ВНИМАНИЕ! 6 страница

— Я действительно злюсь на тебя, Бруки, — сказала она после первого раунда с туалетом. Она не смотрела на меня, когда говорила это. Она была достаточно мудра, чтобы держать свою голову над унитазом…

— Не разговаривай, — приказала я. — Просто продолжай.

Я была раздражена, естественно, даже если могла вспомнить, как Грэтхен много раз делает то же самое для меня. Не могу поверить, что я так веселилась. Не могу поверить, что хотела это делать. В чем смысл? Весь следующий день я тратила на то, что лежала в кровати с пакетом замороженной фасоли, окруженная бутылками «Гаторейда». И если похмелье было особенно чудовищным, я плакала, от чего было еще хуже. Пустая трата жизни.

— Он был милым, — Грэтхен продолжала после второй волны. — Я хотела поцеловать его.

— Я знаю, что хотела, — ответила я. — Но он козел.

— Кто козел? — спросила Стефани. Она сидела на раковине, ее уже слишком короткое платье задралось до бедер, а длинные ноги слегка разведены и свисали по бокам.

Я обернулась и посмотрела на нее.

— Надеюсь, на публике ты так не сидишь?

Она пожала плечами.

— Кто козел?

— Просто парень-пловец из моей школы, — ответила я.

— Он не козел! — ответила Грэтхен, затем ее снова вырвало.

— Боже, Грэтхен. Сколько ты выпила?

Я терпеливо ждала, пока спазм стихнет. Она вытерла рот туалетной бумагой и обратилась ко мне.

— Откуда мне знать?

Я закатила глаза.

— Он наливал тебе всю ночь выпивку?

— Он джентльмен, — ответила она.

— И что это должно означать? — спросила я.

— Он ходил, чтобы принести мне выпивку, — ответила она. Больше не в состоянии стоять, она упала на пол ванной. Я могла бы потянуться и схватить ее за руку, чтобы удержать от падения, но не сделала этого.

— Да, держу пари, он сделал это, — сказала я. — Держись подальше от этого парня, Грэтхен. Я не шучу.

— Ты прямо сейчас тааакая совсем не веселая, — надулась Грэтхен.

Правда. Я не была веселой. Единственная причина, по которой я пришла на эту тупую вечеринку, чтобы немного последить. Уберечь глупую Грэтхен от изнасилования. Я преуспела во втором случае, но не в первом. Не знаю, что я ожидала услышать или увидеть. Но в глубине души я знала, что Паркер и Кэл что-то замышляли. Если они были, по сути, частью секретного секс-клуба, уверена, они бы искали партнеров или сторонников, способных расширить союз. Я сделала это своей миссией, но поняла, что мне придется проводить исследование в другой вечер. Главный мой приоритет сейчас — следить за своими друзьями. Я никогда не пожертвую их безопасностью, чтобы найти больше подсказок о Паркере и Кэле.

Я шла со своими уставшими, обезвоженными подругами к входной двери. Стефани не могла вспомнить, как попала на вечеринку, так что я решила отвезти ее домой. По пути к выходу, я заметила беседующих Кэла и Паркера. Они ютились в углу коридора и шептались. Я поймала взгляд Кэла, и он помахал мне. Я махнула в ответ, наблюдая, как Паркер нахмурился. Он попытался снова вернуть внимание Кэла, но тот был больше заинтересован наблюдением за тем, как я ухожу.

Даже когда я повернулась к нему спиной, все равно знала, что он все еще наблюдает за мной. То же самое чувство у меня было во время регистрации, когда волосы на шее встали дыбом. Тогда мне это не понравилось, а тогда я еще даже не была знакома с ним. Сейчас было хуже, потому что я встретила его. Я знала, чего он хотел от меня, и знала, что, в конце концов, дам ему это.

ГЛАВА 7

Впервые настоящий разговор у нас с Райаном Фостером состоялся сразу же после нашей маленькой шпионской игры. Воскресным утром я пылесосила пол в гостиной и открыла шторы, которые обычно закрывают обзор на улицу из огромного окна, потому что мне был нужен солнечный свет. Я поняла, что частично проблемы отца были из-за того, что он слишком много лет прожил без солнечного света.

Он жил в маленьком домике, напоминающим коробченку, которая была закрыта плотной тканью, не позволяя окружающему миру даже одним глазком подсматривать за его действиями. Мне было плевать на тех, кому хотелось подсмотреть, пока я могла ощущать солнечный свет на своем лице, сидя на диване и читая. Я пробыла в своем старом доме, по меньшей мере, девятнадцать часов до того, как открыла все окна, стараясь избавиться от пыли и гнетущего одиночества. Могу поспорить, это заставило моего папу нервничать, но он позволил мне впустить солнечный свет потому, что позволял мне все, чего мне хотелось.

Я заботливо маневрировала пылесосом под кофейным столиком, когда заметила его своим периферийным зрением. Я выглянула в окно и увидела, как он едет на скейтборде по тротуару. Он вовсе не был похож на скейтера, даже его одежда не говорила об этом, за исключением прически. На нем были повседневные прямые джинсы и обтягивающая голубая футболка. У него были красивые руки, но он не показался мне парнем, который ежедневно посещает тренажёрный зал. Хотя, едва ли у кого-то были такие мускулы от Бога. Он явно над ними работал. Я представила, как он рубит дрова, и лучше всего, если бы он это делал без рубашки. От этой картины у меня сжалось горло.

Он остановился напротив моего дома и посмотрел на входную дверь. Это напугало меня, и я знала, он точно переведет взгляд на открытое окно, так что я поскорее отвела глаза и продолжила пылесосить, очень стараясь выглядеть беззаботной и красивой. Но как можно выглядеть привлекательно, пылесося?

Я склонила голову в сторону и улыбалась себе под нос, но тут же почувствовала себя так глупо, что сразу прекратила. Положив свободную руку на бедро, я представила себя одной из моделей шоу «Цена удачи». Наконец, пришлось сдаться и выключить пылесос. Когда я все-таки отважилась выглянуть из окна, его уже не было, а разочарование заявило о себе неприятным покалыванием в груди. Мне не понравилось это ощущение. Я подумала, что не должна так себя чувствовать из-за человека, которого даже не знаю. Фыркнув, я убрала пылесос.

Вернувшись в гостиную, я снова его заметила. Он катился в противоположном направлении. И снова он остановился напротив моего дома, и я снова отвела глаза, взглянув на семейный портрет, все еще висящий над диваном. Я нахмурилась, потом подумала, что хмурые люди уродливы. Вместо этого я постаралась сладко улыбнуться, но улыбка выглядела настолько фальшивой, что я тут же сменила ее на задумчивость. Какого черта?

Я обернулась и посмотрела на окно, но, как и в тот раз, он исчез. Я подошла к окну и всмотрелась в направлении, в котором, как я думала, он уехал. Он успел проехать всего несколько домов вниз по дороге, одна нога стояла наготове на скейте так, словно он готов был взлететь в направлении моего дома. Я наблюдала, размышляя, что он решит, молчаливо умоляя его поехать в мою сторону.

Что мне действительно стоило сделать — это закрыть шторы. Я знала это, но он проезжал мимо моего дома третий раз, и я решила проверить почту.

Он катился прямо ко мне, когда я как раз подошла к почтовому ящику, и я оглянулась.

— Эй, Брук. Мне было интересно, когда ты решишь выйти и сказать «привет»», — сказал он, остановившись около меня и подкинув свой скейтборд к руке.

Нахальный ублюдок. Я покраснела и посмотрела на почту. Внезапно всё это стало таким интересным: счета и журнал по рукоделию. Журнал по рукоделию?

Я почувствовала его взгляд на мне и перестала копаться в почте.

— Ты видел меня? — спросила я, не глядя на него.

— Мне особенно понравился вид «рука-на-бедре», — ответил он.

Меня передернуло. О, Боже. Мне надо бежать отсюда.

— Пожалуйста, не надо, — сказал он и поймал мою руку. — Я всего лишь дразню тебя.

В конце концов, я набралась мужества посмотреть на него, и он отпустил мою руку.

— Почему ты просто не постучал в мою дверь? — спросила я. — Я видела, как ты проехал мимо, наверное, раза три.

Он пожал плечами и потер заднюю часть шеи.

— Окей, но это не ответ, — сказала я.

Он усмехнулся.

— Ты выглядела такой занятой, пылесосила.

Мгновение я рассматривала его.

— Ты живешь по соседству?

— Прямо вниз по улице.

Что ж, это было очень неловко. Все, касающееся этого парня, было неловким, начиная от его невероятно сексуального лица, прически и тела, и заканчивая тем фактом, что он ходил в мою школу и жил по соседству. Как я могла не замечать его до этого дня?

— Но я никогда тебя не видел, — произнес он. — Ты только переехала сюда?

— Ну, мой отец жил здесь какое-то время. Я переехала к нему, когда мама перебралась в Калифорнию, — объяснила я.

Он смотрел на меня так, как будто ждал дальнейших объяснений. Не знаю, почему, но мне хотелось рассказать все. Это было самонадеянно, но по каким-то причинам меня это не напрягало.

— Мои родители развелись, когда я училась в средней школе, — сказала я.

— Вот черт, они не могли выбрать более подходящего времени? — спросил он.

— Действительно. Тогда я уже была кудрявой, жирной и прыщавой. Проще говоря — сплошная неприятность. Ты подумал, что они могли бы подождать до старшей школы или подождать, когда все нормализуется.

Он усмехнулся.

— В любом случае, я ходила в «Хэноверскую Старшую школу» вплоть до прошлого года, — сказала я. — Но мне не хотелось ехать через всю страну в выпускной год, и вот я здесь.

— Но, в любом случае, это все ещё новая школа, — заметил Райан.

— Это так, но, в конце концов, район знакомый, и у меня есть подруга из старой школы, с которой я все ещё общаюсь, — сказала я.

Он кивнул.

— А какая история у тебя? — спросила я. — Я никогда не видела тебя, тусующимся с кем-то в школе.

Он тут же напрягся, сжимая челюсть точно так же, как и тогда, когда я подловила его в объективе камеры на волейбольной игре.

— У меня нет истории, — сказал он.

Я неслабо смутилась, не зная, что сказать. Было очевидно, что я задела его за живое, и подумала, что лучше не давить на него прямо сейчас. Однако во мне слегка вспыхнуло негодование. После всего, он просто ждал, что я поделюсь с ним, но не хотел ответить тем же. Мне никогда не нравились односторонние отношения, особенно дружеские.

— Итааак, где твой дом? — спросила я, пытаясь найти нейтральную тему.

— Он в шести домах от твоего вниз по улице, — ответил он. — На той же стороне улицы.

— Так мы практически соседи, — воскликнула я, и он кивнул, бросая скейтборд на тротуар.

— Я лучше пойду, — сказал он.

Я тут же ощутила разочарование. Мы только начали разговаривать, и было так много всего, о чем я хотела его спросить, узнать о нем. Почему он был на похоронах Бэт? Почему в школе он был одиночкой? Он был горяч, как пекло, так что я знала, что внешний вид тут ни при чем. Почему он все время смотрел на меня в школе? Почему выглядел сердитым на волейбольной игре? Почему Кэл сказал мне держаться от него подальше? Почему заговорил со мной только сейчас, выглядя веселым до тех пор, пока я не спросила о его прошлом? Боже, я не могла выдержать эту неосведомленность! И глядя, как он ускользал вниз по тротуару все дальше от меня, пока меня наполняли вопросы, оставляя меня в мерзком настроении на весь оставшийся день.

***

— Можешь поверить, что раньше я была черлидером? — спросила я у Люси, как только мы заняли наши места.

Она не знала, как реагировать. Уверена, ей было интересно, почему я вообще это упомянула. Это вышло случайно.

— Я имею в виду, я настолько не подхожу на типаж девушки-черлидера, не так ли?

Люси пожала плечами и одарила меня неопределенной улыбкой.

Я продолжала попытки.

— Я была флайером, — поделилась я. — Могла делать прыжок вверх с приземлением на руки хоть весь день, но «Либерти» было для меня самым сложным элементом.

Люси неловко поерзала на своем сидении.

— У черлидеров есть типаж?

Я была удивлена и почувствовала себя слегка воодушевленной.

— Конечно, есть. Они милые, энергичные и улыбчивые.

Она усмехнулась.

— Это так стереотипно.

Я засмеялась.

— Откуда, по твоему мнению, взялись стереотипы?

Она захихикала, а затем смолкла.

— Не все из них милые, — прошептала она.

— О, ты говоришь о дрянных девчонках, — сказала я.

Я чувствовала себя ужасно. Я знала, этот разговор причиняет ей боль. Знала, что это пробудит старые воспоминания, которые она бы хотела оставить глубоко похороненными, но я должна была узнать, что с ней случилось. После вечеринки я решила быть мученицей, если потребуется, для каждой из этих девушек. Но мне нужно больше информации. Это касалось уже не только Кэла.

Если бы я поставила себя в компрометирующую ситуацию с ним в любое время, когда бы я ни захотела, это понравилось бы мне? Нет, вся история принимала иные масштабы. Были и другие, и я не буду удовлетворена, разрушив жизнь только Кэлу. Я «покончу» с каждым из них.

Люси кивнула. Она выглядела так, словно принимала решение, обдумывая, скольким со мной можно поделиться. Она начала говорить, но тут же закрыла рот, когда Кэл подошел к моей парте.

— Эй, Брук, — произнес он, искоса стреляя взглядом в Люси. Я видела, как она задрожала. Это была самая настоящая дрожь.

— Привет, Кэл, — ответила я.

— Хотелось, чтобы ты подольше задержалась на вечеринке, — сказал он. — Я хотел пообщаться с тобой побольше.

— Ну, долг зовет, — ответила я. — Я должна была подбросить своих подруг домой.

— Да, они выглядели довольно пьяными, — сказал Кэл. — Одна из них увивалась вокруг Паркера.

— Мне кажется, я помню, как он увивался вокруг неё, — исправила я его.

— О, да, верно, — ответил Кэл, качая головой. — Ты действительно его разозлила. — Он усмехнулся. — Ты прервала его игру.

— Извините, — прошептала Люси и испарилась из комнаты.

Кэл наблюдал за ее уходом, а затем повернулся обратно ко мне.

— Эй, послушай, тебе, вероятно, не стоит с ней связываться.

— О, правда? Почему это? — спросила я.

— Она ненормальная, если ты понимаешь, о чем я, — объяснил он. — Я думаю, её отец покончил с собой или что-то еще случилось, и с тех пор она слегка рехнулась.

Я ненавидела Кэла. Смертельно ненавидела его. Если бы в моей сумке был нож, я бы вонзила его ему в сердце. Потом я бы отрезала ему язык за то, каким гребаным вруном он был. Отец Люси был жив и здоров, я узнала это на той неделе, когда она упомянула что-то насчет его работы. Единственный человек, который мог заставить Люси рехнуться, даже если это так, был сам Кэл. Он изнасиловал и её. Я знала, что это так.

Внезапно я взглянула на Райана. Я вспомнила предупреждение Кэла в спортзале о том, чтобы держаться подальше от Райана, потому что он сумасшедший. Что же случилось с Райаном? Очевидно, это что-то связано с Кэлом. Мой мозг вернулся к моменту в ресторане, вспоминая сестру Райана. Она выглядела так, что могла бы учиться в старшей школе, но я никогда ее не видела. Возможно, я просто не обращала внимания. Что, если и с ней что-то случилось? Что, если она была одной из жертв, а Райан был бессилен с этим что-либо сделать? Ведь гораздо сложнее привлечь к ответственности за изнасилование, если нет физиологичеких доказательств. Я сомневалась, что кто-то из этих девушек ходил в больницу после нападения. Я сомневалась, что сестра Райана сделала это, будучи такой юной и напуганной. И ей было стыдно.

Все это крутилось у меня в голове, и услышать словно издалека голос Кэла, старавшегося привлечь мое внимание, заняло у меня немало времени.

— Брук! — сказал он. — Черт, девочка, где ты была?

Я покачала головой.

— Сегодня у меня важный тест по физике. Мне жаль. Я просто отвлеклась.

Я повернула голову, ожидая увидеть Люси, застывшую неподалеку от входа в класс, не имеющей желания возвращаться до тех пор, пока Кэл благополучно не займет свое место в конце комнаты.

— Что ж, подумай о том, что я сказал. Просто стараюсь помочь тебе. Ты же новенькая и все такое, — сказал Кэл.

Он прошел в конец класса, и только тогда Люси зашла внутрь. Она бесшумно скользнула на свое место, не замечая моего присутствия.

***

— Скажите «Лучшие друзья навсегда! », — воскликнула мама за камерой.

— «Лучшие друзья навсегда! » — крикнули мы, держа наши подвески так, что разделенные кусочки были соединены, фиксируя разлом, скрепляя целое сердце, которое читалось как «Лучшие друзья» (Best friends). Это был мой любимый подарок на день рождения от самого любимого человека.

Бэт слонялась вокруг после того, как все гости ушли с праздника. Она оставалась на ночь, и у нас были большие планы, которые включали пиццу, фильмы, макияж и сплетни. Я не думаю, что какой-либо из моих последующих дней рождения мог бы сравниться с этим. Я решила, что восемь лет — это идеальный возраст, и хотела остановить этот момент, когда на мне красивый кусочек украшения, который моя лучшая подруга заботливо выбирала для меня, и никогда не взрослеть.

— Ты обещаешь не снимать его? — спросила Бэт, сидя со мной за кухонным столом.

— Никогда, — ответила я, думая о том, что не могу дождаться утра понедельника, чтобы показать его в школе, особенно тем девочкам, которые мне не нравятся.

Бэт улыбнулась от уха до уха, глядя, как я касаюсь пальцем кусочка сердца.

— Я хотела часть с «Be fri», но знала, что ты ее захочешь, — сказала она.

И правда, я рада носить часть «Be fri», а не «st ends», но я хотела обменяться. Если это сделает Бэт счастливой, не имеет значения, что это мой день рождения, я хотела обменяться.

— Хочешь, поменяемся? — спросила я.

— Нет, нет, — ответила она. — Мне теперь нравится моя половинка. Я просто говорю, что, когда я впервые увидела его, я подумала, что хочу твою.

Я улыбнулась и схватила очередную тарелку с тортом.

— Хочешь, разделим на двоих?

—Ммммм, — ответила Бэт и потянулась за пластиковой вилкой.

— Как думаешь, мы всегда будем лучшими подругами? — спросила я, запихивая слишком большой кусок торта в рот.

— Почему бы и нет, — ответила Бэт.

Я засмеялась с набитым ртом.

— Точно. Почему бы и нет?

— До тех пор, пока ты не станешь подлой, как Кортни, — сказала Бэт.

— Я бы никогда не повела себя, как она! — воскликнула я.

— Я знаю, Брук.

Она непринужденно закинула левую руку мне на плечо.

— С днем рождения, Брук, — сказала она и наклонилась, чтобы поцеловать меня в щеку. Крошки торта с её губ остались на моем лице.

А мне было все равно.

***

Я проснулась в рыданиях. Схватилась за живот и стала раскачиваться вперед и назад, вперед и назад, чувствуя угрозу панической атаки, бессильная остановить ее. Я слышала голос Бэт, снова и снова повторяющий вопрос:

— Ты обещаешь не снимать его?

Я не могла дышать, когда новая волна рыданий захлестнула меня. Рукой я прикрыла рот, но это не подавило мои рыдания. Я привыкла к постоянному чувству вины, но это было чем-то другим. Это было тяжелее, страшнее. И я боялась, что останусь в этом капкане навсегда, не смея двигаться вперед из-за того, как предала её.

— Я обещаю! — закричала я до того, как поняла, что произнесла это вслух.

Папа влетел в комнату.

— Брук, что случилось? — спросил он, садясь рядом со мной и обнимая.

Я заплакала сильнее, пряча свое лицо на его плече, влага из моих глаз и носа стекала на него.

— Я была ужасной подругой, — плакала я.

Папа поглаживал мои волосы.

— Это невозможно.

Но папа не знал, что я сделала. Он не знал о грехах, о которых мне приходилось каяться, о болезни моего рассудка, которая заставляла меня все время слышать Бэт, говорящую со мной, молящуюся со мной. Проклинающую меня. Плачущую из-за меня.

Я отстранилась и вытерла нос.

— Да, папа, была.

— Что ты имеешь в виду, Брук?

— Ты будешь считать меня такой ужасной, если расскажу тебе, — ответила я. Мой голос не повиновался мне и дрожал.

— Я бы никогда так не подумал, — ответил папа.

Я вздохнула.

— Я тайком встречалась с парнем Бэт до того, как она умерла.

Папа промолчал.

— Она узнала об этом, — сказала я. — Я не думаю, что именно поэтому она… сделала это, но я чувствую себя такой виноватой. У меня не было шанса сделать все правильно. — Новые слезы покатились по моим щекам, одна за другой спускаясь по моим рукам и груди.

— Ты всё ещё с её парнем? — спросил папа.

— Нет! — воскликнула я. — О Боже, нет!

— Значит, ты всё сделала правильно, — ответил папа. Он приобнял меня одной рукой, и я положила голову ему на плечо.

— Я не думаю, что этого достаточно, — прошептала я.

— Ты попросила у неё прощения до того, как она умерла? — спросил папа.

— Да. Я имею в виду, что она не стала бы говорить со мной тет-а-тет, поэтому мне пришлось оставлять ей сообщения на автоответчик, но да. Я пыталась. Я пыталась месяцами. Всё лето.

— Что ж, милая. Это все, что ты могла сделать, — сказал папа и поцеловал меня в макушку.

Но я знала, это не всё, что я могу сделать. Есть путь искупления для меня. Я должна это сделать, иначе Бэт будет преследовать меня вечно. Я представила, как мой мозг ухудшается, становясь черным от болезни, вызванной чувством вины. Я не могла выдержать эту мысль, и упросила отца остаться со мной. Я слишком боялась снова заснуть и увидеть лицо Бэт, поэтому мы спустились вниз. Он сделал мне чай, и мы сидели бок о бок, беседуя в ранние утренние часы, пока на заднем фоне гудел телевизор.

***

Я стояла, рассматривая пустой холст — совершенно белый и полный надежд. Мои краски были наготове, как и образ в голове. Я расположилась на улице, на задней террасе. Я никогда не рисовала в доме, даже с приемлемым освещением. Нет. Если я хотела создать что-то стоящее, мне нужно было солнце.

Солнечный свет на моей макушке был теплым и восхитительным, слабее летнего солнца, но все же сильнее, чем зимнее. Времена года менялись, и я отметила первые пожелтевшие листья на заднем дворе. Это и было моей идеей: нарисовать листья.

Я окунула кисточку в лужицу масляных красок, которые смешала. Я никогда не рисовала акрилом. Мама как-то спросила меня, почему я не могу быть «дешевым» художником, отмечая огромную разницу в цене между акриловыми и масляными красками. Что я могла сказать? Я не могла заставить её почувствовать разницу, ведь акриловые краски засыхают почти мгновенно на холсте. Невозможно ими манипулировать. Они упрямы, и непростительно сделать ошибку. У тебя нет другого выбора, кроме как рисовать после своего промаха. А потом он остается, скрытый в картине, но ты всегда будешь знать, что он там был.

Но масляные краски другие. Они прощают тебя, если ты ошибешься, засыхая медленно, чтобы предоставить тебе достаточно времени, чтобы исправить ошибки, и сделать все правильно. Во многих случаях, я могла оставить мою картину на несколько дней, вернуться к ней и манипулировать цветами, как будто они только что были нанесены. Масляные краски приспособлены к человеческим условиям, они понимают наши недостатки и дают нам достаточно времени, чтобы изменить себя до того, как мы все сделаем правильно. Я не могла заставить маму понять все богатство масляных красок.

— О, я знаю все об их богатстве! — сказала мама несколько лет назад, когда у меня только появилось это хобби. «Всё, что я знаю, это то, что лучше бы тебе это не наскучило».

Мне никогда не надоедало рисовать. Если уж на то пошло, я трудилась каждый год, чтобы стать лучше, изучая новые техники, открывая свои сильные стороны. Кроме того, рисование помогало мне спастись. Мне не нужно было быть популярной Брук. Забавной Брук. Сексуальной Брук. Остроумной Брук. Я могла быть настолько уязвимой и странной, насколько мне хотелось, и мои друзья прощали мне это, потому что это — творчество. И они были впечатлены.

Первое прикосновение кисти к холсту опьяняющее. Думаю, это обещание чего-то замечательного, красивого. Ты можешь видеть законченный результат в своем подсознании, но никогда не выходит в точности то, чего ожидаешь. Это всегда лучше, по крайней мере, исходя из моего опыта. И вот откуда исходит опьянение. Ты думаешь, что знаешь, чего ожидать. Ты думаешь, что у тебя всё спланировано. Но что-то внутри тебя всегда удивляет, и это скрытое что-то удерживает тебя в безмолвии до тех пор, пока картина не будет завершена.

Я начала, чувствуя прилив удовольствия в момент, когда моя кисть коснулась холста для первого мазка. Я работала все утро, выписывая каждый листок, заботливо смешивая цвета, которые, как я думала, должны отразить один из последних выдающихся всплесков жизни: жемчужные тона богатого красного, золотого, коричневого и огненно-рыжего. Но я не могла сделать цвета достаточно яркими. Они выглядели ярко на палитре, но в момент, когда я наносила их на холст, они становились блеклой, скучной тенью.

Я думала, глаза разыгрывают меня. Я посмотрела вниз на свою руку, которая держала палитру. Цвета кричали на меня. Я посмотрела на свою картину. Они стонали перед тем, как стихнуть. В мгновение ока. Но перед этим они немного посмеялись надо мной. Я слышала их смех. Я слышала её смех.

Мое сердцебиение ускорилось. Я почувствовала прилив гнева, который был далек от праведного. Это был чистый гнев, и он проносился сквозь меня как прилив адреналина. Такой вид гнева, с которым ты ничего не можешь поделать, но если ты не будешь сдерживаться, ты знаешь, что взорвешься. Я не хотела привлекать внимание соседей, играющих поблизости, поэтому негодовала молча.

Я уставилась на свою безжизненную картину и проговорила:

— Бэт. Ты долбанная сука.

ГЛАВА 8

Райан был особенно молчалив после нашего разговора, состоявшегося несколько недель назад. Он не замечал меня в классе, и я больше не видела его, катающимся на скейте по тротуару. Иногда я сидела в гостиной, открыв шторы, и высматривала его. Это было очевидно и отчаянно, но мне было все равно. Я знала, он видел несколько раз, как я разговаривала с Кэлом в школе, и мне было любопытно, было ли это причиной отсутствия интереса с его стороны. В любом случае, мои чувства были задеты, так же, как и моя гордость. Разве не должен он пытаться завоевать мое расположение или что-то ещё? Разве это не то, что делают мужчины?

Вместо того, чтобы ждать его, я решила нанести ему визит. Была вторая половина зябкого октябрьского дня, суббота, так что я захватила легкий жакет и направилась вниз по тротуару, отсчитывая шесть домов от моего. Я прошла по каменной дорожке к входной двери, чувствуя, как стремительно бьется сердце. Это было хорошее волнение, ожидание чего-то чудесного, смешанного со страхом, что все обернется не так, как надеешься. Но надежда, в любом случае, заставила меня постучать в дверь.

Ответила молодая девушка.

— Да?

Я узнала её, это была сестра Райана, которая была с ним в ресторане. Волосы у нее были того же цвета, что и у Райана, те же голубые глаза, хотя её глаза были менее прозрачными.

— Я Брук. Живу прямо на этой улице, — произнесла я. — Я подруга твоего брата.

— У моего брата нет друзей, — ответила девушка. — Но, в любом случае, я впущу тебя.

Я была поражена. Сказать такое, и то, как она это сказала. Сухой факт. Не грубо или жестоко. Просто как факт.

Я выпалила то, что не должна была.

— Как у него может не быть друзей? Он такой милый.

Тупица. Какая тупица.

— Ужас, — ответила девушка. Она приподняла голову и изучала меня. Она была такой хорошенькой, и мне стало интересно, почему я никогда не замечала ее в школе. — Он тебе нравится?

Я не знала, что ответить. Её губы скривились в усмешке, и она отошла в сторону, приглашая меня внутрь.

— Райан! — крикнула она в сторону лестницы. — Твоя девушка здесь.

— Мило, — проговорила я, и она захихикала. — Как вышло, что я не видела тебя в школе?

— Я ещё не в старшей школе, — ответила она. — Я в восьмом классе.

— Понятно.

Я посмотрела на лестницу, сердце заколотилось, когда я услышала тяжелую поступь. Появился Райан, одетый в клетчатые пижамные штаны, со спутанными волосами, он спускался по лестнице с наполовину натянутой футболкой. В голове крутились мысли о его рельефном прессе с четко очерченными мускулами до того, как он опустил футболку. Он был сексуальнее, чем когда-либо.

— Эй, — сказал он мне. Он явно был в замешательстве.

— Привет, — ответила я, будучи в таком же замешательстве. Зачем я вообще пришла?

— Райан, когда ты успел завести девушку? — спросила его сестра.

— Она не моя девушка, Кэйлин, — ответил Райан. — Уходи.

Я знала, это глупо, но мое сердце перестало биться от этих слов: «Она не моя девушка». Я почувствовала укол, но постаралась это проигнорировать.

Кэйлин пожала плечами и вышла из комнаты. Она утратила интерес, как только узнала, что статус отношений её брата не поменялся.

— Твоя сестра милая, — заметила я.

— Моя сестра надоедливая, — ответил он, проводя рукой по своим растрепанным волосам.

— Ты только проснулся, — спросила я, отмечая его одежду.

— Нет, — ответил он.

— Таааак, почему в пижаме? Вроде как уже 4 часа дня.

Он пристально смотрел на меня с секунду.

⇐ Предыдущая 2 3 4 5 678 9 10 11 Следующая ⇒