С разницей в год

Дополнительный рассказ к серии книг «Все запутано» Эммы Чейз

Переводчик: Яна Давиденко

Редактор: Анастасия Антонова

Специально для группы: https: //vk. com/e_books_vk

С разницей в год

Для женщины даты важны. Особенно для женщин, которые состоят в отношениях. Все большие праздники: Рождество, День Святого Валентина, Пасха. И, конечно же, День Рождения. Потом идет день, когда вы познакомились; день, когда пошли на свидание; день, когда сбросили бомбу, под названием «любовь»; день, когда обручились; день, когда поженились…

Я мог бы продолжать, но, правда, не хочется.

Потому что вот в чем дело — парням это все до лампочки. А когда мы притворяемся, что переживаем за это? Только для того, что бы избежать словесного надирания задницы, что обязательно случится, если мы будем показывать, что нам все равно. Для нас, лишь один день имеет значения. Лишь один момент, который заслуживает признания. Священный день поклонения.

Мне нравится называть его — Траховщина.

Это день, когда вы впервые заключаете сделку. Чпокаетесь. Делаете хоумран[1].

Или в моем случае — грэнд слэм[2].

Ну, серьезно, вы каждый день встречаете новых людей; это обычное дело. Но если у вас нет таких звездных данных, как у вашего покорного слуги, вы не будете трахать первую встречную каждый день. Так что для парней, день, когда вы впервые переспали — определенно праздник. А для меня и Кейт? Такой день — сегодня, детишки. Это важный день. Год назад, моя жизнь изменилась навсегда. Ее фундамент треснул.

И моя кровать тоже.

Поэтому прямо сейчас я на кухне. Видите меня? Нарезающего фрукты и разные сыры, посвистывая? Это на потом. Они нам пригодятся — чтобы набраться энергии. Потому что, в моей книге, вы не просто увековечите память о траховщине. Вы поставите ее на вершину. И, учитывая олимпийски-высокую планку, что мы поставили в ту ночь? Теперь передо мной стоит трудная задача.

Но я всегда готов к трудностям. Умышленно созданным.

Не хочу, чтобы вы также думали, что траховщина — это значит трахаться, как собачки.

Хотя, в такой позе тоже классно.

Но нет, это также традиции. Сантименты.

Подарки.

На первую годовщину свадьбы, предполагается, что подарки должны быть из бумаги, или какие-нибудь бесполезные безделушки. Мой подарок намного лучше — пусть эльфы Санты сожрут себя поедом. Кейт с ума сойдет, когда его увидит. У нее отвиснет челюсть. А за ней отправятся ее трусики.

Открывается входная дверь.

А вот и сама счастливица.

Я уехал с работы в обед — надо было сделать кое-какие приготовления — так что я не видел ее с самого ланча. Я иду в гостиную. А там она — с сумкой в руке, в коротком пальто поверх ее хрупкого маленького тела. Ее блестящие волосы распущены. Остроносые черные туфли на каблуках скрывают ее вкусные пальчики, которые мне нравится посасывать, как конфетку.

Она улыбается.

И, как всегда, на меня это действует, как удар под дых.

— Привет, мой бойфренд.

— Моя девушка.

От нас тошнит, правда? В углу есть мусорное ведро, если вам надо блевануть.

Я иду к ней, крадучись.

— Как прошел день, дорогая?

Она ставит свою сумку, но остается в пальто.

— Он был… рассеянный.

Собираюсь спросить ее, что это значит, но она меня перебивает.

— Что это?

Она спрашивает про зажжённые свечи и лепестки роз, разбросанные на полу.

В зависимости от вашего образа жизни, есть несколько определений романтики. Для некоторых это классическая музыка, массаж ног, или шелковые простыни. Лично для меня, минет во время игры Янки — это идеально. Но Кейт более рюшчато-девчачьего типа романтик.

Так что это для нее.

— Свечи.

Она улыбается.

— Спасибо, Капитан Очевидность. Я имела в виду, для чего они.

Я обхожу ее кругом, медленно лаская взглядом каждый изгиб ее тела — как это будут делать вскоре мои руки. Потом я наклоняюсь и шепчу ей на ухо.

— Это часть твоего сюрприза. Потому что сегодня очень, очень особенный день.

Она вздрагивает — по-хорошему. А голос ее становится тихим.

— Я знаю. Год назад, в этот день, я потрясла твой мир.

— Ты потрясла мой мир?

Она кивает, а ее глаза сверкают.

— Да. И он сошел со своей оси.

— Уверен, это было взаимно.

Она смачивает губы кончиком своего языка.

— Ошибаетесь, мистер Эванс.

Я подхожу ближе.

— Может, вам напомнить, мисс Брукс.

Она наклоняет голову, смотря мне прямо в глаза. Бросая мне вызов.

— Думаю, это как раз то, что мне нужно.

У меня дрожат руки, когда я притягиваю ее к себе, и наши губы сливаются в поцелуе. Год назад я так не ценил поцелуи. Потом это было просто, как затравка — как нескончаемый поток трейлеров, которые вам надо вытерпеть, сидя в кинотеатре, прежде чем вы перейдете к главному представлению.

Но с Кейт, поцелуи — это уже само по себе целое событие в сексе. То, какая она на вкус. Как она стонет. Как ее язык скользит по моему. Просто сводит с ума. Собираюсь стянуть с нее пальто, но она перехватывает мои руки. Убирает их назад, немного задыхаясь.

— Подожди, не сейчас. Сегодня я ушла пораньше с работы, чтобы кое-что приобрести. Для тебя.

— У меня тоже кое-что есть. Можно, я буду первым?

Мне нравится быть первым. Таков уж я есть.

— Ладно.

Я встаю перед ней. Потом медленно расстегиваю рубашку, все время сохраняя с ней зрительный контакт.

Кейт пытается угадать.

— Ты что, брал уроки стриптиза?

Я улыбаюсь.

— Нет. Но я возьму это на заметку в следующем году.

Моя рубашка, что была надета сверху, падает на пол. Снимаю белую футболку через голову. А Кейт прикасается рукой к моей груди, а потом ведет ей вниз по моему животу. Я отступаю назад и грожу ей пальцем.

— Терпение, Кейт.

Она топает ножкой и надувает губки. А мне хочется сказать ей, куда следует приложить эти пухлые губки. Но молчу. Сначала подарки.

А потом наша очередь.

Ха — вы поняли?

Я поворачиваюсь в сторону и снимаю марлевую повязку, которая скрывает верхнюю часть моей правой руки. А потом она видит это. У нее забегали глазки.

— Ты сделал тату… с моим именем?

Это черная плетенка — КЕЙТ.

Я надеюсь, вы не думали, что это будет кольцо на помолвку или что-то в этом роде. Бросьте. В наше время, кольца немного значат. Спросите моего женатого друга, который завсегдатай в стриптиз-клубах — кольцо можно снять.

А вот тату? Это навсегда. Постоянно — если только вам не по душе идея о том, что у нас несколько слоев кожи, которые можно снимать.

Не веря своим глазам, Кейт скользит пальчиками по татуировке.

— Мне нравится, Дрю. Это самая… удивительная вещь, которую кто-либо для меня делал. Я тебя люблю.

На какой-то момент она улыбается. А потом выражение ее лица меняется. И она выглядит… разочарованной.

— Что? Что не так?

— Ничего… просто… ты заклеймил мое имя на своей коже. Я себя ощущаю немного глупо, потому что у меня для тебя всего-лишь игрушки.

У меня уши тут же торчком. Как у собаки, которая слышит шуршание ее упаковки с едой.

— Игрушки? А игрушки эти… по своей натуре… неприличные?

Кейт прикусывает губу. И кивает.

Господи. У меня пересыхает во рту.

— Можно… посмотреть?

Некоторые парни не особо любители игрушек. Дилдо — со всеми их прибамбасами — могут напугать. Но только не меня. Я на них смотрю, как на рабочий инструмент. Электроинструмент, чтобы быть точным, и нет ничего постыдного в их использовании. Даже бригадир не станет строить дом без ножовки и молотка, верно?

Кейт достает из своей сумочки пакет. Она запускает в него руку и достает оттуда короткий хлыст с бархатным наконечником.

И мой член тут же оживает, как монстр Франкенштейна.

Для вас, дамочки? Возьмите на заметку. Сексуальные игрушки — это величайший подарок. Веселье для всей семьи. Ну ладно, не совсем для всей. Но это определенно подарок, который надо дарить и дарить. Она отдает его мне.

— Помнишь, несколько недель назад? В гостиной, когда ты… знаешь… своей рукой?

У меня бездыханный голос.

— Да.

Конечно, я помню. Глядя на нее, вы можете не знать, но глубоко внутри, в сексе Кейт способна на многое. Она любит доводить меня до грани — видеть, как я теряю разум. И в тот самый день, она дразнила меня все утро, прохаживаясь вокруг без лифчика в маленьком топике и трусиках. В какой-то момент она села мне на колени и поерзала на них.

Потом подскочила, говоря о том, что у нее нет времени закончить начатое ей, потому что ей надо было работать.

И я потерял терпение, уложил к себе на колени и отшлепал ее.

Как плохую девчонку, которой она и была. Ничего такого, о чем следовало бы написать в Истории О — просто несколько шлепков по заднице. Но было забавно.

Кейт застенчиво улыбается.

— Мне это понравилось.

О, малыш — и не только тебе.

Кейт снова лезет в пакет. И вытаскивает оттуда маленький серебряный цилиндр.

Это вибратор. Он сильно похож на детский шокер, который продается в магазинах с товарами для злых шуток. Она дает его мне.

— Это называется…

— Пуля, — заканчиваю я вместо нее. — Дааа, я знаю.

Пристально смотрю на эту штуку. А в голове у меня мысли о Кейт, которая извивается подо мной — на грани безумства и в мольбах поскорее кончить. Голос мой становится хриплым, но боготворяющим.

— Ты самая замечательная девушка на свете.

Обнимаю ее и целую. Долго, медленно и с благодарностью. Кейт отклоняется назад и широко улыбается.

— Есть кое-что еще. Что я приберегла напоследок.

Она медленно развязывает пояс на своем пальто, а потом в одно движение сбрасывает его на пол.

И я чуть ли не кончаю.

Многие женщины считают, что белье это магический элемент соблазнения. Они покупают что-то кружевное и дорогое, и ждут, что мы, парни, будем истекать слюнями. Но на самом деле все не так.

В Рождество, например, когда вы видите большую, блестящую упаковку под елкой с вашим именем на ней, вам становится интересно. Но с нетерпением вы ждете не обвертку. А подарок, что находится внутри. То же самое с бельем. Это мило — но обнаженное тело всегда лучше.

За исключением этого.

Это огромная фантазия каждого мужчины, рожденного после 1975г.

Это элита эротизма.

О, дааа — это бикини Принцессы Леи.

У меня отвисает челюсть.

— О… черт.

Кейт медленно поворачивается кругом. Гордо.

— Тебе нравится? Трусики здесь с прорезью.

У меня нет слов.

Серьезно. Я потерял дар речи. Уверен, что каждая капля моей крови устремилась к моему члену, так что в мозгу ничего не осталось. У Кейт хриплый голос, соблазнительный.

— Если ты обещаешь быть хорошим… я разрешу тебе приковать меня, как Джабба Лею.

Я выхожу из своего транса, в который меня ввело мое желание, хватаю ее за руку и притягиваю к себе.

— Малыш, единственное, что я могу тебе обещать, это то, что завтра ты не сможешь ходить.

Поднимаю ее и перекидываю через плечо. Она кричит. И смеется. А я иду вниз по коридору, проходя мимо своего подноса с закусками.

Ну, правда, — кому нужна эта чертова еда?

***

Спускаю Кейт со своего плеча, по пути хватая ее за сладкую попку. Разворачиваю ее к себе спиной, сгибаю хлыст и отпускаю его.

Шлеп.

Он ударяется о ее обнаженную ягодицу, а она, взвизгнув, дергается вперед. Потом она хохочет.

— Может, не такая уж и хорошая идея. С великой силой приходит и великая ответственность, Бэтмэн.

За секунду я стягиваю с себя штаны и боксеры.

— Не беспокойся. Я планирую удовлетворить любую ответственность, что у меня будет, снова и снова, и снова, и еще больше. А теперь, забирайся в чертову кровать.

Она забирается — на четвереньки. Волосы перекинуты через одно плечо. И смотрит мне прямо в глаза.

Господи, только посмотрите на нее. В таком наряде — ради меня — ждет.

Чувствую себя ребенком в кондитерском магазине.

Вопрос только в том: с чего начать? Это всегда невероятная головоломка. Все, чем обладает Кейт, достойно равного внимания. Черт, у нее даже сгибы коленок сзади сексуальные.

Я провожу бархатным наконечником хлыста по ее груди, вниз по животу. Останавливаюсь между ее ног.

И потираю.

Вся прелесть в использовании этого инструмента в том, что при соприкосновении с кожей, нервные окончания в том месте становятся сверхчувствительными.

Натянуты — как струна через чур настроенной гитары, которая изнемогает от желания, чтобы ее щипнули.

Глаза Кейт закрываются, а голова отклоняется назад. Я потираю хлыстом по ее киске, вперед и назад.

А потом делаю легкий удар.

А она ахает.

Когда мне было десять, мои родители купили гоночный велосипед, тогда был пик моды выделывать трюки на великах. Помню, как в то время я думал, что это был самый лучший подарок в моей жизни.

Мда, каким я был идиотом.

Я наклоняюсь ближе к кровати, над ней, и целую ее вдоль позвоночника к шее.

Стягиваю золотое бикини с одной ее набухшей груди и присасываюсь к ней.

Сладкая.

Ее сосок уже превратился в тугую розовую горошину, но я все равно смачиваю его языком. Кейт стонет. И поднимает одну руку к моему затылку.

Я шлепаю ее хлыстом.

— Не двигайся.

Ее рука снова падает на кровать.

Это… подчинение. Дело не в деградации или унижении — все дело в доверии. В полном открытии вас, в абсолютном обнажении. Предлагать все, что у вас есть, все, кем вы являетесь, кому то еще. Позволить видеть им вас настоящих, не просто человека, которым вы хотите быть. Каждый грех, каждую фантазию, потому что знаете, они никогда вас не осудят. Никогда не обидят. Некоторые так и проживают свою жалкую жизнь, не зная о том, что такое настоящее доверие.

Но я знаю.

У меня оно есть.

С Кейт. Только с ней.

Последний раз облизываю ее сосок и двигаюсь дальше. Скольжу хлыстом вниз и включаю вибратор.

Потом перехожу к попке Кейт. На ее ягодице светится яркая красная отметина. Прохожусь по ней своим ртом. А жужжащей пулей двигаюсь по ее ногам, выводя большие медленные круги — приближаясь к ее клитору, но при этом к нему не прикасаясь.

Предвкушение, удовлетворение — наслаждение и боль — это такое тонкое равновесие. При смешивании в равных количествах, ощущения могут быть невероятными. А так как я эксперт по телу Кейт, я знаю, как с ней надо играть. Когда ускорить движения, а когда быть помедленней. Если бы Кейт была оркестром, я был бы маэстро.

Она стонет и извивается, пытаясь приблизиться своей горячей точкой к вибро-игрушке. Но я ей не даю.

Не сейчас.

Хватаю низ ее золотого бикини сзади, стаскиваю по ее бедрам и швыряю на пол. Потому что, сколько бы удовольствия не доставляли трусики с прорезью, вагина Кейт слишком прекрасна, чтобы ее прикрывать.

Я вожу пулей кругами перед ее вагиной. А потом опускаю голову между ее раздвинутыми ногами сзади. Прижимаюсь губами к краю ее киски, растягивая время. А потом проникаю языком внутрь.

А пуля наконец-то касается ее клитора, и я сильнее ее прижимаю.

Она стонет, когда кончает. Ее лоб ударяется об кровать, а руки и ноги дрожат от оргазма. Она бормочет:

— Дрю... пожалуйста… я хочу… Боже…

Все соловьи еще там? Теперь они просто должны убиться своими птичьими пистолетами.

Потому что молящая Кейт издает самый сладкий звук, который мог создать Бог.

— Что, малыш… что ты хочешь?

Вместо того чтобы просить моего члена, как я предполагал, Кейт меняет позиции. Она разворачивается, и, не успев и глазом моргнуть, как мой до боли налитый член оказывается у нее во рту.

Я закидываю голову назад. И я почти уверен, что только что ослеп.

— Боже… Кейт.

Она сильно сосет и быстро водит губами вверх и вниз. Как бы невероятно прекрасен не был ее рот, я нахожу силы вытащить свой член из ее рта. Разворачиваю ее кругом, впиваюсь руками в ее бедра, и врываюсь в нее сзади. Она издает долгий и низкий рык. С облегчением и удовлетворением.

Или, может, это был я.

Мы так чертовски возбуждены — не могу сказать больше.

Она делает толчок навстречу мне, когда я устремляюсь вперед. Голова Кейт низко, а ее волосы качаются словно маятник, когда мы делаем толчки, когда наши тела сливаются. Хлопая друг о друга. Мои толчки наращивают силу. Продвигая нас вперед.

Но мне нужно больше. Нужно чувствовать ее — быть ближе к ней. Подталкиваю ее дальше в кровать. И забираюсь за ней.

Потом, все еще находясь внутри нее, тяну ее вверх за плечи и сгибаю свои ноги так, чтобы ее ноги обхватывали меня — но отвернувшись лицом. Поза девушки ковбоя, только перевернутая.

Я прижимаюсь грудью к ее спине. Ее волосы щекочут мое лицо, когда мои губы с жадностью терзают ее шею. Она везде — вокруг меня. Ее запах, это чувство ее рядом со мной, вкус ее кожи, звук ее голоса, выкрикивающего мое имя.

Всепоглощающе.

Ошеломляюще.

Как потоп.

А если вам надо идти? Верьте мне — вот эта хренова дорога.

Мои руки скрещены на груди Кейт, ладони на ее плечах, прижимают их вниз, когда я совершаю сильные толчки.

Из нее вырываются резкие звуки:

— Дрю… Дрю… Я кончаю!

— Черт… я знаю… я это чувствую.

Ее стенки крепко заглатывают меня, словно голодный удав.

И даже если мне хочется ее сдержать, даже если я не хочу, чтобы это кончалось сейчас — или вообще когда-то, у моего члена, очевидно, иное мнение, и я взрываюсь внутри нее.

Мои руки падают на талию Кейт, прижимая ее ближе к себе. Ее голова упирается мне в колени, а мои губы на ее спине.

Мы оба тяжело дышим, без сил.

Но я заговариваю первым.

— Самый… лучший… подарок.

Кейт смеется.

— Не могу не согласиться.

***

Гораздо, гораздо позже, Кейт и я лежим посреди кровати, поверх одеял. Переплетенные конечности и вспотевшие тела.

Эта часть мне нравится.

Может, неловко это признавать, но давайте смотреть правде в глаза. Имя Кейт наколото на моем чертовом плече. Разве надо притворяться, что она держит мои яйца у себя в сумочке? В данном случае это бесполезно.

Ее голова лежит на моей груди. И я чувствую, как она улыбается, прежде чем прошептать:

— Расскажи мне что-нибудь о себе. Что-то, чего никто не знает.

Я смотрю в потолок. И выдаю свой самый темный и глубокий секрет.

— На моем iPod есть Джастин Бибер.

Она хихикает.

— Правда?

— Угу. Эту песню — As long as you love me. И если ты расскажешь об этом друзьям, я буду отрицать это до смерти.

Она водит пальчиками по моему животу. Потом я говорю.

— Теперь ты. Скажи мне чего-то, что я еще не знаю.

Она медленно целует меня в грудь, пока думает. Потом смотрит мне в глаза.

— Ничего. Ты знаешь обо мне все, что только можно.

— Хорошо. Тогда… если бы ты могла загадать три желания, что бы ты пожелала?

Как-то я сказал Кейт, что хочу исполнить все ее желания. Но в то время я не думал, что это возможно, но сейчас она значит для меня на много больше, чем в ту ночь, когда я ей это сказал. Так что если есть что-то, чего она желает, что-то, в чем она нуждается? Небесам и преисподне лучше быть на чеку — потому что я переверну все, чтобы достать это для нее.

Она думает еще немного. А когда говорит, голос ее тихий от удивления и благодарности.

— Мне нечего желать.

— Что ты имеешь в виду?

— Ну, в настоящий момент у меня есть все, что я хочу. Моя мать счастлива, я люблю свою работу. И даже больше того, что я когда-либо могла желать… прямо сейчас передо мной.

Я тяжело сглатываю. Слышать такой ответ? Это лучше, чем целый мешок сексуальных игрушек.

Ладно — может не лучше хлыста.

Беру ее лицо в свои ладони и целую ее.

Жизнь — забавная штука, знаете? Год назад могли бы вы подумать — когда Кейт и я пришли к этому, завалились через мою входную дверь — что мы когда-нибудь окажемся здесь? В тот раз, я решил, что это будет лишь на одну ночь. Удивительным — без вопросов — но все равно просто фантастическим утолением моего долговременного зуда.

И вот я здесь.

Преданный.

Моногамный.

Абсолютно, отвратно потерявший рассудок.

И я не могу быть счастливее.

И это всего лишь первый год. Ну, чтобы не превращаться в дневник памяти, но у Кейт и меня впереди еще много лет. Целая жизнь.

И я планирую сделать каждый год одним из самых сумасшедших.

[1] в бейсболе: удар, после которого бэттер пробегает через все базы и возвращается в дом.

[2] в бейсболе: удар с хоум-раном в ситуации, когда все базы заняты раннерами, что позволяет команде набрать сразу 4 очка.

12 Следующая ⇒