Глава 13. Эпилог 3 страница

Снова кивок.

— Я рад, что всё наладилось, — он деланно вздохнул. — Сейчас особенно важно, чтобы каждый сотрудник Хогвартса был в полной боеготовности. Столько хлопот с этим балом-маскарадом… Я уже жалею, что согласился. Стандартного праздничного пира было бы вполне достаточно.

— Профессор Флитвик умеет убеждать, — аккуратно поддержала она разговор, изумляясь тому, что директор делится с нею своими трудностями, и тут же напряглась: а вдруг он снова решил подрядить её к какой-нибудь внеурочной деятельности?

— А подростки словно с цепи сорвались, — продолжал между тем Снейп. — Честное слово, я иногда готов начать всерьёз воспринимать идеи мистера Филча.

— Насчёт подвешивания учеников за палец?

— Да. А вы, мисс Грейнджер, по-прежнему намерены держаться в стороне от всего этого безумия?

— Треть профессоров уже согласилась приглядывать за учениками на хэллоуинском балу. По регламенту больше не требуется.

— Понимаю. Всё это утомительно. Ещё и выбор костюма. Я, признаться, до сих пор не представляю, что надеть, чтобы не выглядеть посмешищем.

— Преподавательский состав тоже будет в костюмах? Я не знала…

— Может быть, вы составите мне компанию за вечерним чаем и поможете определиться с нарядом? Ваш ум более склонен рождать интересные идеи.

— О, спасибо, сэр. За комплимент и за предложение. Это очень любезно, правда, но я вынуждена отказаться. Накопилось много дел. Мне жаль.

— Торопитесь к своему принцу? — он посмотрел на неё с легким прищуром и ироничной улыбкой.

— Ч-что? — уставилась на него Грейнджер.

— Выражение есть такое — принц на белом гиппогрифе. Не слышали?

— Нет.

— Не смею вас более задерживать, мисс Грейнджер. Приятного вечера.

— И вам, директор Снейп, — уходя она придержала дверь рукой. — Я обязательно подумаю над идеей костюма для вас.

Летающий_Принц: Вечер добрый, миледи. Как ваш разговор с руководством?

Lithospermum: Вечер добрый, милорд. Всё сложилось удачно для меня.

Летающий_Принц: Вот видишь. Тебе стоит чаще меня слушаться.

Lithospermum: В таком случае, может быть, ты поможешь мне ещё одним советом?

Летающий_Принц: Я к вашим услугам, мадам.

Lithospermum: У нас на работе будет небольшой корпоратив по случаю Самайна. Все обязаны прийти в костюмах, и начальник попросил у меня помощи в выборе наряда. А у меня никаких идей.

Летающий_Принц: Опиши его внешность.

Lithospermum: Высокий, худощавый, подтянутый, бледное лицо, чёрные волосы, чёрные глаза, большой нос.

Летающий_Принц: Нос такой большой, что достоин отдельного упоминания?

Lithospermum: Да нет, не такой уж. Вообще, лицо у него очень строгое.

Летающий_Принц: У меня, между прочим, тоже большой нос. Знаешь, о чём это говорит? ; )

Lithospermum: Эм… Мне приходят в голову неприличные ассоциации.

Летающий_Принц: О том, что в моём роду были римляне.

Lithospermum: О как! : D

Летающий_Принц: Ладно, а характер у него какой?

Lithospermum: Угрюмый, замкнутый, холодный, саркастичный.

Летающий_Принц: Не самый приятный тип.

Lithospermum: Да нет. Он…

Летающий_Принц: Что?

Lithospermum: В определённых случаях способен проявить заботу и оказать помощь в трудной ситуации. Очень смелый. Умен и талантлив во многих областях магии, а в некоторых является, пожалуй, лучшим.

Летающий_Принц: Так-так: вижу, у меня появился соперник.

Lithospermum: Не придумывай. Так что насчёт костюма?

Летающий_Принц: Понятия не имею. Очень противоречивый тип.

Lithospermum: Ну спасибо 😊 Помог так помог!

Летающий_Принц: Рад услужить. А сама ты в чём будешь?

Lithospermum: Я не иду.

Летающий_Принц: Упустишь возможность отдохнуть и пообщаться с коллегами в неформальной обстановке?

Lithospermum: Я лучше отдохну по старинке, с книгой в руках.

Летающий_Принц: Я начинаю думать, что твои друзья не так уж и не правы насчёт того, что ты не умеешь развлекаться.

Lithospermum: Может и так. Но зато у меня будет целый свободный вечер, и я смогу вдоволь пообщаться с тобой 😊

Гермиона была в замешательстве. После несостоявшегося свидания Принц проявлял не меньший интерес к общению, однако ещё раз на встречу звать её не пытался. А вдруг он ждёт дальнейших шагов от неё? Стоило ей подумать об этом, как на пергаменте проступило:

Летающий_Принц: Увы, не сможешь. Завтра меня отправляют в командировку в другую страну, где заклинание чата не действует. Вернусь я только после праздников.

Lithospermum: А что за страна?

Летающий_Принц: Прости, это секретная информация.

Свечи молчаливо задрожали, догорая. Часы пробили десять. Гермиона вся поникла. Она надеялась предложить ему встретиться в праздник — во многих конторах этот день был выходным, и вот — надежда рухнула.

Летающий_Принц: Не грусти. Ты ведь обещала слушаться моих советов, не так ли?

Lithospermum: Да.

Летающий_Принц: Так вот, сходи на этот свой корпоратив, развейся. Не сиди весь вечер в одиночестве.

Lithospermum: Как-то не хочется.

Летающий_Принц: Пообещай хотя бы подумать над этим.

Lithospermum: Ладно.

Летающий_Принц: Мне пора. Спокойной ночи.

Lithospermum: Уже?

Lithospermum: Спокойной ночи. И удачи в командировке.

Летающий_Принц: Спасибо.

Глава 7

Тысячью тканевых летучих мышей и рожиц из тыквенной кожуры расцветились стены школы к Самайну. Дух праздника проникал даже в самые закрытые уголки.

— Тыквы у Рубеуса в этом году получились особенно крупные, — заметила Макгонагалл, делая глоток ежевичного чая.

Профессора часто собирались в учительской, чтобы отдохнуть, посплетничать, а порой обсудить рабочие вопросы. Нечасто, но всё же случалось, что к чаепитию присоединялся и директор. Тогда он садился с безучастным видом в стороне ото всех и только изредка поддерживал беседу кивком головы или ленивой фразой. Разговоры в его присутствии становились предельно сдержанными, постными, а горячие дискуссии и пикантные слухи оставлялись на потом. Инициатором таких нейтральных бесед по негласному правилу всегда была Минерва, а предметом обсуждения становилась какая-нибудь ничего не значащая вещь, вроде урожая лесничего. И чем скучнее, тем лучше.

— Это всё мои удобрения. Дополнительные средства из бюджета позволили заказать более качественные, — Помона резко замолкла сообразив, что ляпнула лишнего и покосилась на директора, который внешне не выразил никакого интереса к сказанному, но мысленно отметил не делать в будущем подарков человеку, не умеющему держать язык за зубами.

— Дополнительные средства, говорите? — поинтересовался Флитвик, удостоившись такого ледяного взгляда от Снейпа, что потерял всякое желание к дальнейшим расспросам.

— Любопытно, в каком костюме будет профессор Хагрид? — попыталась разрядить обстановку Гермиона.

— Мне вдруг представился Хагрид в виде гигантской картофелины, — подал голос Флитвик и учительская наполнилась добрым смехом.

Подколка Флитвка спровоцировала бурное обсуждение нарядов и угощений, которые должны были появиться на хэллоуинском балу. Тут и там звучали забавные допущения о костюмах других коллег, и даже присутствие директора в этот раз не помешало им отпустить несколько пикантных шуточек.

Мисс Грейнджер, не слишком увлечённая дискуссией, невольно заметила, как часто останавливается на ней взгляд Снейпа. Предположение, что он ею любуется, казалось нелепым, как и мысль, что он смотрит на нее с неприязнью. В конце концов, ей осталось объяснить его внимание тем, что по каким-то неведомым причинам Снейп пытается проникнуть в её разум.

Когда все стали расходиться, Гермиона специально задержалась, чтобы остаться с директором наедине. Она пересела в кресло напротив его и решила смутить, спросив прямо:

— Вы пытались прочесть мои мысли, сэр?

Снейп усмехнулся.

— Вы сами делитесь со мною своими мыслями. Мне для этого не нужно применять легилименцию.

Гермиона задумалась над тем, что имел ввиду Снейп, а он перебил её размышления вопросом:

— Вы придумали что-то насчёт костюма?

— Вы же знаете все мои мысли, директор.

— Я не говорил, что знаю все.

Гермиона замялась, как колеблется обычно любой человек, прежде чем высказать начальству какое-нибудь смелое предложение. Снейп, словно догадавшись о её опасениях, подтолкнул:

— Ну, что там? Предлагаете вырядиться летучей мышью? — дополнившая фразу ухмылка помогла Гермионе понять, насколько несерьёзно директор относится ко всему этому маскараду, и придала храбрости.

— Летучая мышь — это, конечно, интересно и на удивление близко к тому, что я сама хочу предложить. Однако, мой вариант элегантнее и презентабельнее, и, как вы того желали, не выставит вас посмешищем. Я говорю о костюме вампира.

— Неожиданно, — скучающе произнёс он.

— Напротив, очень ожидаемо, — поспешила «оправдаться» Гермиона. — Я к тому, это же довольно иронично, вы не считаете? Все только и ждут чего-то такого от вас, а вы полностью оправдаете ожидания. Конечно, никаких клыков…

— У моего персонажа проблемы с зубами? — невозмутимо спросил Северус, но в глазах его плясали смешинки.

— О нет, если вы настаиваете!.. — Гермиона решила не отставать.

— Мисс Грейнджер, вы полны приятных сюрпризов. Что ж, мне нравится ваша идея, расскажите подробнее, как должен выглядеть мой костюм?

— Никаких клыков? — хитро прищурилась Гермиона.

— Никаких.

— Ну хоть бутафорскую кровь одобрите? — слегка улыбнулась она.

Так они беседовали в догорающих сумерках, не замечая времени, ибо некуда и не к кому было спешить. (Как удачно он придумал с командировкой! ) Северус поблагодарил мисс Грейнджер за идею, которая, на его взгляд, не была лишена изящества, и принял её в качестве основной. Потом они перешли на тему книг, научных статей, — в числе прочих подверглись обсуждению новые, более экономные способы приготовления старых зелий, описанные в «Колдонауке сегодня». Северус был крайне доволен, ибо в этот раз Грейнджер безо всякой сыворотки правды охотно делилась с ним своим мнением по тому или иному вопросу.

Гермиона была удивлена самим фактом состоявшейся внеслужебной беседы, не говоря уже о том, как плавно и легко она протекала. В одну из минут, когда девушка замолчала, давая директору Снейпу высказать свою точку зрения, она внезапно обнаружила, насколько приятно может быть просто слушать его бархатистый низкий голос. Раньше красота и мелодичность этого голоса не замечались ею. Да и как тут заметишь, если его носитель то оскорбляет тебя, то язвит, то снимает баллы.

Вот так дела! А Снейп, оказывается, умеет быть нормальным человеком! Нет, она, конечно, предполагала, что есть люди, с которыми он общается без надменности, с уважением, с доверием, являя им хотя бы немного настоящего себя. Но что он когда-нибудь будет в такой же непринуждённой манере беседовать с ней, Гермиона и представить не могла. А перед загадкой, чем вызвано его благорасположение, даже её пытливый ум пасовал.

— Извините меня за прямоту, сэр, — вставила она посреди очередной паузы. — Весь прошлый год мы почти не общались. Мне никогда не приходилось рассчитывать на вашу благосклонность. Нет, простите... Я вот сейчас услышала себя и поняла, как абсурдно это звучит. Зря я…

— Отчего же. Мне любопытно послушать, что вы скажете дальше, — ответил Снейп с непроницаемым видом. Мисс Грейнджер всё ещё молчала. Тогда он добавил. — Продолжите свою мысль. Пожалуйста.

Гермиона уставилась вглубь своей чашки, нервно поглаживая её.

— В последние дни ваше отношение ко мне как будто стало другим. И мой разум сейчас лихорадочно выискивает причину, чем могло быть вызвано такое неожиданное внимание с вашей стороны. Он даже подкинул мне совершенно безумную догадку, что у вас возник ко мне романтический интерес, — она совершенно по-идиотски хихикнула и тут же покраснела.

— Почему безумную? — спросил Северус сдержанным, серьёзным тоном.

Гермиона резко подняла на него взгляд, пытаясь уловить его настроение. Что отвечать на такой вопрос, она понятия не имела.

— Потому что… это невозможно, — снова глупый смешок, уже менее смелый.

— Почему нет?

— А разве да? — ещё менее уверенно. Беседа приобретала содержательность пружинного маятника.

— Да.

— Что «да»?

— У меня возник к вам романтический интерес, мисс Грейнджер.

Хорошо, что Гермиона за мгновение до этого успела поставить чашку с чаем на стол. Время сжалось. Его слова шокировали её, вместе с тем рождая в голове такое количество вопросов, что ей с трудом удавалось задержаться хотя бы на части из них. Почему он так просто признался? Такие отношения разрешены законом? Ведь он её начальник… Что сказать? Как реагировать? Её пугало его признание? Нет, точно нет. Было приятно. Ей приятно?! Он нравится ей? Взгляд стал хватать кусками мозаики грубоватое лицо напротив: крупный нос, густые брови, черные глаза… За считанные секунды она делала всё новые и новые открытия внутри себя. Всё новые и новые вопросы возникали и гасли. А вне её сознания, напротив в кресле сидел Северус Снейп. Спокойный и невозмутимый (одному Мерлину было известно, что творилось в его душе), он смотрел на неё, ожидая. Но всё, что она могла делать, это ошарашенно смотреть в ответ. Её губы двигались в попытках что-то произнести, но ничего не происходило.

— Приятного вечера, мисс Грейнджер, — он встал, слегка кивнул головой в знак прощания и развернулся к выходу. Но сделав один шаг, остановился и оглянулся:

— Всегда хотел сказать, аромат ваших духов вам очень идёт.

После этого замечания он быстро вышел из учительской, оставляя Гермиону в полном смятении и растерянности.

***

Следующим утром профессор Грейнджер была награждена отеками под глазами, зевотой и прочими признаками недосыпа. Ей даже пришлось просить директора Снейпа снова дать ей то бодрящее зелье. Свой пузырёк она получила без выговора и лишних нотаций. Северус тактично молчал, но его взгляд был красноречивее всех слов на свете — он прекрасно знал о причине её бессонницы. Гермиона успела прокрутить в голове их вчерашний разговор множество раз и прийти к некоторым выводам.

Первое: её не пугало признание Снейпа, ибо она верила в способность его разума обуздывать чувства, а это значило, что он никогда не поставит её или себя в неловкое положение.

Второе: она до сих пор не знала, что ему отвечать и стоит ли. Но, кажется, Снейп не требовал ответа, за что Гермиона была ему отдельно благодарна. Ей также импонировала честность, с какою было сделано это признание.

Третье: пусть всё идёт, как идёт. Она не будет делать ничего. Он, скорее всего, тоже не станет предпринимать дальнейших шагов, и всё утихнет и забудется само собой.

Ведь правда? Забудется? Её так сильно смущает его взгляд, что она отворачивается. Это ведь ничего не значит? Умные глаза. Красивые глаза. Цепкие. Глаза, в которые она боится смотреть до дрожи, и трусливо сбегает из кабинета.

А потом профессор Грейнджер потерялась — в громыхании котлов и бульканье зелий, в шуршании пергаментов и скрипе перьев, в вопросах учеников и бурных обсуждениях темы урока. Она старалась давать им свободу высказываться, учила думать. Не всем нравился её демократичный стиль преподавания. Был седьмой курс Слизерина, и был Стэн Драфловски. Нахальный, бесцеремонный, циничный — он ни во что не ставил преподавателей, если только те не применяли тактику запугивания. Единственным авторитетом для него был отец, такой же наглый, самоуверенный, не обременённый моралью и нравственностью человек. Мать Стэна рано умерла, из-за чего некоторые профессора жалели мальчика и чем объясняли его вызывающее поведение. У Драфловски-младшего были буйные, вьющиеся волосы цвета сырой охры, треугольные хитренькие глазки, недобрый прищур. Нарушение дисциплины на систематической основе стало его отличительной чертой и принесло ему дурную славу среди учителей и популярность среди сверстников. На уроках зельеварения он частенько устраивал балаган. Вот и сегодня — чуть не сорвал урок, нарочно учинив взрыв. Гермиона знала, что нарочно, но доказать это не могла, а за случайные взрывы она снимала только по три балла, ибо считала, что ребёнок и так напуган, зачем усугублять его состояние. Но даже терпению самого миролюбивого преподавателя приходит конец. Сегодня профессор Грейнджер сняла со Слизерина пятнадцать баллов.

— Это несправедливо! С других вы снимаете по три! — орал Драфловски. — Вы предвзяты к нашему факультету!

Класс зашумел, поддерживая смутьяна.

— Вы взорвали котёл намеренно, мистер. И вы это знаете.

— Докажите!

— Сядьте, Драфловски, иначе я сниму с вас ещё баллы! Продолжаем урок…

Его приятель, Гидеон Роули, опасаясь новой потери баллов, потянул Стэна за рукав, и тот нехотя опустился на стул. До конца урока он с ненавистью взирал на профессора Грейнджер, вынашивая план мести.

На скамеечке возле одного из выходов на анфиладу отдыхали Аврора Синистра и Батшеда Бабблинг, у которых были окна в расписании.

— Батшеда, голубушка, что это вы такая бледная, плохо спали? — с искренним беспокойством спросила Синистра.

— Ой, да опять эти отчеты ежемесячные, — проворчала профессор Бабблинг, преподававшая древние руны.

— Разве ты не сдала отчет директору неделю назад?

— В том-то и дело, что он не принял! Мерлин, это же Снейп, он к любой закорючке придирается. Все соки из меня высосал.

— Да он всем уже кровушки попил.

— А эти его внезапные проверки и ночные обходы? Когда он спать-то успевает?!

— Мне кажется, он вообще не спит. Мне кажется, он вампир.

И они ехидно захихикали.

— А гроб у него, как думаешь, в слизеринских тонах? – сострила, как ей показалось, удачно Батшеда и ойкнула, увидев выплывающую и надвигающуюся на них из мрака арки тёмную фигуру.

— Добрый день, директор Снейп, — поздоровалась Аврора Синистра, как ни в чем ни бывало.

Как ни в чем ни бывало, Северус Снейп прошагал мимо, даже не повернув головы в их сторону.

Проблемы порядка и дисциплины на предстоящем балу требовали обсуждения со школьным завхозом, давая прекрасную возможность размять одеревеневший позвоночник и затёкшие от письма пальцы. Ему нравилось иногда пройтись по замку. Путь в кабинет Аргуса Филча лежал через подземелья, через его собственный в прошлом кабинет, а теперь — мисс Грейнджер.

Он увидел её, немного взвинченную, напряжённую, пробивающую себе дорогу в потоке студентов. Один из них, Стэн Драфловски — Снейп слишком хорошо знал его отца, чтобы, как иные, обманываться, что благородный злак ещё может взойти из сорного семени, — нарочито грубо задел плечом мисс Грейнджер, не остановившись, чтобы извиниться. Та рассеянно обернулась и сняла с его факультета пять баллов, на что хулиган скорчил издевательскую гримасу и рассмеялся.

Гермиона поспешила удалиться в противоположном направлении. Голоса, суматоха, топот, толкотня. Кто-то высокий рядом. Её локоть в плену чужих пальцев. Снейп. Наклоняется. Сжимает крепче. Над самым ухом:

— Зайдите в учительскую.

Отпускает.

В учительской комнате директор Снейп встретил её вопросом:

— Что это было, мисс Грейнджер?

— Вы имеете в виду?..

— Студента, толкнувшего вас.

— Я что-то сделала не так?

— Всё. Это было не просто нарушение дисциплины, ученик вторгся в ваше личное пространство, наплевав на всякие рамки. А вы в ответ снимаете с него баллы?

— Что я должна была сделать по-вашему? — встала в оборону Грейнджер.

— Пятьдесят баллов, как минимум, месяц отработок у Филча и немедленно отправить ко мне.

— Мне кажется, вы преувеличиваете серьёзность проступка…

— Он физически нарушил ваши границы, — медленно цедил Снейп недовольным тоном. — Физическая агрессия к преподавателю — это очень серьёзно, мисс Грейнджер. Как случилось, что до этого дошло?

А ведь Снейп был прав. Раньше Драфловски не позволял себе такого. Если сейчас он считает возможным толкать её на глазах у всех, как какую-нибудь школьницу, то что будет дальше…

— Я не знаю.

Снейп выдохнул.

— Мисс Грейнджер, я позвал вас сюда не для того, чтобы ругать. Я хочу помочь.

Гермиона слегка расслабилась. Она села в кресло и заговорила:

— Он игнорирует мои слова и замечания. Позволяет себе язвительные фразочки по поводу моей причёски. Эти испарения, знаете, от них такой бардак на голове, что никакими заклинаниями… А сегодня в коридоре… я была настолько поражена, что даже не сразу поняла, что произошло. Мне показалось, что он случайно меня задел, но потом я посмотрела в его глаза — в них читалась только насмешка. Я растерялась от такой наглости.

— Это было вашей ошибкой. На подобные выходки надо реагировать немедля и жёстко.

— Меня больше беспокоит, чем вызвано такое поведение. И как его предотвратить. Может быть, я сама провоцирую его?

— Дело вовсе не в вас.

— Если бы я нашла какой-то способ воздействия на него, помимо наказаний, я могла бы направить его энергию в продуктивное русло…

— Вы не слушаете. Характер юноши сложился. Здесь вы ничего уже не исправите.

— Но я не представляю, как! Я уже столько всего перепробовала…

— Мисс Грейнджер, сколько это уже продолжается? — перебил Снейп, теряя терпение.

— Около пяти месяцев.

— Вы знаете, что мне жалуются на него другие профессора, однако от вас я не получил ни одной жалобы.

— Я пытаюсь решить проблему самостоятельно.

— Судя по сцене, свидетелем которой я стал, успехов — ноль.

— Я прочла несколько маггловских книг по педагогике и психологии, но никакие советы оттуда мне не помогли. Ни один.

— Я вижу, что вы глухи к моим словам.

— Нет-нет, я поняла вашу точку зрения. Вы не верите в то, что его характер можно исправить. Я же не столь пессимистична. Однако я учту свои ошибки и теперь постараюсь вести себя более строго.

— Будете снимать по шесть баллов вместо пяти? — съязвил он.

— По двадцать. И назначать отработки.

— Я так понял, ко мне вы отправлять его не собираетесь?

— Я верю, что способна справиться без посторонней помощи, директор Снейп.

— Тогда готовьтесь, мисс Грейнджер. В следующий раз он попытается выкинуть нечто ещё более нахальное, поверьте моему опыту.

Глава 8

Когда она видела в расписании словосочетание «седьмой курс Слизерина», ей хотелось только одного — вслушиваться в мелодию зачарованных часов, оповещающих о конце урока. Самый сложный класс, самый недовольный ею.

Гермиона треть урока опрашивала пройденный материал — Драфловски был настораживающе тих и отвратительно послушен, — потом стала объяснять новый, для чего ей понадобилось начертить несколько формул. Повернувшись к классу спиной, она услышала неразборчивое «…га… осса…» и почувствовала, как взметнулся вверх подол мантии, а юбка задралась так высоко, что можно было не сомневаться — они всё рассмотрели.

— У-у-у, какие трусики! — развязно пропел Стэн, чьих рук это было дело: резко развернувшись Гермиона заметила, как он прячет палочку. Несколько парней заулюлюкали, девушки с молчаливым неодобрением смотрели на них, по классу прокатились шепотки. — Профессор Грейнджер, а зачем вам такие трусики? Вы подрабатываете в Лютном?

— Заткнись, Стэн, — шикнула на него Сара Барклетт, которой никогда не нравились его похабные шуточки.

Но Драфловски было не остановить:

— А сколько вам платят за ночь? Или у вас почасовая оплата?

Послышались смешки мужской половины класса.

Гермиона направила на слизеринца палочку, её глаза горели яростью, а в голосе был плохо скрываемый гнев:

— Вон из моего кабинета.

— Но, профессор Грейнджер, куда же я пойду?

— Вон! И пятьдесят баллов со Слизерина, — отчеканила Гермиона.

Её взгляд стал настолько ледяным, непробиваемым, что Стэн почувствовал себя неуютно. Помедлив, он встал, лениво передёрнул плечами, и с ухмылкой бросил дружкам:

— Ладно, пойду прогуляюсь. Не скучайте.

Без заводилы стало не то. Раздалось ещё несколько смешков — профессор Грейнджер без оглядки сняла с каждого по тридцать баллов — и компания поутихла, даже шептаться перестала.

Минут через двадцать в кабинет зельеварения постучали.

— Входите, — сказала Гермиона.

В проёме, сгорбившись, стоял Филч, и сжимал в узловатых желтых пальцах воротник мантии Стэна Драфловски.

— Вот — поймал прогульщика, — улыбнулся он гнилозубо. — Утверждает, что вы разрешили ему бродить по школе.

Стэн подмигнул компании парней. Грейнджер спрятала руки за спину, чтобы не было видно побелевших костяшек и совершенно спокойным голосом проговорила:

— Мистер Филч, юноша заблуждается. Никто ему не давал разрешения гулять по школе. Мистер Драфловски не проявляет должного внимания к словам преподавателей, — неимоверным усилием она удерживала себя в руках.

— Так что с ним делать, профессор Грейнджер? — проскрипел завхоз.

— Думаю, мистеру Драфловски не помешает облагораживающий труд. Думаю, Аргус, у вас найдётся, чем занять молодого человека, который не может найти применение своей необузданной энергии, — длинные конструкции предложений скрывали злость и раздражение Гермионы, помогали не выдавать стыда, унижения, обиды и других эмоций, которые клубились внутри неё. Она не могла показать слабину. Колени подкашивались, подмывало наплевать на всё, броситься в коридор, в кабинет директора, кинуть ему заявление на стол, рассчитаться, и пусть все они идут к мордредовой матери! А с другой стороны, хотелось сохранить лицо. И вчерашние советы Снейпа словно трость, на которую она опиралась в своих действиях, помогали устоять на ногах.

— Конечно, профессор! — с жаром поддержал Филч, сияя от радости. — Кажется, туалет для девочек на третьем этаже нуждается в прочистке.

На лице Стэна отразилась брезгливость.

— А может я тихо посижу на последней парте, а? Профессор Грейнджер? Обещаю, что не буду вам мешать, — кривлялся он, надувая обиженно губы и тут же невинно растягивая их в подобии улыбки.

— Прекрасно, мистер Драфловски с радостью поможет вам, — полностью игнорируя студента, она слегка улыбнулась Филчу.

— Вы не имеете права! — закричал Стен, но завхоз выволок его за шкирку из кабинета, и дверь за ними закрылась. Раздалось глухое шарканье и слабое эхо голоса Аргуса Филча, разглагольствующего, вероятно, о том, как ему жаль, что профессор не назначила повешение за палец.

— Продолжаем урок, — невозмутимо обратилась к классу Грейнджер.

Северус нашёл очередной повод прогуляться по замку, в этот раз весьма досадный — приглашенный преподаватель ЗОТИ, бывший мракоборец Джон Долиш, внезапно попросил уволить его до истечения срока годового контракта. Кабинет преподавателя защиты от тёмных искусств находился на третьем этаже, и путь к нему лежал через тот самый злосчастный туалет, в проём двери которого директор Снейп увидел Драфловски, ползающего на коленях и полирующего половой тряпкой кафель. А неподалёку, на одной из раковин, чудом не отвалившейся, весело восседал Филч, наблюдая за трудовым подвигом молодого человека. И чёрт дёрнул Снейпа свернуть с пути и начать выяснять, в чем тут дело.

— Отработка, сэр, — улыбнулся Филч.

— Почему посреди учебного дня? Все отработки назначаются по его окончании.

— А я что, — пожал плечами завхоз. — Я всего-навсего выполняю приказ профессора Грейнджер.

Северуса как ветром сдуло.

Визит к Джону Долишу был немедленно отложен. Душили нехорошие предчувствия. Это ведь разумно? Помчаться к ней, сломя голову, потому что мелкий паршивец натворил что-то такое, что заставило саму Грейнджер, в нарушение всех правил, назначить отработку во время уроков. Это ведь важнее возможного увольнения мракоборца и того, что школа, скорее всего, вообще лишится этого предмета? (Найти достойного специалиста на должность профессора ЗОТИ в середине первого семестра мог надеяться только идиот. Ну или Альбус). Это ведь правильно — пренебречь всем ради преподавателя зельеварения? Ситуация с Грейнджер более срочная, и поэтому приоритетная. Именно поэтому. Он не позволит привязанностям влиять на свой профессионализм.

Снейп дёргает ручку двери. Заперто.

Стук: раз-два-три.

Дежавю.

Снова: раз-два-три.

Без ответа.

Ещё три глухих удара, и к ним добавляется:

— Мисс Грейнджер. Я знаю, что вы там. Откройте.

А может, ничего страшного не случилось? Может, он просто выдумал повод, чтобы лишний раз увидеть её? Снейп помотал головой — нет, это на него не похоже. Он полностью контролирует себя. Он совершенно, абсолютно…

⇐ Предыдущая 1 2 345 6 Следующая ⇒