ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЕРВАЯ

⇐ ПредыдущаяСтр 55 из 57Следующая ⇒

Ясным июньским утром Билл попросил Саксон надеть костюм для верховой

езды, чтобы испытать новую верховую лошадь.

-- Я освобожусь не раньше десяти, -- отозвалась она, -- когда отправлю

повозку со второй партией овощей.

Несмотря на то, что дело быстро развивалось, Саксон обнаружила

неожиданные способности и так умело распределяла работу, что у нее

оставалось много свободного времени. Она нередко забегала к миссис Хэйл, --

теперь, когда Клара Хастингс вернулась и постоянно бывала у тетки, эти

посещения доставляли Саксон особенное удовольствие. Молодая женщина расцвела

в дружеской атмосфере этого дома. Она начала читать и старалась разбираться

в прочитанном; выкраивала время для книг, для рукоделий и для Билла,

которого нередко сопровождала в его разъездах.

Он был еще более занят, чем Саксон, ибо дела требовали его присутствия

в самых разных местах, но он все-таки находил время следить за конюшней и за

лошадьми жены. Билл стал настоящим деловым человеком, хотя зоркий взгляд

миссис Мортимер при проверке его книг и обнаружил некоторые упущения в графе

расходов. С помощью Саксон она в конце концов заставила его более тщательно

вести записи, и теперь Билл и Саксон каждый вечер после ужина принимались за

бухгалтерию. А потом, покончив с делами, Билл располагался в большом кресле,

-- он настоял на его покупке в первые же дни после заключения договора с

кирпичным заводом, -- Саксон усаживалась к нему на колени и тихонько

перебирала струны укулеле. Иногда они подолгу беседовали о своих делах или

строили планы на будущее. То Билл вдруг скажет:

-- Знаешь, Саксон, я твердо решил заняться политикой. Стоит. Даю слово,

стоит. И если на ту весну десяток моих упряжек не будет работать на

постройке дорог и привозить мне денежки со всей округи, то я вернусь в

Окленд и буду просить хозяина снова взять меня на работу.

То Саксон расскажет новости:

-- Знаешь, между Калиенте и Элдриджем открывают первоклассную

гостиницу; говорят, в горах хотят строить большой санаторий.

Или же:

-- Вот ты провел воду на свой луг -- теперь отдай его мне под овощи; я

его арендую у тебя. Прикинь-ка, сколько ты мог бы вырастить на нем люцерны,

и я заплачу тебе за нее по рыночной цене с вычетом расходов на выращивание.

-- Ладно уж, бери, -- Билл подавлял вздох. -- Я так занят, что мне

некогда заниматься пустяками.

Это была явная ложь: ведь нашел же он время поставить плотину и

провести воду.

-- Право, так будет лучше, Билл, -- утешала его Саксон, зная, что тоска

по широким пространствам владеет им сильнее, чем когда-либо. -- Зачем тебе

возиться с каким-то несчастным акром земли? Участок в сто сорок акров --

другое дело! Мы непременно купим его, когда умрет старик Шэвон. Ведь этот

участок на самом деле принадлежит к ранчо " Мадроньо"; когда-то они

составляли одно целое.

-- Я, конечно, никому не желаю смерти, -- ворчливо заметил Билл, -- но

у него земля пропадает зря, и он только истощает ее своим непородным скотом.

Я эту землю знаю всю, каждый дюйм. У него под лугами не меньше сорока акров,

а воды в горах столько, что всю долину оросить молено. И кормов можно

вырастить столько, что просто дух захватывает. Потом там есть по меньшей

мере пятьдесят акров пастбища для моих племенных кобыл -- и луга, и рощицы,

и холмы... А еще пятьдесят акров у него под лесом -- там и красивые уголки

есть и дичь водится. Да и та старая глинобитная конюшня пригодится: покрыть

ее заново, и в плохую погоду туда всю скотину можно загонять. Посмотри,

какое никудышное пастбище за Пингом мне приходится арендовать для моих

лошадей! А ведь они могли бы пастись на этих ста сорока акрах, если бы земля

принадлежала мне. Интересно, не согласится ли Шэвон сдать ее в аренду?

В другие вечера Билл не заносился так высоко.

-- Придется махнуть завтра в Петалуму, Саксон. На ранчо Аткинсона будет

аукцион; может, удастся что-нибудь подцепить стоящее.

-- Тебе все еще мало лошадей?

-- Разве ты не знаешь, что у меня две упряжки возят лес для новой

винодельни? А Барней растянул себе связки. Чтобы поправиться, ему долго

придется не работать. А Бриджет совсем выбыла из строя. Мне это совершенно

ясно. Уде я ее лечил, лечил... она и ветеринара сбила с толку. Да и другим

лошадям не мешает передохнуть маленько. Серые все время на тяжелой работе. А

чалый, видно, этой проклятой травы наелся. Мы думали, у него зубы не в

порядке, оказывается -- нет. Беречь лошадей и вовремя лечить их -- это

верный способ сэкономить деньги, ведь лошади самые неясные создания на

свете. Если я соберусь с деньгами, то выпишу из Колюзы партию мулов; знаешь

-- таких рослых, сильных. Их у нас здесь расхватают, как горячие пирожки;

мне-то они ни к чему, я их выпишу только на продажу.

Иногда Билл, будучи в более веселом настроении, принимался шутить:

-- Кстати, Саксон, если уж разговор зашел о расчетах, то сколько,

по-твоему, стоят Хазл и Хатти? Ну, их рыночная цена?

-- Зачем тебе?

-- Я тебя спрашиваю.

-- Ну... столько, сколько ты заплатил за них, -- триста долларов.

-- Так. -- Билл погрузился в размышления. -- Они, конечно, стоят

гораздо больше, но пусть будет по-твоему. А теперь возвратимся к нашим

расчетам: может, ты мне выдашь расписку на триста долларов?

-- Вот грабитель!

-- Нисколько. Разве ты не даешь мне расписки, когда я уступаю тебе корм

и сено? Всем известно, как аккуратно ты ведешь книги и заносишь в них каждый

пенни, -- продолжал он дразнить ее. -- А раз уж ты такая деловая женщина, то

тебе придется рассчитаться со мной и за этих лошадок. Я ими не пользуюсь уж

не помню сколько времени.

-- Но ведь тебе достанутся жеребята, -- возразила она. -- А мне в моем

хозяйстве племенные кобылы ни к чему. В ближайшие дни Хазл и Хатти

перестанут возить овощи, да и вообще они слишком хороши для такой работы.

Присмотри мне другую пару вместо них. Вот на ту пару я тебе дам расписку,

только без комиссионных.

-- Хорошо, -- согласился Билл. -- Значит, я получу обратно Хазл и

Хатти. Но уде ты, пожалуйста, выплати мне все за прокат, -- ведь ты долго

ими пользовалась.

-- Если ты заставишь меня платить за прокат Хазл и Хатти, я предъявлю

тебе счет за стол, -- грозно заявила она.

-- А если ты предъявишь счет за стол, я потребую с тебя проценты с

денег, которые я вложил в этот дом.

-- Не можешь, -- рассмеялась Саксон, -- это наш дом, наша общая

собственность.

Он свирепо зарычал и сделал вид, будто задыхается от негодования.

-- Удар прямо под ложечку! -- пояснил он. -- Сбила с ног! Но как это

хорошо звучит, а? Наш дом... -- Он с восторгом повторял эти слова. -- Когда

мы с тобой поженились, верхом наших мечтаний была постоянная работа,

кое-какие тряпки да немного жалкой мебели... как бы за нее выплатить,

потертую да обшарпанную. Если бы не ты, у нас никогда не было бы никакой

" общей собственности".

-- Какие глупости! А что я бы без тебя делала? Ты прекрасно знаешь, что

это ты заработал деньги на наше обзаведение. И ты платишь жалованье Гоу Юму,

и Чан Чи, и старому Юхи, и миссис Пауль, и все это твоих рук дело, о чем тут

говорить.

Она ласково погладила его по плечам и мощным бицепсам.

-- Вот они все это сделали, Билл.

-- Какого черта! Твоя голова -- она все сделала. Какой прок в моих

мускулах, если бы не было головы, чтобы управлять ими? Только лупить

штрейкбрехеров, избивать жильцов да выпивать, привалившись к стойке бара.

Единственная умная вещь, до которой додумалась моя голова, -- это жениться

на тебе. Честное слово, Саксон, без тебя я бы пропал.

-- Какого черта, Билл, -- передразнила она мужа, к его великому

удовольствию. -- Что ждало бы меня, если бы ты не избавил меня от прачечной?

Я бы оттуда не вырвалась. Ведь я была совершенно беззащитной девчонкой. Если

бы не ты, я бы и сейчас там торчала. У миссис Мортимер было пять тысяч

долларов, а у меня -- ты!

-- Женщине в жизни пробиться труднее, чем мужчине, -- заметил он в

заключение. -- А я тебе вот что скажу: мы оба были нужны друг другу. Мы

работали, как пара лошадок. Мы все делали вместе. Если бы нам пришлось

действовать порознь, ты и сейчас гнула бы спину в прачечной, а я, в лучшем

случае, служил бы в оклендской конюшне и слонялся бы по танцулькам.

Саксон стояла под " отцом всех мадроньо", наблюдая, как Хазл и Хатти

вывозят из ворот полную повозку овощей, когда во двор въехал Билл, ведя на

поводу гнедую кобылу, шелковистая шерсть которой вспыхивала в солнечных

лучах золотыми искрами.

-- Четырехлетка, породистая. Озорница, но без коварных штучек, --

нахваливал Билл, остановившись рядом с Саксон. -- Кожа тонкая, как

папиросная бумага, морда атласная, но эта лошадь перегонит любого мустанга.

Погляди, какие легкие! А ноздри! Зовут ее Рамона, -- испанское имя: ее мать

" Мореллита" моргановских заводов.

-- И ее продают? -- прерывающимся голосом спросила Саксон, восхищенно

сжимая руки.

-- Потому-то я и привел ее, чтобы тебе показать.

-- Но за нее, наверно, хотят очень дорого? -- продолжала Саксон: ей

казалось невероятным, чтобы у нее могла быть такая изумительная лошадь.

-- Это уже тебя не касается, -- отрезал Билл. -- Она будет куплена на

деньги кирпичного завода, а не на деньги с твоих овощей. Скажи одно слово --

и Рамона твоя. Ну как?

-- Сейчас, подожди минутку.

Саксон попыталась вскочить в седло, но лошадь нервно под ней заплясала.

-- Постой, сейчас я привяжу свою, -- сказал Билл. -- Она не приучена к

женскому обществу, в этом все дело.

Саксон крепко сжала поводья, схватилась за гриву, поставила ногу в

сапожке со шпорой на ладонь Билла и легко вскочила в седло.

-- Она привыкла к шпорам, -- крикнул ей вдогонку Билл, -- испанская

порода. Сразу не осаживай, обращайся спокойно. И поговори с ней. Она

благородных кровей, сама понимаешь.

Саксон кивнула, стрелой вылетела за ворота и помчалась по дороге.

Проезжая мимо калитки " Тихого уголка", она помахала рукой Кларе Хастингс и

продолжала путь к ущелью Дикарки.

Когда Саксон вернулась, лошадь была вся в мыле.

Саксон обогнула дом, миновала вольеры, ягодные кусты и цветники и

остановилась подле Билла, который, покуривая папироску, сидел верхом на

своей лошади, у самой границы участка. Через просвет между деревьями они

вместе взглянули на луг. Но это был уже не луг: он был разбит с

математической точностью на квадраты, прямоугольники и узкие полоски,

отливавшие всеми оттенками зеленого цвета. Гоу Юм и Чан Чи в широченных

китайских соломенных шляпах сажали лук. Старый Юхи возился подле главной

оросительной канавы, открывая мотыгой одни боковые канавы и закрывая другие.

Под навесом, позади сарая, слышен был стук молотка, -- это Карлсен, видимо,

обвязывал проволокой ящики с овощами. Из дому доносилось сочное сопрано

миссис Пауль, распевавшей псалмы, и жужжание сбивалки для яиц. Свирепый лай

Поссума указывал, что пес где-то продолжает ожесточенную и безнадежную войну

с белками. Билл затянулся и выпустил дым, не отрывая глаз от луга. Саксон

почувствовала, что он чем-то встревожен. Его рука, державшая повод, лежала

на луке седла, и Саксон мягко положила на нее свободную руку. Билл медленно

перевел взгляд на взмыленную лошадь и, точно ничего не замечая, посмотрел на

Саксон.

-- Гм, -- произнес он, словно просыпаясь. -- Что касается интенсивного

огородничества, то этим португальцам из Сан-Леандро теперь нечем хвастаться

перед нами. Посмотри, сколько воды. Знаешь, эта вода кажется такой вкусной,

что мне иногда хочется встать на четвереньки и всю ее вылакать.

-- Еще бы! Это в таком-то климате и не нуждаться в воде! -- воскликнула

Саксон.

-- И нечего бояться, что она убежит от нас. Если подведут дожди, под

боком Сонома, она-то никуда не денется. Все, что нужно, -- это поставить

насос с мотором.

-- Но ставить его и не понадобится, Билл. Я как-то спрашивала на этот

счет старика Томсона. Он живет здесь с пятьдесят третьего года и уверяет,

что в долине еще ни разу не было неурожая по случаю засухи. У нас дождь идет

когда нужно.

-- Давай покатаемся, -- внезапно предложил он. -- Ты ведь свободна?

-- С удовольствием, но сперва расскажи мне, что случилось.

Он бросил на нее быстрый взгляд.

-- Ничего не случилось, -- пробурчал он. -- Впрочем, я вру. Да и не все

ли равно? Рано или поздно ты узнаешь. Достаточно поглядеть на старика

Шэвона: ходит как очумелый. Его золотые залежи иссякли.

-- Какие золотые залежи?

-- Ну, да его глина. Это то же самое. Он получал с кирпичного завода по

двадцать центов за ярд.

-- Значит, конец и твоему договору на доставку глины. -- Саксон сразу

поняла размеры постигшей их катастрофы. -- А что говорят на заводе?

-- Там совсем носы повесили. Хотя и держат все в секрете. Целую неделю

они рыли и бурили землю в горах, а их химик японец ночами сидел над

анализами всякого мусора, который они к нему волокли. Ведь им нужно совсем

особую глину для их кирпича, такую не везде найдешь. Эксперты, которые

исследовали глину Шэвона, сделали глупейшую ошибку, а может, им лень было

поставить как следует земляные работы. Во всяком случае они здорово

переоценили запасы этой глины. Да ты не расстраивайся. Как-нибудь

выкрутимся. Все равно ты ничем помочь не можешь.

-- Нет, могу, -- сказала Саксон. -- Мы не купим Рамону.

-- Это тебя не касается, -- ответил он. -- Я покупаю ее, и цена не

имеет никакого значения при той крупной игре, какую я веду. Продать лошадей

я всегда успею. Но они приносили мне порядочный доход, а этот договор с

кирпичным заводом был и вовсе прибыльным делом.

-- Слушай, а что, если бы сдавать лошадей напрокат для работ по

прокладке дорог в нашем округе? -- спросила она.

-- Об этом я уже думал. И я тут своего не упущу. Есть слухи, что работы

в каменоломнях возобновятся, а тот парень, который возил им камень, подался

куда-то к Пюджет-Саунду. Не такая уж беда, если мне даже придется продать

большую часть моих лошадей. У нас остается твой огород; это дело верное.

Просто мы не сможем идти вперед полным ходом, как до сих пор. Вот и все.

Теперь я уже не боюсь деревни. Пока мы добирались сюда, я понял, как много

тут можно сделать. Нет, кажется, камешка на дороге, который бы нам не

пригодился. А теперь скажи, куда мы поедем?

⇐ Предыдущая 48 49 50 51 52 53 545556 57 Следующая ⇒