогу оказывать такого влияния на авторитет магазинов, какое у меня было до того, как вспыхнул скандал.

− Что вы собираетесь делать? − спросил Шеридан. − Вы не сможете переехать в Европу, пока Джексон не закончит лечение. Вы, конечно же, можете остаться здесь, но, как вы уже поняли, атмосфера может быть немного... враждебной.

− Мы пока не уверены, − ответила Дженни.

− Вообще-то, − сказал я, − есть один небольшой сюрприз, который я приготовил для вашей дочери на следующей неделе. Надеюсь, вы не будете против того, чтобы остаться дома наедине с мамой еще пару недель. Мы с Дженни отправимся в небольшое путешествие.

Глава 27

Дженнифер

Во вторую поездку в Англию я летела первым классом. Перелет из Нью-Йорка в Лондон теперь казался слишком коротким, и я не хотела, чтобы он заканчивался. Джексону нельзя было пить, потому что он все еще принимал лекарства, но я, выпив пару бокалов шампанского, вытянула ноги и положила голову ему на плечо. Очевидная вещь, которую можно сделать в полете, когда было много места для ног и возможность превратить свое сиденье в кровать − это, конечно же, заснуть, но сон казался лишней тратой времени. В конце концов, мои глаза приняли решение за меня, поскольку закрылись в середине полета и не открывались, пока самолет не приземлился.

Еще один короткий перелет и мы оказались в Ливерпуле, где остановились в отеле с видом на набережную. Согласно путеводителю, предоставленному отелем, из нашего номера открывался вид на пристань, где останавливался Титаник по пути из Белфаста, где он был сконструирован, в Саутгемптон, откуда он отправился в свое плаванье. Многие семьи здесь потеряли близких людей во время того злополучного путешествия, и днем мы посетили морской музей, в котором был мемориал в память о трагедии.

Мы потратили день на поиски дома, чтобы купить его, когда переедем сюда, но я не была создана для того, чтобы выбирать недвижимость стоимостью в миллионы долларов. Цены на жилье здесь поднялись после того, как город получил звание культурной столицы Европы в две тысячи восьмом году, и суммы были чертовски больше, чем в Нью-Йорке.

Варианты домов, из которых выбирал Джексон, превосходили все те, что я видела раньше, и я понятия не имела, что думать. Хотела бы я тот с огромным бассейном? Или я была бы довольна меньшим бассейном, но дополнительным джакузи? Мне нравилась идея отдыхать с Джексоном в джакузи, но было проще иметь джакузи в доме, чем расширить размер бассейна. А ведь совсем недавно я чувствовала себя виноватой за то, что спустила деньги на дорогостоящий комплект нижнего белья. За лето многое изменилось.

Поиск жилья − не единственная причина, по которой Джексон привез меня в Ливерпуль. Для меня последний опыт пребывания в этом городе был не очень хорошим, и Джексон заметил мои опасения по поводу переезда. Мы приехали, чтобы провести здесь неделю и насладиться всем, что город мог нам предложить. Мы могли бы жить и в Лондоне, но он имел много общего с Нью-Йорком, а мне хотелось на некоторое время вырваться из жизни большого города.

Из Нью-Йорка мы уехали на следующий день после новости о наших отношениях, и это был весьма своевременный поступок. Об этом скандале писалось во всех дрянных журналах и веб-сайтах, хотя к большому облегчению Джексона, спортивные сайты особо не освещали эту новость. Было ощущение, что репортерам неудобно даже говорить об этом. Казалось, они просто хотели сосредоточиться на спорте, а не на том, с кем встречается недавно завершивший свою спортивную карьеру футболист. Практически таким же было отношение и в Англии. В новостях, конечно, обсуждали нас, но не было пересечений между теми, кто читал журналы сплетен, и теми, кто смотрел футбол. За исключением нескольких взглядов от прохожих, мы были в основном проигнорированы, и если люди и подходили к нам, все, чего они хотели − селфи с Джексоном. Как будто меня там и не было.

Джексон ходил на несколько встреч, чтобы обсудить работу в качестве тренера. Он не скрывал своего желания учить детей, но все, с кем он беседовал, говорили ему, чтобы он повременил с этим решением и подумал о карьере тренера высшей лиги, или, может быть, о возможности стать менеджером.

− Я согласна, − сказала я, когда Джексон рассказал о совете, который он получил. − Дети же находятся в школе большую часть времени. Я уверена, что ты сможешь заниматься и тем, и другим. И еще думаю, что ты будешь скучать по шуму и суете большого успеха.

− Если я захочу работать в высшей лиге, мне нужно будет получить тренерскую лицензию. Должен признать, мне нравится идея пройти профессиональную подготовку, прежде чем я начну обучать других.

− Тогда решено. Итак, что мы будем делать оставшуюся часть дня?

− Ой, я забыл тебе сказать. Сегодня первый день сезона, и «Ливерпуль Юнайтед» играет дома. Президент клуба предложил мне воспользоваться одной из представительских лож.

− Ах да, − медленно произнесла, вспоминая последний раз, когда я находилась в представительской ложе с Джексоном.

− Мы не сможем сделать это снова, − сказал Джексон, читая мои мысли. − На этот раз там будет слишком много людей. Но все равно будет быть весело.

–Никогда раньше не была на футбольном матче. Я всегда буду сожалеть о том, что так и не увидела, как ты играешь.

− Я даже рад, что ты никогда не приходила ни на один мой матч. Мне ни за что не удалось бы сконцентрироваться, находись ты в толпе. И раз уж речь зашла о толпе, я должен предупредить тебя, если болельщики противоположной команды узнают, что мы с тобой находимся на игре, а я уверен, что так и будет, песни, которые они будут петь, будут далеко не самыми приятными.

− Ох. Думаю, этого следовало ожидать, − я представила, как прячусь от объективов камер, в то время как тысячи людей выкрикивают оскорбления в мой адрес.

− Постарайся не слишком сильно об этом беспокоиться, − сказал Джексон. − В ходе таких игр все поступают жестко, так что в этом нет ничего личного. На самом деле это больше похоже на посвящение.

− Они не будут благосклонны к тебе из-за того, что ты болен? − спросила я.

− Господи, нет, − ответил он, качая головой. − И я бы не хотел, чтобы они так делали. Давай, пойдем, пообедаем и пораньше доберемся до места. Я хочу купить тебе именную джерси, чтобы ты носила ее во время матча.

***

Стадион вмещал примерно такое же количество народа, что и стадион «Нью-Йорк Юнайтед», но они были совершенно разные. Этому было более ста лет, и за исключением представительских лож, которые были недавно отремонтированы, он выглядел почти на сто с лишним лет. Я отметила, что мне, несмотря ни на что, нравится этот стадион из-за его старости. История клуба прослеживалась из висевших на стенах картин, изображающих прошлые достижения и пожилых болельщиков, которые выглядели так, будто приходили на матчи в течение семидесяти лет.

В представительской ложе был свой собственный обслуживающий персонал и все удобства, которые могут понадобиться, но я хотела немного насладиться атмосферой матча. Светило солнце, поэтому мы сидели на зарезервированных местах снаружи, пока команды выходили на поле. Президент клуба подошел поздороваться, но его быстро утащил еще один появившийся бывший игрок.

Вскоре нас засняли камеры и через несколько минут началось. Поначалу это были домашние болельщики, поющие песни признательности Джексону.

«Существует только один Джексон Фостер», − разносилось по всему стадиону, а вслед за этим: «Он играет слева, он играет справа, Джексон Фостер, он заставляет Месси выглядеть дерьмово»

Для меня все это было невероятным. Я знала, что Джексон был звездой, но слышать шум около сорока тысяч людей, поющих его имя, было чем-то особенным. Хотела бы я, чтобы в ложе было отражающее стекло, я могла бы поступить с ним по-своему, пока толпа скандировала его имя. К сожалению, нам пришлось довольствоваться только просмотром футбольного матча.

Когда шум домашних фанов утих, выездные фанаты тоже решили спеть несколько своих песен. Полагаю, никто из них не знал моего имени, потому что первая речевка, которую я услышала, была: «СестраФостера подставляет задницу».

− Так ли это? − дерзко спросил он, наклонившись и прошептав мне на ухо.

Я ударила его по руке и улыбнулась, надеясь, что нашу небольшую перепалку не поймает ни одна из камер.

Следующая песня была тесно связана с домом. Под мелодию «WeareFamily» группы СистерСледж, выездные поклонники пели: «Он держит это в тайне. Фостер трахает киску своей сестры». Там было больше слов, но, к счастью, бывшая команда Джексона почти забила в ворота соперника и песня прекратилась.

− Они поразительно креативны, − заметила я Джексону.

Было все труднее удерживать улыбку на лице, но я знала, что если камеры снимут меня расстроенной, то выездные фанаты удвоят свои усилия.

На двадцать пятой минуте матча на поле произошла самая странная вещь. Все фанаты встали и начали хлопать. Ничего такого не произошло в игре, что послужило бы причиной для аплодисментов. Я поднялась посмотреть, что происходит, также, как и Джексон. Аплодировали все, даже выездные болельщики. Фанаты, находившиеся ближе всего к нам, аплодируя повернулись и посмотрели на Джексона.

− Это как-то связано с тобой? − спросила я.

Позади нас внезапно появился президент клуба.

− Да, это для Джексона, − сказал он. − Болельщики выражают свою признательность и поддержку аплодисментами на двадцать пятой минуте.

− Почему на двадцать пятой минуте? − спросила я.

− Это номер моей рубашки, − ответил Джексон.

− Все поддерживают тебя, парень, − сказал президент клуба.

Мы с Джексоном оглянулись и с восхищением посмотрели на аплодирующих вокруг нас людей. Его не цепляли даже фанаты домашней команды, скандирующие его имя, но это затронуло его. Джексон поднял руки над головой и помахал всем сторонам стадиона.

Аплодисменты прекратились, когда часы на табло перешагнули отметку в двадцать шесть минут, но преобразившаяся атмосфера оставалась неизменной до самого конца игры. Домашние фанаты продолжали петь песни в поддержку Джексона, а выездные фанаты придерживались того, что болели за свою команду и удерживались от моих сексуальных предпочтений.

− Ты популярен здесь, − сказала я, в то время как Джексон позировал для фотографов в конце игры.

Нам не удалось покинуть наши места, так как все еще была длинная очередь из людей, ожидающих, чтобы с ним сфотографироваться. Если так будет продолжаться, мы останемся здесь до нового матча на следующей неделе.

− Нет ничего лучше, чем иметь серьезную болезнь, чтобы получить поддержку людей, − пошутил Джексон.

− Вы должны вернуться сюда в качестве тренера, − предложил один из болельщиков, пока делал фото. − Вас всегда будут хорошо помнить. Не многие игроки отказались бы от всех этих денег, посчитав это несправедливым по отношению к клубу. Вам точно больше никогда не придется покупать выпивку в этом городе.

− Здорово, − сказал Джексон. − Потому что я, возможно, не смогу себе этого позволить.

Фанат засмеялся и ушел, а его место быстро занял следующий. Я вернулась в ложу и схватила тарелку с едой, прежде чем сесть наблюдать за Джексоном и его поклонниками. Он никогда не сможет отказаться от этого. Здесь он был абсолютно в своей стихии, и мы не смогли бы повторить подобное в США, где соккер(прим.: с англ. soccer− футбол или соккер− в США название европейского футбола), был менее популярен, чем футбол (прим.: имеется в виду американский футбол), баскетбол и бейсбол. Все сомнения по поводу переезда сюда, мгновенно исчезли. Ливерпуль, возможно, и не был самым привлекательным местом для большинства американцев и даже для британцев, относившихся к городу довольно пренебрежительно, но я считала это место великолепным, и могла представить себя, проводящую здесь много счастливых лет. Первоначально Джексон настаивал на том, чтобы не покупать ничего, пока врач не сообщит ему, что он полностью поправился, но мне не хотелось поступать также. Я ответила на электронное письмо от нашего агента по недвижимости, сообщив ей, что мы хотим купить тот дом с джакузи и небольшим бассейном.

Решение было принято. Теперь нам просто нужно услышать от доктора, что опасность миновала. Следующий месяц будет самым длинным в моей жизни.

Глава 28

Джексон

Дженни настояла на покупке дома в Англии, хотя я хотел подождать результатов лечения. Сначала я противился ее решению, потому что этот поступок казался слишком самоуверенным, и я не хотел искушать судьбу, но уступил, когда Дженни стала угрожать мне отсутствием секса. Я сомневался, что она продержится дольше меня, но существовало еще одно преимущество в том, чтобы сейчас приобрести недвижимость. Мы купили дом под совместное владение, так что если со мной что-нибудь случится, Дженни, по крайней мере, все еще будет, где жить, или же она получит ценный актив, который сможет продать, если не захочет остаться в Англии.

Следующий месяц проходил мучительно медленно. Я закончил лечение, а затем пришлось ждать две недели, прежде чем идти на очередное сканирование. С каждым прошедшим днем Дженни все больше нервничала, и мне было трудно ее успокоить. Я должен был быть храбрым ради нее, но не мог притворяться, что постоянные напоминания о моей возможной смерти не оказывали на меня никакого влияния.

Все, что мы делали, казалось, напоминало о том, что мне не гарантировано будущее. Мы даже не могли пойти в кинотеатр, не увидев трейлер фильма, который я, возможно, никогда не смогу посмотреть. Однажды я пошутил, что если со мной что-то случится, то Дженни, по крайней мере, не придется тащиться в кинотеатр, чтобы посмотреть последний фильм «Звездных войн». После, она не разговаривала со мной целый день. Только дом был для нас временным отвлечением от болезни. Мама сообщила потрясающую новость − они с Шериданом развелись. Она представила мне новость, будто это была ее идея, но после разговора с Шериданом, понял, что именно он был инициатором развода. Он был немногословен, но я видел, что для него переезд моей матери был большим облегчением. Шеридан проводил больше времени дома с Дженни и мной, и после пары недель отсутствия мамы в его жизни, стал казаться другим человеком. Как-то вечером я даже видел, как он собирался пойти на занятия йогой.

Дженни была рада видеть своего отца счастливым, и теперь, когда мама съехала из дома, ей удалось убедить свою маму прийти как-нибудь на ужин. Шеридана пришлось уговаривать согласиться и, в итоге, он пообещал над этим подумать. Я предупреждал Дженни, что ее родители расстались не просто так и, вероятно, не помирятся в ближайшее время, но она ничего не хотела слышать по этому поводу.

Перед визитом к врачу никто из нас не мог ночью уснуть. Я долго ворочался, в итоге мы отказались от попыток уснуть и просто провели ночь, разговаривая о будущем. Как и всегда, мне нельзя было упоминать о возможной смерти, поэтому мы разговаривали об изменениях, которые сделали бы в доме в Англии, и о том, что будет делать Дженни, как только туда переедет. Сначала ей нужно будет получить временную визу, а затем, скорее всего, сменить ее на студенческую, как только она решит, что хочет пойти учиться.

Мне поступало несколько предложений о работе, но я не принял ни одного из них до встречи с врачом. Быть тренером клубов Премьер-лиги− всепоглощающая работа, поэтому я всерьез рассматривал возможность перехода в низшие лиги и работать неполный рабочий день. Это позволило бы мне больше заниматься благотворительной работой с детьми, и я знал, что удовлетворение, которое получу от этого, более чем компенсирует потерю известности и славы, связанные с большими командами. К тому же, я и раньше начинал с самых низов и вполне мог сделать это снова, если бы действительно захотел.

На следующее утро мы рано приехали в больницу, и из-за отсутствия телефонной связи, были вынуждены сидеть там и терпеливо ждать. Никто из нас не хотел говорить, поэтому мы просто держались за руки и ждали, пока нас примет доктор.

Как всегда, доктор задал несколько простых вопросов, а затем отправил меня на сканирование. Даже если сегодня услышу хорошие новости, мне все равно придется приходить сюда для регулярных проверок, но я надеялся не видеть этот аппарат изнутри в течение, по крайней мере, года.

Я вернулся и ждал в кабинете врача, пока он анализировал результаты. Вот и наступил момент истины. Всего через несколько минут я узнаю, какой будет моя жизнь. В любом случае, я знал, что Дженни будет огромной ее частью независимо от того, проживу ли я восемь месяцев или восемьдесят лет.

− Почему так долго? − спросила Дженни.

Она, не переставая, нервничала с тех пор, как я вернулся со сканирования.

− Успокойся, прошло всего несколько минут.

− Прошло не несколько минут, − ответила она. − Прошло почти полчаса. Раньше ему не требовалось столько времени.

Посмотрев на часы, я понял, что она была права. Доктор Ли занимался анализом результатов гораздо дольше, чем обычно.

− Не волнуйся, − спокойно сказал я. − Он врач. Возможно, его просто попросили провести консультацию или что-то в этом роде.

Моя ложь немного успокоила Дженни, совсем чуточку. Этот доктор не стал бы давать консультации. Я оплатил лучшее имеющееся лечение, и доктор Ли не их тех, кто отвлекается посреди встречи. Мы просидели сорок пять минут.

− Пойду и попытаюсь отыскать его, − сказал я Дженни, отчаянно желая выйти на улицу. Что-то было не так и я не хотел, чтобы Дженни заметила, как я был напуган.

Когда я был в нескольких шагах от двери, вошел доктор.

− Извините, что заставил вас ждать, − сказал он.

− Мы уже начали волноваться, − невзначай сказал я. − Ладно, давайте покончим с этим.

− Вообще-то, мистер Фостер, я бы хотел, чтобы вы пошли и сделали еще одно сканирование, будьте добры.

− Зачем? − сорвалась Дженни. − Что-то не так?

− Произошла аномалия, − сказал доктор Ли. − Но это может быть просто ошибкой в тесте. Чтобы быть точно уверенным, я хочу, чтобы на этот раз вы использовали другой аппарат. Мы с техником проверили оборудование, и теперь оно пригодно для использования. Пожалуйста, следуйте за медсестрой, она покажет вам путь.

− Какая аномалия? − спросил я у медсестры, когда выходил из кабинета.

− Возможно, это пустяки, − сказала медсестра. − Изображение было нечетким, поэтому нам не удалось определить опухоль должным образом.

− Так опухоль все еще есть? − спросил я.

Медсестра промолчала. Опухоль должна была уже исчезнуть. Если там еще что-то было... Лучше не думать об этом.

− Проблема была в новом аппарате, − сказал я Дженни, когда вернулся со второго сканирования. − Полагаю, первый был старым и вышел из строя.

Дженни даже не пошевелилась. Она выглядела испуганной, да и я чувствовал себя не намного лучше. На этот раз доктору потребовалось всего несколько минут, чтобы изучить анализы. Это ведь было хорошим знаком? Или это значит, что аппарат подтвердил какую-то аномалию, которую он видел раньше?

− Мне ведь не нужен еще один тест, не так ли? − спросил я. − Мне вроде как начинают надоедать подобные вещи.

− Нет, теперь у меня есть результаты. Прошу прощения за недоразумение. Первый комплекс результатов был... неясным, поэтому я хотел провести еще один.

− В чем же дело, доктор? − спросил я. − Должен ли я избегать долгосрочных планов?

Доктор достал снимок моего головного мозга. Я просто хотел получить ответ, но он настоял на том, чтобы показать мне все детали. Я схватил Дженни за руку и крепко сжал ее. Ее рука была холодной, и она никак не отреагировала на мою хватку.

− Первое сканирование показало некоторые признаки того, что опухоль не исчезла, − сказал доктор Ли, указывая на снимки.

Я кивнул, когда он указал на различные цвета и пятна на снимках, но не понимал и большую часть того, на что смотрел.

− Меня обеспокоило то, что опухоль выросла с момента последнего сканирования, − продолжил он. − Тем не менее, есть причина, по которой мы проводим эти тесты несколько раз. Второе сканирование показало нам гораздо более четкое изображение. Мистер Фостер, опасность миновала. Надеюсь на этот раз навсегда. Опухоль и все ее признаки, похоже, исчезли.

Я чувствовал себя как в бреду, словно разум покинул мое тело. Как правило, в такие моменты люди облегченно вздыхают, но я даже не был уверен, дышал ли я вообще.

− С ним все будет в порядке? − спросила Дженни. Эти слова она произнесла тихо, будто не верила в это.

− С ним все будет отлично, − сказал доктор. − Составляйте любые долгосрочные планы, какие только хотите. Учитывая вашу историю, я все равно хотел бы, чтобы вы приходили на регулярные осмотры, но не думаю, что снова возникнут какие-либо проблемы.

Я ожидал, что Дженни с радостью прыгнет в мои объятья, но она просто сидела, выглядя совершенно опустошенной и уставшей. Доктор вышел и вернулся с двумя пластиковыми стаканами воды. Я отдал их Дженни и заставил ее выпить их.

− Это была хорошая новость, Дженни, − дразнил я. − Теперь ты можешь улыбнуться.

Она улыбнулась и расплакалась. Я крепко обнял ее и позволил ей плакать на моей груди. Потребуется несколько дней, чтобы полностью осознать новость, но к тому времени мы будем упаковывать вещи, готовясь начать нашу совместную жизнь.

− Как вы собираетесь отпраздновать это? − спросил доктор Ли.

− Мы вскоре переедем в Англию, − ответил я. Доктор кивнул.

− Простите подобную наглость, но я порекомендовал бы вам сначала отправиться в отпуск. Куда-нибудь в жаркие и расслабляющее края, где нечего делать, кроме как загорать и купаться в море. Думаю, ей это нужно.

Я кивнул и принял совет доктора во внимание. В такси по дороге домой я отправил сообщение Шеридану, сообщив ему хорошее новости, руки Дженни дрожали слишком сильно, чтобы использовать телефон, а затем отправил более формальное сообщение маме. После некоторых раздумий, также отправил сообщение отцу, но удалил его ответ, даже не прочитав. Он заслуживал знать, что со мной все будет в порядке, но у него не получится посказаль со мной об этом.

Когда мы приехали домой, я уже забронировал билеты, чтобы отправится в отпуск. Доктор был прав. Дженни нужно это, также как и мне. Спустя два дня мы отдыхали на пляже, наслаждаясь коктейлями. Жизнь была прекрасна.

Эпилог

Два года спустя

− Это плохо, что я начинаю привыкать ко всему этому? − спросила я Джексона, расслабляясь в первом классе самолета на обратном рейсе в Нью-Йорк.

− Ты заслуживаешь всего самого лучшего, − ответил Джексон.

Перелеты первым классом были роскошью, одной из немногих, которые мы могли себе позволить. Перелеты и прекрасный дом. Нам приходилось много путешествовать, поэтому комфортный перелет играл важную роль, и всегда было приятно вернуться домой и отдохнуть в особняке. Не считая этого, наши расходы были умеренными. У нас были деньги. Джексон работал на свой старый клуб и зарабатывал более чем достаточно, чтобы ни в чем себе не отказывать, но мы видели столько трудностей, что было трудно не чувствовать себя виноватыми за чрезмерные расходы. Мы с Джексоном отдали значительную часть наших денег на благотворительность, а я настояла на том, чтобы мне платили только минимальную зарплату в НПО (прим.: общественно-политическая организация). Минимальная заработная плата повысилась с моих студенческих лет. Несмотря на то, что я могла финансово рассчитывать на Джексона, все равно мне казалось странным перейти от приличной зарплаты, работая на «Нью-Йорк Юнайтед», к тому, чтобы практически ничего не зарабатывать. Так продолжалось всего год, степень магистра по ближневосточным исследованиям помогла мне устроиться на работу в НПО, занимающейся благотворительной работой и развитием региональной инфраструктуры.

− Ты точно не хочешь увидеться со своей мамой, пока мы в Нью-Йорке? − спросила я.

− Если это будет зависеть от меня, то нет, − ответил Джексон.

Он практически не общался со своей матерью и никогда не разговаривал с отцом. Когда они иногда звонили, я отвечала на звонок и давала им знать, что Джексон был в добром здравии, быстро вешая трубку. Я испытывала несколько извращенное чувство удовлетворения, слыша голос его отца. В последнее время голос мужчины звучал подавленно и жалко. Этот человек сильно отличался от того, который пытался заставить меня переспать с ним пять лет назад.

Каждый раз мне не хотелось покидать самолет, находясь в первом классе. Лежать в удобной постели было намного лучше, чем стоять в очереди, проходя охрану, но в этот раз я выскочила из самолета, как только разрешил авиационный персонал. Долгое время я не была так взволнована поездкой.

***

Папа открыл дверь, когда мы шли по подъездной дорожке. Как только я увидела его, то подбежала и заключила его в объятия. Мы сильно с ним сблизились после того, как я переехала в Англию, главным образом, потому что он очень изменился после расставания с Кэрри.

− Как прошел перелет? − спросил отец.

− Все было замечательно, − ответил я. − Так здорово снова вернутся. Я не была дома почти год, но это место было таким знакомым, словно я никогда и не уезжала. Часть мебели была перемещена, но кардинально ничего не изменилось.

− Здорово, что ты вернулась, милая. Прости за беспорядок, − сказал он, − мы оставили все внутри на случай, если до начала церемонии пойдет дождь.

− Я все еще не могу поверить, что ты снова женишься, − сказал я. − Я говорила тебе, как счастлива?

− Возможно, ты случайно упомянула об этом один или два раза, − сказал отец с улыбкой. − Напоминаю, это не совсем полноценная свадьба. Скорее церемония. Мы хотели скромное торжество.

− Мне все равно, даже если на ней будем присутствовать только мы четверо, − сказал я. − Кстати говоря, где же застенчивая невеста?

− Прошло много времени с тех пор, как меня называли застенчивой невестой, милая, − сказала мама, войдя в гостиную.

Я обняла ее и познакомила с Джексоном. Они с мамой много раз разговаривали в видео-чате, но никогда не встречались лично. После первоначальности нервности, она и Джексон быстро нашли общий язык и полюбили подшучивать надо мной. Эта поездка, скорее всего, будет состоять из сотен старых детских фотографий, как только эти двое поздороваются.

Родители вновь начали общаться вскоре после того, как Кэрри с отцом окончательно развелись, возможно, даже раньше, но я не хотела вмешиваться. Спустя год они решили снова пожениться. Мои родители пылали как два влюбленных подростка, что заставило меня немного съежиться, так как я слишком хорошо знала, чем постоянно занимаются влюбленные подростки. Впрочем, они были счастливы.

− Как твоя работа, Джексон? − спросил папа. − Я немного слежу за Премьер-лигой, и видел, что твой клуб в первой четверке. Это ведь хорошо, верно?

Джексон засмеялся.

− Да, это хорошо. Однако я не имею к этому почти никакого отношения. Я просто менеджер по связям с общественностью. Иными словами, слежу за тем, чтобы игроки выполняли свои обязательства перед обществом. Я не имею никакого отношения к тому, что происходит на поле.

Я бы так не сказала, но Джексон был слишком скромен, чтобы признать это. Я общалась с несколькими игроками, и они всегда говорили о том, как важно было встретить тех, кому повезло меньше, чем им самим. Это побуждало игроков ценить то, что у них было, а счастливый игрок прекрасно делал на поле то, что от него требовалось.

Последний раз, когда я была на игре, команда выиграла со счетом три − ноль и каждый игрок, забивший гол, специально подбегал к участку поля для инвалидных колясок, чтобы поликовать вместе с людьми с ограниченными возможностями. Раньше такого никогда не было, и я знала, что именно Джексон причастен к этому.

− А как насчет тебя, Дженнифер? − спросила мама. − Как работа? Запланированы ли у тебя опасные поездки, о которых мне стоит беспокоиться?

Я совершила ошибку, случайно проговорившись маме, что моя работа иногда включает в себя поездки на Ближний Восток и в некоторые страны Африки, которые нельзя было назвать туристическими. К счастью, я не была туристом, но реально могла подвергнуться опасности, и должна была предпринимать всевозможные меры предосторожности.

− Я делаю все возможное, чтобы удержать ее дома, − сказал Джексон. − Я тоже не в восторге от ее небольших путешествий.

− Я собираюсь сократить количество поездок, − сказал я. − К тому же я разговаривала со своим боссом на прошлой неделе и попросила дать мне возможность меньше путешествовать.

Сейчас мне в любом случае нужно сократить количество поездок, да и кроме языковых навыков я больше не приносила в них пользы.

− Ну что же, надеюсь, вы оба проголодались, − сказала мама.

− Умираю с голоду, − одновременно ответили мы с Джексоном.

− Отлично, потому что ужин уже готов. Это будет мой последний ужин в статусе одинокой женщины.

− На сей раз навсегда, − добавил папа. − Я с глаз тебя не спущу.

Я быстро пошла мыть руки, чтобы не видеть, как мои родители целовались. Я была на свадьбе отца и Кэрри, но ненавидела каждую ее минуту. На этот раз день его свадьбы станет одним из самых счастливых дней в моей жизни.

***

Родители составили небольшой список гостей, поэтому присутствовали только семья и несколько близких друзей. Церемония закончилась спустя двадцать минут, и все начали пить и общаться в саду. Я сторонилась алкоголя, но более чем компенсировала это, поглотив количество пищи, равное моему весу.

− Я прожил здесь год, но никогда не замечал, что за домом твоих родителей такая обширная площадь земли, − сказал Джексон, когда мы отправились на прогулку после ужина. − Куда мы идем?

Задний сад за домом был небольшим, но близко прилегал к обширным государственным землям, которые мало кто использовал. Я ожидала, что рано или поздно они начнут использоваться, но этого так и не произошло. Я повела Джексона по тропинке, которая извивалась через небольшую лесистую местность с деревьями подходящего размера, которые вполне могли бы использовать безрассудные дети, чтобы карабкаться на них. К счастью моих родителей, я никогда не была авантюрным ребенком.

− Я часто гуляла здесь в детстве, − сказала я. − Эта тропа, длинной примерно в милю, ведет к небольшому озеру. Когда я была ребенком, озеро казалось огромным. Мои родители брали каноэ, и мы плавали на нем весь день.

Спустя десять минут мы прошли небольшую лесную поляну и пришли к озеру. Там был пирс, распростершийся в длину на сто футов над водой, мы подошли к его краю и сели, свесив ноги.

− Ты когда-нибудь плавала в нем? − спросил Джексон.

− Нет. И не смей делать что-то глупое, например, бросать меня в воду, − добавила я быстро и ухватилась за край пирса.

− Ты не слишком высокого мнения обо мне.

− Я просто слишком хорошо тебя знаю.

− У твоих родителей была прекрасная церемония, − сказал он. − Я очень рад за них.

− Я тоже. Жаль, что им пришлось провести столько лет порознь.

− Мы поступили также, и я считаю, это сделало нас сильнее.

− Верно, − согласилась я. − Но все же думала, что церемония будет более экстравагантной.

− Думаю, все было правильно, учитывая обстоятельства. Не думаю, что твоя мама хотела бы снова устраивать всю эту штуку с белым платьем.

− Знаю, что не хотела, но я слышала, как вы с мамой как-то говорили о подготовке к свадьбе по Скайпу. Мне показалось, у нее были грандиозные планы.

− Ах, − ответил Джексон, − да, видимо, они у нее были.

− Она, должно быть, передумала.

− Не совсем. У нее имелись планы на грандиозную свадьбу, но не на свою собственную.

Я опустила взгляд на колени и увидела, как Джексон держал в руке открытую коробку с большим бриллиантовым кольцом.

− Знаю, я должен встать на одно колено, − сказал Джексон, − но я же могу свалиться с пирса, если ты скажешь «да». Дженни… Дженнифер, ты выйдешь за меня?

Мой взгляд стал размытым, и я не смогла больше сосредоточить его на кольце. Я повернулась, чтобы посмотреть на Джексона и кивнула головой. Это все, на что я была способна. Думаю слезы, струившиеся по моему лицу, говорили больше, чем слова. Джексон достал кольцо из коробки и осторожно надел его на мой безымянный палец, невзирая на мои дрожащие руки.

− Я попросил благословления у твоего отца, − сказал он. − И у твоей матери, так что я не полностью нарушил традицию. Это у тебя будет большая белая свадьба.

− Мы можем поскорее ее спланировать? − спросила я.

− Когда?

− В течение следующих двух месяцев?

− Конечно, − медленно произнес Джексон. − Все нужно будет делать в спешке, но мы справимся. Почему так скоро? Я никуда не денусь.

− Знаю, − сказала я, любуясь бриллиантовым кольцом на пальце, − но через шесть месяцев мне будет намного сложнее влезть в свадебное платье.

− Почему? − спросил Джексон. − Ты набираешь зимой вес или что-то вроде того?

Я ударила Джексона по руке, а потом рассмеялась.

− Иногда ты очень медленно соображаешь, ты в курсе?

− Я не... ох. Ты серьезно?!

− Хорошая новость? − неуверенно спросила я.

Мы не планировали никакого прибавления к нашей семье, но со всеми путешествиями я запуталась в регулярном приеме таблеток и забыла про этот факт, когда Джексон сбил меня с ног в ту же секунду, когда я вошла в дверь после недели в Турции.

− Хорошие новости, − согласился он. − Безусловно, хорошие новости. Мальчик или девочка, этот ребенок станет самым лучшим футбольным игроком.

Конец

⇐ Предыдущая 6 7 8 9 10 11 12 13 1415