Комментарии 1 страница

Книга IX

Глава 1

1. Александр, радуясь такой выдающейся победе, которая, как он надеялся, открыла перед ним восточные пределы, принес жертву Солнцу. Собрав воинов на сходку, он хвалит их и убеждает довести с бодрым духом войну до конца: все, мол, силы, какие были у индов, разбиты в последнем бою; 2. все остальное составит обильную добычу, а в стране, куда они идут, находятся прославленные богатства. Ничтожной и скудной покажется добыча, взятая у персов: драгоценными камнями и жемчугом, золотом и слоновой костью они наполнят не только свои дома, но всю Македонию и Грецию. 3. Жадные до денег и славы солдаты обещают усердие, так как никогда обещания царя их не обманывали. Обнадежив и отпустив их, он приказывает строить корабли, чтобы, пройдя всю Азию, поплыть по морю, пределу всех земель. 4. В ближайших, горах было много корабельного леса; начав рубить его, воины обнаружили змей необычайной величины. 5. Были в этих горах также и носороги — редкие в других местах животные. Впрочем, это название [201] дано им греками; не знающие этого языка называют их на своем языке по-другому. 6. Царь, заложив 2 города на обоих берегах перейденной им реки, одаряет вождей своих войск каждого венком и тысячью золотых монет; остальным тоже был воздан почет соответственно выполненному ими делу или месту, занимаемому в дружбе. 7. Абисар, направивший к Александру послов еще до сражения царя с Пором, теперь присылает к нему других с обещанием исполнить все, что царь прикажет, но не может явиться лично; ведь он не сможет жить, лишившись царской власти, и не сможет править, находясь в плену. 8. Александр велел Абисару сказать, что, если тот тяготится прийти к нему, он сам доберется до него.

9. Отсюда после победы над Пором он двинулся во внутренние области Индии. На неизмеримое пространство простерлись там леса с огромными и тенистыми деревьями большой высоты. 10. У многих ветви наподобие толстых стволов пригибаются к земле, потом снова выпрямляются, так что походят не на загнутые ветви, а на деревья, будто бы растущие от своих корней. 11. Климат и воздух там приятны, потому что тень смягчает жар солнца и воды обильно текут из источников. 12. Здесь также было много змей с кожей, отливающей золотом; яд их сильнее всякого другого, смерть наступала сейчас же после укуса, пока жители не указали лекарства. 13. Отсюда по безлюдным местам Александр дошел до реки Гиароты; у самой реки была тенистая роща из неизвестных в других местах деревьев и с большим количеством диких павлинов. 14. Двинувшись дальше, он захватил расположенный неподалеку город, окружив его осадой; приняв заложников, он наложил на него дань.

Затем он подошел к большому для той страны городу, защищенному не только стенами, но и болотом. 15. Впрочем, против него вышли варвары, чтобы дать бой на связанных между собой повозках: оружием служили одним копья, другим топоры. Если они хотели помочь кому-нибудь из своих, они легко перепрыгивали с одной повозки на другую. 16. Сначала необычные условия сражения испугали македонцев, так как раны им наносились издалека; потом, пренебрегая непрочным заслоном врага, они обступили повозки с обеих сторон и стали избивать защищавшихся. 17. Кроме того, Александр приказал перерезать связи отдельных повозок, чтобы их легче было окружать по отдельности. Варвары, потеряв 8 тысяч своих, бежали в город. 18. На следующий день, подставив отовсюду лестницы, македонцы захватили стены. Лишь немногие спаслись в поспешном бегстве; узнав о падении города, они переплыли через болото и разнесли по соседним городам страшную весть, что наступает непобедимое войско, вероятно, самих богов.

19. Отправив для опустошения этой области Пердикку с подвижным отрядом, часть войска царь передал Евмену, чтобы тот также принуждал варваров к покорности, сам Александр повел остальных воинов к укрепленному городу, куда сбежались [202] жители других городов. 20. Горожане хотя и отправили послов умилостивить царя, однако готовились к войне; но среди них возникло разногласие, приведшее к разделению народа: одни считали любые условия лучше сдачи на милость, другие полагали, что не имеют средств для сопротивления. 21. И так как они не могли принять общего решения, стоявшие за сдачу открыли ворота и впустили врага. 22. Александр хотя и мог гневаться на сторонников сопротивления, дал всем прощение, принял заложников и передвинул лагерь к ближайшему городу. 23. Заложников вели впереди строя. Когда их признали со стен города за людей своего племени, вступили с ними в переговоры. Они, рассказав о милости царя, а также и о его силе, склонили этих горожан тоже к сдаче. Подобным образом царь принял на милость и остальные города.

24. Отсюда пришли в царство Софита. Племя его, по мнению варваров, выдается своей мудростью и руководится хорошими обычаями. 25. Рождающихся у них детей признают и воспитывают по воле не родителей, а тех людей, которым поручена забота о воспитании. Если они обнаруживают какой-либо телесный недостаток у ребенка, они приказывают его убить. 26. В брак вступают у них не по связям рода или знатности, но выбирают себе супругов по физическим достоинствам, потому что это же они ценят и в детях. 27. Город этого племени, куда Александр подвел свои войска, занимал сам Софит. Ворота были заперты, и ни на стенах, ни на башнях не было видно вооруженных людей, так что македонцы недоумевали: то ли жители покинули город, то ли попрятались в засаде. 28. Вдруг ворота растворились, и из них выехал с двумя взрослыми сыновьями царь индов, резко выдающийся среди всех варваров своим видом. 29. Одежда его была расшита золотом и пурпуром и покрывала даже голени, золотую обувь он украсил драгоценными камнями; руки и предплечья были украшены жемчугом. 30. С ушей свисали сверкающие крупные камни; золотой жезл украшен был бериллами. Передав его царю, он просил его как спасителя принять жезл. Себя самого, своих детей и все племя он сдал на его милость.

31. Знамениты в этой области охотничьи собаки: говорят, они сдерживают лай, когда завидят зверя, особенно они ненавидят львов. 32. Чтобы показать Александру их силу, Софит велел выпустить в загоне огромного льва и натравить на него всего четырех собак, которые быстро схватили зверя. Тогда один из привычных к этому делу слуг начал крутить ногу одной из этих собак, вместе с другими вцепившейся зубами во льва, и так как она не отпускала, начал резать ногу мечом. 33. Не сломив ее упорства даже таким способом, он принялся отрезать другую часть тела собаки; но она не ослабила своей хватки, и он продолжал ее рубить. Даже при последнем издыхании собака не оторвала зубов от дикого зверя; такова от утробы в этих животных страсть к охоте, как рассказывают. [203]

34. Я пишу больше того, чему сам верю, но не могу утверждать того, в чем сомневаюсь, и не хочу пропустить что-нибудь из слышанного. 35. Оставив Софита в его царстве, Александр продвинулся к реке Гифасису, где соединился с Гефестионом, покорявшим другую область. 36. Царем ближайшего племени был Фегей; он приказал своим соплеменникам заниматься, как обычно, земледелием, а сам вышел навстречу Александру с дарами, не отказываясь выполнить любое его приказание.

Глава 2

1. Царь оставался у него два дня, на третий день он решил перейти через реку: переход был труден не только из-за ее полноводности, но также из-за камней. 2. Получив от Фегея необходимые сведения, он узнал, что по ту сторону реки путь на 11 дней лежит в пустынных местах, потом подходит к Гангу, величайшей из рек всей Индии; 3. Что противоположный берег его населяют гангариды и прасии, а их царь Аграмм занял дороги с 20 тысячами всадников и 200 тысячами пехотинцев. 4. Кроме того, он везет за собой две тысячи квадриг и — самое ужасное — слонов, которых у него, говорят, до 3 тысяч. 5. Все это показалось царю невероятным; поэтому он обратился к Пору (тот был при нем) с вопросом, верно ли то, что ему говорят. 6. Тот подтвердил, что силы этого племени и государства показаны правдиво; впрочем, его правитель не только не знатного, но даже низкого происхождения; отец его был цирюльником, едва зарабатывавшим за день на пропитание, но из-за недурной своей наружности он полюбился царице. 7. Ею он был приближен к правившему тогда царю; коварно убив его, он захватил царскую власть под видом опеки над его детьми; уморив детей царя, он породил того, кто теперь там царствует; он ненавистен и презираем в народе и больше соответствует происхождению своего отца, чем своему царскому сану.

8. Сообщения Пора вселили в душу царя различные заботы. Врага и его зверей он презирал, но боялся условий природы и силы рек. 9. Ему казалось, что людям, заброшенным почти на край человеческого обитания, найти и преодолеть грань мира нелегко. С другой стороны, из жажды славы и ненасытной страсти к подвигам он ничего не считал для себя ни недоступным, ни слишком отдаленным. 10. Иногда он, правда, сомневался, захотят ли его македонцы, прошедшие столько земель, состарившиеся в боях и лагерной жизни, следовать за ним через реки, преодолевать трудности природы, не предпочтут ли они пользоваться добычей, которой они уже отягощены, а не утомлять себя в погоне за новой. 11. У него и его воинов не одинаковые стремления. Он лелеет в душе завоевание всего мира и находится только у начала своего дела, воины же, утомленные [204] трудностями похода, ожидают любой, лишь бы быстрой, пользы после того, как опасность миновала.

12. Но страсть взяла верх над разумом: созвав воинов на сходку, он обратился к ним со следующими словами: «Я хорошо знаю, о воины, что за последние дни жители Индии умышленно порассказали вам такого, что может вас устрашить, но не непредвиденной является для нас эта пустая ложь. 13. Точно так же наводили на нас персы страх ущельями Киликии, пространствами Месопотамии, Тигром и Евфратом; но первую из этих рек мы перешли вброд, а вторую по мосту. 14. Никогда молва не бывает вполне справедлива, все передаваемое ею бывает преувеличено. Также и молва о нашей славе хотя возникла на прочном основании, все же превышает подлинные дела. 15. Кто недавно мог думать, что вынесет бой со зверями, по виду напоминающими крепостные стены, переход через Гидасп и все другое, более страшное на словах, чем на деле? Если бы нас могли пугать басни, мы давно уж убежали бы из Азии. 16. Неужели вы верите, что у них больше стада слонов, чем обычно бывает быков, в то время как звери эти редкие, ловить их трудно и еще труднее укрощать? 17. Такая же ложь в исчислении пехоты и конницы. А реки чем шире, тем течение их спокойнее, зажатые в узких берегах и тесном русле, они несут бурлящие воды, а в пространном русле, напротив, текут слабее, 18. Кроме того, главная опасность бывает на берегу, где враг ожидает подплывающие корабли. Итак, какая бы нам ни попалась река, все та же будет опасность при высадке на землю.

19. Но вообразим, что все это верно; так чего же вы больше боитесь: множества зверей или врагов? Что касается слонов, то у нас свежий пример: они сильнее давили своих, чем нас, и их огромные тела были иссечены секирами и серпами. 20. Не все ли равно, будет ли их столько, сколько было у Пора, или 3 тысячи, раз мы видели, что после ранения одного или двух остальные обращаются в бегство? 21. Затем, даже немногими управлять неудобно, если же собрать их несколько тысяч, то они толпятся и давят друг друга, не могут ни стоять спокойно, ни бежать из-за своих неуклюжих и огромных тел. Я сам настолько пренебрегаю этими животными, что, если бы их имел, не выставлял бы в строю, хорошо зная, что они угрожают больше своим, чем врагам. 22. Так, значит, вас смущает множество всадников и пехоты? Вы, верно, привыкли сражаться лишь с малочисленным врагом и теперь впервые столкнетесь с беспорядочной толпой! 23. Но ведь свидетелями непобедимой силы македонцев против полчищ врага являются река Граник и Киликия, залитая кровью персов, и Арбелы, поля которых устланы костьми сраженных нами варваров. 24. Поздно вы начали считать легионы врагов, после того как своими победами создали безлюдье в Азии. О нашей малочисленности надо было думать тогда, когда мы переплывали через Геллеспонт: теперь за [205] нами следуют скифы, помощь нам оказывают бактрийцы, среди нас сражаются дахи и согдийцы.

25. Но я полагаюсь не на их толпы. Я считаюсь с вашими отрядами, полагаюсь, начиная новый подход, на ваше мужество. До тех пор, пока я буду стоять в строю с вами, я не буду считать ни своих, ни вражеских полков: только обладайте духом, полным бодрости и доверия. 26. Мы стоим не на пороге наших дел и трудов, мы уже у их окончания. Мы подойдем скоро к восходу солнца и океану. Только не поддаваться малодушию! Оттуда, завоевав край света, мы вернемся на родину победителями. Не поступайте, как ленивые земледельцы, по нерадивости выпускающие из рук зрелые плоды. 27. Награды важнее опасностей; эта страна богата и не воинственна. Итак, я вас веду не столько добывать славу, сколько за добычей. Вы служили, чтобы отвезти на родину богатства, которые море приносит на берега Индии, вы заслужили, чтобы ничего не оставить не испытанным, ничего не упустить из-за страха. 28. Во имя вашей славы, превысившей предел человеческий, во имя наших взаимных заслуг друг перед другом, в силу которых мы сражаемся, не зная поражений, я вас призываю не покидать своего питомца и соратника, достигшего предела человеческих возможностей, и к тому же уже царя. 29. Все другое я с вас требовал, за это буду вам обязан. Я вас об этом прошу, потому что никогда раньше я от вас не требовал такого, в чем не шел бы первым против опасностей, часто прикрывая ваш строй своим щитом. Не вырывайте из моих рук пальмовой ветви, которая, если не воспрепятствует зависть, приравняет меня к Геркулесу и Отцу Либеру. 30. Уступите моим просьбам и прервите, наконец, упорное молчание. Где ваши обычные клики, признак бодрости духа? Где привычные для меня лица македонцев? Я не узнаю вас, воины мои; кажется, не узнаете и вы меня! Я взываю к глухим, пытаюсь тронуть непреклонные и чуждые мне души! »

31. И так как воины упорно молчали, глядя в землю, он продолжал: «Не знаю, чем я нечаянно вас обидел, что вы не хотите даже смотреть на меня. Мне кажется, я в одиночестве. Никто мне не отвечает, но никто и не отказывает. 32. К кому я обращаюсь? Чего требую? Хочу спасти вашу славу и величие. Где те, чье мужество я видел совсем недавно, кто торопился подхватить тело своего раненого царя? Я вами брошен, обманут, выдан врагам. 33. Но я пойду дальше один. Предоставьте меня рекам и зверям и тем племенам, имена которых вас ужасают. Я найду, кто пойдет со мной, которого вы бросили, — со мной будут скифы и бактрийцы, недавние враги, теперь наши воины. 34. Полководцу лучше умереть, чем превратиться в просителя. Возвращайтесь домой! Идите, торжествуйте, покинув своего царя! Я найду здесь место для победы, в которую вы не верите, или для почетной смерти! » [206]

Глава 3

1. Даже и теперь никто из воинов не мог издать ни единого звука. Они ждали, чтобы вожди и старшины объяснили царю, что они изнурены от ран и непрерывных тягот похода, не отказываются от службы, только не могут больше ее выносить. 2. Они стояли скованные страхом, опустив глаза в землю. Сначала среди них сам собой возник какой-то шум, потом стали раздаваться стоны, затем страдание их приобрело более непосредственное выражение, потекли слезы, так что у царя гнев перешел в сострадание и сам он хоть и старался, не мог удержаться от слез. 3. Когда наконец все на сходке безудержно стали плакать и были в нерешительности, один Кен осмелился подойти ближе к трибуне и дал знак, что хочет говорить. 4. Когда воины увидели, как он снимает с головы шлем (был обычай именно так говорить с царем), они просили его выступить от имени всего войска.

5. Тогда Кен начал так: «Да не допустят боги в наши души нечестивых мыслей! И конечно, не допустят. У твоих воинов такой же дух, как всегда, они готовы идти, куда ты прикажешь, сражаться, рисковать, кровью своею закреплять имя твое в потомстве. Поэтому, если ты настаиваешь, мы, безоружные, голые, обескровленные, пойдем за тобой или перед тобой, куда только ты захочешь. 6. Но если ты хочешь выслушать непритворные слова твоих воинов, вырвавшиеся у них при крайних обстоятельствах, то окажи, прошу тебя, благосклонное внимание тем, кто с твердостью всегда следовал и будет следовать за тобой, куда бы ты ни пошел. 7. Ты покорил, о царь, величием подвигов не только врагов, но и своих воинов. Мы выполнили все, что могли взять на себя смертные. Нам, измерившим моря и земли, все известно лучше, чем местным жителям. Мы стоим почти на краю света. 8. Ты же хочешь идти в другой мир и проникнуть в Индию, неведомую самим индам, хочешь поднять с укромного ложа людей, живущих среди зверей и змей и своей победой осветить больше земель, чем освещает солнце. 9. Этот замысел достоин твоего гения, но он не по нашим силам. Твоя доблесть все будет возрастать, а наши силы уж на исходе. 10. Посмотри на наши обескровленные тела, пробитые множеством ран с гниющими рубцами на них. Оружие наше притупилось, не хватает средств защиты. Мы надели персидские одежды, потому что нельзя подвезти наших; мы уподобились чужеземцам-варварам. 11. У многих ли есть панцири? У кого остались кони? Прикажи выяснить, многих ли из нас сопровождают рабы, что у кого осталось от добычи. Всех победившие, мы во всем нуждаемся. И мы страдаем не от излишества: оружие войны мы израсходовали на войну же. 12. И такое прекраснейшее войско ты хочешь голым бросить против зверей. Пусть варвары нарочно преувеличивают их число, из самой их лжи я заключаю, что их много. 13. Если несомненно, что мы до сих пор двигались [207] в Индию, то страна на юге менее обширна; покорив ее, мы можем подойти к морю, которое сама природа сделала пределом человеческих устремлений. 14. Зачем идти к славе в обход, когда она у тебя под руками? Здесь тоже на нашем пути океан. Если ты не предпочитаешь блуждать, мы дойдем, куда ведет тебя твоя судьба. 15. Об этом я предпочел говорить с тобой, а не с воинами без тебя и не для того, чтобы заслужить благодарность окружающего войска, а чтобы ты услыхал лучше отчетливый людской голос, а не стоны и бормотание».

16. Когда Кен закончил свою речь, отовсюду поднялся стон и плач; в один голос называли Александра царем, отцом, господином. 17. Потом о том же стали просить другие вожди, преимущественно пожилые, которых по возрасту легче было простить и авторитет которых был выше. 18. Царь не мог ни порицать упорствующих, ни смягчить разгневанных. Итак, растерявшись, он сошеля с трибуны и заперся в своем шатре, приказав никому не входить, кроме обычных советников. 19. 2 дня царь предавался гневу; на 3-й он вышел и приказал воздвигнуть 12 жертвенников из обтесанного камня как памятник своего похода; приказал также расширить укрепления лагеря и сделать спальные места, больше обычного размера тела, чтобы создать грандиозное сооружение; чудесный, но неправдивый памятник для [209] потомства. 20. Отсюда вернувшись на прежний путь, он расположился лагерем у реки Акесина. Тут внезапно заболел и умер Кен. Царь оплакал его, однако сказал при этом, что несколько дней назад Кен произнес длинную речь так, будто один только рассчитывал вернуться в Македонию. 21. На воде уже стоял флот, который он ранее приказал построить. За это время Мемнон доставил ему подкрепление из Фракии 5 тысяч всадников и, кроме того, 7 тысяч пехотинцев от Гарпала и еще 25 тысяч шлемов и щитов с чеканкой из золота и серебра; раздав их воинам, царь приказал сжечь прежние. 22. Царей Индии Пора и Таксила, бывших в застарелой вражде, он оставил в их царствах, приведя к согласию при помощи брачного союза, а сам воспользовался усердной помощью того и другого при постройке флота, намереваясь с тысячью кораблей дойти до Океана. 23. Он основал также 2 города, один из которых назвал Никеей, а другой — Букефалом, посвятив его имени и памяти павшего своего коня. 24. Приказав затем слонам и обозу следовать за собой по берегу, он стал спускаться по реке, делая в день около 40 стадиев пути с расчетом высаживать войско на удобных. местах.

Глава 4

1. Затем вступили в страну, где Гидасп сливается с рекой Акесином. Отсюда он течет в пределы сибов. 2. Они считают своими предками спутников Геркулеса, отставших по болезни и нашедших место жительства, которое они теперь занимают. 3. Шкуры зверей служили им одеждой, дубины — оружием; даже после того, как греческие обычаи вышли из обыкновения, много от них сохранилось пережитков. 4. Сделав там высадку, Александр прошел на расстояние 250 стадиев и, опустошив страну блокадой, взял центральный ее город. 5. Племя выставило на берегу рек 40 тысяч пехоты; перейдя реку, царь обратил их в бегство и покорил, хотя те заперлись за стенами. Взрослые были перебиты, остальные проданы в рабство. 6. Затем он начал осаждать другой город, но был отбит большой силой защитников и потерял много македонцев. Но так как он упорно не снимал осады, горожане, отчаявшись в опасении, подпалили свои дома и сожгли самих себя с женами и детьми. 7. И поскольку сами раздували пожар, а неприятель его тушил, получился новый вид войны: жители разрушали город, враги отстраивали. Настолько война может извратить законы природы! 8. В городе находилась нетронутая крепость, в которой царь. оставил гарнизон; сам он объехал крепость на корабле, ибо три реки, величайшие в Индии после Ганга, своими волнами защищают эту крепость. С севера ее омывает Инд, с юга сливающиеся Акесин и Гидасп. 9. В месте слияния рек подымаются волны, подобные морским. Вследствие обильного ила, поднятого со дна столкновением волн, путь, по которому могут плыть корабли, ограничивается узким руслом. 10. Поэтому, когда волны, [210] сталкиваясь между собой, начали ударять корабли то с носа, то с бортов, моряки стали свертывать паруса. Но работе их мешал страх и быстрое течение рек. 11. На глазах у всех потонули два крупнейших корабля; более легкие, хотя ими невозможно было управлять, все же невредимыми были выброшены на берег. Сам царь попал в сильную быстрину, накренившую корабль так, что он уже не слушался руля. 12. Царь снял с себя одежду, готовясь броситься в воду, друзья его уже плыли поблизости, чтобы подхватить его; опасность казалась одинаковой, поплывет ли он в воде или останется на корабле. 13. Итак, гребцы с огромным усилием налегли на весла, напрягли всю доступную человеку силу, чтобы выбраться из волн, захлестывающих друг друга. 14. Можно было подумать, что волны расщепляются и пучина отступает. Подхваченный ими корабль был наконец прибит, но не к берегу, а к ближайшей отмели. Это была настоящая война с потоком. Итак, царь воздвиг алтари по числу рек и, принеся жертву, продвинулся дальше на 30 стадиев.

15. Оттуда пришли в область оксидраков и маллов, обычно враждующих друг с другом; теперь общая опасность их объединила.

Под оружием у них было 90 тысяч молодых пехотинцев, кроме того, 10 тысяч конницы и 900 квадриг. 16. Македонцы же, полагая, что они уже преодолели все опасности, теперь, когда узнали, что им предстоит новая война с самыми свирепыми племенами Индии, испуганные этой неожиданной опасностью, снова стали донимать царя мятежными речами. 17. Отказавшись от переправы через Ганг и следующие за ним реки, он, мол, не закончил войну, а только изменил ее. Они брошены против неукротимых племен, чтобы своей кровью открыть ему путь к океану. 18. Их ведь ведут за пределы звезд и солнца, заставляют проникать в места, самой природой скрытые от глаз человеческих. Появляются все новые враги с новым оружием. Если они их даже рассеют, какая их ожидает награда? — мрак, туман, вечная ночь, спустившаяся на бездонное море, полное чудовищ, неподвижные воды, в которых природа не в силах поддерживать жизнь. 19. Царь, обеспокоенный не столько своей заботой, как волнением воинов, созвав их на сходку, убеждает что враги, которых они боятся, невоинствевны. Кроме этих племен ведь нет больше ничего, что могло бы помешать им, преодолевшим столько стран, достигнуть предела земли и своих страданий. 20. Из-за их страха он отказался от Ганга и многих племен, живущих за ним; он повернул свой путь туда, где можно добиться такой же славы и где меньше опасностей. 21. Он уже видит издали океан, уже чувствуется дыхание моря. Пусть они не лишают его той славы, к которой он стремится. Если они переступят границы Геркулеса и Отца Либера, то небольшим усилием принесут своему царю бессмертную славу. Пусть они позволят ему уйти из Индии, а не бежать. [211]

22. Вся толпа, особенно воины, были охвачены сильным воодушевлением. 23. Ведь легче возбудить порыв, чем подавить. его. Никогда прежде не слышалось таких бодрых криков в войске, призывавшем царя вести его с благословения богов и сравняться славой с теми, кому он подражает. Обрадовавшись таким кликам воинов, царь тут же двинул свое войско против врагов. 24. Это были сильнейшие племена Индии, приготовившиеся к упорной войне. Они выбрали себе вождя выдающейся доблести из племени оксидраков. Он расположил свой лагерь у подножия горы и на широком пространстве разбросал огни, чтобы создать впечатление множества людей. Варвары непрерывным криком и своим особым гиканьем не давали македонцам спать, тщетно пытаясь их запугать. 25. Уже приближался рассвет, когда царь, полный уверенности и надежд, приказывает своим бодро настроенным воинам вооружиться и стать в строй. Но тут, точно не передают, не то из страха, не то в каком-то замешательстве варвары сразу обратились в бегство и заняли недоступные места в горах. Царь тщетно пытался их преследовать, но захватил их обоз.

26. После этого царь подошел к городу оксидраков, в который многие укрылись, надеясь, впрочем, больше на свое оружие, чем на его стены. 27. Царь уже готовил штурм, когда прорицатель стал его убеждать не делать этого и во всяком случае отложить осаду, ибо жизни его угрожает опасность. 28. Царь„ глядя на Демофонта (так звали прорицателя), сказал: «Если кто-нибудь так прервет тебя, занятого своим искусством, изучающего внутренности жертвы, я уверен, это может показаться тебе неприятным и тягостным». 29. И так как тот настаивал, что предвидит истину, царь сказал ему: «Как ты думаешь, может ли кто-нибудь еще больше помешать человеку, занятому великими заботами, а не рассмотрением внутренностей, чем суеверный жрец? » 30. Немедленно после этих слов он приказывает придвинуть лестницы к стенам и, пока другие мешкают, сам поднимается на стену. Охват стен был невелик, и зубцы не расширяли его, как в других случаях: но вокруг них броня заграждала доступ. 31. Таким образом, царь не твердо стал, а лишь зацепился за край стены, отражая своим щитом стрелы со всех сторон, летевшие в него издали с башен. 32. И воины не могли подойти к нему, ибо на них обрушивалось сверху множество стрел. Наконец чувство стыда преодолело силу опасности, и солдаты поняли, что их промедление предает царя врагу. 33. Но их торопливость еще больше задерживала подачу помощи: так как каждый старался подняться скорее, они перегружали лестницы; их не хватало, и солдаты, скатываясь с них, отнимали у царя последнюю надежду. Царь стоял на виду всего войска и все же был как бы всеми покинут. [212]

Глава 5

1. Левая рука его, отражавшая щитом удары, уже утомилась, друзья кричали ему, -чтобы он прыгал к ним вниз, и готовы были принять его, когда он решился на невероятное и неслыханное дело, больше способное создать славу безрассудства, чем доблести. 2. Именно он прыгнул со стены в город, полный врагов, хотя едва мог надеяться, что будет убит в сражении и отомщен: ведь он мог быть захвачен живым, не успев даже подняться. 3. Но он так удачно прыгнул, что сразу стал на ноги и тотчас же вступил в бой, а чтобы его нельзя было окружить, об этом позаботилась сама судьба. 4. Недалеко от стены, как бы нарочно, стояло старое дерево, раскидистые ветви которого, покрытые густой листвой, прикрыли царя; он прислонился спиной к толстому его стволу так, что его нельзя было обойти, и стрелы, пущенные против него, принимал на щит. 5. И хотя столько рук поднято было издали против одного, никто не осмеливался подойти ближе, а стрелы больше попадали в ветви дерева, чем в его щит. 6. В сражении царю содействовали, во-первых, слава его имени, а во-вторых, безнадежность, всегда побуждающая искать почетной смерти.

7. Но когда число врагов стало прибывать, удары в щит обрушились с огромной силой, камни уже пробили его шлем, и колени его подгибались, ослабев от непрерывного напряжения.

8. Однако когда стоявшие к нему ближе неосторожно, пренебрегая его силой, сделали на него нападение, он так ударил мечом двух из них, что они упали бездыханные у его ног. После этого ни у кого не было мужества подойти к нему ближе, стрелы и копья пускали в него издали.

9. Открытый для всех ударов, он уже с трудом защищал свое тело, всем весом нависшее на коленные суставы, когда один инд так пустил в него стрелу в два локтя длиной (именно такой длины, как раньше было оказано, были у индов стрелы), что, пронзив панцирь, она вонзилась ему несколько выше правого соска. 10. Получив такую рану и потеряв много крови, он опустил щит, точно умирая, и до того ослаб, что не хватало у, него силы, чтобы рукой вырвать стрелу. Поэтому ранивший его с торжеством бросился к нему, чтобы снять с него доспехи. 11. Но как только царь почувствовал прикосновение чужой руки к своему телу, в нем, как я думаю, обострилось, чувство возмущения и крайнего позора, он призвал свой слабеющий дух и вонзил кинжал в открытый бок врага. 12. Вокруг царя лежали уже три трупа, остальные воины подались назад. Желая расстаться с жизнью в момент борьбы, пока в нем еще держалось дыхание, он пытался стать на ноги, опираясь на щит. 13. Но у него не хватило на это сил, и, чтобы подняться, он хватался рукой за нависавшие над ним ветви; но так как и это ему не удавалось, он снова упал на колени, рукой вызывая врага, не осмелится ли кто с ним сразиться. [213]

14. Наконец на помощь царю пришел Певкест, проложивший себе путь в другой части города, сбив защитников стены. 15. Александр, увидев его и подумав, что он несет ему облегчение не жизни, а смерти, упал обессиленным телом на щит. Затем явился Тимей, немного позже Леоннат, за ними Аристон. 16. А инды, узнав, что у них в городе царь, бросив остальных, сбежались к нему и теснили защищавших его. Из них Тимей, приняв много ран в грудь, геройски пал в славной битве. 17. Певкест тоже был ранен 3 дротиками, но не столько себя прикрывал щитом, сколько царя — своим телом; Леоннат, отражая сильно напиравших врагов, получил тяжелый удар в шею и упал к ногам царя. 18. Уже и Певкест, истощенный ранами, опустил щит; последняя надежда была на Аристона. Но тот тоже был тяжело ранен и не мог больше сдерживать такое множество врагов. 19. Между тем до македонцев дошла весть, что царь пал в бою. Других эта весть могла бы напугать, в них она разбудила мужество. Забыв о всякой опасности, они топорами пробили стену, через брешь ворвались в город и перебили много индов, обращавшихся перед ними в бегство и не решавшихся объединиться. 20. Не было пощады ни старикам, ни женщинам, ни детям; кто бы им ни попадался, они считали, что именно он ранил царя. Наконец-то таким избиением врагов было дано удовлетворение справедливому гневу. 21. Историки Клитарх и Тимаген утверждают, будто Птолемей, который позднее стал царем, принимал участие в этой битве. Сам же он хотя и не был склонен умалять свою славу, оставил свидетельство, что он не участвовал в деле, но был послан в поход. Вот каковы были у составителей старинных записей о деяниях небрежность или, что не меньший порок, легковерие.

⇐ Предыдущая 11 12 13 14 151617 18 19 20 Следующая ⇒